ЖИТИЯ СВЯТЫХ, ПОДВИЗАВШИХСЯ В 1937 г. (Часть 2)

Сщмчч. Августи́на (Беляева), архиепископа Калужского, и с ним Иоа́нна Сперанского, пресвитера, прмчч. Иоанни́кия (Дмитриева), архимандрита и Серафи́ма (Гущина), иеромонаха, мчч. Алекси́я Горбачева, Аполло́на Бабичева, Михаила Арефьева (1937)

ДНИ ПАМЯТИ:

20 июня – Собор святых Ивановской митрополии

12 августа – Собор Самарских святых

23 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Августин (в миру Александр Александрович Беляев)родился 28 февраля 1886 года в селе Каменка Юрьевецкого уезда Костромской губернии в семье протоиерея Александра и его супруги Евдокии. У них было пятеро детей, и Александр был самым младшим. С детства в нем обнаружился глубокий, благочестивый настрой и проявилась искренняя любовь к храму. Владыка впоследствии рассказывал, что когда ему было шесть лет, родители не взяли его на Пасхальную службу, и он убежал из дома и спрятался на хорах в храме, и там за поздним часом уснул. После службы родители пришли домой и тут обнаружили, что сына нет дома. Когда Александр был еще подростком, в дом к родителям ходил странник, которого многие почитали за благочестивую и праведную жизнь и который не раз, обращаясь к мальчику, называл его архиереем.

По окончании Кинешемского духовного училища Александр поступил учиться в Костромскую Духовную семинарию, а затем – в Казанскую Духовную академию, по окончании которой в 1911 году он был направлен преподавать русский язык и литературу в Пензенское епархиальное женское училище. Впоследствии он стал также преподавать и в мужском учебном заведении Пензы. В дневнике он в то время писал о себе: «Я не интересуюсь карьерой и положением в обществе и часто бываю, вопреки пословице, один в поле воин... Патриархальный уклад семейной жизни отца внедрил глубоко в моем сознании нравственную ответственность за каждый шаг. Вот почему я, учитывая себя, делаю учет и другим. И от степени требовательности к себе, зависит требовательность моя и к другим...»

В 1913 году он принял решение жениться на горячо полюбившейся ему девушке Юлии, ученице старшего класса епархиального училища. Она была дочерью священника Александра Евлампиевича Любимова. Во время гонений на Церковь в начале двадцатых годов он был арестован и умер в ссылке.

Перед венчанием Александр приехал домой к родителям, и его встретил тот же самый благочестивый странник и, приветствуя его, сказал:

– Ну, здравствуй, Саша-архиерей.

– Ну какой же я архиерей, у меня невеста, – ответил тот.

– А все-таки архиерей! – не согласился с ним странник.

В 1914 году у Александра Александровича и его жены Юлии родилась дочь Юлия, а в 1919 году – вторая дочь, Нина.

Начались гонения на Русскую Православную Церковь. Александр Александрович стал старостой в храме, явившись неустрашимым защитником православия против раскольников, организовавших в Пензе так называемую «народную церковь», которую возглавил лишенный архиерейского сана Владимир Путята. За свою активную церковную деятельность Александр Александрович в 1920 году был арестован Чрезвычайной Комиссией города Пензы и провел в тюремном заключении полтора месяца.

22 июня 1920 года скончалась от скоротечной чахотки его жена Юлия, и он остался один с двумя сиротами – шести лет и младенцем девяти месяцев от роду, которых ему помогала воспитывать няня Анисия Ефимовна – неграмотная, но глубоко верующая женщина. Анисия Ефимовна происходила из семьи пензенских крестьян. Мать ее работала сиделкой в больнице. После перенесенной в детстве болезни девочка стала рябой, и отец не любил ее за это. Отец пил, и когда напивался, бил девочку за то, что она рябая, и мать прятала ее на чердаке. Однажды случился пожар, отец побежал тушить, напоролся ногой на ржавый гвоздь, у него сделалось заражение крови, от которого он и скончался. Мать, оставшись одна, отдала Анисию в прислуги в семью врачей. Затем она попала к Александру и Юлии, когда те только что поженились, и воспитывала всю жизнь их детей.

28 августа 1920 года Александр Александрович был рукоположен в сан священника. В 1922 году Пензенская ЧК снова арестовала его и продержала в заключении около трех месяцев. Выйдя из тюрьмы, он с детьми переехал на родину в город Кинешму, где стал служить в одном из городских храмов. Его самоотверженное, подвижническое пастырское служение вскоре сделали его известным не только среди православных города Кинешмы, но и во всей Иваново-Вознесенской епархии. Верующие полюбили пастыря, который откликался на всякую просьбу о помощи. Было видно, что, несмотря на свое затруднительное семейное положение, он всего себя отдал на служение Богу и Его святой Церкви.

Вскоре отец Александр был возведен в сан протоиерея.

В 1922 году возникло обновленческое движение, которое в 1923 году достигло большого размаха; благодаря энергичной поддержке безбожной власти, большинство храмов в Иваново-Вознесенске были захвачены обновленцами. Епископ Иваново-Вознесенский Иерофей (Померанцев) отпал в обновленчество, а викарный епископ Кинешемский Василий (Преображенский) был арестован властями. 14 сентября 1923 года в Покровском кафедральном соборе в Иваново-Вознесенске состоялось собрание представителей одиннадцати православных религиозных общин города, съехавшихся для обсуждения вопроса о приглашении православного епископа на свободную архиерейскую кафедру. Собрание единогласно постановило: «принять кандидатуру протоиерея Александра Беляева, проживающего в городе Кинешме, временно, впредь до возвращения епископа Василия и просить Патриарха Тихона посвятить протоиерея Александра Беляева на просимую должность». «Согласно означенного постановления, – писалось в ходатайстве собрания Патриарху, – просим Ваше Святейшество благословить наше общенародное избрание протоиерея Александра Беляева во епископа города Иваново-Вознесенска и совершить над сим народным избранником хиротонию во епископа».

17 сентября Патриарх Тихон постановил: «Ввиду явного уклонения в раскол Иваново-Вознесенского епископа Иерофея, считать кафедру города Иваново-Вознесенска свободной; назначить на нее протоиерея Александра Беляева». 21 сентября 1923 года протоиерей Александр по пострижении в монашество с именем Августин был хиротонисан во епископа Иваново-Вознесенского.

Прибыв в Иваново, владыка ревностно принялся за исполнение архиерейских обязанностей. Он часто служил и за каждой литургией после чтения Евангелия произносил вдохновенное слово. Православные в Иванове полюбили архиерея. Перед богослужениями и после них его встречали и провожали толпы верующих. Его богослужения привлекали к себе сосредоточенностью и духовным миром. После литургии владыка не спеша благословлял всех подходивших к нему.

Ознакомившись с положением дел в епархии касательно обновленческого раскола, преосвященный Августин отправил доклад Патриарху Тихону, в котором, в частности, писал: «Почитаю долгом уведомить Вас, Ваше Святейшество, что по прибытии на вверенную мне Иваново-Вознесенскую кафедру я нашел в некоторых приходах рознь между духовенством и мирянами, решительно не принимающими обновленческого епископа Иерофея. Последним духовенство запугано. Однако, всё же некоторые причты явились ко мне, испрашивая прощение и благословение: к концу всенощной на Воздвижение Креста Господня прибыли приходские советы 11‑ти церквей и все городское духовенство за исключением духовенства Крестовоздвиженской церкви, состоящего в управлении обновленцев, а также и тех, которые состоят должностными лицами в обновленческом управлении... Духовенством было выражено раскаяние в уклонении от Православной Церкви, и после приличного случаю слова с моей стороны, под напев молитв пасхальных произошло в подлинном смысле трогательное примирение духовенства и мирян. После в храмах с этого момента стали возносить Ваше имя. На следующий день, 14 (27) сентября, после литургии я был позван в местное ГПУ. По-видимому, злонамеренные люди сообщили о мне ложные сведения, как якобы об административно-высланном из города Пензы. Я рассказал истинное положение вещей о себе и получил предложение удалиться в Кинешму в 24 часа и жить там под подписку о невыезде до выяснения моей личности в Пензе.

Отслужив после этого вечерню в Александро-Невской церкви при плаче верующих, наполнявших храм, я утром следующего дня выехал в Кинешму, где живу и служу доныне.

Однако настроение церковное не понизилось. О чем свидетельствует тот факт, что 27 сентября (10 октября) ко мне явились представители от Крестовоздвиженской общины города Иванова и вручили протокол общего собрания, заключавший просьбу ко мне принять общину под свое управление ввиду желания общины порвать общение с обновленцами. Я благословил их решение и принял в общение.

Таким образом, обновленческий епископ Иерофей остался без кафедры в городе...

В городе Кинешме 23 сентября (6 октября) мною принята делегация от города Шуи и пригородных сел, постановивших на благочинническом собрании от 21 сентября (4 октября) «выразить свою преданность Святейшему Патриарху в лице преосвященного Августина».

Сообщение с отдельными селами более затруднительно. Но по имеющимся сведениям, ликвидация обновленческого духа и здесь идет быстро...»

В Иванове в доме вместе с епископом жил его келейник, иподиакон Борис Семенов, и няня Анисия Ефимовна с двумя дочерьми владыки. Знавшие преосвященного Августина в это время так вспоминают об этом периоде его жизни в Иванове.

Любовь, смирение, терпение и милосердие к ближнему – всеми этими качествами обладал владыка Августин. Имея высокий сан, он смирялся перед каждым, даже перед нищим. Имея возможность, даже в те годы, как-то устроить свою жизнь материально, хотя бы с бóльшими удобствами, он не имел ничего, кроме одежды на себе, и ту по усмотрению других. Имея возможность питаться хотя и постной, но изысканной пищей, он выбирал самое скромное и простое, и в малом количестве. Он был монах от первых дней пострига и благодушно нес крест постоянных скитаний по тюрьмам и ссылкам. На соболезнование близких о его скорбной участи он всегда спокойно и благодушно отвечал: «Что же тут удивительного, это наш путь. Господь об этом предупреждал, а иначе никогда не будешь со Христом».

Перед монашеским постригом и рукоположением в сан архиерея близкие уговаривали его подождать до того времени, пока дети не станут материально и морально самостоятельными, но он был на этот счет иного мнения и говорил, что они – сироты и он даже спешит, устраняя всякие колебания из своей души, вручить их именно сейчас попечению Божией Матери, чтобы тем самым сделать их положение наиболее прочным, так как уверен, что при таком высшем покровительстве они никогда и ни в чем не будут нуждаться. Эта его несомненная вера оправдалась впоследствии вполне. Дочери владыки Августина, хотя и редко видели отца, никогда и ни в чем не нуждались – ни материально, ни морально. Его молитвы, напутствия, наставления и письма – были главным воспитывающим руководством. И даже безбожная окружающая среда, с которой они столкнулись впоследствии, не могла подорвать благодатного влияния архиерея-подвижника. Он воспитал в них послушание воле Божией, терпение, незлобие и доброту, и всегда все окружающие чувствовали, что эти дети находятся под молитвенной защитой святого.

Для верующих вдохновенное служение преосвященного Августина всегда было событием незабываемым. Душа молящегося за богослужением вместе с епископом наполнялась чувством благоговения к совершаемому таинству, сознанием серьезности и значительности общей церковной молитвы. Это чувствовали даже люди, не имевшие глубокого церковного воспитания и опыта, – во время его богослужений храм всегда был полон молящихся. Будь то вечерняя служба с акафистом, или праздничная долгая всенощная, или литургия, люди не чувствовали усталости, никому не хотелось во время службы присесть и отдохнуть, казалось, что богослужение заканчивается слишком быстро. После литургии владыка сам давал крест и всех благословлял и при этом запрещал торопить тех людей, которые желали что-нибудь у него спросить. Иногда он выходил из храма через два часа после того, как окончилась служба. Если он шел домой пешком, то его кроме келейника сопровождала целая толпа детей, которые не хотели идти домой, пока не проводят владыку. Дети любили владыку, но всегда в его присутствии вели себя чинно, благочестиво. Летом все дети шли с цветами, которые владыка раздавал им из своего букета. Иногда детей звали к владыке во двор или в дом и наделяли тем, что было принесено епископу посетителями.

Однажды его младшая дочь, которой было тогда пять лет, попросила отца, собиравшегося отдать нищему сверток: «Папочка, ты дай только посмотреть, что там есть». Владыка выслушал ее и сразу же отдал нищему сверток, принесенный кем-то всего полчаса назад, а затем наедине ласково объяснил ей, что не стоит доверяться чувству любопытства, как бы сильно оно ни было в нас.

Преосвященный Августин любил истовое, уставное богослужение, любил благоговейное неспешное пение и чтение, чуждое духа театральности. К сожалению, регенты городских храмов в Иванове, за исключением собора, где служил епископ, любили именно такое вычурное пение, и, несмотря на все разъяснения владыки об убивающей дух церковности театральности, они не хотели переделывать своих вкусов, чем доставляли ему немало огорчений. Но зато если при объезде преосвященным Августином епархии попадался настоятель храма одних вкусов с владыкой и совершалось богослужение в духе строгой церковности, оно становилось для всех большим утешением. Сельские храмы Ивановской епархии, когда в них служил владыка, были всегда полны молящихся. Люди заранее узнавали, в каком сельском приходе будет служить епископ, и приходили в храм, расположенный от их сел и городов нередко на значительном расстоянии. Если было лето, то все приезжие в ожидании богослужения располагались в ограде храма или в ближайшем лесу и затем отстаивали в храме всенощные, продолжавшиеся по четыре – пять часов.

Верующие приносили обычно что-нибудь для детей владыки, но он все это раздавал по дороге, кроме одного-двух яблок или какого-нибудь свертка, предусмотрительно убранного келейником. Иногда какая-нибудь женщина в отсутствии владыки говорила детям:

– Скоро ваш папа приедет и привезет вам много игрушек.

Дети на это всегда отвечали одинаково:

– Нет, папа ничего не привезет, он знает, что у нас все есть, а там, наверное, столько нищих, что на всех у него и не хватит подать.

Как всякое лицо начальствующее, владыка сталкивался и с лицемерием, и с притворством, и с лестью. Он это видел, внутренне скорбел, но старался таким людям еще больше уделить внимания и любви. Дети видели, какой подвиг нес их отец, и еще больше уважали его, и старались и себя приучить к терпеливому перенесению всех тех обстоятельств, которые посылал им Господь.

Живя в одном доме с епископом, дети на все испрашивали его благословение. Однажды к владыке пришла некая женщина и пригласила детей к себе в дом на елку, сказав, что именно для них она решила устроить ее.

Владыка поблагодарил и пообещал прислать детей, но с условием, что они пробудут там не более как до десяти часов вечера. По уходе женщины владыка сказал детям и их няне, чтобы они шли вечером по приглашению. Дети не захотели идти, говоря, что приглашение сделано не искренне, но владыка, строго остановив их, объяснил пагубность осуждения и отсутствия терпения к людям и пояснил, каким образом нужно развивать в себе искренние и добрые чувства к людям и любовью и терпением приобретать их любовь. Затем он помолился вместе с ними и с такой любовью проводил их, что дети совершенно изменили свое отношение и радостные пошли на елку.

На елке хозяйка заставила вести детей шумно, как по ее представлению должны вести себя дети, и отпустила их значительно позже назначенного времени. Придя домой, они бросились просить прощение у отца и попытались пересказать ему обо всем, что было на елке, невольно переживая еще раз то настроение, в каком они там находились. Владыка предложил детям помолиться, помолился вместе с ними, и это совершенно изменило их настроение, введя его в прежнее благочестивое русло.

Иногда бывало, что перед возвращением епископа из храма заботливые прихожанки приносили к нему домой и ставили на стол много дорогих и вкусных вещей, расставляли вазы с цветами, так что, если бы вошел кто посторонний, он был бы чрезвычайно удивлен изобилием и изысканностью, которые окружали архиерея.

Но не долго торжествовало на столах изобилие. Приходил из храма владыка – усталый, но бодрый, и с ласковой улыбкой приглашал к себе в комнату всех пришедших к нему на прием. Каждый посетитель проходил к владыке со своими нуждами, горестями и печалями, а выходил утешенный, с узелком для детей или для больного, или для старого.

Дети начинали уже волноваться – когда же владыка пойдет обедать и отдыхать, так как приближалось время вечернего богослужения, посылали иподиакона Бориса уговорить владыку прервать прием для обеда, но тот, жалея владыку и сам переживая за него, к нему, однако, не шел, так как ему это было строго-настрого запрещено. Наконец уходил последний посетитель, младшая дочь запирала дверь, и через несколько минут владыка, келейник и дети садились за стол и принимались за скромный постный обед. От всего изобилия оставалось всего лишь несколько конфет или яблок, которые епископ отдавал детям после обеда. Если же что-нибудь все же оставалось, то он запрещал детям есть как уже лишнее и предлагал оставить для угощения – мало ли какой посетитель или странник еще может прийти. Дети слушались и всем были довольны.

Часто к епископу приезжали духовные дети из других городов, их владыка оставлял жить у себя в доме. Он искренне и радушно принимал всех, и верующие чувствовали в нем отца, чья любовь и самоотверженное служение многих вывели на узкий, спасительный путь, уведя с широкого, приукрашенного яркими, но пустыми утехами погибельного пути, пробудив в них жажду чистого жития во Христе.

В это время по благословению владыки были организованы религиозные кружки. В одном из таких кружков занимались дочери владыки, Юлия и Нина. Вела его молодая учительница Лариса Николаевна Гладцынова. В кружке занималось восемь девочек, Нина была самой младшей. Занятия проходили почти каждый день. Наибольшее значение придавалось религиозному воспитанию. Нередко Лариса Николаевна спрашивала, сделал ли кто из девочек что-нибудь хорошее сегодня. Она научила их быть внимательными к своей религиозной жизни, наблюдать за собой, вести дневники. Она ставила с детьми спектакли; девочки выпускали журнал, в котором помещались сочиненные ими рассказы. Впоследствии Лариса Николаевна была арестована и выслана из Иванова в Орел.

15 февраля 1924 года власти арестовали епископа Августина, и он был заключен в тюрьму в городе Иванове. Его обвинили в нарушении законодательства об отделении Церкви от государства, «выразившемся в назначении следствия о выяснении возможности вступления в третий брак» некоего гражданина, а также в том, что он, «пользуясь положением духовного лица и используя религиозные предрассудки населения, старается направить последнее к сопротивлению законам советской власти». Законным власти считали обновленчество, и потому объединение вокруг епископа Августина большинства православных, покаяние обновленческих священников и возвращение храмов, занятых обновленцами, в Православную Церковь было в их глазах незаконным.

8 августа 1924 года Коллегия ОГПУ рассмотрела «дело» епископа и постановила его освободить, а само дело прекратить.

В 1925 году почил Патриарх Тихон, и преосвященный Августин был на погребении Святейшего и принимал участие в избрании Местоблюстителем митрополита Петра в соответствии с завещательными распоряжениями Патриарха.

Из Москвы епископ Августин вернулся в Иваново, но местные власти всячески препятствовали служению в городе архипастыря и потребовали, чтобы он покинул город. С середины 1925 года ему пришлось жить в Москве и в Кинешме, приезжая в Иваново лишь для совершения богослужений, когда в связи с большими церковными праздниками православным удавалось добиться разрешения на приезд епископа в город.

Дети в это время оставались жить с няней в Иванове. Приехав в город на рождественские праздники, владыка устроил елку для них и для детей своих прихожан. Он сам ее наряжал, и когда все было готово, позвали детей, которые с нетерпением ждали в другой комнате. И владыка с доброй улыбкой смотрел, как радуются дети празднику. Затем всем детям раздавались подарки. Но после праздников он был вынужден по требованию властей ехать в Москву. В Москве он служил в храме апостолов Петра и Павла на Преображенской площади, а жил в подвальном помещении под церковью Архангела Михаила на Пироговской улице. За время его служения в Москве у него появилось много духовных детей – люди чувствовали высокий духовный настрой епископа, его беззаветную преданность Богу и шли к нему за духовной помощью и советом.

Православные в Иванове не согласились с решением местных властей о высылке епископа Августина в Москву, тем более что это было сделано без суда; они стали добиваться возвращения архиерея в город. Было собрано множество подписей под обращением с просьбой вернуть епископа Августина в Иваново. Среди подписавшихся было много рабочих. Когда подписи были собраны, верующие отправили с документами своих представителей во ВЦИК к Калинину. Им удалось склонить к защите своего правого дела одного из чиновников ВЦИКа, который помог им добиться того, что незаконное решение о высылке епископа Августина было отменено, и владыка вернулся в Иваново.

Положение православных в те годы было тяжелым: власти преследовали их арестами, взимали с них огромные налоги, принуждали работать в двунадесятые праздники и в воскресные дни. Работницы ивановских ткацких фабрик и крестьяне спрашивали епископа, как им поступать, ведь работать в эти дни грех. И владыка ответил на этот вопрос в проповеди после литургии, пересказав им рассказ одного из русских писателей о злом и жадном помещике, который заставлял крестьян работать на себя всю неделю, оставляя им возможность работать на своем поле лишь в праздники. И крестьянам приходилось пахать даже на Пасху. Они ставили зажженную свечу на свой плуг и, идя за ним, пели пасхальные песнопения.

«Да, бывает, что мы всего оказываемся лишены, даже церковного богослужения, но веры и нашего внутреннего благочестия, нашей свободы во Христе нас не может лишить никто», – заключил епископ Августин свое слово.

Почти ежедневные проповеди, все возрастающая известность архиерея, любовь к нему ивановской паствы, а также почти полное поражение обновленцев в Иванове приводили в ярость местных безбожников, и 1 сентября 1926 года начальник Ивановского ОГПУ отправил донесение начальнику 6-го секретного отдела ОГПУ Тучкову в Москву, потребовав от московских властей разрешения на высылку епископа Августина за пределы Ивановской области. В своем заявлении он, в частности, писал: «Убаюканный неприкосновенностью... гражданин Беляев пришел к заключению, что бороться с ним Губотдел не может и что в размахах работы ему в настоящее время не стоит стесняться... Эта наглая уверенность гражданина Беляева вылилась в новые формы работы для создания нелегальных кружков пока не оформленных христиан, имеющих целью завлечь и возвратить в «лоно Церкви» детей вообще, в частности коммунистов, в возрасте 13-16 лет.

Работа по вербовке и наставничеству проводится монашенками Покровского монастырского собора, главного храма служения Беляева. Нами точно установлены два случая. Первый. Дочь партийного товарища начинает отлучаться по вечерам из дома под предлогом посещения кинематографа, невозражающая ей мать давала ей деньги на билет и была далека от каких бы то ни было подозрений, таковые вкрались в голову более подозрительного отца. Последний установил наблюдение за дочерью и открыл причину кинематографической «горячки» дочери – оказывается, последняя... проводит вечера на службах Беляева в Покровском соборе. Второй случай. Партийный товарищ узнает от своего сынишки, что он и его сестренка водятся монашкой Покровского собора к Августину, где их учат молиться. Указанная монашка исполняла в данной семье какие-то домашние работы и, воспользовавшись возможностью общения с детьми, обратила их в христианство.

Указанные факты показывают, до чего обнаглел в своей черной деятельности зарвавшийся гражданин Беляев, не довольствуясь своей разрушительной работой над умами неразвитых широких масс рабочих и крестьян, он переносит свою деятельность на семьи партийных работников и если еще не дерзает на возвращение в православие самих партийцев, то уже дерзнул в этом на их детей.

Указанные факты являются вопиющим требованием на немедленное удаление гражданина Августина Беляева из пределов губернии навсегда...»

8 сентября 1926 года Тучков распорядился арестовать епископа и под конвоем доставить в Москву. 9 октября епископ Августин был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. 21 октября власти допросили его.

– Скажите... по чьей инициативе был организован в Иваново-Вознесенске религиозный кружок для преподавания Закона Божьего детям, не достигшим совершеннолетия? – спросил следователь.

– Кружков я не организовывал никаких, рекомендовал лишь использовать... верующими законную возможность изучать Закон Божий при помощи священников или же самим родителям обратить на это внимание. Это я говорил с амвона в церкви, – ответил владыка.

В опровержение возводимых на него обвинений владыка написал пояснение: «Относительно возводимых на меня обвинений со стороны следователя в распространении провокационных слухов с контрреволюционной целью считаю своим долгом заявить, что мною, наоборот, были приняты меры к устранению явлений, компрометирующих советскую власть. Так, когда уездный уполномоченный вел себя нетактично в деле села Златоуста Иваново-Вознесенского уезда, с явным желанием покровительствовать обновленцам, употребляя средства чисто провокационного характера, я не дал возможности крестьянам этого села идти к прокурору с жалобой и представить дело суду. Для того, чтобы уладить всё, так сказать, домашним способом, я направил их к губернскому уполномоченному ОГПУ с целью рассказать ему все как было и что им было известно по этому делу. Так и было сделано.

Что в руках крестьян были все факты, уличающие уполномоченного по Иваново-Вознесенскому уезду, и что неотразимость показаний крестьян была полная, об этом свидетельствует факт отстранения от должности уездного уполномоченного. Что мои действия имели всегда своею целью сохранить добрые отношения с местной властью и ликвидировать возникающие конфликты, об этом может свидетельствовать губернский уполномоченный Иваново-Вознесенского ОГПУ... с которым в крайнем случае, если бы он стал отказываться от подобного засвидетельствования, я хотел бы иметь очную ставку».

После допроса было составлено заключение по делу епископа, где ему было поставлено в вину, что по его инициативе «была организована епархиальная канцелярия для управления Иваново-Вознесенской епархией. Эта епархиальная канцелярия не была зарегистрирована в отделе Управления, что и носило характер нелегальной организации. Кроме этого... с целью «возвращения в лоно Церкви» у себя на дому организовал нелегальный кружок, где и преподавал детям, не достигшим совершеннолетия, Закон Божий».

22 октября 1926 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа к трем годам ссылки в Среднюю Азию. Узников было назначено отправить этапом 26 октября. Время высылки владыки стало известно православным заранее, и к поезду на Казанский вокзал приехало много духовных детей епископа из Москвы и Иванова. Были привезены дочери епископа, которым было тогда двенадцать и семь лет. Когда заключенных погрузили в вагон, женщины упросили конвоиров разрешить епископу проститься с детьми. Владыка вышел из вагона и благословил их. Одним из духовных детей епископа были написаны безыскусные стихи, в которых так говорилось о его прощании с паствой:

«...В ряду меж конвойных стоял наш святитель,

В молитву сердечную весь погружен.

Высокого сана достойный носитель,

Приветлив и светел, как Ангел был он...

Смотрите, сей пастырь-изгнанник пред вами,

Святой панагией украшена грудь,

Сияя любовью, как будто лучами,

Готов он в далекий отправиться путь.

Кругом восклицанья, и вздохи, и слезы.

Прощай, наш святитель, наш пастырь родной,

Напрасно суровые слышим угрозы,

Напрасно толпу отгоняет конвой...

Оставьте винтовки, не бойтесь восстанья.

Поверьте, ваш узник от вас не уйдет.

Не сам ли внушал он всегда послушанье,

Не сам ли смиренью учил он народ.

Пред вами не злобный преступник мятежный,

Не страшный убийца, разбойник и вор.

Смотрите, как часто с молитвой прилежной

Он к небу возводит свой праведный взор.

Он Господа молит за паству родную,

Он молит за всех, за врагов и друзей.

Хотел бы он каждую душу больную

Согреть и утешить любовью своей.

Иди же, невинный святитель-изгнанник,

Твой путь незнаком, и тернист, и далек.

Но, Бога слуга и достойный избранник,

Не будешь ты с Ним никогда одинок».

Сразу же после ареста епископа Августина верующие Иванова стали хлопотать об освобождении архиерея и собирать подписи под прошением об этом среди рабочих города. Но на этот раз власти не отреагировали на протест верующих. Когда приговор вступил в силу и владыка был выслан, верующие произвели сбор денежных средств как для самого епископа, так и для находившихся в тех же местах ссыльных священнослужителей. Средства собирались во всех православных храмах города Иванова. В ответ на это власти стали усиленно преследовать православные общины, созданные епископом Августином, и арестовали всех организаторов сбора подписей в защиту епископа, а также сбора средств в помощь ссыльному духовенству. Все они были затем осуждены на различные сроки заключения за организацию «несанкционированного властями Красного Креста», – как писалось в обвинительном заключении.

Сначала епископ был сослан в город Ходжент, а затем в Педжикент, где он пробыл до марта 1930 года и куда к нему приехал его келейник и иподиакон Борис Семенов. Здесь владыка в комнате, которую снимал, устроил домашнюю церковь, где служил сам и куда приходили помолиться некоторые ссыльные. Из ссылки он писал письма духовным детям, которые читались не только теми, кому были непосредственно адресованы, но и всеми его духовными детьми, находившими в письмах своего духовного отца утешение и поддержку.

Среди духовных детей епископа много было и подростков, им владыка писал из ссылки отдельно: «Верю, что если мое пребывание среди вас было добрым семенем, то эти добрые семена в вас не умрут...»

Отвечая на это письмо, они написали: «Мы, Владыко, стараемся по возможности чаще посещать церковь, хотя школьные занятия и не всегда способствуют этому. Однако вера наша не иссякает, несмотря на школьную пропаганду против Бога, а, к счастью, больше укрепляется...»

И в одном из следующих писем: «Многоуважаемый Владыко, просим Вашего благословения и поздравляем с днем Ангела. 2 июня мы кончили ученье, и все благополучно перешли в следующую группу. Теперь мы свободны и можем посещать святую церковь... Шлем Вам неизъяснимую на словах радость за письмо, мы его выучили наизусть. Посеянное Вами доброе семя за время пребывания среди нас не должно умереть, и мы постараемся его возрастить. По наставлению наших пастырей мы ежедневно читаем Евангелие, и это поддерживает наши силы... Любящие Вас деточки».

В ответном письме преосвященный Августин написал: «Родные деточки мои о Господе. Весьма радуюсь вашим учебным успехам, но скорблю, что в такой тесноте ваша религиозная совесть, вам уже заметили, что ношение креста позорит науку. Вот это характерно очень, ведь крест – символ терпения, самоограничения, которые необходимы для тех, кто встал на путь борьбы со всякой подлостью, живущей в человеке и в человечестве. Как же поэтому возражать против крестоношения.

Веруешь ли в Бога?

На этот вопрос можно было бы ответить вопрошающему, что, согласно нашей конституции, вопрос этот – лично мой вопрос, и открываться в нем перед кем угодно вещь не обязательная. Думается, что это самый меньший компромисс, который мог бы немного быть оправдан в христианстве... Как можно выдержать взгляд терпящих все христиан тому, кто открыто отрекся от всего, он должен уйти от верных ему.

Но мне кажется, верить в материализм, в материю (это бог материализма) для современности уж совсем срамно и неразумно, ибо современная наука, даже советская, и та не дает и не только не дает, а и отнимает всякое основание верить в этого бога материализма – материю. Что вам мешает познакомиться и с нашими научными авторитетами?.. Для материалистического миропонимания очень трудным является вопрос о соотношении между духом и материей. С точки зрения энергетики дело обстоит гораздо проще. Энергетика признает за энергией (духа) самостоятельное существование и рассматривает материю как вторичное явление... Устранение понятия материи как реальной первоосновы всего сущего и замена его энергией не должны нас смущать. Конечно, наука... не занята богословием... однако несомненно, что наше религиозное учение о нематериальной основе всего, о бытии духа вполне... совпадает с современными научными данными. Между тем как материалисты здесь теряют своего бога. И если настаивают на своем, то по невежеству. Их религия противонаучная.

Итак, видите, в мире науки наши религиозные взгляды имеют, однако, возможность, что для вас, при вашей вере существенного значения не имеет. Вы спрашиваете, как быть – это важно вам знать. Но совет мой вы уже предугадываете. Я с семьей не согласен, если она вам советует разделить внутреннее и наружное.

Если скоро прибегнете к покаянию и не убедите совесть грызущую, то не впадете в грех отрицания Бога, а если усыпите совесть, помиритесь с услаждающим вас пороком, то обязательно впадете в большой грех... Блюдите же чистоту одежды своей души...»

Чтобы как-то утешить своих дочерей, которым так рано пришлось столкнуться с лишениями, владыка им написал:

«Спите, деточки родные,

Бог ваш сон хранит.

Сны пошлет вам золотые,

Лаской окружит.

Горе к вам подкралось рано,

Принесло кручин.

В цвете лет отняло маму,

Сделало почин.

И отец родной не с вами,

Он в чужом краю,

Запечатанный печатью

Верности Христу.

Дети, вновь Христос страдает,

Колет терн главу,

Ваш отец там помогает

Крест нести Ему».

После окончания трех лет ссылки Особое Совещание ОГПУ 14 октября 1929 года постановило: запретить преосвященному Августину в течение трех лет проживание в шести крупных городах и областях этих городов, а также в Ивановской области, с прикреплением на эти три года к постоянному месту жительства для удобства за ним надзора ОГПУ.

Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий назначил епископа Августина на Алма-Атинскую кафедру, но местные власти запретили владыке жить в Алма-Ате, и митрополит Сергий направил его на кафедру в Сызрань. В апреле 1930 года преосвященный Августин прибыл в Сызрань, где снял часть дома; сюда к нему приехал его келейник Борис Семенов. Здесь, в Сызрани, владыка рукоположил его в сан диакона.

Весной 1930 года местные власти в Сызрани начали активную кампанию по закрытию церквей, когда сразу же было закрыто пять храмов. Верующие направили делегацию в Москву с ходатайством об открытии незаконно закрытых церквей.

Епископ Августин с начала своего служения на этой кафедре стал пользоваться огромным авторитетом среди верующих и объединил вокруг себя все духовенство, явившись для всех и заботливым отцом, и мудрым руководителем. Это не понравилось местной власти, и она стала искать повод для ареста архиерея и активной части духовенства и верующих. Меньше года прослужил преосвященный Августин в городе Сызрани. 21 февраля 1931 года ОГПУ арестовало его и с ним шестнадцать священников, одного монаха и тридцать девять мирян, в их числе старост и членов церковных двадцаток. Всех обвинили в том, будто бы они вели борьбу против мероприятий советской власти, и в особенности против колхозного строительства и ликвидации кулачества как класса, организованно боролись за политические права Церкви путем отстаивания и пропагандирования монархических устоев тихоновской церкви, организовали помощь находящимся в ссылке верующим под лозунгом «помощи мученикам политического режима советской власти»; их обвинили также и в том, что они призывали верующих протестовать против закрытия храмов и распространяли в этой связи провокационные слухи о гонениях на религию.

В обвинительном заключении так описывается роль епископа Августина: «С появлением на Сызранской кафедре епископа Августина церковная жизнь почувствовала в нем крепкую опору старых традиций, к нему потянулось самое реакционное духовенство... а также миряне из бывших людей и торговцев... видя в нем своего по духу человека, и с этого момента епископ Августин под флагом религиозной общины Казанского собора начал вновь концентрировать, до сих пор разрозненный, поповско-торгашский и монашествующий элемент. Таким путем под его непосредственным руководством произошло окончательное оформление ядра контрреволюционной организации...»

Вопреки всем этим обвинениям, владыка придерживался иного взгляда на взаимоотношения Церкви и государства, далекого от упрощенного политиканства, и, вызванный на допрос, на поставленные ему следователем вопросы ответил: «Политику советской власти, политику насаждения колхозов, имеющих целью уравнение людей в пользовании землей и ее продуктами с общей обработкой земли и упразднением богатого класса людей, нахожу соответствующей христианскому миросозерцанию и приемлемой. Каково отношение сызранского духовенства к этому вопросу, не знаю, ибо оно не высказывалось об этом. Во всяком случае, полагаю, что оно согласно со мной в этом вопросе, как и в вопросе об отношении к митрополиту Сергию, как к церковному деятелю, устанавливающему добрые отношения Церкви и власти. Это можно заключить хотя бы из того, что к моему вступлению в управление Сызранской церковью отцы отнеслись дружелюбно и никогда не говорили мне о своих колебаниях в приверженности к сергиевской ориентации. Молитвы о стране нашей и о властях ее возносятся в сызранских храмах; по этому вопросу мне из них также не возражал никто ничего, что опять говорит о их лояльном отношении к советской власти».

На вопрос, какой характер носила его переписка с верующей молодежью из Иванова, владыка ответил: «Переписка носила личный характер, то есть вопросов, касающихся религиозного миросозерцания, отношения к родственникам и так далее. По вопросу о религиозном миросозерцании молодежи я отвечал, что верить в материализм и материю и срамно, и не научно, и не современно».

Вызванный 22 апреля на очередной допрос, владыка на настойчивые требования следователя признать себя виновным в участии в организованной антигосударственной деятельности ответил: «В предъявленном мне обвинении виновным себя ни по одному пункту обвинения не признаю. К ранее данным показаниям добавляю, что ни в какой организации я не состоял, среди верующих никакого возмущения ни проповедями, ни агитацией не проводил».

В конце апреля преосвященный Августин был ознакомлен с выдвинутыми против него обвинениями и на допросе потребовал от следователя разрешения дополнить свои показания письменно. Владыка написал: «По всем пунктам предъявленного мне обвинения виновным себя не признаю, причем к раннее данным показаниям добавляю: по первому пункту обвинения, предъявленного мне, что я являюсь организатором и руководителем контрреволюционной организации, я поясняю, что никаких собраний ни духовенства, ни мирян у меня не было ни в квартире, ни в соборе, а также и в других церквях; личности, указанные в обвинении, мне совершенно неизвестны, кроме Стерлядкина, который является соборным старостой... но не отрицаю, что духовенство, в лице отдельных лиц, по делам богослужебного характера у меня на квартире бывало, а также бывали на квартире и представители церковных обществ, которые являлись для приглашения меня на богослужения. В пунктах предъявленного мне обвинения в систематической агитации и распространении провокационных слухов, а также психологической подготовке массы к предстоящей интервенции, в умышленной концентрации всего реакционного духовенства и торгового, монашествующего элемента вокруг Казанского собора виновным себя также не признаю... О преследовании религии и духовенства я не говорил... Об интервенции не говорил и не помышлял».

По одному делу с епископом Августином власти арестовали иеромонаха Нифонта (Выблова).

Иеромонах Нифонт родился в 1882 году в городе Ейске в семье небогатого крестьянина Григория Выблова. Когда ему исполнилось десять лет, родители отдали его учиться в двухклассную сельскую школу в городе Ейске, которую он окончил в 1894 году. Затем он стал помогать по хозяйству отцу. Отец его умер, когда юноше исполнилось семнадцать лет, и с этого времени они остались хозяйствовать вдвоем с младшим братом. В 1913 году он уехал в село Подлесное Хвалынского уезда Саратовской губернии к известному в этих местах миссионеру иеромонаху Антонию (Винникову), который заведовал миссионерской школой. Пробыв некоторое время в миссионерской школе у иеромонаха Антония и утвердившись в решении вступить на новый путь, он поступил в мужской монастырь в городе Хвалынске, где вскоре был пострижен в монашество с именем Нифонт и хиротонисан в сан иеромонаха. В 1925 году епископ Вольский назначил служить иеромонаха Нифонта в храм в село Березовый хутор, где он прослужил до дня своего ареста.

28 декабря 1930 года местное отделение ОГПУ, поставившее своей целью закрытие всех храмов в районе, направило двух милиционеров в село Березовый хутор для ареста священника. Приехав в село, они увидели, что в храме идет богослужение. Тогда они направились в дом священника, чтобы там дождаться его возвращения из храма. В нетерпении они несколько раз посылали сотрудников сельсовета узнать, когда же наконец закончится служба, о чем всем в селе стало известно, как и о предстоящем аресте священника. По окончании литургии было совершено отпевание покойника, гроб с его телом священник проводил на кладбище. Домой отец Нифонт и приехавший к нему в гости его духовный отец, иеромонах Антоний (Винников), бывший с ним в храме, пришли около двух часов дня. По их приходе был произведен обыск, а затем иеромонахов вывели из дома и велели садиться на подводу. К этому времени около дома священника собралась толпа числом около сорока человек, в основном женщин. Они стали требовать освобождения священнослужителей. Тогда милиционеры вытащили оружие и под угрозой стрельбы заставили священников сесть на телегу. Люди закричали, что власти учиняют разбой, и потребовали освободить ни в чем не повинных пастырей. Тогда милиционеры стали переписывать тех из присутствующих, кто вел себя наиболее активно, и угрожать им арестом. Был послан гонец в соседнее село за милицейским подкреплением. Все это принудило верующих отступить, и арестованные священники были увезены в тюрьму в город Сызрань. Однако, арестовав иеромонаха Нифонта, ОГПУ не смогло выдвинуть против него никаких обвинений. Сотрудник местного ОГПУ написал: «Связь с местными кулаками не установлена, но те обстоятельства, что к нему ежедневно носили хлеб и молоко, и больше всего приносили зажиточные, и даже дочь выселенного в Северный край кулака Татьяна Шуракина прислуживала ему, пекла хлеб и стирала белье, – заставляют думать, что поп Выблов имел связь с кулацкой частью села...»

Допрошенный следователем, иеромонах Нифонт виновным себя не признал; об иеромонахе Антонии, арестованном вместе с ним, сказал, что знает его по монастырю в Хвалынске с юности и неоднократно ездил к нему в Хвалынск в последнее время, чтобы исповедаться. В последний раз они вместе вернулись из Хвалынска в село Березовый хутор, где и были арестованы.

Иеромонах Нифонт скончался 30 августа 1931 года в половине десятого утра в Сызранской тюрьме.

Незадолго до его ареста, в середине декабря 1930 года, власти арестовали его духовного сына Александра Антоновича Медема.

Мученик Александр родился в 1877 году в городе Митаве Курляндской губернии в семье сенатора Антона Людвиговича Медема, занимавшего многие видные государственные посты, в частности губернатора Новгородского. Это был человек, о котором народ сохранил самые добрые воспоминания. Во время беспорядков в Новгородской губернии в 1905 году он без всякого сопровождения выезжал на места происшествий. Подъезжал в тарантасе к бунтующей толпе, смело входил в середину ее, раскланивался с народом, снимал фуражку и начинал говорить тихим голосом. Его вид и манера говорить производили ошеломляющее впечатление, сначала поднимался шум, но вскоре все затихали, и люди с интересом слушали губернатора. В Новгороде ему пришлось заступиться за вдову, у которой один торговец обманом выудил векселя на крупную сумму. Приехав к нему, Антон Людвигович попросил показать векселя и, получив бумаги, швырнул их в пылающий в камине огонь. И затем сказал торговцу: «Никакого права так поступать я не имел, и вы можете подавать на меня в суд». Торговец однако не стал подавать в суд, и вдова была спасена от разорения.

В 1870-х годах Антон Людвигович купил имение в шесть тысяч десятин земли в Хвалынском уезде Саратовской губернии. Впоследствии его сын Александр Антонович продал из них две тысячи десятин крестьянам по самой низкой цене.

Александр окончил в Новгороде гимназию, а затем в 1897 году – юридический факультет Санкт-Петербургского университета, но юридическая служба его не привлекла. С младенческих лет он привязался к земле. Почти ни одна сельскохозяйственная работа не проходила без его участия, что способствовало приобретению многих практических знаний в области сельского хозяйства и развитию глубокой любви к родному краю и народу.

В 1901 году Александр Антонович женился на Марии Федоровне Чертковой. Впоследствии у них родилось четверо детей – сын и три дочери. Сын после революции эмигрировал в Германию, одна из дочерей была расстреляна в 1938 году.

До 1918 года Александр Антонович управлял имением. После того как советской властью все частные землевладения были конфискованы, он стал арендовать несколько десятин земли, сколько было по силам самому обработать. Жили небогато; средств, полученных чаще всего в долг, его семье иногда хватало лишь на то, чтобы закупить семян и провести самые необходимые сельскохозяйственные работы. В иные времена не было лошади, а участок находился за тридцать километров от города, и до него приходилось добираться или пешком, или с попутными подводами.

Когда началась гражданская война, Александр Антонович и два его брата договорились, что будучи русскими, не поднимут руку на своих и не будут принимать участия в гражданской войне. В 1918 году большевики арестовали его и приговорили к расстрелу, но накануне исполнения приговора отпустили домой попрощаться с родными. Он уже собирался вернуться наутро в тюрьму, но утром большевики были выбиты из города белыми, и приговор сам собой отменился. Летом 1919 года он снова был арестован и заключен в тюрьму в городе Саратове. Вернувшись из тюрьмы, он говорил, что нигде так хорошо не молился, как в тюрьме, где в дверь по ночам стучится смерть, а чья очередь – неизвестно.

Летом 1923 года ОГПУ вновь арестовало Александра Антоновича, и он был заключен в тюрьму в городе Саратове. Следователь спросил его на допросе, как бы он организовал животноводческое хозяйство. Александр Антонович рассказал, входя во все подробности. Следователь с интересом выслушал его и в заключение воскликнул: «Эх, люблю таких людей! Только, конечно, никакого хозяйства мы вам вести не дадим!» В конце октября 1923 года Александр Антонович был освобожден и вернулся к родным.

Аресты и лишения закалили его душу и укрепили веру. Своему сыну Федору он писал в 1922 году: «…...На днях твое рождение – тебе исполнится двадцать один год, то есть гражданское совершеннолетие. Буду особенно горячо за тебя, мой мальчик, молиться, чтобы Господь помог тебе достойно и возможно праведно пройти свой земной путь и душу свою спасти, дал тебе счастья, силу и душевную и телесную, смелость и дерзновение, и крепкую непоколебимую веру. Одна только вера, что не все кончается здесь земным нашим существованием, – дает силу не цепляться во что бы то ни стало за свою малозначащую жизнь и ради ее сохранения идти на всякую подлость, низость и унижение...

Действительно свободным может быть только человек глубоко и искренне верующий. Зависимость от Господа Бога – единственная зависимость, которая человека не унижает и не превращает в жалкого раба, а, наоборот, возвышает. Проповедник и наставник я плохой, но мне хочется тебе сказать то, что я особенно остро чувствую и для тебя желаю.

Верь твердо, без колебаний, молись всегда горячо и с верой, что Господь тебя услышит, ничего на свете не бойся, кроме Господа Бога и руководимой Им своей совести – больше ни с чем не считайся; никогда никого не обидь (конечно, я говорю о кровной, жизненной обиде, которая остается навсегда) – и думаю, что благо ти будет.

Христос с тобой, мой мальчик, мой любимый. Мы с мамой постоянно о тебе думаем, за тебя Бога благодарим и молимся за тебя... Крепко тебя обнимаю, крещу и люблю. Господь с тобой. Твой отец».

В 1925 году его супруга Мария Федоровна писала сыну Федору, жившему за границей: «...Еще хочется про папу тебе сказать, но не знаю, поймешь ли ты меня. Мы в таких различных условиях жизни живем, что многое вам может показаться непонятным.

За эти годы он необыкновенно вырос нравственно. Такой веры, такого мира и спокойствия душевного, такой истинной свободы и силы духа я в жизни не видела. Это не только мое мнение, могущее быть пристрастным. Все это видят. И этим мы живы – больше ничем, ибо самый факт, что мы такой семьей существуем, не имея ничего, кроме надежды на Господа Бога, это доказывает».

Невзгоды, болезни, тяжелый труд, который становился иной раз непосильным, привели к тому, что Александру Антоновичу пришлось оставить работу на земле. Он писал по этому поводу детям: «Я не сомневаюсь, что, быть может, я и заслуживаю тяжких упреков: я, де, полный сил и здоровья человек, предаюсь созерцательному образу жизни, сижу ничего не делая и воплю о помощи. Но дело в том, что выхода мне другого нет. Мне действительно предлагали поступить на службу. Но служить этим расхитителям России и расхитителям души русского народа – мерзавцам – я не могу. На это мне говорят, что чем я лучше других? Почему другие могут, по необходимости, это делать, я же строю из себя какую-то исключительную персону? Ничего я из себя строить не собираюсь, ничуть этим не возношусь, я просто думаю, что не для того меня Господь сохранил и вывел из самых, казалось, безнадежных положений, чтобы я изменил своему народу, служа его погубителям. Не могу, и служить не буду – лучше с голоду сдохну. Частной службы или какого-либо дела своего вести – и думать нечего. Все уничтожается в зародыше... Вот и приходится сидеть и ждать, ждать, как теперь 95% русского народа ждет откуда-то каких-то избавителей...»

О положении в стране он тогда же писал сыну: «...Пожалуйста не верьте, что у нас жизнь бьет ключом, промышленность развивается, крестьянское хозяйство восстанавливается и прочее. Все сплошные выдумки, как и все, что от нас исходит. Я ни одного крестьянина не знаю, у которого было бы три лошади... Вообще ничего нет. А на то, что есть, – цены бешеные, продукты же крестьянского хозяйства обесценены до последней крайности...

Напор на Церковь, одно время ослабевший, снова повышается. Митрополит Петр (Полянский. – И. Д.) сидит...

На Кавказе... отбирают последние церкви у православных и передают «живым» – этим антихристовым слугам. У нас пока тихо, «живых» у нас нет. Но, вероятно, и до нас это докатится. В этом случае, конечно, первым полечу я. Я нисколько этого не боюсь, я даже буду очень рад... На все воля Божия. Мы свое дело делаем, и, конечно, наша кровь, если ей суждено пролиться, зря не пропадет... Благословляю тебя, мой мальчик, на жизнь. Живи просто, честно, по-Божески. Унынию никогда не поддавайся...»

В 1928 году Александр Антонович был арестован и заключен в тюрьму в городе Саратове. По окончании следствия он был приговорен к лишению права жить в шести крупных городах и поселился в городе Сызрани, близком к родным местам. К этому времени он овдовел, и в ссылку в город Сызрань вместе с ним поехали его дочери, одна из которых устроилась на работу в Краевое врачебное управление.

Осенью 1930 года Александр Антонович снова был арестован. Следователь спросил его на допросе, каких он придерживается политических убеждений и каково его отношение к советской власти. Александр Антонович ответил: «Определенных политических убеждений я не имею, поскольку я не занимался политикой. К существующему строю мое отношение лояльное. С программой коммунистической партии и советской власти я не согласен».

На допросах Александр Антонович держался с большой выдержкой и достоинством, хотя в это время тяжело страдал от туберкулеза легких, которым болел уже в течение нескольких лет. Следователь утверждал, что арестованный обязан отвечать на все вопросы, но окончивший юридический факультет Александр Антонович придерживался иной точки зрения и на вопросы следователя отвечал следующим образом: «Знакомых в городе Сызрани, которых я посещаю или которые посещают меня, нет. «Шапочных» знакомых, то есть лиц, которых я знаю по фамилии и в лицо, немного; также имеются в городе Сызрани такие лица, с которыми на улице при встречах раскланиваюсь, но их фамилии часто не знаю. Назвать тех лиц, которых я знаю по фамилии и в лицо, затрудняюсь, поскольку я их очень мало знаю и выставлять их в качестве своих хороших знакомых не желаю».

– Так есть ли у вас люди, которых вы знаете в городе Сызрани? – спросил следователь.

– Люди, которых я знаю в городе Сызрани, имеются. Назвать я их не могу, потому что я их не вспомню.

– Отказываетесь ли вы, гражданин Медем, назвать людей, которых вы знаете, или нет?

– Отказываюсь, потому что не могу вспомнить.

– Из вашего ответа, гражданин Медем, следует, что, с одной стороны, люди, которых вы знаете, имеются, с другой – вы их не знаете.

– Фактически так и есть.

Такой ответ поставил следователя в тупик, и, желая оказать нажим на арестованного, он продиктовал ему текст предупреждения: «Ниже подписываюсь в том, что мне со стороны ведущего дело было 28 декабря 1930 года объявлено о том, что я своим отказом назвать людей, которых я знаю в городе Сызрани, препятствую выяснению всех обстоятельств дела и, таким образом, снимаю ответственность с Сызранского отдела ОГПУ в соблюдении соответствующих процессуальных норм в части срока содержания под стражей».

Подписавшись под предупреждением, Александр Антонович написал к нему дополнение: «Из лиц, которых я знаю по имени, отчеству и фамилии, я некоторых в данное время помню, но назвать и этих отказываюсь по той причине, что выдвигать людей, которых я случайно вспомнил, этим самым совершая по отношению к ним несправедливость, – не нахожу возможным».

Таким образом дело до предъявления обвинения так и не дошло. В начале 1931 года у Александра Антоновича обострился туберкулезный процесс в легких, что было связано с тяжелыми условиями тюремного заключения, и 22 февраля он был переведен в больничный корпус Сызранской тюрьмы.

Дочери, узнав о тяжелом состоянии здоровья отца, стали добиваться свидания. Им разрешили, сказав, чтобы они пришли завтра. Но когда они пришли на следующий день, им ответили, что их отца еще вчера схоронили, а где – отказались назвать. Александр Антонович скончался в тюремной больнице 1 апреля 1931 года в половине первого дня. Отпевали его заочно в соборе города Сызрани.

Одновременно с епископом Августином был арестован его келейник диакон Борис. Он родился в 1900 году в Санкт-Петербурге в семье наборщика типографии журнала «Нива» Александра Семенова. До 1916 года Борис учился в 6-й технической школе при фабрике Госзнак, а затем до 1920 года работал на этой фабрике рабочим. В 1920 году она была эвакуирована в Москву, куда переехала и вся семья Семеновых. До 1922 года Борис работал конторщиком, а затем в связи с массовым сокращением рабочих был уволен и поступил учиться в садово-огородный техникум. В это время он начал помогать в храме Архангела Михаила на Пироговской улице в качестве алтарника, здесь он познакомился с епископом Августином и стал его келейником и иподиаконом.

Когда владыка был выслан в Среднюю Азию, Борис поехал вслед за ним в город Педжикент. Он работал здесь во фруктовых садах и помогал епископу во время совершения келейных богослужений. После того как епископ Августин получил назначение на кафедру в Сызрань, он выехал к нему и помогал во время богослужений в качестве иподиакона, кроме того он выполнял различные церковные поручения. Во время поездок Бориса Александровича в Москву владыка передавал с ним письма митрополиту Сергию. В декабре 1930 года преосвященный Августин рукоположил Бориса в сан диакона.

Арестованный вместе с владыкой, он так ответил на вопросы следователя: «По моим убеждениям, в настоящее время со стороны советской власти идет притеснение служителей религиозного культа. Это убеждение у меня сложилось потому, что духовенство облагается непосильными налогами, которые оно выполнить не может... На политические темы мне с епископом Августином беседовать не приходилось, и я не могу сказать о его взглядах на то или иное мероприятие. Лично мой взгляд на кампанию по коллективизации крестьянских хозяйств такой: коллективизация для православного христианина приемлема лишь в том случае, если она не будет направлена во вред его религиозным убеждениям, то есть если коллективизация не будет преследовать целей угнетения религии».

28 октября 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Августина и диакона Бориса к трем годам заключения в концлагерь.

Тюрьма в Сызрани находилась далеко за городом. Во все время следствия заключенных водили на общественные работы в поле. Когда дети епископа приехали в Сызрань, верующие старались устроить им свидание с отцом, но это не удалось, так как к охраняемой вооруженным конвоем колонне заключенных никому не давали приблизиться. Тогда их подвели к ограде тюрьмы, откуда было видно окно камеры, где находился епископ. Когда верующие подошли к ограде, владыка из окна камеры всех благословил. После того как приговор был объявлен, власти разрешили общее пятнадцатиминутное свидание приговоренных с родственниками. Детей завели в комнату свиданий. Загремели засовы, и заключенных ввели в комнату. Преосвященный Августин вышел спокойный, улыбающийся, только по бледности лица можно было судить о тяжести заключения. Разговаривать среди общего шума было трудно, но дети и тому были рады, что видят перед собой отца.

Через сочувствующих из администрации тюрьмы и охрану верующие узнали день отправки заключенных из города и заранее пришли на вокзал, взяв с собой дочерей владыки. Поезд еще не подали, не было и этапа. На улице стояли морозы, но, несмотря на холод, все терпеливо ждали, когда приведут заключенных. Наконец среди ожидавших послышалось: «Ведут! Ведут!» Появилась охраняемая конвоем колонна заключенных. Впереди в рясе и с посохом в руке шел преосвященный Августин. Колонна остановилась около железнодорожных путей. Ее тут же окружили солдаты, так что подойти ближе и поговорить было нельзя. Одна из дочерей епископа сняла с шеи теплый шарф и упросила конвоира передать его архиерею. Часовой передал шарф, но епископ не принял и передал обратно, и тогда дочь обратилась к часовому вторично с той же просьбой. На этот раз епископ согласился и надел шарф на шею. Поезд все не подавали, и заключенных ввели в помещение. Епископ оказался у окна, к которому подошли дети, и он им на стекле написал, чтобы они шли домой и не мерзли так долго. Только впоследствии, вспоминая этот период своей жизни, дочери поняли, сколь великую святитель имел веру и надежду на Промысел Божий. «За молитвы праведника Бог не оставил нас и мы не пропали. Около нас всегда были добрые люди», – вспоминали они. После отправки епископа в концлагерь дочери вместе с няней уехали в Пензу к сестре их покойной матери. Они жили тем, что меняли или продавали вещи, оставшиеся от владыки.

Преосвященный Августин был отправлен в концлагерь недалеко от станции Лодейное Поле Ленинградской области. Лагерь находился в глухом лесу, и до ближайшего городка было десять километров. Заключенные здесь занимались сбором смолы. Работа считалась легкой, но была установлена столь высокая норма, что далеко не все могли ее выполнить, а кто не выполнял, того лишали пайка. Сначала епископ работал вместе со всеми в лесу, а затем фельдшером на медпункте. Для пополнения запаса медикаментов его иногда отправляли в город, где он познакомился с местным священником, через которого сообщил близким свой адрес, и спустя некоторое время стал регулярно получать посылки. В концлагере владыка строго соблюдал все церковные посты и никогда не ел ничего мясного, отдавая его другим. Если бы не помощь духовных детей, владыка вряд ли смог пережить в столь суровых условиях весь срок заключения.

Сюда к нему в лагерь приехали его духовные дочери Анастасия и Нина, которые привезли продукты и теплые вещи. Они ехали через Ленинград и там купили для владыки свежих фруктов и овощей. Приехав на станцию Лодейное Поле, они остановились у знакомого владыке священника и пошли в сельсовет за разрешением на свидание. Там их спросили, кто они будут епископу. Они сказались племянницами, и им было велено прийти через пять дней за разрешением. Переживая, что за пять дней фрукты испортятся, они решили отправиться в лагерь немедленно. Пошли по лесной дороге, не вполне уверенные, правильно ли идут. И увидели идущего им навстречу старичка. Они спросили его, далеко ли до лагеря.

– Да нет, это недалеко. А вы к кому идете?

– К Беляеву.

– Ой, это такой хороший человек. Идемте, я вас отведу. Он так строго постится.

Старичок привел их к воротам лагеря и велел им подождать. Через некоторое время к воротам вышел владыка – обритый, в кепке и в плаще; они поначалу его не узнали. Владыка провел их на территорию лагеря и устроил в санчасти. Они прожили здесь пять дней, а через пять дней пошли в Лодейное Поле за разрешением на свидание и, получив его, вернулись обратно.

В последний день перед отъездом они пробеседовали с владыкой до позднего вечера и не заметили, как наступила глубокая ночь. Но разрешенные для свидания дни окончились, и оставаться дальше было нельзя. Идти надо было десять километров, причем дорога пролегала через глухой темный лес. Страх охватил их сердца. Владыка проводил их до ворот концлагеря, благословил и сказал: «Идите и не бойтесь, я буду молиться за вас». Они успокоились и благополучно, мирно добрались до города.

Послушник епископа диакон Борис был отправлен в другой концлагерь, также недалеко от станции Лодейное Поле, и в заключении скончался.

По окончании срока заключения, в 1934 году преосвященный Августин был назначен епископом Калужским и Боровским. Когда владыка приехал в Калугу, туда приехала дочь Нина, но жила она отдельно от него. Поначалу епископа в городе знали немногие, и он снимал маленькую комнату. Первую Пасху владыка праздновал вдвоем с дочерью. Впоследствии, когда владыку узнали в городе, он переехал в дом к одному из калужских священников. Здесь ему стало жить попросторнее, и сюда к нему стали приезжать духовные дети из Москвы. Бывало нередко в эти годы, что в дом приходила милиция, чтобы проверить, нет ли в доме посторонних. Затем владыка переехал на улицу 1905 года, где он прожил до ареста; у него было две комнаты, в одной из них жила няня Анисия Ефимовна.

Служил епископ в Калуге в храме великомученика и Победоносца Георгия. От дома до храма он всегда ходил пешком, в рясе и клобуке, с панагией на груди и с посохом в руке. Между тем это было время разгара гонений на Русскую Православную Церковь, и зачастую, когда он шел по улице в храм, прохожие смеялись над ним, отпуская ему вслед оскорбительные реплики, но он шел и как будто не слышал их. Когда к нему подходил кто-нибудь из верующих под благословение, он всегда останавливался и не спеша благословлял. Владыка часто служил и всегда за богослужениями проповедовал. Православный народ любил своего архипастыря, и во время его служб в храме всегда было много молящихся. Молился он сосредоточенно и вдохновенно и этим вдохновением и серьезностью увлекал других. В нем чувствовались непоколебимая апостольская вера и твердость, видя которые, и другие укреплялись в вере и уповании на Господа, вновь ощутив себя стоящими на твердом камне, которому не страшно море бушующего злобой безбожия. После богослужения владыка выходил на кафедру, и народ подходил к нему под благословение. В это время все присутствующие пели молитвы «Отче наш», «Царю небесный», «Не имамы иныя помощи» и другие – и так выучивали их наизусть. Чаще всего народ не покидал храма, пока владыка не благословит всех. После этого многие шли вместе с ним, провожая его до дома.

Владыка Августин обладал удивительным смирением и в своей келье в любое время безотказно принимал всех, кто приходил к нему как по делам церковным, так и по личным. Люди шли к нему за советом, за утешением и помощью, и он не отказывал никому. С дочерью Ниной, которая после окончания седьмого класса переехала в Калугу и для которой снимали комнату неподалеку от дома, где жил владыка, он считал нужным говорить не только на религиозные, но и на научные темы. Преосвященный Августин был в курсе не только церковных событий, но и многих научных открытий. Так, они говорили о разных теориях происхождения человека. В школе преподавали по Дарвину, и владыка подробно рассказал дочери о том, что теория Дарвина опровергнута многими учеными и с научной точки зрения показала полную свою несостоятельность.

В комнате, где жил епископ, около большого окна стоял стол, за которым он работал; за этим же столом все пили чай и обедали, чаще всего в присутствии гостей, так как владыку всегда кто-нибудь посещал и после беседы оставался на трапезу. На праздники к владыке приезжало много богомольцев из Иванова, Кинешмы и Москвы. Со всяким он находил время для беседы, всех выслушивал, если кто просил – исповедовал. Он смиренно, терпеливо и сострадательно вникал в нужды и горести каждого, и все у него находили совет, поддержку и утешение духовное.

2 апреля 1936 года преосвященный Августин был возведен в сан архиепископа. Пасха 1937 года, благодаря торжественному и вдохновенному служению владыки, несмотря на все гонения, ощущалась верующими в Калуге как одна из самых радостных. Воскресение Христово осознавалось реальнее всех событий мира сего, перед ним отступал и рассеивался тяжелый мрак, охвативший тогда все сферы жизни народа.

Осенью 1937 года среди духовенства, верующих и жителей города Калуги начались аресты. Архиепископ Августин был уверен, что воинствующие безбожники непременно его арестуют, и он спокойно и серьезно готовился к предстоящему аресту и грядущим страданиям. Пересматривал записи, письма, уничтожал все то, что кому-либо могло повредить. Накануне праздника Рождества Богородицы, 20 сентября, ему пришла повестка с требованием явиться к городским властям. Иногда власти вызывали архиерея в здание городского совета по церковным делам, но время в этой повестке было проставлено столь позднее, что владыка понял, что его вызывают для ареста. Дочь владыки почти всегда заходила из школы к нему, а вечером уходила ночевать к себе. В этот день она задержалась в школе и не пошла на всенощную. Когда владыка пришел из храма, он спросил ее: «Ты почему не была на всенощной? Я тебя искал. Я тебя смотрел». И прибавил: «Меня вызывают в горсовет». Затем благословил ее и сказал: «Если тебе будут нужны деньги – молись преподобному Серафиму, он поможет тебе. Он всегда мне помогал».

В ту же ночь в дом, где жил архиепископ, пришли сотрудники НКВД и забрали все его вещи: панагию, Евангелие, духовные книги, дикирий, трикирий и многое другое, взяли всё, что попалось под руку.

После ареста владыка был сразу допрошен. И затем допросы продолжались весь месяц.

– Вы арестованы за активную контрреволюционную деятельность. Следствие требует от вас дать правдивые показания по этому вопросу, – заявил следователь.

– Контрреволюционной деятельностью я не занимался и виновным себя не признаю.

– Вы врете, следствие располагает точными данными, что вы действительно занимались контрреволюционной деятельностью, прекратите запирательство и дайте правдивые показания по этому поводу.

– Контрреволюционную деятельность я отрицаю и ее не проводил.

– Следствие располагает точными данными, что вы, Беляев, будучи враждебно настроены к существующему советскому строю, объединили вокруг себя контрреволюционно настроенное духовенство на борьбу с советской властью, признаете себя виновным в этом?

– Контрреволюционно настроенного духовенства я не знаю, никого на борьбу с советской властью не призывал и виновным себя в этом не признаю.

– Следствие располагает абсолютно точными материалами, что вы, Беляев, были членом нелегальной контрреволюционной церковно-монархической организации, признаете себя виновным в этом?

– Членом нелегальной контрреволюционной церковно-монархической организации я не был, о существовании такой организации мне ничего не известно и виновным себя в этом не признаю.

– Следствию достоверно известно, что вы... приехав в город Калугу в 1934 году... являлись руководителем церковно-монархической контрреволюционной организации. Подтверждаете вы это?

– Нет, не подтверждаю.

– Ряд лиц, арестованных вместе с вами, признали себя членами церковно-монархической контрреволюционной организации и утвердительно показали, что вы являетесь организатором и руководителем контрреволюционной организации, членами которой они состоят. Что вы скажете на это?

– Вновь утверждаю, что я в контрреволюционной организации не состоял и контрреволюционной деятельностью не занимался.

– Вам зачитывается выдержка из показаний Ивана Алексеевича Остроглазова от 9 октября 1937 года, где он признал себя членом контрреволюционной организации и показал, что вы, Беляев, являетесь организатором и руководителем данной контрреволюционной организации... Теперь вы признаете себя виновным?

– Виновным в контрреволюционной деятельности я и теперь себя не признаю.

– Аналогичные выдержки вам зачитываются из показаний Павла Дмитриевича Семеновского... Этого вам достаточно для признания своей вины?

– Виновным себя я и сейчас не признаю и впредь ни при каких условиях, сколько бы следствие ни предъявляло мне уличающих фактов моей контрреволюционной деятельности, и даже если будет мне устроена очная ставка, в частности, с Иваном Алексеевичем Остроглазовым и Павлом Дмитриевичем Семеновским, я и в этом случае виновным себя не признáю.

– Возможно, вы в течение суток после ознакомления с выдержками из показаний Остроглазова и Семеновского одумались и признаете свою контрреволюционную деятельность? – начал следователь допрос на следующий день.

– Нет, не признаю.

– У вас при обыске изъяты две серебряные монеты и одна золотая с условными насечками на краях, которые вами хранились отдельно и укрыто. Каково их назначение?

– Значение насечек на монетах мне совершенно неизвестно, а хранились они моими детьми с момента моей второй ссылки как память обо мне. Золотую монету в десять рублей я получил от неизвестного лица, женщины, когда я подходил к своей квартире вечером, это было зимой прошлого года.

– При личном обыске вы порвали письмо, пытаясь скрыть его содержание. Следствию удалось восстановить содержание письма, которое подписано условной неразборчивой подписью. Кто автор упомянутого письма, и с какой целью вы его уничтожили при личном обыске?

– Данное письмо я получил без конверта через домашний почтовый ящик. Будучи занятым при разборе почты, я это письмо, не читая, положил в свой карман, и оно хранилось у меня около месяца. Уничтожил я его потому, что его содержание, которое я успел прочитать в момент обыска, не относится к следственному делу. Автора данного письма я не знаю.

Некоторые из арестованных были сломлены условиями тюремного заключения, некоторые поддались льстивым посулам следователей и согласились стать лжесвидетелями и оговорить себя и других. Подписанные ими показания, «свидетельствующие» об антигосударственной деятельности архиепископа Августина, были ему затем предъявлены. Ознакомив его с этими показаниями, следователь сказал:

– Вы были ознакомлены с показаниями ряда обвиняемых, которые изобличали вас как руководителя контрреволюционной церковно-монархической организации, вам устроены очные ставки, на которых вы разоблачены как организатор и руководитель контрреволюционной церковно-монархической организации, дальнейшее запирательство совершенно бесполезно, следствие предлагает дать правдивые показания о вашей контрреволюционной деятельности.

– Контрреволюционной деятельностью я не занимался и виновным себя не признаю. Если мне будут еще устроены очные ставки, я и на них буду отрицать свою виновность.

– Каким репрессиям вы подвергались после революции и за что? И признавали ли вы себя виновным на следствии?

– После революции за антисоветскую деятельность я привлекался к следствию четыре раза... Во всех случаях я виновным себя никогда и нигде не признавал.

– Назовите автора записки, которую вы пытались уничтожить при личном обыске.

– Автора записки не знаю.

– Откуда у вас золотая десятка, обнаруженная при обыске?

– Я получил ее от неизвестной мне женщины.

– Дайте объяснение следствию о двух гривенниках с условными насечками, которые вы хранили у себя отдельно и которые были изъяты при обыске.

– Два гривенника с насечками, изъятые у меня при личном обыске, никакого значения не имеют.

22 октября сотрудники НКВД провели очную ставку между архиепископом и одним из обвиняемых.

– Что вам лично известно о контрреволюционной деятельности Александра Александровича Беляева? – спросил следователь обвиняемого.

– Александр Александрович Беляев является организатором и руководителем контрреволюционной монархической организации церковников, в состав которой входили я – Афанасий Васильевич Любимов, Иван Алексеевич Остроглазов, Павел Дмитриевич Семеновский, Иван Иванович Сперанский и другие приближенные архиепископа. Члены упомянутой контрреволюционной организации под руководством Александра Александровича Беляева вели активную борьбу с советской властью путем сколачивания в контрреволюционные группы бывших людей и церковников и воспитывали последних в контрреволюционном духе.

– Вы подтверждаете показания обвиняемого Любимова о вашей принадлежности к контрреволюционной монархической организации? – спросил следователь архиепископа.

– Показания обвиняемого Любимова я не подтверждаю.

На следующий день следователи устроили еще одну очную ставку архиепископа с другим обвиняемым.

– Что вам лично известно о контрреволюционной деятельности Александра Александровича Беляева? – спросил следователь.

– Александр Александрович Беляев является организатором и руководителем контрреволюционной церковно-монархической организации церковников. Членами этой организации являлись я – Павел Дмитриевич Семеновский, Иван Алексеевич Остроглазов, Афанасий Васильевич Любимов, Иван Иванович Сперанский, Василий Алексеевич Макаров и многие другие приближенные архиепископа Августина Беляева. Члены упомянутой организации под руководством Беляева вели активную борьбу с советской властью...

– Вы подтверждаете показания Семеновского о вашей принадлежности к контрреволюционной монархической организации? – спросил следователь архиепископа.

– Показания обвиняемого Семеновского я не подтверждаю.

Архиепископ Августин держался мужественно и, несмотря на угрозы следователей и оговоры лжесвидетелей, категорически отвергал все обвинения. Следователи тогда прибегли к допросу одного из заключенных, который находился в одной камере с архиепископом и вызвался свидетельствовать против святителя.

– Вами подано заявление на имя начальника Калужской тюрьмы, что находившийся с вами в одной камере следственный заключенный архиерей Беляев в камере занимается антисоветской деятельностью. Что вы можете конкретно рассказать следствию об антисоветской деятельности Беляева?

– Беляева я раньше не знал... Познакомился во время нахождения с ним в двадцать пятой камере в двадцатых числах сентября 1937 года и до сих пор сижу вместе с ним... Беляев говорил: «Советская власть существовать не может и не будет, и большевики... никогда не построят коммунистического общества, примером этого является «Парижская коммуна», которая пала, коммунизм неосуществим». Когда следственный заключенный, бывший учитель 5-й школы, Другаченок стал говорить колхозникам, что вас священники пичкали всякой белибердой, и после всплыл вопрос о мощах, о нечистоплотности священников, ханжестве, нравственном разложении, использовании темноты масс служителями культа... Беляев после длительных антисоветских разговоров заявил: «Все это поклеп на Церковь, это есть результат нечистоплотности советской власти и вождей ВКП(б)». Беляев клеветал на органы НКВД, заявляя: «Раз при советской власти арестовали, то в органах НКВД все равно себя не реабилитируешь, ничего во внимание не примут, все равно осудят. Следствие все выдуманное и подтасованное. В концлагерях НКВД творятся ужасы, кошмары, издевательства над заключенными, никакого порядка нет, кругом царит несправедливость».

19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила архиепископа Августина к расстрелу. 21 ноября дочь архиепископа Нину вызвали в НКВД и стали спрашивать, кто бывал у владыки, и, добиваясь ответов, угрожали арестом. Следователи предполагали страданиями дочери сломить волю архипастыря и заставить его оговорить себя. Допрос длился долго, но ни к чему не привел. Заметив, что Нина увидела стоявший в углу посох владыки, следователь сказал: «Возьмите его, он ему больше не понадобится». Затем подписал пропуск на выход из здания НКВД и сказал, чтобы она принесла отцу чистое белье. На вопрос, что будет с владыкой, следователь ответил: «Подумайте лучше о себе, его вы больше не увидите».

На следующий день Нина принесла владыке в тюрьму чистое белье.

Вместе с архиепископом Августином были арестованы архимандрит Иоанникий (Дмитриев), протоиерей Иоанн Сперанский, псаломщики Алексей Горбачев, Николай Смирнов, Аполлон Бабичев, член церковного совета Михаил Арефьев, а также Феоктиста Ченцова, Анна Остроглазова и Ольга Масленникова.

Преподобномученик Иоанникий (в миру Иван Алексеевич Дмитриев)родился в 1875 году в деревне Редкие Дворы Московской губернии в семье крестьянина; в их семье было пятеро детей. В течение трех лет Иван зимой ходил на дом к учителю и обучался грамоте, а летом пас скотину на пастбище. В двенадцать лет он пошел вместе с деревенскими портными по деревням в качестве ученика и в течение трех лет обучался портняжному ремеслу. Когда Ивану исполнилось семнадцать лет, он отправился в Москву и устроился в портняжную мастерскую. Проработав три года, он на две недели приехал в родную деревню повидать отца с матерью, а затем вернулся в Москву. Вскоре умерла мать, и он взял к себе на содержание всю семью – отца и братьев с сестрами. Иван рос с детства благочестивым, а в юности почти ежедневно посещал церковь и читал много духовных книг. Два года он жил с мыслью уйти в монастырь и в конце концов остановился в своем выборе на ските Оптиной пустыни.

В 1908 году Иван приехал в Оптину пустынь; две недели он прожил в ней и беседовал с настоятелем, который, увидев высокий духовный настрой благочестивого юноши, принял его в обитель послушником. Здесь он был пострижен в монашество с именем Иоанникий и в 1915 году рукоположен в сан иеродиакона. С 1917 года он был экономом в архиерейском доме у епископа Калужского Феофана (Тулякова). В 1918 году иеродиакон Иоанникий был мобилизован в тыловое ополчение и прослужил здесь два года. В 1921 году епископ Феофан рукоположил его в сан иеромонаха и направил служить в село Сухиничи неподалеку от Калуги. В 1927 году епископ Феофан был переведен на другую кафедру; назначенный вместо него епископ Стефан (Виноградов) возвел в 1928 году иеромонаха Иоанникия в сан игумена и определил его настоятелем Георгиевского монастыря в городе Мещевске.

Направляя отца Иоанникия в монастырь, владыка благословил его помогать всем престарелым монахам и монахиням, жившим тогда при монастыре. В 1929 году монастырь закрыли, а на его месте была организована коммуна «Искра». Отец Иоанникий после закрытия монастыря был назначен настоятелем мещевского собора. Монахи закрытой обители образовали вокруг собора некое подобие монастырской общины, с уставными службами в соборе. Они жили теперь по частным квартирам, но все строго выполняли устав. Отец Иоанникий, исполняя благословение епископа, помогал монашествующей братии, и в особенности тем, кто по старости или болезни не мог себя содержать. Наличие вокруг городского собора некоторого числа монашествующих обратило на себя внимание властей. В это время властями проводилась коллективизация, к которой они сами относились как к мероприятию рискованному, и оттого опасались крестьянских восстаний и сопротивления – или пассивного, когда люди не шли в колхозы, или активного, когда они готовы были идти на физическое сопротивление. Священнослужителей и монахов власти считали первыми своими врагами, а зная, что это наиболее просвещенные люди, почитали их врагами вдвойне.

В октябре 1932 года власти арестовали в городе Мещевске девятнадцать человек, из них одиннадцать – монахов и монахинь. Игумен Иоанникий был арестован 31 октября и заключен в тюрьму города Брянска. 16 ноября он был вызван на допрос и на вопросы следователя ответил: «По существу предъявленного мне обвинения в создании контрреволюционной группировки из монашествующих и бывших торговцев и проведении агитации против мероприятий советской власти виновным себя не признаю. Служба в церкви шла продолжительно, хотя некоторые молитвословия монашеские и были сокращены. Акафисты в начале службы читались, а потом во время самой службы пелись, но это было заведено еще до меня. Службы проходили в церкви ежедневно. Это я делал из-за заботы об истинной христианской православной вере, как и должен был делать каждый священник. Никакого подпольного монастыря при мещевском соборе у нас не было. Все монашествующие признавали меня за своего духовника, но за старшего не считали».

Следователи, собрав против игумена Иоанникия показания «свидетелей», их ему зачитали. Выслушав, отец Иоанникий ответил: «Указанные мне якобы конкретные случаи моей контрреволюционной деятельности категорически отрицаю и заявляю, что я нигде и никогда не говорил против тех или других мероприятий советской власти. Со стороны арестованных со мною я также ни разу не слышал что-либо против мероприятий советской власти».

15 марта 1933 года Тройка ОГПУ приговорила игумена Иоанникия к ссылке в Северный край на пять лет. По возвращении из ссылки он был возведен в сан архимандрита и направлен служить в Николо-Казинский храм в городе Калуге. Осенью 1937 года власти арестовали архимандрита Иоанникия вместе с архиепископом Августином и группой духовенства Калуги. 28 октября состоялся допрос священника.

– Вы арестованы за активную контрреволюционную деятельность. Следствие предлагает вам по этому вопросу дать откровенные показания, – потребовал следователь.

– Я среди духовенства и верующих неоднократно высказывал недовольство советской властью, обвиняя ее в том, что в результате ее политики по всему Советскому Союзу по требованию советской общественности закрылись церкви, кроме этого я говорил о том, что советская власть несправедливо проводит репрессии в отношении бывших людей... и духовенства, – высказал отец Иоанникий свое мнение, но отказался признавать себя виновным в контрреволюционной деятельности и оговаривать других.

Священномученик Иоанн родился 1 января 1864 года в селе Желовиж Калужского уезда Калужской губернии в семье священника Иоанна Сперанского. По окончании Калужской Духовной семинарии он был рукоположен в сан священника и служил в храмах Калужской епархии. За безупречное и ревностное служение отец Иоанн был возведен в сан протоиерея и награжден митрой. Был членом Союза Русского Народа. За самоотверженное служение Церкви и отечеству был награжден орденами. Протоиерей Иоанн пользовался огромным авторитетом среди верующих Калуги, и когда к власти пришли безбожники и началась гражданская война, он был тут же арестован и заключен в тюрьму в качестве заложника. Во время изъятия властями церковных ценностей в 1922 году протоиерей Иоанн был вновь арестован и приговорен к одному году заключения. В 1937 году власти снова арестовали священника.

– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, которую проводили будучи настоятелем церкви Одигитрии... Дайте следствию показания по этому вопросу, – потребовал следователь.

– Контрреволюционной деятельности и агитации я не проводил.

– В каких взаимоотношениях вы находились с архиепископом Августином Беляевым?

– К архиепископу Августину я относился как к носителю высшего священного сана.

Следователи стали спрашивать об архиепископе Августине и требовать подтверждения лжесвидетельств против него, но священник категорически отказался. На одном из последних допросов следователь сказал:

– На предыдущих допросах вы уклонились от дачи правдивых показаний. Следствием достоверно установлено, что вы являетесь участником контрреволюционной монархической организации, состоя в которой, вы проводили работу по обработке верующих граждан в антисоветском духе. Признаете вы это?

– Нет, не признаю. В контрреволюционной организации я не состоял и не знаю о ее существовании...

– Вам зачитываются выдержки из показаний обвиняемых, которые признали себя участниками существующей в городе Калуге контрреволюционной монархической организации и показали, что и вы являетесь ее участником; состоя в ней, вы занимались контрреволюционной деятельностью. Теперь вы признаете себя виновным?

– Вновь заявляю, что я в контрреволюционной церковно-монархической организации не состоял и контрреволюционной деятельностью не занимался. Если мне будут устроены очные ставки, я и на них буду отрицать свою виновность.

Мученик Алексий родился 5 февраля 1892 года в деревне Куровской Перемышльского уезда Калужской губернии в семье крестьянина Григория Горбачева. Окончил сельскую школу. С 1911 года Алексей Григорьевич служил в храме села Мурманцево псаломщиком. Осенью 1937 года власти арестовали его. Допрошенный по обвинению в контрреволюционной деятельности, Алексей Григорьевич виновным себя не признал.

Мученик Николай родился 6 мая 1886 года в селе Старая Кашира Коломенского уезда Московской губернии в семье крестьянина Петра Смирнова. Окончил школу, а затем до 1922 года работал сельским учителем. В 1922 году Николай Петрович переехал в Калугу и до своего ареста в 1937 году служил в Георгиевском храме псаломщиком и пел в церковном хоре. На допросе следователь спросил Николая Петровича:

– Вы арестованы за проведение контрреволюционной деятельности, дайте показания следствию по этому вопросу.

– Контрреволюционной деятельностью я не занимался.

– Вы врете, следствию доподлинно известно, что вы, будучи враждебно настроены к существующему советскому строю, занимались антисоветской агитацией, следствие требует от вас правдивых показаний.

– Антисоветской агитацией я не занимался и виновным в предъявленных обвинениях себя не признаю.

– Следствию известно, что вы, как враждебно настроенный к советскому строю, занимались антисоветской агитацией; прекратите запирательство и дайте правдивые показания следствию; учтите, что ваше чистосердечное раскаяние будет учтено советской властью к 20-й годовщине октябрьской революции.

– Виновным в предъявленных обвинениях себя не признаю и к своим показаниям больше добавить ничего не могу.

Подписывая протокол допроса, Николай Петрович в конце листа дописал: «Читал. Виновным себя не, – подчеркнул он, – признаю и считаю себя в соответствии со своими убеждениями не способным к подобным явлениям».

19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила псаломщика Николая Смирнова к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, по прибытии в который он вскоре скончался.

Мученик Аполлон (Аполлон Ксенофонтович Бабичев) родился 30 марта 1874 года в городе Калуге. Окончил городское училище и служил в Георгиевском храме псаломщиком. 16 октября 1937 года власти арестовали его. На следствии он сразу занял твердую позицию, настаивал на точной записи ответов и ставил после каждого ответа подпись.

– Вы арестованы и обвиняетесь в контрреволюционной деятельности, дайте правдивые показания по существу, – потребовал следователь.

– Контрреволюционной деятельностью я не занимался.

– Напрасны ваши запирательства, следствие располагает достаточными данными, уличающими вас в контрреволюционной деятельности, которую вы проводили совместно с церковными лицами, предлагаю говорить правду.

– Вновь заявляю, что контрреволюционной деятельностью я не занимался и виновным в этом себя не признаю.

– Следствию известно, что вы, будучи враждебно настроенным к советскому строю и будучи тесно связанным с активным контрреволюционным элементом из церковников, занимались среди граждан антисоветскими разговорами. Следствие требует от вас правдивых показаний.

– Я враждебно настроенным к советской власти себя не считаю, и никакой антисоветской работой я не занимался.

– Назовите лиц, враждебно настроенных к советской власти.

– Таких лиц я не знаю.

– На первом допросе вы дали следствию ложные показания, не признав себя виновным в антисоветской деятельности, которую вы проводили совместно с другими церковниками. Предлагаем говорить правду.

– Антисоветской деятельностью я не занимался и виновным в этом себя не признаю. С церковниками я был связан только по церковной службе.

– Следствию также известно, что вы в числе группы лиц, приближенных к архиепископу Августину, проводили обработку верующих граждан в антисоветском духе, ведя среди них всевозможные антисоветские разговоры. Отбросьте запирательство и дайте следствию правдивые показания.

– Антисоветских разговоров я не вел.

– Назовите лиц, враждебно настроенных к советскому строю.

– Таких лиц я не знаю.

– Еще раз следствие предлагает вам дать правдивые показания о своей контрреволюционной деятельности, которую вы проводили совместно с другими лицами...

– Вновь отвечаю, что виновным себя в проведении контрреволюционной деятельности не признаю.

– Вам зачитываются выдержки из показаний обвиняемых, которые, признав себя участниками контрреволюционной монархическо-церковной организации, показали следствию, что и вы являетесь участником данной организации и вместе с ними проводили контрреволюционную деятельность... Теперь вы себя признаете виновным?

– Нет, не признаю.

Мученик Михаил (Михаил Павлович Арефьев) родился 27 июня 1865 года в городе Калуге. До 1917 года Михаил Павлович был приказчиком и доверенным лицом одного из калужских фабрикантов. Будучи глубоко верующим человеком, он в 1928 году вошел в состав церковного совета Одигитриевской церкви в Калуге. В октябре 1937 года власти арестовали его. На допросах Михаил Павлович не признал себя виновным в возводимых на него обвинениях.

Мученица Феоктиста родилась 21 января 1880 года в городе Калуге в семье калужского купца Семена Ченцова, занимавшегося торговлей скобяным товаром. Феоктиста Семеновна окончила городское училище. В сентябре 1937 года власти арестовали ее как активного верующего человека, обвинив в контрреволюционной деятельности. Феоктиста Семеновна не признала себя в этом виновной, и на одном из допросов следователь сказал:

– Следствие располагает точными данными, что вы, обставив свою квартиру иконами, устраиваете у себя тайные громкие моления. Признаете себя виновной в этом?

– Действительно, у меня на квартире очень много икон, около двадцати, причем раньше иконы были и в коридоре, но после протеста квартирантов я их перенесла в комнаты, но молений и громких служений у себя в квартире я не устраиваю.

– Следствие располагает точными данными, что вы у себя в квартире устраивали после церковных служб ужины, на которых велись антисоветские разговоры, признаете себя виновной в этом?

– Никаких ужинов я не устраивала и антисоветских разговоров не вела.

– Следствием установлено, что вы являетесь участницей контрреволюционной церковно-монархической организации. Вы это подтверждаете?

– Я категорически это отрицаю.

– Зачитываю вам показания обвиняемого Афанасия Васильевича Любимова: «Участницей контрреволюционной нелегальной церковной организации в городе Калуге является Ченцова Феоктиста Семеновна, дочь богатого купца города Калуги, активная церковница», и аналогичные показания обвиняемого Павла Дмитриевича Семеновского, Ивана Алексеевича Остроглазова. Вы это подтверждаете?

– Я этого не подтверждаю.

– Следствием установлено, что вы распространяли контрреволюционную клевету на советскую власть и контрреволюционные суеверные слухи, вы признаете себя в этом виновной?

– Виновной в этом я себя не признаю.

19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила ее к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Феоктиста Семеновна скончалась в одном из Карагандинских лагерей 16 февраля 1942 года и была погребена в безвестной могиле.

Мученица Анна родилась 19 ноября 1900 года в городе Калуге в семье протоиерея Иоанна Алексеевича Остроглазова. Окончила среднее учебное заведение и поступила в институт народного образования; окончив два курса, она в 1920 году ушла из института. Затем она поступила работать бухгалтером в Калужское педагогическое училище. Здесь Анну Ивановну за ее кроткий нрав полюбили как преподаватели, так и учащиеся, многие из которых приходили к ней поделиться своими горестями и бедами. Анна Ивановна была глубоко верующим, благочестивым и серьезным человеком, и когда Калужскую кафедру возглавил епископ Августин, она стала его ближайшей помощницей. Собирая о ней сведения и готовя постановление об ее аресте, сотрудник НКВД составил о ней такую характеристику: «дочь попа, девица, активная церковница». После ее ареста 16 октября 1937 года НКВД потребовал от администрации педагогического училища, где она работала, дать характеристику своей сотруднице, арестованной по обвинению в контрреволюционной деятельности. Администрация дала следующую характеристику Анне Ивановне: «Остроглазова работает в училище... около пятнадцати лет, хорошо знает всю обстановку и всех работников училища и учащихся. С текущей работой бухгалтера... справлялась... Остроглазова отличалась крайней молчаливостью, поэтому чрезвычайно трудно было выявить ее лицо: на собраниях и в политкружке она никогда не выступала и в разговорах с преподавателями и администрацией обыкновенно ограничивалась короткими ответами или замечаниями. По имеющимся сведениям, она, будучи дочерью служителя культа и живя вместе с отцом, находилась всегда в тесном окружении церковников, сама часто посещала церковь, усердно молилась, преклонялась перед архиереем, сама обстановка в их доме напоминала церковь... Было также заметно стремление Остроглазовой войти в курс всех вопросов работы училища (хозяйственных, учебно-воспитательных и прочих).

Иногда заявления учащихся по делам даже не финансового характера подавались ей прежде, чем попадали к администрации... Известен случай, когда Остроглазова убеждала уборщицу при проведении всесоюзной переписи записаться верующей».

На допросах мужественная и благочестивая христианка держалась с достоинством и спокойствием, как достойная дочь своего духовного отца – архиепископа Августина.

– Вы арестованы за антисоветскую деятельность, следствие требует от вас дачи откровенных показаний по данному вопросу, – заявил следователь.

– Антисоветской деятельностью я не занималась и виновной себя не признаю.

– Вы дали ложные показания, следствие располагает точными данными, что вы, будучи враждебно настроены против существующего строя, занимались антисоветской агитацией. Следствие требует прекратить запирательство и дать правдивые показания по этому вопросу.

– Виновной себя не признаю и к предыдущему ответу ничего добавить не могу.

– Следствием установлено, что вы являетесь участницей контрреволюционной монархической организации. Вы это подтверждаете?

– Я этого не подтверждаю.

– Вам зачитываются показания обвиняемого Афанасия Васильевича Любимова: «Членом нашей контрреволюционной церковно-монархической организации является Анна Ивановна Остроглазова... доверенное лицо Августина... Она вела большую антисоветскую деятельность, воспитывая в контрреволюционном религиозном духе интеллигенцию, главным образом детей бывших людей и служителей культа... Вы это подтверждаете?

– Этого я не подтверждаю и виновной себя не признаю.

– Следствием установлено, что вы, работая бухгалтером педагогического училища, занимались вредительством, чем искусственно создавали недовольство педагогов на мероприятия партии и советского правительства. Вы признаете себя виновной в этом?

– Вредительством я не занималась и виновной в этом себя не признаю.

– Следствием установлено, что вы занимались антисоветской клеветой, распространяя контрреволюционные суеверные слухи. Вы признаете себя виновной в этом?

– Виновной в этом я тоже себя не признаю.

19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила Анну Ивановну к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, где она приняла мученическую кончину от голода.

Мученица Ольга (Ольга Александровна Масленникова)родилась 10 июля 1874 года в городе Калуге. Окончила церковноприходскую школу. Была прихожанкой храма великомученика и Победоносца Георгия, в котором служил владыка Августин, помогала в работах по храму. 29 октября 1937 года власти арестовали ее. Вызванная на допрос, Ольга Александровна не признала себя виновной в возводимых на нее обвинениях и никого не оговорила. 19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила ее к восьми годам заключения. Ольга Александровна скончалась в концлагере в 1941 году.

19 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила архиепископа Августина (Беляева), архимандрита Иоанникия (Дмитриева), протоиерея Иоанна Сперанского, псаломщиков Алексея Горбачева, Аполлона Бабичева и члена церковного совета Михаила Арефьева к расстрелу.

Архиепископ Августин, архимандрит Иоанникий, протоиерей Иоанн, псаломщики Алексей Горбачев, Аполлон Бабичев и член церковного совета Михаил Арефьев были расстреляны 23 ноября 1937 года и погребены в общей безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 5». Тверь. 2001. С. 365–414. Источник: http://www.fond.ru/

Сщмчч. Алекса́ндра Рождественского, Васи́лия Виноградова, Виктори́на Добронравова, пресвитеров (1937)

Священномученик Алекса́ндр Рождественский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Александр (Александр Александрович Рождественский) родился 11 августа 1874 года в семье священника Благовещенского погоста Новоторжского уезда Тверской губернии; окончил Духовную семинарию и в 1902 году был рукоположен в сан священника ко храму родного села. Здесь он прослужил до начала гонений в тридцатых годах[1].

В 1930 году власти отобрали у священника все имущество, а после этого потребовали от него уплаты налога. Лишенный средств к существованию, о. Александр не имел возможности его заплатить и за это в 1932 году был приговорен к двум годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. По возвращении из заключения он приехал в село Переслегино Высоковского района и стал служить в храме.

21 декабря 1937 года сотрудник Высоковского районного отдела НКВД арестовал о. Александра и в тот же день допросил. Священника не в чем было обвинить, у НКВД не было доказательств его противогосударственной деятельности, не было свидетельских показаний, и потому следователь сам по шаблону составил все обвинения, почти уверенный, что найдет таких «свидетелей», которые согласятся подтвердить все, что он написал.

— Следствием установлено, что вы ведете контрреволюционную работу против существующего строя в СССР, а также поддерживали врагов народа, таких, как Троцкий и его приспешники Тухачевский, Якир и другие, — сказал следователь.

— Никакой работы я среди населения, в смысле контрреволюционной агитации, не вел, о врагах народа также не говорил ни с кем.

— Какую вы вели работу среди церковной двадцатки?

— Я никакой работы не вел с ними[2].

Вызванные на следующий день «дежурные свидетели» расписались под составленными следователем протоколами, и за два дня следствие было закончено. 26 декабря Тройка НКВД приговорила священника Александра Рождественского к расстрелу. Еще через день, 28 декабря 1937 года, он был расстрелян[3].

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 3». Тверь. 2001. С. 442

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21681-С. Л. 3.

[2] Там же. Л. 6.

[3] Там же. Л. 14-15.

Источник: http://www.fond.ru/

Священномученик Васи́лий Виноградов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

1929 год государство объявило началом новых гонений на Православную Церковь. 11 мая 1931 года милиционер села Толмачи Тверской области, где служил священник Василий Виноградов, подал рапорт начальнику ОГПУ: «Довожу до Вашего сведения, что по Вашему поручению мною установлено следующее. На квартире попа Виноградова были вечером 11 мая следующие граждане. Была монашенка Соколова... служит сторожем в церкви. Сестра попа Виноградова, Анна. И племянницы его, Виноградова, Улита и Мария из деревни Дубнихи. И с ними же была гостья, неизвестно откуда. Притом же был мужик из деревни Воробьево по имени Михаил. Потом из деревни Иваньково, фамилия его неизвестна...»[1]

Этого рапорта оказалось достаточно, чтобы принять решение об аресте ни в чем, кроме принадлежности к церкви, не виновных людей. 29 мая 1931 года священник Василий Виноградов, монахиня Анна Кузнецова и послушница Прасковья Соколова, подвизавшиеся в женском монастыре в Торжке, пока тот не был закрыт, были арестованы и заключены в Тверскую тюрьму.

В конце июня ОГПУ стало собирать материалы для обвинения священника, монахини и послушницы. Были вызваны свидетели, которые дали показания, какие требовал от них следователь ГПУ. Это и агитация против колхозов, в результате чего будто бы некоторые из них развалились, а некоторые крестьянские хозяйства так и не объединились в колхозы, и распространение слухов о скорой гибели советской власти, и агитация за то, чтобы крестьяне не сдавали излишки хлеба властям.

После того как некоторые крестьяне были записаны в кулаки и высланы, а их дома и хозяйственные постройки переданы колхозу, монахиня Анна и послушница Прасковья будто бы уговаривали крестьян не брать чужого добра, так как им от этого не будет никакой пользы.

Лжесвидетели дали показания и о том, будто Анна и Прасковья уговаривали крестьян не сдавать государству излишков хлеба, так как обратно они ничего не получат, и, указывая на пустые полки магазина, говорили, что одни мыши теперь по пустым полкам бегают, а не так было раньше, когда товаров и продуктов сколько угодно продавали, на дом возили, в долг давали и под самые незначительные проценты. О священнике Василии Виноградове лжесвидетели показали, будто он, когда собирает у себя дома некоторых прихожан на репетиции церковного пения, делает это только для вида, а на самом деле занимается антисоветской агитацией. Один из лжесвидетелей сказал, что священник и монахини рассылали по деревням листовки (ни сам он, ни следователи этих листовок не видели и не представили их в качестве вещественных доказательств), в которых будто бы писалось, что нужно держаться церкви, что наше единственное спасение — в церкви и в вере, что без них наш народ пропадет.

Поскольку формулировки обвинений были одинаковы и перед следствием не ставилась задача выяснения неизвестных обстоятельств, а лишь юридическое оформление документов на арест и заключение гонимых православных, то следователь все опросы свидетелей обвинения провел в течение двух дней — 20 и 21 июня. На допросы о. Василий, монахиня и послушница были вызваны 2 июля.

Следователю не хотелось зачитывать показания свидетелей, которые даже для него были неубедительны, не хотелось называть их имен и устраивать очные ставки. И потому он попросил священника рассказать о себе, что тот и сделал.

Священномученик Василий (Василий Алексеевич Виноградов) родился 24 июня 1891 года в деревне Дубниха Толмачевской волости Бежецкого уезда Тверской губернии в благочестивой крестьянской семье. До пятнадцати лет он жил со своими родителями; окончил земскую школу; в 1907 году Василий Алексеевич поступил в Соловецкий монастырь, где прожил до 1913 года. Юноша предполагал остаться в полюбившемся ему монастыре на всю жизнь, но в 1913 году тяжело заболел и, по-видимому не надеясь уже и выздороветь, уехал повидаться с родителями и пробыл дома до 1914 года. Однако он выздоровел, вернулся в Соловецкий монастырь и подвизался в нем до 1919 года. Начинались гонения, монастырь стал подвергаться набегам большевиков, и стало ясно, что дни его существования сочтены. Василий Алексеевич уехал к себе на родину в деревню Дубниха.

В 1923 году он поступил псаломщиком в Покровскую церковь в селе Новый Стан; в 1927 году был рукоположен в сан диакона, а затем в сан священника. В 1929 году власти арестовали его за то, что он не смог сдать требуемого от него количества зерна. Отец Василий был приговорен к полугоду принудительных работ и штрафу. Вернувшись из заключения, он поступил служить в храм села Толмачи, где прослужил до своего ареста в 1931 году.

Следователь спросил, считает ли священник себя виновным в антисоветской агитации; на это о. Василий твердо и решительно ответил: «Виновным себя в антисоветской агитации не признаю»[2].

Послушница Прасковья Соколова (ей было тогда пятьдесят восемь лет, в монастыре она прожила двадцать пять лет) на вопросы следователя ответила так: «По существу дела я могу показать, что антисоветской агитации я никакой не вела, в предъявленном обвинении виновной себя не признаю»[3].

Так же ответила и монахиня Анна Кузнецова, жившая после закрытия монастыря у брата и воспитывавшая племянников (ей в то время было шестьдесят лет, в монастыре она прожила десять лет).

Через несколько дней, 6 июля, было составлено обвинительное заключение; 11 июля Тройка при ОГПУ вынесла постановление: священника Василия Виноградова заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на три года; послушницу Прасковью Соколову и монахиню Анну Кузнецову выслать этапом в Казахстан сроком на три года[4].

В 1934 году о. Василий вернулся из исправительно-трудового лагеря домой, в родную Тверскую область, испытав тюремное заключение, утомительные этапы, изнурительную каторжную работу в лагере, когда и лагерное начальство, и само окружение, состоящее зачастую из воров и убийц, превращали условия непосильные в физическом отношении в условия крайне тяжелые в отношении нравственном. Но и пройдя в течение трех лет этот крестный путь, о. Василий не собирался оставлять службу в храме, отказываться от духовного окормления паствы, от служения Божественной литургии.

Теперь он служил в храме села Селезениха Лихославльского района. Ничуть не уступил он безбожию — так же проповедовал, так же ходил по домам прихожан с молебнами. Он служил и жил так, словно не было никаких гонений. Таких священников и боялись Сталин и коммунистические правители. На таких священников не действовали ни угрозы, ни материальное утеснение, ни тюрьма, ни каторжная работа — ничто не могло принудить их отказаться от веры и служения Русской Православной Церкви.

В 1937 году был составлен указ об арестах и расстрелах церковно-священнослужителей и православных мирян. Для того чтобы получить начальные сведения, которые могли послужить основанием для ареста, НКВД требовал от председателей сельсоветов пофамильные характеристики на жителей категорий, планировавшихся для ареста. Председатель Селезениховского сельсовета написал соответствующую характеристику и на о. Василия: «Прибыл Виноградов В.А. в село Селезениха в 1934 году из Новокарельского района. Виноградов В.А., проживая и служа при церкви в селе Селезениха, окружал себя подозрительными, без определенных занятий лицами, якшался с бывшими кулаками, как например, с Лебедевым Василием Ивановичем, каковой арестован органами НКВД за контрреволюционную агитацию. Виноградов, проживая на территории Селезениховского сельсовета, не подчинялся сельсовету, без разрешения сельсовета производил подворные обходы крестьянских дворов, за что был оштрафован в 1935 году на 200 рублей, но, не обращая внимания на штраф, он продолжал это делать. Мало этого, он подговаривал женщин, которые толпой приходили в сельсовет и нарушали общественный порядок. Проводил агитаию среди верующих женщин и вообще населения, извращая сталинскую конституцию в своих религиозных целях, указывая, что сталинская конституция разрешает подворные обходы... Среди верующих проводит антисоветскую агитацию за соблюдение религиозных праздников, а этим самым срывает полевые работы...«[5]

В ночь с 21 на 22 декабря священник был арестован. Следствие проводилось стремительно. 23 декабря следователь допросил председателя сельсовета на предмет того, чтобы тот подтвердил в своих показаниях данную им характеристику.

— Расскажите, с кем в селе священник Виноградов имел тесную связь из бывших кулаков и лиц антисоветски настроенных, — спросил следователь.

— Виноградов имел тесную дружбу с кулаком Лебедевым. Я сам лично хорошо видел, как кулак Лебедев систематически посещал священника Виноградова на квартире... Кроме этого, священник Виноградов группировал вокруг себя людей из кулацкой родни и лиц, подозрительных по социальному происхождению.

— Священник Виноградов производил неразрешенные обходы крестьян с религиозными обрядами?

— Да, производил. Без разрешения Виноградов начал обход крестьян в 1935 году, за что был оштрафован на 200 рублей, кроме этого, он делал обход без разрешения в 1936 году, я сам лично, обнаружив это, предложил ему прекратить обход. Почти перед каждым праздником Виноградов приходит в сельсовет и требует разрешения на обход. При требовании разрешения на обход, Виноградов старался сослаться на конституцию, он говорил, что конституция разрешает делать обходы, а вы не разрешаете, то есть Виноградов в своих разговорах истолковывал в обратном смысле в своих интересах сталинскую конституцию, что делал и среди колхозников, и других лиц, окружавших его.

— Что вам еще известно об антисоветских разговорах священника Виноградова?

— При уплате самообложения и подоходного налога в конце этого года Виноградов, будучи в сельсовете, в присутствии колхозников, выражал свои антисоветские настроения. Он говорил, что советская власть неправильно насчитывает на него подоходный налог и самообложение, что сумму дохода государство выдумало и требует платить незаконно, таких доходов у него нет. Кроме этого, как я указывал выше, Виноградов выражал недовольство сталинской конституцией, проводил антисоветскую агитацию среди окружающих его женщин о том, что якобы сельсовет виноват, что не разрешает делать подворные обходы, посылал их ко мне, и они, приходя ко мне, устраивали скандал, требуя разрешения[6].

В тот же день следователь допросил председателя местного колхоза, который отвечал на вопросы сдержанно, не присочинял от себя того, что хотел бы услышать следователь.

— С кем из лиц, антисоветски настроенных, и бывших кулаков Виноградов имел тесную связь? — спросил следователь.

— Виноградов имел связь с кулаком Лебедевым, который часто посещал Виноградова, состоял в церковном совете. В настоящее время Лебедев арестован за контрреволюционную агитацию среди населения. Кроме этого, Виноградов группировал вокруг себя лиц из кулацкой родни...

— Виноградов производил ли обходы с религиозными обрядами крестьян?

— Да, производил. В 1935 году он производил обход крестьян села Селезенихи без разрешения сельсовета, за что был оштрафован сельсоветом на 200 рублей.

— Что вам известно об антисоветском настроении Виноградова и о его контрреволюционной агитации среди населения?

— Контрреволюционной агитации от Виноградова я не слышал, и о его антисоветском настроении мне ничего не известно[7].

Вызвали на допрос председателя церковного совета.

— Расскажите, что вам известно об антисоветских разговорах священника Виноградова.

— Будучи председателем церковного совета, я с Виноградовым имел беседы. В беседах со мною Виноградов говорил, что вот, люди забыли Бога, не ходят в церковь, во всем этом виновата советская власть. По вопросу неразрешений обходов по селениям Виноградов посылал меня хлопотать в РИК, но я не ходил. В части сбора денег с населения, я не ходил, Виноградов посылал собирать деньги женщин, которые, обходя деревни, и собирали. Других фактов антисоветского высказывания я не знаю и от Виноградова не слышал[8].

Собранных против священника сведений показалось следователю недостаточно, и он допросил секретаря Селезениховского сельсовета. Но и тот ничего особенного не добавил.

— Расскажите, с кем из кулаков или лиц, антисоветски настроенных, Виноградов имел тесную связь, — спросил следователь.

— Виноградов имел тесную связь с бывшим кулаком Лебедевым Василием Ивановичем, каковой в прошлом имел конный маслобойный завод,

а в настоящее время арестован за контрреволюционную агитацию среди населения. Я сам лично несколько раз видел летом, примерно в июле и в августе, как Лебедев беседовал на улице со священником Виноградовым. Кроме этого, я видел, как Лебедев заходил на квартиру к Виноградову. Посещал Лебедев квартиру Виноградова систематически, в особенности летом, почти каждый день. О чем у них происходили беседы, мне неизвестно.

— Расскажите, каково отношение Виноградова к проводимым мероприятиям партии и советской власти.

— Отношение его к мероприятиям партии и советской власти отрицательное. Помню, в моем присутствии и в присутствии председателя сельсовета и колхозников Виноградов, регистрируя квитанцию об уплате, говорил, что советская власть берет с него самообложение неверно и неправильно, что дохода у него такого нет. Неправильно насчитывают и заставляют платить за выдуманную сумму дохода. Этот разговор Виноградова был в канцелярии сельсовета 29 сентября 1937 года.

— Кто приезжал к Виноградову и куда выезжал он?

— Кто приезжал к Виноградову, я не знаю, в части же его выезда, это мне известно. Примерно в октябре месяце он выезжал в Рамешковский район якобы по причинам перевода его туда, но вернулся обратно через день и уже никуда не выезжал[9].

Все эти люди были допрошены в течение двух дней после ареста священника — 22 и 23 декабря. Тогда же, 23 декабря, следователь допросил о. Василия.

— Вы, Виноградов, обвиняетесь в том, что систематически среди окружающего населения проводили активную антисоветскую агитацию против существующего строя. Признаете ли вы себя виновным и в чем именно? — спросил он.

— Я, Виноградов, в антисоветской агитации среди окружающего населения виновным себя не признаю и отдельных разговоров антисоветского характера не проводил.

— Расскажите, с какого года вы стали служителем культа?

— С 1907 года и по 1919 год я был насельником Соловецкого монастыря, с 1923 года я был псаломщиком, а затем дьяконом, а потом священником.

— Сколько раз вы были судимы и за что?

— Судим я был два раза, первый раз был судим в 1929 году... присужден был к шести месяцам принудительных работ. Второй раз был судим по статье 58 пункт 10 УК к трем годам лишения свободы, срок наказания отбыл[10].

На этом допрос был окончен; на следующий день было составлено обвинительное заключение и дело передано на решение Тройки НКВД. 26 декабря Тройка приговорила священника к расстрелу. Священник Василий Виноградов был расстрелян 28 декабря 1937 года[11].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 9282-С. Л. 7.

[2] Там же. Л. 26.

[3] Там же. Л. 27.

[4] Там же. Л. 33-34.

[5] Там же. Арх. № 21990-С. Л. 4.

[6] Там же. Л. 10.

[7] Там же. Л. 12.

[8] Там же. Л. 16.

[9] Там же. Л. 18.

[10] Там же. Л. 8.

[11] Там же. Л. 21-22.

Источник: http://www.fond.ru/

Священномученик Виктори́н Добронравов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Санкт-Петербургских святых

28 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Протоиерей Викторин Добронравов родился в 1889 году в Кишиневе в семье священника. В 1914 году закончил Петроградский Политехнический институт, и в том же году тайно уехал в Москву, чтобы стать монахом, но получил благословение не на монашество, а на священство. В конце 1914 года он был рукоположен во диакона к Спасо-Колтовской церкви в Петрограде, а через год — во иерея к тому же храму. В 1918 году некоторое время он провел в заключении. С 1919 года отец Викторин был возведен в сан протоиерея и стал настоятелем домовой церкви свт. Николая Чудотворца в доме для престарелых артистов на Петровском острове в Петрограде. Отец Викторин был одним из самых известных духовников в епархии. Его властное пастырское слово и особая духовная сила привлекали в тяжелые годы гонений тех православных христиан, которые искали подлинного спасения во Христе. Каждую пятницу батюшка служил акафист перед особо почитаемой им иконой Божией Матери — Державной.

В 1930 году отец Викторин был арестован и заключен в Арсенальную тюрьму. Его приговорили к 10 годам в исправительно-трудовом лагере. До отправки на строительство Беломорканала священник полтора года просидел в одиночной камере. 6 лет он провел в Белбалтлаге, затем был переведен в Сиблаг, откуда был досрочно освобожден. В Ленинград отец Викторин не вернулся, он поехал в Новгородскую область, устроился на работу в детский дом помощником лекаря. Служил тайно. В 1937 году он был арестован, при обыске у него в кармане нашли Евангелие, что усугубило его вину. Тройка при НКВД по Ленинградской области вынесла приговор о расстреле. Священномученик Викторин Добронравов был расстрелян 28 декабря 1937 года в тюрьме города Боровичи.

Источник: http://pstgu.ru

Сщмчч. Алекса́ндра Шалая и Дими́трия Овечкина, пресвитеров, мц. Елисаветы Самовской (1937)

Священномученик Алекса́ндр Шалай, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Белорусских святых

14 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Александр Семенович Шалай родился в городе Слуцке в семье мещанина 20 ноября 1879 года. Готовясь к священническому поприщу, он заканчивает Слуцкое Духовное Училище и Минскую Духовную Семинарию, в которой учится на одном курсе с будущим священномучеником Иоанном (Пашиным).

13 августа 1901 года Александр Семенович рукоположен во диакона, а 15 августа — во священника. Отец Александр служил в церкви Покрова Пресвятой Богородицы села Острожанки Мозырского уезда, был настоятелем Кимейской церкви в Борисовском уезде, а 1 мая 1908 года был перемещен в Дричинскую церковь Игуменского уезда. Последним местом служения священника стала Свято-Троицкая церковь села Блонь Пуховичского района Минской области, где отец Александр в 30-е годы был настоятелем.

Отец Александр был человеком твердых религиозных убеждений, усердным молитвенником и заботливым пастырем. По воспоминаниям очевидцев, когда в августе 1935 года в Блони закрыли храм и взялись снимать с него колокола, отец Александр подошел к группе собравшихся по этому поводу односельчан и, обратившись к творившим беззаконие, в сердцах сказал: «Зачем вы беретесь не за свое дело? Видимо, вам делать нечего, что вы портите церковное добро!» Тогда нашелся некто, запомнивший эти слова и впоследствии донесший на отца Александра.

После закрытия Свято-Троицкой церкви отец Александр хотя и не служил за отсутствием помещения, но продолжал совершать требы, когда о том его просили прихожане. Во время Всесоюзной переписи населения он организовал среди жителей Блони сбор подписей за открытие местного храма.

Все это священнику вспомнили, арестовав его 6 августа 1937 года. Отца Александра обвинили в «контрреволюционной агитации, направленной на разложение колхозов». Но подлинная причина его ареста была в другом — в нежелании отречься от веры в Бога и от сана священнослужителя. Блоньского настоятеля допрашивали несколько раз. С помощью Божией отец Александр нашел силы не признать себя виновным в тех нелепых обвинениях, которые ему предъявлялись, и никого не оговорил.

Без суда и следствия 10 октября 1937 года протоиерея Александра Шалая приговорили к расстрелу. Все его имущество конфисковали, семью выслали (у отца Александра было четверо детей – Воля, Александр, Ирина и Наталья). Священник был убит 14 ноября 1937 года в городе Бобруйске, мученически пострадав за исповедание веры Православной. В 1999 году протоиерей Александр Шалай был признан Святым Синодом Белорусской Православной Церкви местночтимым белорусским святым, общецерковное прославление его состоялось в 2000 году на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.

По материалам журнала Ступени №2 (26). Источник: http://pstgu.ru

Священномученик Дими́трий Овечкин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

14 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

14 февраля (переходящая) – Собор святых Пермской митрополии

ЖИТИЕ

Родился 25 мая 1877 года в деревне Малые Подберезы Казанской губернии в семье крестьянина. В 1896 году Дмитрий Киприанович окончил Казанскую учительскую семинарию и стал учителем математики, предполагая жизнь посвятить обучению крестьянских детей. В Казани Дмитрий познакомился со своей будущей женой, дочерью благочестивых уральских купцов, Ольгой Григорьевной Китаевой, преподававшей в школе русский язык. Несколько лет они учительствовали на Урале, а затем переехали в город Осу, где жили родители жены. Здесь Дмитрий Киприанович решил стать священником и поступил в Духовную семинарию, по окончании которой был рукоположен в сан священника к Успенскому собору города Оса. В 1917 году на средства жителей города был выстроен Троицкий собор, и о. Дмитрий стал служить в нем.

Отец Дмитрий своим детям с малолетства старался привить навыки жизни по евангельским заповедям. Однажды дочь о. Дмитрия нашла около дома монету и радостная прибежала домой сообщить об этом отцу с матерью. Отец Дмитрий, выслушав дочь, нахмурился и сказал: «Пойди и положи ее там, где нашла, потому что не ты ее потеряла и она не твоя».

В 1922 году началось изъятие из храмов церковных ценностей. Отец Дмитрий отказался сотрудничать с комиссией по передаче церковных ценностей, был арестован и заключен в тюрьму, где пробыл около года. После освобождения в 1923 году он приступил к служению в храме. В мороз и стужу, днем и ночью ходил священник по требам, никому не отказывая в просьбах. Его неоднократно вызывали в Осинское ГПУ и предлагали сотрудничество, но он отказался. В 1925 году власти предложили ему стать обновленческим архиереем, и священник отказался. Отца Дмитрия с семьей выселили из церковного дома, и им пришлось долго скитаться, снимая квартиры.

В двадцатых годах власти устраивали диспуты на религиозные темы и о. Дмитрий решил в них участвовать. Жена отговаривала его: «Дмитрий, зачем ты участвуешь в этих диспутах, тебя опять посадят! Что мы делать-то будем?» Но о. Дмитрий принял твердое решение отстаивать христианскую веру перед лекторами-безбожниками и участвовал во всех трех диспутах, проходивших в Перми. Сразу после этого он был арестован и приговорен к трем годам заключения, которое отбывал на соляных шахтах в Соликамске. Вернулся он из заключения инвалидом — с больными ногами и поврежденным позвоночником. Власти отправили его на поселение в город Кудымкар, куда к нему приехали жена с сыном. В 1936 году они все вместе переехали к старшей дочери, которая жила в то время в Майкопе. Ольга Григорьевна скучала по родине и не раз говорила мужу: «Дмитрий, поедем умирать в Осу». Отец Дмитрий некоторое время колебался, но наконец осенью 1937 года согласился на уговоры жены. Это было время самых беспощадных гонений. По приезде в город священник сразу же был арестован, приговорен к расстрелу и 14 ноября 1937 года расстрелян. Причислен к лику новомучеников Российских на Юбилейном Архиерейском соборе в 2000 г.

Источник: http://pstgu.ru

Мученица Елисавета Самовская

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

14 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Елисавета Николаевна Самовская родилась 14 октября 1860 года в Нижнем Новгороде. Из семьи банковского служащего. В 1877 году окончила Мариинский институт в Москве, давала частные уроки французского и немецкого языков. После революции 1917 года жила в городе Семёнове Нижегородской губернии, где была председателем церковного совета Всехсвятской церкви. Елисавета протестовала против закрытия храмов, привлекая к их защите местное население.

2 ноября 1937 года в числе 26 человек Елисавета была арестована «как активная участница контрреволюционной церковно-фашистской диверсионно-террористической организации», заключена в тюрьму в городе Горьком. Виновной себя не признала. 6 ноября 1937 года Особой тройкой УНКВД по Горьковской области приговорена к расстрелу. Расстреляна 14 ноября 1937 года и погребена в общей безвестной могиле.

Прославлена Архиерейским юбилейным Собором РПЦ в 2000 году.

Игумен Дамаскин (Орловский). Источник: https://azbyka.ru/days/sv-elisaveta-samovskaja

Сщмчч. Алекса́ндра Левицкого, Алекси́я Тютюнова, Иоа́нна Никольского, Корни́лия Удиловича и Митрофа́на Корницкого, пресвитеров (1937)

Священномученики Алекса́ндр Левицкий, Алекси́й Тютюнов, Иоа́нн Никольский и Корни́лий Удилович, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

3 октября - Собор Брянских святых

7 декабря

7 февраля - переходящая - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

23 октября - Собор Волынских святых

ЖИТИЯ

Определением Священного Синода от 6 октября 2005 года в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века включены имена протоиерея Александра Левицкого, священника Алексия Тютюнова, священника Иоанна Никольского, священника Корнилия Удиловича; материалы на них представлены от Брянской епархии.

Протоиерей Александр родился в 1868 году, отец Алексий в 1892 году, отец Иоанн в 1866 году, отец Корнилий в 1877 году. Больше о жизни и месте служения этих священников мы ничего не знаем. Известен только день их мученической кончины – 7 декабря 1937 года.

Источник: https://azbyka.ru/days/saint/4725/153/1084/471/group

Священномученик Митрофа́н Корницкий, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

3 октября – Собор Брянских святых

7 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Митрофан Феодосьевич Корницкий родился в местечке Троянов Житомирской губернии в 1873 году. Начало его священнического служения связано с местечком Оеники Черниговской губернии, затем иерей служит в селе Янковцы, потом в селе Клишки. Дольше всего отец Митрофан прослужил в селе Медведово – с 1915 по 1929 год. К концу его служения здесь он был возведен в сан протоиерея. В 1929 году церковь закрыли, передав ее здание какому-то «культурному» учреждению, а потом сломали. Отца Митрофана перевели в село Логоватое Брянской области. Здесь он служил в течение года, пока не закрыли церковь и в этом селе. Тогда протоиерея Митрофана назначили в церковь села Ярцево, а когда и эту церковь закрыли – перевели в Михайловскую церковь города Стародуб. Настоятелем этой церкви отец Митрофан был до октября 1937 года.

20 октября 1937 года протоиерей Митрофан был арестован. Сначала его заключили в тюрьму в городе Стародуб, а потом перевели в город Клинцы. Родственники не знали, куда и зачем был этапирован отец Митрофан из города Стародуб. Матушке Надежде Ивановне в райотделе НКВД сказали, что его якобы отправили в ссылку. На самом деле 22 ноября 1937 года тройка при УНКВД по Орловской области приговорила отца Михаила к расстрелу. Матушка умерла в 1955 году, так ничего и не зная о судьбе мужа, а дети только в 1989 году узнали, что отец Митрофан был расстрелян в Клинцах 7 декабря 1937 года.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-mitrofan-kornickij

Сщмчч. Алекса́ндра Агафоникова, Гео́ргия Архангельского, Николая Кулигина, пресвитеров, мч. Иоа́нна Артемова (1937)

Священномученик Алекса́ндр Агафоников, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

14 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 3 декабря 1881 года в селе Медяны Вятского уезда Вятской губернии в семье псаломщика Владимира Агафоникова. По окончании в 1903 году 5-го класса Вятской Духовной семинарии Александр Владимирович поступил учителем в Сычевскую церковноприходскую школу. 18 июня 1904 года он был рукоположен во диакона ко храму в селе Кырчан Нолинского уезда Вятской губернии, а 29 октября 1906 года – во священника ко храму в селе Тойкино Сарапульского уезда и назначен преподавателем Закона Божьего в Тойкинском земском училище. В 1911 году отец Александр был избран депутатом от духовенства на епархиальный съезд, а в 1913 году – депутатом на окружной училищный съезд.

В 1914 году отец Александр был переведен в храм в селе Спасо-Талицы Орловского уезда Вятской губернии и назначен законоучителем женского и мужского земских училищ. В 1915-1917 годах отец Александр избирался депутатом на епархиальные съезды, а в 1917 году был избран благочинным 1‑го округа Орловского уезда. С 1917 года отец Александр стал служить в городе Вятке, а с 1919 года – в Спасо-Троицком соборе в городе Котельнич и вскоре был назначен благочинным. На состоявшемся в 1923 году благочинническом собрании было принято решение просить Патриарха Тихона об учреждении в Котельничах отдельного викариатства. Отец Александр предложил в качестве кандидата на занятие епископской кафедры иеромонаха Флавиана (Сорокина), подвизавшегося в Златоустовском монастыре в Москве.

В начале 1924 года иеромонах Флавиан был хиротонисан во епископа Котельнического, викария Вятской епархии. По приезде в Котельнич епископ Флавиан был вызван в уездный исполнительный комитет, где у него спросили, собирается ли он создавать при себе епархиальное управление, на что он ответил, что нет. В этот период отец Александр исполнял обязанности городского благочинного и был ближайшим помощником архиерея. Епископ Флавиан управлял викариатством около года, а затем был арестован и сослан. Из ссылки он написал отцу Александру, что попал в чрезвычайно тяжелые материальные обстоятельства и нуждается в самом необходимом; в ответ на просьбу о помощи отец Александр стал ежемесячно высылать епископу деньги.

В это время в Котельниче развязалась борьба обновленцев с православными; обновленцы были активно поддержаны советской властью, и ОГПУ стало собирать сведения обо всех наиболее непримиримых противниках обновленцев. В конце 1926 года сотрудники ОГПУ составили свое заключение о деятельности отца Александра Агафоникова, в котором писали, что он, «будучи благочинным, в 1925 году сгруппировал вокруг себя реакционный элемент из духовенства города Котельнич и монашек и повел усиленную работу по укреплению в пределах уезда "старого православия” для более усиленной борьбы с так называемой группой обновленческого духовенства. Он повел работу по организации в городе Котельнич специальной епископской кафедры, что ему и удалось. В конце 1925 года в город Котельнич приехал епископ Флавиан, который вскоре Коллегией ОГПУ был сослан за антисоветскую деятельность. Перед арестом Флавиан дал Агафоникову строгий наказ держаться за "старое”, быть стойким и не бояться никаких преследований со стороны существующей власти и поручил ему нелегально исполнять должность наместника управляющего епархией.

Будучи реакционно настроен против советской власти, Агафоников в церкви устраивал посвященные "страдальцам за веру православную” молебны, на которых демонстративно произносил многолетия страдальцам за веру православную, изгнанникам архиепископу Павлу[1], епископам Виктору[2] и Флавиану, этим самым фанатично верующую публику натравливал на существующий государственный строй.

После приезда в город Котельнич митрополита Кирилла[3] Агафоников сгруппировал вокруг него черносотенно-реакционный элемент. Способствовал агитации монашек среди неверующего населения о прибытии в Котельнич "святого митрополита” и паломничеству к нему той же публики».

Отец Александр Агафоников был арестован в сочельник Рождества Христова – 6 января 1927 года. 20 января следователь зачитал ему постановление о предъявлении обвинения, что «после ареста епископа Флавиана он возглавлял нелегально Котельническое епархиальное управление, на каковое производил денежные сборы и концентрировал их в фонд помощи антисоветскому элементу, находящемуся в ссылке. Являлся организатором денежных сборов тому же элементу. Вокруг себя сгруппировал черносотенный реакционный элемент города Котельнич, из которого намеревался организовать нелегальный сестринский кружок, ставивший своей целью содействие антисоветской деятельности проживавшего в городе Котельнич административно ссыльного митрополита Кирилла. После пожара в городе Котельнич поступающие пожертвования на погорельцев Агафоников вопреки желаниям населения расходовал на ремонт церквей и частично из них отправлял осужденному за контрреволюционную деятельность епископу».

25 января священник был допрошен. Отвечая на вопросы следователя, отец Александр сказал: «Прошло приблизительно полгода после отъезда епископа Флавиана, когда я получил от него письмо, в котором он указывал на свое тяжелое материальное положение. Из чувства долга и сострадания к нему я послал пятьдесят рублей, а после того, как узнал его постоянный адрес, стал посылать ежемесячно по пятьдесят рублей. Деньги, собранные на епархиальные нужды, я считаю, должны находиться в полном распоряжении епископа Флавиана, так как у нас другого епископа нет, почему и считаю просьбы его о высылке денег вполне законными просьбами. Деньги, поступившие на ремонт церкви, расходовались по прямому назначению, и все они своевременно оприходовались в приходно-расходный журнал. Митрополиту Кириллу также оказывал материальную помощь из средств епископа».

20 марта 1927 года уполномоченный секретного отделения 6-го отдела ОГПУ Казанский, составляя окончательное заключение по делу священника Александра Агафоникова, охарактеризовал его как «наиболее активного антисоветского церковного деятеля города Котельнич, агитировавшего во время Кронштадтского мятежа среди церковников "о конце власти”, создателя и руководителя реакционных мирянских объединений, организатора помощи высланному за антисоветскую деятельность епископату».

27 марта 1927 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило проходивших по одному делу митрополита Кирилла (Смирнова) и священника Александра Агафоникова к трем годам ссылки в Сибирь. По окончании срока ссылки отцу Александру было запрещено жить в ряде крупных городов, в которые, однако, не входила Вятка, куда он и приехал и где жил под надзором ОГПУ три года.

Когда срок надзора окончился и отец Александр мог ехать куда пожелает, он воспользовался предложением своего брата, протоиерея Николая, переехать в Московскую область и был назначен в Ильинскую церковь в селе Лемешево Подольского уезда.

14 сентября 1937 года отец Александр был арестован, заключен в тюрьму в городе Серпухове и на следующий день допрошен. На убеждения следователя признать себя виновным он ответил отказом, сказав, что виновным себя не признает. В тот же день были допрошены лжесвидетели.

Один из них, колхозный сторож, сказал: «Агафоников в беседе со мной неоднократно выказывал свои враждебные взгляды на советскую власть, заявляя о том, что советская власть их притесняет, прижимает во всем, "вот возьми, например, меня: сидел в тюрьме, находился в ссылке, а за что советская власть высылала – ни за что, напрасно, потому что она не дает народу свободы вероисповедания и, не считаясь с требованием верующих, высылает нас, чтобы уничтожить религию”».

Другой свидетель, местный уроженец, рабочий и член коммунистической партии, показал: «В начале августа я шел к церкви, где был улей с моими пчелами. У церкви я встретился с Агафониковым, который разговаривал с верующими. О чем он с ними беседовал до того, как я подошел, не знаю. Агафоников, остановив меня, завел сначала разговор о пчелах, в дальнейшем он перевел на разговор о плохой жизни при советской власти, заявив в присутствии верующих: "С каждым днем все тяжелее становится жить народу, доходов у крестьян стало мало, и живут они впроголодь”. Я ему стал возражать и доказывать обратное, но Агафоников разговор со мной прекратил и пошел вместе с верующими к своему дому».

После этих «показаний» следователь снова допросил отца Александра.

– Весной 1937 года вы в своем доме неоднократно вели контрреволюционные разговоры против советской власти с повстанческим направлением, заявляя, что рабочим и колхозникам плохо живется, крестьянство терпит от советской власти бедствия и что это долго продолжаться не будет и окончится крестьянским восстанием. Признаете ли вы себя виновным?

– Нет, я таких разговоров не вел и виновность свою отрицаю.

– Следствием установлено, что вы в августе 1937 года в группе верующих около церкви вели контрреволюционную агитацию против существующего строя и о плохой жизни при советской власти. Признаете ли вы себя виновным и будете ли вы давать правдивые показания?

– Виновность свою я отрицаю, таких разговоров я с верующими не вел, а если и были разговоры, то о службе на могилках.

10 октября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Священник Александр Агафоников был расстрелян 14 октября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь», Тверь, 2003 год, стр. 101-108.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П534901.

· Архив УФСБ РФ по Кировской обл. Арх. № 6991.

· ГАКО. Ф. 152, оп. 1, д. 16.

Примечания

[1] Борисовскому

[2] Островидову

[3] Смирнова

Источник: http://www.fond.ru/

Священномученик Гео́ргий Архангельский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

14 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Георгий родился в 1872 году в селе Ярополец Волоколамского уезда Московской губернии в семье псаломщика Федора Архангельского. После окончания духовного училища он поступил в семинарию, проучился в ней один год, а затем стал служить псаломщиком в храме.

В 1908 году Георгий Федорович был рукоположен в сан диакона, а в 1917‑м – в сан священника; служил до самого ареста в храмах Наро-Фоминского района. В 1935 году он служил в храме Усекновения главы Иоанна Предтечи в селе Афинеево; незадолго до своего ареста он был назначен настоятелем храма Рождества Богородицы в селе Руднево. Вокруг этого храма собралась небольшая община монахинь из закрытой Зосимовой пустыни. Монахини помогали отцу Георгию в храме, а также пели на клиросе.

В 1937 году председатель сельсовета в Рудневе по требованию начальника Наро-Фоминского отдела НКВД составил об отце Георгии справку, где написал, что священник Георгий Архангельский объединил монахинь закрытого монастыря Зосимова пустынь и является их руководителем. Все монахини, проживающие в окрестных селах, каждый воскресный день посещают церковь, а также бывают на квартире священника. Пение монахинь в церкви отвлекает верующих от колхозной работы; политика Архангельского заключается в том, чтобы привлечь как можно больше верующих в храм.

4 сентября 1937 года отец Георгий был арестован и заключен в Наро-Фоминскую тюрьму, где его жестоко избивали, принуждая к тому, чтобы он оговорил себя. Были вызваны лжесвидетели – священник и псаломщик, которые подписали показания, нужные следователям.

– Довольны ли вы тем, что вокруг вас собирались монашки? – спросил следователь отца Георгия.

– Да, доволен, так как я заинтересован в этом, потому что они помогают мне в церкви, например, поют в церкви, благодаря чему больше людей ходит в храм.

– Дайте следствию показания об антисоветской деятельности этой группы монашек! – потребовал следователь.

– Ничего об антисоветской деятельности этих монахинь мне не известно, – ответил священник, – также не известны их настроения и мнения о советской власти.

– Дайте следствию показания о вашей контрреволюционной деятельности! – вновь потребовал следователь.

– Контрреволюционной деятельностью я не занимался и избегал вести с кем-либо разговоры на эти темы, – ответил священник.

На этом следствие было завершено, и священника перевели в Таганскую тюрьму в Москве. 9 октября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Георгия к расстрелу. Священник Георгий Архангельский был расстрелян 14 октября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 109-111.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 19045.

· Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Кн. 6. Тверь, 2002.

Источник: http://www.fond.ru/

Священномученик Николай Кулигин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Санкт-Петербургских святых

14 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик протоиерей Николай Петрович Кулигин родился в 1870 году в селе Посолодино Лужского уезда Санкт-Петербургской губернии. В 1884 году Николай поступает в Петербургскую Духовную семинарию и по окончании ее в 1892 году становится студентом первого курса академии. Через четыре года, в 1896 году, Николай заканчивает ее со степенью кандидата богословия. Вскоре после этого он определяется на священническую вакансию своего отца, в храм родного села Посолодино, где протекают первые пять лет его пастырского служения, которые он совмещает с исполнением обязанностей благочинного храмов 2-го Лужского округа.

9 октября 1902 года резолюцией правящего архиерея отец Николай назначается настоятелем Большеохтинской Свято-Духовской церкви Санкт-Петербурга. 5 февраля 1905 года он переводится на место настоятеля Покровской церкви села Рыбацкое. В Рыбацком отец Николай прослужит безвыездно всю свою оставшуюся жизнь, вплоть до расстрела в 1937 году.

Арест отца Николая последовал 26 июня 1937 года, его обвинили в контрреволюционной пропаганде среди населения села Рыбацкое. «Никакой я контрреволюционной пропаганды среди населения не вел», – ответил на первом допросе арестованный. Через неделю тюремного нажима он был вызван на второй допрос. Последовало еще 10 дней содержания в камере, а может, и в карцере. И на третьем допросе священномученик смело отрицает все сфабрикованные против него обвинения. Четвертый и последний допрос 8 августа был очной ставкой. Еще целых два месяца после этого провел отец Николай в первой следственной тюрьме Ленинграда в ожидании приговора. И только 7 октября этот приговор о высшей мере наказания был вынесен особой тройкой управления НКВД по Ленинградской области.

Расстрелян протоиерей Николай был 14 октября 1937 года, в день праздника Покрова Пресвятой Богородицы, – престольного праздника той церкви, в которой прошло земное служение этого пастыря.

Источник: http://pstgu.ru/

Мученик Иоа́нн Артемов

ДНИ ПАМЯТИ:

14 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученик Иоанн родился 25 марта 1887 года в селе Санино Покровского уезда Владимирской губернии в семье сельского плотника Ивана Андреевича Артемова. Получив техническое образование, Иван Иванович многие годы работал строителем, специалистом по сметам. Переехав на работу в Москву, он продолжал поддерживать отношения с жителями родного села, где его знали как глубоко верующего и благочестивого человека.

В 1935 году местные власти в селе Санино сделали попытку закрыть храм, по причине того, что старая церковная двадцатка распалась, но это тут же было опротестовано верующими, была собрана новая двадцатка, куда вошел и Иоанн Артемов. Члены двадцатки отправили жалобу в Областной исполнительный комитет, и тот, рассмотрев ее, нашел все просьбы верующих законными и отписал в местный исполнительный комитет, чтобы немедленно открыли церковь, зарегистрировали священника и не чинили «общине препятствий к выполнению ею своих религиозных потребностей».

Храм в селе был открыт, но поскольку община попала в трудное материальное положение, – так как ей пришлось платить налоги, несмотря на то, что службы в храме не совершались, – то Ивана Ивановича попросили оказать помощь храму и собрать у православных знакомых в Москве какие-нибудь средства, что было с успехом им выполнено. Впоследствии это было поставлено ему в вину.

В Москве в квартире Ивана Ивановича зачастую жили священники из закрытых храмов, оказавшиеся без места, монахи и верующие, а также и в его доме в селе жил священник. На это обратили внимание сотрудники НКВД, которые скоро выяснили, что он ведет среди строительных рабочих религиозные беседы, а также собирает деньги для храма. Это было по тем временам вполне достаточно для ареста, и 22 августа 1937 года Иван Иванович был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве.

В начале сентября следователь, чтобы собрать материал, допросил его соседей по квартире, а после этого допросил и самого обвиняемого.

– Следствию известно, что вы в контрреволюционных целях обрабатывали рабочих в религиозном духе, проповедовали, что у власти скоро будет везде фашизм, а советскую власть надо перестрелять. Признаете вы себя в этом виновным?

– Против советской власти я ничего не говорил и виновным себя в этом не признаю.

– Находясь в Москве на постоянном жительстве, почему вы собирали деньги на восстановление церкви, что вас заставляло?

– Я по временам бывал на родине, и меня там знали как очень религиозного человека.

7 октября 1937 года тройка НКВД приговорила Ивана Ивановича к расстрелу. Иоанн Артемов был расстрелян 14 октября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 128-130.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 19037.

Источник: http://www.fond.ru/

Сщмчч. Алекса́ндра Хотовицкого, Петра Токарева, Михаила Плышевского, Иоа́нна Воронца, Дими́трия Миловидова и Алекси́я Воробьева, пресвитеров, Елисе́я Штольдера, диакона, и прмч. Афана́сия (Егорова), игумена (1937)

Священномученик Алекса́ндр Хотовицкий, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Санкт-Петербургских святых

20 августа

6 сентября (переходящая) – Собор Московских святых

18 ноября – Память Отцов Поместного Собора Церкви Русской 1917–1918 гг.

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

АЛЕКСАНДРА ХОТОВИЦКОГО

Новомученик российский Александр Хотовицкий родился 11 февраля 1872 года в городе Кременце в благочестивой семье ректора Волынской духовной семинарии протоиерея Александра, память о котором как о добром пастыре долго хранилась в сердцах православных жителей Волыни. Родители дали отроку доброе христианское воспитание, внушили ему любовь к Православной Церкви и народу Божию.

Образование будущий пастырь получил в Волынской семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии, которую закончил магистрантом в 1895 году.

По окончании академии он был направлен на миссионерское служение в Алеутскую и Североамериканскую епархию, в Нью-Йорк, где занял место псаломщика при только что отстроенном православном храме святителя Николая. После брака с воспитанницей петербургского Павловского института Марией Щербухиной священномученик Александр был рукоположен в сан диакона, а вскоре, 25 февраля 1896 года, во пресвитера епископом Алеутским Николаем (Зиоровым), о котором отец Александр вспоминал всегда с благодарностью и любовью.

Хиротония состоялась в кафедральном соборе епархии в Сан-Франциско. В своей речи к новопосвященному епископ Николай так объяснил свой выбор ставленника: «Твоя особенная порядочность и благовоспитанность, твой благородный идеализм, твоя религиозность сразу расположили меня к тебе и заставили меня выделить тебя из ряда других молодых людей, которые бывали с тобою у меня в Петербурге. Я увидел, что ты имеешь ту искру Божию, которая всякое служение делает воистину делом Божиим и без которой всякое звание превращается в бездушное и мертвящее ремесло. Первый твой опыт в проповедничестве мог убедить тебя, что значит это воодушевление: ты сам видел, как собирались около тебя люди, чтобы послушать тебя, и с каким напряженным вниманием выстаивали они не один час во время твоих бесед. Почему же эти люди слушали тебя, а не шли к другим проповедникам? Ясно почему: та искра Божия, которая горит в тебе, подобно магниту, влечет к тебе сердца этих людей».

Через неделю по рукоположении юный священник возвратился в Нью-Йорк, чтобы стать там настоятелем прихода, где ранее нес послушание псаломщика, С 1898 по 1907 год новомученик Александр совершал пастырское служение под омофором святителя Тихона. Святой Тихон, которого в трагический для России 1917 год Промысл Божий возвел на Первосвятительский Престол Московских Патриархов, высоко ценил сердечное благочестие, дар пастырской любви и всестороннюю богословскую образованность отца Александра. Поприще его деятельности в Соединенных Штатах было весьма широким и многоплодным: он с успехом совершал миссионерское служение, главным образом, среди эмигрантов-униатов, выходцев из Галиции и Карпатской Руси, он был также одним из ближайших помощников архипастырей православной Америки, представляя Православную Церковь в американских религиозных учреждениях и собраниях.

Миссионерский труд отца Александра был сопряжен со многими искушениями и скорбями. Архиепископ Платон (Рождественский), впоследствии митрополит, воздавая страстотерпцу Александру дань благодарности за понесенные им в Америке труды, в слове, произнесенном за Божественной литургией при прощании с отцом Александром 26 февраля 1914 года, среди прочего сказал «Был в моей и твоей жизни день, когда поутру ты, придя ко мне в комнату, много не говоря, открыл свою сорочку на груди и показал мне синеющую там огромную ссадину с кровью. То была рана от палки какого-то изувера, в диком озлоблении бросившегося на тебя после того собрания русских людей, на котором ты увещевал родных по крови братий отречься от пагубной унии с Римом. Все мое существо содрогнулось тогда от охватившего меня волнения, предо мною был факт исповедничества за Христа.

Трудами отца Александра были созданы православные приходы в Филадельфии, Юнкерсе, Панайке и других больших и малых городах Северной Америки. Прихожанами этих храмов были как православные по рождению люди, которых судьба занесла в Новый Свет так и обращенные из униатства русины и присоединившиеся к Православной Церкви выходцы из протестантов.

Серьезный вклад в дело свидетельства истины Православия инославному американскому обществу внес выходивший под редакцией отца Александра на английском и русском языках «Американский Православный Вестник». В этом журнале регулярно печатались статьи редактора.

Новомученик Александр принял деятельное участие в создании епархиального Православного общества взаимопомощи, исполняя в разное время обязанности его казначея первого секретаря и председателя. Общество оказывало материальную помощь австрийским русинам, македонским славянам, русским воинам в Маньчжурии и российским военнопленным в японских лагерях.

Отец Александр взял также на себя подвижнический труд по созданию в Нью-Йорке вместо малого приходского храма замечательного в архитектурном отношении грандиозного собора святителя Николая, ставшего украшением города. Собирая средства на сооружение собора, он объезжал православные общины Америки, с этой же целью побывал в 1901 году на родине, в России. В летописи храма святителя Николая, ставшего в 1903 году кафедральным собором, запечатлено: «Основан и создан сей кафедральный собор в городе Нью-Йорке, в Северной Америке, иждивением, заботами и трудами всечестнейшего кафедрального протоиерея отца Александра Хотовицкого в лето от Рождества Христова 1902-е».

26 февраля 1906 года православная Америка праздновала десятилетие священнического служения одного из своих самых замечательных пастырей протоиерея Александра. Поздравляя юбиляра, святитель Тихон сказал «Когда ты вспоминаешь в годовщину свое посвящение во иерея Божия, то невольно задаешься мыслью о том, как ты употребил данный тебе от Бога талант, не вотще ли была благодать Божия на тебе, как далеко ты ушел по пути нравственного усовершенствования. Ты при этом производишь сам себе суд, но тут ты являешься сам и судьей и судимым. А для правильности суда требуется выслушать голоса людей посторонних свидетелей. Вот они и выступают пред тобою: прислушайся же к их голосу! Благодарение Господу! Сейчас мы выслушали пространное и воодушевленное свидетельство их в похвалу тебе. Со своей стороны, как начальник твой, могу свидетельствовать, что ты оправдал доверие и чаяния, которые возлагались на тебя при твоем посвящении».

Самоотверженное пастырское служение новомученика Александра в Америке знаменательным образом закончилось ровно через 18 лет по его рукоположении а сан пресвитера – 26 февраля 1914 года. В прощальном своем слове отец Александр сказан «Прощай, родная мать моя, святая Американская Церковь, Православная американская Русь. До земли склоняется пред тобою сыновним поклоном вечно благодарный тебе сын твой. Ты меня родила духовно, ты взрастала меня, от недр твоих ты силой своей вдохновила меня. Исповедничеством насадителей твоих облистанная, апостольством проповедников твоих озаренная, ревностью верных чад твоих облагоуханная, – величайшее счастье дала ты мне, – быть сыном твоим!.

С 1914 по 1917 годы отец Алексаодр нес священническое служение в Гельсингфорсе (Хельсинки), в Финляндии, где большинство составляли протестанты. Хотя Финляндия и входила тогда в состав Российской Империи, но православному духовенству приходилось там проявлять большие усилия, чтобы оградить православных карел от прозелитической экспансии со стороны финских лютеран. В Финляндии новомучених Александр был верным деятельным и самоотверженным помощником своего архипастыря Сергия (Страгородского), впоследствии Патриарха.

В августе 1917 года протоиерей Александр был переведен в Москву с назначением ключарем кафедрального храма Христа Спасителя. В Москве он вновь оказался под ближайшим началом святого Тихона, с которым тесно сблизился еще в Америке.

Страстотерпец Александр участвовал в деяниях Поместного Собора 1917–1918 годов. Когда на Соборе обсуждался вопрос о составлении послания к православной пастве по поводу выборов в Учредительное Собрание, он высказался за то, чтобы в дни, когда решается судьба России, Церковь в лице Собора не устранялась от борьбы за спасение Отечества. Говоря о церковно-cтроительных трудах Собора, о разрабатываемых им предначертаниях по налаживанию и оздоровлению внутрицерковной жизни, он не без горечи сказал: «Похоже на то, как если бы в руках смотрителей какого-либо здания кипела работа по изготовлению чертежей, проектов и т. д. для наилучшего сооружения, и они спокойно смотрели бы в то же время, как кирпич за кирпичом вражеской рукой это же здание разрушается».

В трудные годы междоусобной войны новомученик Александр был одним из ближайших помощников святого Тихона по управлению Московской епархией. В 1918 году при храме Христа Спасителя под духовным окормлением его настоятеля протоиерея Николая Арсеньева и ключаря отца Александра было учреждено братство. В самом начале своей деятельности братство обратилось к православной пастве с воззванием, в составлении которого участвовал и отец Александр. В этом документе говорилось: «Русские люди! Храм Христа Спасителя – краса Москвы, гордость России, радость Православной Церкви, – обречен на медленное разрушение. Ему, этому славному памятнику великих подвигов русских богатырей, положивших душу свою за родную землю и святую веру православную, отказано в государственной поддержке. Русские люди! Ужели отдадите вы чудесный храм Спасителя на посмеяние? Ужели правду утверждают гонители Святой Церкви, будто русские люди уже не нуждаются в святынях – храмах, таинствах, богослужениях, будто все это пережитки и суеверия? Отзовитесь, богомольцы! Отзовитесь, все как один! Встаньте на страже своих святынь! Щедрые жертвы богатых да сплетутся в добром порыве с драгоценными грошиками верующей бедноты. Сердце России, Москва! Сбереги свою святыню, свой храм Спас златоглавый!» В ответ на этот призыв православные жители Москвы вступали в братство храма Христа Спасителя и приносили свою лепту на содержание величественного храма.

Пастырское служение в те годы сопряжено было со многими скорбями и опасностями. В мае 1920 и в ноябре 1921 года отец Александр подвергался кратковременным арестам. Его обвиняли в нарушении декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, – в преподавании Закона Божия детям.

Тяжелые испытания обрушились на Церковь в 1922 году, когда, под предлогом помощи голодающим, проводилось насильственное изъятие церковного достояния, в том числе священных сосудов, икон и других святынь. Православная Церковь, по призыву своего святого Предстоятеля, щедро жертвовала на голодающих. Но когда святой Тихон в обращении к своей всероссийской пастве высказался против соучастия священнослужителей в запрещенной канонами выдаче священных сосудов для нецерковного употребления, началась кампания печатной клеветы на Церковь, арестован был ее Предстоятель, по всей России прокатилась волна процессов по обвинению служителей Алтаря Господня в контрреволюционной деятельности. На этих процессах многие из верных чад Христовой Церкви были приговорены к смертной казни и пролили кровь как священномученики и мученики.

В скорбные для Церкви дни отец Александр неукоснительно руководствовался обращением к пастве святого Патриарха и его указаниями. В храме Христа Спасителя проводился сбор для помощи голодающим В то же время предпринимались усилия к тому, чтобы сохранить святыни храма. На квартире отца Александра проходили заседания клириков и прихожан храма Христа Спасителя, на которых вырабатывалась резолюция приходского собрания по поводу правительственного декрета.

В проекте резолюции, составленном отцом Александром, был выражен протест против насильственного изъятия церковных ценностей. Собрание прихожан, созванное 23 марта 1922 года, уже после ареста новомученика Александра, в храме Христа Спасителя под председательством протоиерея Николая Арсеньева, приняло окончательный текст резолюции, в котором от правительства затребованы были гарантии, что все пожертвования будут действительно обращены на спасение жизни голодающих. Участники собрания протестовали претив печатной травли Церкви, против оскорблений иерархии. Составление этого документа власти расценили как преступное контрреволюционное деяние.

После двух противоцерковных процессов, – в Петрограде и Москве, закончившихся казнями священномучеников и мучеников, – 27 ноября 1922 года в Москве открылся новый громкий процесс против духовенства и мирян, которые обвинялись в том, что они будто бы «пытались удержать в своих руках церковные богатства и на почве голода свалить советскую власть».

На скамью подсудимых посадили 105 священнослужителей и мирян. Среди главных обвиняемых были благочинный 2 отдела Пречистинского Сорока протоиерей Сергий Успенский, настоятель храма Христа Спасителя протоиерей Николай Арсеньев, ключарь храма протоиерей Александр Хотовицкий, священник храма Христа Спасителя Илия Громогласов, смотритель этого же храма Лев Евгеньевич Анохин, настоятель церкви Иоанна Воина протоиерей Симеон Голубев.

Значительная часть обвинительного заключения, представленного суду, касалась деятельности клириков и прихожан храма Христа Спасителя. «Главными организаторами и руководителями этой преступной деятельности, – говорилось в обвинительном заключении, – явились в этом районе Председатель совета общин священник Хотовицкий, настоятель храма священник Арсеньев, священник Зотиков, священник Громогласов, бывший присяжный поверенный Каютов, бывший товарищ министра Щепкин, торговец Головкин и инженер Анохин. С появлением декрета ВЦИК об изьятии церковных ценностей они начали свою подготовительную деятельность под руководством священника Хотовицкого, который неоднократно и тайно собирал у себя в квартире означенных выше лиц и совместно с ними вырабатывал меры, которые предполагалось предпринять в целях осуществления преступного намерения».

Судебные заседания продолжались в течение двух недель. После оглашения пространного обвинительного заключения начался допрос обвиняемых. Священник Александр на допросе держался ровно, спокойно, старался выгородить других обвиняемых. Виновным себя он не признал, заявил: «Я полагаю, что нет контрреволюционности в том, чтобы просить о замене церковных ценностей соответствующим металлом».

После допроса всех обвиняемых и свидетелей на судебном заседании 6 декабря зловеще знаменитый впоследствии прокурор Вышинский произнес обвинительную речь. Он просил суд приговорить к смертной казни 13 обвиняемых, и среди них протоиереев Александра Хотовицкого, Сергия Успенского, священника Илию Громогласова, игумению Новодевичьего монастыря Веру (Побединскую), А. Е. Анохина. Других обвиняемых Вышинский просил осудить на разные сроки тюремного заключения, 11 декабря обвиняемым была предоставлена возможность сказать последнее слово. В своем последнем слове отец Александр прежде всего попытался снискать у суда снисхождения и милость к своим собратьям: «Прошу обратить внимание на тех, которые били у меня на собрании; одни из них старики, а другие – совсем молодые и ни в чем не виновные. Собрание у меня было самое обыкновенное, оно не являлось контрреволюционным и не имело характера темного заговора».

Самое пространное последнее слово было сказано профессором священником Илией Громогласовым. В нем обвиняемый пытался расположить к себе суд рассказом о своей прежней оппозиции к Святейшему Синоду. По материалам обвинительного заключения он сказал, что ему «ничего не было известно о преступной организации, во главе которой стоял Хотовицкий».

13 декабря был оглашен приговор революционного трибунала. Он оказался более мягким, чем кровожадные приговоры, вынесенные на петроградском и первом московском процессах по делам об изъятии церковных ценностей. Главные обвиняемые – игумения Вера (Побединская), протоиерей Сергий Успенский и протоиерей Александр Хотовицкий были приговорены к лишению свободы сроком на 10 лет, конфискации имущества и поражению в правах на 5 лет. Других осудили на меньшие сроки тюремного -заключения. Ходатайства о помиловании, поданные осужденными на особенно длительные сроки тюремного заключения, в том числе протоиереем Александром, были отклонены Президиумом ВЦИК 16 февраля 1923 года.

После возвращения святого Патриарха Тихона к управлению церковному и ряда его заявлений о лояльности государственной власти многие из архипастырей, пастырей, церковных деятелей и рядовых мирян, осужденных трибуналами по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей, были амнистированы. В октябре 1923 года освободили из-под стражи и отца Александра. После освобождения он не имел штатного места ни в одном из приходов и служил по приглашению в разных московских церквах.

Но на свободе он оставался не долго. Уже 4 сентября 1924 года Е. Тучков, начальник 6 отдела ОПТУ, составил список из 13 священнослужителей и церковных деятелей Москвы, которых он рекомендовал подвергнуть административной ссылке. Новомученику Александру, включенному в список, дается в этом документе такая характеристика; «Поп-проповедник с высшим образованием, очень активный, резок и пользуется влиянием на тихоновцев. Настроен антисоветски». 9 сентября 1924 года новомученик Александр был подвергнут допросу. «По своим религиозным убеждениям, – сказал он на допросе, – я причисляю себя к тихоновцам. С Патриархом кроме служебных отношений я связан более близко, но в последнее время в связи с осуждением по делу изъятия ценностей я встречаться с Патриархом избегал, полагая, что это может быть неудобным. По поводу реставрации власти я никогда нигде не высказывался и подобной мысли у меня не было».

Особым совещанием при коллегии ОГПУ новомучених Александр был сослан на поселение в Туруханский край сроком на 3 года. Его и без того болезненное здоровье было подорвано пребыванием на Крайнем Севере.

Удостоенный сана протопресвитера, отец Александр по возвращении из ссылки стал одним из ближайших помощников Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (впоследствии Патриарха), который хорошо знал его со времени его служения в Финляндии.

В 1930-е годы протопресвитер Александр служил настоятелем храма Ризоположения на Донской улице. Один из прихожан этого храма вспоминает о нем: «В 1936 году отец Александр проповедей не произносил, очевидно, они были ему запрещены. Я присутствовал в 1936 – 37 годах много раз на служении отца Александра. Высокий седой священник, тонкие черты лица, чрезвычайно интеллигентная внешность. Седые подстриженные волосы, небольшая бородка, очень добрые серые глаза, высокий громкий тенор... четкие вдохновенные возгласы. Своим обликом он напоминал целый ряд священников-беженцев из западного края. У отца Александра было много прихожан, очень чтивших его... И сегодня помню глаза отца Александра. Казалось, что его взгляд проникает в твое сердце и ласкает тебя. Это же ощущение было у меня, когда я видел святого Патриарха Тихона... Так же и глаза отца Александра; светящийся в них свет говорит о его святости».

Осенью 1937 года новомученик Александр был вновь арестован. На этом имеющиеся у нас документальные сведения прерываются, однако большая часть устных сообщений говорит о его мученической кончине. Православная Церковь в Америке, на территории которой протопресвитер Александр совершал свое пастырское служение до 1914 года, почитает его как страстотерпца, исповедническая жизнь которого закончилась страданиями за Христа. Место его погребения неизвестно.

Священномученик Петр Токарев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

20 августа

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Петр (Петр Никитович Токарев) родился в 1881 г. в семье мещанина Тульской губернии. Окончил духовную семинарию и Демидовский Юридический Лицей, имел степень кандидата юридических наук. В 1910 г. был рукоположен во священника архиепископом Ярославским и Ростовским Тихоном, будущим Патриархом. Служил в Преображенской тюремной церкви г. Любима, затем в Богоявленском соборе. С 1919 года – в Ярославле.

О. Петр был наделен замечательным даром слова. Слушая его проповеди о покаянии, о сохранении верности Христу и Его Церкви, прихожане плакали.

О. Петра дважды, в 1923 и 1930 годах, арестовывали за "ведение антисоветской агитации, попытку создания контрреволюционной организации и помощь ссыльным церковникам”. В 1937 г., когда о. Петр служил в Георгиевской церкви с. Обнорское Любимского района, его арестовали в третий раз. На единственном допросе священник не признал себя виновным в антигосударственной деятельности. 19 августа 1937 г. его приговорили к расстрелу, и в тот же день он принял мученическую смерть. Причислен к лику священномучеников в 2000 году.

Источник: http://www.lubim.orthodoxy.ru

Священномученик Михаил Плышевский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Белорусских святых

20 августа

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Михаил Плышевский, протоиерей († 1937 г.) родился в 1862 году в сели Вороничи Игуменского уезда Минской губернии в семье потомственных священнослужителей. После окончания Минской Духовной Семинарии он был рукоположен в сан иерея и назначен настоятелем храма святого пророка Илии села Шацк Игуменского уезда. С приходом к власти большевиков отец Михаил арестовывался неоднократно. Ему предлагали отказаться от сана, но не могли запугать его. В 1937 году батюшку вновь арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности и заключили в Червенскую тюрьму Н. К. В. Д. Там в праздник Преображения Господня он был расстрелян.

Священномученик Иоа́нн Воронец, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

28 июня (переходящая) – Собор Белорусских святых

20 августа

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн Воронец, протоиерей († 1937 г.) родился 20 июня 1864 года в семье священника села Холопеничи Борисовского уезда. Закончил Минскую Духовную Семинарию. В 1888 году он был рукоположен в священники. Служил батюшка в местечке Смиловичи Минской губернии.

В 1930 году он в проповедях высказывался против политики ограбления крестьян, проводимой властями. Это и стало причиной его ареста в апреле 1930 года. После ссылки, которую он отбывал в Чернигове, отец Иоанн вернулся в Смиловичи и снова стал служить в Георгиевской церкви. Его стали часто вызывать на ночные допросы в НКВД, как правило, накануне какого-нибудь церковного праздника.

В 1935 году церковь в Смиловичах закрыли. Батюшка стал служить тайно. Когда началась Всесоюзная перепись населения, он призывал, чтобы люди в анкетах записывались верующими, исповедуя таким образом Иисуса Христа. В июле 1937 года батюшку арестовали. Во время допросов он никого не назвал, виновным себя не признал. Протоиерей Иоанн Воронец был расстрелян в праздник Преображения Господня 1937 года.

Священномученик Дими́трий Миловидов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

23 июня – Собор Рязанских святых

20 августа

ЖИТИЕ

Священномученик Димитрий родился 14 октября 1879 года в селе Троицкие Борки Луховицкого уезда Рязанской губернии в семье священника Василия Миловидова. В 1903 году Дмитрий Васильевич окончил Рязанскую Духовную семинарию и вскоре обвенчался с Антониной, дочерью священника Алексия Хитрова, служившего в селе Княжево неподалеку от города Егорьевска. Впоследствии у них с женой родилось девять детей; из них четверо умерли в младенческом возрасте, а двое сыновей были убиты во время Великой Отечественной войны. В 1911 году, после рукоположения в сан священника, отец Димитрий был назначен в Троицкий храм в село Троицкие Борки, где прослужил до мученической кончины в 1937 году.

Троицкий храм во все воскресные дни был полон молящихся, а на большие праздники люди съезжались из самых дальних деревень. Отец Димитрий служил с большой сосредоточенностью, и богослужения проходили очень торжественно. В храме и в алтаре у него был идеальный порядок. Об алтаре священник говорил: «Это наш кусочек рая».

В общении с народом священник был прост, он отчетливо и ясно объяснял верующим прочитанное из Евангелия. Во время исповеди он для каждого был любящим отцом, переживая нужды и горести каждого, как свои собственные. Бывало, оставаясь в храме, он плакал, стоя на коленях перед престолом. Уходя рано утром в храм, он по окончании богослужения шел исполнять требы, и домашним редко когда удавалось уговорить его зайти домой пообедать, а приходил он домой поздно вечером. Он служил и исполнял требы даже тогда, когда бывал болен.

В большие праздники, когда в храм сходилось много народа, отец Димитрий давал в своем доме приют всем, кто оставался без ночлега, а неимущим никогда не отказывал в милостыне. В селе священник обучал детей Закону Божию, а тех, кто проявлял музыкальную одаренность, – церковному пению. Кроме того, Господь наделил его врачебными талантами, и он собирал травы и пользовал приготовленными из них лекарствами больных.

Первый раз священник был арестован в 1930 году по обвинению в неисполнении государственных повинностей и приговорен к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере, несмотря на то, что по закону он мог быть приговорен к сроку, не превышающему двух лет. Отец Димитрий был выслан в Красноярский край, но власти все же разобрались в незаконности его осуждения на столь длительный срок, и в 1933 году он был освобожден и вернулся в родное село, где снова стал служить в Троицком храме.

К этому времени обстановка в селе изменилась – устрашенные угрозами преследований, люди стали бояться приходить в храм, и за службами, бывало, молилось всего лишь несколько человек, а иногда и никого не было, но отец Димитрий все равно совершал богослужения, говоря: «Это мой дом, я священник, я должен служить и молиться». Храм не отапливался, но отец Димитрий, одеваясь потеплее, служил и зимой в любую погоду. Со временем жители села, завидев на улице священника, старались обойти его стороной, а некоторые и открыто высказывали свое пренебрежительное к нему отношение. Представители местных властей все чаще стали приходить к священнику домой и настойчиво предлагать оставить служение в церкви и уехать, но священник отказался последовать их требованиям.

Иногда священника вызывали в НКВД и здесь, запугивая и угрожая, принуждали отказаться от служения в храме. Отец Димитрий, вернувшись домой, рассказывал родным: «Было страшновато, когда они начинали кричать и пытались заставить выполнить их требования. Я в это время старался их не слушать, прося помощи у Бога и Царицы Небесной».

Во второй раз отец Димитрий был арестован 8 августа 1937 года и заключен в тюрьму в городе Рязани, где его сразу же начали допрашивать, требуя, чтобы он согласился с обвинениями в контрреволюционной работе и террористических настроениях. Отец Димитрий виновным себя не признал и все выдвинутые против него обвинения категорически отверг.

19 августа 1937 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Димитрий Миловидов был расстрелян 20 августа 1937 года и погребен в безвестной могиле.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 117-120.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П558486.

· Агеева Н. Д. Воспоминания. Рукопись.

· «Православная Москва». 1997. № 35.

Источник: www.fond.ru

Священномученик Алекси́й Воробьев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

20 августа

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился 6 февраля 1888 года в деревне Антонково Уржумского уезда Вятской губернии в семье крестьянина Константина Воробьева. В 1900 году у него умерла мать, и Алексей и его младшая сестра Ольга, которой было два года, были взяты на воспитание в семью старшего брата Василия.

В Антонкове Алексей окончил земскую школу. Испросив разрешение отца, он перебрался в Казань и устроился на работу в магазин. В 1905 году Алексей уехал в город Свияжск, где его тетка монахиня Васса устроила племянника в Иоанно-Предтеченский мужской монастырь в Казани. В монастыре Алексей нес послушание канонарха и прислуживал в монастырской гостинице

В Иоанно-Предтеченский монастырь из Седмиезерной пустыни под Казанью приезжал великий подвижник и молитвенник схиархимандрит Гавриил (Зырянов) и нередко беседовал с молодыми иноками. Послушник Алексей вначале по робости избегал встреч со старцем. «Возьму благословение, – рассказывал он, – да и в лес!» Потом вдруг спохватился: «Что ж я ухожу и не слушаю его поучений?!»

Преподобный Гавриил обратил внимание на благочестивого юношу, приблизил его к себе и взял под свое духовное попечение. Другим воспитанником старца был инок Илия, друг и сверстник Алексея. Отец Гавриил сказал о них: «Илюшу-то не возьмут в армию, а тебя, Алеша, возьмут».

В 1911 году Алексея призвали на военную службу, и до 1914 года он состоял рядовым 9 пехотного имени Петра Великого полка, размещавшегося в городе Калуге. Во время Первой мировой войны он служил ездовым в 24 пехотной дивизии, а после октябрьского переворота 1917 года – в дивизионном обозе 161 дивизии. В 1918 году Алексей Воробьев уехал в Антонково, где прожил два года. В 1920 году Алексей Константинович приехал в Москву и устроился работать кладовщиком. Тогда же он поступил на пастырские богословские курсы при церкви святого мученика Трифона в Москве.

26 июня 1921 года он был рукоположен во священника в Александро-Невский храм в Москве, а через год переведен в Преображенский храм в селе Селинское Клинского уезда Московской губернии.

В мае 1922 года возник обновленческий раскол. Епископ Клинский Иннокентий (Летяев) признал власть обновленческого Высшего Церковного Управления. Обновленцы предлагали отцу Алексию присоединиться к ним, но он твердо стоял в православии и преданности законному главе Русской Православной Церкви – Святейшему Патриарху Тихону. «Как же я брошу православие и уйду в раскол?» – отвечал отец Алексий на вопросы прихожан.

13 марта 1923 года обновленческое Московское епархиальное управление утвердило решение обновленческого епископа Клинского Игнатия об увольнении отца Алексия и запрещении его в священнослужении, а в Преображенский храм в село Селинское был назначен другой священник.

До ухода обновленцев из Преображенского храма отец Алексий непродолжительное время служил в Виннице и Астрахани. Впоследствии святитель Тихон лично выразил ему благодарность за стойкость и твердость в православии.

В конце сентября 1924 года священники Алексий Воробьев и Алексий Никонов были арестованы по обвинению в том, что «без разрешения местной власти устроили в церкви города Клина собрание верующих, на котором произносили агитационные речи о гонении советской властью православия».

Отец Алексий был перевезен для допросов в комендатуру ОГПУ на Большую Лубянку в Москву. 16 октября отца Алексия допросили.

– Говорите вы проповеди, направленные против советской власти? – спросил следователь.

– Никогда не говорю.

– Скажите, что вы подразумеваете под вопросами на исповеди: не ходил ли на собрания, митинги, не читал ли развратных книг, против Церкви? (Эти вопросы следователь нашел в записной книжке отца Алексия, изъятой у него при обыске во время ареста.)

– На этот вопрос ответить не могу.

– Не есть ли эти вопросы скрытая агитация против советской власти?

– Эти вопросы действительно есть агитация против советской власти, но я не руководствовался этим вопросником в жизни.

До вынесения приговора отец Алексий находился в Бутырской тюрьме в Москве. 27 февраля 1925 года священник Алексий Воробьев был приговорен к заключению в концлагерь сроком на два года. Отбывать наказания его отправили на Соловки.

7 мая 1927 года отец Алексий был освобожден. В течение трех лет ему было запрещено проживать в шести главных городах и областях СССР. В июле отец Алексий прибыл в Уфу и получил назначение служить в церкви Собор Пресвятой Богородицы в селе Быково Благовещенского уезда.

В ноябре 1930 года отец Алексий был назначен в Воскресенский собор города Павловский Посад. В 1931 году возведен в сан протоиерея, в 1935 году – назначен благочинным Павлово-Посадского округа.

27 марта 1935 года Воскресенский собор был передан советской властью обновленцам. Священноначалие перевело отца Алексия в Троицкую церковь в селе Хотеичи, а в августе 1936 года – в Вознесенскую церковь в селе Городок в пригороде Павловского Посада. Православные жители города, лишившиеся соборного храма, перешли молиться в Вознесенскую церковь. Духовными чадами отца Алексия стали и некоторые монахини закрытого в Павловском Посаде Покровско-Васильевского монастыря. В Вознесенской церкви отцом Алексием был организован церковный хор из молодежи.

8 августа 1937 года протоиерей Алексий отслужил вечерню накануне дня памяти святого великомученика Пантелеимона и в ту же ночь был арестован сотрудниками НКВД и заключен в тюрьму города Ногинска.

– Вы признаете себя виновным в том, что среди верующих и своих сослуживцев по церкви вели систематическую антисоветскую агитацию? – спросил следователь.

– Антисоветскую агитацию я никогда не вел, виновным себя в этом не признаю, – ответил отец Алексий.

19 августа 1937 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу. Протоиерей Алексий Воробьев был расстрелян 20 августа 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Составитель священник Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 112-116.

Библиография

· АМП. Послужной список.

· Архив УФСБ по Москве и Московской области. Д. № Р-40944.

· ГАРФ. Ф. 10035. № 18460.

· ЦИАМ. Ф. 2303, оп. 1, д. 5, л. 49; д. 4, л. 20.

· Тернистым путем к небу. // Сост. П.Г. Проценко. М., 1996.

Источник: www.fond.ru

Священномученик Елисе́й Штольдер, диакон

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

20 августа

ЖИТИЕ

Священномученик Елисей родился 14 июня 1883 года в городе Смоленске в благочестивой семье помощника ревизора контрольной палаты Федора Штольдера. В связи со служебной деятельностью отца семья переехала из Смоленска в Ташкент, а затем в Москву. Елисей Федорович в 1902 году окончил Ташкентское училище, а по переезде в Москву стал работать бухгалтером в отделе сборов в управлении Александровской железной дороги.

Во время гонений на Русскую Православную Церковь Елисей Федорович решил посвятить свою жизнь служению Церкви. 20 октября 1920 года он был назначен псаломщиком в храм Рождества Христова в поселке Немчиновка, а через несколько дней, 25 октября, митрополит Крутицкий Евсевий (Никольский) рукоположил его во диакона к этому храму.

Службу в храме он продолжал совмещать со светской работой. Но в 1924 году начальство узнало, что он является священнослужителем, и уволило его. В 1934 году власти закрыли храм в поселке Немчиновка, и настоятель храма Алексий Соколов вместе с диаконом Елисеем Штольдером перешли служить в Никольский храм в селе Ромашково. Здесь отец Елисей прослужил до ареста в 1937 году.

В это время власти стали собирать сведения обо всех священноцерковнослужителях для их последующего ареста. Осведомители по требованию НКВД донесли, что Елисей Штольдер служит диаконом в ромашковской церкви, занимается просветительской деятельностью и ведет среди верующих антисоветскую агитацию. Верующих он вербует среди населения окружающих сел.

В июле 1937 года были вызваны на допрос лжесвидетели. Один из них показал, что, когда в 1933 году было решено закрыть церковь в Немчиновке, Штольдер вел агитацию среди жителей, чтобы они воспрепятствовали закрытию церкви; что диакон Елисей не простым был служителем, а убежденным церковником. Другой лжесвидетель сказал, что диакон Елисей перед праздником 1 мая в 1936 году посоветовал им этот праздник не отмечать, а лучше сходить в церковь.

8 августа 1937 года власти арестовали отца Елисея, и он был заключен в Таганскую тюрьму в Москве.

– Что вас заставило стать церковнослужителем? – спросил его следователь.

– Первая причина – это мое собственное желание, а во-вторых, я еще с детства ощущал в себе призвание быть церковнослужителем и любил богослужение.

– Какие политические соображения у вас имелись при перемене вами образа и рода службы?

– При открытии церкви в поселке Немчиновка я по просьбе прихожан стал церковнослужителем, так как я и раньше был религиозен, и хотя и был в то время на советской работе, а дал свое согласие служить в церкви, так как это соответствовало моему желанию.

– Следствием установлено, что вы занимались контрреволюционной агитацией, дайте по этому поводу показания.

– Хотя я человек не вполне лояльный к советской власти, но антисоветской агитацией не занимался.

– Следствием установлено, что вы в 1933 году при закрытии церкви в поселке Немчиновка оказывали активное сопротивление. Дайте по этому поводу свои показания.

– В период закрытия церкви я никакой агитации не вел, а действовали мы вполне организованно, проводя собрания верующих, на которых обсуждался вопрос сохранения церкви; ходатайствуя перед Моссоветом, мы в течение двух недель церковь не закрывали.

– Свидетель обличает вас в том, что вы в беседе с ним в декабре 1936 года вели контрреволюционную агитацию, предрекая гибель советской власти. Почему вы это скрываете от следствия?

– В декабре 1936 года я с этим свидетелем не встречался и каких-либо контрреволюционных разговоров не вел.

– Какие у вас имелись разговоры в отношении политики существующего строя?

– Вопросы политики меня не интересуют, и каких-либо разговоров политического характера я ни с кем никогда не вел.

– Свидетель уличает вас в том, что вы в его присутствии высказывали свое мнение о несостоятельности советского строя в августе 1936 и в июле 1937 года. Почему вы это скрыли от следствия?

– С этим свидетелем у меня таких разговоров не было, хотя я с ним и встречался, но эти встречи были в 1933 году.

– Другой свидетель показал, что вы агитировали его в день 1 мая не ходить на первомайскую демонстрацию, а идти лучше в церковь.

– Этого свидетеля я знаю, встречи у меня с ним были, но каких-либо разговоров с ним у меня не было.

– Тот же свидетель уличает вас в том, что вы в его присутствии вели пораженческую агитацию, предсказывая гибель советской власти.

– Опять повторяю, что бесед у меня с ним никогда не было, в частности и тех, о которых он показывает.

– Признаете ли себя виновным в контрреволюционной деятельности? – в заключение допроса спросил следователь.

– Виновным себя в каком-либо контрреволюционном преступлении я не признаю, – ответил диакон Елисей.

19 августа 1937 года тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Диакон Елисей Штольдер был расстрелян 20 августа 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 121-125.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П556812.

· РГИА. Ф. 831, оп. 1, д. 233, л. 58.

Источник: www.fond.ru

Преподобномученик Афана́сий (Егоров), игумен

ДНИ ПАМЯТИ:

20 августа

23 августа (переходящая) – Собор Валаамских святых

6 сентября (переходящая) – Собор Московских святых

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Афанасий (в миру Алексей) родился 7 марта 1884 года в селе Сурушино Новоторжского уезда Тверской губернии в семье крестьян Егора Иларионовича и Агафии Ефремовны Егоровых. Окончил церковноприходскую школу.

18 января 1908 года Алексей поступил в Валаамский монастырь. 19 октября 1911 года он был зачислен в послушники обители, а 21 февраля 1914 года – пострижен в мантию с именем Афанасий. Послушание он проходил на монастырском подворье в Петрограде, при иконно-книжной лавке. С 1917 года он нес послушание на Валаамском подворье в Москве.

В 1921 году митрополит Сергий (Страгородский) пригласил монаха Афанасия к себе в качестве келейника, так как хорошо знал его еще с 1913 года, когда был архиепископом Финляндским, а тот был заведующим архиерейскими комнатами Валаамского монастыря в Финляндии. Монах Афанасий пробыл келейником митрополита Сергия до своего ареста, и владыка всегда относился к нему с исключительным доверием.

24 апреля 1921 года монах Афанасий был рукоположен в сан иеродиакона и вскоре после этого – во иеромонаха. Через некоторое время он был возведен митрополитом Сергием в сан игумена. Служил игумен Афанасий в храме села Измайлово Реутовского района Московской области.

26 июня 1937 года игумен Афанасий был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Его обвинили в террористической агитации и оказании материальной помощи находящемуся в заключении за антисоветскую деятельность духовенству. На состоявшемся через день допросе следователь, выяснив, сколь долго был игумен Афанасий келейником митрополита Сергия, спросил:

– Таким образом, вы являетесь приближенным митрополита Сергия Страгородского?

– Да, митрополит Сергий относился ко мне хорошо, но все же он рассматривал меня в известной степени как своего слугу. Состоя при митрополите, я ведал хозяйственными вопросами, иногда помогал ему на службах в церкви и выполнял другие поручения митрополита.

– По поручению митрополита Сергия вы оказывали материальную помощь репрессированным за антисоветскую деятельность церковникам?

– Да, оказывал – как по поручению митрополита Сергия, так и по своей собственной инициативе.

– Как практически было организовано дело помощи репрессированным?

– Митрополит Сергий оказывал материальную помощь довольно значительному кругу священнослужителей, причем деньги отправлялись обычно почтовыми переводами. Не желая, чтобы это дело получило огласку, митрополит отправлял переводы не от своего имени, а от разных лиц из своих близких, и в частности от моего имени.

13 августа следствие было закончено. Поскольку делу придавалось чрезвычайное значение, его разбирала Военная Коллегия Верховного Суда Союза СССР в составе трех судей и секретаря. Заседание проходило 19 августа. После краткого рассмотрения дела судьи вышли для совещания и вскоре вернулись с написанным приговором – «к расстрелу с конфискацией всего принадлежащего ему имущества. Приговор окончательный и на основании постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года в исполнение приводится немедленно». В тот же день, 19 августа 1937 года, игумен Афанасий (Егоров) был расстрелян и погребен в безвестной общей могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 6». Тверь. 2002. С. 140-141

Примечания

· Архив Валаамского монастыря. Ф. 3, оп. 5, д. 21 за 1910 год.

· Там же. Оп. 8, послужной список за 1917-1918 годы.

· ЦА ФСБ РФ. Арх. № Р-11471.

Источник: www.fond.ru

Сщмчч. Алекси́я Аманова, Алекса́ндра Сахарова, Влади́мира Медведюка, Иоа́нна Заболотного, Алекси́я Никатова, Васи́лия Канделяброва, Николая Зеленова, Иоа́нна Сарва, Емилиа́на Панасевича, Николая Покровского, пресвитеров, прмчч. Арсе́ния (Дмитриева), Евти́хия (Качура), игуменов и Иларио́на (Писарца), иеромонаха, прмцц. Иоанни́кии (Кожевниковой), игумении (1937)

Священномученик Алекси́й Аманов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

23 июня – Собор Рязанских святых

3 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился 9 февраля 1870 года в городе Касимове Рязанской губернии в семье псаломщика Иоанна Аманова, три сына которого впоследствии стали священниками.

Два года Алексей Аманов обучался в Рязанской Духовной семинарии. После заключения брака с Серафимой Андреевной Анохиной он был рукоположен в сан священника.

С 1914 по 1927 год отец Алексий служил в селе Балыки Почепского района Брянской области. В самом начале 1920-х годов произошел в селе случай. Во двор священника однажды въехало несколько всадников. Зашли в дом. В разговоре с отцом Алексием один из них сказал, чтобы он никуда не уходил, что они через час вернутся и его публично расстреляют. После этого они уехали.

Отец Алексий вышел в сад, где начал молиться. Весть о случившемся быстро разнеслась по селу, и люди стали собираться к дому священника, чтобы защитить его, что им и удалось.

В 1927 году отец Алексий перешел служить в Московскую епархию. Поскольку в Зарайске проживали сестры его жены, он попросил, чтобы ему разрешили служить в этом городе. Священноначалием он был назначен настоятелем в Никольский храм села Маслово, где прослужил до 1930 года.

1 декабря 1930 года он был переведен в Спасский храм города Зарайска. 24 ноября 1931 года отец Алексий был возведен в сан протоиерея. В 1935 году протоиерея Алексия Аманова назначили настоятелем Ильинского храма в том же городе, где он прослужил до своего ареста.

Супруга отца Алексия Серафима Андреевна была регентом в храме. Ильинская церковь была маленькая и располагалась на окраине города. Доход в храме был невелик, однако с Божией помощью удавалось вовремя платить налоги, которые безбожная власть налагала на церковь. Нередко внуки священника ходили по храму с тарелкой, собирая подаяние богомольцев.

Порой семья священника голодала. Старшие внуки отца Алексия, десятилетний Василий и семилетняя Зоя, весной бродили по оттаявшим картофельным полям. В вязкой сырой земле дети искали гнилую прошлогоднюю картошку. Они с большим удовольствием ели картофельные дранки, которые приготавливала из принесенного картофеля Серафима Андреевна.

Зимой не хватало сена, чтобы прокормить козу; Василий и Зоя в торговый день шли с мешками на базарную площадь, чтобы там набрать хоть сколько-нибудь сена. Отец Алексий, провожая их, предупреждал: «Из-под морды лошади сено не сметь брать, иначе хозяин ударит вас кнутом».

Лошади у священника не было, на все требы в любую погоду он ходил пешком, а на Пасхальной неделе несколько дней посещал дома прихожан. Еще в Балыках отец Алексий получил травму ноги. Молодой жеребенок ударил его передним копытом по колену, отчего произошел излом коленного сустава. В начале 1930-х годов отец Алексий заболел глаукомой, левым глазом он практически ничего не видел.

В 1930 году хозяйство священника было записано как кулацкое. Ночью в дом явилось несколько человек, которые предъявили документ о раскулачивании. Пришедшие начали выносить из дома вещи. Внучка отца Алексия Зоя, жившая в то время в доме священника, от шума проснулась. Серафима Андреевна просила оставить перовый матрасик, на котором лежала маленькая девочка, однако одна из пришедших женщин выдернула его и унесла с собой.

В дом к священнику часто приходили люди, чтобы получить совет в том или ином житейском деле: как составить письмо в суд, как поступить, к кому обратиться в той или иной сложной ситуации. Отец Алексий, чем мог, старался им помочь, не оставлял в беде, за что очень уважался народом.

Во время беспощадных гонений на Русскую Православную Церковь в конце 1930-х годов безбожные власти поставили перед собой задачу произвести повсеместно массовый арест духовенства и закрытие храмов. По всей стране с новой силой начались аресты и расстрелы священнослужителей и мирян.

В середине ноября 1937 года следователь Зарайского отделения НКВД Крысанов допросил двух человек, которые согласились дать лжесвидетельства против отца Алексия. Одна лжесвидетельница, в частности, показала, что отец Алексий «в сентябре 1937 года высказывался среди населения против советской власти и коммунистов, говорил: антихристова власть опять возвратилась к арестам, в Москве арестовали много священников. Это коммунисты боятся, что их по новой конституции не выберут в советы, поэтому они всю вину кладут на духовенство. Все равно, сколько они ни арестовывай, нас много, да и ведь народ шел за нами, так и пойдет, – они перед народом бессильны».

Другой лжесвидетель показал, что в марте 1937 года отец Алексий ругал сталинскую конституцию и при этом говорил: «…В конституции пишут о свободном вероисповедании, а в действительности этого нет, и верующих под видом всевозможных причин лишают права на отправление религиозных обрядов. Народ требует, чтобы я ходил по домам православных, а советская власть нам этого не разрешает… Я народу везде буду рассказывать, как представители власти нас притесняют, – я как ходил, так и буду ходить. Веру свою православную не брошу…»

Отец Алексий был арестован 24 ноября 1937 года у себя дома. Прощаясь с супругой, он сказал ей: «Спасибо тебе, верной ты была мне женой! Пойду я по стопам Спасителя».

В тот же день протоиерей Алексий был допрошен.

– Следствию известно, что вы среди населения вели контрреволюционную работу. Признаете ли вы это? – спросил следователь.

– Нет, я это отрицаю, это не признаю.

– Следствию известно, что вы среди населения высказывали контрреволюционного характера клевету на советскую власть и пораженческое настроение. Признаете ли это?

– Нет, я это отрицаю, этого не говорил.

– Следствию известно, что вы призывали население не подписываться на заем и высказывали террористическое настроение против коммунистов. Признаете ли это?

– Нет, я это отрицаю, этого не делал.

– Следствию известно, что вы призывали население при выборах в советы голосовать против коммунистов. Признаете ли это?

– Нет, это я отрицаю и виновным себя в контрреволюционной деятельности не признаю.

На этом допрос был закончен. С момента ареста и все время непродолжительного следствия отец Алексий содержался в тюрьме Коломенского района, а затем был переведен в Таганскую тюрьму в Москве.

29 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу.

Протоиерей Алексий Аманов был расстрелян 3 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле. За несколько часов перед смертью фотограф Таганской тюрьмы сфотографировал священника, чтобы при множестве проводимых в те дни расстрелов палач не ошибся.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 258–262. Источник: http://www.fond.ru

Священномученик Алекса́ндр Сахаров, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 15 августа 1875 года в селе Кривандино Егорьевского уезда Рязанской губернии в семье диакона Нестора Сахарова.

В 1890 году после окончания Зарайского Духовного училища Александр поступил в Рязанскую Духовную семинарию. На шестом курсе в декабре 1895 года епископом Рязанским Иустином (Полянским) Александр Несторович был посвящен в стихарь для проповедования слова Божия с церковной кафедры.

В 1896 году после окончания семинарии Александр Сахаров был определен учителем и преподавателем Закона Божия в Низковское начальное народное училище Васильевской волости Егорьевского уезда. Поскольку здание училища пришло в крайнюю ветхость, его пришлось закрыть. В сентябре 1897 года Александра Сахарова перевели учителем в Преображенское народное училище в селе Преображенский Погост Егорьевского уезда.

В 1897 году по благословению епископа Рязанского и Зарайского Мелетия (Якимова) между деревнями Петровской и Левашево Егорьевского уезда было начато строительство храма в честь Казанской иконы Божией Матери. Крестьяне направили владыке прошение, в котором просили «назначить нам в настоящее время священника к Казанской церкви окончившего курс семинарских наук Александра Сахарова». Со своей стороны Александр Несторович тоже подал прошение об определении его во священника строящейся Казанской церкви. Владыка одобрил оба эти прошения.

13 ноября 1897 года состоялась диаконская, а на следующий день иерейская хиротония отца Александра, которую епископ Мелетий совершил в кафедральном соборе в честь Рождества Христова.

К заботам о строительстве храма прибавилось послушание законоучителя в Петровском начальном училище, куда отец Александр был определен в 1898 году. Первое время, когда строилась церковь и дома причта, священник с семейством испытывал трудности и нужду. Приходилось жить в крестьянских избах, нанятых самими прихожанами, а жалованья из казны он пока не получал. 25 мая 1900 года храм был освящен.

В октябре 1907 года отца Александра духовенство округа избрало членом благочиннического совета Второго Егорьевского округа. В 1920 году он был награжден наперсным крестом, а в 1925 году возведен в сан протоиерея и назначен благочинным. В 1931 году протоиерей Александр Сахаров был награжден митрой.

В 1930 году отец Александр был приговорен к 6 месяцам тюремного заключения и 5 годам высылки за то, что использовал труд домработницы. Однако он опротестовал это решение и окружным судом был оправдан. В 1931 году у семьи Сахаровых советская власть отняла последнюю корову. Их дети уже выросли и жили к тому времени отдельно от родителей.

Бывало, что когда отец Александр нес домой какие-нибудь продукты, полученные за исполнение треб от прихожан, ему встречался кто-нибудь из детей, особо нуждающихся в помощи, и тогда батюшка останавливался и раздавал все детворе.

На Пасху и престольный праздник отец Александр совершал водосвятные молебны, обходя дома прихожан.

Летом 1937 года в клубе села Петровское местные коммунисты несколько раз проводили собрания, на которых обсуждался вопрос о закрытии Казанской церкви и переоборудовании ее под школу. Тогда же были сброшены с церкви колокола.

В конце лета 1937 года начались массовые аресты священнослужителей и мирян. Отец Александр предчувствовал свой неминуемый скорый арест. В беседе с одним из знакомых он сказал: «Меня, наверное, скоро возьмут».

В ночь с 15 на 16 ноября 1937 года протоиерей Александр был арестован и заключен в камеру предварительного следствия в городе Шатуре, откуда через несколько дней его перевели в Егорьевскую тюрьму.

– Сколько времени вы служите служителем религиозного культа? – спросил следователь.

– Священником я служу 40 лет, то есть с 1897 года, – ответил отец Александр.

– Перечислите всех ваших знакомых, с которыми вы встречались вне службы.

– Знакомых, с которыми бы я встречался вне службы, не имею.

– Следствию известно, что вы проводите антисоветскую деятельность, создаете приют всяким бродячим священникам и группируете вокруг церкви контрреволюционный монашеский и юродивый элемент, дайте по этому вопросу показания.

– Никогда у меня бродячих священников и монашествующих не было. Антисоветской агитацией я не занимался и виновным себя в этом не признаю.

27 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Он был доставлен в Таганскую тюрьму города Москвы.

Протоиерей Александр Сахаров был расстрелян 3 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 176–179. Источник: http://www.fond.ru

Священномученик Влади́мир Медведюк, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Владимир Медведюк

и преподобномученица Татиана (Фомичева)

Священномученик Владимир родился 15 июля 1888 года на территории современной Польши в городе Луков Седлецкой губернии в благочестивой семье железнодорожного рабочего Фаддея Медведюка. Умирая, отец сказал сыну Владимиру: «Дитя мое, как хотелось бы мне видеть тебя священником или даже псаломщиком, но только служителем Церкви». Сын ответил ему, что это является также и его желанием.

Окончив в 1910 году духовное училище, Владимир служил псаломщиком в Радомском соборе в Польше. Мирное течение жизни было прервано Первой мировой войной, и Владимир Фаддеевич, как и тысячи других, оказался в положении беженца. Приехав в Москву, он познакомился с Варварой Дмитриевной Иванюкович, которая происходила из глубоко верующей семьи из Белоруссии и так же, как и он, была беженкой. В 1915 году они повенчались.

В 1916 году Владимир Фаддеевич был рукоположен во диакона ко храму мученицы Ирины, что на Воздвиженке в Москве. Здесь он прослужил до 1919 года и был рукоположен во священника ко храму Саввинского подворья на Тверской улице. В 1921 году он был назначен настоятелем храма святителя Митрофана Воронежского в Петровском парке в Москве.

С первых дней служения в храме святителя Митрофана отец Владимир стал пытаться наладить приходскую жизнь. В том океане страстей, бед и страданий, который представляла собой в это время советская Россия, для верующих этот приход стал островком любви. Молодой священник ревностно отнесся к своим пастырским обязанностям, и к нему сразу потянулась верующая молодежь, которой он старался привить любовь к православному богослужению и храму. В храм святителя Митрофана часто приезжали хоры из разных церквей, что привлекало многих молящихся и любителей церковного пения, так что бывали случаи, когда храм не мог вместить всех желающих.

Во время разгула обновленчества, когда раскольники при помощи безбожных властей дерзко захватывали храмы, отец Владимир, чтобы избежать такого самочинного захвата, сам запирал после богослужения двери храма и уносил ключи домой. Увидев, что не могут захватить храм без согласия на это священника, обновленцы пригласили отца Владимира к обновленческому епископу Антонину (Грановскому); тот, потребовав у священника ключи от храма, закричал на него:

– Отдай ключи!

– Не отдам, владыка, не отдам! – ответил отец Владимир.

– Убью! Как собаку убью!

– Убейте, – ответил священник. – Перед престолом Божиим мы с вами вместе предстанем.

– Ишь, какой! – сказал епископ Антонин, но настаивать больше не стал. И храм не удалось захватить обновленцам.

В 1923 году отец Владимир был награжден камилавкой. В 1925 году власти арестовали священника и, предъявив ему обвинения, стали угрожать заключением в концлагерь. Освободиться, по их словам, можно было лишь согласившись на сотрудничество с ОГПУ. Отец Владимир дал согласие на это и был освобожден. ОГПУ давало ему какие-то задания, в основном касающиеся Местоблюстителя митрополита Петра, которые он исполнял, но чем дальше, тем больше он входил в разлад с совестью и тем мучительнее переживал свое положение. Ни ревностное служение в храме, ни пастырская добросовестность не могли утишить этой жгучей душевной боли. В конце концов отец Владимир решил прекратить свои отношения с ОГПУ в качестве секретного сотрудника и исповедал грех предательства духовнику. 9 декабря 1929 года следователь ОГПУ вызвал его повесткой в один из кабинетов на Большой Лубянке и потребовал от него объяснений. Отец Владимир заявил ему, что отказывается от дальнейшего сотрудничества. В течение трех суток его уговаривали переменить свое решение, но отец Владимир на это не согласился, заявив, что он все равно уже рассказал обо всем священнику на исповеди. 11 декабря был выписан ордер на его арест, и ему было предъявлено обвинение в «разглашении... сведений, не подлежащих оглашению». 3 февраля 1930 года Коллегия ОГПУ приговорила отца Владимира к трем годам заключения в концлагерь, которое он отбывал на строительстве Беломорско-Балтийского канала.

Семья его в это время была выселена из церковного дома и осталась без крова. Этого всего более опасался священник. Находясь в заключении, он стал усердно молиться преподобному Сергию и его родителям, схимонаху Кириллу и схимонахине Марии, чтобы их молитвами семья нашла себе пристанище. И они нашли себе кров в Сергиевом Посаде. Вначале им помогла в этом Ольга Серафимовна Дефендова, известная в свое время благотворительница, которая в двадцатые годы ухаживала в Николо-Угрешском монастыре за больным митрополитом Макарием (Невским).

В 1930 году на праздник Воздвижения Креста Господня сын отца Владимира Николай пошел в Ильинский храм в Сергиевом Посаде. Когда он подошел к елеопомазанию, настоятель храма отец Александр Маслов сказал ему:

– Я вас, молодой человек, первый раз вижу в нашем храме.

– У нас, батюшка, большое горе, – сказал Николай. – Нас пять человек осталось, папу взяли. Вот мама с Ольгой Серафимовной ходили два дня по городу. Как узнают, что пять человек детей, никто не пускает на квартиру. Не знаем, что делать.

Отец Александр подозвал одну из прихожанок и сказал ей:

– Надежда Николаевна, у вас самих большое горе, вы должны понять и принять эту семью.

– Благословите, – ответила она.

Так они оказались в семье Аристовых; глава семьи, диакон Вознесенской церкви, за несколько месяцев перед этим был арестован и расстрелян. Этот дом стал пристанищем для семьи отца Владимира на многие годы. После окончания в 1932 году срока заключения отец Владимир поселился вместе с семьей в Сергиевом Посаде, а служить ездил в Москву в храм святителя Митрофана. В 1933 году храм был закрыт властями, и отец Владимир получил место в Троицком храме в селе Язвище Волоколамского района.

В 1935 году отец Владимир был возведен в сан протоиерея. В Язвище ему дали для житья небольшую, в два окна, церковную сторожку, куда переехала вся семья. Жить было тесно, но у прихода не было другого помещения. Однажды к ним пришел сосед, живший напротив, и сказал: «Отец Владимир, предлагаю вам свой дом. Живите сколько хотите, мне ни копейки от вас не надо». В доме этого благодетеля семья протоиерея Владимира прожила десять лет.

В то время в Волоколамском районе жили многие из тех, кто вернулся из ссылки и кому было запрещено жить в Москве. Среди других в Волоколамске жил протодиакон Николай Цветков, которого верующие почитали за подвижническую жизнь и прозорливость. Протоиерей Владимир часто ходил к нему для разрешения тех или иных затруднительных вопросов. Однажды протодиакон Николай попросил его послужить ночью у него в доме. Окна были плотно занавешены. Они облачились; было всего несколько человек молящихся. И вдруг во время службы кто-то постучал в окошко. Память о тюремном заключении и лагере была еще свежа, и отец Владимир стал снимать облачение. «Отец Владимир, не малодушествуйте, стойте как стояли. Сейчас мы узнáем», – сказал отец Николай. Оказалось, что это постучал случайный путник, который хотел узнать, как проехать на станцию.

Последний раз отец Владимир пришел к протодиакону Николаю весной 1937 года, чтобы поздравить его с днем тезоименитства. Но тот даже не вышел, только из-за двери сказал: «Христос воскресе!» – и все. Отец Владимир попросил послушницу праведника сказать ему, что это отец Владимир из села Язвище пришел поздравить его с днем Ангела. Она все передала, и отец протодиакон повторил ей: «Скажи ему: воистину воскресе!» Отец Владимир расстроился, так как понял, что это было сказано прозорливым старцем в том смысле, что они больше в этой жизни не встретятся.

Летом 1937 года начались массовые аресты. В ноябре протоиерей Владимир ездил в Москву и, когда вернулся, сказал, что уверен, что его вскоре арестуют. «Не ссылки и смерти я боюсь, – сказал он, – боюсь этапов, когда гонят заключенных по нескольку десятков километров в день, и падающих, обессилевших конвоиры добивают прикладами, и звери потом терзают их трупы».

11 ноября 1937 года в районное отделение НКВД Волоколамска поступила докладная записка о том, что в селе Язвище было проведено собрание, на котором почти не было молодежи. И будто потому ее не было, что сын протоиерея Владимира Николай собрал неподалеку от избы-читальни, где проходило собрание, домовник, и вся молодежь пошла туда. В записке также утверждалось, что к священнику ежедневно приходит до двадцати человек, в основном старух и стариков из разных колхозов Волоколамского и Новопетровского районов. 24 ноября 1937 года был выписан ордер на арест священника.

25 ноября отец Владимир собирался служить заказную заупокойную литургию и накануне вечером, стоя у окна в своей комнате, вычитывал священническое правило. В доме, кроме семьи священника, находились две монастырские послушницы, Мария Брянцева и Татьяна Фомичева, которые после закрытия монастыря жили при Троицкой церкви в Язвище, исполняя послушания псаломщицы и алтарницы. Они в этот вечер помогали супруге священника рубить капусту. Вдруг отец Владимир увидел, что мимо его окна идут председатель сельсовета и милиционер. «Кажется, сейчас за мной придут», – сказал отец Владимир дочери. Через несколько минут они были уже в доме. «Дойдем до сельсовета, надо кое-что выяснить», – сказал один из них. Отец Владимир стал со всеми прощаться, причем сотрудник НКВД нарочито его торопил, говоря, что он скоро вернется. Но отец Владимир знал, что уже никогда не вернется, всех благословил и сказал дочери: «Вряд ли, деточка, мы теперь увидимся». Тогда же вместе с ним были арестованы послушницы Татьяна и Мария.

В тот же день супруга священника Варвара Дмитриевна собрала передачу и понесла в сельсовет, но ее не допустили к мужу, а сказали, что придут к ней вечером с обыском. Поздно ночью пришел тот же сотрудник НКВД и с яростным шумом стал производить обыск. Трещали полки, падали книги. Обыск свелся к тому, что он взял все, что попалось под руку, и побросал без описи в мешки.

Допросы начались почти сразу после ареста. 26 ноября были вызваны председатель сельсовета, участвовавший в аресте священника, секретарь сельсовета и «дежурные свидетели», которые подписали показания, написанные следователем. В тот же день был допрошен протоиерей Владимир.

– Следствие располагает данными, – заявил следователь, – что вашу квартиру часто посещают монашки и верующие из окружающих селений Волоколамского и Новопетровского районов. Дайте показания по этому вопросу.

– Фомичева и Брянцева мою квартиру посещали, но очень редко. Верующие мою квартиру посещают только с требой.

– Следствию известно, что у вас на квартире устраиваются сборища. На сборищах вы обсуждаете политику партии и советской власти.

– Сборищ у меня на квартире никогда не было.

– Следствие располагает данными, что вы среди окружающих вас лиц занимаетесь контрреволюционной и антисоветской агитацией.

– Контрреволюционной и антисоветской агитацией я не занимался.

– Вы показываете ложно. По вашему делу допрошен ряд свидетелей, которые подтверждают вашу контрреволюционную и антисоветскую агитацию. Следствие требует от вас правдивых показаний.

– Еще раз заявляю, что контрреволюционной и антисоветской агитацией я никогда не занимался.

В тот же день были допрошены послушницы Мария Брянцева и Татьяна Фомичева.

Послушница Мария родилась в 1895 году в селе Северово Подольского уезда Московской губернии в семье крестьянина Григория Брянцева. Хозяйство у отца было небольшое – дом с надворными постройками, два сарая, амбар, лошадь и корова. В 1915 году, когда девушке исполнилось двадцать лет, она поступила послушницей в монастырь. После революции подвизалась в Борисоглебском монастыре в Воскресенском уезде до его закрытия в 1928 году. В этом же году она выехала на родину в Подольский район.

Послушница Татиана родилась в 1897 году в селе Надовражное неподалеку от города Истра Московской губернии в семье крестьянина Алексея Фомичева. В 1916 году она поступила послушницей в монастырь и после революции была на послушании в Борисоглебском монастыре. В 1928 году власти закрыли монастырь, и она переехала к родителям в село Надовражное.

В 1931 году власти начали преследовать монахов и монахинь закрытых монастырей. Многие из них, несмотря на закрытие обителей, старались придерживаться в своей жизни монастырского устава. Некоторые поселялись неподалеку от обителей, зарабатывали на пропитание, подобно древним пустынникам, рукоделием, а молиться ходили в ближайшую приходскую церковь.

В начале 1931 года ОГПУ создало «дело» против монахинь Крестовоздвиженского монастыря, расположенного рядом с селом Лукино Подольского района. До революции в Крестовоздвиженском монастыре подвизалось около ста монахинь. После революции монастырь был закрыт, но монахини добились разрешения на открытие в стенах обители сельскохозяйственной артели, состоящей из бывших монастырских сестер. Таким образом монашеская жизнь продлилась здесь до 1926 года, когда монастырь был окончательно упразднен, а в его корпусах разместился дом отдыха имени Карпова. Двенадцать сестер обители и тогда не ушли отсюда, частью устроившись работать в доме отдыха, частью поселившись в соседних деревнях и рукодельничая. Молиться все ходили в Ильинский храм в селе Лемешево. Хор при храме также состоял из инокинь и послушниц закрытых монастырей. Среди других в хоре пели послушницы Мария Брянцева и Татьяна Фомичева.

Допрошенный 13 мая 1931 года следователем ОГПУ директор дома отдыха показал, что «в бывшем монастыре, где находится сейчас дом отдыха, еще до сих пор висят колокола, кресты, стенные гравюры икон и разные церковные украшения, а за оградой монастыря находится церковь. Чем объясняется, что до сего времени не сняты колокола и монастырь не переделан в нормальный вид, трудно сказать. Однако пребывание до сего дня двенадцати монашек и их антисоветская деятельность дает основание полагать, что отсталое население окружающих деревень находилось под их влиянием и не подписывалось за снятие колоколов с монастыря. Двенадцать монашек составляют не что иное, как общину вокруг бывшего монастыря... эти двенадцать монашек имеют общение между собой, проживают при монастыре, связаны с кулацким элементом, агитируют среди крестьян против мероприятий советской власти, часто вращаясь среди крестьянства, имеют общение с отдыхающими, всячески стараясь воздействовать на них, показывая себя обманутыми советской властью».

Допрошенный следователем ОГПУ культработник дома отдыха показал: «Выскажу свое мнение о "святом” очаге вокруг церкви. Хотя я сталкивался всего два-три раза с этим очагом во время обследования местности, кладбища, церкви, и причем очень поверхностно, тем не менее я ярко ощутил именно гнездо и рассадник, враждебный нам, со своими зловещими старухами, проклинающими нашу установку. Характерно отметить, как сильно их влияние. Девушки-крестьянки в возрасте до двадцати пяти лет, с которыми я разговаривал около церкви, веруют в Бога и на мои попытки разубедить их сначала прислушались, но скоро отмахнулись и пошли в церковь, руководимые старухами монашками. Зимой были отмечены случаи, когда отдыхающие также ходили в церковь, поэтому мое мнение таково, что нужно вообще ликвидировать этот очаг вплоть до снесения церкви».

18 мая 1931 года послушницы Мария и Татьяна были арестованы и заключены в Бутырскую тюрьму в Москве. Всего тогда было арестовано семнадцать монахинь и послушниц из различных обителей, поселившихся вблизи от закрытого Крестовоздвиженского монастыря.

Хозяйка дома в селе Лемешево, где жила послушница Татьяна, показала, что послушница занимается рукоделием, которое продает крестьянам соседних деревень, и что она настроена против мероприятий советской власти. Одна из лжесвидетельниц показала, что послушница Татьяна является ярой церковницей и ведет активную антисоветскую деятельность. Другой свидетель показал, что послушница Мария говорила крестьянам: «Зачем вам нужны колхозы и зачем идти в них, когда там делают насилие над крестьянами. Сейчас вы, крестьяне, загнаны в такой хлев, в котором никакие законы не писаны». И крестьяне будто бы закричали в ответ на слова одной из послушниц: «Правильно говорят матушки, они все же больше нашего знают».

На допросе послушница Мария сказала: «К советской власти я отношусь с презрением. Советская власть нас задушила. На Церковь коммунисты устроили гонения, закрывая храмы и требуя уплаты больших налогов. Виновной в антисоветской агитации я себя не признаю».

29 мая 1931 года тройка ОГПУ приговорила послушниц Марию и Татьяну к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Освободившись в 1934 году, Мария поселилась в селе Высоково, а Татьяна – в деревне Шелудьково Волоколамского района, и стали помогать в Троицком храме протоиерею Владимиру. Они были арестованы в 1937 году вместе с ним.

Допрошенные 26 ноября 1937 года, послушницы категорически отказались подтвердить обвинения, возводимые на них следователями, и не согласились никого оговаривать. 28 ноября следствие было закончено, и на следующий день тройка НКВД приговорила протоиерея Владимира к расстрелу, а послушниц Татьяну и Марию – к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

В это время жене отца Владимира Варваре Дмитриевне сообщили, что заключенных готовят к отправке в Москву и поезд пройдет через ближайшую от их села станцию в три часа дня. Ей сказали, что заключенных повезут в первом вагоне, который будет с решетками. Варвара Дмитриевна с детьми подошла к поезду, взяв с собой вещи, – их она полагала передать мужу. Поезд остановился, но вагон с заключенными окружила охрана, никого не подпуская к нему близко. Они стали пристально всматриваться в зарешеченные окошки и вдруг увидели, как в одном из них появилась рука и священническим благословением благословила их. Поезд стоял на станции три минуты, которые показались им одним мгновением. После отхода поезда не было сил идти назад три километра и нести вещи, предназначенные для отца Владимира. В это время подошел подросток, живший в селе Язвище, и спросил, что случилось. Они объяснили, и он помог им донести вещи до дома.

Протоиерей Владимир Медведюк был расстрелян 3 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой. Послушница Мария Брянцева после окончания срока заключения вернулась домой, а послушница Татьяна Фомичева приняла смерть в заключении.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 182–193. Источник: http://www.fond.ru

Священномученик Иоа́нн Заболотный, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Преподобномученик Иоанн (в миру Иван Васильевич Заболотный) родился в 1899 году в селе Клиновое Балтского уезда Подольской губернии (ныне Голованевского района Кировоградской области, Украина) в крестьянской семье. В 1918 году призван в Красную Армию, но скрылся от военной службы. В конце 1919 года арестован за дезертирство, позднее заключен в лагерь принудительных работ близ Одессы. После выхода на свободу в 1922 году стал насельником Уманского монастыря, где принял монашеский постриг и пробыл до закрытия монастыря. В 1927 году рукоположен во иерея, служил в разных церквах Украины, а с 1935 года – в церквах Зарайского района Московской области.

16 ноября 1937 года арестован в Стрелецкой Слободе Зарайского района по обвинению «в ведении активной контрреволюционной деятельности и высказывании террористических настроений против коммунистов». Содержался в тюрьме города Коломны. Виновным себя не признал. 27 ноября 1937 года Особой тройкой при УНКВД по Московской области приговорен к расстрелу. Казнен 3 декабря на полигоне Бутово близ Москвы и погребен в безвестной общей могиле. Имя Иоанна (Заболотного) включено в Собор новомучеников и исповедников Российских определением Священного Синода от 26 декабря 2001 года.

Игумен Дамаскин (Орловский). Источник: http://www.fond.ru

Священномученик Алекси́й Никатов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился в 1875 году в Польше, в селе Дофнары Брест-Литовского уезда Гродненской губернии в семье сельского учителя Гавриила Никатова. Вскоре после его рождения семья переехала в Россию. Здесь Алексей рос, учился, окончил один класс Духовной семинарии. С 1899 по 1901 год служил рядовым в армии. После армии он женился на девице Елизавете.

В 1905 году Алексей Гаврилович поступил псаломщиком в храм села Княжево Можайского уезда Московской губернии. В 1906 году он переехал в село Петровское Верейского уезда и служил там до 1920 года, сначала псаломщиком, затем диаконом, а последний год – священником. У них с матушкой было пятеро детей.

Революция и Гражданская война резко изменили судьбы многих людей, в том числе и отца Алексия Никатова. С августа 1920 года по июль 1921 года он служил учителем в деревне Суверня Сердобского уезда Саратовской губернии, в этом же году получил место священника при храме села Воскресенки Подольского уезда.

В 1923 году отец Алексий был переведен служить в храм во имя Тихвинской иконы Божией Матери в село Игнатово Дмитровского района Московской области. За многолетние пастырские труды отец Алексий был награжден многими церковными наградами, в том числе и саном протоиерея. Из показаний свидетелей видно, что у отца Алексия была многочисленная паства и к нему часто приезжали люди из других городов и сел.

С двадцатых годов отец Алексий был лишен избирательных прав как священнослужитель, его хозяйство реквизировали, и многодетной семье было нелегко прокормиться в те голодные годы.

Арестовали отца Алексия 19 ноября 1937 года по обвинению в активной контрреволюционной деятельности и агитации, направленной на развал колхозов, «гнусной клевете по адресу советской власти» и террористических настроениях. С 19 ноября 1937 года его содержали под стражей в Таганской тюрьме. Все обвинения отец Алексий отрицал, виновным себя ни в чем не признал.

Решением судебной тройки при Управлении НКВД СССР по Московской области от 27 ноября 1937 года протоиерей Алексий Никатов был приговорен к расстрелу. Казнь священника состоялась 3 декабря 1937 года на Бутовском полигоне, где он был затем погребен в общей могиле.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 180–181. Источник: http://www.fond.ru

Священномученик Васи́лий Канделябров, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

3 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн Сарв и с ним пострадавшие преподобномученик Арсений (Дмитриев), преподобномученица Иоанникия (Кожевникова), священномученики Василий Канделябров, Николай Покровский, Емилиан Панасевич и Николай Зеленов

Священномученик протоиерей Иоанн Романович Сарв родился в 1867 году в Лифляндской губернии в семье безземельного крестьянина. Окончил Рижскую Духовную Семинарию, получил должность псаломщика и вскоре был рукоположен во иерея к храму в селе Ольгин Крест в Гдовском уезде Санкт-Петербургской губернии. Желая получить образование в Духовной Академии, отец Иоанн обратился с прошением на имя митрополита Палладия (Раева) с прошением дать место в одной из церквей Санкт-Петербурга и в 1896 году он был переведен в столицу Российской империи в Греческую посольскую церковь. Поступив в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, отец Иоанн помимо обучения и служения в храме много времени уделял школьной деятельности, преподавая Закон Божий в ряде учебных заведений Петербурга. В 1902 году он закончил Академию со степенью кандидата богословия. С 1904 года отец Иоанн Сарв служит в Преображенской церкви на Забалканском (ныне Московском) проспекте, а в 1912 году становится ее настоятелем, будучи уже в сане протоиерея. В этом храме он прослужил до 1927 года. Одновременно отец Иоанн руководил Вонифатьевским обществом трезвости. В конце 20-х годов он был выслан из Ленинграда. Отец Иоанн уехал в Тихвин, где продолжил свою пастырскую деятельность. В 1934 году отца Иоанна арестовали. На допросах он отказался давать какие-либо показания, и оказался единственным среди арестованных в то время в Тихвине по церковным делам, кто вел себя подобным образом. Ему вынесли условный приговор и выпустили. В это время протоиерей Иоанн Сарв был благочинным храмов города Тихвина. В 1937 году по Тихвину и его окрестностям, как и по всей стране, прокатилась новая волна арестов.

Вместе с отцом Иоанном Сарвом в Тихвинскую тюрьму в качестве обвиняемых были заключены 14 человек: 7 священников, игумения Тихвинского Введенского монастыря и 6 мирян. Все эти лица были объявлены единой контрреволюционной группой, действовавшей в городе Тихвине. Руководителем группы был объявлен благочинный города Тихвина протоиерей Иоанн Сарв, а все дело озаглавлено «Сарв Иван Романович и другие». Все духовенство, проходившее по делу, было расстреляно, остальные лица получили по 10 лет лагерей. Пятеро священников и игумения Иоанникия отказались, не взирая на применявшиеся пытки, признать свою вину и оговорить проходивших по делу лиц, явив редкий пример единодушного христианского мужества. Священномученик протоиерей Иоанн Сарв и вспоминаемые сегодня преподобномученик игумен Арсений (Дмитриев), преподобномученица Иоанникия (Кожевникова), священномученики Василий Канделябров, Николай Покровский, Емилиан Панасевич, Николай Зеленов были расстреляны в Тихвине 3 декабря 1937 года.

Источник: http://pstgu.ru

Священномученик Николай Зеленов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился в 1887 году в сельце Бочевино Бронницкого уезда Московской губернии в семье крестьянина Поликарпа Зеленова.

С 1897 года он был певчим церковного хора. Окончив в 1907 году Владимирскую Духовную семинарию, Николай Поликарпович стал учителем церковноприходской школы села Яковцево Муромского уезда.

В 1911 году он служил диаконом в селе Загарино того же уезда, а в 1912 году был рукоположен во священника к приходу в селе Голенищево Муромского уезда, где прослужил до июня 1917 года, когда был назначен священником в село Загарино.

Прослужив в Загарино до 1926 года, отец Николай был переведен в деревню Марково Покровской волости, а с 1928 года до первого ареста отец Николай служил в селе Сеньго-Озеро Аннинской волости Орехово-Зуевского уезда. Жители села любили священника и приобрели ему корову. Детей у них с матушкой не было, жили они весьма скромно, не владея практически никаким имуществом.

Поводом к аресту послужила статья в местной газете «Колотушка» под заголовком «Поп агитирует против колхоза», опубликованная 24 октября 1929 года. Приехавший в колхоз лектор-антирелигиозник недоумевал, почему в селе Сеньго-Озеро, где числится 150 дворов, в колхозе состоит меньше 10 процентов. «Установлено, что немаловажную роль в борьбе с колхозами играет местный поп… в противовес культурной работе избы-читальни, организовал церковный хор, молодежь, под звуки поповской скрипки, изучала духовные песнопения», – писала газета. Вырезка из газеты подшита к делу с резолюцией, датированной 26 октября: «Завести дело и взять под стражу».

Уже на следующий день началось дознание и были допрошены свидетели: председатель Сеньго-Озеровского колхоза и ряд колхозников, которые выступили против священника, утверждая, что он мешает развитию колхозной деятельности, ведет религиозную пропаганду среди молодежи.

3 ноября 1929 года отца Николая арестовали и заключили под стражу в арестный дом города Орехово-Зуева. На следующий день состоялся допрос. Священник сказал, что в колхозе «Заря будущего» все жители села видели пример полной бесхозяйственности: собранный урожай вовремя не убирался в хранилище, работники колхоза работают с неохотой и вяло, не так, как в своем хозяйстве. Об этих недостатках знали все. Что же касается молодежного хора, то он организован был не им, а еще раньше женой бывшего до него священника.

– Виновным себя в провокации против колхозного строительства не признаю, – закончил свой ответ на допросе отец Николай.

Другим обвинением против отца Николая был отказ с его стороны совершить крещение младенца, крестной матерью которого была колхозница. Якобы после этого случая отношение к колхозу, особенно среди тех, кто в него еще не вступил, стало настороженным: будешь членом колхоза – священник детей крестить не будет.

Сама крестная мать в своих показаниях опровергла этот факт. Отец ребенка сказал о том, что священник сначала отказался крестить ребенка, потому что крестная мать, тоже недавно родившая, еще не брала молитву сорокового дня. Но, узнав, что молитва ей была дана в другой церкви, ребенка окрестил.

Многие допрошенные по делу указывали, что дом священника часто посещается молодежью, особенно в дни, когда в колхозе проводится собрание или какое-нибудь общественное мероприятие, направленное на привлечение в колхоз новых членов.

Отец Николай подтвердил, что спевки в его доме проводились в предпраздничные дни, приходило 6-8 певчих, не считая слушателей. «Я понимаю, – сказал священник, – что, если бы я не устраивал у себя дома религиозных спевок, молодежь пошла бы на посиделки, так как в то время ни клуба, ни народного дома и избы-читальни в деревне не было… Виновным себя в агитации против колхозов я не признаю».

Во время следствия прихожане обратились к властям с прошением освободить священника «… на поруки до решения суда, так как у нас другого священника нет, приходы другие от нас очень далеко… церковь остается без службы, кроме того, бывают новорожденные, умершие и больные, требующие христианского обряда». Прошение подписали около ста человек. Но оно осталось без последствий.

6 февраля 1930 года отца Николая перевели в арестный дом города Покрова. Особое Совещание при Коллегии ОГПУ 23 февраля 1930 года приговорило священника Николая Зеленова к заключению в концлагерь сроком на три года. Отбыв наказание, отец Николай был назначен служить в Покровскую церковь села Пустошей Шатурского района Московской области.

18 апреля 1933 года священник Николай Зеленов подал прошение епископу Коломенскому о переводе его на имеющуюся в Коломенском викариатстве вакансию. Владыка определил отца Николая священником к Богородице-Рождественской церкви села Старынино Зарайского района Московской области. На этом приходе священник Николай Зеленов прослужил до своего ареста.

Отец Николай был арестован 22 ноября 1937 года Зарайским районным отделением НКВД и в тот же день допрошен.

– Следствию известно, что вы среди населения вели контрреволюционную деятельность. Признаете ли вы это?

– Нет, я это отрицаю...

– Следствию также известно, что вы среди населения высказывали контрреволюционную клевету на советскую власть и пораженческое настроение. Признаете ли это?

– Нет, я это отрицаю...

– Следствию известно, что вы высказывали террористические настроения против коммунистов. Признаете ли вы это?

– Нет, я это отрицаю и виновным себя в контрреволюционной деятельности не признаю.

Допрос был закончен. С момента ареста и во все время непродолжительного следствия отец Николай содержался под стражей в тюрьме Коломенского района.

27 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу.

Священник Николай Зеленов был расстрелян 3 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 194–198. Источник: http://www.fond.ru

Священномученики Иоа́нн Сарв, Емилиа́н Панасевич, Николай Покровский, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

3 декабря

7 февраля - переходящая - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

28 июня - переходящая - Собор Санкт-Петербургских святых

ЖИТИЯ

Источник: http://pstgu.ru

Преподобномученик Арсе́ний (Дмитриев), игумен

ДНИ ПАМЯТИ:

3 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Источник: http://pstgu.ru

Преподобномученик Евти́хий (Качур), игумен

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Преподобномученик Евтихий (в миру Евфимий Викторович Качур) родился 26 декабря 1891 года в слободе Алексеевка Бирюченского уезда Воронежской губернии в день памяти священномученика Евфимия, епископа Сардийского, который долгие годы в изгнании противостоял ереси иконоборчества.

До революции Евфимий принял монашеский постриг с именем Евтихия и был монахом Богородицкого скита при киевском Братском в честь Богоявления монастыре (в следственном деле монастырь назван «Церковщина»). Рукоположение в иеромонаха состоялось, видимо, после 1917 года.

Место служения иеромонаха Евтихия в 20-ые годы неизвестно, но, как свидетельствует удостоверение о награждении его наперсным крестом, выданное в апреле 1929 года епископом Винницким Варлаамом (Козулей), управляющим Каменец-Подольской епархией, в это время он уже был настоятелем Маркиановского скита Винницкого округа этой епархии. В документе отмечалось, что иеромонах Евтихий награжден «за усердное исполнение священно-пастырских обязанностей и твердое стояние во Святом Православии». Спустя некоторое время иеромонах Евтихий был возведен в сан игумена.

Власти всюду преследовали ревностного пастыря. Его дважды арестовывали (в 1924 и в 1931 годах) и держали под стражей (45 дней в первый раз и 2 месяца во второй).

К моменту ареста в 1937 году игумен Евтихий проживал в городе Зарайске Московской области и работал садовником-цветоводом на фабрике «Москож». Его арестовали 22 ноября 1937 года по обвинению в антисоветской агитации и содержали под стражей в тюрьме Коломенского района.

– Следствию известно, что вы среди населения города Зарайска вели активную контрреволюционную деятельность, признаете ли вы это? – спросил следователь.

– Я это не признаю, так как никакой контрреволюционной деятельности не вел.

Отец Евтихий не признал себя виновным и в других надуманных преступлениях.

27 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила игумена Евтихия (Качура) к расстрелу. Спустя некоторое время приговор был приведен в исполнение. Место его погребения неизвестно.

Имя преподобномученика включено в Собор новомучеников и исповедников Российских определением Священного Синода от 27 декабря 2000 года.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Январь-май». Тверь, 2002 год, стр. 31–33. Источник: http://www.fond.ru

Преподобномученик Иларио́н (Писарец), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

3 декабря

ЖИТИЕ

Преподобномученик Иларион родился в 1871 году в селе Собичево Глуховского уезда Черниговской губернии в семье крестьянина Павла Писарца. В 1893 году он поступил послушником в Глинскую пустынь в Курской губернии, где пробыл до 1914 года; здесь он принял монашеский постриг.

В 1914 году монах Иларион был рукоположен во иеромонаха; впоследствии он стал служить в Москве. В 1927 году жители села Рождество Наро-Фоминского района Московской области, где не было в то время священника, стали просить иеромонаха Илариона к себе на приход. Он согласился и был священноначалием направлен служить в этот храм.

15 октября 1937 года председатель сельсовета направил заявление в НКВД, в котором сообщал, что на праздник Покров «по домам с молебнами ходил рождественский поп, не имея на это разрешения... Со стороны попа и ранее были нарушения... он собирал подписи верующих, просим принять соответствующие меры».

26 ноября 1937 года иеромонах Иларион был арестован и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. На следствии он категорически отверг все предъявленные ему обвинения.

29 ноября тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Иеромонах Иларион (Писарец) был расстрелян 3 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 173–175. Источник: http://www.fond.ru

Преподобномученица Иоанни́кия (Кожевникова), игумения

ДНИ ПАМЯТИ

3 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Источник: http://pstgu.ru

Сщмчч. Алекси́я Веселовского, Алекси́я Смирнова, Васи́лия Завгороднего, пресвитеров, прмчч. Рафаи́ла (Тюпина), иеромонаха, Вике́нтия (Никольского), монаха и мц. Ани́сии Маслановой (1937)

Священномученик Алекси́й Веселовский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

11 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился 15 февраля в 1873 года в селе Губино Можайского уезда Московской губернии в семье псаломщика Александра Веселовского. В 1887 году окончил Перервинское Духовное училище, в 1894 – Вифанскую Духовную семинарию и работал учителем народной школы. В 1908 году Алексей Александрович был рукоположен во священника к Введенскому храму в селе Клементьево Рузского уезда Московской губернии, где прослужил до 1910 года. Затем в течение 26 лет, с 1911 по 1937 год, отец Алексий служил в храме Рождества Богородицы в селе Старая Руза Рузского района Московской области.

Твердая вера и ревностность отца Алексия вызывали преследования со стороны властей. В двадцатые годы священника лишили избирательных прав, его хозяйство было реквизировано, а в 1930 году отец Алексий был арестован и выслан из Рузского района. Через два года он вернулся в Старую Рузу и продолжил пастырское служение на прежнем месте.

К моменту ареста священник остался один – его жена умерла, а трое детей выросли и жили отдельно, и отец Алексий полностью посвятил себя служению Церкви. Несмотря на угрозу новых репрессий и слабеющее здоровье, он продолжал проповедь Христа.

Арестовали отца Алексия 29 ноября 1937 года по обвинению в проведении активной контрреволюционной агитации и заключили под стражу в Бутырскую тюрьму города Москвы. Во время допроса следователя интересовали связи отца Алексия, но он никого не назвал. Также не признал он и обвинение в контрреволюционной деятельности.

Решением судебной тройки при Управлении НКВД СССР по Московской области от 5 декабря 1937 года отец Алексий Веселовский был приговорен к расстрелу. Казнь священника состоялась 11 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой, где он и был погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 329–330. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksij-veselovskij

Священномученик Алекси́й Смирнов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

11 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился 8 февраля 1890 года в селе Редино Солнечногорской волости Клинского уезда Московской губернии в семье псаломщика Александра Смирнова.

Поступив в Вифанскую Духовную семинарию, Алексий Смирнов окончил ее в 1915 году и 22 сентября был определен псаломщиком в Тихвинский храм родного села.

21 апреля 1916 года он был рукоположен во священника к Воскресенскому храму села Мерзлого Клинского уезда. В 1922 году отца Алексея перевели служить в Успенскую церковь Пречистенского Погоста того же уезда.

Хозяйство священника после революции было обложено большим налогом. За его неуплату он был осужден на один месяц принудительных работ.

Поскольку новая безбожная власть поставила своей целью уничтожение Русской Православной Церкви, то все ее мероприятия были направлены для достижения намеченного. Одним из средств для этого служили большие налоги, которыми обкладывалось как духовенство, так и общины верующих.

По вопросу выплаты очередной страховки и налогов за пользование церковью 4 декабря 1929 года, в день праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, состоялось собрание прихожан Успенского храма, на котором верующие приняли решение собрать требуемую сумму и уплатить налог.

30 декабря 1929 года ОГПУ арестовало священника Алексия Смирнова и старосту церкви Григория Сивохина, обвинив их в распространении ложных слухов о скорой войне и возбуждении недовольства у населения советской властью. После ареста их заключили в Бутырскую тюрьму в Москве.

4 января 1930 года состоялся допрос священника.

– 4 декабря собрание состоялось в церкви после обедни, – сказал отец Алексий. – Собрание было по вопросу уплаты налогов, и на нем присутствовало около 200 человек. На этом собрании выступал Сивохин, который говорил, что «необходимо совместно уплатить присланную сумму, иначе у нас церковь закроют». Выступал ли кто-либо еще кроме Сивохина, я не помню. Со стороны граждан, присутствовавших на данном собрании, были предложения собрать деньги со всех. В результате было принято решение собрать по рублю со двора. Никаких эксцессов во время собрания и после не было.

– Говорил ли Сивохин о том, что «большевики собираются у нас закрыть церковь»?

– Ничего подобного он не говорил.

– Выступали ли вы на данном собрании?

– Нет, не выступал и ничего не говорил.

23 февраля 1930 года Коллегия ОГПУ приговорила священника Алексия Смирнова к заключению в концлагерь сроком на пять лет. Отбывать наказание священник был отправлен в Беломорско-Балтийский лагерь.

Вследствие зачета рабочих дней и применения льгот срок отбывания наказания отцу Алексию был сокращен на один год. В декабре 1933 года он получил документы об освобождении из лагеря.

30 мая 1934 года отец Алексий был назначен священноначалием служить в том же Успенском храме Пречистенского Погоста Солнечногорского района.

В конце 1930-х годов началась очередная волна гонения на Русскую Православную Церковь. Отца Алексия арестовали в день праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы 4 декабря 1937 года и заключили в Таганскую тюрьму в Москве.

5 декабря он был допрошен.

– Назовите Ваших знакомых, их фамилии и адреса.

– Близких знакомых у меня никого нигде нет.

– Следствие располагает данными о том, что вы среди населения систематически вели контрреволюционную агитацию.

– В контрреволюционной агитации я себя виновным не признаю.

– Вы одновременно среди населения высказывали провокационные слухи о гибели советской власти.

– Провокационных высказываний с моей стороны никогда нигде не было.

По требованию сотрудников НКВД председатель сельсовета 5 декабря 1937 года выдал справку, в которой дал такую характеристику священнику: «…священник гражданин Смирнов Алексей проживал на хуторе Успенье Мостовского сельсовета с 1935 года и по настоящее время. За время пребывания гражданин Смирнов занимался духовенством и кроме того, под видом подшивки сапог, вел антисоветскую работу среди избирателей, и особенно среди тех людей, которые ходили в церковь по воскресеньям и другим праздникам».

Следователем в тот же день, 5 декабря, были допрошены лжесвидетели. Один из них показал, что в день ареста беседовал со священником, который сказал: «Боюсь, что меня скоро заберут. В Клинском районе всех попов арестовали, и что только советская власть делает с религией – исключительно делает гонение… ссылают в лагеря людей невиновных с такой целью, чтобы они там умирали с голоду, там хлеба дают очень мало, жить очень трудно».

Последний допрос состоялся 7 декабря.

– Следствие располагает данными, что вы среди населения вели систематическую контрреволюционную агитацию?

– Я себя виновным в ведении контрреволюционной агитации среди населения не признаю.

9 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу.

Священник Алексий Смирнов был расстрелян 11 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 2». Тверь, 2005 год, стр. 214–218. Источник: http://www.fond.ru

Священномученик Васи́лий Завгородний, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

11 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Василий Назарович Завгородний родился в 1893 году в селе Хижки Конотопского уезда Черниговской губернии. Служил священником в Новокладбищенской церкви в Горьком. В 1937 году был арестован по обвинению в участии в «церковно-фашистской, диверсионно-террористической, шпионской повстанческой организации». Виновным себя не признал. Расстрелян в декабре 1937 года по постановлению тройки УНКВД по Горьковской области от 2 декабря 1937 года, погребен в безвестной общей могиле на Бугровском кладбище в Горьком. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором Русской Православной Церкви 2000 года.

Игумен Дамаскин (Орловский). Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-zavgorodnij

Преподобномученик Рафаи́л (Тюпин), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

24 октября – Собор всех святых, в Оптиной пустыни просиявших

11 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Рафаил родился 20 июля 1886 года в селе Юрты Жерновской волости Ливенского уезда Орловской губернии в семье крестьянина Георгия Тюпина и в крещении был наречен Борисом. Начальное образование он получил в сельской школе. В 1912 году Борис поступил в Козельскую Введенскую Оптину Пустынь и исполнял здесь послушание повара.

В 1914 году началась Первая мировая война, и Борис был призван на фронт. Вскоре после начала военных действий он был ранен и попал в лазарет, а затем на окончательное излечение был направлен в Оптину Пустынь, при которой в те годы был устроен госпиталь. По выздоровлении он остался в монастыре. После закрытия обители безбожниками в 1918 году Борис Георгиевич снова был мобилизован на фронт, но заболел и был оставлен в Ливнах, откуда уехал в Москву, и в 1922 году в Златоустовском монастыре был пострижен в монашество с именем Рафаил, а в 1926 году рукоположен во иеромонаха. С 1927 по 1930 год он служил в храме в селе Латынино Калужской области, затем был назначен настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» в селе Шарапово Лопасненского[a] района Московской области.

Отец Рафаил был ревностным пастырем и молитвенником; слава о нем, как о святом человеке, молитвы которого слышит Господь, быстро распространилась среди крестьян, и они стали обращаться к нему с просьбой помолиться и за советами. И власти решили арестовать священника, псаломщицу, церковную старосту и двух активных, с их точки зрения, прихожан, обвинив их всех в том, что они «развалили два колхоза; в связи с обострившейся международной обстановкой распространяли слухи о войне и в связи с этим неизбежности свержения советской власти, использовали женщин-кликуш, распространяли слухи о наказании крестьян в связи с переживаемыми затруднениями за якобы безбожие, в церкви совершались антисоветские проповеди, для подкрепления якобы исцелил[b] прокаженную...»[1]

Иеромонах Рафаил был арестован 14 апреля 1932 года и заключен в тюрьму в городе Серпухове. По обыкновению в качестве свидетелей были вызваны представители местной власти – секретарь Шараповского сельсовета и председатель колхоза, которые показали, что приехавший в Шарапово священник «сколотил в приходе определенную группу лиц, расставил силы настолько хитро и умно, чтобы личной агитации не было заметно...»[2] Говорил в церкви на проповеди: «Мы переживаем голод, потому что забыли Христа и идем по стопам антихриста, нужно христианам опомниться и пойти по Его стопам – Бог все простит»[3]. А также на проповеди говорил, что «урожай всякий полей сейчас пропадает, потому что ваши бабы засоряют их абортами, далее говорил, чтобы верующие не забывали Бога и не шли по стопам антихристов»[4].

Один из вызванных к следователю жителей, высказав свое мнение, что священник их села настроен антисоветски и против колхозов, далее стал говорить, что священник во время проповеди в церкви сказал: «Верующие, неужели вам не стыдно в такой престольный праздник работать и не посещать Божий храм; дрова заготавливать можно в другой день... Господь вас не простит за это, вспомните, когда некоторые жгли иконы и радовались, за это их Бог наказал, побил морозом весь хлеб и травы. Я вам напоминаю, что такое отношение к церкви не останется для вас свыше безнаказанным»[5].

Но особенный интерес вызвало у сотрудников ОГПУ исцеление отцом Рафаилом бесноватой. Были опрошены жители села, которые все свидетельствовали о недуге несчастной женщины, которую в момент беснования едва могли удерживать несколько человек, а когда подводили к причастию в церкви, то ее с трудом могли удержать четверо сильных мужчин. Относительно чуда исцеления были опрошены верующие и неверующие, и все подтвердили подлинность чуда. Все свидетельствовали, что до исцеления больная «не могла даже воды принести и вообще ничего не делала, а сидела дома как глупая. Но после того, как она пришла из Шарапова, то стала все работать и никакой боли уже не чувствовала»[6]. Была вызвана к следователю и сама исцеленная. Это была двадцатичетырехлетняя женщина, работавшая трикотажницей в институте трудового воспитания. До 1926 года она жила в селе Новогородово вместе с родителями, а в этом году вышла замуж и стала жить с мужем в селе Ходаево.

Она рассказала, что бесноватой она стала, когда уже работала в институте, то есть после 1929 года. Случилось это так. Когда скончался ее дедушка, то она пришла на его похороны. Отец ее читал Псалтирь по покойнику, а затем, когда устал, она сменила его. И когда дошла до слов «положил еси на главах их венцы», то упала и стала кричать нечеловеческим голосом, о котором и передать невозможно. Когда закончили читать Псалтирь, она почувствовала сильную слабость. Отпевали деда в храме в селе Хлевино; когда служба дошла до слов «оглашенные, изыдите», у нее началось беснование: ее ломало и крутило так, что ее с трудом удерживали несколько взрослых мужчин. Когда литургия закончилась, она уже сама идти не смогла, и домой ее привезли на лошади. Не смогла она подняться на ноги и на следующий день; и родные стали искать, как ей помочь, и обратились к врачам. 19 января 1932 года ее положили в больницу, и поскольку она была в это время беременна, то ей сделали аборт. Но ей стало еще хуже. Выйдя из больницы 21 января, она 25 января снова попала в нее; врачи, исследовав состояние ее здоровья, заключили, что она «страдает неврастенией, малокровием и туберкулезом легких...»[7] Но заявили, что, хотя она бесспорно тяжело больна, они ничем помочь ей не могут, так как не понимают, в чем причина столь тяжелой болезни. Тогда ее родители, обратившись к священнику, служившему в селе Хлевино, просили, чтобы он помог их дочери. И он стал читать о ней молитвы у себя дома. И когда читал, она каждый раз начинала бесноваться. Тем временем знакомые родителей предложили обратиться за помощью к иеромонаху Рафаилу, служившему в селе Шарапово, рекомендуя его как ревностного и знающего пастыря.

На третьей неделе Великого поста в пятницу муж отвез больную в Шарапово к отцу Рафаилу. Священник стал спрашивать, нет ли у нее естественных припадков, не является ли она нервнобольной, так как в этом случае он вряд ли сможет ей помочь. Затем женщина отправилась в церковную сторожку, куда вскоре пришел и отец Рафаил; накрыв голову больной епитрахилью и положив сверху святое Евангелие, он стал читать молитву; и во время чтения молитвы она нечеловечески закричала. После этого священник сказал ее мужу, чтобы он обязательно привозил ее, так как она действительно бесноватая. На следующий день женщину привезли в церковь, и всякий раз, когда читались молитвы, она нечеловечески кричала, но отец Рафаил продолжал молиться, одновременно помазуя ей ноги, лоб и уши освященным маслом, а затем с большим трудом разжимал ей рот, и у нее начиналась рвота с кровью. Всего он отчитывал бесноватую шесть раз, и с каждым разом ей становилось все легче. Каждый раз он спрашивал ее: «Скажи мне, раба Божия, сколько из тебя вышло бесов и сколько осталось?» Она отвечала ему, что в ней еще много бесов. На это он говорил: «Мы их выгоним». В последний раз, когда священник прочел молитвы, она почувствовала себя вполне здоровой. Но он снова стал читать молитвы и мазать ее маслом, спрашивая, все ли вышли, и она отвечала, что все, но он начал помазывать вторично и вдруг сказал: «Вот еще, этот последний». И вдруг нечистый дух заговорил, что выйдет с кровью. Отец Рафаил разжал бесноватой зубы обратной стороной лжицы, и в это время ее стало рвать кровью. После этого священник причастил больную, и она почувствовала себя совершенно здоровой. От радости исцеленная бросилась к нему, стала его обнимать и с благоговением целовать ризу. «Платить я ему не платила, но предлагала, но он не взял. А сейчас я пойду работать обратно в институт»[8], – завершила она свой рассказ следователю.

Был вызван и священник из села Хлевина, сделавший первоначально попытку отчитать бесноватую. «Такое исцеление, – сказал он следователю, – мне, как священнику, впервые, и я сказать не могу, каким путем он ее вылечил, но такую больную, как я видел, излечить, я бы сказал, нельзя и невозможно»[9].

Был вызван на допрос относительно происшедшего чуда и отец Рафаил, он сказал следователю: «В отношении исцеления, то я говорил и говорю, что не я исцелил, а Иисус Христос исцелил. Я только Его служитель. Происходило так: недели две тому ко мне в церковь пришла во время службы жена одна с мужем из Новоградова... которую до причастия вели семь человек, и она кричала на все лады, и молящиеся, которые были в церкви, заплакали... и просили меня помочь этой женщине, я им только сказал – молитесь, верующие, и Господь поможет... я ее раза три отчитывал – ей легче стало... Верующие долго молились, и, когда этой женщине легче стало, она уже сама подошла к причастию, и после этого она с отцом и матерью собрались и ушли. Заданий я ни от кого не получал, чтобы это исцеление состроить, а что было, я сказал и больше ничего не знаю... В чем-либо виновным себя не признаю. Я есть служитель храма, у меня на это призвание и от этого я не уйду...»[10]

3 июня 1932 года тройка при ПП ОГПУ приговорила иеромонаха Рафаила к трем годам ссылки в Казахстан.

По отбытии ссылки отец Рафаил вернулся в Москву и получил назначение в один из храмов в Черневском районе Московской области, где прослужил до 1936 года и был направлен в храм в Шаховском районе той же области. В 1937 году отца Рафаила направили служить в храм в Серебряно-Прудском районе. Здесь он прослужил три месяца, пытаясь добиться регистрации местными властями, но после того, как власти отказали ему в регистрации, он снова пришел в Патриархию и был направлен в распоряжение Нижегородского митрополита Феофана (Тулякова), резиденция которого тогда находилась в городе Семенове. По-видимому, и здесь власти отказали священнику в регистрации, и митрополит поручил ему заведовать хозяйственной частью епархиального управления.

В августе 1937 года митрополит Феофан был арестован, отец Рафаил выехал в Патриархию в Москву и получил назначение в приход Смоленской области. Но когда он прибыл туда, власти отказались его регистрировать. После этого иеромонах Рафаил оставил все попытки устроиться служить на приходе: он поселился в деревне Маклино Малоярославецкого района Московской области и стал зарабатывать себе на жизнь сапожным ремеслом.

Во второй половине 1937 года начался последний период кровавых гонений на Русскую Православную Церковь, коснувшийся всякого архиерея, всякого священника, всякого монашествующего и мирянина. Для обоснования ареста иеромонаха Рафаила сотрудниками НКВД были допрошены свидетели – председатель местного колхоза, конюх и шестнадцатилетний комсомолец, сын хозяев, у которых отец Рафаил снимал комнату. Они подписались под протоколами допросов, написанных следователем, что священник, живший в их селе, совершал молебны в домах крестьян, крестил новорожденных, собирал маленьких детей и заставлял их молиться. Сын хозяев решительно заявил, что священник «терроризировал население своей проповедью против колхозного строя, разлагал колхозную дисциплину. С моей стороны было заявлено в милицию, но до сего времени никаких мер не принимали к священнику Тюпину. Тюпин является социально опасным для населения и колхозного строя»[11].

Председатель сельсовета, давая для сотрудников НКВД характеристику на священника, написал, что тот «является социально опасным для колхозного строя. Население просит изолировать его с территории Маклинского сельсовета»[12].

Председатель колхоза дал такую характеристику отцу Рафаилу: «вел работу против того, чтобы колхозники не ходили на колхозную работу, чем подорвал колхозный строй... и разложил дисциплину в колхозе. Много населения стало ходить в церковь»[13].

Иеромонах Рафаил был арестован 29 ноября 1937 года и помещен в одну из тюрем города Москвы. 2 декабря следователь допросил его.

– Скажите, Тюпин, служили ли вы молебны по домам в деревне Маклино и крестили ли вы тайно новорожденных детей?

– Я молебнов ни у кого тайно не служил, а также и детей новорожденных не крестил.

– Вы женщин никогда не агитировали пойти в церковь во время уборочной кампании?

– Нет, не агитировал.

– Скажите, не собирали ли вы малолетних детей и не проповедовали ли им?

– Нет, я детей не собирал и ничего им не проповедовал.

– Скажите, в данный момент вы не служите, а для чего и откуда у вас появились священная Библия, крест и кадило?

– Когда я принимал постриг в монашество, то мне давались крест и Евангелие, а кадило я купил в Москве в магазине за три рубля... В зачитанном мне в постановлении обвинении виновным себя не признаю.

В тот же день, 2 декабря, следствие было закончено, и 9 декабря тройка НКВД приговорила отца Рафаила к расстрелу. Иеромонах Рафаил (Тюпин) был расстрелян 11 декабря 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Оптиной пустыни». Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина пустынь. 2008 год. Стр. 113–126.

Примечания

[a] Ныне Чеховского.

[b] Имеется в виду отец Рафаил.

[1] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 10035. Д. П-76230. Л. 84.

[2] Там же. Л. 20 об.

[3] Там же. Л. 21.

[4] Там же. Л. 23.

[5] Там же. Л. 54.

[6] Там же. Л. 68.

[7] Там же. Л. 71.

[8] Там же. Л. 66 об.

[9] Там же. Л. 70.

[10] Там же. Л. 59.

[11] УФСБ России по Калужской обл. Д П-20665. Л.14 об.

[12] Там же. Л. 12.

[13] Там же. Л. 13.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-rafail-tjupin

Преподобномученик Вике́нтий (Никольский), монах

ДНИ ПАМЯТИ

24 октября – Собор всех святых, в Оптиной пустыни просиявших

11 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Викентий родился в 1888 году в городе Санкт-Петербурге и в крещении был наречен Виктором. Его дед был священником в бедном сельском приходе, но отец его, Александр Петрович Никольский, окончив Духовную семинарию, вышел из духовного сословия и, поступив на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, служил впоследствии в Министерстве финансов. Мать его была дочерью помещика Феодосия Никифоровича Северьянова, владельца имения в Новосильском уезде Тульской губернии[a]. Александр Петрович был доволен своей жизнью, он получил уважаемое положение в обществе и был материально вполне обеспечен, так что к концу жизни мог бы вполне сказать вместе с евангельским богачом: Душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись[b]. Два сына Александра Петровича были вполне материально устроены и служили в том же министерстве, где служил он. И потому он был противником того, чтобы третий его сын, Виктор, уходил в монастырь, помня, может быть, о нищете и бедности в своем детстве, связанными в его воспоминаниях с общим тогда плачевным положением духовного сословия. После большевистского переворота Александр Петрович потерял все свои средства и поселился в городе Кашире Московской губернии. Потерпев крах в своих ложных упованиях, он писал сыну: «Отец Викентий, как ты был прав. О, как бы я хотел изменить свою прожитую жизнь. Как бы я хотел с юности теперь принять путь твоей жизни. Я умираю и вижу свой гроб. Плачу, недостойный раб Христов...»[1] Александр Петрович скончался в 1921 году в Кашире, а его супруга – в 1922-м.

Виктор поступил в Оптину пустынь в Калужской губернии в 1913 году и его послушанием стала, как человека грамотного и образованного, работа в канцелярии[2]. После 1918 года среди начавшегося уже угара безбожной злобы, когда всякий церковный шаг ко спасению сулил исповедничество, он был пострижен в монашество с именем Викентий. Настоятель монастыря предложил ему принять священный сан, но монах Викентий ответил, что за послушание он, может быть, и принял бы сан, но если бы спросили его пожелания, то он бы хотел остаться монахом. Желающему подвизаться в монашестве это куда более сподручно, нежели священнику-иноку, несущему тяготу и общественного служения.

После того, как монастырь был закрыт, духовник обители, иеросхимонах Нектарий, был выселен из нее, поручив монаха Викентия приходскому священнику в Козельске. «Трудно сказать, что делал этот монах. Одно скажу только, – писал впоследствии этот священник о подвижнике, – что сейчас я плачу, вспоминая прошлое. Знаю, что я не всегда умел хранить этот тонкий художественный сосуд Божией благости. За два с половиной года жизни у нас он ни разу не был по своему желанию за оградой нашей церкви. Он ни разу не сел за стол за трапезу. Он ни с кем не беседовал ради интереса своего. Он никому не навязывал своего учительства. И в то же время все чувствовали в нем Божию силу»[3].

Монахиня Амвросия (Оберучева) вспоминала о монахе Викентии, о том периоде, когда Оптина Пустынь была закрыта, и братия жили на квартирах в Козельске. «Он вел жизнь весьма аскетическую, вполне монашескую, ни на кого не смотрел... смиренно нес крайнюю нищету»[4].

Навестив ее во время тяжелой болезни, он принес ей рукопись схиархимандрита Агапита (Беловидова), составленную тем по благословению старца Варсонофия и заключавшую в себе краткие жития всех похороненных на скитском кладбище, где хотя бы несколькими словами были выражены главные черты подвижнической жизни того или иного инока. «Нельзя было выбрать более подходящего чтения для меня, – вспоминала она, – находящейся на пороге смерти. Как я была благодарна ему за эту рукопись! Благодарю Господа, что Он, Милосердный, вложил ему эту мысль!

Ходил отец Викентий на хутор к батюшке Нектарию... И так как не вполне надеялся, что его там примут, то он написал несколько кратких вопросов, оставил место для ответов, передал это батюшке Нектарию и получил собственноручные ответы. Эту записочку он приносил мне читать»[5].

18 августа 1930 года в городе Козельске были арестованы сорок человек монахов и мирян и среди них монах Викентий. По-подвижнически открытый и к своим и к чужим, направляя все движения сердца горе, он, как прозрачное стекло, не имеющее какого-либо пятна или порока, так впоследствии изложил путь своей жизни:

«...Отец мой был сыном бедного сельского священника, но вышел из духовного звания, окончил после Духовной семинарии университет по юридическому факультету и служил в Петербурге чиновником по ведомству Министерства финансов. После моего рождения мать моя болела, не могла выкормить меня своей грудью; выкормили меня кое-как козьим молоком, но должно быть от этого вышел я болезненным и слабым ребенком и в детстве часто болел. Десять лет от роду поступил в гимназию, которую и окончил со средними баллами. Потом хотел поступить на военную службу вольноопределяющимся, но меня забраковали по хроническому болезненному моему состоянию. Тогда пожил я некоторое время дома у родителей. Как хронически больной не интересовался я ни политикой, ни обычными житейскими делами, пробудилось во мне влечение к духовной жизни, и двадцати пяти лет от роду, в начале мая 1913 года, ушел я в монастырь – общежительную Оптину пустынь, близ города Козельска Калужской губернии, которая славилась своею строгою монашескою жизнью. Там я нашел свое призвание и, живя в Оптиной Пустыни, был всегда очень доволен, что бросил все мирское и пошел в монастырь.

Прожил я в том монастыре до его окончательной ликвидации в 1923 году. После этого в числе тридцати монахов и послушников, оставленных для обслуги Оптинского музея Наркомпроса, служил я с год на советской службе при этом музее, пока меня вместе с другими пятнадцатью служащими из монашествующих не сократили. Будучи уволен с этой службы летом 1924 года, прямо из Оптиной пустыни поехал я в город Ромны на Украине (по хроническому болезненному моему состоянию хотелось мне пожить в более теплом климате) и там определился вторым сторожем при одной тамошней церкви. Служил при ней два года, пока она не была закрыта. По закрытии этой церкви прожил еще с год в Ромнах, рассчитывая опять найти себе там или где-нибудь поблизости подходящее мне место церковного сторожа. Но как-то был призван в это время (насколько помню, в августе 1927 года) местными органами ОГПУ, и мне было объявлено, чтобы я немедленно выехал из Ромен в город Козельск, откуда я приехал. Я немедленно исполнил это приказание и с тех пор до самого ареста, 18 августа 1930 года, проживал в городе Козельске. Жил там очень бедно, пользуясь помощью родных и знакомых, особенно из братства монастыря, в котором прежде жил. Многие из них, по ликвидации монастыря, остались жить в городе Козельске, от которого монастырь был верстах в трех, и зарабатывали там себе пропитание кто поденной работой (чернорабочие), кто каким-нибудь своим мастерством (слесарь, сапожник, портной, столяр, плотник); от заработанного поделялись кое-кто из них и со мной.

Жили мы, монашествующие, в городе Козельске без всякой организации, но знакомство между нами сохранялось, и мы виделись друг с другом в местной приходской церкви. Сохранение знакомства между нами и помощь имевших возможность что-нибудь заработать своим трудом другим, таким, как я, инвалидам или хроническим больным, не способным к тяжелому труду и не знающим никакого мастерства, – это верно и послужило поводом обвинить нас в сохранении между нами монашеской организации. Поэтому, верно, и было предъявлено обвинение по 58 статье пункты 10, 11 Уголовного кодекса сразу более десяти человекам из нашего прежнего монастырского братства...»[6]

Первоначально всех арестованных заключили в тюрьму в Сухиничах. Монахиня Амвросия вспоминала об этом времени: «Наши окна с решетками выходили на юг. Погода стояла теплая, и у нас было душно. Отверстие в двери (волчок) мы открывали всегда, когда знали, что пойдут из камер: в это время мы надеялись увидеть своих батюшек... Быстро можно было кое-что и спросить. Помню, отец Викентий, в утешение мне, бросил записочку: несколько выписок – слова подвижников XIX века.

Здесь нельзя было читать правило: много посторонних людей; можно было только по четкам читать Иисусову молитву, и потому я просила отца Викентия написать мне число молитв за разные правила. И в следующий раз он передал мне записочку с ответом.

Кто-то сказал, что отец Викентий и отец Макарий по своему желанию поместились под нарами»[7].

На допросе, отвечая на вопросы следователя, монах Викентий сказал: «Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю, о существовании монашеской контрреволюционной группы в городе Козельске мне ничего неизвестно, и лично я в означенной группе не состоял, агитации, направленной против советской власти, не вел, также не ведал учетом наличия состава никакой контрреволюционной группы. Правда, в 1929 году я по предложению благочинного города Козельска протоиерея Бриллиантова составлял список монахов, мне известных по месту жительства в городе Козельске. Зачем этот список был необходим Бриллиантову, мне хорошо не известно»[8].

27 ноября 1930 года тройка ОГПУ приговорила монаха Викентия к пяти годам заключения в концлагерь, и он был вместе с другими арестованными переведен в тюрьму в Смоленске, откуда этапы распределялись по лагерям. 31 декабря 1930 года он был отправлен в Вишерские лагеря в город Соликамск Пермской области. Этап проходил через Пермь, и здесь монах Викентий пробыл в тюрьме пять месяцев, а затем был направлен в Соликамск.

Состояние его здоровья было в то время крайне тяжелым, медицинская комиссия нашла у него туберкулез легких в открытой форме, отчего он испытывал большую слабость и не был способен к работе. 26 апреля 1931 года Центральная Комиссия ОГПУ по разгрузке Вишерских исправительно-трудовых лагерей от инвалидов, стариков и тяжело больных постановила освободить его и выслать на оставшийся срок на Урал, и он был отправлен сначала в село Кудымкар, а затем в деревню Дубровка Пермской области.

Оттуда он писал знакомой в Козельск: «Христос воскресе! Достоуважаемая, дорогая о Господе матушка Евфросиния. Почтительнейше кланяюсь Вам и шлю свой искреннейший сердечный привет. Вчера получил Вашу открытку... Вижу из нее, что мое к Вам письмо большое и подробное, посланное, помнится, в конце второй седмицы Великого поста, очевидно, пропало и до Вас не дошло. В том письме я горячо благодарил Вас за посылку, полученную мною в Неделю Православия, которую отец Евфросин отправил по Вашей просьбе из Белёва, и за Ваше обстоятельнейшее и интересное закрытое письмо, тоже исправно мною полученное (как и посылка дошла в самом лучшем виде). Затем описывал подробно свои обстоятельства: как приказом начальства Промысл Божий перевел меня на жительство в деревню Дубровку Юрлинского сельсовета, как хорошо устроился я там... на одной квартире вместе с отцом Аифалом[c], как я доволен этим и всеми своими новыми обстоятельствами, кроме частенько доходящих до голодания, скудости питания,.. так доволен таким промыслительным осуществлением моих давних мечтаний о совместном житии здесь с родным отцом Аифалом, что и уехать из здешних краев всякая охота отпала, теперь хоть бы и стало отпускать начальство на поруки или хоть и совсем вчистую. Да, только сильно голодновато теперь в наших краях и всем почти кругом, и нам с отцом Аифалом в особенности, как неспособным ничего зарабатывать слабым инвалидам, да еще не мастеровым, а то живи себе здесь да живи: так все здесь теперь по вкусу мне и по душе Промысл Божий мне устроил в отношении житья-бытья. Пустынная страна... лесистая, но и с открытыми местами с преобладанием везде любимых мною веселых березок и всегда зеленых елочек,.. живописно холмистая, с открывающимися с горок прекрасными широкими горизонтами,.. отдаленная от железной дороги и парохода и всякой современной цивилизации... Ведь это все то, о чем я мечтал, когда подумывал, где бы теперь устроиться жить, после того, как жить в родной Оптине стало невозможно, и не только в самой Оптине, но даже близ нее стало натянуто жить. И вот я о чем мечтал, Господь своими судьбами как раз-то мне теперь и дал. Чего же мне еще надо! Кроме голодноватости, я всеми своими теперешними обстоятельствами кажется совершенно теперь доволен... что решительно никуда меня отсюда не тянет. Готов жить тут и жить при таких условиях, сколько поживется. Слава Богу! Слава Богу! И слава Богу!.. так хорошо меня устроившему, только и остается мне всегда благодарно повторять. А голодание... ведь и за это, как и за все, надо Господа благодарить во славу: «слава Богу за все» великого святого Иоанна Златоуста ...Ведь говорилось нам, что «предлежит нам алкати». Это тоже значит настоящая, правильная, наша дорога. Приходится голодать, но с искушением творит Господь тут же вскоре и избытие... многое множество раз... то так, то так, чтоб наша немощь могла понести. А ведь надо же, чтобы и терпению место было. Потерпеть голодность немножко, а там и опять Господь пришлет чего-либо покушать. А совсем Господь до сих пор не оставлял и не оставляет меня своею милостью. А если даже и придется с голоду мне помереть, если даже и это попустит мне Господь потерпеть – и на это никак нельзя мне роптать. Всегда я был чревоугодником, как и теперь им остаюсь – должен в этом сознаваться и каяться, а за постоянное и всегдашнее чревоугодие разве не справедливо, хоть и голодною смертью быть наказану? По-моему, вполне и вполне это справедливо. Вот и приходится и на это быть готовым, чтоб умереть, т.е. голодной смертью – ожидать, что и эта участь вполне может мне достаться в праведное наказание за мое постоянное чревоугодие, невоздержание в еде и лакомство, всегда, когда только бывает у меня к этому возможность...

Не писал Вам до сего дня ничего, в том расчете, что Вы мое большое письмо вскоре после отправки своей открытки... получили, из него все что надо про меня узнали, и что теперь не мне Вам еще писать, а остается только ждать чего-нибудь от Вас. Так я и ждал все время. Долго ничего от Вас не получая, удивился немножко этому, хотел на всякий случай написать Вам еще, и не дождавшись Вашего ответа на то мое постовое большое письмо, да не очень торопился с этим, все ожидая вперед чего-нибудь от Вас. Наконец вчера вот дождался Вашей открытки от 6 апреля и сегодня спешу Вам все объяснить. Очень, очень Вам благодарен за Ваши справки обо мне, доказывающие Ваше сочувствие к моему худейшему окаянству. Спаси Вас, Господи, и помилуй. Это письмо хочу послать заказным, чтобы оно не вздумало легко пропасть... Шлю свой искреннейший сердечный привет и от всей души молитвенно желаю всякой милости Божией. Спаси Вас Господи и помилуй всех, всех.

Многогрешный Викентий.

Едим с отцом Аифалом крапивную похлебку, это постоянная наша пища теперь, одну только и едим все время, с небольшой подправкой из муки или мятой картошки, а то и вместе и с той и с другой. Слава Богу за все! Аминь»[9].

5 сентября 1935 года монаху Викентию было разрешено вернуться из ссылки в Козельск. Он поселился на квартире у одной из жительниц Козельска, но в мае 1936 года она умерла, дом ее отошел к горсовету и монаха Викентия из него выселили. Он был вынужден проситься на другую квартиру, где и поселился вместе с монахом Феодулом (Слепухиным), которому было тогда семьдесят пять лет.

Допрошенная впоследствии сотрудниками НКВД хозяйка дома сказала, что монах Викентий просился к ней на квартиру с молитвами и слезами, и она вынуждена была уступить его просьбам, вместе с ним пришел и монах Феодул. Невольно свидетельствуя о подвижнической жизни монаха Викентия, она показала, что он все время проводил в чтении, никуда не ходил, а целыми днями сидел в погребе и выходил оттуда только ночью и в ненастную погоду, что никогда она не видела, как и что он ест. Материально ему помогали монахини, живущие в Козельске. Иногда монах Викентий, как человек грамотный, писал кому-нибудь письма.

Но время подвига для всех, кто подражал преподобным, заканчивалось. 24 июля 1937 года монах Викентий был арестован и заключен в тюрьму районного отделения НКВД в Козельске, где тут же был допрошен. Как ни готовился монах Викентий к аресту, а все же тот оказался для него неожиданным, и поначалу он растерялся, как отвечать.

– Скажите, Никольский, какую контрреволюционную деятельность вы ведете среди населения, направленную против мероприятий советской власти? – спросил его следователь.

– Я контрреволюционную деятельность не проводил против советской власти. Я говорил в частной беседе... что нет хлеба и трудно достать... что раньше лучше было жить.

– Скажите, Никольский, вы признаете себя виновным, что вы проводили контрреволюционную агитацию среди верующих, выражали недовольство в частной беседе на дому у своей хозяйки?..

– Да, в этом я себя виновным признаю, что проводил контрреволюционную деятельность против советской власти и ее мероприятий.

Однако, на следующем допросе, 8 августа, он категорически отказался признавать себя виновным.

– Следствию известно, что вы среди мещан города Козельска ведете контрреволюционную агитацию, при этом распространяете провокационные слухи о войне и перевороте советской власти. Вы подтверждаете это? – спросил его следователь.

– Контрреволюционной агитации я не вел и провокационных слухов не распространял. Живя на квартире... совместно со Слепухиным... я бывало, придя из магазина, где, постоявши в очереди за покупкой хлеба, в беседе, в особенности со Слепухиным, который часто вспоминал жизнь при царском времени... что при царском времени продуктов было больше, дешевле и легче было их достать... а сейчас при советской власти достаточного количества продуктов нет и все дорого, и достать очень трудно, при этом приводил пример, что раньше при царизме канцелярских перьев, тетрадей и бумаги в магазинах было очень много, а сейчас, то есть при советской власти, с 1935 года я не могу купить одного пера и тетради, потому что их нет в магазинах. Такие разговоры у нас возникали в связи с недостачей хлеба, продуктов и других предметов домашнего обихода. Среди верующих и мещан города Козельска я эти недовольства не высказывал.

– Следствию известно, что вы, живя на квартире... устраивали сборища монашек, через них проводили контрреволюционную агитацию среди колхозников, направленную против советской власти и ее мероприятий. Вы подтверждаете это?

– Сборищ монашек я... не собирал, но во время моей болезни ко мне на квартиру приходили монашки по имени Матрена и Акулина, фамилий их я не знаю, они мне помогали принести воды и купить что-либо из продуктов, разговоров с ними на политические темы я не вел, и вообще на политические темы я разговоров никаких никогда не вел. Этим вопросом не интересуюсь, занимаюсь исключительно чтением религиозных книг и хождением в церковь...

9 августа 1937 года было составлено обвинительное заключение, в котором следователь предложил тройке НКВД рассмотреть дело монаха Викентия по 1 категории, то есть приговорить его к расстрелу. 8 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила монаха Викентия по 2 категории – к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. И все повторилось почти как при предыдущем аресте: сначала он был направлен в смоленскую тюрьму, а 29 сентября 1937 года – этапом в город Котлас и затем в Локчимлаг Архангельской области, ставший его последним местом подвигов и последним пристанищем. Монах Викентий (Никольский) скончался 11 декабря 1937 года в Локчимлаге и был погребен в безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Оптиной пустыни». Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина пустынь. 2008 год. Стр. 139–152.

Примечания

[a] Ныне Новосильский район Орловской области.

[b] Лк.12:19.

[c] Оптинский иеромонах Аифал (Панаев; † 1936).

[1] Русский паломник. 1998. № 18. С. 102.

[2] ОР РГБ. Ф. 213. К 2. Д. 3. Л. 5 об.

[3] Русский паломник. Там же.

[4] Монахиня Амвросия (Оберучева). Указ. соч. С. 412.

[5] Там же. С. 413.

[6] УФСБ России по Калужской обл. Д. П-9634. Л. 24 об-25.

[7] Монахиня Амвросия (Оберучева). Указ. соч. С. 419-420.

[8] УФСБ России по Калужской обл. Д. П-13910. Л. 428.

[9] УФСБ России по Калужской обл. Д. П-9634. Л. 28.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vikentij-nikolskij

Мученица Ани́сия Масланова

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

11 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Анисия Ивановна Масланова родилась в селе Бармино Макарьевского уезда Нижегородской губернии. Была старостой Предтеченской церкви в Нижнем Новгороде. Осенью 1937 года арестована и обвинена в участии в контрреволюционной церковной повстанческой организации. Виновной себя не признала и показаний на других не дала, приговорена к расстрелу. Расстреляна 3 декабря 1937 года. Впоследствии реабилитирована. Прославлена Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 года.

Игумен Дамаскин (Орловский). Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-anisija-maslanova

Сщмчч. Алекси́я Зиновьева, Илии́ Бажанова, пресвитеров (1937)

Священномученики Алекси́й Зиновьев, Илия́ Бажанов, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая - переходящая - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 сентября

23 июня - Собор Рязанских святых

7 февраля - переходящая - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЯ

Священномученик Алексий родился 1 марта 1879 года в семье священника Иоанна Зиновьева. С 1898 по 1904 год Алексей учился в Тульской Духовной семинарии, по окончании которой был рукоположен во священника ко храму села Воскресенского Чернского уезда Тульской губернии. В 1914 году он был переведен в храм в городе Ефремове.

С 1917 года отец Алексий служил в храме в селе Сторожа Московской губернии. За тринадцать лет, что прослужил здесь священник, православные полюбили доброго и ревностного пастыря. Когда в 1930 году, во время очередных гонений, он был арестован по обвинению в том, что будто бы создавал в селе антисоветские группы, прихожане дружно выступили в защиту священника – почти все жители села Сторожа пришли к сельсовету и потребовали освобождения ни в чем не повинного пастыря. Власти, однако, не освободили отца Алексия и препроводили его под конвоем в тюрьму в город Ефремов, где он находился под стражей около пяти недель, а затем все же был освобожден, вернулся в село и стал служить в храме по-прежнему.

В начале тридцатых годов в связи с коллективизацией, разрушением крестьянских хозяйств, насильственным образованием колхозов и отобранием у крестьян всего наличного хлеба крестьяне стали его скрывать, чтобы не умереть от голода. План, по которому крестьяне должны были сдать хлеб государству, превышал их возможности и обрекал на смерть от голода. Видя, что власти в селе проводят повальные обыски с целью изъятия хлеба, псаломщик Федор Кананыхин упросил отца Алексия до времени сложить принадлежащее ему зерно и муку на колокольне. Священник, хотя и предчувствовал, что дело может окончиться для них арестом, не смог отказать.

В 1932 году в ОГПУ стали поступать сведения, что в селе Сторожа план по хлебозаготовкам выполнен на 8,9% и будто бы виноваты в том священник Алексий Зиновьев, псаломщик Федор Кананыхин и крестьяне, часто посещавшие храм, – Иван Попов, Василий Разенков и Андрей Береговский. 2 декабря 1932 года все они были арестованы и заключены в тюрьму в городе Ефремове.

4 и 6 декабря власти произвели обыски в церкви и обнаружили два мешка ржи, мешок пшена и пятнадцать пудов муки, которые и отобрали в счет хлебозаготовок.

На допросе священник, отвечая на вопросы следователя, сказал, что встречался с псаломщиком и крестьянами и говорил, что единоличников советская власть задушила, не дает им жить, что раньше жилось лучше.

Вызванный на допрос псаломщик сказал: «Обнаруженный в церкви хлеб частично принадлежал мне. Прятать хлеб меня заставляло то, что вижу, что при советской власти проходит отбор хлеба, и хотя мне никакого задания не было, все же хлеб я свой спрятал. Для меня вообще при советской власти новое дело – чтобы производить у крестьян отбор хлеба, в прежнее время при царе этого не было и, во всяком случае, хлеб бы никто прятать не стал. А сейчас, конечно, нет ничего удивительного, что крестьяне начинают прятать хлеб». Кроме того, он сказал, что доказывал крестьянам, что колхозы – это барщина и разорение и ничего им не дают.

Подобные же показания дали и крестьяне, за исключением Ивана Попова, который сказал: «В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, но не отрицаю того, что действительно встречался с кулаками Береговским и Разенковым, но связь эта была чисто товарищеская. Не отрицаю того, что хозяйство моего отца было кулацкое. Из обнаруженного в церкви хлеба мне ничего не принадлежало».

19 февраля 1933 года тройка ОГПУ приговорила священника Алексия Зиновьева к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен на каторжные работы на строительстве Беломорско-Балтийского канала. К трем годам заключения были приговорены псаломщик Федор Кананыхин и крестьяне Андрей Береговский и Василий Разенков, которые были отправлены на Беломорско-Балтийский канал. Только Иван Попов был приговорен к одному году принудительных работ и освобожден из-под стражи. Тяжелые работы настолько расстроили здоровье священника Алексия Зиновьева, что он был признан инвалидом и через полгода пребывания в концлагере освобожден. Он вернулся в село Сторожа и стал служить в храме.

В 1935 году власти захватили храм и начали использовать его под зернохранилище; с этого времени отец Алексий стал служить молебны в домах благочестивых прихожан. Так продолжалось до новой волны гонений в 1937 году.

16 августа представители НКВД допросили одного из лжесвидетелей, крестьянина села Сторожа. Он показал, что священник будто бы являлся одним из активнейших организаторов контрреволюционного восстания в селе Сторожа и будто бы говорил, что в колхоз вступать не нужно, колхозное строительство противно Богу, в колхозном строительстве будет процветать безбожие, Бога забудут; в единоличном хозяйстве сами себе хозяева, а там будут подневольными, рабами. «В результате его деятельности и агитации кулаков колхозы организовывались слабо. Имея тесную связь с кулачеством в селе Сторожа, по возвращении в село по отбытии наказания Зиновьев восстановил связь с кулаками, бывшими участниками контрреволюционного восстания, и продолжает ее по сие время. В их домах он часто служит молебны и всенощные. Осенью 1935 года, после постановления граждан о засыпке зерна в церковь, Зиновьев говорил верующим: "Грешно засыпать зерно в церковь, для зерна должны быть зернохранилища. Церковь – это дом Божий, где проповедуется слово Божие. Нужно церковь освободить и служить в ней. Господь накажет вас за богохульство”. В июне 1936 года Зиновьев говорил: "Вот Господь Бог вас наказывает за то, что вы богохульствуете. Нужно сейчас устраивать молебны, чтобы Господь дал дождя”. В результате члены церковного совета пришли в сельсовет просить разрешения на проведение в поле молебна о дожде. В июне в одном из домов в селе было богослужение, а после этого происходили антисоветские разговоры о выборах в сельские советы, и поп Зиновьев говорил: "Нужно в советы выбирать людей богобоязненных, хороших”».

24 августа 1937 года отец Алексий был арестован и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. На допросе следователь сказал священнику:

– Следствие располагает материалами о том, что вы в 1935 году систематически проводили церковные богослужения в домах верующих.

Отец Алексий подтвердил, что действительно он такие богослужения проводил и на них собирались верующие села Сторожа.

– Вы после богослужений вели контрреволюционные разговоры? – спросил следователь.

– Церковные службы я проводил, но никогда никаких антисоветских разговоров не вел.

Следователь обвинил священника в том, что он, устраивая богослужения в домах верующих, вел разговоры о создании колхозов и выказывал недовольство явлениями окружающей жизни.

Священник ответил, что в частных домах он служил и, оставаясь после богослужения, вел различные разговоры и, в частности, говорил: «Сейчас жизнь тяжелая, и особенно для меня».

15 сентября тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу. Священник Алексий Зиновьев был расстрелян на следующий день, 16 сентября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 10-15.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 21010.

· Архив УФСБ РФ по Тульской обл. Арх. № П53003.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/saint/722/2065/group

Сщмчч. Анато́лия Правдолюбова, Алекса́ндра Туберовского, Евге́ния Харькова, Константина Бажанова, Николая Карасёва, пресвитеров и с ними мчч. Петра Гришина, Евсе́вия Тряхова, Михаила Якунькина, Дорофе́я Климашева, Лавре́нтия Когтева, Григо́рия Берденева, мцц. Александры Устюхиной и Татиа́ны Егоровой, сщмч. Михаила Кобозева, пресвитера, прмч. Се́ргия (Сорокина), иеромонаха (1937)

Священномученик Анато́лий Правдолюбов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Анатолий родился 6 апреля 1862 года в селе Давыдово Касимовского уезда Рязанской губернии в многодетной семье священника Авдия Семеновича Правдолюбова и супруги его Екатерины Ивановны (урожд. Пальмовой). Вскоре после рождения седьмого ребенка Екатерина Ивановна умерла, и воспитание детей легло на плечи отца. Когда все дети были устроены в жизни, и младшая дочь вышла замуж, отец Авдий принял монашеский постриг с именем Антоний в рязанском Троицком монастыре.

15 июня 1882 года Анатолий Авдеевич окончил полный курс Рязанской духовной семинарии с аттестатом I разряда. С 1 сентября 1882 года по 16 января 1886 года состоял учителем Давыдовского земского училища Касимовского уезда. В 1886 году он переехал в Касимов, где женился на дочери настоятеля Покровской церкви села Маккавеево протоиерея А. Ф. Дмитриева Клавдии Андреевне. Впоследствии в этом счастливом браке родилось восемь сыновей и четыре дочери. Сын протоиерея Анатолия и матушки Клавдии так же, как и отец, впоследствии принял мученический венец — это священномученик Сергий Правдолюбов. С 16 января 1886 года по апрель 1894 года Анатолий Авдеевич был учителем приготовительного класса Касимовского духовного училища.

20 февраля 1892 года архиепископом Рязанским и Зарайским Феоктистом (Поповым) он был рукоположен во священника к церкви села Змиевка Данковского уезда Рязанской губернии, но на данном приходе не служил из-за преподавания в Касимовском духовном училище, женской гимназии и земской школе. С 16 января 1894 года отец Анатолий определен на священническое место к Успенской Церкви города Касимова, где проявил себя не только как благоговейный служитель алтаря Господня, но и как замечательный проповедник. В 1896 году он принимал участие в обретении и прославлении святых мощей святителя Феодосия Черниговского.

С 22 января 1909 года отец Анатолий состоит в должности Касимовского Уездного наблюдателя церковных школ. После издания нового положения о наблюдателях церковных школ он увольняется от должности священника Успенской церкви с 27 мая 1915 года.

С 18 ноября 1918 года после закрытия всех духовных школ отец Анатолий служил в Иоанно-Предтеченской церкви с. Данево Касимовского уезда. С декабря 1921 года он был настоятелем Успенской церкви города Касимова до закрытия ее в 1933 году. С 1933 года по ноябрь 1937 года служил настоятелем Благовещенской церкви города Касимова. Также в последние годы жизни отец Анатолий был благочинным I Касимовского округа. За время своего служения в Церкви он за проявленное усердие был награжден всеми церковными наградами, включая митру.

В 1924 году вместе с сыном священником Сергием протоиерей Анатолий ездил в Москву к святителю Тихону, Патриарху Московскому и всея Руси, за благословением и подтверждением канонического общения с ним и получил от святителя памятную фотографию с дарственной надписью.

Протоиерей Анатолий Правдолюбов был арестован 6 ноября 1937 года по обвинению в участии в повстанческо-террористической организации и контрреволюционной деятельности. На момент ареста старцу-протоиерею было 75 лет. Трое его сыновей, будущих новомучеников, в это время, также за якобы контрреволюционную деятельность, отбывали ссылку в лагерях. Весь допрос протоиерея Анатолия от 11 ноября 1937 года состоял из четырех вопросов и такого же количества ответов. Проводивший допрос начальник Бельковского РО УНКВД по Рязанской области настаивал, чтобы отец Анатолий дал утвердительный ответ на его заведомо вымышленные обвинения об участии революционной организации, на что престарелый протоиерей, не желая быть соучастником лжесвидетельства твердо отвечал: «Повторяю, что ни в какой контрреволюционной организации я не состоял и виновным себя не признаю». Несмотря на давление следствия, отец Анатолий никого не оговорил.

Постановлением «тройки» при УНКВД СССР по Рязанской области от 6 декабря 1937 года, будучи обвиненным по ст. 58 п. 10 — 11 за «к-р. деятельность и участие в повстанческо-террористической организации», протоиерей Анатолий Правдолюбов был приговорен к расстрелу.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-anatolij-pravdoljubov

Священномученик Алекса́ндр Туберовский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик протоиерей Александр Михайлович Туберовский родился в семье священника в селе Макавеево, Касимовского уезда Рязанской губернии 8 марта 1881 года. В 1896 году он окончил Касимовское Духовное училище, а в 1902 году — Рязанскую Духовную Семинарию. Через год он поступает вольнослушателем в Московскую Духовную Академию, и с 16 августа 1907 года становится её профессорским стипендиатом. 28 августа 1907 года его назначают преподавателем Калужской Духовной Семинарии по предметам основного, догматического и нравственного богословия, а с 16 августа 1911 года — исполняющим должность доцента М. Д. А. по кафедре догматического богословия.

11 октября 1917 года Александр Михайлович защищает диссертацию «Воскресение Христово. Опыт Православно-мистической идеологии догмата». Это была единственная работа, написанная богословом новейшего времени, посвящённая главному догмату Христианской Церкви. Защита этого труда началась 1 сентября 1915 года и вызвала самый острый за всю историю М. Д. А. диспут. В нём принимали участие все ведущие богословы того времени, включая профессора Митрофана Димитриевича Муретова, составившего отзыв и являвшегося в то время «единственной живой связью молодой Академии с Академией старой», и священномученика отца Павла Флоренского (память 25 ноября).

Туберовский получает после защиты степень магистра и назначается на должность доцента Академии. Уже через месяц он становится экстраординарным профессором М. Д. А. За магистерскую диссертацию А. М. Туберовскому присуждена 2-я премия митрополита Макария.

В 1919 году, в связи с закрытием Духовной Академии, Александр Михайлович выезжает к себе на родину в село Макавеево, где берёт в жёны купеческую дочь Татьяну Димитриевну Третьякову, имевшую высшее университетское образование. В 1922-1924 годах, в разгар антицерковных гонений, он исповеднически принимает священство и служит вместе со своим отцом в селе Макавеево.

13 (26) сентября 1937 года протоиерей Александр Михайлович был арестован, а 10 (23) декабря этого же года 23 человека, среди которых был и отец Александр, приняли мученическую кончину, будучи расстреляны в пределах Рязанской области.

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-tuberovskij

Священномученик Евге́ний Харьков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Евгений родился 1 декабря 1891 года в селе Бетино Касимовского уезда Рязанской губернии в семье диакона Казанской церкви Иакова Николаевича Харькова его супруги Ольги Афанасьевны. Первоначальное духовное образование Евгений Яковлевич получил в Касимовском училище, а в 1912 году закончил полный курс Рязанской семинарии. По окончании семинарии он до 1914 года служил заштатным псаломщиком в родном селе Бетино. В клировых ведомостях церквей Касимове 1915 год нигде не прослеживается церковного служения Евгения Харькова. Видимо, с началом Первой мировой войны, в которой участвовала Россия, он считал своим священным долгом, несмотря на духовное происхождение и образование, встать в ряды защитников Отечества. Священного сана он еще тогда не имел и ему канонически не возбранялось взяться за оружие для защиты своей Православной державы. Об этом мы можем сделать вывод потому, что в 1919 году он закончил воинскую службу в чине штабс-капитана Белой армии адмирала Колчака. Трагические события тех лет привели Евгения Яковлевича к выводу, что в такой ситуации Россию может спасти только Милость Божия. И он решает вернуться к изначально выбранному им жизненному пути — начать пастырское служение и смиренной молитвой водворять мир в людских душах.

Видимо, с учетом прошлого служения в рядах Белом армии и для проверки его лояльности Советской власти его уже в священном сане дважды арестовывали. Первый раз в 1929 году на два месяца и в 1932 году на три месяца. Местом его служения была все та же Казанская церковь.

На момент последнего ареста семья отца Евгения состояла из 37-летней жены Елены Александровны, четверых детей от четырех до двенадцати лет и 83-летней матери Ольги Афанасьевны. Арестовали отца Евгения 21 сентября 1937 года по тому же обвинению в «активном участии в контрреволюционной повстанческо-террористической организации», о которой, как отмечено в допросе от 22 ноября 1937 года, до производства ареста ему ничего известно не было. Виновным в предъявленном ему обвинении отец Евгений себя не признал.

Постановлением «тройки» при УНКВД по Рязанской области от 6 декабря 1937 года протоиерей Евгений Харьков по ст. 58 п. 10-11 приговорен к расстрелу.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-evgenij-harkov

Священномученик Константин Бажанов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Протоиерей Константин Бажанов родился 3 июня 1879 года в селе Селищи Касимовского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Василия Алексеевича Бажанова и его жены Татианы Исмайловны. В 1900 году окончил полный курс Рязанской духовной семинарии и в августе того же года определен учителем Карамышевской двухклассной школы. 14 октября 1902 года Преосвященным Владимиром (Благоразумовым), епископом Михайловским, викарием Рязанской епархии, определен на священническое место к церкви села Колесниково и 24 ноября того же года рукоположен во священника. С 1903 года отец Константин состоял законоучителем сразу нескольких земских школ: в деревне Норвинов, деревне Акулово и селе Колесниково. В браке с супругой Евгенией Николаевной он имел семерых детей; сыновей — Владимира и Николая и дочерей — Анну, Клавдию, Антонину, Зинаиду и Александру.

Все 35 лет пастырского служения о. Константин отдал одному приходу Архангельской церкви села Колесниково, которая была построена на народные деньги в 1895 году. Батюшка пользовался большим авторитетом у прихожан, так как был человеком образованным, отзывчивым и трудолюбивым. Кроме исполнения пастырского послушания в церкви, он сам вел хозяйство, чем, естественно, был близок крестьянству.

При таком большом семействе хозяйство отца Константина было весьма скромным: лошадь, две коровы и свинья да дом с надворными постройками. В 1929 году крестьянство и духовенство было обложено заведомо непосильными налогами. По стране прокатилась очередная волна раскулачивания. В это время лишилась своего хозяйства и семья отца Константина Бажанова. Естественно, не имея возможности заплатить невыполнимые налоги, он был «в 1931 году народным судом осужден за невыполнение госообязательств на полтора года лишения свободы» и, как записано в протоколе допроса, «наказание отбыл полностью».

Второй раз протоиерей Константин Васильевич Бажанов был арестован 19 сентября 1937 года как активный участник контрреволюционной организации. На следствии категорически отверг все обвинения, но, несмотря на это, 6 декабря 1937 года постановлением «тройки» при УНКВД по Рязанской области по ст. 58 п. 10-11 был приговорен к расстрелу.

Источник: http://pstgu. ru/, https://azbyka.ru/days/sv-konstantin-bazhanov

Священномученик Николай Карасёв, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 23 апреля 1901 года в селе Гусевский Погост Касимовского уезда Рязанской губернии в семье крестьянина-плотника Никиты Николаевича Карасева и его жены Екатерины Васильевны. Закончил учительскую школу. До революции Николай Никитович числился служащим, совмещая повседневные труды и заботы с посильным служением в местной церкви в качестве певчего и псаломщика. В 1920-е годы он был рукоположен во диакона к местной Преображенской церкви и долгое время, несмотря на гонения, усиливавшиеся из года в год, добросовестно исполнял церковное послушание.

Государство, объявившее войну Православной Церкви, пыталось всячески дискредитировать в первую очередь добросовестных и усердных священно-церковнослужителей. Отец Николай в первый раз был арестован органами НКВД в 1935 году по подозрению в поджоге леса, но за отсутствием доказательств через месяц его освободили.

В 1937 году в семье отца Николая и супруги его Марии было трое детей: сын Василий девяти лет, дочери Нина и Александра — четырнадцати и десяти лет. Личное хозяйство его семьи состояло из дома с надворными постройками да одной коровы.

Во священника отец Николай был рукоположен незадолго до ареста, который последовал 27 сентября 1937 года. Арестован он был по обвинению в «участии в контрреволюционной повстанческо-террористической организации». Допросы проводились с сентября по декабрь 1937 года. Отца Николая пытались заставить принять ложные обвинения, но он спокойно все отвергал. В ответ на издевательства следователей отец Николай противопоставлял некое юродство. Так, в допросе от 25 ноября записано следующее:

— Что вы знаете о контрреволюционной деятельности священника Динариева?

— ...1932 года посещал в августе Динариева с Петром Федосеевичем (фамилия неразборчива), где собирались из духовных. В 1931 году зарезал свинью тайно ночью и шкуру не сдал и не обдирал. Иных каких-либо фактов контрреволюционной деятельности Динариева не знаю.

На последнем допросе 1 декабря 1937 года в тот момент, когда отец Николай должен был подписать протоколы с якобы его показаниями, он, взяв их, разорвал на мелкие клочки. Об этом в следственном деле имеется акт с подписью троих сотрудников РО УНКВД. Дело отца Николая Карасева было передано на рассмотрение «тройки» при УНКВД по Рязанской области, постановлением которой от 6 декабря 1937 года 58 п. 10-11 он был приговорен к расстрелу вместе с группой невинно осужденных священников и мирян.

Источник: http://pstgu. ru/, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-karasev

Мученик Петр Гришин

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Петр Гришин родился в 1870 году, проживал в Бельковском районе Рязанской области. 6 ноября 1937 он в числе 27 человек был арестован и заключен сначала в тюрьму города Касимов, а потом всех обвиняемых по делу отвезли в Рязань для вынесения и исполнения приговора. Мученик Петр проходил по групповому делу «Дело к/р повстанческой организации церковников. Рязанская о., Бельковский (Касимовский) р., 1937 г.» 6 декабря 1937 года тройкой при УНКВД СССР по Рязанской области он был обвинен по ст. 58-8, 58-10, 58-11 УК РСФСР в активном участии в «к/р повстанческо-террористической организации, вел среди населения пораженческую агитацию и высказывал террористические настроения». Из 27 человек, проходивших по этому делу, 23 человека, в том числе и мученик Петр, были приговорены в высшей мере наказания и расстреляны.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-petr-grishin

Мученик Евсе́вий Тряхов

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Евсевий Андреевич Тряхов родился в 1870 году в селе Забелино Касимовского уезда Рязанской губернии. Первый раз он был арестован в 1931 году, осужден по статье 61 УК РСФСР и приговорен к 1 году лишения свободы. На момент второго ареста, который произошел 21 сентября 1937 года, Евсевий Андреевич проживал с женой 62-х лет, занимался кустарным трудом на дому. На следствии виновным себя Евсевий Тряхов не признал, но 6 декабря 1937 года тройка при УНКВД СССР по Рязанской области вынесла ему обвинение: «активный участник к/р повстанческо-террористической организации, вел среди населения пораженческую агитацию и высказывал террористические настроения» и приговорила к расстрелу.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-evsevij-trjahov

Мученик Михаил Якунькин

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученик Михаил родился 7 ноября 1878 года в д. Петрушево Касимовского уезда Рязанской губернии. Деревня Петрушево своего храма не имела, и жители ее входили в состав Погостинского прихода. В детстве Михаил закончил трехклассную сельскую школу. Родом из крепких крестьян-земледельцев, которые во все века на Руси создавали свое земное благополучие упованием на Бога да усердными трудами на земле — матушке. Кроме того, в роду Якунькиных с незапамятных времен всегда были и кузнецы. Не обделен был талантом и здоровьем сам Михаил Иванович. В то время в округе он считался одним из лучших кузнецов. По его стопам пошли и два его сына — Гавриил и Павел, которые также работали один молотобойцем, а другой кузнецом в разных местах Касимовского уезда. Хозяйство Михаила Ивановича и супруги его Марфы было, по понятиям русского крестьянина небогатое. Они имели дом с надворными постройками, лошадь, две коровы и одну свиноматку. Оба сына были женаты, и в доме Михаила Ивановича жили две его снохи — Александра и Ирина. Но в то время и такое хозяйство было объявлено кулацким и конфисковано. После раскулачивания Михаил Иванович, его супруга Марфа и обе снохи вынуждены были пойти на работу в колхоз. Крестьянство облагалось немыслимыми госналогами, а следствием неуплаты было возбуждение уголовного дела. Так, Михаил Иванович был впервые судим в 1932 году «как злостно уклоняющийся от государственных платежей» и шесть месяцев провел в тюрьме.

Несмотря ни на что, Михаил Иванович остался верен Богу и Церкви. В 1930-1934 гг. он был членом церковного совета Погостинской церкви.

21 сентября 1937 года последовал второй арест. Михаила Ивановича обвинили в участии в контрреволюционном кулацком восстании 1918 года, хотя ранее он заявил, что в момент восстания был дома. постановлением «тройки» при УНКВД СССР по Рязанской области от 6 декабря 1937 года по ст. 58 п. 10-11 Михаил Иванович Якунькин был приговорен к расстрелу.

Мученик Дорофе́й Климашев

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученик Дорофей родился 22 июня 1869 года в деревне Полухтино Касимовского уезда Рязанской губернии. Происходил Дорофей Алексеевич из крестьян середняков-единоличников кустарей, а ремеслом он владел самым необходимым — сапожным. Деревня Полухтино входила в состав Погостинского прихода, и Дорофей Алексеевич был членом церковного совета. Кроме кустарного промысла, он имел небольшое личное хозяйство, состоявшее из лошади и коровы. В 1932 году за неуплату твердого задания все имущество Дорофея Алексеевича и его семьи было изъято в колхоз.

В семье Дорофея Алексеевича, кроме жены Василисы, был еще сын Василий и сноха Мария, которые после раскулачивания вынуждены были пойти на работу в колхоз. Председатель сельского совета, видя глубокое религиозное чувство простого сельского сапожника, в справке для райотдела НКВД характеризует Дорофея Алексеевича как «враждебно настроенного к Соввласти, ведущего деятельность по распространению провокационных слухов на вождей государства и правительства, а также порочащего новую конституцию».

Арестован и допрошен Дорофей Алексеевич был 27 сентября 1937 года. На допросе мученик все отрицал и не произнес ни одного слова в отношении кого-либо из других обвиняемых. 6 декабря 1937 года постановлением «тройки» УНКВД СССР по Рязанской области, вместе с другими подсудимыми, Дорофей Алексеевич Климашев был приговорен к расстрелу.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-dorofej-klimashev

Мученик Лавре́нтий Когтев

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученик Лаврентий родился в 1880 году в деревне Забелине Касимовского уезда Рязанской губернии, где постоянно и проживал. Семья его состояла из 58-летней супруги и тринадцатилетнего сына. Лаврентий Дмитриевич занимался хлебной торговлей, но после раскулачивания стал инженером на пристани «Забелино». В 1933 году Лаврентий Дмитриевич был первый раз осужден за контрреволюционную деятельность на три года лишения свободы и наказание отбыл полностью.

В сентябре 1937 года он был арестован по подозрению в участии в повстанческо-террористической группе, якобы действовавшей на территории Касимовского уезда. «Тройкой» при УНКВД СССР по Рязанской области 6 декабря 1937 года по ст. 58 п. 10-11 Лаврентий Дмитриевич Когтев был приговорен к расстрелу.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-lavrentij-kogtev

Мученик Григо́рий Берденев

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученик Григорий родился 24 января 1890 года в селе Погост Касимовского уезда Рязанской губернии в небогатой крестьянской семье. В детстве окончил трехклассную сельскую скую школу и по обычному уделу крестьянских детей смолоду начал трудовую деятельность, сначала в семье своего отца. Во время Первой мировой войны, с 1914 до 1918 год, Григорий Иванович воевал в Царской армии. В возрасте 30 лет он обзавелся своим семейством, женившись на крестьянке Елене Никитичне. Господь даровал супругам Берденевым троих детей: Николая (1926 г. р.), Зинаиду (1930 г. р.) и Клавдию (1932 г. р.).

Хозяйство Григория Ивановича было небогатым: дом с надворными постройками, коза, две овцы да корова. Кроме того, он от отца перенял плотницкое мастерство и работал на Погостинской судоверфи токарем по дереву и плотником. Также по отцовской линии он числился и славился на всю округу как хороший кустарь-сапожник. В общем, мастером Григорий Иванович был на все руки: и земледелец, и плотник, и сапожник. Вряд ли закончивший хотя бы три класса сельской школы председатель сельского совета в справке в РО НКВД характеризовал Григория Ивановича такими словами (орфография подлинника): «...был активный заядлый цырковник вот вы Бога ниверите и ничего все нет и нибудет приетой советской власте». Изумительная, блестящая характеристика для верующего человека, хотя и дошла до нас в виде доноса. В обвинительном заключении он также характеризуется как «активный церковник».

Будучи обвиненным по делу о повстанческой организации, Григорий Иванович был арестован 6 ноября 1937 года. На единственном допросе вины своей ни по одному пункту обвинения не признал и никого не оговорил. 6 декабря 1937 года Григорий Берденев был приговорен к расстрелу по ст. 58 п. 10-11.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-grigorij-berdenev

Мученица Александра Устюхина

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученица Александра родилась в 1882 году в селе Гусь-Железный Касимовского уезда Рязанской губернии в семье рабочего. Окончила сельскую школу, затем, овладев мастерством портнихи, шила по индивидуальным заказам на дому.

С 1930 года Александра Потаповна — человек глубоко верующий и одинокий — все силы отдала церковному послушанию, будучи председателем церковного совета Троицкой церкви села Гусь-Железный. Единственной близкой ее родственницей была младшая сестра Анна Потаповна, пенсионерка. В хозяйстве у них был всего дом да одна корова.

В 1935 году Александра Устюхина подверглась аресту, осуждению и трехмесячному заключению в тюрьму за «самоуправство», которое выразилось в том, что она отказалась отдать ключи от храма комиссии по закрытию церквей. Несмотря на арест Александры Потаповны, храм тогда удалось отстоять.

29 сентября 1937 года она снова была арестована как «участница повстанческо-террористической организации». Категорически отвергла все лживые обвинения, но 6 декабря 1937 года была приговорена к расстрелу по ст. 58 п. 10-11.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandra-ustjuhina

Мученица Татиа́на Егорова

ДНИ ПАМЯТИ

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Татьяна Прокопьевна Егорова родилась 15 января 1879 года в селе Гиблицы Касимовского уезда Рязанской губернии в небогатой крестьянской семье. Грамоте обучиться ей так и не пришлось, но до революции занималась с родителями и мужем торговлей мануфактурой. Муж ее, Василий Анисимович, и два сына, Иван да Федор, уехали на заработки в Москву. Поводом к их отъезду послужило то, что в 1932 году за невыполнение «твердого задания» продналога все хозяйство Егоровых было конфисковано, а они исключены из колхоза. Сельским советом и обвинительным заключением следственного дела Татьяна Прокопьевна характеризуется как «активная церковница». Арестована она была 6 ноября 1937 года.

Следствие тщетно пыталось убедить Татьяну Прокопьевну в том, что она является активной участницей контрреволюционной повстанческой организации. Очень характерен последний ответ на допросе этой немолодой уже 58- летней крестьянки, которая всю жизнь была верна Богу и Церкви и увенчала христианский жизненный путь мученическим венцом: «Еще раз повторяю, что в организации я не состояла и среди населения контрреволюционную агитацию не вела, а также провокационных слухов о войне и о гибели Соввласти никому не говорила. Иисус терпел и я тоже стану терпеть и переносить, на все готова».

«Тройка» УНКВД по Рязанской области постановлением от 6 декабря 1937 года приговорила Татьяну Прокопьевну Егорову к расстрелу по ст. 58 п. 10-11.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-tatiana-egorova

Священномученик Михаил Кобозев, Благиевский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 сентября – Собор Липецких святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Одним из тех, кто попал под молох сталинских репрессий, был священник Михаил Иоаннович Кобозев, отдавший более двух десятилетий своей жизни служению в Вознесенской церкви Раненбурга. В 30-е годы северная часть Раненбургского уезда была выделена в самостоятельную единицу — Ново-Деревенский район Рязанской области с центром в посёлке Александро-Невский. В страшном 1937-м протоиерей Михаил Кобозев возглавлял здесь небольшой приход в селе Благие.

Родился Михаил Кобозев 4 февраля 1874 года в селе Спас-Леоновщина Егорьевского уезда Московской губернии. Его родителями были диакон церкви Преображения Иоанн Львович и Мария Гавриловна Кобозевы. Крещён он был в той же церкви уже 5 февраля. Его восприемниками были брат и сестра отца — Дмитрий и Мария Кобозевы. О жизненном пути отца Михаила сухими строками анкетных данных говорит «Ведомость о церкви Вознесения Господня в городе Раненбурге за 1915 год», хранящаяся в Рязанском областном архиве. Как и для большинства детей священнослужителей, дальнейшая жизненная перспектива Михаила была практически предопределена. Его ждала духовная карьера. В 1892 году он окончил полный курс Скопинского духовного училища с правом поступления в Рязанскую духовную семинарию. Однако учёбе Михаил предпочёл практическую деятельность. Два года он был практикантом при церковно-приходской школе села Дымова Скопинского уезда. В 1894 году М. И. Кобозев получил свидетельство о звании учителя начальной школы. Свою самостоятельную педагогическую деятельность Михаил начал в приходской школе села Мурзинка Скопинского уезда Рязанской губернии. В 1897 году он обучался на церковно-учительских певческих курсах, которые закончил очень успешно, о чём имел соответствующее свидетельство.

В 1898 году начинается новый этап в жизни Михаила Кобозева. С этого времени его судьба была связана с раненбургской землей. Епископом Рязанским и Зарайским Мелетием он был рукоположен во диакона к Духовской церкви села Благие Раненбургского уезда Рязанской губернии. Отец Михаил, как и многие священники, в то же время преподает детям Закон Божий в Бахметьевско-Благовской церковно-приходской школе.

В 1910 году отец Михаил был перемещён диаконом в раненбургскую Вознесенскую церковь. Большая семья Кобозевых переезжает в уездный город Раненбург. В то время у Михаила Ивановича и Софии Николаевны было шесть детей, старшие — сыновья Николай и Иван, и дочери — Вера, Антонина и Анна. Уже в Раненбурге в 1915 году в семье Кобозевых родился ещё один сын — Михаил. Они поселяются в небольшом доме на Площадной улице (ныне это улица Калинина). Информация о семье Кобозевых весьма скупа. В «Ведомости о Вознесенской церкви...» в графе «Сведения о поведении священнослужителей с их семействами» об отце Михаиле сделана краткая, но очень ёмкая запись: «Весьма прехорошего». Продолжается в Раненбурге и педагогическая деятельность Михаила Кобозева. В 1913 году он утверждён в должности законоучителя Пригородной Лучинской земской школы. «За примерное и усердное ведение дела обучения детей» отец Михаил был награждён серебряной медалью «В память 25-летия церковной школы», получил благодарность от Рязанского Епархиального училищного совета. Вскоре его рукоположили во священника.

1917 год стал переломным в судьбе России. С небывалой силой обрушились гонения на Русскую Православную Церковь после октябрьского переворота. В этих условиях отец Михаил пытается сплотить верующих вокруг Православной Церкви. В семейном архиве внучки отца Михаила Т. М. Чубановой сохранился проект создания культурно-религиозной общины при Вознесенском храме. Кроме религиозного просвещения жителей города и его окрестностей, одной из главных целей, по мнению отца Михаила, для создаваемой общины должна стать «благотворительность на братских христианских добровольных началах». Следующая важнейшая задача: община «вообще содействует духовно-нравственному оздоровлению окружающей жизни (борьба с хулиганством и нравственной распущенностью, охрана детства и материнства)». На обратной стороне листа — список прихожан-раненбуржцев, которые, как считал отец Михаил, имели влияние на общественное мнение и могли бы принять активное участие в работе общины. Время не пощадило этот документ, и, к великому сожалению, имена и фамилии читаются лишь отрывками... Неизвестно, удалось ли воплотить эту идею в жизнь, хотя с уверенностью можно сказать, что в 20-30-е годы подобные попытки властью пресекались в зародыше. Натиск на Русскую Православную Церковь усиливался год от года. Ужесточались налоги, изымалось церковное имущество, закрывались храмы. Первой жертвой богоборчества в Раненбурге стала именно Вознесенская церковь, где служил отец Михаил. В здании напротив размещался уездный комитет большевиков, и соседство с храмом власти посчитали невозможным. Церковь была закрыта.

Отец Михаил в 1932 году вынужден оставить семью в Раненбурге. Он получает приход в соседнем Ново-Деревенском районе, в селе Дмитриевский Боровок. Уже в следующем году архиепископом Рязанским Ювеналием отец Михаил был возведён в протоиерейскую степень.

Лавина массовых репрессий пришлась на 1937 год. В конце октября были арестованы восемь священнослужителей Ново-Деревенского района Рязанской области. Их обвинили в создании контрреволюционной организации. Поводом для ареста послужило то, что все священники соседних приходов в престольный праздник 1 июля прибыли в село Зимарово поклониться чудотворной Боголюбско-Зимаровской иконе Божией Матери. В это время отец Михаил Кобозев служил в том же приходе, в котором и начинал свой священнический путь, в селе Благие. Непосредственно отца Михаила обвинили в том, что он «...проводил антисоветскую и контрреволюционную деятельность, направленную на срыв всех проводимых мероприятий и озлобление колхозников против существующего советского строя». По распространённой практике того времени обвинение строилось на доносах. Естественно, что люди шли в храм не только с духовными нуждами, но и с заботами житейскими. И, конечно же, в присутствии прихожан священник высказывал своё мнение по различным вопросам. Оказалось, то, что знали прихожане, знали и сотрудники НКВД. Так, в следственном деле со слов одного из «сочувствующих власти» прихожан записано, что отец Михаил говорил: «Большевики живут только на обмане, расстреливают своих братьев, которые вместе с ними работали, а в Писании Божием так и сказано, что настанут времена: друг друга будут продавать, и брат будет стрелять брата, говорить будет ничего нельзя, так как камень, и тот будет предавать...» Слова оказались пророческими и для самого говорившего...

Участь арестованных священнослужителей была предопределена заранее. Следствие было лишь формальностью, его вели только для того, чтобы соблюсти внешний ритуал и затем привлечь священников к уголовной ответственности. Интересен факт, на который обратил внимание внук отца Михаила — Н. Н. Кобзев — в следственном деле в «Анкете арестованного» в графе «Состав семьи» нет упоминания об одной из дочерей — Анне. По словам Николая Николаевича, Анна Михайловна в то время жила не в Раненбурге, и, зная о грозящей его семье опасности, отец Михаил таким образом пытался отвести беду хотя бы от младшей из дочерей, всеобщей любимицы Анны.

Следователь, проводивший допросы, настойчиво требовал от отца Михаила признательных показаний против себя и других священников. Отец Михаил вёл себя достойно. Он прекрасно понимал, что одним неосторожным словом может погубить своих собратьев. Отец Михаил Кобозев в своих ответах неоднократно опровергал все обвинения следствия.

Следствие велось с удивительной быстротой, на все юридические процедуры работникам НКВД понадобилось чуть более месяца. Вскоре было вынесено обвинительное заключение. В начале декабря 1937 года решением «тройки» при УНКВД по Рязанской области протоиерей Михаил Кобозев был приговорён к расстрелу.

Страница 146 следственного дела. Три машинописных бланка с канцелярски-невзрачными заголовками «Выписка из акта», в которых «для скорости» необходимо вписать лишь фамилию и дату. В последнем из них четыре строки: «Постановление Тройки УНКВД по РО от 6/XII 1937 г. в отношении Кобызева Михаила Ивановича приведено в исполнение 23/XII 1937 г в «...» часов. Подписи...» Приговор был приведён в исполнение в тюрьме города Ряжска. Место захоронения отца Михаила неизвестно.

Источник: http://itogi. lpgzt. ru, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-kobozev-blagievskij

Преподобномученик Се́ргий (Сорокин), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

23 июня – Собор Рязанских святых

23 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Сергий (в миру Николай Иванович Сорокин) родился в 1900 году в городе Скопине в Рязанской губернии в семье жестянщика. С раннего возраста Николаю и его трем сестрам благочестивые и богобоязненные родители привили любовь к Богу, к храму, к молитве. Николай выбрал самый трудный и тернистый путь духовного служения — монашество. По благословению родителей Николай в 1918 г. поступил в Пронский Спасо-Преображенский монастырь в городе Скопине. Однако через шесть месяцев монастырь был закрыт богоборческой властью и Николай возвратился домой, откуда его призвали в красную армию. Три с половиной года он прослужил в красной армии солдатом. В 1922 году, после окончания военной службы, Николай Иванович поехал в Абхазию, в Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь, где принял монашеский постриг в честь прп. Сергия Радонежского. Но и этот монастырь был закрыт в 1924 году. После закрытия монастыря большинство Ново-Афонских монахов поселились в долине Псху недалеко от Нового Афона. В 1928 г. монах Сергий (Сорокин) вернулся в Рязанскую губернию и был рукоположен во иеромонаха архиепископом Рязанским и Шацким Иувеналием (Масловским).

Служить отец Сергий был назначен в Троицкую церковь в селе Заполье Спасского уезда Рязанской области на место репрессированного протоиерея Василия Мрежина, благочинного Спасского уезда. Благословляя молодого пастыря, в своем напутствии архиепископ Иувеналий (Масловский) рекомендовал ему по всем вопросам обращаться за советом к игумену Филарету (Пряхину), который нес подвиг старчества в соседнем приходе села Срезнево, являясь настоятелем Казанского храма. Отец Сергий знал его еще по Пронскому монастырю и был несказанно рад, что Господь послал ему вновь такого наставника. Отца Сергия полюбили прихожане за его искренность и сердечную чистоту, за его стремление помочь каждому нуждающемуся. Свободное же время он проводил в с. Срезнево у отца Филарета. В то время там образовался тайный монастырь, где находили приют гонимые монахи и монахини. Это был островок Православия в безбрежном море навязываемого атеизма. Ежедневные службы по монастырскому чину, незабываемые проповеди — все это привлекало православный люд. На все притеснения со стороны властей отец Сергий только более усиливал моления, повышал торжественность Богослужения, устраивал крестные ходы по своему селу.

В 1931 г. арестовали игумена Филарета (Пряхина), а затем по делу «филаретовцев» арестовали еще 38 человек, в том числе и иеромонаха Сергия (Сорокина). Отца Сергия приговорили к 3 годам исправительно-трудовых лагерей, отбывать наказание он был отправлен в Медвежьегорск в Карелии.

В конце 1934 г. иеромонах Сергий возвратился в Рязань. Владыка Иувеналий благословил его на службу в с. Срезнево, прозорливо видя в нем достойного преемника игумену Филарету. Понимая всю ответственность своего назначения, отец Сергий с великим радением принялся за пастырское служение в Казанском храме. Со всей округи стал стекаться к нему народ, видя в нем истинного духовного наставника. Вновь возобновились торжественные Богослужения, крестные ходы по близлежащим селам. В своем приходе он регулярно посещал каждую семью, утешал болящих, врачевал духовные раны, наставлял на путь истинный заблудших. Все это он делал ненавязчиво, с искренним желанием помочь каждому, с истинной христианской любовью. При Казанском храме вновь поселились монахини из закрытых монастырей.

В 1937 году последовал новый арест за «контрреволюционную деятельность, критику политики партии, правительства и Советской Конституции». 23 декабря 1937 года преподобномученик Сергий (Сорокин) был расстрелян.

Источник: http://pstgu. ru, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-sorokin

Сщмчч. Андре́я Быстрова и Павла Березина, пресвитеров, прмч. Вита́лия (Кокорева), монаха и мчч. Васи́лия Виноградова, Се́ргия Михайлова и Спиридо́на Савельева (1937)

Священномученик Андре́й Быстров, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

7 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Андрей Быстров, пресвитер,

и мученики Василий Виноградов,

Сергий Михайлов и Спиридон Савельев

3 июля 1937 года Сталин распорядился послать секретарям обкомов и крайкомов ЦК компартии следующую телеграмму: «ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков... с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через Тройки...

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав Троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».

Уже 22 июля начальник Плоскошского районного отдела НКВД Тверской области Попов составил справку на арест священника Андрея Быстрова и крестьянина Василия Виноградова. По справке они обвинялись в том, что ранее лишались избирательных прав, арестовывались, знали друг друга, посещали один другого, а кроме того, Андрей Быстров был священником.

По требованию НКВД Жидулинский сельсовет, в лице председателя и секретаря, составил на священника характеристику. В ней они писали, что священник имел до революции «земли сто пятьдесят гектаров, скота имел: коров восемь штук, лошадей три штуки, овец десять штук, свиней четыре штуки. Применял наем рабочей силы. После революции в 1930 году был забран по линии НКВД и выслан в Архангельск на три года за контрреволюционную деятельность, то есть за выступление против советской власти и колхозного строительства. По возвращении из ссылки в 1934 году Быстров также повел контрреволюционную работу, как-то: в 1935-36-37 годах созывал кулаков Виноградова и других на квартиру Никандрова, где делали тайные заседания о подготовке контрреволюционных действий на местах внутри колхозов, о разложении колхозного строительства, в результате чего в колхозе Первомайский в 1936 году окончательно развалили трудовую дисциплину и вывели семь бедняцких хозяйств из колхоза, а также ставили вопрос о подготовке к новой войне, агитируя среди колхозников, что война в скором будущем должна быть, что будет уничтожена советская власть и все колхозное строительство, а будет восстановлена власть капитализма, а также вели разлагательскую работу среди колхозников о том, что все изъятое имущество им возвратят обратно и колхозников погонят из кулацких домов не в дверь, а в окна».

По тому времени такой справки было вполне достаточно для ареста; 23 июля 1937 года был арестован Василий Виноградов, на следующий день НКВД арестовал священника Андрея Быстрова, и они были заключены Торопецкую тюрьму.

Священномученик Андрей родился в 1873 году в селе Залесье Печерской волости Псковского уезда в семье священника Петра Быстрова. Окончил Псковскую учительскую семинарию и работал учителем. В 1897 год был рукоположен в сан диакона, а через два года — в сан священника и служил в Тверской губернии в храме села Зуева. В 1930 году о. Андрей был арестован и приговорен к двум годам заключения в лагерь и пяти годам ссылки на Урал. Вернулся он домой в 1935 году.

Сразу же после ареста уполномоченный УГБ Плоскошского районного Отдела НКВД допросил священника.

— Следствию известно, что вы ведете контрреволюционную агитацию. Признаете себя в этом виновным?

— Я контрреволюционной агитации не вел против советской власти, по своей же линии я провожу, что мне нужно, то есть в отношении религиозных обрядов, так как новая конституция нам предоставляет право. Если бы кто и говорил против власти, то сказал бы, что власти должны подчиняться, ибо всякая власть есть от Бога. Виновным себя в этом не признаю.

В тот же день следователь допросил крестьянина Василия Виноградова. Мученик Василий родился в 1891 году в деревне Иванцево Плоскошского уезда Тверской губернии в семье крестьянина Корнилия Виноградова. Окончил церковно-приходскую школу. Всю жизнь прожил в родном селе, пока не был в 1931 году арестован и выслан. Потеряв свой дом в селе, жил на хуторе Бор в нескольких километрах от села.

— Следствию известно, что вы ведете контрреволюционную агитацию, признаете себя виновным в этом?

— Я агитации никакой не веду и виновным в этом себя не признаю.

— Знаете ли вы гражданина деревни Пикачи Савельева Спиридона и каковы ваши с ним взаимоотношения?

— Гражданина деревни Пикачи Савельева Спиридона знаю, в настоящее время он единоличник. Взаимоотношения с ним хорошие, ссор и личных счетов у меня с ним нет. Я иногда бывал у него, но сейчас давно не был. Он также иногда заходил ко мне по делам, был он у меня на прошлой неделе, то есть неделю тому назад; он зашел, попросил у меня газету с таблицей займа, которую я ему выдал, и он пошел неизвестно куда. А больше никаких разговоров с ним не имею.

— Знаете гражданина Никандрова Семена из деревни Иванцево?

— Никандрова Семена, что проживает в деревне Иванцево, знаю хорошо, потому что я родился в деревне Иванцево и жил там до момента раскулачивания, то есть до 1933 года. Он в настоящее время в колхозе.

— Часто вы посещаете Никандрова Семена?

— У Никандрова Семена не был давно, то есть с 1931 года.

— Какие разговоры вели с Никандровым Семеном?

— Разговоров с ним не было никаких. Всегда, встретившись, поклонишься — и больше ничего. Больше показать ничего не могу.

3 августа начальник Плоскошского районного отдела УГБ подал помощнику начальника Управления НКВД Листенгурту составленную на крестьян Семена Никандрова, Сергея Михайлова и Спиридона Савельева справку, прося дать разрешение на их арест.

Семен Никандрович Никандров родился в 1870 году в деревне Иванцево Плоскошского уезда Тверской губернии в крестьянской семье. Семья Семена Никандровича была большая, весьма трудолюбивая, и по понятиям самого Семена до революции они жили хорошо. После революции у них остались изба, два хлева, два сарая, гумно, баня, две коровы, одна лошадь, плуг и телега. А когда Семен Никандрович вступил в колхоз, то из имущества остались изба, два хлева, телка и овца.

Мученик Сергий родился в 1882 году в деревне Юрино Плоскошского уезда Тверской губернии в семье крестьянина Михаила Михайлова. Окончил церковно-приходскую школу. В 1903 году он был призван в армию и служил рядовым до 1905 года. В 1931-1932 годах был старостой храма, где служил о. Андрей. Сергей Михайлович имел большую семью и хозяйство — избу, амбар, сарай, хлев, веялку, два плуга, телегу, три коровы, три лошади, три овцы. В 1932 году вступил в колхоз, и часть хозяйства пришлось отдать, остались корова и две овцы. В колхозе он работал бригадиром. В 1935 году он был приговорен к одному году исправительно-трудовых лагерей за то, что, когда был животноводом, у него пали три теленка.

Мученик Спиридон родился в 1875 году в деревне Пикачи Плоскошского уезда Тверской губернии в семье крестьянина Савелия Савельева. В Первую мировую войну он был призван в армию и прослужил в ней 1916-1917 годы рядовым. Почти все имущество Спиридона Савельевича было изъято властями, ему оставили лишь избу и баню. В 1935 году власти приговорили его к шести годам заключения за невыполнение плана сева.

8 августа такое разрешение было получено, и 11 и 12 августа они были арестованы и заключены в Торопецкую тюрьму. Сразу же после ареста начались допросы. Следствие было ускоренным, и допросы крестьян были недолгими.

Следователь спрашивал Семена Никандрова:

— В предъявленном обвинении признаете себя виновным? Вам предъявляется обвинение по статье 58 пункт 11 УК.

— Виновным себя не признаю. Я нигде, никогда не вел агитации, а также никакого участия не принимал. То, что мне предъявлено, считаю, все написано ложно.

Тот же вопрос был задан и Сергею Михайлову, на что он ответил:

— Виновным в предъявленном обвинении себя не признаю, так как я нигде никакой агитации не вел, а также никаких совещаний тайных я не посещал.

— Часто вы посещали дом Лозгачева Анисима, что проживает в деревне Иванцево?

— Дом Лозгачева Анисима не посещал с 1932 года, встречался один раз в первых числах июня сего года в воскресенье, в кооперации. Разговоров тут у меня с ним никаких не было, только поздоровался.

— А квартиру Никандрова Семена сколько раз посещали и когда?

— На квартире Никандрова Семена, что проживает в деревне Иванцево, был раза два, куда ходил за подседелком в июне месяце, числа не припомню какого, так как Никандров в колхозе является шорником. Разговоров у меня с Никандровым никаких не было.

Следователь спросил Спиридона Савельева:

— Ваше имущественное положение как до революции, так и после?

— Из имущества я имел до революции один дом, два сарая, хлев, амбар, из скота — одну лошадь, две коровы, одну-две телки, одного поросенка, земли шесть десятин, то же самое имел и после. В 1932 году был обложен твердым заданием, за что отобрали одну корову. В 1935 году за непосев льна были взяты лошадь и корова, а также сарай. В 1937 году взят амбар за неуплату налога, сейчас имею кур одних.

— Вы часто посещали квартиру Никандрова Семена, деревня Иванцево Жидулинского сельсовета?

— Квартиры Никандрова Семена Никандровича, что проживает в деревне Иванцево Жидулинского сельсовета, я никогда не посещал, так как он от меня проживает за четыре километра.

— Следствию известно, что вы вели контрреволюционную агитацию, признаете себя виновным в этом?

— Нигде, никогда я не вел и виновным себя в этом не признаю.

После допросов крестьян следствие в середине сентября вернулось к допросам священника и ранее арестованного Василия Виноградова. Допросы вел начальник районного отделения Попов.

— Гражданин Быстров, вы до настоящего времени утверждали, что антисоветской агитации не вели, но свидетели показания дают обратные, указывая на факты вашей контрреволюционной деятельности. Признаете ли вы себя виновным и будете ли вы откровенно с органами следствия разговаривать?

— Я все время с органами государственными разговариваю откровенно и еще раз заявляю, что никогда ничего против советской власти я не говорил, тем более что, находясь полтора года в заключении и два с половиной года в ссылке, перенес все страдания, и мне еще их переносить не хотелось, а поэтому вести какой-либо разговор, а тем более контрреволюционный, я был не намерен...

— Гражданин Виноградов, какое хозяйство у вас и вашего отца было до революции и после, каким вы репрессиям подвергались?

— Хозяйство наше как до, а также после революции было кулацкое, за что были лишены избирательных прав... В 1931 году хозяйство было раскулачено (изъято), но высылать меня не высылали. О том, что меня судили, я не знаю, а поэтому никакого срока наказания я не отбывал.

— Вы, гражданин Виноградов, когда ходили в дом Никандрова или в дом Лозгачева, присутствовали ли там в то же время Лозгачев, Быстров, Михайлов?

— С того момента, как меня переселили из деревни Иванцево за пять километров на хутор, я никогда ни к кому не заходил и вместе с Лозгачевым, Быстровым и Михайловым нигде не был.

— Вы мне отвечали, что вас после раскулачивания никуда не высылали, а теперь говорите, что переселяли; как это получилось и за что переселяли?

— Года через полтора, примерно в конце 1932 или начале 1933 года, мне было предложено со всем семейством выехать из деревни Иванцево и указано место для жительства от Иванцева в пяти километрах, там, где когда-то была мельница, к этому времени развалившаяся. Вот там я поселился и жил до настоящего времени. Зимой мы занимались лесозаготовками, летом жена и дочь собирали ягоды, вот все мои занятия.

— Следствие располагает данными, что вы собирались совместно с попом Быстровым, кулаком Лозгачевым, Михайловым и Никандровым и вели антисоветские разговоры. Подтверждаете вы это?

— Я уже сказал, что нигде, никогда не собирался и никаких разговоров не вел.

— Мы имеем данные, что вы были в 1931 году судимы и осуждены на два года и срока наказания не отбывали.

— Никогда я не судился, и меня не осуждали, и поэтому никаких сроков не отбывал.

20 сентября помощник оперуполномоченного УГБ Плоскошского районного отделения НКВД Ливанов составил обвинительное заключение по «делу» священника и крестьян. Несмотря на то что доказательств преступления не было никаких, «дело» сочли законченным и направили на рассмотрение Тройки НКВД с предварительного разрешения Осташковской опергруппы НКВД.

3 октября Тройка НКВД приговорила священника Андрея Быстрова и мирян Василия Виноградова, Сергея Михайлова и Спиридона Савельева к расстрелу. Они были расстреляны 7 октября 1937 года.

Причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Шестидесятисемилетний Семен Никандров был приговорен к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

Игумен Дамаскин. «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия». Тверь, Издательство «Булат», т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001. Источник: http://www.fond.ru/

Священномученик Павел Березин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

7 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Павел родился в 1866 году в селе Маковницы Софрониевской волости Кашинского уезда Тверской губернии в семье священника Михаила Березина. Мы ничего не знаем о первоначальном его воспитании и образовании, но, по всей видимости, он окончил, как и большинство детей духовенства, семинарию, после чего поступил на историко-филологический факультет Варшавского университета. Окончив университет, он вернулся на родину, в Тверскую губернию и стал преподавать Закон Божий в Новоторжской учительской семинарии. Когда Павлу Михайловичу исполнилось тридцать семь лет, он был рукоположен в сан священника. С этого времени его жизнь была полностью посвящена церковному служению. Отец Павел, по свидетельству прихожан, был выдающимся проповедником и говорил проповеди за всеми церковными службами. Отец Павел рано овдовел, и когда начались гонения, дети, будучи взрослыми, жили уже не с ним, и это дало возможность его сыну беспрепятственно получить образование в Ленинградском университете. В двадцатых годах о. Павел служил в Вознесенском храме села Котова Молоковского района, и в этом же селе, где было тогда несколько домов, он снимал комнату.

В 1929 году по распоряжению советских властей начался новый этап гонений на Русскую Православную Церковь, когда по всей стране закрывали православные храмы и арестовывали духовенство и мирян. Если свеча стоит на подсвечнике и светит всем в доме, то в периоды гонений противники Христа всегда стараются ее угасить, дабы свет не обличил, что дела их злы. Отец Павел не раз в проповеди с амвона с сокрушением сердечным указывал прихожанам, большей частью это были женщины, на зловещее разлитие греха по нашей земле, что женщины ни за что теперь считают убийство своих детей во чреве, отчего детей рождается все меньше и земля наша безлюдеет. Те, чья вера была поглубже и потверже, горевали об этом вместе со священником, а некоторые из женщин в помрачении сердечном не только не задумывались о содеянном, но в состоянии какого-то безумия смеялись над священником, над тем, что он считает злом то, что они за грех не считали.

Дом священника стоял неподалеку от школы, дети в селе и окружающих деревнях еще не были столь развращены, как в городе, у многих родители были глубоко верующими людьми и ходили с детьми в церковь. Некоторые просили у священника книги для чтения. Отец Павел давал им книги по Закону Божию, Священную историю Ветхого и Нового Завета, сборники рассказов нравственного содержания. По прочтении дети возвращали книги и просили почитать другие, восполняя таким образом пробелы светского образования, враждебного тогда Церкви. Это продолжалось до января 1929 года, когда однажды директор школы, войдя в класс до начала занятий, увидела, что ученики с увлечением читают какие-то книги; такого еще не бывало, это настолько поразило ее, что она несколько минут стояла молча, не зная, что сказать. Некоторые дети стали показывать книги, говоря: «Смотрите, Татьяна Васильевна, какие нам дали книги». Она стала отбирать книги, и, видя это, дети попрятали их под парты. Но директор настояла, чтобы книги отдали ей. Среди них была книга «Таинство святого причащения» и множество проповедей.

— Откуда вы получили эти книги? — спросила директор.

Дети ответили, что их им дал священник.

Отобранные книги она отправила секретарю волостной партийной ячейки с соответствующим сопроводительным письмом.

Узнав от детей о том, что директор отобрала у них книги, о. Павел пришел к ней в школу и сказал:

— Эти книги принадлежат мне, и я прошу мне их и вернуть. Вы живите — как хотите, а я буду жить — как я хочу, у вас свое, а у меня свое. Вы вот как воспитываете детей, разве можно так воспитывать, что дети бегают у вас по церковной ограде и по могилам?

Директор книг не отдала. Впоследствии начальник волостной милиции вызвал священника и потребовал, чтобы о. Павел больше не давал детям религиозную литературу. «Раз этого делать нельзя, то этого делать не буду», — ответил священник. На этом все бы и закончилось, если бы не было распоряжения центральных властей о начале кампании против Церкви.

21 сентября 1929 года директор школы была вызвана к следователю и подтвердила, что священник действительно давал детям читать религиозные книги. После нее в тот же день к следователю была вызвана учительница школы, которая показала: «Находясь на квартире, занимаемой мною в селе Котове, однажды к моей квартирной хозяйке явилась в посидки гражданка села Котова Платонова Анна, каковая в процессе разговора с моей хозяйкой сказала, что батюшка дал интересную книгу ей и велел последнюю прочитать ее дочери Соне, ученице моего класса. Разговор Платоно-вой с моей хозяйкой я услыхала через переборку, так как я сама лично находилась в другой комнате. Выйдя из своей комнаты в комнату беседующих женщин, я спросила у Платоновой, что у нее за книга и откуда последнюю она получила. Платонова на мой вопрос ответила, что книгу ей дал священник села Котова Березин, но книги она при себе не имела. На следующий день мною о разговоре с Платоновой было сообщено уполномоченному... Последний просил достать книгу, для чего я пошла к Платоновой. Получить книгу от Платоновой мне не удалось в силу того, что она заявила: «Березин книгу отдавать никому не велел».

Кроме того, мне лично самой приходилось слышать от гражданки села Новое Котово Филипповой Анны, что во время исповеди Березин говорил ей, что не нужно пускать на спектакль дочку в силу того, что спектакли — бесовское наваждение».

В тот же день следователь допросил местного комсомольца, подавшего заявление на поступление в члены партии. Он показал: «Я слышал от ныне умершей Николаевой, что Березин давал ученикам школы книги, как-то: Закон Божий, Священную историю и тому подобное. И что Николаеву Березин приглашал несколько раз зайти... а также она говорила, что поп Березин говорил ученикам после занятий в школе, давая литературу: «Читайте, она вас приведет к добру...» Мероприятий Березина против колхоза я не знаю. Мне пришлось слышать от комсомольца Хорева Николая Андреевича... что ему его мать Варвара Хорева говорила, чтобы он ушел из комсомола, что в комсомоле его испортят и о. Павел его ругает...»

Получив эти показания, следователь вызвал на допрос Варвару Хореву, которая показала: «Священник о. Павел на исповеди мне стал говорить, что у тебя есть сын комсомолец, на что я ответила, что есть, а у меня в семье верно, есть сын Николай Хорев, состоящий в комсомоле. Когда я ответила о. Павлу Березину, что сын комсомолец вреда нам не делает, он, Березин, ответил, что так нельзя позволять».

В тот же день следователь арестовал священника, и он был заключен в камеру при Молоковском отделении милиции. На следующий день следователь допросил священника; о. Павел, отвечая на вопросы, сказал: «В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю и по делу объясняю, что при селе Котово, где я служу в церкви, а также проживаю, имеется школа, в которой обучаются ребятишки окружающих селений. Было два или три случая, когда ко мне некоторые ученики-ребятишки обращались по нескольку человек с просьбой дать почитать книжек, ввиду чего я им давал книжки «Закон Божий», «Молитвы», «Священная история Ветхого и Нового Завета», рассказы нравственного характера, и некоторые из этих книжек я получил от ребятишек обратно, а часть книжек в школе учительница Васильева отобрала у ребятишек и мне их не вернула, а куда, она их дела, я не знаю... С учительницами, ввиду невозвращения ими мне моих книжек, даваемых ребятишкам, я не ругался совершенно, а только просил возвратить эти книжки. Кому именно я давал из учеников литературу персонально, фамилии учащихся припомнить не могу... Ко мне однажды обратилась гражданка Платонова за книжкой, и я ей дал книжку, но при этом не говорил дать книжку почитать дочери. При религиозных обрядах, проповедях и исповедях я никогда не использовал свое положение в целях проведений мероприятий против власти... Против того, чтобы молодежь посещала красные уголки, против комсомола никогда ничего не предпринимал».

После допроса о. Павел был отправлен под конвоем в Бежецкую тюрьму, все небольшое имущество его было описано и изъято, причем из списка изымаемого не вычеркивалось ничего, не исключая рясы, одеяла с подушкой и карманных часов.

В течение двух последующих дней следователи допросили некоторых жителей села: «Я сама никому не говорила и ни от кого не слышала, что монастырщики хотят нашу деревню поджечь и побить за то, что арестовали священника, а говорил ли кто об этом, я не знаю. В церковь села Котова я не хожу уже около пяти лет, а ранее ходила и однажды слышала, как священник Березин в проповеди сказал, что «вот теперь такое время настало, женщины стали делать аборты, это грех, и из-за этого детей стало мало», на что в деревне Новой села Котова женщины смеялись. Говорил ли поп Березин в проповедях или на исповедях что-либо относительно власти, я не слышала и не знаю. У нас в деревне живут довольно хорошо Старшиновы, и были ли случаи со стороны Старшиновых какие-либо преследования комсомольцев, я не знаю и не слышала».

«Проживая в селе Котове, я ходила в церковь молиться. После службы священник Павел Березин иногда говорил проповеди, в которых он, как я понимаю, говорил о Боге, а говорил ли он что-либо о власти, налоге, колхозе и тому подобном, я хорошо не знаю, да у меня забита голова семейными трудами, о которых я все в церкви и думаю, и что он, Березин, в проповедях говорил, я не всегда слушала. На исповеди Березин меня спрашивал, слушаются ли дети меня. На что я отвечала, что слушаются, и больше он мне ничего не говорил. Верно, я от Березина принесла дочери своей почитать книжку с картинками, и эту книжку я давала своей дочери почитать, а за книжкой я сама ходила к Березину, думая, что у него есть книжки, но он меня не зазывал к себе за книгой».

«В 1929 году я действительно ходила в церковь села Котова к священнику Березину на исповедь, во время которой он, Павел Березин, меня о грехах не спрашивал, а только сказал: «На спектакле была?» Я ответила: «В деревне Новой села Котова была на спектакле». На что он мне ответил, что на спектакли ходить нельзя, грешно. Павел Березин на исповеди сказал моей матери: «Зачем отпускаешь детей на спектакли?» Но я все равно ходила на спектакли, но также ходила и в церковь. В церкви проповеди Березина я слушала, но из них ничего не понимала».

Не удовлетворившись этим, следователь допросил комсомольцев, один из которых стал показывать против своих односельчан Ивана Феоктистова и Семена Старшинова, будто бы они выступали против организации колхоза. Причем пожаловался, что хотя местные власти уже несколько раз лишали Семена Старшинова избирательных прав, его всякий раз в конце концов восстанавливали. Большим преступлением было сочтено то, что на сельском сходе, посвященном самообложению, на котором было принято решение о 25% самообложении, ни Старшинова, ни Феоктистова не было, а когда они принимали участие, сход принял решение только о 15% самообложении.

Вызванный на допрос Алексей Александров (в 1918 году он командовал продотрядом) показал, что Семен Старшинов и вся его семья до сих пор не может примириться с советской властью. Впрочем, ничего конкретного он назвать не смог, а, желая себя оправдать, сказал, что «Старшиновы очень хитрые и осторожные, на собраниях открыто против того или другого мероприятия не выступают и действуют через других. Через кого, я, конечно, сказать не могу».

Был вызван на допрос председатель церковного совета Дмитрий Петров, который сказал: «Мне как председателю церковного совета приходится в церкви бывать и слушать проповеди священника Березина, которые он говорит часто. В проповедях он говорил, что в настоящее время нравственность пала, дети не слушаются родителей, развивается преступность, хулиганство и так далее».

Деревенский комсомолец Семен Егоров на допросе дал против Семена Старшинова показания самые нелепые: будто тот, когда Михаила Егорова в 1918 году выбирали уполномоченным от уезда, дал ему такой наказ: «Если советская власть даст нам хлеба, пусть существует, а если не даст, то такая власть нам не нужна», а также будто бы он хотел убить Михаила Егорова и выдрать нерадивых крестьян за незаботу о церкви.

Семен Старшинов на допросе сказал: «Выбирался ли в 1918 году Михаил Егоров в уполномоченные от общества, я не помню, а также не помню, давал ли какой ему наказ от имени общества. Драть за неисправность исповедей я никого не собирался и не предполагал это делать».

Был вызван на допрос и член сельсовета, который, лжесвидетельствуя, давал показания, всецело руководствуясь партийными директивами: «Мне как члену сельсовета и комсомольцу-общественнику приходится ощущать ожесточеннейшую классовую борьбу в нашей деревне. Поповщина с группой кулаков Семеном Старшиновым, Иваном Феоктистовым противодействовали всякой общественной работе комсомольской ячейки... Противодействие исходит сразу из двух лагерей. Попы обрабатывают в церкви во время исповеди, проповедей, как например, поп Березин во время исповеди спрашивал, комсомолец ли сын. Когда она ответила: «да», то он начал ей говорить нехорошее. Старшиновы, Феоктистов и их подкулачники проводят свою деятельность вне церкви, в закоулках и в уголках, вне и во время собрания... Когда приехал землеустроитель Крузе, то женщины подняли шум-гам, затопали ногами и с криками: «не надо землеустроительства» собрание сорвали...»

Вызванный на допрос Иван Феоктистов сказал: «Когда было собрание по вопросу землеустройства, меня дома не было».

Одна из участниц собрания на допросе показала: «В 1928 году на сходе обсуждали вопрос о землеустройстве и во время собрания я говорила, что нужно подождать землеустройства до прихода с заработка мужиков, так же говорили и другие женщины... И землеустройство у нас в деревне не состоялось... Делили ли землю в прошлом году и до конца ли собрания был землеустроитель, не помню... В церковь я ходила, и проповедей, что священник Березин говорил, я не понимала, а на исповеди у меня Березин спрашивал о грехах».

На основании подобных показаний 29 сентября ОГПУ арестовало Семена Старшинова и Ивана Феоктистова, они были заключены в Бежецкую тюрьму.

ОГПУ допросило учительницу, которая сказала: «Священник села Котова Павел Березин в конце января 1929 года среди детей-школьников распространял церковную религиозную литературу, каковую мы отобрали у детей, принесших эту литературу в школу. После чего священник Березин приходил к заведующей школой и требовал книги обратно. Открытых антисоветских выступлений я с его стороны не слыхала, на исповеди женщинам-матерям не велел пускать своих детей на спектакли... мол, там дьявольское наваждение. Когда в деревне Новой села Котова организовался колхоз, братья Старшиновы, главным образом Семен Платонович, и Феоктистов, бывший торговец, — оба лишенные избирательных прав — среди крестьян-колхозников агитировали: «У вас ничего не выйдет, находитесь в лаптях, все передеретесь...» В результате колхоз развалился и лишь через несколько месяцев вновь организовался».

В тот же день был допрошен крестьянин, который сказал: «Священник Павел Березин был в хороших отношениях со Старшиновым. Каждый праздник у него останавливался, пил чай. Никаких суждений по поводу соввласти не было. Ведет ли священник антисоветскую агитацию, я не знаю. Сам я никогда против советской власти не выступал».

13 октября следователь ОГПУ составил текст постановления, в котором писал: «Рассмотрев следственный материал по делу, в коем они достаточно изобличаются в том, что вели антисоветскую агитацию, направленную на срыв проводимых соввластью кампаний... стремились развалить комсомольскую организацию путем угроз, влияния на родителей и так далее, постановил: привлечь Березина, Старшинова и Феоктистова в качестве обвиняемых, предъявив им обвинение в антисоветской агитации».

20 октября обвиняемые были вызваны в последний раз к следователю; на вопрос, согласны ли они с предъявленным обвинением, о. Павел сказал:

— По существу... виновным себя не признаю. Антисоветской агитации в проповедях и частных беседах не вел, разваливать комсомольскую ячейку путем влияния на родителей не стремился. Все предъявленные обвинения считаю чистейшей клеветой.

Иван Феоктистов сказал: «По существу предъявленного обвинения виновным себя не признаю. Антисоветской агитации не вел, самообложение не срывал, даже на этом собрании не присутствовал, землеустройство я не только не срывал, но сам был инициатором его проведения».

В то время, когда обвиняемые находились в тюрьме, в газетах была развернута кампания против них. Одна из статей в газете «Бежецкая жизнь» кончалась словами: «Теперь, когда ведется следствие, когда в район выезжают рабочие бригады, надо принять все меры к тому, чтобы каленым железом выжечь осиное гнездо кулачья, попов и подкулачников.

Только при условии ликвидации кулацкой шайки и при условии широкого развертывания массовой работы, в частности — с беднотой, деревенские передовики смогут успешно вести свою работу по социалистическому устройству деревни.

Железная рука пролетарской диктатуры жестоко накажет тех, кто вредит нашему социалистическому строительству, тех, кто преступной рукою вырывает из наших рядов лучших борцов!»

В конце ноября 1929 года дело было направлено в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ для внесудебного разбирательства. 13 января 1930 года Особое Совещание приговорило священника Павла Березина к высылке в Северный край на три года, а крестьян Семена Старшинова и Ивана Феоктистова — к лишению свободы сроком на шесть месяцев. 23 марта священник этапом прибыл в один из северных лагерей, откуда его отправили в ссылку в город Мезень Архангельской области.

Вскоре о. Павел направил прошение во ВЦИК с ходатайством об освобождении. Оно было удовлетворено, и 18 июля 1931 года священник выехал из Архангельска в село Котово Тверской области, где стал служить в той же церкви. Он жил один — жена скончалась, сын Дмитрий учился в университете и почти не писал. Соприкосновение с безбожием, несмотря на сохранившееся глубокое уважение к отцу-священнику, привело к тому, что молодой человек почти утратил веру и на одно из писем о. Павла к нему весной 1937 года отвечал: «Дорогой папа! Уже давно получил твое письмо, все не мог выбрать время, чтобы ответить. Тем более, что это дело для меня очень сложное, так как это первое мое письмо к тебе.

За присланные деньги меня благодарить не следует, так как это все же моя обязанность, хотя ты принадлежишь к другому миру и, вероятно, враждебно относишься к тому делу, за которое мы, большевики, боремся. Но я знаю о твоем тяжелом положении, и мне всегда очень хочется тебе помочь, но возможности для этого пока нет, так как я окончу университет лишь осенью, а стипендия невелика для Ленинграда. Но как поступлю на работу, при первой же возможности буду тебе помогать. И не уверяй, что Бог не оставит меня своей милостью. Когда вы, верующие, «творите добро», вы обязательно ждете награды за это, если не в земном, то в загробном мире. Мы же, неверующие, делая какое-либо хорошее дело, не думаем ни о какой награде. Для нас лучшая награда — это сознание того, что сделанное нами дело полезно для человеческого общества, что оно есть хотя бы небольшой вклад в общее дело построения социалистического общества, где все будут радостно и счастливо жить и работать. Кстати, я думаю, что у тебя об этом будущем обществе, вероятно, существуют неправильные представления как о чем-то сером, угнетающем личность, превращающем человека в животное, а человеческое общество в стадо. Враги социализма всегда старались и стараются изобразить его именно в таком виде, и неудивительно, если ты этому и поверил.

Но хватит о политике. Тебе это, вероятно, неприятно, но если хочешь, то в следующих письмах можно завязать полемику...

Я тебя уважаю... Я понимаю, что теперь тебе особенно трудно отказаться от своих взглядов, так как у каждого обладающего определенным уровнем нравственности человека должны быть какие-то духовные идеалы. Для нас они заключаются в достижении всеобщего счастья как материального, так и духовного, в работе, в науке, в литературе, в музыке и т.д. У тебя этих идеалов в современной жизни нет, и естественно, что единственное утешение ты находишь в религии»..

Странно было о. Павлу, получившему блестящее образование в университете, всегда интересовавшемуся вопросами научными, социальными и современной жизни, получить упрек от сына в том, что он плохо знает теорию и практику социализма и не верит в построение земного рая без Бога.

Наступило страшное лето 1937 года. Советская власть решила покончить с христианством в России и закрыть к лету следующего года почти все церкви в стране. В соответствии с замыслом Сталина это был самый большой поход против Бога и Церкви.

Отца Павла, как и многих православных, такое решение Сталина обрекало на мученическую кончину. Он был арестован 27 июля 1937 года и заключен в Краснохолмскую тюрьму. На следующий день состоялся допрос.

— Скажите, гражданин Березин, чем вы занимались до революции и после революции?

— До революции и после я занимался исключительно служением и больше ничем не занимался вплоть до 1937 года, исключая только срок отбывания в ссылке. Хозяйства не имел никакого.

9 августа следователь допросил председателя сельсовета, который на вопрос, что он знает о священнике, сказал:

— Павла Михайловича Березина я знаю со дня его приезда в погост Котово, он служил все время в приходской церкви... В конце 1936 года в церкви погоста Котово собравшимся в церкви колхозникам после службы читал проповедь, в которой говорилось: «В настоящий момент при советской власти мы находимся в ужасно плохом положении. Избегнуть такого положения можно только исключительно через... крепкую веру в Бога». Проповеди в церкви Березин читает после каждой службы, стараясь привлечь внимание людей к вере в Бога... В 1936 году в марте Березин читал проповедь такого содержания: «Миряне, знаете ли вы, почему пошел разврат в семьях, разводы мужа с женой и снова женитьба, частая смерть людей... Это все оттого, что вы забываете Бога и не обращаете внимания на Церковь». Кроме таких проповедей, Березин в 1937 году собирал нелегальные собрания прихожан, тайно и без разрешения органов советской власти, на которых обсуждались вопросы исключительно церковного характера.

13 августа следователь снова допросил священника.

— Расскажите о ваших контрреволюционных проповедях среди верующих и чем вы руководствовались.

— В своих проповедях я очень много говорил о том, что мы сейчас наблюдаем упадок нравственности, и в смысле нравственности мы находимся в ужасном, отчаянном положении; люди, видя такое положение, кончают жизнь самоубийством... Упадок нравственности есть результат упадка веры, а это все вместе ведет к физическому вымиранию людей.

Допросы шли не переставая, днем и ночью.

— Гражданин Березин, где и когда вы собирали нелегальное собрание верующих, какие обсуждались вопросы?

— 25 апреля 1937 года в сторожке Вознесенской церкви во время перерыва в службе собрались на отдых верующие. Я решил воспользоваться этим моментом для того, чтобы довести до сведения верующих то, что Калининский архиепископ отстранил от службы священника Одинцова за склоку. Больше никаких вопросов в это время не обсуждалось, и я сказать ничего не могу. Вы можете со мной делать что хотите, но я сказать ничего не могу, потому что других вопросов не было.

В обвинительном заключении следователь написал: «Березин, возвратившись после отбытия срока наказания, продолжал систематически проводить антисоветскую контрреволюционную агитацию, выражавшуюся в открытых выступлениях перед верующими с антисоветскими и контрреволюционными проповедями, в которых распространял провокационные слухи об... упадке нравственности, объясняя это существованием советской власти и коммунистической партии. Распространял провокационные слухи о разложении семьи, о разврате среди населения, при этом сохранял контрреволюционную литературу».

3 октября Тройка НКВД приговорила о. Павла к расстрелу. Священник Павел Березин был расстрелян через несколько дней — 7 октября 1937 года.

Преподобномученик Вита́лий (Кокорев), монах

ДНИ ПАМЯТИ:

7 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Виталий родился 10 августа 1890 года в деревне Дьяково Федосеевской волости Старицкого уезда Тверской губернии в семье крестьянина Ивана Кокорева. Среди крестьян в то время еще сохранялось высокое представление о служении Богу; среди возвышенейших форм этого служения считалось монашество. И поэтому сын крестьянина, окончив сельскую школу, направил свой путь в Валаамский монастырь, известный в то время своими схимниками и старцами. Здесь юноша прожил полгода, а затем, устоявшись в своей решимости избрать монашеский путь, вернулся на родину и поступил в 1912 году в число послушников Ниловой пустыни. Через некоторое время он был принят в число братии и пострижен в монашество с именем Виталий.

В Ниловой пустыни монах Виталий подвизался до ее закрытия в 1928 году. Монахи, несмотря на закрытие монастырей и их разрушение, и вне их стен старались вести молитвенный образ жизни и жить по монастырскому уставу. Для этой цели они организовывали монашеские общины. В одной из таких общин, которая называлась «Божье дело», и продолжал подвизаться монах Виталий. Но власти не собирались оставлять и тени христианства на русской земле, и через год община была закрыта, а монахи арестованы по обвинению в неуплате налогов. Монах Виталий был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере и сослан в город Николаевск-на-Амуре на Дальний Восток.

В Тверскую область и родные места он вернулся только в 1935 году. Один из знавших его священников посоветовал ему устроиться на свободное место сторожа в храм села Хвошня Пеновского района и заодно нести в храме при богослужениях послушание пономаря. Он так и сделал: устроился на работу в храм сторожем, а жил в деревне Пустошка, снимая комнату у крестьян.

В январе 1937 года начальник Пеновского районного отделения НКВД стал вызывать на допросы жителей района, членов сельсовета, бригадира колхоза и колхозников, выбирая тех, кто был враждебно настроен к Церкви и желал скорейшего закрытия храма.

Они показали, что дьячок хвошнянской церкви монах Виталий ходит по домам крестьян-единоличников и в самый день Всесоюзной переписи, 1 января 1937 года, он посещал некоторых крестьян; что верующие, и в частности монах Виталий, собирались вместе и читали вслух Евангелие, а также пели церковные песнопения, что происходило это в рабочее время, и представитель местных властей потребовал от них, чтобы они разошлись.

«Свидетели» — бригадир колхоза и председатель сельсовета — перечислили всех крестьян-единоличников, ходивших в храм, предполагая, что НКВД их арестует, а храм закроет, и таким образом религиозный вопрос в селе будет решен.

В самый день праздника Рождества Христова, 7 января, начальник Пеновского отделения НКВД допросил монаха Виталия.

— Следствие располагает данными о том, что вы проводили нелегальные сборища верующих в деревне Пустошка Слаутинского сельсовета, где обрабатывали в антисоветском направлении верующих, особенно из единоличников.

— Нелегальных сборищ верующих я не организовывал, в деревне Пустошка очень часто посещал верующих... в октябре 1936 года я один молился по молитвеннику... было это часов в десять вечера, и, как видно, многие узнали об этом молении...

Сведений этих было недостаточно для ареста — указа об аресте всех священнослужителей тогда еще не было, и монах Виталий после допроса был освобожден. Только в конце июля и начале августа последовали указы об уничтожении Русской Православной Церкви, и тогда уже 4 августа монах Виталий был арестован и заключен в Осташковскую тюрьму и 6 августа допрошен.

— Скажите, признаете ли вы себя виновным в антисоветской деятельности?

— Нет, виновным себя не признаю.

— Следствием установлено, что вы группировали вокруг себя единоличников, среди которых вели антисоветскую агитацию. Скажите, признаете ли себя в этом виновным?

— Я посещал квартиры единоличников... и сам живу у единоличницы... Посещая квартиры единоличников, я никогда не вел с ними антисоветских разговоров, так что виновным себя в антисоветской агитации не признаю.

— Скажите, какую цель вы преследовали, посещая единоличников?

— Посещая единоличников, я никакой корыстной цели не преследовал.

— Посещая единоличников, какие разговоры или беседы вы с ними вели?

— Сейчас припомнить этих разговоров не могу.

Снова НКВД допросил «дежурных свидетелей». В частности, был вызван такой противник церкви в селе, как председатель колхоза «Путь Ленина». Он рассказал, что церковники просили его продать старый сарай для починки крыльца в церкви, но он отказал им. Также он показал, что заходил в церковную сторожку, где в это время были единоличники. Он потребовал от них, чтобы они разошлись. Но и в следующий раз, когда по доносу одного из колхозников он зашел в церковную сторожку, он застал крестьян читающими Священное Писание и сказал:

— Как вам не стыдно собираться в рабочее время!

Один из присутствующих ответил:

— А вам какое дело, что мы здесь собрались, вы работаете в колхозе, а мы работаем на стороне и покупаем хлеб в кооперации. Он стал настаивать, чтобы все разошлись.

— По-моему, — заключил председатель свои показания, — у них организована антисоветская группировка...

После этого снова был допрошен монах Виталий.

— Чем вызван ваш уход из Ниловой пустыни?

— Я ушел из Ниловой пустыни потому, что монастырь со всеми монахами разогнали и вместо монастыря организовали детскую колонию.

— Как вы устроились дьячком и одновременно церковным сторожем хвошнянской церкви, кто вас туда рекомендовал?

— По прибытии из ссылки мне кто-то из служителей церковных сказал, что в хвошнянской церкви требуется сторож, и я пошел и был принят на работу.

— Сколько раз вы присутствовали на заседании церковной двадцатки в течение 1936 и 1937 годов и какие там вопросы обсуждались?

— Я был на заседании церковной двадцатки один раз, когда меня нанимали. От других собраний я отходил и, когда был еще, не помню.

— Проживая у гражданки Марии Вишняковой, куда часто собирались единоличники и верующие колхозники, что вы им рассказывали и внушали?

— Собирались или нет у Марии Вишняковой верующие, я не знаю, сам же я избегал собраний. С отдельными лицами встречался.

— Какие у вас, церковников, были разговоры о конституции, займе и о положении в колхозах?

— О конституции я слышал, что люди довольны конституцией. О займе я разговаривал лишь с уполномоченным при подписке на заем. О колхозах велся разговор, что нынче хороший урожай и колхозники этим довольны.

Чтобы склонить обвиняемого к самооговору, следователь устроил очную ставку монаха Виталия с председателем колхоза, который сказал, что в марте 1936 года, зайдя в здание церковной сторожки, он застал здесь заседание двадцатки.

— Обвиняемый Кокорев, вы признаете, что в марте 1936 года в сторожке хвошнянской церкви было нелегальное сборище церковников, на котором вы присутствовали и вели антисоветскую пропаганду? — спросил следователь.

— В марте 1936 года никакого нелегального сборища в сторожке церкви не было, на собраниях я не присутствовал и антисоветской агитацией там не занимался.

— Свидетель, скажите, — обратился следователь к председателю колхоза, — в августе 1936 года на нелегальном сборище был Кокорев или нет, что там обсуждали?

— В августе 1936 года я зашел в сторожку и в повышенном тоне сказал: «Зачем собрались в рабочее время?» Александров, бывший кулак, заявил: «А какое вам дело до нас, нечего здесь ходить, вы работаете за трудодни, но ничего не получаете, а мы, где хотим, там и работаем, и купим себе хлеба, торговля свободная». Я предложил им разойтись, так как они собрались в рабочее время и отвлекают колхозников; через несколько минут они разошлись.

— Вы, обвиняемый Кокорев, были на сборище в сторожке церкви в августе 1936 года, где Александров выступал с антисоветскими выражениями, споря с вошедшим председателем колхоза?

— В августе 1936 года на нелегальном сборище в сторожке церкви я не был ни разу и не помню, было ли такое собрание, где бы Александров и другие присутствовали и их разогнал председатель колхоза.

Были вызваны и другие свидетели, среди них староста храма, но они обвинений, выставленных следователем, не подтвердили. 9 сентября следствие было закончено, и 3 октября Тройка НКВД приговорила монаха Виталия к расстрелу. Он был расстрелян 7 октября 1937 года.

Сщмчч. Андре́я Воскресенского, Се́ргия Бажанова, Николая Соколова и Се́ргия Гусева, пресвитеров, мц. Елисаветы Крымовой (1937)

Священномученик Андре́й Воскресенский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

31 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Андрей родился 2 октября 1884 года. Его отец, протоиерей Владимир Андреевич Воскресенский, был настоятелем храма Смоленской иконы Божией Матери, находившегося на Смоленской площади в Москве. Он был членом благотворительного общества, учрежденного великой княгиней Елизаветой Федоровной. В июле 1923 года власти арестовали его за участие в собрании духовенства благочиния, целью которого было обсуждение вопросов, связанных с защитой арестованного Патриарха Тихона. Впоследствии дело было прекращено в связи с объявленной в августе 1923 года амнистией. В 1931 году протоиерея Владимира вновь арестовали; ему было тогда уже восемьдесят лет, и по дороге в ссылку он скончался.

В 1898 году Андрей Владимирович окончил Заиконоспасское духовное училище, а в 1904 году — Московскую Духовную семинарию. В том же году он поступил в Московскую Духовную академию, которую окончил в 1908 году со степенью кандидата богословия, и в 1909 году был назначен на должность помощника инспектора в Новгородскую Духовную семинарию. Женился на Вере Сергеевне Булатовой.

В 1912 году он был рукоположен в сан священника к московскому храму Успения Божией Матери, что в Казачьей, и состоял законоучителем в 4-м мещанском Мариинском женском городском училище и в частной женской гимназии А. С. Стрелковой. В 1915 году отец Андрей был награжден набедренником, в 1917 году — скуфьей, в 1920 году — камилавкой, в 1923 году — наперсным крестом. Вскоре он был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем. В это время при поддержке старосты храма он готовил публикацию по истории этого храма и жизни казачества в Москве, основанную на изучении церковного архива. Все материалы впоследствии погибли при закрытии церкви в 1930 году.

Отец Андрей был назначен служить в храм святителя Григория Неокесарийского на Большой Полянке, а затем в храм Живоначальной Троицы на Воробьевых горах. Последним местом его служения стала церковь Михаила Архангела в селе Карпове Воскресенского района Московской области. Здесь, как и в Москве, прихожане полюбили доброго пастыря, который старался помогать им и словом и делом. По первой же просьбе он шел исполнять требы, в любую погоду — и во время проливного дождя, и в трескучий мороз. Он всегда находил время, чтобы вскопать огород или накосить сена одинокому старику. Он был человеком, который старался жить в мире со всеми, и которого равно любили как прихожане, так и домашние. Когда он приезжал из села Карпова в Москву, где жила его семья, вся местная детвора бежала ему навстречу, и для каждого он находил приветливое слово и маленький гостинец.

Протоиерей Андрей был арестован властями 7 октября 1937 года по обвинению в «агитации против руководителей советского правительства и колхозов» и заключен в тюрьму города Коломны. Были вызваны лжесвидетели, которые дали показания, нужные следователю. Затем эти показания были зачитаны отцу Андрею, и он последовательно одно за другим опроверг все лжесвидетельства. В конце концов, следователь на последнем допросе спросил:

— На следствии вы уличены свидетельскими показаниями в контрреволюционной деятельности. Почему вы это отрицаете?

— Я могу только подтвердить, что никакой контрреволюционной деятельности я не вел и все свидетельские показания отрицаю.

17 октября 1937 года Тройка НКВД приговорила отца Андрея к расстрелу. Протоиерей Андрей Воскресенский был расстрелян 31 октября 1937 года и погребен в безвестной могиле.

Священномученик Се́ргий Бажанов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

31 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился 3 февраля 1883 года в селе Сандыри Коломенского уезда Московской губернии в семье псаломщика Петра Бажанова. Он окончил три класса Московской Духовной семинарии и был рукоположен в сан диакона к коломенскому Успенскому собору. В 1918 году диакон Сергий был рукоположен в сан священника к Троицкой церкви села Троицкие Озерки Коломенского уезда. В 1923 году он был переведен в Иоанно-Предтеченскую церковь в селе Городищи того же уезда, а с 1930 года стал служить в Никольской церкви в селе Городня Луховицкого района. Отец Сергий был награжден набедренником, скуфьей, а в 1928 году епископ Коломенский Феодосий (Ганецкий) наградил его камилавкой.

В конце двадцатых – начале тридцатых годов власти усилили гонения на Русскую Православную Церковь. В марте 1930 года начальник районного отдела ОГПУ допросил крестьянина из села Городня в надежде, что он даст показания против священника, но тот, ни словом не обмолвившись о священнике, сказал: «Признаю, что 3 марта сего года мое выступление на общем собрании против ссыпа семян в общие амбары вызвало срыв собрания, хотя я не думал, что так случится, и не хотел этого. Также я допускал отдельные высказывания недовольства тем или иным мероприятием. Признаю свои ошибки и, как бывший рабочий, проработавший до 1917 года 30 лет на коломенском и других заводах, – обещаюсь больше никогда этих ошибок не допускать, а помогать советской власти проводить ее мероприятия, и как я боролся с 1917 года за революцию, так буду бороться и теперь за укрепление власти советов».

Тогда же был допрошен сторож церкви, в которой служил отец Сергий. Он сказал: «Признаю свою вину в том, что я во время проведения сельсоветом работы по засыпке в общие амбары семфонда выступил на собрании 3 марта против этой засыпки... я признаю, что дня за два до собрания на квартире у священника отца Сергия вечером собрались священник Сергий, Василий Ефимович Карпухин и его жена Марья, я – Михаил Хренкин. Мы разговаривали по поводу сбора семян и о колхозах. Отец Сергий говорил, что советская власть обдирает и душит крестьян, что семена засыпать в общественные амбары не нужно, таким способом советская власть хочет загнать крестьян в колхозы. Мы поддерживали священника, я и Карпухин тоже говорили, что нужно семян не давать. Священник Сергий – личность явно противосоветская, и всегда в разговоре с Карпухиным, у которого он живет на квартире, а также и со мной, когда я прихожу к ним, выявляет свое недовольство тем, что на него наложили 500 рублей налога и 300 рублей самообложения, и по этому поводу он говорит, что советская власть душит не только попов, но и крестьян, облагая их непосильными налогами».

В тот же день был допрошен и отец Сергий. Отвечая на вопросы следователя, он сказал: «За собой вины против советской власти никакой не знаю, антисоветской агитации не вел, церковников, антисоветски настроенных, вокруг себя не группировал, никакой работы по разложению колхозов не вел, внушением населению мысли – незасыпки семян в общественные амбары – не занимался. Я выражал недовольство лишь тем, что тяжело платить мне налоги».

Через два дня, 8 марта 1930 года, власти арестовали священника. Первое время он содержался под стражей в районном отделении НКВД, а с 24 марта – в тюрьме в городе Коломне.

18 марта следователь допросил Карпухина, хозяина дома, где жил священник, и тот сказал: «Чистосердечно признаю свою вину в том, что в связи со сбором семенного фонда я действительно говорил, что у нас столько нет земли, сколько спустил сельсовет собрать семян в своих контрольных цифрах. Также подтверждаю показания Хренкина о том, что перед общим собранием по поводу ссыпки семян в общие амбары у меня в доме были гражданин Хренкин, священник Сергий Бажанов, я и моя жена Марья; разговаривали о ссыпке семян и о колхозах. Священник Бажанов говорил: "Налоги тяжелые, не только попов, но и вас, крестьян, душат этими налогами”. В отношении семян он говорил: "Семена ссыпать не стоит, и вы от ссыпки воздержитесь, семенами коммунисты хотят вас загнать в колхозы. Вы семян не ссыпайте и предупредите других”. Хренкин, поддерживая священника, говорил, что "эти семена пахнут колхозами”».

Кроме крестьян, которые не ходили в храм, были допрошены и верующие крестьяне. Старушка Анна Ивановна Журавлева, отвечая на вопросы следователя, сказала: «Несколько дней тому назад, число и день не помню, гражданка нашей деревни Прасковья Демова, живущая напротив моего дома, увидев меня на крыльце, позвала к себе и сказала, что нашего батюшку забрали, пойдем к Медведевой и узнаем, за что его взяли. По пути следования к нам примкнуло еще несколько женщин, и мы, пригласив Медведеву, церковную старосту, пошли в сельсовет узнать о причине ареста. В сельсовет мы пришли, но нам там ничего не сказали, и мы ушли по домам, погоревав о батюшке. Батюшку нам было жаль, потому что некому будет нас схоронить».

Вслед за этим была допрошена Мария Кузьминична Медведева, и она, отвечая на вопросы следователя, сказала: «Я состою членом церковного совета со времени открытия церкви в селе Городня около двух лет тому назад. Со священником Бажановым жила всегда дружно. Недовольств с его стороны на советскую власть никогда не слышала. Обычно он всегда советовал нам власти подчиняться, заявлял, что в такое время живем и надо терпеть. Когда батюшку забрали, я его очень жалела, думая, что его арестовали понапрасну. Дня четыре или три тому назад ко мне в дом пришли Лукерья Кузьминична Зимина и Анна Журавлева и стали посылать меня в совет узнать, за что взяли нашего батюшку. Я идти одна отказалась, и мы все трое пошли в совет, а в пути к нам присоединилось еще около семи женщин, и мы, придя в совет, хотели узнать причину его ареста, но нам этого не сказали, и мы разошлись по домам».

Старик-фельдшер, которого обвинили в близком знакомстве со священником, лаконично ответил следователю: «Личного знакомства со священником Бажановым я никогда не имел. О его антисоветской агитации против засыпки семян ничего не знаю. Больше показать ничего не могу».

После допросов свидетелей вновь был допрошен отец Сергий. Он сказал: «Виновным себя ни в чем не признаю, никакой антисоветской и антиколхозной агитацией не занимался... Когда я был на квартире у себя и разговаривал с квартирным хозяином, я действительно жаловался на большие налоги, наложенные на меня, но о налогах вообще, и о колхозах, и о жизни крестьян я не говорил, и никаких советов я никому не давал».

После всех этих допросов следователь составил обвинительное заключение, в котором писал, что священник будто бы «с 1930 года вел систематическую агитацию, направленную на срыв проводимых партией и советской властью мероприятий в деревне, благодаря его внушению в селе Городня было сорвано создание семенного фонда к весенней посевной кампании 1932 года».

3 июня 1932 года тройка ОГПУ приговорила отца Сергия к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен на строительство Беломорско-Балтийского канала в Медвежьегорск. Вернувшись из заключения, он снова стал служить в том же храме.

14 октября 1937 года отец Сергий был арестован и заключен в Таганскую тюрьму в Москве.

Следователь на допросе стал спрашивать об аресте священника в 1932 году.

– В 1932 году вы вели контрреволюционную агитацию против колхозного строительства? – спросил он. – Подтверждаете ли это?

– Этого я не подтверждаю, – ответил священник.

– В 1936 году среди колхозников вы вели контрреволюционную агитацию?

– Этого я не признаю.

– В мае 1937 года вы среди колхозников вели контрреволюционную агитацию на религиозные темы?

– Этого я не подтверждаю.

25 октября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Священник Сергий Бажанов был расстрелян 31 октября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 178-183.

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П538239, д. 18936.

· АМП. Послужной список.

Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-bazhanov

Священномученик Николай Соколов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

31 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 20 марта 1877 года в селе Андреевское Рузского уезда Московской губернии в семье пономаря Александра Соколова.

В 1892 году Николай Соколов поступил в Московскую Духовную семинарию и по окончании ее был в 1898 году определен на должность учителя церковноприходской школы в селе Крымское Верейского уезда Московской губернии.

2 сентября 1899 года викарием Московской епархии епископом Дмитровским Нестором (Метаниевым) он был рукоположен во священника к Преображенскому храму в селе Крымское. В том же году отец Николай был назначен заведующим Крымской церковноприходской школой и законоучителем, а также преподавателем Закона Божия в земской школе того же села. С 1902 по 1909 год он был законоучителем в Якшинской земской школе, а с сентября 1909 года преподавал Закон Божий в земской школе в селе Наро-Осаново и состоял членом благочиннического совета третьего округа Рузского уезда.

С 1909 по 1915 год отец Николай состоял членом Рузского отделения Епархиального училищного совета. В 1911 году он был избран в правление Звенигородского Духовного училища.

За долгое время служения отец Николай был удостоен многих церковных наград. В 1924 году он был возведен в сан протоиерея, а в 1931 году награжден митрой. В 1930-х годах он был благочинным церквей Верейского и Можайского районов.

В 1930 году хозяйство священника было обложено большим сельскохозяйственным налогом, который выполнить отец Николай не смог. Лошадь и три коровы пришлось продать. В том же году его раскулачили, продав колхозу еще одну лошадь, две коровы и 20 пчелиных ульев. В 1931 году отца Николая арестовали и, продержав под следствием месяц, отпустили.

В разгар гонений на Русскую Православную Церковь 11 октября 1937 года протоиерей Николай был арестован и заключен сначала в тюрьму в Можайске, а затем в Таганскую тюрьму в Москве.

Первый допрос состоялся 13 октября. Следователь, расспросив отца Николая, с кем он поддерживает знакомства, стал обвинять его в контрреволюционной деятельности:

– Следствие располагает материалами, что вы являетесь членом контрреволюционной группы, состоящей из священников Верейского района Пушкинского, Прендковича, Юркова, Семенчука и других. Требуем дать правильные показания по существу.

– Хотя встречи у меня с этими священниками были, но членом контрреволюционной группы я не состоял и не знаю о существовании таковой.

– Следствие располагает материалами, что вы при встречах со священниками Пушкинским, Прендковичем, Юрковым, Семенчуком и другими вели контрреволюционные разговоры. Подтверждаете ли вы это?

– В своих беседах никаких контрреволюционных разговоров мы не вели. Наш разговор был официального порядка по вопросам чисто церковного характера.

– Вы говорите неверно. Следствием установлено, что вы в мае этого года вели разговор, что репрессии к духовенству, несомненно, ведутся из-за того, что перепись населения выявила нежелательные для власти явления, большой процент верующих, – вот поэтому в газетах подняли шум, что попы встрепенулись, а безбожники и комсомол спят и не ведут борьбы с религией…

– Этого я не помню, чтобы с моей стороны были сделаны такие разъяснения, и не могу допустить мысли о том, чтобы я это мог сказать, так как сведений о результатах переписи по религиозному вопросу я не имею… Были случаи, когда я делился впечатлениями по вопросам раскрытия шпионских и вредительских групп, о чем сообщалось в газетах, но чтобы придавать им значение такое, как это поставлено в вопросе, категорически отрицаю…

На допросе, состоявшемся 16 октября, следователь пытался обвинить священника в том, что он проводит в местном совхозе «Дубки» антисоветскую деятельность. Но и это священник категорически отверг.

28 октября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу.

Протоиерей Николай Соколов был расстрелян 31 октября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

В 1940 году супруга священника, ничего не знавшая о судьбе отца Николая, обратилась в органы НКВД с прошением пересмотреть дело. Помощник прокурора по спецделам, пересмотрев материалы следственного дела, составил заключение, в котором говорилось: «…решение тройки… вынесено в соответствии с материалом в деле, мера наказания соответствует содеянному, поэтому жалобу оставить без удовлетворения».

Составитель священник Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 216-219. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-sokolov

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 20599.

· АМП. Послужной список.

· ЦИАМ. Ф. 203, оп. 763, д. 67.

· ЦИАМ. Ф. 592, оп. 1, д. 1214, д. 1217.

· ЦИАМ. Ф. 1371, оп. 1, д. 1, д. 47.

Священномученик Се́ргий Гусев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

31 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился 5 июля 1886 года в селе Горбасьево Клинского уезда Московской губернии в семье священника Петра Гусева. В 1906 году Сергей окончил епархиальное училище иконописания и с 1907 года был учителем в церковноприходской школе. В 1914 году он был взят на фронт, а в 1918 году мобилизован в Красную армию и служил на Кавказе начальником банно-прачечного отряда. В 1921 году Сергей Петрович был демобилизован и стал служить псаломщиком в Троицкой церкви села Бирево Клинского района Московской области. 19 марта 1922 года он был рукоположен во диакона к Троицкой церкви.

В 1927 году диакон Сергий был переведен в Воскресенскую церковь Николо-Железовского погоста Клинского района. 24 сентября 1934 года он был рукоположен во священника к этому храму.

Осенью 1937 года сотрудники НКВД стали собирать сведения для ареста священника. Некоторые свидетели, вызванные на допрос, показали, будто отец Сергий говорил, что «обильный урожай 1937 года вызван не успехами экономической системы новой власти, а милостью Божией, так как Господь увидел, что народ голодает девятнадцать лет при советской власти, и этому голодному народу послал урожай». Другие свидетели показали, что священник часто посещал верующих женщин, живущих в рабочих казармах при Высоковском хлебокомбинате. Представитель местных властей, плохо знавший отца Сергия, ничего о нем не мог показать, и тогда следователь сам заполнил протокол допроса и прочитал его вслух. Но свидетель не согласился с прочитанным, однако ему «убедительно» было доказано, что протокол необходимо подписать, и он его подписал.

8 октября 1937 года отец Сергий был арестован, заключен в Таганскую тюрьму в Москву и в течение пяти дней беспрестанно допрашивался.

– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, дайте показания по этому вопросу.

– Контрреволюционной деятельности я не вел.

– Следствие обличает вас во лжи. Вам зачитываются показания свидетеля... о вашей контрреволюционной деятельности.

Подтверждаете ли вы их?

– Показания свидетеля я отрицаю.

– Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?

– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.

13 октября следствие было закончено, и 25 октября тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Священник Сергий Гусев был расстрелян 31 октября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 149-151. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-gusev

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П-36058.

· АМП. Послужной список.

Мученица Елисавета Крымова

ДНИ ПАМЯТИ

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

31 октября

ЖИТИЕ

Мученица Елизавета родилась в 1877 году в городе Серпухове Московской губернии в семье рабочего Николая Крымова. Семья была бедная. Отец вскоре умер, мать, работая прачкой, не могла прокормить детей, поэтому вынуждена была отдать Елизавету в приют.

До 1917 года Елизавета Николаевна жила в приюте, где работала белошвейкой. После 1917 года Елизавета стала проживать в городе вместе с братом, который был инвалидом и нуждался в постоянной помощи. Несмотря на слабость здоровья, он устроился на фабрику конторщиком, и сестра жила на его иждивении, занимаясь хозяйством.

До закрытия в 1924 году Владычнего Алексеевского серпуховского женского монастыря она ходила туда молиться, на протяжении всей жизни поддерживая самые близкие отношения с монахинями этого монастыря и чем могла помогая им.

19 мая 1931 года в Серпухове были арестованы более тридцати священнослужителей и монахинь Владычнего монастыря, а вместе с ними и Елизавета Крымова. Их обвинили в том, что они «имели целевую установку – создание недовольства среди населения различными мероприятиями, проводимыми советской властью… Для своей контрреволюционной деятельности использовали церкви и свои квартиры, где вели организованную антисоветскую обработку верующего населения».

На вопросы следователя Елизавета Крымова ответила: «Проживая в городе Серпухове, я ходила в церковь Успения. За богослужением в нашей церкви поминаются митрополиты Петр Крутицкий и Сергий, а также епископ Иоасаф. С политикой советской власти в религиозном вопросе я не согласна, ибо это оскорбляет мои религиозные чувства. В 1929 году у меня дома монахини проживали».

16 июля 1931 года тройка ОГПУ приговорила Елизавету Крымову к трем годам ссылки. Этапом она была направлена из Бутырской тюрьмы, где содержалась во время следствия, в Казахстан.

Брат Елизаветы Николаевны подал заявление в ОГПУ с просьбой, ввиду слабости его здоровья и отсутствия возможности помогать сестре материально, а в ссылке она не имеет возможности получить какой-либо заработок, пересмотреть ее дело и смягчить приговор. Однако это заявление было оставлено без последствий.

Елизавета Николаевна вернулась в Серпухов в 1934 году.

В это же время из ссылки вернулся иеромонах, который был назначен служить в городе Серпухове в храм святителя Николая, прозванный в народе храм Николы Бутки. Не имея жилья в городе, он обратился к Елизавете Крымовой и ее брату за помощью, и те любезно приютили его в своем доме.

В разгар гонений на Русскую Православную Церковь Елизавета Крымова 2 октября 1937 года была вместе с проживавшим у нее иеромонахом арестована и заключена под стражу в Серпуховской тюрьме. Во время следствия, не выдержав натиска следователей, иеромонах оговорил Елизавету, что она якобы вместе с ним занималась антисоветской деятельностью.

– С кем из граждан города Серпухова вы были арестованы в 1931 году? – спросил следователь.

– В 1931 году я была арестована как активная церковница с несколькими монахинями, проживавшими в городе Серпухове.

– Вы обвиняетесь в том, что с возвращением из ссылки среди населения проводили антисоветскую агитацию. Признаете себя в этом виновной?

– Связи я поддерживала с духовенством, антисоветскую агитацию среди населения я не проводила, и виновной в предъявленном мне обвинении я себя не признаю.

Елизавете Николаевне было в это время шестьдесят лет, и, по заключению тюремных врачей, она была совершенно неспособна к физическому труду из-за старческой дряхлости и миокардита.

Вскоре Елизавету Николаевну перевели в Таганскую тюрьму в Москве. 17 октября 1937 года тройка НКВД приговорила ее к расстрелу.

Елизавета Николаевна Крымова была расстреляна 31 октября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребена в безвестной общей могиле.

Составитель священник Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 220-223. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-elisaveta-krymova

Библиография

ГАРФ. Ф. 10035, д. П-76243, д. 20550.

Сщмчч. Арка́дия (Остальского), епископа Бежецкого, Илии́ Чередеева, Павла Фаворитова, Феодо́сия Болдырева, Влади́мира Дамаскина, Алекса́ндра Колоколова, Петра Зиновьева, пресвитеров, прмч. Макария (Смирнова), иеромонаха (1937)

Священномученик Арка́дий (Остальский), Бежецкий, епископ

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

28 июня (переходящая) – Собор Санкт-Петербургских святых

23 октября – Собор Волынских святых

29 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Аркадий, епископ Лубенский, викарий Полтавский (в миру Остальский Аркадий Иосифович) родился в апреле 1888 года в селе Яковицы Житомирской губернии в семье священника Иосифа Остальского. Впоследствии родители будущего Святителя переехали в Житомир, куда перевели служить отца Иосифа. Кроме Аркадия в семье были ещё двое детей: сын и дочь, которая умерла в возрасте трёх лет. После окончания Волынской Духовной Семинарии, с сентября 1911 года отец Аркадий служил священником соборного храма в городе Старо-Константинов, затем настоятелем Никольской единоверческой церкви в городе Полтава. Во время войны он — полковой священник. Являясь с 1917 по 1922 годы настоятелем храма в Житомире, отец Аркадий при храме же организовал Православное Братство. Его пламенные проповеди привлекали множество народа, а Братство в тяжкие годы гражданской войны осуществляло практическую помощь бедным и больным, тут обучали детей, хоронили умерших, занимались благотворительностью. Отец Аркадий поимённо помнил всех больных, которых опекало Братство, и, бывало, не раз спрашивал, кто дежурит сегодня у такой-то, кто понесёт такой-то обед.

Не только других побуждал он к нищелюбию и жертвенности, но и сам показывал пример этой жертвенности и крайнего нестяжания. Близкие, зная, что он нуждается и не имеет средств, сшили ему шубу. Эту шубу он надел всего раза два, затем она внезапно исчезла. Оказалось, он отдал её бедной вдове, у которой было двое больных туберкулёзом детей. Однажды он вышел из Житомира в сапогах, а в Киев пришёл уже в лаптях. Оказалось, ему на дороге встретился какой-то бедняк, и они поменялись обувью. В другой раз отец Аркадий отдал какому-то неимущему брюки и остался в нижнем белье, а чтобы этого не было видно, зашил спереди подрясник, чтобы полы не распахивались.

Отец Аркадий часто служил и всегда исповедывал. На исповеди он никого не торопил, предлагая без стеснения назвать то, что мучает душу человека. Иногда исповедь затягивалась до двух часов ночи.

Весною 1922 года отца Аркадия арестовали по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей прямо на выходе из храма, после совершения Божественной Литургии. Толпа молящихся последовала вместе со своим пастырем к зданию Ч. К., но солдаты взяли винтовки наизготовку, приказывая всем разойтись. Однако люди отказались подчиниться, требуя отпустить священника. Всех их силой увели в подвал здания Ч. К. Весть об аресте любимого пастыря облетела город, в тюрьму стали приносить передачи в таком количестве, что их хватало и заключённым, и надзирателям.

Батюшку приговорили к расстрелу. Рассказывают, что во время чтения обвинительного заключения и приговора отец Аркадий заснул, и конвоиры вынуждены были разбудить его, чтобы сообщить, что он приговорён к смерти. «Ну что ж, — сказал священник, — благодарю Бога за всё. Для меня смерть — приобретение» После суда верные христиане стали хлопотать о смягчении приговора, и он был заменён пятью годами заключения.

Пока отец Аркадий находился в заключении, его супруга вышла замуж за офицера Красной армии, потребовав после освобождения батюшки из тюрьмы, чтобы он дал ей развод. Детей у них не было. Так Господь разрешил отца Аркадия от семейных уз.

После досрочного освобождения в 1925 году батюшка поехал помолиться в Дивевский женский монастырь. В Дивееве его встретила блаженная Мария Ивановна, которая внимательно поглядела на приехавшего помолиться священника и сказала ему: «Будешь епископом, но из тюрьмы не выйдешь». В Саровской Успенской пустыни он был пострижен в мантию с оставлением того же имени.

Вернувшись в Житомир, иеромонах Аркадий всё время стал отдавать молитве и аскетическим подвигам. Перед ним, как никогда ясно, предначертали смысл и цель христианской жизни — в стяжании Духа Святого. На одной из открыток, подаренной духовной дочери, он написал пожелание, которое в такой же степени относил и к себе: «Не тот блажен, кто хорошо начинает, но кто хорошо кончает подвиг свой. Посему подвиг покаяния и борьбы со страстями должен быть пожизненным».

В начале 1926 года иеромонах Аркадий был возведён в сан архимандрита, а 2 сентября 1926 года архимандрит Аркадий был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии, однако епархией управлять не мог, поскольку в октябре был арестован и выслан в Харьков, а в феврале 1927 года в Туапсе.

Въезд в епархию, в город Лубны, ему был запрещён, однако Владыка всё же решил выехать, чтобы отслужить хотя бы Пасхальное Богослужение. В Лубны он выехал тайно и перед самым началом Пасхальной полунощницы, около половины двенадцатого, вошёл в алтарь. Он был в пальто, в тёмных очках и в таком виде мало походил на епископа. Диакон собора стал прогонять незнакомца, говоря, что они ждут приезда назначенного к ним архиерея, и ему совсем не место сейчас в алтаре. Незнакомец попросил вызвать настоятеля, диакон уступил, и когда пришёл настоятель, епископ Аркадий открылся ему и сказал, что он и есть назначенный к ним архиерей.

После объяснений Владыка облачился, и началось Пасхальное Богослужение. Но ещё не закончилась служба, как в соборе стали появляться представители власти. Дальнейшее пребывание владыки Аркадия в соборе грозило арестом, и он был вынужден скрыться. Это было единственным богослужением в назначенной ему епархии. Епископ уехал в Ново-Афонский монастырь на Кавказ, жил в горах, встречался с подвижниками, населявшими в то время пропасти и ущелья Кавказских хребтов. Однако и здесь положение было неспокойным. Власти с помощью охотников выслеживали подвижников, арестовывали и расстреливали их.

Вновь Владыка был арестован в апреле 1927 года и сослан в Казань. Из этой ссылки он бежал в марте 1928 года и нелегально поселился в Ленинграде при подворье Киево-Печерской Лавры. Служил он тайно.

В мае 1928 года последовал новый арест Святителя, уже в Москве. Его заключили в Бутырскую тюрьму. В июле того же года Владыка был приговорён к пяти годам заключения в лагере, а в дальнейшем срок продлили ещё на пять лет.

Владыка находился в единомыслии с клириками и прихожанами «Мечёвского» центра умеренной оппозиции при храме Святителя Николая, что на Маросейке в Москве, настоятелем которого после кончины почитаемого в народе отца Алексия Мечёва (память 9 июня) стал его сын отец Сергий. Официально не отделяясь от митрополита Сергия, они резко критиковали его, подавали прошения об увольнении на покой, воздерживались от возношения его имени за богослужениями.

Как-то, будучи тайно в Москве между бесконечными ссылками, Владыка попытался обратиться к митрополиту Сергию (Страгородскому) за разъяснениями о современной церковной жизни, однако тот не стал с ним разговаривать, предложив ему прежде явиться в Н. К. В. Д.

С 1928 по 1937 годы с небольшим перерывом Владыка находился в заключении на Соловках. Там он был определён на самую тяжёлую работу. Лагерное начальство, видя, какое благотворное влияние Владыка оказывает на окружающих, и, опасаясь этого влияния, часто переводило его с одного места на другое. Владыка раздавал всё, что получал от духовных детей и старался, чтобы ссыльное духовенство помогало друг другу.

Большое число осведомителей и постоянное наблюдение за заключёнными значительно утяжеляли условия пребывания в лагере. Здесь на каждого узника был заведён секретный формуляр, в котором отмечалось его поведение, как он работает, что говорил, каких взглядов придерживается. Лагерное начальство искало повод, чтобы арестовать епископа-подвижника, имеющего высокий авторитет среди заключённых. Поводом к этому стало участие Владыки и других священнослужителей во всенощной под Благовещение. Следствие было закончено в июле. Многие священники и миряне были осуждены на дисциплинарные наказания — пребывание в штрафном изоляторе. Дело епископа Аркадия было направлено для рассмотрения в тройку О. Г. П. У., которая приговорила его к пяти годам заключения в концлагере. После приговора Владыку в качестве наказания перевели на некоторое время на Секирную Гору, которая представляла собой подобие внутренней Соловецкой тюрьмы с самым суровым режимом. Кормили там гнилыми продуктами, и то в самом малом количестве. На Секирной Горе было два «отделения» — верхнее и нижнее. Целыми днями заключённые «верхнего отделения» должны были сидеть на жёрдочках, не доставая ногами до пола, вплотную друг к другу. На ночь разрешалось лечь на голом каменном полу, но укрыться было нечем. Заключённых было столько, что спать приходилось всю ночь на одном боку. Через некоторое время заключённых переводили из «верхнего» отделения в нижнее и тогда позволяли работать, но работу давали самую тяжёлую.

Из этого лагеря Владыка вернулся через десять лет — в феврале 1937 года — совершенно седым. После освобождения он был назначен епископом Бежецким, но назначения не принял. Постоянное проживание ему было разрешено в Калуге. Там Владыка часто виделся с архиепископом Калужским Августином (Беляевым), с которым поддерживал дружеские отношения как с человеком одного с ним подвижнического духа.

В сентябре 1937 года Н. К. В. Д. арестовал архиепископа Августина, о чём тут же узнал епископ Аркадий. На следующий день около полуночи преосвященный Аркадий отправился на вокзал. Ему удалось сесть в поезд, но власти уже искали его. Состав был задержан, в поезд вошли сотрудники Н. К. В. Д. вместе с человеком, который знал епископа в лицо, и Владыка был арестован. Поначалу его держали в Калужской тюрьме, а затем перевели в Бутырскую тюрьму в Москве. 17 октября начались допросы.

«Свидетели», показаниями которых воспользовалось следствие, говорили: «Остальского я случайно встретил на улице возле Пименовской церкви, где в беседе со мной он заявил: «Приехал в Москву навестить своих духовных детей..» Дальше Остальский сообщил мне: «Правительство взяло курс на уничтожение последних оставшихся православных храмов, повсюду видишь запустение внешнее, но вера в Бога у народа велика, это я говорю по следующим урокам: стоить только епископу появиться в деревне и городе, моментально вокруг тебя собирается народ; и как на молитве себя держат верующие — это тоже характерно: тишина, торжественное благоговение, порядок... Я не верю, чтобы Русская нация совершенно сошла со сцены, нет, национальный дух живёт в Русском народе, и придёт время, он себя покажет!».

На допросе Владыка ответил следователю: «В порядке обычных разговоров со своими знакомыми кто-то из них задал вопрос, что необходимо сделать для укрепления Церкви. Я говорил, что Церковь расшатывается вследствие нашего нравственного падения. Следовательно, для того, чтобы укрепить Церковь, необходимо в основу положить наше нравственное усовершенствование. Последнее является средством борьбы с неверием и его наступлением на Церковь... Я пришёл к выводу, что после освобождения я буду стремиться не к тому, чтобы управлять епархией, а чтобы иметь возможность совершать богослужение в храме. Если это не удастся, то быть хотя бы сторожем любого храма, скрыв от верующих своё епископское звание, тем, чтобы своим высоким нравственным совершенствованием дать образец того, что и наши люди могут украсить Церковь в современных условиях...».

В начале декабря следствие было закончено. Владыку обвинили в контрреволюционной деятельности. Виновным себя Святитель не признал, и обвинений, против него выдвинутых, не подтвердил.

16 (29) декабря 1937 года Владыка был расстрелян на полигоне Н. К. В. Д. в посёлке Бутово под Москвой и погребён в общей могиле.

Источник: http://www.fond.ru/

Священномученик Илия́ Чередеев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Илия родился 20 июля 1878 года в городе Кашине Тверской губернии в семье священника Иоанна Чередеева. В 1901 году он окончил Тверскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. Отец Илья служил в храме села Высоково Нерльского уезда.

Когда начались гонения на Православную Церковь в конце двадцатых годов, местные власти выгнали о. Илью из его дома, отобрали все имущество, и под угрозой ареста ему было предложено покинуть район. Отец Илья уехал к родственникам в город Кашин; живя там, он получил назначение от святого архиепископа Фаддея в храм села Стельково Калязинского района.

В 1931 году о. Илья по традиции стал обходить дома своих прихожан с молебнами и требами, был за это арестован, приговорен к шести месяцам принудительных работ и послан для отбывания наказания в колхоз села Стельково.

В 1934 году архиепископ Фаддей назначил о. Илью в храм села Константинова Калязинского района. Его жена к тому времени умерла, и единственную дочь, которой было тогда двенадцать лет, помогала воспитывать его незамужняя сестра Наталья Ивановна. Здесь он служил до лета 1937 года, когда стало известно, что власти намереваются закрыть храм под предлогом, что верующие перестали его ремонтировать.

После всенощной под праздник Успения Божией Матери о. Илья собрал наиболее активных прихожан в церковной сторожке и сообщил им, что местные власти собираются закрыть храм, само здание сломать, а кирпич использовать для строительства театра в Калязине. «Я призываю вас, верующих людей, — сказал собравшимся священник, — противодействовать отданию нашего храма на поругание. Он стоит у нас уже двести лет, лучше соберем деньги и украсим храм Божий».

На следующий день о. Илья и староста храма пошли по приходу собирать пожертвования и собрали достаточно средств, чтобы сделать ремонт. Через две недели были завершены все работы, выкрашена крыша и побелены стены, так что храм выглядел теперь, будто только что выстроенный.

Но недолго пришлось прослужить в нем священнику. Ревностный пастырь, не отступивший от исполнения своих христианских обязанностей даже и во время самых лютых гонений, был арестован 21 декабря 1937 года. В Калязине в результате проведенного медицинского обследования выяснилось, что священник тяжело болен миокардитом, к физическому труду не способен, но дойти пешком до Кашина, где размещалась ближайшая тюрьма, все же сможет. В тот же день о. Илья был отправлен в Кашинскую тюрьму и вскоре допрошен. После обычных вопросов, за что священника арестовывали ранее, следователь спросил:

— Вы арестованы за проведение среди колхозников антисоветской агитации. Признаете ли вы себя виновным?

— Я разговоров против советской власти никогда не проводил. Виновным себя не признаю, — ответил священник.

На этом допрос был закончен. Несмотря на угрозы следователя, о. Илья отказался оговаривать себя или других.

Через несколько дней, 27 декабря, Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Илья Чередеев был расстрелян 29 декабря 1937 года.

Игумен Дамаскин. «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия». Тверь, Изд-во «Булат», т. 1 1992, т. 2 1996, т. 3 1999, т. 4 2000, т. 5 2001. https://azbyka.ru/days/sv-ilija-cheredeev

Священномученик Павел Фаворитов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Павел (Фаворитов) родился в 1883 году в селе Осенево Угличского района Ярославской области. Служил священником в селе Константиново Тверской области, проживал в городе Калязине.

21 декабря 1937 года отец Павел был арестован, а 27 декабря осужден тройкой при УНКВД по Калининской области по обвинению в «контрреволюционной агитации» и приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян священник Павел Фаворитов 29 декабря 1937 года.

Источник: http://pstgu.ru

Священномученик Феодо́сий Болдырев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Феодосий родился 8 февраля 1868 года в селе Еколено Воронежской губернии в семье крестьянина Федора Болдырева. Воспитание и образование получил в монастыре. Был рукоположен в сан священника. Во время гонений на Церковь в тридцатых годах о. Феодосий был арестован и сослан; вернулся из ссылки в 1935 году и поселился в Тверской области, где стал служить в храме села Афимьино Вышневолоцкого района. 21 декабря 1937 года в период новых гонений он был снова арестован. На следующий день помощник уполномоченного Вышневолоцкого управления государственной безопасности допросил священника.

— Когда вы прибыли в Вышневолоцкий район в деревню Афимьино?

— В деревню Афимьино я прибыл из села Еколено Еколеновского района Воронежской области; причиной моего приезда послужило письмо моего товарища Белокобыльского Никона Леонтьевича, который в то время служил в Пятницкой церкви; последний мне написал о том, чтобы я приезжал, обещая устроить певчим. Где проживает Белокобыльский, мне неизвестно.

— За что вы судились в 1931 году? Дайте по этому вопросу подробные показания.

— В 1931 году я судился Коллегией ОГПУ города Ленинграда за контрреволюционную антисоветскую агитацию по статье 58 пункт 10, за что и был приговорен к трем годам ссылки, срок наказания отбыл в городе Архангельске, вернулся из ссылки в декабре 1935 года.

— Следствие располагает данными, что вы систематически среди населения вели антисоветскую контрреволюционную агитацию, дайте по этому вопросу подробные показания.

— Антисоветских контрреволюционных разговоров я никогда ни с кем не вел и мыслей против советской власти и существующего строя не высказывал.

24 декабря было составлено обвинительное заключение, 27 декабря Тройка НКВД приговорила о. Феодосия к расстрелу. Ему было в то время шестьдесят девять лет. Священник Феодосий Болдырев был расстрелян 29 декабря 1937 года.

Священномученик Влади́мир Дамаскин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Владимир родился 27 февраля 1870 года в городе Торжке Тверской губернии в семье псаломщика Николая Дамаскина. Последние годы жизни его отец служил в селе Георгиевском Новоторжского уезда; скончался в 1914 году. Вскоре после рукоположения о. Владимир был направлен в храм села Островно Удомльского района, где прослужил большую часть жизни. Во время гонений в 1930 году местные власти арестовали его, но, продержав два с половиной месяца в заключении, отпустили, и он снова стал служить в своем храме.

В августе 1937 года Сталин принял решение об аресте и расстреле всех тех, кто с его точки зрения был враждебен советскому государству и безбожной идеологии. Представители НКВД потребовали от местных властей, и в частности от председателей сельских советов, донесений на живущих в их селах. Так появились доносы о том, что о. Владимир собирает подписи верующих, надеясь отстоять храм от закрытия и, ходя по селам, говорит, что созданные колхозы — это кабала для крестьян, и колхозников заморят голодом. Они доносили, что еще в 1932 году о. Владимир под видом церковной службы собрал в храме крестьян, которые затем в количестве трехсот человек отправились к сельсовету, намереваясь изгнать его председателя. Писали, что священник занимался антисоветской деятельностью, которая заключалась в том, что он ходил по селам и справлял службы в избах, «а также демонстративно, в полном облачении, шел по деревенской улице вслед за гробом умершего крестьянина», что священник, узнав, что на одном из колхозных собраний было постановлено закрыть храм, срочно собрал церковную двадцатку, чтобы обсудить с ней, как отстоять церковь. От имени двадцатки был послан по селам с подписным листом пятнадцатилетний подросток, который вписывал фамилии тех, кто был неграмотен и не мог расписаться (что власти попытались истолковать как фальсификацию подписей). «В настоящее время ставится важный вопрос, — сообщал председатель сельсовета в своем заявлении, — к двадцатилетию годовщины великой пролетарской революции закончить обработку и сдачу льноволокна государству. Владимир Николаевич Дамаскин так ставит свое дело, чтобы сорвать этот важный вопрос. Он 31 октября объявляет в церкви, чтобы православные приходили в храм, где до 7 ноября службу будет проводить три раза, тем самым он отвлекает массу от обработки льна. Считаю, что необходимо принять соответствующие меры к Дамаскину как к антисоветскому элементу».

22 декабря священника арестовали и заключили в Бежецкую тюрьму. Он был стар, почти слеп из-за катаракты; произведенное на следующий день медицинское обследование установило порок сердца, эмфизему легких, и врачи вынуждены были признать, что по состоянию здоровья он является инвалидом. В тот же день были допрошены свидетели, некоторые из них писали ранее жалобы и донесения на о. Владимира. Вечером исполняющий обязанности начальника Удомльского УНКВД допросил священника. Допрос занял около часа, столько понадобилось времени, чтобы заполнить лист допроса анкетными данными и записать ответы. Следователь спросил:

— Следствию известно, что вы, проживая в селе Островно, на протяжении ряда лет вели среди населения антисоветскую агитацию. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю, никакой антисоветской агитации я не вел и виновным себя в этом не признаю.

— Следствию известно, что еще в 1932 году вы собрали в церкви верующих и устроили затем около сельсовета митинг с требованием отмены налогов. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю, верующих я не собирал и никаких митингов не устраивал.

— Следствию известно, что в августе сего года во время проповеди в церкви вы говорили, что скоро наступит время, когда будет введена хуторская система, чему залог — война с Японией. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю, проповедей я не читаю и антисоветской агитации в церкви никогда не вел.

— Следствию также известно, что, посещая колхозников, вы говорили: «Советская власть скоро должна рухнуть, и мы тогда покажем коммунистам, как над нами издеваться». Признаете вы себя в этом виновным?

— Нет, виновным себя в этом не признаю, подобных разговоров у меня с колхозниками никогда не было.

— Вы обвиняетесь в том, что систематически вели антисоветскую агитацию среди населения и призывали его к свержению советской власти. Признаете вы себя в этом виновным?

— Нет, виновным себя в этом не признаю.

В тот же день следователь составил обвинительное заключение, в котором были повторены все лжесвидетельства. Сам он его составил, сам постановил направить следственное дело в Тройку при УНКВД, сам же с таким решением и согласился. Это было время, когда верховная власть требовала вершить подобные дела с наивозможной жестокостью. Уже через несколько дней, 27 декабря, Тройка НКВД постановила расстрелять священника. Священник Владимир Дамаскин был расстрелян 29 декабря 1937 года.

Священномученик Алекса́ндр Колоколов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 7 марта 1880 года в селе Никольское-Неверьево Корчевского уезда Тверской губернии в семье священника Николая Колоколова. Александр окончил Тверскую Духовную семинарию и в 1913 году был рукоположен в сан священника к Никольской церкви родного села. С этим селом и храмом была связана вся его жизнь. Он знал всех своих прихожан, наравне с крестьянами имел достаточное крестьянское хозяйство и в своем материальном положении не зависел от их пожертвований. С 1914 года он состоял действительным членом Тверского епархиального Православного Миссионерского общества. За ревностное беспорочное служение святой Православной Церкви он был награжден в 1928 году наперсным крестом[1].

Возобновившиеся в конце двадцатых годов гонения на Русскую Православную Церковь не миновали и о. Александра. В 1929 году воспользовавшись тем, что о. Александр был не только священником, но и врачом-гомеопатом, власти оштрафовали его за врачебную практику на тысячу рублей. Через год он был арестован за неуплату налогов и приговорен к одному году заключения в исправительно-трудовой лагерь и трем годам ссылки.

В 1933 году, когда о. Александр вернулся из ссылки, святой архиепископ Фаддей назначил его настоятелем храма в родном селе Никольском-Неверьеве и возвел в сан протоиерея.

В январе 1937 года власти снова арестовали его и попытались обвинить в том, что он крестил ребенка якобы в настолько горячей воде, что обварил его кипятком. Суд приговорил священника к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере, но обвинение было настолько абсурдно, что дело пришлось прекратить, и о. Александр был освобожден.

Для своих прихожан о. Александр был образцом православного пастыря. Он желал исповедничества, жаждал Царствия Божия, не страшился и самой мученической кончины.

20 декабря 1937 года сотрудники НКВД арестовали о. Александра, и он был заключен в тюрьму города Кашина. Следователи стали вызывать «дежурных свидетелей». Один из них показал:

— Колоколов ведет религиозную проповедь на территории Кимрского и Горицкого районов. Для того чтобы открыть церковь, он у себя несколько раз созывал верующих. В августе сего года, когда колхозникам надо было работать, он несколько человек из них послал в Москву и в Калинин. Причем колхозники-ходатаи из Москвы пришли пешком. Колхозникам Колоколов говорил: «В выходные дни работать не надо, надо идти в церковь». Весной 1937 года, когда продолжительное время не было дождей, он колхозникам говорил: «Вот не стали верить в Бога, Бог вас и наказывает». В результате в Ильин день колхозники на работу не вышли, а требовали выноса икон на поля[2],[3].

Сразу же в день ареста следователь допросил священника.

— Будучи классово чуждым и судимым, вы вели и ведете контрреволюционную агитацию и религиозную пропаганду. Подтверждаете вы это? — спросил он.

— Нет, не подтверждаю, — ответил священник.

— Перечисляю вам еще факты вашей контрреволюционной агитации среди населения и требую правильных ответов на задаваемые вам вопросы.

— Из всего перечисленного мне ничего не подтверждаю. Церковь я люблю, в Бога верю. Никогда ни от веры в Бога, ни от священного сана не отрекусь[4].

Столь ревностный и бесстрашный священник заинтересовал начальника Горицкого управления НКВД, и он пришел сам допросить его.

— Вам еще раз приводятся факты вашей антисоветской деятельности. Признаете ли вы себя в них виновным?

— Виновным я себя перед советской властью не признаю. Я всю свою жизнь посвятил служению Богу и Ему служил и буду служить, буду ли на свободе или в заключении. Как служитель Бога, я обязан заботиться о душах человеческих, о их спасении и подготовке ко второму пришествию. Я был обязан вести и вел соответствующую религиозную проповедь. По своим убеждениям я не мог признавать существующую власть советов, но ей обязан был подчиняться, поскольку она попущена Богом... Власть существующая проводит безбожие, она вместе с партией коммунистов ликвидирует и убивает веру в Бога. Значит, это власть темных сил, сатаны. С такой властью я обязан был бороться за свою паству всеми силами, что и делал по мере сил. От этого я отказаться не могу ни при каких условиях. Представители власти на земле сейчас — слуги «темных сил». Вот почему признать себя виновным перед такой властью я не могу[5].

27 декабря Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Александр Колоколов был расстрелян через день после приговора, 29 декабря 1937 года[6].

Примечания

[1] Тверские епархиальные ведомости. 1916. № 10. С. 91.

[2] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21858-С. Л. 3-4, 13.

[3] Там же. Л. 17, 19.

[4] Там же. Л. 5.

[5] Там же. Л. 6.

[6] Там же. Л. 25-26.

Священномученик Петр Зиновьев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Петр родился 20 июня 1894 года в селе Березники Воскресенского уезда Саратовской губернии в семье священника Константина Зиновьева. В 1914 году Петр Константинович окончил Духовную семинарию, некоторое время служил псаломщиком, а затем был рукоположен в сан священника ко храму города Петровска Саратовской губернии. Был женат, имел троих детей, старшей дочери Серафиме было в 1937 году девятнадцать лет, сыну Геннадию — тринадцать, младшей дочери Зое — одиннадцать лет. В те годы он имел небольшое хозяйство — корову и двадцать две десятины земли. Как ни трудно было жить во время начавшихся после 17-го года гонений, но священник не оставлял службы Богу ради выгод земных. Так продолжалось до 1935 года, когда ОГПУ потребовало от священника выехать из Саратовской области. А куда было ехать? Как и многие священники Нижнего Поволжья, где служил в двадцатых годах архиепископ Фаддей, он поехал к этому праведнику. В Тверской епархии о. Петр сразу же получил место священника в Воздвиженском храме города Бежецка, где прослужил до своего ареста в 1937 году. Волна гонений, арестов и расстрелов привела к тому, что в епархии почти не осталось священников. Отец Петр был арестован одним из последних.

Решив арестовать священника, НКВД вызвал «дежурного свидетеля», который восемь лет был регентом в одном из бежецких храмов и теперь давал показания против церковно-священнослужителей. Он показал, будто о. Петр говорил, что церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы в городе стоит на таком хорошем месте, а возле него поставлен памятник Ленину, по инициативе которого были закрыты многие церкви; говорил, что верующих угнетают, но время угнетателей сочтено, что колхозы для крестьян — это гибель, и тому подобное.

19 декабря снова был допрошен бывший регент и другие «дежурные свидетели», которые показали, что «Зиновьев 18 декабря, идя из церкви вечером после службы, проводил антисоветскую агитацию: «Да... Бог нас пока спасает, видим, как много еще верующих, чуть ли не все ходят в церковь, только плохо то, что нас окружают в церкви и в домах неверующие люди...» При этом наносил контрреволюционное оскорбление одному из руководителей ВКП(б). При чтении проповедей в церкви среди верующих призывал последних ходить в церковь, говорил им, чтобы они возбуждали ходатайство перед советскими органами об открытии церквей. В 1937 году, примерно в мае, среди верующих дискредитировал коммунистическую партию и ее руководителей, заявил, что «все коммунисты ходят в церковь». По вопросу о новой сталинской конституции говорил, что «это не конституция, а просто пустое дело, ничего не дает», при этом дискредитировал руководителей ВКП(б). В ноябре 1937 года Зиновьев среди населения проводил контрреволюционную деятельность против выдвинутых кандидатов в депутаты Верховного Совета, говорил: «Эти люди выставлены против воли народа большевиками, и за них голосовать не нужно"».

В самую ночь ареста, 19 декабря, следователь НКВД допросил священника.

— Расскажите следствию, когда вы и где проявляли недовольство советской властью и проводили контрреволюционную антисоветскую деятельность, — спросил он.

— Никогда я антисоветской деятельности против советской власти не проводил и недовольства ею не проявлял.

— Следствием установлено, что вы распространяли слухи о войне и гибели советской власти и расправе фашизма с коммунистами Вы это подтверждаете?

— Нет, я это отрицаю, слухов о войне и гибели советской власти я не распространял.

На следующий день следователь продолжил допрос.

— В мае месяце 1937 года вы среди населения проводили контрреволюционную деятельность против конституции, характеризуя ее как обман и кабалу для народа, одновременно выражали злобу и террористические суждения о руководителях партии и правительства. Вы это признаете?

— Нет, это я отрицаю...

— Вы в ноябре месяце 1937 года проводили клевету и антисоветскую деятельность против выдвинутых кандидатур в депутаты Верховного Совета по Бежецкому избирательному округу. Вы это подтверждаете?

— Это я отрицаю, клеветы по отношению к выдвинутым кандидатам в Верховный Совет я не проводил.

— 18 декабря 1937 года в момент службы в церкви среди населения вы распространяли слухи о невыносимом гнете над трудящимися в СССР, о гибели советской власти и наносили оскорбления руководителям партии и правительства.

— Этого я не говорил и полностью отрицаю.

— Следствию вы говорите неправду, и следствие требует от вас правдивых показаний, так как следствие имеет достаточно данных о фактах вашей контрреволюционной деятельности. Дайте искренние показания.

— Больше дать показаний я не могу и подтверждаю полностью данные показания, а больше ничего рассказать не могу.

— Вы в мае месяце 1937 года дискредитировали руководителей партии и правительства. Дайте показания по этому вопросу.

— Это я отрицаю...

— Следствием установлено, что вы в декабре месяце 1936 года среди населения распространяли слухи о плохой жизни в СССР, о голоде в колхозах, а также о гибели колхозов, предсказывая войну с Германией, поражение в ней страны Советов, призывая население выступить против власти. Вы это подтверждаете?

— Да, я это частично подтверждаю, не помню, среди кого из близких людей говорил, что в городе Петровске Саратовского края был голод в 1932-1933 годах, где я в то время был, говорил я об этом, как о тяжелом пережитом положении... слухов о войне я не распространял.

— В апреле месяце 1937 года вы призывали в момент службы в церкви население против советской власти, обвиняя ее в закрытии церквей. Вы это подтверждаете?

— Это я отрицаю, этого я не говорил.

На следующий день, 21 декабря, следователь составил обвинительное заключение, в которое переписал показания лжесвидетелей. Через несколько дней, 27 декабря, Тройка НКВД приговорила о. Петра к расстрелу. Священник Петр Зиновьев был расстрелян через десять дней после ареста — 29 декабря 1937 года.

Преподобномученик Макарий (Смирнов), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

29 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Макарий (в миру Михаил Ефимьевич Смирнов) родился 1 апреля 1877 года в селе Мелехово Санкт-Петербургской губернии в семье крестьян Евфимия и Анны. Родители вместе с сыном часто посещали монастыри, так что у него в конце концов созрело желание оставить мир и поселиться в монастыре. Он окончил Духовную семинарию, принял монашеский постриг с именем Макарий и священнический сан, но в каком году это произошло, нам неизвестно. Монастырь, где он подвизался, просуществовал до 1928 года. После его закрытия о. Макарий служил священником в храме, но в 1933 году власти обложили его непомерными налогами и за их неуплату приговорили к одному году заключения в исправительно-трудовой лагерь.

Выйдя из лагеря, иеромонах Макарий стал служить в храме в селе Красная Поляна, куда он приехал летом 1937 года, незадолго до последнего ареста и мученической кончины.

«Дежурные свидетели», секретарь сельсовета и председатель сельской кооперации, были допрошены 19 декабря 1937 года. Они показали, что священник обратился к прихожанам с просьбой о помощи, сказав: «Помогите, меня задавила советская власть налогами, требуя от меня выплатить тысячу рублей. Если я не уплачу, то меня посадят». Еще его обвиняли в том, что он говорил верующим, что церковь отдавать не надо, она им самим нужна. Свидетели показали, что, когда в сентябре 1937 года власти все же закрыли храм, священник хлопотал, чтобы люди собирали подписи, препятствуя окончательному его закрытию.

В тот же день о. Макарий был арестован и заключен в тюрьму в Бежецке. Сразу же начались допросы.

— Следствие располагает данными о том, что вы в июле 1937 года в магазине села высказывали антисоветское суждение относительно советской власти. Расскажите по этому вопросу.

— Нет, антисоветского суждения по отношению к советской власти я никогда не высказывал.

— Вы подговаривали верующих, чтобы они восставали против закрытия церкви.

— Нет, это я отрицаю, возможно, они сами организовывались, я этого не знаю, но слышал, что до моего прихода собирали подписи среди верующих о том, чтобы не закрывали церковь.

— Материалами следствия установлено, что вы дискредитировали органы советской власти, при этом наносили оскорбление работникам сельской власти, объясните по этому вопросу.

— Это неверно, я органы советской власти не дискредитировал и работникам сельсовета оскорблений не наносил.

— Скажите, Смирнов, вы призывали граждан к тому, чтобы они призывали окружающее население посещать церковь?

— Нет, это неверно, я один раз после службы просил верующих о том, чтобы они собрали средства для ремонта церкви, а то закроют церковь. Кроме этого, я говорил верующим о том, чтобы они не давали снимать колокола в 1934 году.

— В сентябре вы проводили антисоветскую агитацию против государственного займа. Дайте показания по этому вопросу.

— Нет, против государственного займа я антисоветской агитации не проводил.

— Вы признаете себя виновным в том, что на протяжении ряда лет занимались контрсоветской агитацией среди населения?

— Нет, виновным себя в контрсоветской агитации не признаю.

— Следствием установлено, что вы, собрав верующих, призывали их к тому, чтобы они восставали против закрытия церкви, признаете в этом себя виновным?

— Этого я не признаю, я верующим говорил о том, что нужно ремонтировать церковь, а то ее закроют, антисоветскую агитацию не проводил.

— Вы уличаетесь конкретными фактами в контрреволюционной агитации, признаете ли себя виновным?

— В контрреволюционной агитации виновным себя не признаю. 27 декабря Тройка НКВД приговорила о. Макария к расстрелу. Иеромонах Макарий был расстрелян через день, 29 декабря 1937 года.

Сщмчч. Валенти́на Никольского, Алекса́ндра Белякова, Иоа́нна Лазарева, Андре́я Бенедиктова, Петра Сахаровского, Иоа́нна Никольского, пресвитеров (1937)

Священномученик Валенти́н Никольский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

4 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

В июне 1937 года на основании полученных в застенках показаний двух рабочих были арестованы священники Лысковского района. Их обвинили в поджогах домов, принадлежавших колхозникам. Среди других был арестован священник Валентин Иванович Никольский, Он родился в 1885 году в селе Линево Борского уезда Нижегородской губернии. Служил в селе Трофимово Лысковского района. Все обвинения отверг и ложных свидетельств против других обвиняемых не подписал. 21 сентября Тройка НКВД приговорила о. Валентина к расстрелу. 4 октября приговор был приведен в исполнение.

Источник: http://pstgu.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-valentin-nikolskij

Священномученик Алекса́ндр Беляков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

4 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Иерей Александр Николаевич Беляков родился в 1890 году в Нижнем Новгороде. Он был арестован 6 августа 1937 года во время массовых репрессий против нижегородского духовенства и обвинен в участии в «контрреволюционной церковной группировке». Виновным себя отец Александр не признал и давать показания на других отказался. Он был расстрелян по приговору от 21 августа 1937 года. Священномученик Александр был прославлен в лике святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 2000 году.

По материалам Православной Энциклопедии Т.1, С. 475. Источник: http://pstgu.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-beljakov

Священномученик Иоа́нн Лазарев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

4 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Протоиерей Иоанн Михайлович Лазарев родился в 1876 году в селе Курмыш Нижегородской губернии. Он служил в храме Успения Божией Матери в Нижнем Новгороде. В августе 1937 года отец Иоанн был арестован. 21 сентября был оглашен приговор – высшая мера наказания. Вскоре священномученик был расстрелян. Отец Иоанн Лазарев был прославлен в лике святых на Юбилейном архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-lazarev

Священномученик Андре́й Бенедиктов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

4 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик иерей Андрей Николаевич Бенедиктов родился в 1885 году в селе Воронино Нижегородской губернии и был священником одного из храмов Нижнего Новгорода. Он был арестован 6 августа 1937 года вместе с другими православными священнослужителями и мирянами. Отцу Андрею предъявили обвинение в участии в контрреволюционной церковной группировке и в антисоветских разговорах. Виновным себя он не признал и показаний на других не дал. Иерей Андрей Бенедиктов был расстрелян по приговору от 21 августа 1937 года, впоследствии реабилитирован. Священномученик был прославлен в лике святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 года.

Использован материал Православной Энциклопедии Т.2, С.355 Источник: http://pstgu.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-andrej-benediktov

Священномученик Петр Сахаровский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

4 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Протоиерей Петр Иванович Сахаровский родился в 1876 году. Он служил в Свято-Троицком и Спасском храмах Нижнего Новгорода. В августе 1937 года отец Петр был арестован и приговорен к высшей мере наказания. Священник принял мученический венец через расстрел. На Архиерейском Юбилейном Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году отец Петр Сахаровский был прославлен в лике святых.

Источник: http://pstgu.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-petr-saharovskij

Священномученик Иоа́нн Никольский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

4 октября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн Николаевич Никольский родился 8 октября 1868 года в селе Кладбищи Сергачского уезда Нижегородской губернии в семье священника. В 1891 году окончил Нижегородскую Духовную семинарию и был рукоположен во иерея. В 1933 году был под арестом три с половиной месяца. Последние годы жизни служил в Спасо-Преображенской церкви поселка Карповка на окраине города Горького.

6 августа 1937 года арестован вместе с группой священников и мирян города Горького и был заключен в городскую тюрьму. Обвинялся в участии в «контрреволюционной фашистской организации», будто бы возглавляемой Горьковским митрополитом Феофаном (Туляковым). Виновным себя не признал, давать показания на других людей отказался. 21 сентября 1937 года Особой тройкой при УНКВД по Горьковской области был приговорен к расстрелу. Казнен 4 октября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на Бугровском кладбище в Горьком.

Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-nikolskij-drugoj

Сщмчч. Васи́лия Ягодина и Алекса́ндра Буравцева, пресвитеров (1937)

Священномученики Васи́лий Ягодин и Алекса́ндр Буравцев, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая - переходящая - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

22 декабря

ЖИТИЯ

11 декабря 1937 года был арестован весь причт московского кафедрального Богоявленского собора в Дорогомилове, в том числе настоятель собора протоиерей Василий Ягодин и священник Александр Буравцев.

Священномученик Василий родился 11 апреля 1870 года в селе Ключи Керенского уезда Пензенской губернии в семье священника Александра Ягодина. В 1890 году окончил Пензенскую Духовную семинарию. Женился, семья его состояла из супруги Юлии Яковлевны и трех дочерей. В 1890 году Василий Александрович был назначен псаломщиком и учителем церковноприходской школы. В 1891 году он был рукоположен в сан священника ко храму в селе Ильмино Городищенского уезда Пензенской губернии. В 1895 году отец Василий был назначен военным священником в укрепление Чикишляр Закавказской области, в 1904 году — священником 221-го пехотного Троице-Сергиевского полка в Москве и благочинным 56-й пехотной дивизии.

В 1911 году отца Василия назначили настоятелем собора в крепости Свеаборг в Финляндии, и в том же году митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским) он был возведен в сан протоиерея. В 1918 году община храма преподобного Харитона Исповедника в Москве обратилась к священноначалию с просьбой назначить в этот храм протоиерея Василия, и просьба была удовлетворена. В 1921 году протоиерей Василий был награжден палицей, а в 1923 году Патриарх Тихон наградил его митрой.

Весной 1937 года, в связи с арестом настоятеля Богоявленского дорогомиловского собора в Москве протоиерея Александра Лебедева, протоиерей Василий был назначен настоятелем собора и прослужил здесь до ареста. На допросах протоиерей Василий виновным себя не признал.

Один из допрошенных лжесвидетелей показал, будто священник был тесно связан с высшим офицерским составом царской армии и проводил большую работу по привлечению советской молодежи к церкви, что ему лично протоиерей Василий говорил: «Мы — старики, нам жить осталось мало, нужно молодежь воспитывать в духе христианской истины, молодежи необходимо рассказывать о великом прошлом русского народа, который снова возродится как великая национальная держава...»

— Вы обвиняетесь в том, что были участником контрреволюционной группы церковников, — заявил следователь.

— В контрреволюционной группе я никогда не состоял, — ответил священник.

— Вы обвиняетесь в том, что распространяли контрреволюционные слухи о якобы имеющемся гонении на религию и духовенство в Советском Союзе. Подтверждаете вы это?

— Контрреволюционных слухов я никогда не распространял.

— Вы обвиняетесь в том, что восхваляли старый монархический строй и распространяли ложные слухи о плохой жизни в Советском Союзе. Признаете вы себя в этом виновным?

— Повторяю, что я никогда не занимался агитацией и распространением слухов.

— Вы обвиняетесь в том, что среди верующих говорили, что если советская власть закроет все церкви, то мы откроем свои нелегальные церкви. Подтверждаете вы это?

— Разговор о тайных церквях я отрицаю.

— Вы обвиняетесь в том, что во время выборной кампании вели агитацию, направленную на срыв этой кампании. Дайте показания по этому вопросу.

— Агитации, направленной против выборной кампании, я никогда не вел. Больше к своим показаниям добавить ничего не могу.

Священномученик Александр родился 30 мая 1886 года в селе Спасском Московского уезда Московской губернии в семье священника Сергия Буравцева. Окончил Московскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. До 1929 года служил в храмах Московской области. В 1929 году отец Александр был арестован за то, что не смог выполнить назначенный ему сельсоветом налог — сдать пятнадцать пудов овса. За это он был приговорен к одному году заключения. Отец Александр подал жалобу на несправедливый приговор, был оправдан и освобожден. После этого он уехал в Москву и служил в разных храмах города, с 1934 года — в Богоявленском дорогомиловском соборе. Будучи арестован, виновным себя не признал.

— Следствие располагает материалами, что вы являетесь участником контрреволюционной монархической организации церковников. Подтверждаете вы это?

— Свое участие в контрреволюционной группе церковников я отрицаю.

— Вы среди окружающих восхваляли старый монархический строй и говорили, что в Советском Союзе народ голодает и мучается от непосильного труда. Подтверждаете вы это?

— Старый монархический строй я никогда не восхвалял. К советской власти я настроен не враждебно.

— Вы говорите ложь. Показания других участников группы обличают вас как врага советской власти. Следствие требует правдивых показаний.

— Участником контрреволюционной группы я никогда не был. Говорю только правду.

20 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила священников Василия и Александра к расстрелу. 22 декабря 1937 года протоиерей Василий Ягодин и священник Александр Буравцев были расстреляны и погребены в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Декабрь». Тверь, 2004 год, стр. 65–68.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/saint/3250/233/group

Сщмчч. Васи́лия Архангельского, Петра Орленкова, Васи́лия Покровского, Алекса́ндра Зверева, Влади́мира Писарева, Се́ргия Кедрова, Николая Пятницкого, Вике́нтия Смирнова, Иоа́нна Кесарийского, Петра Косминкова, Алекса́ндра Парусникова, Павла Андреева, Космы́ Петриченко, пресвитеров и Симео́на Кречкова, диакона (1937)

Священномученик Васи́лий Архангельский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 20 января 1874 года в селе Русалкино Тульской губернии в семье диакона Михаила Архангельского. Окончил Тульскую Духовную семинарию и женился. Впоследствии у них с супругой родилось шестеро детей. Василий Михайлович был рукоположен в сан священника.

В последние годы перед арестом служил в храме села Люблино Каширского района Московской области.

В начале тридцатых годов власти, намереваясь закрыть храм и изгнать священника из прихода, предложили ему уплатить налог в виде сельскохозяйственной продукции. Отец Василий не смог этого сделать и в 1931 году был приговорен к трем годам ссылки. Видя свою абсолютную невиновность и несправедливые и незаконные действия местных властей, отец Василий подал прошение о пересмотре дела, и областным судом был оправдан.

27 октября 1937 года власти вновь арестовали священника. Сразу же начались допросы. Его обвиняли в контрреволюционной антисоветской деятельности. Отец Василий виновным себя не признал.

– Следствию известно, что вы вели контрреволюционную агитацию среди населения об уничтожении коммунистов и обязательном посещении детьми церкви, – сказал следователь.

– Я агитации об уничтожении коммунистов никогда не вел.

С некоторыми женщинами в церкви я говорил и спрашивал их, приучают ли они своих детей молиться, а также и своих родственников, – ответил священник.

14 ноября тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Василий Архангельский был расстрелян через день, 16 ноября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 41-43. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-arhangelskij

Священномученик Петр Орленков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Петр родился 25 декабря 1876 года в селе Воскресенском Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Измаила Орленкова.

Петр Измаилович в 1890 году окончил Донское Духовное училище, в 1896 году – Московскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника. Служил в храмах Московской епархии. В 1930 году он был назначен служить в Воскресенский храм в село Кондрево Коломенского района. В июле 1937 года церковь под предлогом будто бы плохого состояния здания была закрыта.

28 октября 1937 года отец Петр был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и заключен в тюрьму в городе Коломне. Были вызваны лжесвидетели. Одна из вызванных женщин сказала: «26 сентября Орлинков среди населения возле церкви говорил: "Вот, граждане, советская власть заставляет меня ходить с сумой. Под предлогом непригодности церкви ее закрыли, а мы на это смотрим спокойно. Мы забываем новую конституцию, согласно которой сейчас можно делать свои дела”».

– По имеющимся у нас сведениям нам известно о том, что вы среди населения деревень Селькино, Кондрево и других ведете резкую контрреволюционную агитацию. Признаете себя виновным в этом? – спросил священника следователь.

– В проведении контрреволюционных разговоров я себя виновным не признаю, никаких контрреволюционных разговоров я не вел, – ответил отец Петр.

15 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Петр Орленков был расстрелян на следующий день, 16 ноября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 48-50. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-petr-orlenkov

Священномученик Васи́лий Покровский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 26 июля 1875 года в селе Голоперово Переславского уезда Владимирской губернии в семье диакона Василия Покровского. Окончил Владимирскую Духовную семинарию и женился на дочери священника Петра Ефимовича Соколова Клавдии. Вскоре после этого Василий Васильевич был рукоположен в сан священника и стал служить в храме села Гольцово. У них с женой родилось трое детей – сын и две дочери.

В 1929 году дом и все имущество священника было описано и конфисковано властями, но затем часть вещей была возвращена. В тридцатых годах отец Василий служил в храме в селе Пустое Рождество Московской области Константиновского района.

Отца Василия арестовали в церкви во время службы в день празднования иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», 6 ноября 1937 года. После ареста он был заключен в тюрьму в городе Загорске. На допросах на требования следователей признать свою вину отец Василий отвечал: «Виновным себя в предъявленном мне обвинении в распространении провокационных слухов о войне и высказывании террористических настроений по адресу коммунистов среди населения я не признаю. Больше показать ничего не могу».

В тот же день следствие было закончено и его материалы переданы на рассмотрение тройки НКВД, но после этого следователь снова допросил священника.

– Признаете себя виновным в том, что вели антисоветскую агитацию? – спросил он.

– Нет, не признаю, – ответил священник.

Через неделю после ареста, 14 ноября 1937 года, тройка НКВД приговорила отца Василия к расстрелу. Священник Василий Покровский был расстрелян 16 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 44-47. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-pokrovskij-presviter

Священномученик Алекса́ндр Зверев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученики Павел Андреев,

Александр Зверев и Димитрий Розанов

Осенью 1937 года в связи с решением советского правительства о фактическом уничтожении Русской Православной Церкви в России были арестованы десятки тысяч священнослужителей и православных мирян. В конце сентября и начале октября 1937 года были арестованы благочинный Волоколамского, Шаховского и Лотошинского районов Московской области протоиерей Павел Андреев, священник храма Рождества Богородицы в селе Возмище протоиерей Александр Зверев, священник Димитрий Розанов, а также жившие в этом селе монахини, состоявшие певчими в церковном хоре. Все арестованные были заключены в тюрьму города Волоколамска. Ни один из них не признал себя виновным, и следователи приступили к доказательству выдуманных против священников и монахинь обвинений, прибегнув к помощи лжесвидетелей.

К уполномоченному НКВД Беринову был вызван секретарь возмищенского сельсовета Захаров, которому было предложено собственноручно написать показания о священнике Димитрии Розанове и монахинях. Тот отказался, ссылаясь на малограмотность, и предложил, чтобы сотрудник НКВД сам написал показания в протоколе. Тот согласился, но предложил рассказать, что знает секретарь сельсовета о священнике. И он рассказал, что на Пасху в 1937 году он шел из кинотеатра домой. Было около двух часов ночи. По пути домой он зашел в храм, так как путь шел мимо него. Войдя в храм, он увидел, что пасхальное богослужение подходит к концу. В конце службы священник обратился к собравшимся с просьбой оказать ему материальную помощь, так как приходится платить большие налоги, а платить нечем. Послушав некоторое время священника, он ушел домой. Как зовут этого священника, он не знает. Выслушав секретаря сельсовета, уполномоченный достал бумагу и зачитал по ней, что священник Димитрий Розанов занимается антисоветской пропагандой.

– Ничего подобного я от него не слышал, – возразил секретарь сельсовета.

– Это показали другие свидетели, и вы должны подтвердить, – пояснил Беринов, но имен свидетелей не назвал.

– Ну что ж, если это так нужно, то пишите, – сказал секретарь.

Беринов записал лжесвидетельство в виде допроса, и секретарь подписал его.

Был вызван один из жителей села Возмище Алексей Кулаков, который на вопрос, знает ли он священника Димитрия Розанова и монахинь, сказал, что монахини живут в селе и иногда к ним ходят священники, и в частности Димитрий Розанов. Из их дома часто слышалось церковное пение, но сам лично он в их доме не бывал, а потому и не может сказать, о чем они разговаривали между собою. Тут подошло время свидетелю идти на дежурство в пожарное депо, и следователь Елдаков, который все время что-то писал, сказал: «Ну ничего, завтра протокол подпишешь».

Назавтра его допрашивал уже другой следователь, который составил новый протокол, и свидетель подписал его. Но на следующий день следователь Елдаков пришел к свидетелю на работу и сказал, что придется переписать протокол, потому что он составлен неправильно. На этот раз его допрашивал заместитель начальника районного НКВД Беринов, который тоже задавал вопросы и что-то писал. Закончив писать, Беринов сказал: «Знаете, если вас вызовут в суд, то вы скажите, что они монашки, молятся Богу, ведут агитацию». И с этими словами попросил свидетеля подписать протокол. Тот подписал, не читая написанного, – что монахини и священники занимаются антисоветской деятельностью.

Вместе с секретарем был вызван и председатель сельсовета села Возмище Савельев. Сотрудники НКВД Елдаков и Гундаев сами при них написали справки от лица сельсовета о священниках Павле Андрееве, Александре Звереве, Димитрии Розанове и монахинях, в которых, в частности, говорилось, что все они проводят антисоветскую агитацию, направленную на срыв мероприятий партии и правительства.

Выслушав содержание справок, председатель и секретарь сельсовета засомневались, стоит ли подписывать небылицы, но сотрудники НКВД стали их уверять, что им за лжесвидетельство ничего не будет. Переглянувшись между собой, они подписали, решив, что если органы НКВД предлагают так сделать, то, значит, так и надо сделать. Печать сельсовета была с собой, и справки были ею заверены.

Затем сотрудник НКВД спросил председателя сельсовета, что он может показать о священниках, и тот сказал: «Указанные лица иногда приходили в сельсовет по своим личным делам: за справками относительно прописки и так далее. В течение этого времени мне с ними приходилось встречаться в сельсовете. Больше мне с ними встречаться и разговаривать никогда не приходилось. Конкретных фактов антисоветской агитации за перечисленными лицами, являвшимися служителями религиозного культа, я не знаю. Ни лично мне, ни от кого-либо другого не приходилось слышать об их антисоветской агитации. Однако я считаю, что существование в селе Возмище церкви, проводившиеся в ней службы и проживание этих лиц в селе Возмище отрицательно влияло на колхозы. Иногда во время богослужения в церкви колхозники не выходили на работу, а шли в церковь. Остальные колхозники говорили, показывая на служителей культа, что они не работают, а живут лучше нас. Да! Еще могу добавить, что, по разговорам колхозников, эта группа лиц собиралась вместе, но о чем они говорили собравшись, мне неизвестно».

Затем был вызван свидетель, который в то время, когда священники Павел Андреев и Димитрий Розанов находились в тюрьме, был вместе с ними в одной камере. Когда Беринов вызвал его для допроса, он был уже на свободе и на вопрос, что он может сказать о священниках, ответил:

– Находясь под стражей, мне приходилось слышать, что священник Андреев заключенным говорил нечто в виде проповеди о том, что советская власть убивает личность человека, свободу совести, что в тюрьму загнали невинный народ. Допускал он и иные антисоветские выражения. Розанов во время разговора поддерживал Андреева. В тюрьме Андреев говорил, что его посадили, но он воспринимает это как наказание Господне, будьте долготерпеливы, это все искупится, при этом он приводил цитаты из Евангелия. Андреев говорил, что советская власть проповедует учение Дарвина, что человек произошел от обезьяны, а это кощунство и ложь.

– Что вам известно о контрреволюционной агитации Розанова?

– Розанов все время поддерживал и дополнял Андреева.

Впоследствии, уже три года спустя, другой следователь, желая выяснить, что же все-таки говорили священники, спросил того же свидетеля:

– Андреев говорил, что мы, попы, принадлежим к пятой колонне, которая должна выступить изнутри на помощь Германии, а поэтому нас и изолируют?

– Нет, он говорил не так. Андреев говорил, что в СССР существует пятая колонна, к которой причисляют их и считают, что эта колонна должна выступить во время войны Германии против Советского Союза, а потому их и забрали.

Был вызван осведомитель, сотрудничавший с НКВД под кличкой Стрелок, которому следователь предложил подписать лжесвидетельство о протоиерее Александре Звереве, что тот и сделал. Часть документов, обвиняющих монахинь в антисоветской деятельности, следователь оформил как донесения осведомителя – и те, что действительно были, и те, что он написал сам. Допросы священников и монахинь вели сотрудники НКВД Беринов, Елдаков и Гундаев.

Священномученик Павел родился в 1880 году в деревне Аннино Рагозецкой волости Тимского уезда Курской губернии в семье крестьянина Аркадия Васильевича Андреева. В 1892 году Павел поступил в Курскую Духовную семинарию, а по окончании ее – в Санкт-Петербургскую Духовную академию, которую окончил в 1902 году.

14 июля 1902 года епископ Екатеринославский и Таганрогский Симеон (Покровский) рукоположил Павла Аркадьевича в сан священника. Служа приходским священником, отец Павел с 1902 по 1912 год был законоучителем начальной и двухклассной школ Голубовского рудника Славяносербского уезда Екатеринославской губернии, с 1909 по 1912 год – заведующим и законоучителем церковноприходской школы Голубовско-Марьевского рудника того же уезда. С 1912 по 1919 год отец Павел был законоучителем Бахмутовского реального училища и настоятелем училищной церкви. «Священнослужения, – как гласит его послужной список, – не оставлял, но после ликвидации законоучительства был четыре месяца без места до определения на приходскую службу, причем одежды, присвоенной ему, не снимал».

В 1920 году он был назначен настоятелем церкви Андрея Первозванного села Андреевка Мариупольского уезда Мариупольской губернии, в 1921 году – настоятелем Николаевской церкви села Николаевка того же уезда. С 1922 по 1929 год отец Павел был настоятелем Николаевской церкви Мариупольского порта.

В 1923 году он был награжден наперсным крестом и возведен в сан протоиерея. В 1924 году протоиерей Павел был назначен благочинным всех церквей города Мариуполя, в том же году он был награжден Патриархом Тихоном крестом с украшениями. С 1925 по 1928 год протоиерей Павел исполнял должность уполномоченного по управлению Мариупольским викариатством. В 1925 году «за усердные и полезные труды по должности уполномоченного по викариатству» епископом Мариупольским Антонием (Панкеевым) был награжден посохом.

В 1927 году ОГПУ арестовало священника по обвинению в антисоветской агитации, но не сумело доказать обвинения, и после двух месяцев заключения он был освобожден.

В феврале 1929 года протоиерей Павел был назначен настоятелем церкви Воскресения Словущего, что на Остоженке в Москве. 25 июля 1929 года он был назначен ключарем московского Богоявленского кафедрального собора, что в Дорогомилове, и награжден митрой.

21 марта 1932 года ОГПУ арестовало священника по обвинению в антисоветской деятельности и заключило в Бутырскую тюрьму. 28 марта состоялся допрос. На вопросы следователя протоиерей Павел ответил: «Мои проповеди и разговоры с духовенством никакой политической окраски по отношению к существующему строю не имели. Летом 1930 года к нам в церковь приезжали иностранцы. Я с ними никаких разговоров не вел и даже не видел их».

31 марта следователем ОГПУ был допрошен в качестве свидетеля протодиакон собора Алексей Семенович Тихонов, который показал: «Служу протодиаконом при церкви Богоявления в Дорогомилове. По своему убеждению я не религиозный человек и свой сан протодиакона считаю как профессией, попал в религиозный культ – протодиакона по своей неопытности. Моя цель была поступить артистом, для этого я и пошел в церковь в качестве протодиакона, чтобы накопить средства, то есть поддержать свое материальное положение. Я понимаю, что то, что я состою в числе служителей религиозного культа, наносит вред советской власти, а потому при лучшем материальном положении и подыскании места на гражданской службе не замедлю снять с себя сан протодиакона и выйти из служителей религиозного культа, делая это, конечно, сознательно. Служа при церкви Богоявления с 1929 года, мне приходилось видеть в прошлом году, как к нам в церковь приезжали иностранцы, и один раз секретарь греческой миссии обратился ко мне в алтаре с просьбой повидать регента церковного хора. Я его направил, и он имел с ним разговор, который мне неизвестен.

Кроме того, мне известно: ключарь этой церкви Павел Андреев при подписании интервью митрополита Сергия "О гонении на религию в СССР” устроил совещание с членами приходского совета в церковной сторожке, где протестовал против этого интервью и призывал не подчиняться членов церковного совета, говоря, что Синод работает рука об руку с советской властью. Практических мер или решения никаких вынесено не было, но среди прихожан было глубокое возмущение по поводу этого интервью. Это видно из того, что когда за церковной службой выступил епископ Иоасаф о декларации митрополита Сергия, то среди этих прихожан раздавались злобные выкрики, то есть против интервью. Все эти действия проявились, несомненно, после совещания, созванного Павлом Андреевым».

После этих показаний свидетеля следователь 3 мая снова допросил священника, задав ему вопросы в соответствии с тем, что было сказано протодиаконом. Отец Павел ответил: «Мне лично с духовенством и церковниками приходилось говорить об интервью митрополита Сергия, но против такового никогда и нигде не выступал. Также мои разговоры с кем бы то ни было не касались политических вопросов. Разговор по поводу интервью в церковной сторожке как таковой мог происходить, но фактически не помню, был ли или нет, ввиду того, что прошло много времени».

4 мая следствие было закончено, и сотрудник ОГПУ в обвинительном заключении написал: «Не останавливаясь на распространении контрреволюционных провокационных слухов, поп Андреев за церковными службами произносил проповеди антисоветского характера, в которых призывал верующих сплачиваться вокруг церкви против "гонителей на религию и духовенство”. Кроме того, Андреев в антисоветских целях использовал выпущенное митрополитом Сергием интервью об отсутствии "гонения на религию в СССР”, среди церковников агитировал против этого интервью, собрав по этому поводу в церковной сторожке упомянутой церкви церковный актив, и выступил с резкой антисоветской критикой этого документа, утверждая "о гонении религии в СССР”».

10 мая 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Павла к трем годам ссылки в Казахстан, и он был отправлен в Алма-Ату.

Вернувшись из ссылки в 1935 году, протоиерей Павел был назначен настоятелем Вознесенской церкви в Теряевой Слободе Волоколамского района. В 1937 году протоиерей Павел был назначен настоятелем храма Рождества Богородицы в селе Возмище Волоколамского района и благочинным православных приходов Волоколамского, Шаховского и Лотошинского районов.

7 октября 1937 года он был арестован и заключен в тюрьму в городе Волоколамске. Через день священник был допрошен.

– Следствием установлено, что вы со священником Зверевым допускали контрреволюционные антисоветские высказывания по поводу конституции СССР. Следствие предлагает дать показания по этому поводу.

– Никогда контрреволюционных разговоров по поводу конституции СССР я не вел. Если относительно конституции у нас со Зверевым и были разговоры, то они не являлись контрреволюционными.

– Следствие располагает данными, что вы во время совершения церковной службы говорили проповеди контрреволюционного содержания с целью агитации против существующего в СССР строя.

– Проповедей контрреволюционного содержания при совершении богослужений я после возвращения из ссылки не говорил.

– Вы показываете неправильно. Допрошенные по делу свидетели уличают вас в вашей контрреволюционной и антисоветской агитации среди верующих и произнесении контрреволюционных и антисоветских проповедей.

– Еще раз заявляю, что контрреволюционных высказываний с кафедры в церкви не было, были отдельные выступления с кафедры в церкви на чисто бытовые темы. Так, в апреле 1937 года в виду предстоящего ремонта в церкви я призывал верующих оказать материальную помощь с помощью тарелочного сбора среди верующих в церкви. Все остальные мои выступления носили характер объяснения смысла праздника.

– Следствие располагает данными, что вы для сопровождения служб привлекали монашествующий состав за плату. Следствие предлагает вам показать, кто из монашествующих участвовал в церковной службе.

– Монашествующие привлечены в приход возмищенской церкви не мной, они пели до моего поступления в приход. Регулярной платы им не выплачивалось, за исключением некоторых больших праздников в виде так называемых праздничных. В церковных службах участвовали монахини Евдокия, Раиса, Татьяна, Екатерина, Ксения, Надежда, кроме них – в пожилых летах Рафаила, Валентина и Татьяна.

– Назовите фамилии монашек.

– Фамилии монахинь я не знаю, так как при обращении приходилось называть только по имени. Все они живут в селе Возмище.

– Следствие располагает данными, что вы организовывали сборища церковников и монашек, на которых вели контрреволюционную антисоветскую деятельность с целью контрреволюционной антисоветской агитации среди населения.

– Это я отрицаю. Контрреволюционных сборищ я не организовывал и установок монахиням проводить контрреволюционную антисоветскую агитацию среди населения не давал.

– Следствие располагает данными, что вами давалась установка священнослужителям проводить службу 1 мая 1937 года с наибольшим опозданием с целью срыва демонстрации.

– Перед празднованием 1 мая я передал волоколамским священнослужителям пожелание архиерея, чтобы они закончили службы до демонстрации, но не помню, говорил ли им, что это пожелание относится и к сельским приходам. Что же касается окончания службы в церкви в селе Возмище, где служили я и Зверев, то окончена она была до демонстрации.

– Дайте показания, кто из священнослужителей Волоколамского района посещал вашу квартиру и в какое время.

– Меня посещали многие священнослужители, но все их посещения связаны со служебными вопросами по церковным делам.

– Вы уличаетесь свидетельскими показаниями в контрреволюционной антисоветской деятельности. Следствие еще раз предлагает вам дать показания.

– Контрреволюционной антисоветской деятельности я не вел.

Священномученик Александр родился 8 августа 1881 года в селе Фаустово Михалевской волости Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Александра Григорьевича Зверева. В 1909 году он окончил Московскую Духовную академию и получил назначение на должность преподавателя истории русской литературы в Вифанскую Духовную семинарию. Женился на девице Марии, которая была дочерью протоиерея Алексея Лебедева, настоятеля храма Николая чудотворца в Звонарях на Рождественке. Впоследствии у них родилось трое детей. В феврале 1913 года Александр Александрович был рукоположен в сан священника. В это время он состоял преподавателем истории русской литературы и практического руководства для пастырей в Вифанской Духовной семинарии.

Летом 1918 года отец Александр переехал в Москву в дом умершего к тому времени тестя, протоиерея Алексея Лебедева, и стал служить в храме святителя Николая чудотворца на Рождественке. В сентябре 1918 года он был назначен помощником начальника Вифанских пастырско-богословских курсов Московской епархии, а в феврале 1919 года – настоятелем Никольской, что в Звонарях, церкви на Рождественке. В 1921 году отец Александр был назначен преподавателем Московских пастырско-богословских курсов по кафедре пастырского богословия. В том же году он был возведен в сан протоиерея.

В 1922 году протоиерей Александр был назначен помощником начальника Московских пастырско-богословских курсов.

28 февраля 1922 года Патриарх Тихон обратился с посланием по поводу помощи голодающим и изъятия церковных ценностей, где, в частности, писал: «Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство...»

Это послание было прочитано протоиереем Александром с амвона. В начале марта в Москве были устроены благочиннические собрания, на них постановили открыть столовые для голодающих, которые должны были содержаться на средства нескольких приходов. Столовая, которую обеспечивал приход храма святителя Николая в Звонарях, находилась на Большой Спасской улице. За приходом был закреплен воскресный день. Столовая была открыта 19 марта и действовала в течение нескольких месяцев. В свой день приход кормил в столовой сначала около ста человек, а затем их число дошло до двухсот.

С апреля 1922 года ОГПУ стало производить аресты и готовить судебные процессы по обвинению духовенства в сопротивлении изъятию церковных ценностей. По одному из процессов был привлечен к ответственности протоиерей Александр, его обвинили в чтении в храме послания Патриарха Тихона. 11 июля 1922 года сотрудники ОГПУ произвели в его доме обыск. 2 сентября ОГПУ вызвало отца Александра на допрос.

Выслушав вопросы следователя, отец Александр написал ответы на них собственноручно: «...К посланию Патриарха отношусь отрицательно, нахожу, что правила приведены не к делу.

Привлекаюсь к суду за агитацию Патриаршего воззвания, которая с моей стороны и состояла в том, что я единственный раз с амвона в конце службы, к моему сожалению, прочитал его...

Идеологию «Живой церкви» признаю; проведение же в жизнь некоторых ее постановлений из боязни вызвать раскол находил бы лучшим проводить постепенно...»

После допроса он был освобожден.

В декабре 1922 года отец Александр предстал вместе с другими священнослужителями и мирянами перед революционным трибуналом по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей. Протоиерей Александр виновным себя не признал. Революционный трибунал приговорил его к двум годам заключения в исправительно-трудовом лагере. После семи месяцев нахождения в заключении отец Александр был освобожден по амнистии и вернулся служить в Никольскую церковь на Рождественке. В 1929 году протоиерей Александр был награжден митрой.

Духовная дочь отца Александра вспоминала о нем. Отец Александр служил благоговейно, просто и смиренно, его служение поражало ощущением его живого предстояния Богу, Которому он со всей полнотой любви приносил прошения о всех предстоящих и молящихся в храме. Все люди, стоявшие в храме, были ему необычайно дороги, буквально каждый.

Иногда после вечерней службы отец Александр говорил несколько слов о силе молитвы, о том, что самое большое и действенное – это молитва, и об этом никогда нельзя забывать. И самое главное – это Иисусова молитва. Своей пастве он дал правило: утром и вечером читать сорок раз молитву Иисусову, затем двадцать раз «Пресвятая Богородице, спаси нас» и десять раз «Все святые, молите Бога о нас». Он говорил, что все работают, всем трудно, но это то, что каждый может сделать. «И я прошу вас, если вы помните меня и любите меня, исполните мою просьбу и примите это правило мое на всю свою жизнь».

Были грехи, которые отец Александр особенно умолял не совершать. Он говорил: «Надо покаяться. Надо оставить прежде всего прелюбодеяние, ибо Царствие Божие блудники и прелюбодеи не наследуют. Умоляю вас. Я ваш свидетель перед Богом. Призовет меня Господь, и я должен сказать Ему: "Се аз и чада мои, коих Ты даровал мне”. Что я скажу за вас там, если вы хотя бы не пожелаете это оставить? Господь намерения приемлет и желания целует. Милосердию Его нет предела... просите и получите... И Господь поможет, и вы будете всегда с Ним».

По-видимому, еще во время его заключения в конце 1922–начале 1923 года власти стали усиленно склонять его к негласному сотрудничеству с ОГПУ. Толкало их к этому то, что отец Александр, казалось, слишком легко готов был критиковать Патриарха и соглашаться с предложениями живоцерковников. В этом сотрудники ОГПУ увидели возможность добиться успеха, если давить на человека, который готов покривить душой ради освобождения. В конце концов отец Александр дал обязательство быть секретным сотрудником ОГПУ. Эти обязательства оказались для него чрезвычайно тяжелы, так как, вызываемый к сотруднику ОГПУ, которому он должен был говорить о состоянии умонастроения в приходе и своих прихожан, он в силу нравственных причин не желал говорить то, зачем мог последовать их арест, и в то же время он не мог отказать сотруднику ОГПУ говорить о своих знакомых, потому что это, как он считал, могло привести к немедленному аресту его самого. И потому он рассказывал о прихожанах, стараясь не компрометировать их в политическом отношении. Но среди того же круга людей были и другие секретные сотрудники ОГПУ, которые дали о том или ином событии и разговоре другие сведения, и в конце концов стало ясно, что священник уклоняется от обязанностей секретного сотрудника ОГПУ. Этого было достаточно для его ареста.

13 февраля 1933 года накануне празднования памяти мученика Трифона власти арестовали отца Александра и заключили в Бутырскую тюрьму в Москве. Он был обвинен в том, что будто бы совместно с другими лицами «проводил систематическую антисоветскую агитацию, направленную к свержению советской власти».

16 февраля следователь допросил его, но отец Александр виновным себя не признал, сказав, что антисоветских разговоров в его присутствии не было. 8 марта следователь снова вызвал его на допрос и обрушился на него с упреками в неискренности, в ответ на это отец Александр сказал: «Взявши на себя добровольные обязательства быть секретным сотрудником ОГПУ, я дать ценные и нужные для ОГПУ сведения не мог, потому что добыть таковых я не мог. Среда, в которой я вращался, антисоветской деятельностью не занималась, и агитации против советской власти никто не проводил».

Однако показания, которые давали арестованные по тому же делу, были совершенно иные, и, желая оправдаться в неисполнении секретных поручений ОГПУ, отец Александр в конце протокола допроса собственноручно написал: «Все, что мог, к выяснению антисоветского настроения, как в приходе, так и вне, я делал. Когда одна женщина пришла..... (Вам это известно). Говорил и о вне прихода».

2 апреля 1933 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило его к ссылке на три года в Северный край. В ссылку ему было разрешено ехать за свой счет вольным порядком. Из тюрьмы его освободили в Великий Четверг и велели до Пасхи выехать из Москвы. Освободившись, отец Александр сразу же пошел в церковь. В Великую Субботу он отслужил раннюю литургию и в тот же день уехал. Пасхальную ночь отец Александр провел в поезде, а на второй день пасхальной седмицы прибыл к месту своего поселения – в старинный русский город Архангельской области Каргополь, где до революции было около тридцати церквей и два монастыря, а после революции этот благочестивый город был превращен в один из центров лагерей и ссылок.

Протоиерей Александр поселился в маленьком домике, принадлежавшем монахине Августе, которая в нем жила после закрытия монастыря. Дом был разделен пополам русской печкой. Хозяйка жила по одну сторону печки, а священник – по другую. В Каргополе протоиерей Александр пробыл три года, зарабатывая на жизнь пилкой дров, был рабочим, набивал силосную яму, молол ячмень.

В феврале 1936 года власти освободили отца Александра, и 19 мая 1936 года он получил место священника в храме Рождества Богородицы в селе Возмище Волоколамского района Московской области.

Протоиерей Александр был арестован на следующий день после престольного праздника в селе Возмище – Рождества Богородицы, 22 сентября 1937 года, и заключен в тюрьму в городе Волоколамске.

– Дайте показания о вашей контрреволюционной антисоветской деятельности, – потребовал следователь.

– Контрреволюционной антисоветской деятельности я не вел, – ответил священник.

– Следствие располагает данными, что вы летом 1937 года в церковной сторожке вели контрреволюционные и антисоветские разговоры, касающиеся политики советского правительства в связи с новой конституцией, в присутствии священника Павла Андреева.

– Это я отрицаю. Такого контрреволюционного разговора я не вел, за исключением разговора, который имел место летом 1937 года в комнате у меня. Он касался восстановления в должности учительницы Покровской, о чем была помещена заметка в газете «Правда», на которую я, прочитав, обратил внимание Андреева, сказав: «Как изменилась политика советского правительства по отношению к лицам религиозных убеждений». Но это мной было сказано не в контрреволюционном смысле, а как факт, связанный с вопросом о конституции. Что сказал по этому поводу Павел Андреев, я не помню.

И во время всех дальнейших допросов отец Александр виновным себя не признал. В обвинительном заключении об арестованных священниках и монахинях было написано: «Будучи допрошены в качестве обвиняемых, члены вышеуказанной контрреволюционной группы виновными себя в контрреволюционной деятельности не признали, но сознались, что они регулярно собирались у себя на дому и обсуждали религиозные вопросы, а также с целью религиозной пропаганды ходили по домам и вели агитацию».

2 ноября протоиерей Павел и 10 ноября протоиерей Александр были вызваны на последний допрос. Им был задан всего один вопрос, признают ли они себя виновными в антисоветской агитации. Оба священника ответили, что нет, не признают.

14 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священников Павла Андреева, Александра Зверева и Димитрия Розанова к расстрелу. Протоиереи Павел Андреев и Александр Зверев были расстреляны 16 ноября, а священник Димитрий Розанов 25 ноября 1937 года и погребены в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 7». Тверь. 2002. С. 158-175. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-zverev

Священномученик Влади́мир Писарев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Владимир родился 11 июля 1881 года в селе Костино Дмитровского уезда Московской губернии в семье священника Александра Писарева, настоятеля храма Тихвинской иконы Божией Матери. После смерти отца мать, Серафима Федоровна, стала просфорницей в этом храме.

В 1911 году Владимир Александрович женился на дочери священника Феодора Архангельского Олимпиаде. Позже ее отец переехал в Москву и служил в храме Смоленской иконы Божией Матери.

В 1911 году Владимир Александрович был рукоположен во диакона ко храму Тихвинской иконы Божией Матери в селе Костино.

У отца Владимира с супругой было трое детей – двое сыновей и дочь, которых они воспитывали в вере и благочестии. Старший сын в пять лет уже читал шестопсалмие и впоследствии стал прекрасным знатоком церковного Устава, и к нему многие обращались за советом.

Последствия гонений на Русскую Православную Церковь затронули и отца Владимира. Его хозяйство было разрушено, и он, как священник, был лишен гражданских прав. Приход был небольшой и бедный, и отцу Владимиру приходилось много работать самому, чтобы прокормить семью. Часто он вставал в четыре утра, работал в поле, а потом шел служить.

В 1930 году отец Владимир был рукоположен во иерея, в 1937 году стал протоиереем. В это время ему приходилось также окормлять приход соседнего села Горки. Отца Владимира арестовали 27 октября 1937 года по обвинению в контрреволюционной деятельности и заключили под стражу в Таганскую тюрьму. Обвинения в контрреволюционной деятельности он не признал.

15 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Владимира к расстрелу. Протоиерей Владимир Писарев был расстрелян 16 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

После ареста священника храм в селе Костино закрыли, а дом сожгли, и вдова с детьми вынуждена была искать приюта у родственников.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 33-35. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vladimir-pisarev

Священномученик Се́ргий Кедров, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился 10 августа 1880 года в деревне Константиново Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Павла Кедрова. По окончании в 1901 году Московской Духовной семинарии Сергей Павлович был направлен учителем в Старниковскую церковноприходскую школу в Бронницком уезде, где проработал до 1908 года.

5 октября 1908 года в Троицком храме села Фаустово Сергей Павлович обвенчался с Людмилой Александровной, дочерью настоятеля этого храма Александра Григорьевича Зверева.

Храм, в котором служил священник Александр Зверев, известен с ХVII века и построен тщанием царя Алексея Михайловича. В этом храме служил священник Иван Афанасьев; его преемниками были священники Василий Иванов, Петр Васильев, Сергей Петров, Иван Сергеев, Филипп Иванов, Сергей Филиппов. После священника Сергея Филиппова с 1830 года в храме стал служить его зять, Григорий Афанасьевич Зверев, благодарная память о котором сохранялась среди жителей села как о священнике, много потрудившемся для благоустроения прихода. С 1870 года его место занял сын, священник Александр Григорьевич Зверев, чья дочь вышла замуж за Сергея Павловича Кедрова.

17 октября 1908 года Сергей Павлович был рукоположен во диакона, а через день, 19 октября, епископ Дмитровский, викарий Московской епархии Трифон (Туркестанов) рукоположил его во священника к Троицкой церкви села Фаустово Бронницкого уезда Московской губернии.

В селе было два храма: Живоначальной Троицы с верхней холодной частью и с нижней теплой – во имя Благовещения Пресвятой Богородицы; другой храм, во имя соловецких чудотворцев преподобных Зосимы и Савватия, был холодным. Приход состоял из села Фаустово и расположенной в трех верстах от него деревни Юрасово и включал в себя двести сорок восемь домов, в которых проживало около тысячи шестисот прихожан. В селе была церковноприходская школа, которой заведовал отец Сергий, в ней училось около пятидесяти мальчиков и сорока девочек. В школе отец Сергий устроил особый певческий класс, где обучались дети, способные к пению и регентскому искусству; впоследствии из них составился прекрасный церковный хор, причем они оказались настолько верны своему храму, что и во время наступивших при советской власти гонений, преследований и угроз не оставили клироса.

В 1922 году отец Сергий был арестован по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей и приговорен к пяти годам заключения в концлагере. В 1923 году власти амнистировали всех осужденных по процессам, касающимся сопротивления изъятию церковных ценностей, и отец Сергий после полутора лет, проведенных в концлагере, был освобожден и вернулся служить в Троицкий храм в селе Фаустово.

В двадцатых годах отец Сергий заболел тифом и его положили в больницу в Бронницах. Людмила Александровна спросила врача, каково состояние здоровья священника, и тот ответил, что оно безнадежно. Матушка тогда дала обет Богу, что будет в течение некоторого времени ходить по воскресным дням в село за двадцать пять километров, где в храме был чудотворный образ Иерусалимской иконы Божией Матери. Матушка усердно молилась Матери Божией, и отец Сергий выздоровел. Матерь Божия спасла его тогда от смерти, сохранив для мученического венца.

За двадцать с лишним лет служения отец Сергий стал родным для своих прихожан, и они называли его Сергием Фаустовским; он был для них заботливым отцом и усердным попечителем о спасении их душ. По большим праздникам священник посещал с молебнами дома всех сельчан; заходя к бедным прихожанам, он старался незаметно оставить в их доме милостыню. Однажды, отслужив молебен в доме, где жили сироты, он достал из кармана деньги и положил незаметно под блюдечко, а псаломщику, служившему с ним, тихонько сказал: «Не обижайся, это я свои деньги положил».

За усердное и ревностное служение отец Сергий к Пасхе 1929 года был возведен в сан протоиерея и назначен благочинным 6-го округа Бронницкого уезда. Это был первый священник, награжденный саном протоиерея за всю историю существования храма в Фаустове. 19 апреля 1932 года отец Сергий был награжден крестом с украшениями.

Он был усердным проповедником и неопустительно говорил на каждом богослужении поучения – ясные, конкретные и простые. Например, причастившимся Святых Христовых Тайн он в проповеди сказал: «Приняв таинство, что мы получаем и что должны далее делать? В этих таинствах мы получаем прощение грехов, примиряемся с Богом, делаемся достойными получать от Него всякие милости и помощь Его. Получаем, и даже часто сами чувствуем силу, которая нас укрепляет как в обыкновенных делах, так, в особенности, и в духовных. Мы более охотно покоряемся воле Божией, перенося разные житейские невзгоды, становимся более твердыми, чтобы устоять против греха. Молитва тоже бывает более чиста и более усердна. Надежда на Бога тоже укрепляется, и нас уже не так пугают всякие незадачи и бедствия.

Поэтому, получив в этих таинствах помощь и укрепление духовных сил своих, мы не должны успокаиваться на том, будто нами все сделано и можно совсем забыть о посте, молитве и добродетелях. Нет, наоборот. Получив подкрепление в этих таинствах, мы должны со свежими силами идти далее по пути спасения. Раз мы раскаялись в своих грехах и дали обещание оставить их, то и должны более твердо стоять против грехов. Мы часто, раскаявшись и дав обещание бросить свои грехи, тут же опять их начинаем сначала. Почему так бывает? А потому, что думаем, что отговели, можно теперь и отдохнуть. Нет, напротив. После покаяния надо приносить, по возможности, благие плоды, то есть за каждый грех нести какое-нибудь наказание, за каждое такое дело делать какое-нибудь добро. Например, если ты имеешь привычку осуждать, гневаться, обижать, то впредь положи себе за правило, чтобы за каждый гнев, за каждую обиду и пересуд класть хотя бы по одному или несколько поклонов. Если ты имеешь привычку ругаться неподобными словами, в особенности при детях, которые невольно запоминают все эти матерные слова и с малых лет часто перегоняют в этом искусстве своих родителей, то, если желаешь бросить этот грех и совсем отстать от него, опять дай себе правило – за каждое матерное ругательство класть один или несколько поклонов. Так в борьбе со всяким грехом можно с успехом пользоваться таким способом.

Конечно, может, кто скажет: все равно ничего не выйдет. Очень просто сказать, что ничего не выйдет. А может быть, что-нибудь и выйдет. В прошлый год не бросил грехов, может быть, в нынешнем году бросишь. Если всех грехов не бросишь, то хотя бы один какой-нибудь грех победишь и бросишь. Ведь если не брать совсем книжки в руки, то, конечно, и читать никогда не выучишься.

Без труда ничего не сделаешь. По словам Спасителя, Царство Божие усилием приобретается и только усердные искатели входят в него.

Притом если при всех твоих усилиях ты не отстанешь от худой какой-нибудь привычки, то и это одно уже хорошо, что ты трудился. Только не переставай трудиться – если не нынче, то завтра, рано или поздно Господь поможет тебе победить грех твой, только молись Ему усердно. Господь знает нашу человеческую слабость, потому терпит нас и прощает нам бесконечное число раз.

Конечно, Бог не будет прощать нам, если мы не желаем и палец о палец ударить для Царства Небесного.

Итак, раскаявшись во грехах, будем по силам нашим приносить плоды, достойные покаяния, чтобы покаяние наше было искреннее, а не простая формальность».

Сотрудники НКВД арестовали священника 25 октября 1937 года, в ночь под празднование чтимой в этих местах Иерусалимской иконы Божией Матери, перед которой когда-то молилась его матушка, прося исцеления отцу Сергию от смертельной болезни. Накануне праздника протоиерей Сергий отслужил всенощную, а около двух часов ночи его пришли арестовывать председатель Фаустовского сельсовета и участковый милиционер. Они постучались. Отец Сергий вышел на крыльцо и поздоровался с ними.

– Ну, давайте собирайтесь, – сказал милиционер.

– Вы извините, но я еще не готов, сейчас я приготовлюсь, – сказал священник. – Подождите здесь, дайте мне Богу помолиться.

И таково было уважение и любовь народа к священнику, что даже представители местных властей не вошли в дом, не стали устраивать обыск, но терпеливо ждали, когда пастырь выйдет, чтобы исполнить приказ об аресте.

Отец Сергий долго и усердно молился и наконец, причастившись Святых Христовых Тайн, вышел к ним.

На следующий день верующие пришли на литургию и узнали, что церковь закрыта, а священник арестован.

Протоиерей Сергий был заключен в тюрьму в городе Коломне. На допросе он все воздвигнутые против него обвинения отверг.

– Дайте показания о своей антисоветской деятельности! – потребовал от него следователь.

– По этому вопросу дать показания не могу, так как никакой антисоветской деятельностью я никогда не занимался, – ответил отец Сергий.

В поисках доказательств вины священника следователь стал вызывать на допросы жителей села. Одна из женщин показала, что хорошо знает священника, как проживающего в селе с давних лет. Сама она в храме в селе Фаустово за весь 1937 год была всего один раз на праздник Успения Пресвятой Богородицы. В тот день отец Сергий сказал проповедь, как он и всегда говорил, и в особенности в большие праздники. Он призывал укреплять веру, чаще ходить в храм, не забывать Бога. В заключение своей проповеди он сказал: «Православные, не забывайте православную веру и Церковь, ходите чаще в храм и молитесь Богу. Святые угодники и раньше жили в тяжелых условиях, но переносили все в надежде на милость Божию». Дом священника, показала свидетельница, расположен неподалеку от колхозного двора, и однажды в присутствии колхозников отец Сергий сказал, что, мол, много пишут и говорят о колхозах, что они улучшают материальное благосостояние колхозников, но в действительности дело обстоит не так, жизнь колхозников с каждым годом становится все хуже; по‑видимому, со временем колхозы изживут себя.

Этим и ограничились все доказательства обвинения, которые удалось собрать против священника.

15 ноября тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Протоиерей Сергий Кедров был расстрелян на следующий день, 16 ноября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 20-29. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-kedrov

Священномученик Николай Пятницкий, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 3 марта 1884 года в городе Лодейное Поле Санкт-Петербургской губернии в семье псаломщика Алексия Пятницкого. По окончании духовного училища он поступил служить псаломщиком в храм в селе Кривой Пояс. В 1910 году он был переведен в храм в селе Кривандино Егорьевского уезда Рязанской губернии.

В 1913 году Николай Алексеевич был рукоположен в сан священника к одному из храмов в городе Тюмени. В 1919 году Тюмень была занята войсками Колчака, вместе с которыми при общем отступлении белых отец Николай дошел до Томска. Когда стало очевидно, что белое движение будет разгромлено, он решил не уходить вместе с белыми за рубеж и вернулся в Тюмень на прежнее место служения. В 1921 году священник был переведен в один из храмов города Ялуторовска Тюменской области и служил здесь до 1931 года.

В 1931 году Тюменское ОГПУ арестовало священника, и около полугода он находился в тюремном заключении. После освобождения он переехал в Московскую область и служил в храме села Никольский Погост.

29 октября 1937 года отец Николай был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и распространении провокационных слухов о советской власти и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. Все обвинения священник отверг.

14 ноября тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Священник Николай Пятницкий был расстрелян 16 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 59-61. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-pjatnickij

Священномученик Вике́нтий Смирнов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Викентий родился в 1881 году в селе Засименье Клинского уезда Московской губернии в семье диакона Михаила Смирнова. Образование получил в Духовной семинарии и был рукоположен в сан священника. Детей у них с супругой Евдокией Ивановной не было. За долгую и безупречную службу отец Викентий был возведен в сан протоиерея и в 1930 году назначен настоятелем храма в поселке Химки, неподалеку от Москвы.

26 октября 1937 года, в период самых жестоких гонений на Православную Церковь, протоиерей Викентий был арестован и заключен в камеру при Красногорском районном отделении милиции.

Лжесвидетели показали о протоиерее Викентии, будто он говорил, что советская власть всех порядочных людей обездолила. Ведь духовенство – это цвет нации, а сейчас у власти сидят не разберешь кто и ворочают как им вздумается. Как бы большевики ни старались уничтожить веру в Бога, все-таки это им не удастся, у меня в церкви всегда народу битком, наше дело не совсем еще потеряно, и мы должны сделать так, чтобы православная вера не пошатнулась. Правда, жить стало трудно, ну что ж, Бог терпел, и мы будем терпеть в ожидании будущего.

Допрашивая священника на следующий день после ареста, следователь сказал:

– Следствием установлено, что вы, будучи контрреволюционно настроены, среди окружающих проводили контрреволюционную агитацию. В частности, вы говорили, что советская власть измучила крестьян своими колхозами, превозносили духовенство и охаивали советскую власть и коммунистов.

– Никогда никаких разговоров против советской власти и колхозов я не вел, все это я отрицаю, это наговорено на меня по злобе.

И далее на все вопросы отец Викентий отвечал:

– Ничего подобного я никогда и нигде не говорил, даже газет и тех я не читаю.

На этом допросы были закончены. 14 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Викентий Смирнов был расстрелян 16 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Супруге священника Евдокии Ивановне в то время сказали, что ее муж приговорен к многолетнему заключению. 19 ноября она написала начальнику НКВД Берия заявление, в котором просила пересмотреть «дело» мужа: «Я считаю, что дело его тройка не разбирала, а постановляла, а потому я не знаю причину ареста и столь строгого наказания, и сам арестованный вряд ли знает причину столь тяжкого наказания и поспешной его высылки. Еще раз прошу вас пересмотреть его дело...» Ответа на это письмо она не получила, да и не могла получить.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 30-32. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vikentij-smirnov

Священномученик Иоа́нн Кесарийский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученики Иоанн Кесарийский,

Петр Косминков, пресвитеры и Симеон Кречков, диакон

Во время гонений на Русскую Православную Церковь бывало, что воинствующие безбожники арестовывали не только священника, но и весь клир, а также членов церковного совета из числа наиболее активных мирян, как это произошло в селе Быково Раменского района. Здесь были арестованы священники Иоанн Кесарийский и Петр Косминков, диакон Симеон Кречков, староста храма Евдокия Сафронова, а также члены церковного совета Петр Пискарев-Молоков и Александр, Екатерина и Дмитрий Чиликины.

Они были арестованы в течение трех дней – с 1 по 3 ноября 1937 года – и заключены в Таганскую тюрьму в Москве.

Священномученик Иоанн родился 30 января 1878 года в селе Одишево Кинешемского уезда Костромской губернии в семье священника Никанора Кесарийского. Окончил Духовную семинарию и в 1903 году – Московскую Духовную академию. В 1904 году он был рукоположен в сан священника и служил в храмах Московской епархии, в последнее время – в храме Владимирской иконы Божией Матери в селе Быково.

Допросы начались в день ареста. Следователь спрашивал, с кем священник знаком. Отец Иоанн отвечал, что знает служащего с ним священника и диакона, старосту храма и некоторых членов церковного совета, с которыми если встречался и беседовал, то исключительно на церковные темы.

Следователь не удовлетворился этим ответом, и допрос продолжился на следующий день.

– Вы один из организаторов церковной группы в селе Быково, – обратился следователь к священнику, имея в виду то, что тот был настоятелем храма, – назовите, кто входит в состав данной группы.

– Это мне неизвестно, и организатором группы я не являюсь, – ответил священник.

– Где происходили нелегальные собрания контрреволюционной группы церковников села Быково?

– Это мне неизвестно, так как на нелегальных собраниях я не присутствовал.

Следователь потребовал от священника, чтобы тот признал себя виновным в том, будто он обсуждал вопрос о совершении террористического акта по отношению к председателю колхоза.

Священник это обвинение отверг.

– Известно, – продолжал спрашивать следователь, – что вы распространяли клевету о советской власти и колхозах. Подтверждаете вы это?

– Контрреволюционной клеветы о советской власти я никогда не высказывал и не распространял. Меня могли неправильно понять, когда я однажды в церковной сторожке за чаем рассказывал случай, о котором было напечатано в газете, как в один колхоз приехал председатель райисполкома, зашел на конюшню, увидел худой хомут, надел его на шею колхознику и сказал: «Вы раньше ходили в хомуте и теперь будете ходить в хомуте». Причем этот случай я рассказал как случившийся факт, без всякой клеветы на колхозы.

– Дайте показания о контрреволюционной деятельности каждого участника контрреволюционной группы церковников села Быково, – потребовал следователь.

– О контрреволюционной деятельности церковников села Быково мне неизвестно, и участников данной группы я не знаю, – ответил священник.

На этом допрос был закончен.

Священномученик Петр родился 4 января 1887 года в селе Пахрино Подольского уезда Московской губернии в семье Василия Петровича Косминкова, служившего псаломщиком в Троицкой церкви в этом селе. Петр Васильевич в 1901 году окончил Перервинское Духовное училище, в 1907 году – Московскую Духовную семинарию и был направлен работать учителем. В 1910 году он был рукоположен в сан священника и служил в храмах Московской епархии, с 1918 года – в храме Владимирской иконы Пресвятой Богородицы в селе Быково.

– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, дайте показания по этому вопросу, – потребовал следователь.

– Никогда контрреволюционной деятельности я не вел и вести не мог, – ответил священник.

– Вы один из организаторов контрреволюционной группы церковников, назовите ее участников.

– Никаким организатором контрреволюционной группы я не являюсь и участников никого не знаю.

– Где проводились нелегальные собрания контрреволюционной группы церковников?

– Нелегальных собраний контрреволюционной группы никогда не было, и мне неизвестно о ее существовании, но члены церковного совета собирались, собирались они главным образом в церкви.

– Какие вопросы обсуждались на нелегальном собрании церковников?

– Собрания актива церковников, проводимые в церкви, были всегда легальными, вопросы на них обсуждались исключительно хозяйственного значения, касающиеся церкви.

– Следствию известно, что на нелегальном собрании контрреволюционной группы церковников обсуждался вопрос о совершении террористического акта против председателя колхоза...

Подтверждаете вы это?

– Не подтверждаю.

– Дайте показания о контрреволюционной деятельности каждого участника группы церковников.

– Я уже показал, что о существовании контрреволюционной группы церковников мне неизвестно, а потому мне неизвестно и о контрреволюционной деятельности каждого участника.

Священномученик Симеон родился в 1876 году в селе Понизовье Верейского уезда Московской губернии в семье псаломщика Николая Кречкова. Образование получил в Перервинском Духовном училище, а затем в Московской Духовной семинарии, которую окончил в 1900 году. Сначала работал учителем, а в 1903 году был рукоположен в сан диакона ко храму Владимирской иконы Пресвятой Богородицы в селе Быково, где и служил до ареста в 1937 году.

– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность. Дайте показания по этому поводу.

– Я никакой контрреволюционной деятельности не вел и не веду, а поэтому показаний дать не могу.

– Вы участник контрреволюционной группировки в селе Быково. Назовите всех ее участников.

– Я не состою ни в какой контрреволюционной группировке и не знаю такой.

– Кто организатор ее?

– Не знаю как о самой организации, так и о ее организаторах.

– Где собирались нелегальные собрания контрреволюционной группировки церковников?

– Не знаю я ничего о собраниях и контрреволюционной группировке, – ответил диакон, не согласившись оклеветать себя или других.

15 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священников Иоанна Кесарийского, Петра Косминкова и диакона Симеона Кречкова к расстрелу. Александр Чиликин и его сын Дмитрий были приговорены к десяти годам заключения в исправительнотрудовом лагере. Петр Пискарев-Молоков, Евдокия Сафронова и Екатерина Чиликина были приговорены к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере.

Священники Иоанн Кесарийский, Петр Косминков и диакон Симеон Кречков были расстреляны 16 ноября 1937 года и погребены в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Александр Чиликин был отправлен в Беломорско-Балтийский лагерь, Евдокия Сафронова и Екатерина Чиликина – в Тайшетлагерь, Петр Пискарев-Молоков и Дмитрий Чиликин – в Сиблаг.

Евдокия Сафронова умерла в заключении 25 августа 1938 года и была погребена в безвестной могиле, Петр Пискарев-Молоков умер в лагере 9 апреля 1938 года и был погребен в безвестной могиле.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 51-58. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-kesarijskij

Священномученик Алекса́ндр Парусников, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

16 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 24 ноября 1891 года в селе Алешино Дмитровского уезда Московской губернии в семье священника Николая Васильевича Парусникова. Это была православная семья, и неудивительно, что Александр Парусников избрал именно священническое служение. Перед ним был пример его отца, дяди, священника Иоанна Парусникова, и старшего брата Николая, который учился в Вифанской Духовной семинарии. Александр окончил Рижское Духовное училище и в августе 1907 года также поступил в Вифанскую семинарию. Успешно окончив ее в 1913 году, 8 мая он был посвящен в стихарь и вскоре рукоположен во диакона и во священника.

Незадолго до этого Александр Николаевич женился на дочери протоиерея Иоанна Муравьева Александре. Протоиерей Иоанн состоял инспектором школ Дмитровского уезда и был известен своей благотворительностью. Он часто устраивал детские праздники, содержал стол для бедных, и паства его очень любила. Он умер на Рождество после литургии. Хоронить его собрался весь город. Оба брата Александры Ивановны также были церковнослужителями, один – в сане священника, другой – псаломщика. В Дмитрове Александра Ивановна окончила гимназию. Трудно было найти лучшую спутницу жизни, с детства впитавшую христианские идеалы милосердия и самоотверженного служения.

В 1914 году отец Александр Парусников был назначен настоятелем храма в селе Большое Ивановское Бронницкого уезда. Молодая семья переехала на новое место, где им предстояло жить ближайшие десять лет. В те годы Александра Ивановна работала учителем в сельской школе. У супругов родилось трое детей. Растить их помогала няня Прасковья. После революции Парусниковы не смогли платить ей жалованье, но она, привязавшись к этим добрым людям, сказала лишь: «И не надо, только не гоните» – и осталась в семье.

Отец Александр часто служил, духовно окормляя многочисленную паству, однако революция 1917 года оборвала мирное течение жизни прихода. Последствия войны, голода, произвола властей испытала на себе и семья Парусниковых. Так, в 1918-1921 годах отца Александра периодически привлекали к тыловым работам, а в начале 1920‑х их с супругой лишили избирательных прав, что означало в те годы лишение и гражданских прав.

В 1924 году отец Александр был назначен настоятелем Знаменского (с приделом в честь святых мучеников Космы и Дамиана) храма в селе Кузьминское Михневского района Московской области. Сюда, поближе к сыну, из села Алешино перебрались и родители отца Александра (отец Николай Парусников до самой смерти служил в храме села Хонятино Глебовской волости Коломенского уезда и вместе с женою был похоронен около Знаменского храма села Кузьминское). В Кузьминском у отца Александра с супругой родилось еще трое детей.

Будучи настоятелем Знаменского храма, отец Александр был возведен в сан протоиерея и назначен благочинным Михневского района. Духовный рост священника по-своему отметили и власти: в декабре 1929 года он по обвинению в контрреволюционной деятельности был арестован Серпуховским окружным отделом ОГПУ и содержался под стражей в течение месяца.

В это время в стране развернулось колхозное строительство. Хотя семья Парусниковых и была лишена земли, лошади и сельскохозяйственного инвентаря, но на многочисленные вопросы прихожан, идти ли им в колхоз, отец Александр отвечал, что «жить и работать надо при любой власти», и благословлял вступать в колхоз.

В 1934 году многодетную семью Парусниковых выселили из дома, который к этому времени стал принадлежать колхозу. Сначала их переселили на кухню, а в остальной части дома устроили колхозный клуб, а потом и совсем выбросили на улицу. В этот тяжелый момент Парусниковых приютила прихожанка храма Наталья Николаевна Демидова. Они прожили у нее зиму, потом продали корову и на вырученные деньги построили деревянный дом. Большой семье было очень трудно прокормиться без коровы, и чтобы выжить, они купили теленка и вырастили его.

Служение отца Александра в 1930-е годы можно без преувеличения назвать пастырским подвигом. Несмотря на непосильные налоги, преследования со стороны властей, отсутствие клира (единственный псаломщик – Александр Васильевич Протопопов не вынес этих трудностей и ушел в сапожники), отец Александр регулярно совершал богослужения. Часто ему приходилось служить одному в пустом храме. В 1930-х годах храм ограбили – украли серебряные сосуды. После этого случая батюшка стал забирать сосуды домой. Наступление на храм продолжалось, и уже незадолго до закрытия, примерно в 1935-1936 годах, с него были сброшены колокола.

Отец Александр как благочинный много ездил по селам района. В те годы большинство храмов было закрыто, и он духовно окормлял эти приходы. Так, в 1930 году был арестован его близкий друг – протоиерей Павел Смирнов, настоятель храма в селе Ильинское, и отец Александр стал регулярно служить и там. Как позднее отметил в характеристике Парусникова председатель сельсовета Муравьев, «Парусников работает священником селения Кузьминское-Ильинское, обслуживает весь Барыбинский район».

Волна репрессий 1937-1938 годов не могла обойти стороной такого ревностного пастыря, как отец Александр. Однако перед арестом органы безопасности решили склонить его к сотрудничеству. За две недели до ареста отца Александра забрали в НКВД и предложили стать осведомителем. Он решительно отказался, хотя прекрасно сознавал, к каким это приведет последствиям. Когда сотрудники НКВД пришли с ордером на арест, отца Александра дома не оказалось – он поехал прощаться с сестрами, поэтому арестовали его утром на следующий день – 30 октября 1937 года, в праздник святых мучеников Космы и Дамиана.

На допросах 30, 31 октября и 13 ноября следователи пытались добиться от него признания в контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации. Стойко и мужественно держась на допросах и никого не оговорив, отец Александр не признал себя виновным ни по одному пункту обвинения. «Я говорил только о том, что надо молиться Богу и быть честным тружеником», – сказал он.

14 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Протоиерей Александр Парусников был расстрелян 16 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 36-40. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-parusnikov-drugoj

Священномученик Косма́ Петриченко, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Саратовских святых

16 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Святой священномученик Косма родился в слободе Рыбушка Саратовской губернии (ныне село в Саратовском районе) в 1869 году в крестьянской семье. До революции он занимался крестьянским трудом и не получил духовного образования. Будучи глубоко верующим человеком, Косьма Никифорович прислуживал в местной Христорождественской церкви и хорошо изучил богослужебный устав. После революции, несмотря на насильственную ломку основ русской жизни, он продолжал заниматься землепашеством, содержал хозяйство и в свободное время прислуживал в храме. В те годы становления новой деспотичной и атеистической власти отстаивание принципов религиозной жизни само по себе было уже подвижничеством. И Косьма Никифорович решается на такой жертвенный шаг. Он передает свое хозяйство дочери Анастасии, а сам подал прошение о принятии священного сана. Отец Косма был рукоположен во иерея в 1928 году незадолго перед тем назначенным новым Саратовским Владыкой, митрополитом Серафимом (Александровым), к Рыбушкинскому Христорождественскому храму.

В 1935 году церковь в слободе Рыбушка была закрыта. В этих условиях усиленных гонений на Православие отец Косма не прекращал своей пастырской деятельности. У себя на дому он собирал прихожан, совершал богослужения, читал сельчанам духовную литературу, крестил младенцев – делал все, чтобы поддержать огонек веры Христовой. Его деятельность, не могла оставаться незамеченной для властей. 31 октября 1937 года сотрудник районного отдела НКВД получил ордер на обыск и арест гражданина Петриченко Кузьмы Никифоровича. В этот же день отец Косма был препровожден в Саратовскую тюрьму. 2 ноября состоялся первый и единственный допрос, во время которого рыбушкинский настоятель категорически отверг все возводимые на него обвинения в антисоветской деятельности.

На следующий день были допрошены пять свидетелей, которые дали нужные «следствию» показания. Вся следственная процедура носила откровенно подложный характер. 14 ноября было составлено обвинительное заключение «попа-кулака Петриченко Кузьмы Никифоровича», который «под видом религиозных молебнов домах колхозников проводил антисоветскую агитацию». В тот же день заседание судебной тройки при Управлении НКВД по Саратовской области постановило Петриченко К. Н. – расстрелять. Этот приговор, увенчавший доброго пастыря отца Косму нетленным венцем мученика за имя Христово, был приведен в исполнение в Саратове 16 ноября 1937 года вечером, в 22 часа. Место погребения мученика осталось неизвестным.

По материалу статьи Максима Плякина «Новый саратовский святой – священномученик Косма». Источник: http://www.newmartyros.ru, https://azbyka.ru/days/sv-kosma-petrichenko

Сщмчч. Влади́мира Лозины-Лозинского, Алекса́ндра Поспелова, Иа́кова Гусева, Алекси́я Рождественского, Григо́рия Фаддеева, пресвитеров (1937)

Священномученик Влади́мир Лозина-Лозинский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Санкт-Петербургских святых

26 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Владимир Константинович Лозина-Лозинский, протоиерей, родился 26 мая 1885 года в городе Духовщина Смоленской губернии, в семье земских врачей. Родители его по убеждениям были народники. В 1888 году мать будущего священномученика заразилась тифом, ухаживая за больными в земской больнице, и умерла. Овдовев, отец Владимира с сыновьями вернулся в Санкт-Петербург, получил место врача на Путиловском заводе и через некоторое время женился. Большая семья, в которой родилось ещё трое детей, была очень дружной, но особым благочестием не отличалась.

Владимир рос очень болезненным и впечатлительным ребёнком, необыкновенно добрым и бескорыстным. Ему был присущ врождённый аристократизм, он прекрасно говорил на европейских языках.

В 1904 году Владимир успешно окончил гимназию Императорского Человеколюбивого общества и сразу поступил на юридический факультет Университета.

В 1910 году он поступил на службу в Правительствующий Сенат. Одновременно молодой юрист продолжал изучать историю архивного дела и через два года окончил археологический институт.

Когда началась I Мировая война, Владимир Константинович, как и многие патриотически настроенные люди, стремился на фронт, но не был взят на действительную службу по состоянии здоровья. В должности помощника начальника Петроградской Санитарной автомобильной колонны он руководил перевозкой раненных с Санкт-Петербургских вокзалов и распределял их по госпиталям, самозабвенно работая целыми сутками.

Когда в 1917 году большевики закрыли Сенат, Владимир Константинович поступил на работу статистиком на Московско-Рыбинскую железную дорогу. Желание стать священником, по-видимому, вызрело в будущем священномученике постепенно, под влиянием русской катастрофы 1917-го года. Большим потрясением для него явилось также самоубийство любимого брата Алексея в 1916 году. Впервые он заявил о своём решении стать священником в дни, когда начались открытые гонения на Церковь. В 1920 году Владимир Константинович был зачислен на первый курс Богословского Института в Петрограде, а в ноябре подал прошение о рукоположении.

После рукоположения он служил в университетской церкви Всех Святых, в 1923 году являлся настоятелем этого храма, который к тому времени был переведён на Биржевую линию, дом 8 (в квартиру академика И. И. Срезневского).

Батюшка неоднократно подвергался аресту: в 24 году по делу «Спасское Братство». Затем, он был арестован в феврале 1925 года и приговорён к десяти годам лагерей по обвинению в монархическом заговоре и служении панихид с поминовением Императорской Семьи.

Сначала он отбывал срок на Соловках. Лагерную жизнь батюшка принимал смиренно и безропотно. Он со всеми был приветлив, ласков, любил шутку, острое словцо. По воспоминаниям соузников-соловчан, аристократизм его поведения не исчезал даже тогда, «когда он отвешивал вонючую воблу» в продовольственном ларьке, разносил посылки или мыл управленческие уборные. Но врождённый такт «и, главное, светившаяся в нём глубокая любовь к человеку сглаживали внешние различия с окружающими». Он был «так воздушно-светел, так легко-добр, что кажется являлся воплощением безгрешной чистоты, которую ничто не может запятнать».

На Соловках отца Владимира посещали родные, которые вскоре добились смягчения приговора: в ноябре 1928 года заключение в лагере заменили пятилетней ссылкой в Сибирь. Пробыв несколько месяцев в пересыльной тюрьме Ленинграда, батюшка был отправлен в глухую деревню Пьяново, что в 150 километрах от города Братска Иркутской области.

Одновременно с отцом Владимиром в той же деревне отбывал ссылку также отправленный с Соловков епископ Василий (Зеленцов, память 22 марта), непримиримый противник политики митрополита Сергия (Страгородского).

Из Пьянова Владыка Василий послал своё последнее послание Патриаршему Местоблюстителю не только с требованием отказаться от Декларации 1927 года и с угрозой в противном случае подвергнуть того проклятию, но и с призывом бороться с советской властью всеми способами — вплоть до террора и вооружённых восстаний. Вскоре после отправления этого письма, епископ Василий мученически погиб.

После освобождения батюшка с 1934 года служил в Новгороде, став в 1935 году настоятелем кафедрального Михаило-Архангельского собора, что на Прусской улиц. Правящим архиереем Новгородской епархии в то время являлся архиепископ Венедикт (Плотников), знакомый отцу Владимиру по совместному служению в Петрограде.

1(14) мая 1936 года протоиерей Владимир был арестован вновь, отправлен на обследование в областную больницу для душевнобольных, где признан вменяемым, и 26 ноября (8 декабря) 1937 года вместе с группой прихожан опять подвергнут аресту по 58 статье, оговорен как член группы «Народная демократия на основе негосударственного капитализма», а 13 (26) декабря того же года, в Новгороде расстрелян по решению «Особой Тройки» от 6(19) декабря. Место его захоронения Господь оставил сокровенным.

Источник: https://azbyka.ru/days/sv-vladimir-lozina-lozinskij

Священномученик Алекса́ндр Поспелов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

26 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 21 марта 1883 года в городе Владимире в семье чиновника государственного казначейства, коллежского асессора Василия Владимировича Поспелова. Василий Владимирович рано овдовел и женился во второй раз. В первом браке у него было трое детей — Александр, Николай и Мария, а во втором — пятеро. Семье жилось трудно, зарплаты государственного служащего не хватало, так что пришлось испытать и голод, и в этом случае семье помогали сердобольные соседи. После смерти в 1898 году Василия Владимировича попечение о сиротах взяли на себя родственники, сестры покойной матери и ее брат, священник Михаил Антонович Крылов. Благодаря их поддержке братья Александр и Николай получили хорошее образование. Александр окончил Владимирскую Духовную семинарию и был направлен в село Ваганово Владимирской губернии, где, по-видимому, стал работать учителем в школе. Здесь он познакомился с дочерью диакона Лидией Константиновной Тимофеевской, которая была учительницей в школе. Они поженились, и впоследствии у них родилось шесть детей — пять сыновей и дочь, два сына умерли в младенчестве.

В 1904 году Александр Васильевич был рукоположен в сан диакона, а впоследствии во священника и служил некоторое время в селе Ваганово Владимирского уезда, а затем в храме в селе Тетерино Торчинской волости Суздальского уезда Владимирской губернии, где и пришлось ему встретить одно из самых беспощаднейших гонений в истории Церкви. Условия жизни стали настолько суровы, что ради прокормления семьи отец Александр стал подрабатывать счетоводом в потребкооперации.

В марте 1929 года скончался священник в селе Кибергино. На похоронах присутствовало несколько священников из соседних приходов и среди них отец Александр Поспелов; после панихиды он был приглашен прихожанами и старостой послужить в их храме в ближайшее воскресенье. Отец Александр согласился и отслужил в воскресенье литургию. Его служение и проповедь понравились прихожанам, и они стали просить его остаться у них на постоянно и, в свою очередь, стали просить архиерея Иваново-Вознесенского, чтобы тот благословил отца Александра служить в их селе. После того как архиерей направил священника служить в храме села Кибергино, отец Александр переехал сюда.

Отец Александр был прекрасным проповедником и отзывчивым пастырем для своих прихожан, которые постоянно приходили за решением тех или иных вопросов к нему домой, и главным образом — поделиться своими бедами и горестями. Отец Александр с большой ответственностью относился к слову, особенно к произносимому в церкви за богослужением, и всегда тщательно готовился к проповедям, прочитывая накануне массу книг. Текст проповеди он писал заранее, но когда выходил на амвон, никогда не пользовался записями, предпочитая живое слово читаемому. Слава о его проповедях быстро разошлась по округе, и к нему в храм стали ходить даже те, для кого тропинка к церкви давно казалась заросшей. Говорил священник проповеди не отвлеченно, но обращаясь к каждому, так что прихожане чувствовали, что священник соучастник и сопереживатель всех их проблем и не старается сгладить происходящее в действительности, но смотрит на вещи прямо, давая им те имена, какие они заслуживают, и если говорит о положении Церкви и верующих, то и современное положение называет прямо — гонением. Староста храма не раз делал по этому поводу замечания священнику, говоря: «Брось, отец Александр, проповеди, они тебя до добра не доведут». Но священник не слушал его, и пока было время для проповеди — проповедовал и всегда был готов всем вопрошавшим его о вере дать ответ о своем уповании.

Священнический дом в селе занимала семья почившего священника, и прихожане пообещали купить дом для семьи отца Александра и перевезти его в село, а также выделить надел земли для строительства; желанием прихожан было поселить священника недалеко от церкви, а это значит в центре села, чему, узнав об этом, стали противиться местные коммунисты. В начале апреля 1929 года был созван сельский сход, поставивший вопрос о предоставлении священнику участка земли, и, хотя сход был всецело на стороне священника, коммунисты, бывшие во главе схода, отказали в выделении земли священнику. 21 апреля состоялся новый сход, на котором уже не было коммунистов, и он принял решение наделить священника участком земли. Решение сельского схода было послано на утверждение Кибергинского сельсовета, который отменил решение крестьян. Крестьяне отправили по этому поводу жалобу в вышестоящую инстанцию, но она вместе со всеми документами была переслана в Кибергинский сельсовет.

21 мая 1929 года в Кибергино приехали рабочие из города, намереваясь снять и уничтожить церковные колокола. Во время их работы вокруг колокольни собралась толпа крестьян, для которых снятие колоколов было событием немало скорбным, рождавшим самые горькие переживания. Когда рабочие стали снимать с колокольни колокола, крестьяне сначала стояли молча, а затем мало-помалу начали возражать против творимого варварства. Рабочие, однако, не слушали, и в толпе крестьян стало расти все большее раздражение, и в том числе к наглым, беспощадным представителям антихристианской власти, которая словно для того и была создана, чтобы вызывать в человеке, ее поддерживающем, все самое подлое и низкое. Крестьяне все больше смелели и в конце концов со все большим раздражением и гневом стали выкрикивать: «Какая же это власть! Это котье, подлецы, кровопийцы». Они были настолько оскорблены и раздражены, что едва не избили уполномоченных, которых они сами посылали к властям ходатайствовать об оставлении колоколов, обвинили их в предательстве, что они за деньги от властей прекратили хлопоты.

В воскресенье 9 июня отец Александр, по обыкновению, произнес за богослужением проповедь, в которой упомянул, что в настоящее время падает благочестие, а против духовенства и верующих развернулось гонение. Проповедь была настолько сильной, настолько ярко рисовала настоящее тяжелое положение Церкви, нравственное падение народа, отсутствие православных устоев в современном мире, что многие из слушателей горько заплакали.

В этот день после богослужения состоялось собрание прихожан, на котором был поставлен вопрос о смене церковного старосты, который во многом, с точки зрения прихожан, поддерживал власти в их действиях против храма, в частности — дав письменное согласие на снятие колоколов. Впрочем, староста и сам попросил уволить его с этой должности, сообщив, что власти прислали уведомление о том, что храму нужно выплачивать значительно увеличенную сумму налогов. Нужной суммы на выплаты этих налогов в церковной кассе нет, деньги надо собирать с прихожан, а он этого делать не будет, так как такие сборы чреваты преследованиями от властей, и потому оставаться старостой он не желает.

Женщины, обсудив, как собрать средства, часть их тут же собрали, большинство сельскохозяйственными продуктами. Все верующие в тот момент хорошо понимали, что если не собрать для безбожников-живодеров налоги, то они храм сразу закроют, а этого никто из прихожан не хотел. Все если не понимали, то чувствовали, что с закрытием храма к каждому человеку приблизится духовная смерть, которая страшнее физической: оставшись без таинств, человек может погибнуть. На собрании стали обсуждать вопрос о том, чтобы снова просить власти выделить священнику землю для постройки дома.

После церковного собрания все прихожане разошлись, но в тот же день собрался сельский сход, на который пришли крестьяне не только из Кибергина, но и из соседних деревень, входивших в ту же волость и в тот же приход, так что сход оказался весьма многочисленным и присутствующим тут местным коммунистам не удалось на этот раз взять инициативу в свои руки, возглавить собрание и простым решением президиума провести свое решение. Собравшиеся крестьяне, а это в основном были женщины, были настроены крайне враждебно к местным коммунистам. Стали раздаваться громкие голоса: «Православные, да что же мы не можем защитить своего священника, который нам необходим. Гнать надо этих коммунистов, раз власть народная, то что хотим, то и делаем, при царе и то было лучше, чем теперь. При царе и то больше разрешали народу делать, как народ хотел, чем теперь. Власть наша, и коммунистов слушать мы не будем, они против священника. Православные, что вы смотрите на каких-то двух человек. Коммунисты против священника, их надо самих из партии вычистить, это ведь не власть, а насилие». «Верно, правильно», — поддержали собравшиеся. Некоторые стали кричать: «Хоть умрем, а священнику землю дадим!» Одна из женщин, подойдя к местному коммунисту, сказала: «Сам-то ты хорош ли, что священнику землю не даешь». Другая, поклонившись коммунисту в ноги, сказала: «Уж ты, батюшка, смилостивись, дай священнику землю!» Третья ее стала останавливать и говорить: «Что ты ему кланяешься, подумаешь какая шишка! Я у Калинина была и то не кланялась. И без поклонов священнику землю дадим». В конце концов, крестьянский сход принял решение выделить священнику участок земли, и тут же в соответствии с постановлением схода был пущен подписной лист, под которым крестьяне стали быстро подписываться, выражая свое желание выделить для постройки дома священнику землю.

В тот же день местные коммунисты отправили заявление районному уполномоченному ОГПУ, которое заключили такими словами: «Просим уполномоченного ОГПУ принять самые решительные меры и искоренить эту черную свору, во главе которой стоят поп Поспелов... и другие здесь переименованные».

25 июня 1929 года отец Александр был арестован и заключен в тюрьму в городе Шуе. На следующий день старший уполномоченный секретного отделения Шуйского окружного отдела ОГПУ Маховер выписал постановление о начале следствия по делу священника и арестованных вместе с ним крестьян.

4 июля следователь допросил священника, который рассказал, каким образом он стал служить в храме в селе Кибергино, что крестьянами ему действительно была обещана квартира, но когда он приехал и квартиры не оказалось, крестьяне стали хлопотать о выделении участка земли, чтобы поставить на нем дом, который они купили и перевезли из деревни Шумилово. Ходатайство крестьян перед властями о выделении земли под постройку дома не увенчалось успехом, староста переговоров с властями о выделении земли не вел, и он попросил верующих, чтобы они сами похлопотали. На вопрос следователя, произносит ли священник проповеди, отец Александр ответил, что произносит на тему праздника.

25 июля следствие было закончено. В обвинительном заключении следователь написал, что отец Александр «с целью идеологической обработки населения и направления его против советской власти и ее местных органов, для более легкого в дальнейшем извлечения пользы для себя и церкви, неоднократно пользуясь положением священника, обладая хорошим голосом, использовал религиозные предрассудки населения и говорил в церкви проповеди антисоветского характера, подогревая своим фанатизмом население, преимущественно женщин, доведя их до состояния открытой демонстрации с требованием, вопреки всем законным нормам и положениям и общественным интересам самого населения, наделить Поспелова землей и усадьбой в центре села».

3 ноября 1929 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило священника к трем годам заключения в концлагерь, и отец Александр был отправлен на Соловки.

Ко времени ареста отца Александра его старшие сыновья жили отдельно, дочь училась в школе в Суздале. После ареста его супруга с младшим сыном уехала в Иваново, где устроилась работать, но зарабатывала столь мало, что, отчаявшись прокормить детей, велела дочери зарабатывать самой и вскоре прислала к ней и ее младшего брата. Детей приняла семья сторожа Суздальского собора, в котором тогда еще совершались богослужения. Однако им пришлось разделиться, собор был закрыт, и мальчика взял к себе уже другой человек, живший в колокольне. Жить ему пришлось в суровых условиях, в почти неотапливавшейся комнате, отчего мальчик вскоре заболел ревматизмом, который дал осложнение, и он скончался в Ивановской больнице. Ему было в это время четырнадцать лет, а сестре пятнадцать.

После возвращения из заключения отец Александр был возведен в сан протоиерея и 3 сентября 1932 года назначен священником в храм в село Большое Песочное Выксунского района Нижегородской области. Все это время мать писала дочери, что ее отец скончался, — таким образом она хотела избавить ее от неприятностей и препятствий в получении образования, если бы стало известно, что она дочь священника, находящегося в тюрьме. Сердце дочери подсказывало, однако, что это не так и ее отец жив. И наконец осенью 1935 года она получила от матери письмо, что отец желает видеть ее. Она тут же собралась и приехала в село, где он жил. Они проговорили всю ночь. Отец Александр расспрашивал, как ей удалось получить образование, находясь в столь суровых условиях, и горько сокрушался, что ей не удалось сберечь младшего брата. Они расстались до наступления дня, так попросил отец Александр, опасаясь, что власти могут арестовать дочь. На прощание отец-священник благословил дочь, поцеловал ее, и они расстались — навсегда. Отец Александр вернулся к служению Богу и людям. 14 апреля 1937 года за безупречное и ревностное служение он был награжден палицей.

Летом 1937 года власти открыли новые и самые беспощадные гонения из бывших за эти двадцать лет правления безбожников. 21 ноября 1937 года протоиерей Александр был арестован и помещен в камеру предварительного заключения при Выксунском отделении милиции. В тот же день следователь допросил его.

— Вы знакомы с митрополитом Сергием Страгородским? — спросил он.

— Митрополита Сергия я знаю только по епархии, лично с ним знаком не был и встреч не имел.

— Следствие предлагает рассказать о вашей контрреволюционной деятельности среди населения.

— Рассказать о своей контрреволюционной деятельности не могу, так как этим никогда не занимался.

— Вы лжете с целью скрыть свою контрреволюционную деятельность. Следствие настаивает на даче вами подробных показаний по этому вопросу.

— Других показаний я не имею.

— Следствию известно, что вы, будучи настроены контрреволюционно, систематически среди населения распространяли контрреволюционную пропаганду против колхозов. В 1935 году при снятии колоколов организовали саботаж, читали проповеди контрреволюционного характера, в 1936 и 1937 годах агитировали против подписки на заем, одновременно распространяли клевету о голоде в СССР и тяжелом положении населения при советской власти... Подтверждаете ли это?

— Нет, не подтверждаю и отрицаю.

— Кто вас вовлек в контрреволюционную организацию?

— Меня никто не вовлекал.

— Вы даете неоткровенные показания.

— Мои показания откровенны.

— Вы лжете с целью скрыть свою и других контрреволюционную деятельность.

— Я говорю правду.

— Вы опять даете неоткровенные показания. Следствие настаивает еще раз дать откровенные показания по этому вопросу.

— Меня никто в контрреволюционную организацию не вовлекал, и о существовании таковой мне не известно.

— Вы арестованы как активный участник контрреволюционной группы церковников и систематически занимались контрреволюционной работой среди населения. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю и категорически отрицаю.

На этом допросы закончились, 23 ноября было составлено обвинительное заключение и отдано распоряжение при первом же конвое отправить арестованного в областную тюрьму, где производились расстрелы.

14 декабря тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Протоиерей Александр Поспелов был расстрелян 26 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на Бугровском кладбище в Нижнем Новгороде.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 7». Тверь. 2002. С. 259–265. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-pospelov

Священномученик Иа́ков Гусев, Дивеевский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 июня – Собор Дивеевских святых

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

26 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Яков Иванович Гусев родился 19 октября 1887 года в селе Дивеево Ардатовского уезда Нижегородской губернии в семье священника Серафимо-Дивеевского монастыря протоиерея Иоанна Феофановича Гусева. Жизнь семьи Гусевых была давно и прочно связана с Серафимо-Дивеевским монастырем, ведь Гусевы были потомками первого священника обители — протоиерея Василия Садовского, которому преподобный Серафим Саровский препоручил «дивеевских сирот».

На третий день по рождении младенца приходской священник Иоанн Смирнов совершил над ним таинство Крещения в дивеевской церкви в честь Казанской иконы Божией Матери. Восприемниками новорожденного стали надворный советник Петр Вельяминович де Бомон и казначея Серафимо-Дивеевского монастыря монахиня Елена Анненкова. Младенца нарекли Иаковом, в честь брата Господня по плоти — святого апостола Иакова.

Начальное обучение дети Гусевых проходили под руководством своего отца, который, как записано в клировой ведомости за 1908 год, «проходил должность законоучителя и учителя по всем предметам в монастырской церковно-приходской школе». По окончании школы братья Яков и Михаил поступили в Нижегородскую семинарию.

Около 1910 года Яков Иванович женился на Елене Николаевне Виноградовой, родственнице священника Серафимо-Дивеевского монастыря отца Иоанна Смирнова. Матушка Елена была в родстве и с Н. А. Добролюбовым.

10 июня 1910 года Яков Иванович окончил Нижегородскую духовную семинарию и 30 января 1911 года Преосвященным Иоакимом был рукоположен в сан иерея и определен в священники села Худошина Ардатовского уезда. В Худошинской и Кадышевской земских школах отец Иаков преподавал Закон Божий. 30 мая 1914 года батюшка был назначен священником Свято-Никольского храма села Елизарьева Ардатовского уезда Нижегородской губернии.

Отец Иаков Гусев поселился в Елизарьеве в доме напротив храма. Дом был большой, пятистенный, с сенями, террасой, крытым двором. В доме хранилась дивеевская святыня — кусок камня-гранита, на котором молился преподобный Серафим, с живописным изображением Святого, молящегося на камне.

В селе семью священника сразу же полюбили: супружеская чета и их чада отличались особенной добротой и скромностью, необыкновенным радушием и гостеприимством. Отец Иаков был общителен и доступен для своих прихожан. К нему обращались за советом во всех духовных и житейских нуждах.

Службу отец Иаков вел благоговейно, молитвенно, на исповедях был внимателен. Любили елизарьевцы и батюшкины проповеди. Они были немногословны, но доходили до сердца каждого, стоящего в храме. Батюшка говорил тихим голосом, простыми словами объяснял заповеди Божий, призывал соблюдать их; заблудших и нерадивых увещевал не лениться в трудах для своих семей и за все благодарить Господа.

Советская власть была установлена в Елизарьеве в феврале 1918 года, а весной 1919 года провели передел земли. Земля делилась по едокам и только на тех, кто ее обрабатывал. Тогда же батюшка, как служитель религиозного культа, был лишен избирательных прав. Лишение избирательных прав влекло за собой целый ряд притеснений не только по отношению к лишенцам, но и ко всем членам их семей: их могли выселить из квартиры, выслать из города, лишить продовольственных карточек, медицинской помощи, исключить детей из школ. Детей лишенцев не принимали в школы второй ступени, училища и высшие учебные заведения, в учреждения на службу, часто они, достигнув совершеннолетия, тоже лишались избирательных прав.

В 1927 году при ликвидации Серафимо-Дивеевской обители был арестован младший брат отца Иакова протоиерей Михаил Иванович Гусев. Через две недели его освободили, и он сразу уехал к владыке просить приход, а семья отца Михаила перебралась в Елизарьево в дом к отцу Иакову. В тот год, как вспоминает дочь отца Михаила, дом отца Иакова был буквально полон нуждающимися в приюте родственниками. Отец Иаков и его супруга были всем как родные. «В моей жизни общение с Елизарьевым осталось как светлое, приветливое, солнечное и любимое воспоминание, радостное от того, что на земле жили такие сердечные и добрые люди», — вспоминала племянница отца Иакова Мария Михайловна Гусева.

Дивеевская монахиня Серафима (Булгакова) писала, что их, гонимых монастырских сестер, братья-священники устроили жить в Елизарьеве. «М. П. послала нас с каким-то поручением к батюшке в Круглые Паны за 10 верст от Дивеева. Когда мы проходили через Елизарьево, навстречу нам вышел наш монастырский священник отец Михаил со своим братом отцом Иаковом, к которому он переехал. Они стали нас уговаривать переехать в Елизарьево. Они оба родились около монастыря, любили монашенок как родных, и им хотелось, чтобы побольше нас было в Елизарьеве. Возвращаемся из Круглых Панов, а они опять нас встречают. Уже нашли нам квартиру. В избушке на Вертьянове зимовать было невозможно, и мы согласились. Службы в Елизарьеве были только по воскресениям и по праздникам, да накануне сорокоусты, но, чтобы утешить нас, отец Иаков служил гораздо чаще. Мы пели и читали на клиросе в будни. Диаконом и псаломщиком там был отец Александр Соколов, тоже сын монастырского священника. Все трое учились в училище в монастырском приюте и любили монастырь как свою родину, вместе с нами переживали лишение монастыря и всячески нас поддерживали и духовно, и даже материально. Отец Иаков, бывало, едет на базар и чего-нибудь нам завезет: картошки, молока, а если сами придем, всего нам надают с матушкой: и хлеба, и молока, и меду, и ягод — сколько только сможем донести. Жить стало полегче». По благословению братьев Гусевых из села Пузо в Елизарьево перевезли дивеевскую блаженную Марию Ивановну.

Отец Иаков постоянно терпел притеснения со стороны властей: его обвиняли то в противодействии установке радио в селе, то в антисоветской агитации «среди отсталой части населения», то в организации развала колхоза. В 1930 году он был арестован и заключен под стражу в Горьковскую тюрьму. Дом был изъят. В 1931 году отца Иакова снова арестовали и «раскулачили».

В 1935 году последовал новый арест. Когда стало известно, что сельсовет решил закрыть елизарьевский храм и использовать его как зернохранилище, старушки договорились после воскресной службы 7 марта 1935 года идти по домам односельчан и собирать подписи против закрытия церкви. Батюшку обвинили в подстрекательстве. На допросах все старушки единодушно утверждали: «Никто нас не посылал, мы сами».

В 1935 году батюшка осужден не был, но два года спустя показания свидетелей и протоколы его допросов добавили к уголовному делу 1937 года. Отца Иакова арестовали 20 ноября прямо в храме и, не позволив даже зайти домой, увезли в арзамасскую тюрьму. В этот же день в Горьком был расстрелян его младший брат протоиерей Михаил. Протоиерея Иакова Ивановича Гусева допросили всего один раз, предъявив обвинение в антисоветской деятельности. Отец Иаков на допросах держался достойно и мужественно; как и младший брат, священномученик Михаил, виновным себя не признал.

24 ноября 1937 года было подписано обвинительное заключение, а дело передано на рассмотрение «тройки» при УНКВД по Горьковской области. Второго декабря последовал приговор — расстрелять, имущество конфисковать. На выписке из протокола стоит запись: «Расстрелян в Горьком 26 декабря 1937 года».

30 июля 2003 года состоялось заседание Священного Синода Русской Православной Церкви, на котором в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века от Нижегородской епархии было включено имя священномученика Иакова Гусева.

Источник: http://www.4udel.nne.ru, https://azbyka.ru/days/sv-iakov-diveevskij-gusev

Священномученик Алекси́й Рождественский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

26 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Алексей Иванович Рождественский родился 22 марта 1865 года в селе Введенское Тарусского уезда Калужской губернии. Он происходил из семьи священника и получил образование в Вифанской духовной семинарии. По окончании ее по второму разряду в 1888 году, он год учительствовал в Московской женской школе ведомства императрицы Марии Феодоровны. В 1890 году Алексея Ивановича рукополагают сначала во диаконы, а 20 июня того же года во священники.

Новопоставленный священник служит во Введенской церкви родного села Введенское и при этом состоит законоучителем Левшинской земской школы. В 1892 году его переводят в церковь Песочного Завода Жиздринского уезда Калужской губернии, где он является попечителем Песочно-Заводской и Савинской церковно-приходских школ и членом приходского попечительства. 3 августа 1897 года следует перевод в Калугу, в церковь святителя Алексия. В ней будущий священномученик служит до 3 февраля 1900 года. Он не оставляет преподавательской деятельности и состоит законоучителем Калужского епархиального училища.

В 1900 году священника переводят в Калужскую церковь Георгия за Лавками, где он будет служить до 1923 года. Отец Алексий Рождественский не раз был отмечен священноначалием высокими наградами, 19 мая 1909 года его возвели в сан протоиерея. Деятельность отца Алексия, помимо священнического служения, была разнообразной, можно назвать множество мест, в которых он трудился: он состоял законоучителем IV-го Калужского женского приходного училища (1901-1907 гг.) и образцовой школы при Епархиальном училище (1902 г.), был депутатом Калужской Епархии (1905-1912 гг.), состоял Председателем Ревизионного комитета Калужского Епархиального училища (1906-1912 гг.), законоучителем в женской общине сестер милосердия (1907-1911 гг.), членом Правления Калужской Духовной семинарии (1907-1913 гг.).

Так же велико число храмов, в которых служил отец Алексий. После церкви Георгия за Лавками, он был переведен в село Ольхи Юхновского уезда Калужской губернии. Во время пожара церковь в Ольхах сгорела, и отец Алексий с семьей 19 февраля 1927 года переехал в Москву. С 1927 по 1929 год он служит в церкви Ржевской Божией Матери на Пречистенском бульваре, с 1929 по 1931 год в церкви Рождества Христова в Кудрине. С 1931 по 1932 он настоятель церкви Казанской Божией Матери в Большом Новинском переулке, а 1932 и 1934 год он прослужил в церкви святителя Николая на Щепах. Из Московских храмов можно назвать еще церковь Благовещения на Бережках. С 1934 по 1935 год он служит в Мытищах, а 1935-1936 в церкви Георгия на Озере в Клинском районе Московской области. Последним местом служения отца Алексия стала церковь святителя Николая Чудотворца в селе Никольское Кунцевского района Московской области.

17 сентября 1937 года отца Алексия Рождественского арестовали органы НКВД с обвинением в «проведении контрреволюционной агитации провокационно-пораженческого характера». Виновным себя он не признал. Последовал приговор: 10 лет исправительно-трудового лагеря. Здоровье 72-летнего священника не вынесло испытания тяжелыми условиями. Отец Алексий Рождественский умер 26 декабря 1937 года в местах лишения свободы. По устному сообщению в управлении ГУЛАГА он скончался в лагере строгого режима «Тайшет».

Источник: http://pstgu.ru

Священномученик Григо́рий Фаддеев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

3 октября – Собор Брянских святых

26 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

ГРИГОРИЯ ФАДДЕЕВА

Григорий Иванович Фаддеев родился 14 апреля 1895 года в селе Неварь Дмитриевского уезда Курской губернии. Видимо, младенец был слаб, поэтому Таинство Крещения было совершено уже на следующий день в сельском храме в честь Богоявления.

Вскоре отец Григория Иван Андреевич, овдовев, остался с тремя маленькими детьми и больной матерью, и вторично женился на вдове, Ксении Николаевне, у которой тоже было двое маленьких детей. Будучи человеком грамотным, Иван Андреевич экстерном сдал экзамен и стал псаломщиком в храме своего родного села Неварь. Так семья Фаддеевых стала принадлежать к духовному сословию. До этого их отец, бывший сыном крепостного повара, земельного надела не имел, и получил его, только став псаломщиком. Он дал себе клятву дать всем детям образование и всю жизнь стремился к этому.

В 1906 году одиннадцатилетний Григорий поступил в Рыльское духовное училище, в 1910 году он был переведен в первый класс Курской духовной семинарии, которую блестяще окончил в 1916 году. Трем лучшим выпускникам предоставлялось право бесплатного обучения в Академии. Но отец сказал ему: «Гриша, тебе дали образование, помогай остальным кончить учебу, а их семь человек!» Годы, пока учились младшие дети, были нелегкими, старшим брату и сестре часто приходилось заниматься репетиторством. Урожай с семи десятин не раз закладывался на корню, чтобы как-то свести концы с концами.

Вместе с его сестрой Еленой в епархиальном училище училась Вера Иванцова, дочь священника из села Бычки того же уезда Павла Григорьевича — будущая супруга Григория.

Они поженились, и вскоре Григорий Фаддеев был рукоположен во пресвитера к храму во имя Архистратига Божия Михаила села Кривец Тимского уезда Курской губернии. Но, по просьбе неварьских прихожан, Курский епархиальный совет переместил его в родное село Неварь.

Молодой священник с воодушевлением взялся обустраивать приходскую жизнь в родном селе. Переехав в Неварь, он, будучи человеком музыкальным, сразу с любовью взялся за организацию в селе смешанного хора. В течение целого десятилетия он подбирал способных хористов, кропотливо обучая их. Скоро Неварьский хор стал известен в округе, его приглашали на престольные праздники в соседние села. Батюшка сам прослушивал всех желающих и отбирал более способных. О. Григорий создал два хора — взрослый и детский. На ежедневных спевках дети садились вокруг стола, и батюшка лично руководил пением. О. Григорий просил маленьких хористов объяснить, что они поняли из того, что пели, и очень радовался, получив правильный ответ. А если отвечали не так, то с любовью поправлял. Благодаря такому обучению дети хорошо понимали и запоминали многое из Священного Писания.

По воспоминаниям близких, отец Григорий был добрым, чутким, отзывчивым человеком. Его доброта, стремление быть полезным людям, проявлялись во многих делах. Они с женой увлекались гомеопатией. У них был толстый гомеопатический лечебник, из киевской гомеопатической аптеки выписывали лекарства. В селах в те времена никакой медицинской помощи не было, и многие односельчане со своими недугами часто обращались к ним за безвозмездной помощью. Однажды о. Григорий долгое время выхаживал ближайшего соседа, получившего сильный ожог, дважды в день делал перевязки.

В 1922-23 годах в соседней Кузнецовке расформировали детский приют для детей-сирот из прифронтовых районов Первой мировой войны. О. Григорий, имея уже своих детей, взял на воспитание в семью девочку-подростка из приюта, готовил ее для поступления в среднюю школу. В 1925 году она поступила сразу в 7-й класс, но вскоре заболела туберкулезом и в 1926 году умерла.

О. Григорий приютил в своем доме одинокую больную, беспомощную женщину из соседнего села, подругу своей покойной родной матери, ухаживал за больной и похоронил, как близкого человека.

Со времен коллективизации для семьи о. Григория начались черные дни. Сначала «кулаков» обязали сдать в кратчайший срок неимоверно много хлеба. Кулаков в селе оказалось четыре семьи: иерей Григорий, его отец и два брата-мельника, имевших ветрянки. Нужного количества хлеба ни у кого не нашлось.

В 1929 году иерей Григорий был приговорен народным судом Дмитровского района Курской области к двум годам лишения свободы и трем годам высылки из Центрально-черноземного округа за невыполнение поставок. Семьи осужденных выгнали на улицу. К этому времени у иерея Григория было трое малых детей, ждали четвертого. С ними жила еще старенькая теща.

После выхода в свет статьи Сталина «Головокружение от успехов», учителя получили возможность ходатайствовать через суд о возвращении своих родных из ссылки. Сестра батюшки Татьяна, молодая учительница, летом 1930 года поехала за отцом и братом, привезла их, страдавших от вшей, голода и изнеможения. Отца освободили без ограничений, иерея Григория — без права проживания в Курской области. Встреча его с семьей и рожденным уже после ареста сыном происходила в поле, на границе села Хлебтово Брянской области и Невари. Пришлось искать новое место жительства, и он поселился в городе Севске Брянской области, где его приютила в своем доме одинокая учительница-пенсионерка.

После ссылки о. Григорий какое-то время жил в селе Хлебтове, в семи километрах от Невари. Он приходил тайком по ночам в родное село, чтобы повидать родных. После освобождения батюшки неварьцы почти всем селом пошли на Пасху в Хлебтово, и о. Григорий освящал куличи. В Невари 25 июля, в день празднования в честь иконы Божией Матери Троеручица, был Престольный праздник. Пока батюшка был в ссылке, в Невари родилось много детей, и все они были не крещены. Батюшка тайно оповестил всех, желающих окрестить детей, и в ночь под праздник 25 июля пришел из Хлебтово. В доме одной прихожанки он отслужил молебен и всю ночь до утра крестил детей. А под утро тайком опять ушел в Хлебтово.

В 1930 году иерей Григорий был назначен настоятелем храма в честь иконы Божией Матери, именуемой Взыскание погибших, села Шведчиковы Дворы Севского района Западной области.

Иерей Григорий боролся с обновленчеством и тесно общался со протоиереем Варлаамом Поповым, который был благочинным Севского округа.

Благодаря проповеди иерея Григория, колхозники целыми бригадами шли в храм. В 1936 году батюшку обязали сдать 90 кг мяса. Тогда псаломщица храма монахиня Ксения (Агафонова) организовала среди прихожан сбор денежных средств, на которые приобрели мясо и сдали на заготовительный пункт за о. Григория.

Батюшка не порывал отношений и с духовными чадами из своего родного села Неварь, которые пешком приходили к нему на службу за многие километры в Шведчиковы Дворы.

О. Григорию, как человеку грамотному, предлагали оставить священство и перейти на государственную службу. Но батюшка категорически отказался.

28 июля 1937 года священник Григорий Фаддеев был арестован. Утром, когда батюшка собирался служить Божественную Литургию, его вызвали в сельсовет. О. Григорий взял свои вещи и уже не вернулся. А вскоре у храма собрался народ — стало известно, что батюшку арестовали. Накануне ночью в доме батюшки в Севске шел обыск, при котором изъяли Запасные Дары, назначение Брянского епископа, подрясник, епитрахиль, поручи, Минею месяц август, Правило готовящегося к служению Литургии, Требник, Месяцеслов, Библию, книгу «Личные записки девицы монахини». После ареста иерей Григорий содержался под стражей сначала в Севске, а затем в брянской тюрьме.

3 августа монахиня Ксения (Агафонова) без разрешения сельского совета собрала верующих села Шведчиковы Дворы, которые постановили послать в Севск делегацию с ходатайством об освобождении о. Григория.

Иерей Григорий не признал вымышленных обвинений в антисоветской агитации.

16-17 сентября 1937 года на заседании тройки при УТБ УНКВД Западной области он был приговорен к десяти годам заключения в ИТЛ.

Осенью матушка Вера получила весточку от о. Григория из мест заключения. Он писал, что прибыл в лагерь, что путь был очень тяжелый. Вместе с ним в лагерь пригнали пятьдесят человек, было очень холодно. Письмо заканчивалось словами: «Вера, береги детей, пусть они вырастут настоящими людьми. Прощайте, больше мы не увидимся».

В феврале 1991 года дочь о. Григория, Елена Григорьевна Ивашкова, обратилась в Архив УИД МВД Коми ССР, откуда ей ответили что «Фаддеев Григорий Иванович меру наказания отбывал в Ухтижемлаге. Умер 26 декабря 1937 года от кровавого поноса. Место захоронения за давностью времени определить не представляется возможным».

27 июля 1988 года иерей Григорий был реабилитирован постановлением президиума Брянского областного суда.

Причислен к лику новомучеников и исповедников Российских определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 12 октября 2007 года. Источник: https://azbyka.ru/days/sv-grigorij-faddeev

Сщмчч. Все́волода Смирнова, Алекса́ндра Воздвиженского, Се́ргия Розанова, Алекси́я Сибирского, Васи́лия Архангельского, Петра Воскобойникова, Васи́лия Колоколова, пресвитеров, прмчч. Анато́лия (Ботвинникова), Евфроси́на (Антонова), иеромонахов и мч. Иа́кова Блатова (1937)

Священномученик Все́волод Смирнов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Всеволод родился 25 марта 1874 года в селе Троицком Звенигородского уезда Московской губернии в семье священника Василия Смирнова. В 1897 году Всеволод Васильевич окончил Московскую Духовную семинарию и был назначен учителем в школу в село Бумерово Звенигородского уезда. Здесь он женился на Надежде Алексеевне Уваровой. В 1900 году Всеволод Васильевич был рукоположен в сан священника к Успенской церкви в селе Дерменцово Волоколамского уезда. За безупречное служение отец Всеволод в 1926 году был возведен в сан протоиерея.

Осенью 1929 года в ОГПУ пришли сведения, будто священник в день празднования памяти Илии Пророка сказал в проповеди: «Народ весь прегрешил перед Богом, Бог насылает разные кары на него. Ему надо покаяться, Бог простит. Когда жил на земле Илья пророк, народ также развратился, и Бог послал голод, и весь народ голодал. Так же и теперь, если народ не покается, будет голод и разные бедствия».

Основываясь на этом донесении, уполномоченный ОГПУ сделал вывод, что священник «систематически, как в проповедях, так и в частных беседах, проводит антисоветскую агитацию, называя советскую власть "Божьей карой за прегрешения народа”», и, «принимая во внимание, что дальнейшее пребывание» священника на свободе будет иметь «отрицательное влияние на настроение населения к советской власти», 19 октября 1929 года постановил арестовать отца Всеволода. В тот же день он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. На допросах, отвечая на вопросы следователя, протоиерей Всеволод сказал:

– Антисоветской агитации я ни при каких обстоятельствах не вел. В проповедях я затрагиваю чисто религиозные вопросы. Разговоров на политические темы никогда ни с кем не вел и политикой не интересуюсь. Будучи болезненным человеком, веду уединенный образ жизни и ни с кем дружбы не веду.

– Говорили ли вы в проповеди 2 августа сего года, что «народ весь прегрешил перед Богом и Он за это посылает на него разные кары, как-то: голод и тому подобное»? – спросил следователь.

– Этого я никогда не говорил.

– Кто может подтвердить отсутствие с вашей стороны антисоветских действий? – спросил следователь.

Отец Всеволод попросил вызвать некоторых свидетелей, которые подтвердили бы его невиновность. Следователь, однако, не стал никого вызывать, передав «дело» на рассмотрение Особого Совещания при Коллегии ОГПУ. 18 ноября 1929 года он был приговорен к трем годам ссылки в Северный край – в село Лешуконское Архангельской области.

Отец Всеволод здоровья был слабого и страдал в это время многими болезнями. В конце 1932 года он был освобожден. Прихожане храма в селе Дерменцово обратились к священноначалию, чтобы священника направили снова в их храм, и 22 января 1933 года протоиерей Всеволод получил назначение в храм в селе Дерменцово. Здесь он прослужил до гонений 1937 года.

10 октября 1937 года власти арестовали протоиерея Всеволода по обвинению в том, что он «распространял гнусную клевету на советскую власть, высказывал пораженческие настроения, вел антисоветскую агитацию против проводимых на селе кампаний».

Зачитав текст обвинения, следователь предложил отцу Всеволоду дать показания.

– Контрреволюционной и антисоветской агитацией я не занимался, – ответил священник.

– Вы показываете ложно. По вашему делу допрошены свидетели, которые подтверждают факты вашей контрреволюционной и антисоветской агитации. Следствие требует от вас правдивых показаний.

– Еще раз заявляю, что контрреволюционной и антисоветской агитацией я не занимался, – ответил священник.

На этом допрос был закончен. 11 ноября тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Всеволод Смирнов был расстрелян 13 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 217-220. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vsevolod-smirnov

Священномученик Алекса́ндр Воздвиженский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 29 августа 1876 года в селе Ведерницы Дмитровского уезда Московской губернии в семье диакона Михаила Воздвиженского. Окончил в 1892 году Дмитровское Духовное училище, в 1899 году Вифанскую Духовную семинарию; в 1901 году был рукоположен в сан диакона. В 1903 году диакон Александр был рукоположен во священника ко храму в селе Богослово Богородского уезда Московской губернии, где служил до 1917 года, а затем был переведен в храм села Турово Серпуховского уезда. В 1931 году он стал служить в храме в селе Казанское Павлово-Посадского района, а в 1935 году был переведен в Никольскую церковь в селе Ново-Загарье того же района. В 1935 году отец Александр был возведен в сан протоиерея.

Во второй половине тридцатых годов безбожные власти приняли решение о начале самых беспощадных гонений за все двадцать лет своего правления. Чтобы подвергнуться аресту, достаточно было быть церковнослужителем.

7 октября 1937 года отец Александр был арестован и заключен в тюрьму в городе Ногинске[1]. На следующий день следователь допросил священника.

– Следствие располагает материалами, что вы враждебно настроены к политике советской власти и систематически высказывали контрреволюционные суждения о проводимых ею мероприятиях. Признаете себя в этом виновным? – спросил он.

– Нет, виновным себя не признаю и никогда контрреволюционных суждений по вопросам политики советской власти не высказывал.

– Летом 1937 года в разговоре с диаконом загарской церкви Быловым вы высказывали контрреволюционные суждения и неодобрительно отзывались по вопросу колхозного строительства. Признаете себя в этом виновным?

– С диаконом загарской церкви мне приходилось часто беседовать по вопросу политики советской власти, но этого факта я не могу припомнить. Может быть, и говорил что на эту тему.

– Летом 1937 года вы в беседе с диаконом неодобрительно отзывались о конституции, опошляли ее сущность, говоря, что она урезана. Признаете себя в этом виновным?

– Разговоры о конституции имели место не раз с диаконом, но о том, что она урезана, я не говорил. Я говорил, что конституция всеобъемлюща, так что диакон, вероятно, перепутал.

– Следствие располагает материалами, что вы высказывали контрреволюционные суждения и неодобрительно отзывались по адресу налоговой политики советской власти. Признаете себя в этом виновным?

– Да, этого я не отрицаю, я говорил: «Налогами советская власть духовенство не щадит».

– Следствию известно, что вы высказывали контрреволюционное суждение, говоря, что ищут врагов среди духовенства, а они находятся среди верхушки большевиков, при этом вы ссылались на изменника Тухачевского и других. Признаете себя виновным?

– Да, я так говорил и этого не отрицаю.

Были допрошены свидетели, но они ничего убедительного в доказательство антигосударственной деятельности священника не показали.

25 октября тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Протоиерей Александр Воздвиженский был расстрелян 13 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 221–224. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-vozdvizhenskij

Примечания

[1] Ранее Богородск.

Священномученик Се́ргий Розанов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился в 1905 году в семье псаломщика Алексия Розанова, служившего в Михаило-Архангельской церкви в селе Белый Раст Московского уезда Московской губернии. Сергей Алексеевич поступил в Духовную семинарию, но проучиться в ней ему пришлось всего два года: обучение было прервано революцией 1917 года и начавшимися после нее гонениями на Русскую Православную Церковь. С 1923 по 1925 год Сергей Алексеевич работал сторожем храма Архангела Михаила в родном селе, а с 1926 года служил в нем псаломщиком.

В 1927 году Сергей Алексеевич был рукоположен в сан диакона ко храму села Ильинского Дмитровского района. В 1931 году отца Сергия призвали в армию в тыловое ополчение. Вернувшись через год, он вновь стал служить диаконом в храме села Ильинского. В 1933 году он был рукоположен во священника к Богородице-Рождественской церкви села Якоть Дмитровского района. В 1936 году его перевели в Покровский храм в селе Кикино. Здесь он прослужил полгода и был переведен в Ильинский храм села Ильино.

10 октября 1937 года власти арестовали священника и заключили в Таганскую тюрьму в Москве.

– Следствию известно, что вы среди колхозников ведете активную контрреволюционную деятельность. Дайте об этом показания, – потребовал следователь.

– Это я отрицаю. Никакой контрреволюционной деятельности я не вел, – ответил священник.

– С тем чтобы разложить трудовую дисциплину среди колхозников, вы в контрреволюционных целях предсказывали голод, неурожаи, говорили, что бесполезно работать в колхозах. Признаете вы это?

– Это я также отрицаю.

– Вы среди детей-пионеров вели религиозную пропаганду с целью развалить пионерскую организацию, запугивали их ответственностью перед Богом. Признаете вы это?

– Это я также отрицаю, никакой религиозной пропаганды среди детей я не вел.

После допроса священника следователи стали допрашивать лжесвидетелей. Один из них, сторож церкви, где служил отец Сергий, сказал: «Об антисоветской деятельности Розанова мне известно, я сам являлся свидетелем того, как Розанов отвлекал от работы колхозников. Для этого он использовал религиозные чувства.

Это дело было в начале 1937 года, поп Розанов среди колхозников говорил: "Православные, зря работаете в колхозе, все равно в этом году будет неурожай, так об этом говорится в Священном Писании, лучше давайте помолимся Богу”».

Другой лжесвидетель сказал: «В 1935 году в религиозный праздник Крещенье я, будучи дома, наблюдал следующую историю. Розанов ходил по селу с молебном по домам, пришел и к нам, в это время я был в другой комнате, но что говорил мой отец с попом Розановым, я слышал хорошо. В это время поп жаловался на то, что и в Крещенье верующие не смогли вынести икону на Иордань из-за того, что советская власть отказала в этом. После этого у них разговор перешел о Пасхе, при этом поп Розанов отцу говорил: "Нам следует сплотиться вокруг церкви, подходит 1 мая и Пасха, большевики будут показывать свою мощь, и нам следует Пасху продемонстрировать, как мощь церковную, и показать, что она еще не так слаба, как думают. Вот у вас в Якоти, – продолжал Розанов, – постановили закрыть церковь, но известным желанием верующих это можно отстоять”. Во время этого разговора домой пришел десятилетний мой братишка – Егор, в тот момент он состоял пионером. Его Розанов стал укоризненно стыдить, при этом говорил: "Вот ты хороший мальчик, надел красный галстук, а в церкви я тебя не вижу”. Обращаясь к отцу, Розанов сказал: "Вам нужно заставить ходить его в церковь, а то плохо будет на том свете”».

11 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Священник Сергий Розанов был расстрелян 13 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 229–232. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-rozanov

Священномученик Алекси́й Сибирский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Во исполнение приказа Сталина об аресте духовенства и мирян Русской Православной Церкви, которая по существу была определена как антисоветская, а следовательно, и антигосударственная организация и в таковом качестве подлежала уничтожению, в течение августа-сентября 1937 года было арестовано все духовенство Ново-Карельского и соседнего Козловского районов Тверской области, многие старосты, члены церковных двадцаток и православные миряне, независимо от того, были ли они председателями колхозов, рядовыми колхозниками или остались в единоличных хозяйствах.

В то время к подследственным применялись беспощадные пытки, и некоторые из арестованных под воздействием мучительных телесных страданий оговаривали себя и других и подписывали протоколы, которые были составлены следователями; но не все соглашались на это. Одним из таких мужественных пастырей был священник Алексей Сибирский.

Священномученик Алексий родился 17 марта 1870 года в селе Козлово Тверской губернии в семье священника Василия Сибирского. По окончании Тверской Духовной семинарии он был рукоположен в сан священника ко храму родного села, где прослужил всю свою жизнь до последнего ареста и мученической кончины[1]. На его глазах в 1918 году произошла беспощадная расправа большевиков над крестьянами, заступившимися за церковь Божию в селе Николо-Гнездово. Он помнил, какими торжественными были похороны первых тверских мучеников нашего века – православных мирян Петра Жукова и Прохора Михайлова.

В 1929 году о. Алексея арестовали за то, что он не смог вовремя выполнить план хлебозаготовок. На выполнение этого плана власти давали всего двадцать четыре часа, и поскольку священник не успел за это время привезти хлеб на хлебосдаточный пункт, то был арестован и приговорен к одному году заключения в исправительно-трудовой лагерь и двум годам ссылки, а все его имущество, включая личные вещи, было конфисковано.

По возвращении о. Алексея из ссылки святой архиепископ Фаддей назначил его священником в село Козлово и определил благочинным. Власти искали повод, чтобы вновь арестовать священника. Во время весеннего сева в 1936 году кто-то донес, что священник молился в храме «за стахановскую весну», что было расценено властями как нарушение закона об отделении Церкви от государства. Отец Алексей немедленно был вызван для объяснений по этому поводу в районное управление НКВД. Священник сказал, что «за стахановскую весну» он не молился, а молился о изобилии плодов земных, и эти слова были взяты им из служебника. Много раз вызывали священника в сельсовет в связи с тем, что благочестивое местное население неоднократно подавало властям прошение – разрешить ходить по домам с молебнами и иконами.

29 августа 1937 года НКВД арестовал священника, и он был заключен в Тверскую тюрьму. Несмотря на беспощадные допросы с применением пыток, о. Алексей держался мужественно и отрицал все возводимые на него следователями напраслины. Допросы шли каждый день в течение месяца, время от времени следователи оформляли их в виде протоколов.

– Расскажите, обвиняемый Сибирский, об антисоветских разговорах, имевших место у вас в доме 4 июня сего года.

– 4 июня сего года по новому стилю по случаю именин моей жены, Ольги Павловны Сибирской, были приглашены в гости священник Михаил Иванович Муравьев, благочинный Митрофан Иванович Орлов и священник Михаил Петрович Соколов.

– Часто ли ходил Муравьев в село Скирки Максатихинского района и зачем именно он туда ходил?

– Мне известен один факт, когда Муравьев ходил в село Скирки. Это было примерно в июне месяце сего года, когда Муравьев, придя из села Скирки, говорил мне, что его приглашают обратно на приход в церковь села Скирки, но он отказался, не сказав причины отказа.

– Расскажите об антисоветском разговоре, имевшем место между вами и Муравьевым по приходе последнего из села Скирки.

– Таких разговоров со стороны Муравьева я не припоминаю.

– А вы часто бывали в селе Скирки?

– После революции я не был ни разу.

– Расскажите, обвиняемый Сибирский, давно ли вы знакомы с Нарциссовым?

– Со священником Нарциссовым я познакомился в июне 1936 года, когда он приходил ко мне в Козлово как к благочинному в поисках места священника. Я Нарциссову порекомендовал идти в село Раменье Спировского района, где имелось свободное место священника. В селе Раменье Нарциссова не зарегистрировали, таким образом, он ушел и ко мне больше не заходил.

– Когда вы встречались с Нарциссовым за последнее время?

– С 1936 года я с Нарциссовым больше не встречался. Куда он поступил священником, я не знаю.

– Какие разговоры были со стороны Нарциссова при посещении последним вас в июне 1936 года?

– Нарциссов мне говорил, что он после отбытия срока наказания в данное время без места и желает служить где-либо священником.

– Какие конкретно контрреволюционные разговоры состоялись между Нарциссовым и вами?

– Насколько я помню, контрреволюционных разговоров между нами не было.

– Расскажите, кто у вас был в доме 21 июля по случаю церковного праздника Казанская.

– 21 июля помимо моей семьи у меня гостил регент козловской церкви Иван Васильевич Лебедев... Я Лебедева знаю с малолетства.

– Какие вел контрреволюционные разговоры Лебедев у вас в гостях?

– Контрреволюционных разговоров со стороны Лебедева не было. Говорил, что живет и работает в Ленинграде хорошо, купил дочери пианино.

– С какого времени вы знакомы со священником Орловым?

– С Орловым я познакомился в 1935 году, то есть тогда, когда он приехал служить в церковь села Ерзовка. Приехал Орлов из города Калинина. Ко мне он тогда явился как к благочинному. Последующие встречи у нас были в 1936 году несколько раз в селе Козлово у меня на квартире. В том же 1936 году Орлов был назначен благочинным по Ново-Карельскому району, но, несмотря на это, у нас встречи продолжались: так, например, в 1937 году мы встречались в селе Козлово у меня раза три. 30 марта приходил на мои именины, 4 июня – по случаю именин моей жены, и 7 июля.

– Расскажите, какие контрреволюционные вопросы ставил перед вами Орлов 30 марта?

– О контрреволюционных разговорах 30 марта со стороны Орлова я не помню. К тому же Орлов приходил ко мне в это время с незнакомым мне псаломщиком из Воздвиженского или Прудово-Михайловского. Фамилии этого псаломщика я не помню. Контрреволюционных разговоров со стороны псаломщика также не было.

– 7 июля какие контрреволюционные вопросы ставил Орлов?

– Контрреволюционных разговоров Орлова в этот день я не помню[2].

Недовольный ответами священника следователь устроил очную ставку о. Алексея с одним из тех, кто согласился подписать лжесвидетельства.

– Изложите следствию, что вам известно о принадлежности к контрреволюционной фашистско-монархической организации обвиняемого Сибирского Алексея Васильевича и о составе этой организации.

Перечислив множество людей и среди других о. Алексея, свидетель добавил:

– Задачей фашистско-монархической организации являлось свержение советской власти и реставрация капитализма при помощи иностранных фашистских государств через интервенцию Советского Союза и вооруженное восстание антисоветских сил из кулацких и бывших элементов и крестьянства, недовольного советским строем.

– Вы обличаетесь, – обратился следователь к о. Алексею, – как участник контрреволюционной фашистско-монархической группировки. Дальнейшее ваше упорство и отрицание бесполезно. Признаете ли вы себя виновным в участии в контрреволюционной фашистско-монархической организации?

– Участником контрреволюционной фашистско-монархической организации и в указанной группировке не был. Виновным себя в этом не признаю. В сборищах контрреволюционной группировки участия не принимал и на них не бывал.

– Обвиняемый Сибирский Алексей Васильевич, – обратился следователь к свидетелю, – отрицает свою принадлежность к контрреволюционной фашистско-монархической организации и участие его в сборищах. Следствие требует детализировать время и место сборищ, на которых присутствовал Сибирский: в присутствии кого это было, являлись ли они участниками данной организации и какие вопросы на этих сборищах обсуждались.

– 21 мая 1937 года по старому стилю сборище участников контрреволюционной фашистско-монархической организации происходило на квартире Сибирского Алексея Васильевича в день именин его жены... – и далее свидетель подтвердил все показания, угодные следствию.

После этого следователь снова обратился к о. Алексею:

– Ваши показания ложны и направлены к тому, чтобы скрыть от следствия свое участие и контрреволюционную деятельность в контрреволюционной фашистско-монархической организации. Показаниями Муравьева вы полностью изобличаетесь во лжи. Следствие настаивает на даче вами правдивых показаний.

– Категорически отрицаю свою принадлежность к контрреволюционной фашистско-монархической организации и участие в сборищах[3].

11 ноября 1937 года Тройка НКВД приговорила благочинного храмов Козловского благочиния священника Алексея Сибирского к расстрелу[4]. Он был расстрелян через день после постановления Тройки, 13 ноября 1937 года[5].

Вместе со священником были расстреляны лжесвидетельствовавшие о нем, о себе и других, те, кто не смог вынести тяжести следствия.

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 20650-С. Л. 33, 169.

[2] Там же. Л. 170, 172, 174-177.

[3] Там же. Л. 250-252.

[4] Там же. Л. 277.

[5] Там же. Л. 278.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksij-sibirskij

Священномученик Васи́лий Архангельский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 24 февраля 1864 года в городе Серпухове Московской губернии в семье псаломщика Василия Архангельского. В 1884 году Василий Васильевич окончил Московскую Духовную семинарию. Женился, впоследствии у них с супругой родилось четверо детей. Был рукоположен во священника и с 1885 по 1891 год служил в храме в селе Матвеевском Подольского уезда. В том же году он был переведен в храм Ахтырской иконы Божией Матери в селе Ахтырка Хотьковской волости Дмитровского уезда. В деревнях своего прихода он организовал три церковноприходских школы. В 1914 году отец Василий был награжден золотым наперсным крестом, в 1919 году – возведен в сан протоиерея.

После прихода к власти безбожников отец Василий в 1920 году был арестован и приговорен к трем месяцам заключения условно по обвинению в контрреволюционной деятельности. В 1925 году протоиерей Василий был награжден наперсным крестом с украшениями, а в 1929 году – палицей.

В связи с усилением гонений на Русскую Православную Церковь в 1929 году, сотрудники ОГПУ с помощью осведомителей стали собирать сведения об отце Василии и на их основании выдвинули против него обвинение в том, что «священник использовал свой авторитет среди верующих для ведения злостной антисоветской агитации», а также в том, что он «повсеместно, как в частных беседах, так и в проповедях, ведет злостную антисоветскую и антисемитскую агитацию, затрагивая политические темы», так что «дальнейшее пребывание его на свободе имеет отрицательное влияние на настроение населения к советской власти». В ночь со 2 на 3 сентября 1929 года отец Василий был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве.

3 сентября была допрошена жительница деревни Комякино, входившей в приход отца Василия. Она показала, что 9 июля, когда по домам в их деревне с молебнами ходили священник с диаконом, ее дома не было, а когда она пришла, то узнала, что они только что ушли. Она послала свою дочку за ними. Отец Василий пришел и отслужил молебен, а затем сказал, что «нехорошо, что я избегаю священника, так как этим я лишаюсь Божьего благословения. Я стала оправдываться, говоря, что сделала это не по злому умыслу, а потому, что у меня не было денег. После этого он сказал: "Плохо, что некоторые дома, наслушавшись большевиков, отказались от икон, их за это постигнет Божья кара”. Он мне еще много говорил по-ученому, так что я не могу вам передать полностью его слов, так как не могу вспомнить».

На следующий день следователь допросил отца Василия. Выслушав его вопросы, священник сказал: «Никакой антисоветской агитацией среди крестьян я не занимался, и разговоров с крестьянами на политические темы я не вел. Я не агитировал крестьян и порвавшим с церковью не говорил, что их смутили большевики. Книгу Нилуса, в которой идет речь о протоколах Сионских мудрецов, я не имел и не имею. Нилуса я читал лишь о монастырях. Заявляю, что политическими вопросами я не интересуюсь. Выписывая журнал "Безбожник”, я его читаю исключительно с желанием узнать, что пишут о религии. Многому из него я не верю и не допускаю мысли, чтобы факты, о которых пишут в "Безбожнике”, творились в нашей среде».

12 сентября следователь допросил диакона, Алексея Архангельского, служившего раньше в Хотьковском монастыре, с которым отец Василий ходил служить молебны, и тот показал: «В разговоре со мной священник Архангельский действительно выражал недовольство советской властью, говоря, что власть находится в руках жидов: начиная от Совнаркома и до низов всё делают по их указке, что правительство, объявив свободу вероисповедания, всех верующих притесняет. Кроме того, в доме в деревне Комякино он говорил, что те дома, которые не принимают священника, лишаются Божьего благословения. Это оттого, что они наслушались большевиков».

17 сентября сотрудники ОГПУ допросили еще одну жительницу села; отвечая на вопросы следователя, она сказала: «Я бывала у священника Архангельского и иногда с ним разговаривала. В его разговорах что-либо плохого о советской власти не было, он просто говорил, что в настоящее время вера среди народа падает и это приведет всех к плохому концу. Разговаривая о войне, он мне говорил, что лучше, если войны не будет».

23 ноября 1929 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Василия к трем годам ссылки в Северный край по обвинению «в антисоветской и антисемитской агитации». Отец Василий был сослан в город Барабинск в Западной Сибири, а затем переведен в Вологодскую область.

Когда он освободился из ссылки в 1932 году, ему не позволено было селиться ближе ста одного километра к Москве, и таким образом он был назначен служить в храм Рождества Богородицы в село Тимашево Волоколамского района Московской области. В 1935 году протоиерей Василий был награжден митрой.

В 1937 году начался период самых беспощадных гонений на Русскую Православную Церковь. Протоиерей Василий был арестован 22 сентября 1937 года и заключен в тюрьму в городе Волоколамске. Во время обыска, который был проведен очень тщательно, ничего не нашли кроме 17 серебряных советских монет по 50 копеек, которые и были изъяты.

На следующий день сотрудники НКВД допросили председателя сельсовета. Он показал, что протоиерей Василий, «отбыв срок наказания, проживает в селе Тимашево, систематически занимается контрреволюционной антисоветской деятельностью, направленной на срыв мероприятий, проводимых советской властью и партией. 22 сентября 1937 года в момент проведения ареста и обыска он заявил, что вы зря у меня что-то ищете, писем от Троцкого у меня не найдете, да и что было, я все пожег в печке, и сейчас вам у меня ничего не найти. Архангельский среди колхозников занимается агитацией. Летом в моем присутствии и колхозников говорил, что всем плохо живется в колхозе, потому что не стали жить в соответствии с Божьим Писанием, Бога забыли, в церковь перестали ходить, а все слушают коммунистов, которые доведут до того, что с голоду будете дохнуть как мухи, хлеб на полях скоро родиться не будет. Весной 1937 года во время проведения пробного выезда в колхозе Архангельский, указывая на колхозные бригады, заявил: "Глядите, сколько их осталось, посевов много, а народа нет, все, что и посеяно, им не убрать, а если и уберут, то все равно ничего не получат – все государство заберет, а колхозники получат только солому. Вот и идите в колхозники, работайте задаром”».

Следователь на допросе потребовал от отца Василия:

– Дайте показания о вашей контрреволюционной антисоветской деятельности.

– Контрреволюционной антисоветской деятельностью я не занимался, – ответил священник.

– Когда у вас делали обыск при вашем аресте, вы заявили, что писем к Троцкому и от Троцкого вы не найдете, я их все сжег. Объясните следствию, почему вы так заявили.

– Когда у меня делали обыск, то, когда осматривали церковные книги, я заявил, шутя, что писем Троцкого вы не найдете, я их все сжег.

На этом допросы были закончены, и начальник Волоколамского отделения НКВД написал в характеристике семидесятитрехлетнего священника, что тот хотя и пожилой, но физически крепкий. 11 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Василия к расстрелу. Протоиерей Василий Архангельский был расстрелян 13 ноября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 155-160. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-arxangelskij

Священномученик Петр Воскобойников, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Петр родился в 1867 году в селе Покровское Новосильского уезда Тульской губернии в семье священника Алексея Воскобойникова, служившего в Казанском храме села Баткополье Каширского уезда.

Петр Алексеевич окончил Тульскую Духовную семинарию. После рукоположения во священника он был определен на служение в село Баткополье, в храм, где служил его отец. В декабре 1933 года отец Петр был возведен в сан протоиерея. Вся пастырская жизнь отца Петра прошла в этом селе, здесь же он был и арестован в 1937 году.

В январе 1937 года сотрудник Каширского отделения НКВД составил своему начальнику донесение, в котором писал: «В колхозе Красное Гритчино... гражданка Ляпина, 70 лет, исключена из колхоза, распространяет среди колхозников антисоветские разговоры, говорит, что кого перепись застанет в колхозе, тот вечно будет в колхозе, и если скажет кто, что верую в Бога, тому хлеба не дадут…»

На этом донесении начальник Каширского отделения НКВД написал: «В разработку на попа из Баткополья». В августе 1937 года органы НКВД приступили к массовым арестам священнослужителей и мирян, стремясь физически уничтожить Русскую Православную Церковь.

9 сентября 1937 года отец Петр был арестован и заключен в Каширскую тюрьму. 11 сентября священник был допрошен начальником Каширского отделения НКВД.

– Когда и за что вы привлекались к ответственности? – спросил следователь.

– При советской власти я арестовывался ОГПУ один раз. После допроса я был освобожден, – за что привлекался, не знаю. Кроме того, меня несколько раз раскулачивали. Также я облагался твердыми заданиями по хлебозаготовкам.

– Вы среди населения проводили антисоветскую агитацию. Признаете ли это?

– Я антисоветской агитации нигде не проводил.

Сотрудник НКВД приступил к опросу свидетелей. 16 сентября был вызван на допрос председатель сельсовета, который показал: «Непосредственно от Воскобойникова я антисоветских высказываний не слышал, но мне известны его антисоветские настроения. Воскобойников ведет антисоветскую деятельность, активно помогает из средств церкви семьям репрессированных советской властью… Воскобойников очень активно ходит по деревням с исполнением религиозных треб без разрешения сельского совета… старательно пытается сблизиться со мной… не знаю, с какой целью, но, по-видимому, не в интересах социалистического строительства… С целью развала колхозов и с целью сокрытия своей враждебности успешно рекомендует всем посещать церковь...»

К делу отца Петра был приложен протокол допроса свидетеля Гавриила Забродина. Следователь допрашивал его еще в октябре 1935 года. На вопрос о том, что ему известно о раздаче отцом Петром денег в порядке помощи беднякам, Забродин ответил: «Мне из рассказов члена церковного совета Степанова, проводившего ревизию в церкви, известно, что священник Воскобойников в 1935 году из церковных сумм производил выдачу беднякам крестьянам денег как помощь…»

Считая обвинение на священника в антисоветской деятельности доказанным, следователь передал дело на рассмотрение тройки НКВД, которая 11 ноября 1937 года приговорила отца Петра к расстрелу.

Протоиерей Петр Воскобойников был расстрелян 13 ноября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 224-227. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-petr-voskobojnikov

Священномученик Васи́лий Колоколов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 19 января 1873 года в селе Варварино Московской губернии в семье псаломщика Иоанна Колоколова.

После окончания в 1898 году Духовной семинарии Василий Иванович устроился работать учителем. В 1900 году он был рукоположен во священника и всю жизнь прослужил в Иоанно-Предтеченском храме села Грибаново Волоколамского уезда Московской губернии.

В 1922 году отец Василий был первый раз арестован в связи с делом об изъятии церковных ценностей и осужден на восемь месяцев лишения свободы условно.

В 1929 году за невыполнение хлебозаготовок священник Василий Колоколов был приговорен к трем годам ссылки. После отбытия четырех месяцев наказания областной суд отменил приговор.

17 октября 1937 года, в разгар гонений на Русскую Православную Церковь, отец Василий был арестован. Следователь допросил двух лжесвидетелей. Один из них показал: «В апреле 1936 года я был в церкви... После службы поп Колоколов обратился к верующим со "словом” по вопросу о налогах на церковь и его самого, причем заявил: "Церковь была неправильно обложена советской властью большим налогом, я добился снижения налога, но на меня самого советская власть неправильно наложила непосильный налог, уплатить я не в силах, и меня за это посадят в тюрьму, и вы останетесь без церкви. Помогите мне уплатить налог”».

Второй лжесвидетель, председатель колхоза, рассказав о том, как отец Василий говорил о сталинской конституции, заключил: «Вообще, бывая по колхозам по тем или иным требам, Колоколов вел антисоветскую агитацию».

Следователь допросил священника.

– Вы арестованы за контрреволюционную агитацию. Дайте по этому вопросу правдивые показания.

– Нет, это я отрицаю.

– Вы показываете ложно: в октябре 1936 года вы среди колхозников распускали контрреволюционную клевету на сталинскую конституцию. Этот факт признаете?

– Нет, я это не признаю и полностью отрицаю.

– Обвиняемый Колоколов, в апреле 1936 года вы также распускали контрреволюционную клевету на советскую власть и ее мероприятия.

– В этом виновным себя признаю. Действительно, в апреле 1936 года я выступал в церкви и говорил в отношении налога на церковь, использовал этот случай и контрреволюционно клеветал на советскую власть, что налоги у ней непосильные. В подтверждение этого я привел свой налог и просил верующих помочь мне уплатить его...

В тот же день он был еще раз допрошен.

– Вы среди колхозников выступали с контрреволюционной клеветой на сталинскую конституцию и говорили: посмотрите глубоко, какова будет свобода слова, печати и собраний. Должна быть представлена полная свобода выступлений двух сторон за и против власти. Если этого не будет, то конституция сталинская будет куцая, как и конституция 1905 года. Это вы признаете?

– Это было в 1936 году, в феврале. Мной в беседе говорилось, что свобода слова будет на бумаге, а если бы была дана свобода слова с обеих сторон за и против, то была бы действительно свобода не на бумаге, а на деле. Этого же нет, и конституция остается на бумаге, куцая, как и конституция 1905 года. Кроме того, я также в беседе с колхозниками в лавке кооперации говорил в феврале 1937 года: «Конституция отняла свободу, закрепила за колхозами землю, а кооперация не дает хлеба, крестьяне все подавлены, умирают с голоду, но сказать ничего не могут – все запуганы. Надо сейчас объединиться всем колхозам и требовать у советской власти хлеба, все встанут против советской власти».

Признаю это.

– Что еще вы можете добавить к своим показаниям?

– Больше добавить ничего не могу.

На этом допросы и следствие, которое заняло один день, были закончены. На следующий день – 22 октября священника Василия Колоколова перевели в Волоколамскую тюрьму, а затем в Таганскую тюрьму в Москве.

11 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Василия к расстрелу. Священник Василий Колоколов был расстрелян 13 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 225-228. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-kolokolov

Преподобномученик Анато́лий (Ботвинников), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

13 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Анатолий (в миру Анатолий Иванович Ботвинников) родился 15 октября 1881 года в деревне Копани Быховского уезда Могилевской губернии в крестьянской семье. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, умер отец, и мать с сыном переехали в Тобольскую губернию, им дали землю, они обзавелись хозяйством, и Анатолий стал крестьянствовать, как когда-то его отец[1].

Началась Русско-японская война, и Анатолий был призван рядовым на действительную военную службу. Во время военных действий он оказался в Порт-Артуре, был ранен; попал в плен, где пробыл около года; последствия ранения остались на всю жизнь – у него была ограничена подвижность руки и спины.

После заключения мирного договора с Японией Анатолий Иванович был отпущен из плена и вернулся домой. Он никогда раньше не помышлял о служении Церкви, но война, близость смерти, ранение, жизнь в плену среди язычников произвели переворот в душе молодого человека, выделив главное – спасение своей души; и он принял решение – если останется жив, то станет монахом.

В апреле 1906 года он поступил в один из сибирских монастырей. Здесь в течение нескольких лет он выполнял самые различные послушания. В 1912 году он был направлен в качестве православного миссионера в Китай. Через год он вернулся в Россию и поступил в Николо-Теребенский монастырь Тверской губернии и здесь принял монашеский постриг с оставлением того же имени. В 1920 году монах Анатолий был рукоположен в сан иеродиакона. Через год советские власти упразднили монастырь, но оставили храм, где он и продолжал служить. Через несколько лет он был рукоположен в сан иеромонаха и в 1928 году направлен в храм села Сорогожье Михайловского района Тверской области, где его застали гонения начала тридцатых годов.

27 октября 1930 года помощник уполномоченного ОГПУ допросил комсомольцев Сорогожского сельсовета – юношу двадцати четырех лет и девушку двадцати лет, которые дали показания против приходского священника.

«27 октября сего года в разговоре с Зориновым Василием Михайловичем хутора Прибытково Стройковского сельсовета Михайловского района по вопросу о попах, церквах окружающего района и так далее последний мне заявил, что его мать, придя домой из церкви, сказала ему, что 19 октября сего года, в воскресенье, поп сорогожской церкви Ботвинников сказал после службы проповедь, а в проповеди жаловался, что ему стало плохо жить, что советская власть обижает служителей церкви налогами, что ему за то, что он служитель церкви, пришлось уплатить непосильный налог. По словам этой матери, присутствующие в церкви были этим обстоятельством очень расстроены. Его мать, придя из церкви, набросилась на него за то, что он комсомолец и не верует в Бога, ругая всех коммунистов на чем свет стоит за то, что они сживают «со света», по ее словам, попов и религию. После она просила денег у него для оказания помощи попу. Верующие как будто бы пустили подписной лист по оказанию помощи «пострадавшему батюшке»[2].

«В феврале месяце я была на почте, куда пришел и Ботвинников, где заявил, что «советская власть при раскулачивании грабит, вот и меня ограбила тоже»[3].

Сотрудник ОГПУ счел подобного рода «показания» вполне достаточными, и 5 ноября иеромонах Анатолий был арестован и заключен в Бежецкую тюрьму. Поскольку никаких других сведений о нем ОГПУ не имело, уполномоченный, не уточняя, за что его арестовали, попросил священника рассказать о себе. Иеромонах Анатолий сказал, что происходит из крестьян, воевал солдатом в Русско-японскую войну, а все остальное время подвизался в монастыре и священником на приходе[4].

Отец Анатолий уже был арестован, а следователь еще в течение трех последующих дней собирал доказательства о его антигосударственной деятельности, опрашивая жителей села. Вот что ему удалось собрать: «В апреле месяце текущего года в религиозный праздник «Пасху» поп сорогожской церкви Ботвинников, будучи в деревне Хальково, среди присутствующих крестьян говорил, что «сорогожская церковь, граждане, старая и скоро развалится, служить в ней нельзя, надо хлопотать об открытии Алексеевской церкви». Дальше он, обращаясь к ним, говорил: «Верующие, не бросайте церковь, не верьте басням, что нет Бога. Бог есть, вспомните, будет суд, воскреснут живые и мертвые, и всем грешникам попадет по заслугам, попадут они в геенну огненную»[5].

«Приблизительно в октябре месяце этого года моя мать, придя из сорогожской церкви, стала рассказывать мне, что поп Ботвинников со слезами на глазах после службы в церкви выступал с проповедью, в которой говорил: «Советская власть обдирает церкви, налагая большие налоги на священство, и стало трудно жить»[6].

Вызванная на допрос мать свидетельницы, еще нестарая женщина, ответила на вопросы следователя лаконично: «Приблизительно в октябре месяце сего года я, будучи в церкви, слышала, что поп Ботвинников, выступая в проповеди, плакал, говоря, что жить при советской власти стало трудно»[7].

Некоторые же и вообще отказывались что-либо показывать, говоря, что они знают о проповеди о. Анатолия только понаслышке. Собрав все эти сведения, следователь 18 ноября допросил о. Анатолия.

Великая вера, верность Христу и Его Церкви жили в сердце иеромонаха-исповедника, не приемлющего ни лукавых мыслей, ни лукавого жития.

«Виновным себя в предъявленном обвинении не признаю, – ответил о. Анатолий, – и добавить что-либо не имею»[8].

1 декабря помощник уполномоченного составил обвинительное заключение, где священнику вменялось в преступление распространение «ложных слухов среди крестьянства о якобы производимом гонении советской властью на церковь и служителей культа»[9]. 10 декабря 1930 года Тройка ОГПУ приговорила иеромонаха Анатолия к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь[10].

Таких, как о. Анатолий, никогда не освобождали раньше срока, указанного в приговоре, а только день в день, надеясь, что, попав на каторжные работы, они умрут в лагере. Отец Анатолий, несмотря на болезнь – следствие ранения, выжил и в 1934 году получил приход в селе Дубровском Брусовского района Тверской области.

Ничего не изменилось в его отношении к высокому пастырскому служению – он так же ревностно служил, по-прежнему проповедовал и неутомимо окормлял духовно своих прихожан. И ему все способствовало во благое. В это время священнослужители прославляли Господа подвигом исповедническим и мученичеством, в них прославлялась златозарная и духоносная святая Русь как неотъемлемая во святых своих часть Царства Небесного.

Иеромонах Анатолий прослужил на своем новом приходе в селе Дубровском три с половиной года.

15 октября 1937 года о. Анатолий был арестован, и на следующий день следователь допросил его.

– Следствию точно известно о проводимой вами контрреволюционной деятельности, расскажите сами об этом подробно.

– Контрреволюционной деятельностью я не занимался и никакой антисоветской агитации не вел и виновным себя в этом не признаю[11].

При опросе свидетелей следователю почти не удалось собрать показаний против священника. Говорили только, что он сравнивал дореволюционную и новую жизнь и не был сторонником государственных займов.

После ареста и допроса священник был заключен в тюрьму города Бежецка. Спустя немного времени, 11 ноября, Тройка НКВД вынесла постановление о его расстреле. Иеромонах Анатолий был расстрелян 13 ноября 1937 года[12].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5330-С. Л. 9.

[2] Там же. Л. 2.

[3] Там же. Л. 3.

[4] Там же. Л. 9.

[5] Там же. Л. 4.

[6] Там же. Л. 5.

[7] Там же. Л. 7.

[8] Там же. Л. 14.

[9] Там же. Л. 16.

[10] Там же. Л. 18.

[11] Там же. Арх. № 21702-С. Л. 6, 12.

[12] Там же. Л. 17-18.

Преподобномученик Евфроси́н (Антонов), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

13 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Евфросин родился 15 июня 1885 года в деревне Меньшиково Опочецкого уезда Псковской губернии в семье крестьян Антона Кузьмича и Надежды Андреевны Антоновых. Окончив земскую школу в городе Опочка, он помогал родителям в их крестьянском хозяйстве. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он нанялся к купцу в работники и жил у него до 1910 года. В том же году он поступил послушником в Спасо-Елеазарьевскую пустынь Псковской епархии, привлеченный сюда, как и многие желающие спасения, подвигами преподобного Гавриила (Зырянова), жившего в это время в обители. В связи с военными действиями Первой мировой войны монастырь был эвакуирован в Седмиозерную Богородицкую пустынь Казанской епархии. Сюда переехал и принявший к этому времени постриг монах Евфросин; в 1922 году он был рукоположен во иеромонаха.

В 1928 году пустынь была безбожной властью закрыта, и иеромонах Евфросин был направлен служить в Воскресенскую церковь в село Мансурово Лаишевского района Казанской епархии.

С 1929 года он стал служить в Петропавловском храме в селе Лужки Истринского района Московской области, а через год был назначен в Троице-Борисоглебскую церковь в село Аносино того же района. Еще недавно здесь располагалась женская Аносина пустынь, существовавшая сначала в виде общежительного монастыря, а затем артели, членами которой были те же монахини, но в 1928 году она была уничтожена, монахини выселены, а на их место заселены безбожные члены коммуны. Храм, однако, не был закрыт, и монахини, большей частью расселившиеся по соседним деревням, так же, как и раньше, собирались на молитву в обитель, где стал служить иеромонах Евфросин.

Видя, что монахини ведут тот же самый монашеский образ жизни и не желают уходить от стен любимой обители, показывая и для окружающих пример верности, кротости и христианских добродетелей, власти весной 1931 года приняли решение об аресте всех, проживающих в окрестности монастыря, монахинь и послушниц и служившего в храме отца Евфросина, которому было поставлено в вину, что он «часто собирал всех монашек или приходил к ним на квартиры, давая им направление на антисоветскую работу среди населения», а монахини обвинялись в том, что «собирались в деревнях, пели различные духовные песнопения, этим самым привлекая народ, даже рабочих с Дедовской фабрики».

10 марта 1931 года ОГПУ арестовало иеромонаха Евфросина и двенадцать монахинь и послушниц.

– Как вы смотрите на современное строительство в деревне, изложите вашу точку зрения, – обратился к отцу Евфросину следователь.

– Если будут коммуны наподобие наших, монастырских, созданные таким трудом, то начинания советские могут быть положительными.

– Как относились к строительству колхозов монашки, которые ходили в Аносино в церковь? – спросил священника следователь.

– По этому вопросу ничего не могу сказать.

– Если лично у вас создается мнение, что колхозы, коммуны принесут в будущем эффект стране, почему же вы вместе с монашками вели среди населения антисоветскую и антиколхозную агитацию, направленную к срыву тех мероприятий, о которых вы говорите с положительной стороны?

– Заданный мне вопрос не относится к личному моему действию по отношению мероприятий советской власти. Бесед, собраний с монашками я не вел, зная, что если бы я это делал, то последствия были бы плохие... Антисоветской агитации я никогда не вел и виновным себя не признаю.

В те же дни были допрошены и свидетели: священнослужитель из церкви села Рождествино Михаил Голубев и учитель школы в Аносино сын священника Анатолий Фивейский; они показали, что монахини и священник Аносина монастыря являются выразителями монархического контрреволюционного направления и занимаются среди населения контрреволюционной пропагандой, а иеромонах Евфросин, собирая монахинь, направляет их на антисоветскую работу среди населения. Методы воздействия монахинь на население заключались в том, что они, собираясь в деревнях, пели духовные песнопения и тем самым привлекали народ; слушать эти песнопения приходили рабочие Дедовской фабрики. Один из свидетелей утверждал, что священник Антонов, когда получил повестку на 200 рублей для внесения сбора на культнужды, говорил, что на него советская власть наложила непосильный налог, чем возбуждал верующих против советской власти, и женщины, идя из церкви, ругали советскую власть, что она всех обирает, никому не дает житья. Велись и другие контрреволюционные разговоры под влиянием слышанного в церкви. Так что «пребывание монашек в районе, – заключил свои показания свидетель, – в общем, крайне вредно отражается на населении».

20 марта 1931 года тройка ОГПУ приговорила иеромонаха Евфросина к пяти годам заключения в концлагерь.

Вернувшись из заключения, он был направлен служить в храм Воскресения Христова в село Раменье Шаховского района Московской области, а в марте 1937 года – в Знаменский храм в село Корнеевское Лотошинского района.

7 октября 1937 года иеромонах Евфросин был арестован и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. В качестве свидетеля обвинения председатель местного райпо показал, что священник будто бы говорил на проповеди, что советская власть все увеличивает налоги и жить становится все хуже и хуже; он сам видел, что в квартире священника бывают собрания при занавешенных окнах, что священник имел связь с Лотошино, откуда к нему приходили старушки. Вызванный на допрос староста храма показал, что священник на проповеди говорил, что теперь нужно укреплять нашу церковь, в наши дела никто не имеет права вмешиваться; в другой проповеди он говорил, что налоги с каждым годом все увеличиваются и платить их становится не под силу.

– Обвиняемый Антонов, вы арестованы за контрреволюционную агитацию. Дайте по этому вопросу правдивые показания! – потребовал от священника следователь.

– Нет, контрреволюционной агитации я не вел, этого не признаю и показания давать отказываюсь.

– Следствие располагает фактами, что вы в июне 1937 года в проповеди призывали верующих к укреплению церкви, клеветали на сталинскую конституцию. Это вы признаете?

– Нет, этого я не признаю.

11 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Евфросина к расстрелу. Иеромонах Евфросин (Антонов) был расстрелян 13 ноября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 200-204. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-evfrosin-antonov

Мученик Иа́ков Блатов

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

13 ноября

ЖИТИЕ

Мученик Иаков родился в 1880 году в селе Старое Коломенского уезда Московской губернии в семье крестьянина Степана Блатова. Иаков окончил церковноприходскую школу. Отслужил в армии рядовым.

До 1914 года Яков Степанович вместе с отцом держал портновскую мастерскую в Москве, которая обслуживала кадетский корпус в Лефортове. В мастерской работало от 7 до 15 мастеров и от 5 до 8 мальчиков-учеников. В селе у Блатовых было хозяйство, в котором работали сезонные и наемные рабочие, и Яков Степанович изредка приезжал из Москвы, чтобы рассчитаться с ними и решить вопросы найма на зимний сезон.

После революции Яков Степанович некоторое время продолжал работать в мастерской, но в 1925-26 годах он, подарив мастерскую детям, переехал в село.

Как активный прихожанин, он помогал в устроении храмовых праздников, молебнов и крестных ходов, помогал в покупке свечей, в выпечке просфор. Был членом церковного совета, казначеем церкви Рождества Богородицы, а с 1934 года до дня ареста – председателем церковного совета.

Яков Степанович был арестован 15 сентября 1937 года и заключен в тюрьму в городе Кашире.

На допросах он показал: «Контрреволюционной деятельностью среди колхозников я не занимался. Правда, я человек свободомыслящий, и, считая, что существует свобода слова, я иногда высказывал свои мысли по отдельным мероприятиям советской власти.

Я сказал в связи с тем, что на собрании встал вопрос о трудовой дисциплине: "Раньше на барина и то работали три дня, а сейчас заставляют работать круглый год”.

Так как распоряжение о постройке зерносушилок идет от руководителей правительства и партии товарищей Сталина и Молотова, а в колхозе железа нет, то нужно обратиться за советом к товарищам Сталину и Молотову, чтобы они порекомендовали, где нам достать железа. Они руководители страны и знают, где его достать. И когда представитель района, ставивший вопрос о постройке зерносушилки, посмотрел удивленно, я добавил: "Что тут удивительного? К царю раньше ходили, а почему к ним нельзя?”».

Виновным себя Яков Степанович не признал. Обвинительное заключение было составлено на основе показаний лжесвидетелей, и 11 ноября 1937 года он был приговорен к расстрелу.

Яков Степанович Блатов был расстрелян 13 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

С.Н. Романова. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 233-235. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-iakov-blatov

Сщмчч. Григо́рия (Лебедева), епископа Шлиссельбургского, Павла Васильевского, Иоа́нна Василевского, Николая Лебедева, Николая Сретенского, Иоа́нна Ромашкина, Николая Хвощева, Алекса́ндра Никольского, Петра Лебединского, Михаила Богородского, Илии́ Измайлова, пресвитеров, прмч. Стефа́на (Кускова), иеромонаха, мчч. Васи́лия Ежова, Петра Лонскова, Стефа́на Митюшкина и Алекса́ндра Блохина (1937)

Священномученик Григо́рий (Лебедев), Шлиссельбургский, епископ

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Григорий родился в древнем городе Коломне Московской губернии 12 (24) ноября 1878 г. Отец его, Алексей Михайлович Лебедев (1843–1914), в сане протоиерея служил в Успенском женском монастыре в Коломне. Мать, Мария, была дочерью местного священника Феодора Остроумова. Родившегося младенца назвали Александром. Семья была большая. У будущего Владыки было четыре брата и три сестры. Добрая и благочестивая мать заложила в душу будущего священномученика семена веры и молитвы. Она рано умерла от воспаления легких, и «дальнейшее воспитание детей полностью взял на себя отец, который стремился внушить им страх Божий и желание исполнять заповеди». Он брал мальчика с собой в монастырь, где тот находился весь день под присмотром монахинь, с радостью посещал продолжительные монастырские службы.

Александр с большими успехами закончил Коломенское духовное училище. Имея прекрасные способности и старание, он ежегодно получал награды за учебу и примерное поведение. «По окончании училища юноша поступил в местную Духовную семинарию, выделяясь и здесь своей серьезностью и способностями. Ректор семинарии назначил его уставщиком и канонистом до самого конца обучения. Выполнение этих обязанностей способствовало сближению Александра с благодатной силой богослужения, под влиянием которой вырастала его церковная настроенность».

Учащиеся семинарии относились к нему с любовью и почтением. Будучи человеком глубоким, собранным и серьезным, Александр Лебедев вместе с тем был общительным и внимательным в отношениях с семинаристами.

Александр Лебедев любил уединенность. В свободное от богослужения и учебы время он совершал дальние прогулки. Летом ежегодно ходил из Москвы в Свято-Троицкую-Сергиеву Лавру, а из Коломны – в Голутвин монастырь и в Спасскую мужскую обитель Рязанской епархии.

В 1898 г. он окончил Духовную семинарию и стал готовиться к вступительным экзаменам в Московскую Духовную академию. По благословению отца Александр поступил в послушники в Рождественский Бобренев мужской монастырь, где участвовал в чтении и пении во время всех богослужений.

Во время вступительных экзаменов в Московскую Духовную академию он выполнил задание, но, считая себя недостаточно подготовленным, прервал испытания и вернулся в Коломну. Вскоре он уехал в Казань и поступил послушником в Спасо-Преображенский мужской монастырь. Александр Лебедев был принят вольнослушателем в Казанскую Духовную академию. В 1899 он успешно выдержал вступительные экзамены и стал студентом Академии, которую окончил в 1903 г., по первому разряду. Священный Синод назначил его преподавателем гомилетики и литургики в Симбирскую Духовную семинарию. Здесь он трудился четыре года, обучая будущих пастырей уставному богослужению и проповеди.

С переездом в Москву продолжилась его педагогическая деятельность. Он работал в Кадетском корпусе и в 3-й Московской гимназии, а позже – в Николаевском Сиротском институте. В 1918 г. Сиротский институт был преобразован в 165 Московскую трудовую школу, которую Александр Алексеевич одно время возглавлял. В 1919 г. он заведовал почтовым сектором в Главном лесном комитете.

Чувствуя иное призвание, Александр Лебедев покидает Москву. Рождественским постом, незадолго до великого праздника Рождества Христова, он был пострижен в монахи с именем Григорий епископом Варфоломеем (Ремовым) в Зосимовской пустыни Владимирской епархии. Первые месяцы послушания прошли под руководством старца Митрофана.

С переходом монаха Григория в Свято-Даниловский Московский монастырь, его наставником стал епископ (впоследствии – архиепископ) Феодор (Поздневский), управлявший в те годы монастырем. Здесь он прошел путь от иеродиакона до архимандрита. 19 ноября (2 декабря) 1923 г. Святейший Патриарх Тихон в Москве рукоположил архимандрита Григория в епископа.

В Слове при наречении во епископа будущий архипастырь выразил чувство глубокого благоговения перед предстоящим таинством и покорность Божественной воле: «задача моя одна: неизменно пребывать в русле Божественного Промысла, отдаться Богу безраздельно, всем существом, без рассуждения. Без оглядки назад, с верой в неотвратимость предназначенного, я иду. Я иду, покорный Промыслу, и пусть совершиться таинство Божие в нелицеприятном суде Его. В мысли моей, в настроении моем и на языке моем одно слово – слово молчания». Святейший Патриарх Тихон направил нового Владыку епископом Шлиссельбургским, викарием Петроградской Митрополии. «В памяти современников остались знаменательные слова Патриарха при назначении нового викария: «Посылаю вам жемчужину». Вскоре Владыка Григорий прибыл в Петроград». Одновременно епископ Григорий стал наместником Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры. Это было время особой активности врагов Церкви – обновленцев. Епископ Григорий явился стойким защитником Православия.

Как наместник Лавры Владыка Григорий прежде всего заботился о сохранении традиций монашеского благочестия. В эти годы он сближается с замечательным насельником обители – иеромонахом Варнавой (Муравьевым); (впоследствии – Серафим Вырицкий, прославленный в лике святых в августе 2000 г. на Архиерейском Соборе). «Епископ Григорий отличался глубоким молитвенным настроением. Во время богослужения лик его хранил неземное бесстрастие, и в то же время Владыка буквально пламенел в своей молитве восходя умом на непостижимую горнюю высоту… Духовное постигается только духовным. Вот почему со временем общение между епископом Григорием и отцом Варнавой (Муравьевым) переросло в настоящую духовную дружбу».

К этому периоду архипастырства относятся дошедшие до нас проповеди епископа Григория (1924-27гг.). Главные темы православно-церковной проповеднической традиции (христианская вера, любовь, духовно-молитвенная жизнь, борьба с грехом и покаяние, причащение Святых Христовых Тайн, благоговейное отношение к святыням и др.) Владыка Григорий рассматривает с постоянным сознанием новых, весьма трудных и сложных, условий, в которых находятся верующие, к которым обращено назидание. Так в Слове в 14-ю Неделю по Пятидесятнице, раскрывая духовный смысл притчи о званных на брачный пир, архипастырь наставлял: «Может, и вы, пренебрегши возвышенным зовом, предпочтете ему зов тела и страстей? Не избрали ли вы участь остаться с земной добычей, пренебрегая нужным и ценнейшим?.. Тогда с омерзением осудите себя и вздохните о Божьих чертогах, о пире любви, о свете и радости, о чистоте и блаженстве. И вспомните, что зов любви идет и теперь, и теперь вас ждет милосердие Отца: идите, чертоги открыты и все уже готово, трапеза обильна и сладость ее неизменна. Вы поспешите на зов любви! Сделайте, наконец, выбор, достойный призывающего вас Бога и не постыдный для вас самих! Торопитесь делать выбор, пока еще говорит в вас совесть, и вы различаете свет и тьму, добро и зло. Торопитесь обеспечить себе место на вечере Бога! И когда настанет час, вы насладитесь сладостью блаженной вечности в единстве любящего и радующегося Отца, торжествующего Сына и всенаполняющего Духа Святого на бесконечные веки веков. Аминь».

Слова епископа Григория всегда возгреты сильным и искренним чувством, которое проповедник не пытается скрыть. Открывая духовно-нравственную глубину евангельской притчи о талантах, Владыка Григорий говорит: «Теперь обратимся к нашей грустной земле. Что делается здесь? Как раскрываются Божии дары и как преумножаются данные Богом таланты? Разве не один ответ на эти вопросы: «Горе нам… Горе нам… Горе нам!» Все извращено, все перетасовано до неузнаваемости, забыто и брошено Божие! Свои цели, свои пути… Кто помнит о Божиих талантах? Где взращивание их? Вместо торжества вечного идет жалкая гонка за пустым и обманным, и банкротством иллюзий кончается жизнь!»

Все проповеди будущего священномученика проникнуты упованием, надеждой на полную победу Божественной правды над злом: «Вы сейчас слышали, что было в Гадарине. Это – царство смерти, царство безжизненных троп и смердящих гробов, среди которых живет пленник зла (Мк.5:5). И «сему надлежит быть». Но не бойтесь, не колеблитесь, воспитайте в себе к этому царству отвращение, ужас, а сами стойте твердо, не вступая на берег смерти. Божией силой вы поставлены на берег жизни, а сила эта всемогуща, зло перед ней бессильно. Берегите же в себе начаток этой силы, начаток Духа, и вы будете непобедимы... Пусть кругом бушует шквал разлившегося зла и всплески его даже тебя достигают, но будь тверд. Не шелохнись в сторону смерти! Если ты выдержишь этот напор зла и сохранишь в себе Божественное семя, то ты обессилишь зло... И в радости воскликните со святым апостолом Павлом: «И избавит меня Господь от всякого злого дела и сохранит для Своего Небесного Царства. Ему слава во веки веков. Аминь» (2Тим.4:18).»

Согласно данным архива ФСБ епископ Григорий в Петрограде дважды арестовывался. Первый раз в декабре 1924 г. как наместник Лавры «за неуплату налогов» и «продажу лаврской ризницы». На суде держался мужественно. Получил небольшой срок и был освобожден 17 апреля 1925 г. Второй раз епископа Григория арестовали 31 марта 1927 года по групповому делу Пастырского училища. По этому делу, прекращенному чекистами «за недостатком компрометирующего материала», Владыка обвинялся по ст. 58/10 в создании некоего кружка. «Ревнителей истинного Православия», члены которого якобы должны были организовывать протесты при закрытии властями церквей».

Владыка Григорий вышел на свободу 19 ноября 1927 г. во время уже возникших и постепенно нараставших споров вокруг «Послания (Декларации) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) от 16 (29) июля 1927 г. Епископ Шлиссельбургский Григорий не принял Декларацию и за богослужением поминал только Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, причисленного ныне Православной Церковью как священномученика к лику святых.

Владыка Григорий придерживался принципа не ориентироваться на личности. Поэтому он, разделяя в целом позицию Митрополита Иосифа (Петровых), не присоединялся к возглавляемой им группе епископов и священников. С митрополитом Сергием епископ Григорий стремился сохранять нормальные, непредвзятые отношения. Но принципиально несогласный с Декларацией и скорбя о тех разделениях, которые она внесла в жизнь Церкви, он написал Заместителю Патриаршего Местоблюстителя 28 февраля (ст.ст.) 1928 г. искреннее письмо, в котором запечатлелись его глубокие болезненные переживания:

«Обращаю к Вам свою сыновнюю просьбу... Мне очень тяжело, глубокочтимый Владыка, огорчить Вас отказом восприять Ваши советы. Наш вчерашний разговор был предметом моего тщательно продумывания, и я пришел к одному решению: настоящим я повергаю перед Вами просьбу освободить меня от несения обязанностей Вашего наместника по Св. Троицкой Алескандро-Невской Лавре и снять с меня руководство Шлиссельбургским и Детскосельким викариатством с увольнением на покой. Четыре с половиной года пребывания на служении здесь, четыре с половиной года почти сплошных страданий, выучили меня ходить и определяться только состоянием по совести перед Лицем Божиим. И теперь моя совесть спокойна. Пусть меня судит Господь... Я покидаю Лавру, которой отдал свою душу, где было пролито столько слез, пережито столько горя, но где вместе с тем осязалась невидимая милосердная рука Божия, где молитвы были от сердца, где обвевало веянием непрестающего единения и любви, и где я отдыхал душой, сливаясь в молитве с сердцами своей паствы, так любящей Лавру. Я покидаю горячо любимый мною клир, всегда воздававший мне не по заслугам – своею преданностью, любовью и послушанием... Пусть простят меня, я буду молить их об этом. Пусть все поймут, что я бессилен сделать что-либо другое. Вот почему покойна моя совесть. Пусть меня судит Господь».

Владыка Григорий уехал на родину, в Коломну, где много работал над богословскими трудами, среди которых центральное место занимает экзегетическое сочинение «Благовестие святого евангелиста Марка (Духовные размышления)». В одном из писем он называет эту работу «Евангельские образы». Епископ Григорий показывает, что все евангельские истины обращены к каждому человеку, но душа должна быть приготовлена к восприятию Христова благовестия. «И когда душа потянется к Нему, тогда она поймет, что это Тот, у Которого она недостойна развязать ремень обуви... Это – Бог. Только Бог может в корне изменить человеческое ничтожество. И чистая душа понимает это. Только Бог может огнем истребить человеческий смрад и вдохнуть дыхание новой жизни веянием очестительно-творческой силы Святого Духа».

В течение нескольких месяцев 1932 г. и начала 1933 года Владыка Григорий провел в подмосковном поселке Жаворонки (Белорусская ж/д), но власти оказали давление на хозяйку дома, и ему было отказано в жилье.

Весной 1933 г. он поселяется в старинном городке Кашине. Время проходит в основном в богословских занятиях. Владыка заботливо окормляет своих духовных чад, которые приезжали к нему. Из сохранившихся его писем видно каким духовно-чутким, любящим и мудрым наставником был он для них. Он стремился вести их путем христианского подвига, неизбежность которого для всех учеников Христовых, в те годы, связана была прежде всего с жестокими гонениями на Церковь: «Путь за Христом есть крест, есть непрерывный подвиг, есть безжалостное насилие над собой... Вывод будет один: не ищи от жизни роз, покоя, благодушного довольства и наслаждения. Христианство – подвиг... Всегда будет труд, напряженное принуждение себя, слезы и воздыхания... А потому полюби спасительную скорбь. Она – неизбежный путь к Богу, через нее очищение».

Призывая к подвигу, архипастырь укрепляет в учениках своих надежду: «С молитвою ко Господу приобретайте душевную ревность. Кто идет ко Христу, тот под Его рукой, и ему не нужно волноваться, что он забыт Господом. Отдадимся же с детской покорностью и непосредственностью Его воле».

Сам епископ Григорий шел путем деятельной христианской любви. Он мужественно и стойко совершал путь исповедничества: «В совершающемся со мною вижу Божью волю. Принимаю ее только как премудрую, милосердную».

В Кашине Владыка Григорий посещал собор св. благоверной княгини Анны Кашинской, но служил, по-видимому, дома. При аресте его было изъято архиерейское облачение и большое количество свечей.

Епископ Григорий был арестован 16 апреля 1937 г. по ст. 58-10/11. Владыка обвинялся в том, что являлся руководителем фашистко-монархической организации в г. Кашине. На первом же допросе он отверг обвинение и виновным себя не признал. В течение апреля – мая он допрашивался трижды. Владыка никого не назвал. Ответы следователю были продуманы и не давали никаких поводов для обвинения. 10 мая 1937 года был последний допрос. Убедившись в твердости Владыки, следователи больше его не вызывали.

13 сентября 1937 года епископ Григорий в числе 50 человек был приговорен Тройкой Кашинского УНКВД к расстрелу. Через четыре дня Владыка удостоился мученического венца.

Источник: https://azbyka.ru/days/sv-grigorij-lebedev

Священномученик Павел Васильевский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Павел родился 22 июня 1881 года в селе Карабузино Кесовогорского уезда Тверской губернии в семье церковнослужителя Ивана Васильевского. Семья была большая, девять человек детей. Отец Павла умер, когда ему исполнилось пять лет, и его взял на воспитание дядя. Павел окончил духовное училище. В 1916 году он был призван в армию и служил до 1918 года в 177-м запасном пехотном полку, расквартированном в Новгороде. После демобилизации вернулся на родину и служил в храме псаломщиком, затем женился и был рукоположен в сан священника ко храму в селе Хобоцкое. Жена о. Павла, Анна Михеевна Михеева, была дочерью благочестивых крестьян, которые имели тринадцать детей и воспитывали еще одного приемного. Желая помочь о. Павлу, тесть купил для его семьи дом. У о. Павла с матушкой родилось пятеро детей, но все они умирали в раннем возрасте, и жива осталась только младшая дочь Тамара. Впоследствии священник служил в Никольском храме села Добрынине Максатихинского района. Хотя его служение там было непродолжительным, прихожане успели полюбить своего пастыря.

В 1937 году о. Павел был арестован. В России в это время было фактически установлено военное положение, когда аресту подвергалось множество невиновных людей; дела велись зачастую не местными сотрудниками, а военнослужащими войск НКВД, которые производили аресты, вели следствие и участвовали в расстрелах.

Отца Павла арестовали 6 августа в шесть часов вечера. Он только что вернулся с женой и дочерью из леса, где они собирали грибы и ягоды на зиму. Пришло трое сотрудников НКВД. Перевернули весь дом, но ничего не взяли. Жене и дочери, несмотря на просьбы, не разрешили проводить священника до околицы. Повели пешком, попутно производя аресты в других селах. Дошли до села Дымцево, где арестовали глубокого старца, священника Михаила Косухина, который не мог идти; здесь всех арестованных погрузили в машину и повезли в тюрьму.

Следствие по делу о. Павла продолжалось всего четыре дня. Два дня следователь допрашивал крестьян добрынинского прихода, некоторые из которых уже сами были арестованы. На третий день, 9 августа, следователь допросил священника.

— Расскажите о вашей антисоветской и контрреволюционной деятельности.

— Антисоветской и контрреволюционной деятельностью не занимался.

— Как вы рассматриваете факт хождения по домам и сбора подписей для хождения с иконой в период весеннего сева?

— Факт срыва сева я отрицаю, если и был, так только в деревне Ду-бищи, так как мне там были разрешены хождения утром, и в некоторых домах колхозников остались взрослые, хотя о том, чтобы они остались, я их не просил.

— Расскажите о вашей связи с Воиновым Василием Федосеевичем.

— Он мой прихожанин, его дети пели в церкви.

— Какие разговоры вы вели в церкви по вопросам войны и ваши взгляды на будущую войну?

— Разговоров о войне в церкви я никогда не вел. Я думаю, что войны у нас скоро не будет, в чем я убеждён, хотя я об этом никому не говорил.

На следующий день, 10 августа, не выезжая из села, лейтенант войск НКВД закончил следствие, посчитав, что, несмотря на то что священник не признал себя виновным, его виновность в антигосударственной деятельности доказана, и передал дело в Тройку НКВД, которая 13 сентября постановила священника расстрелять. Священник Павел Васильевский был расстрелян через несколько дней, 17 сентября 1937 года.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия». Тверь, Издательство «Булат», т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-pavel-vasilevskij

Священномученик Иоа́нн Василевский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн родился 18 марта 1869 года в Краснохолмской слободе Весьегонского уезда Тверской губернии в семье псаломщика Николая Василевского. По окончании Тверской Духовной семинарии был рукоположен в сан священника и служил в соборе города Весьегонска.

После прихода к власти безбожников о. Иоанн в 1922 году был арестован, обвинен в сопротивлении изъятию церковных ценностей и приговорен к одному году заключения. Священник подал на кассацию, которая была удовлетворена; он был освобожден и вернулся в собор в Весьегонске, тем он служил до февраля 1924 года, затем перешел в храм села Селихова, где прослужил до октября 1926 года и был назначен в Воскресенскую церковь поселка Селижарово.

В Воскресенском храме служило тогда три священника, но, пожалуй, самым деятельным из них был о. Иоанн. Это и явилось причиной преследований. 15 июля 1927 года он был арестован и заключён в Осташковскую тюрьму. Следователь на допросе спросил, говорил ли священник об атеистическом воспитании детей, кого он поминал за богослужениями в качестве правящего епископа и ходил ли с молебнами по приходу. Священник ответил:

— Я действительно говорил на тему христианского воспитания детей своими родителями, но что касается недопущения детей в общественные организации, например пионеров и комсомола, мною это не говорилось, как не говорилось и об отдельных представителях советской власти. Могу сказать, что в произносимых мною проповедях я политики не касался и говорил то, что разрешено конституцией. 21 ноября 1926 года я ходил по приходу по случаю праздника Михайлова дня, причем я из Селижарова ушёл без иконы, но один из граждан деревни Никвы привёз икону Архистратига Михаила (откуда привёз, не знаю), и я служил с этой иконой в нескольких домах, но когда мне псаломщик сказал, что с иконой нельзя ходить, так как есть запрещение местной власти, я тогда дальше в деревню Лупаны пошел без иконы. Что касается правящего архиерея, то я, как и двое других священников в храме, поминаю митрополита Серафима (Александрова), хотя тот и был привлечен в тот момент к ответственности.

Чтобы собрать обвинительный материал, следователь стал вызывать свидетелей, которые, впрочем, почти все были немногословны. Диакон Воскресенской церкви Михаил Штерин, отвечая на вопросы, сказал:

— С Василевским в разговоре не сталкивался, суждений о войне, партии и власти не помню. Василевский, будучи на Пасху в деревне Захарово, спросил окружающих его детей: «Есть ли у вас кресты?» И добавил: «Если нет, то скажите родителям, чтобы они вам купили кресты». Священник Николай Рождественский дал такие показания:

— Василевский при мне только один раз коснулся общественных организаций в проповеди во время храмового праздника в декабре месяце 1926 года в присутствии 200-300 человек, где он сказал: «Воспитание детей зависит от родителей, от последних зависит, чтобы дети не стали безбожниками, не стали пионерами и комсомольцами». Как-то лично мне Василевский говорил: «Я, ходя по приходу, проверял, есть ли кресты у молодежи, я требовал, чтобы все надели кресты». Это он делает в деревнях своего прихода.

Протоиерей Петр Зверев, которому было шестьдесят девять лет, сказал:

— Василевский в своей проповеди 19 декабря 1926 года в Воскресенском храме в поселке Селижарово говорил, предостерегая родителей: «Не пускайте детей в школы, где с них снимают кресты». В данной проповеди Василевский коснулся пионерства и комсомола и дал совет родителям не пускать детей в эти учреждения, но за слабостью памяти точную фразировку проповеди не помню. Мне Василевский говорил, что в Михайлов день разрешения на хождение с иконой по приходу не было, но он ходил.

Опросив духовенство, следователь стал вызывать на допросы мирян, начав с председателя церковного совета Ивана Анишина, который показал:

— Об отношении Василевского к власти и партии ничего не знаю и в его проповедях агитации против власти и партии не слышал; по моему мнению, Василевский к партии и власти относится хорошо, также и в частных разговорах я агитации не замечал.

Житель Селижарова Иван Травкин сказал:

— Василевского знаю как своего священника, но в разговорах с ним на политические темы не сталкивался, его мнения о власти и партии не знаю, его проповедей, направленных против власти, не слышал, потому что в церкви бываю редко.

11 августа следователь предъявил священнику обвинение, в котором было сказано, что он «изобличается в том, что, будучи враждебно настроен к советской власти, распространял среди несознательных слоев населения контрреволюционные и провокационные слухи. В церкви с амвона произносил контрреволюционные проповеди, предлагал своим прихожанам не пускать детей в школы, так как в таковых в настоящее время ничего хорошего не преподают. Закон Божий не преподают... своими действиями создавал среди населения панику и возбуждал недоверие к советской власти».

Но и самим следователям доказательность обвинения показалась, по-видимому, не вполне достаточной, и они снова приступили к допросам свидетелей, вызвав на этот раз инструктора уездного исполкома, члена коммунистической партии Василия Шустрова, который показал:

— Приблизительно в ноябре месяце 1926 года я был в отпуске и проводил таковой у своего тестя гражданина Мосягина Георгия Тихоновича в деревне Селижаровской волости, где мне местные крестьяне говорили, что в Селижарово приехал какой-то новый поп, который, проходя по приходу, и в частности в деревне Мосягино, носил с собой маленькие крестики на лентах, и в домах после служения молебнов этот поп проверял, у всех ли детей имеются кресты, и если креста не оказывалось, то он без разговоров надевал крест, говоря, что кто не носит крестов, тот будет наказан Богом, при этом он не спрашивал согласия родителей, и имелись случаи, когда дети крестьян убегали от этого священника, когда он насильно хотел надевать на них кресты. Такое принудительное надевание крестов носило массовый характер, и, конечно, за каждый крест он получал с крестьян деньги. Впоследствии, как я выяснил, это был священник Селижаровской церкви Иван Василевский. По данному делу может дать показания гражданин деревни Мосягино Алексей Павлов.

Вызвали Павлова, он об о. Иоанне сказал:

— В Пасху, в 1927 году, детям и молодежи говорил: «Я сам сидел три года, крест носить надо» — и при этом предлагал крест, давая его каждому, кто хотел, бесплатно. Его политических выпадов против власти не слышал.

Снова стали вызывать священников. Священник Петр Зверев сказал:

— В праздник 19 декабря 1926 года в Воскресенском храме поселка Селижарова при стечении народа священник Василевский в своей проповеди говорил, обращаясь к родителям: «Не пускайте своих детей в школы, там с них снимают кресты», и намекал на то, что там учат не тому, чему нужно, но иное в его проповеди проскальзывало очень осторожно, далее Василевский, касаясь комсомола и пионеров, говорил: «Не пускайте в эти учреждения» — и намекал, что в этих организациях детей развращают; в своих разговорах Василевский не только давал совет родителям, но и запугивал их тем, что за допущение детей в пионеры и комсомол они понесут кару перед Богом.

Следователь вызвал для повторного допроса и псаломщика Александра Анишина. Мы уже не узнаем, как в действительности рассказывали эти люди об о. Иоанне, вероятно, не так грубо, как получилось в записи следователя, который по-своему, в силу своей заинтересованности, изложил их показания, отображавшие его попечение о пастве, и особенно о тех семьях, где было много детей, подвергавшихся насилию безбожного образования. Но свидетели согласились с такой записью следователя, поставив ней свою подпись. Псаломщик показал:

— Я был с Василевским в Пасху 1927 года в деревне Лупаны у гражданина Шустрова. Василевский, увидя в доме на одной стене иконы, а на другой портреты Ленина и других вождей революции, обратившись к Шустрову, сказал: «Что это за безобразие, порочите Бога. К Троице я приду, уберите эту нечисть». Это было сказано в присутствии нескольких человек, которые возмутились предложением Василевского и посоветовали подать Шустрову заявление на Василевского соответствующим властям. Василевский, будучи в деревнях, в каждый свой приход смотрел, есть ли у детей кресты, и если не находил крестов, то заставлял их надевать, причем часто высказывал мысль родителям о том, что, не надевая знамение Божие на ребенка, они его пускают в разврат, за это они ответят перед судом Божиим.

24 августа, прежде чем вынести окончательное решение по делу арестованного священника, его допросил уполномоченный тверского секретного отдела ОГПУ, пытаясь все же выяснить, что тот говорил в проповедях на службах. Отец Иоанн ответил:

— 19 декабря 1926 года после церковной службы — литургии, по заведенной традиции, я говорил проповедь на тему «Повинуйтесь наставникам вашим, которые бдят о душах». В проповеди указывал на святителя Николая чудотворца как на ревнителя благочестия и укрепителя православия, обличителя нечестия Ария. Просил верующих быть верными православию и преданными Церкви, детей своих воспитывать в духе веры и православия. Отрицательное же отношение к вере и Церкви приведет детей к пионерству и комсомольству. На Пасху 1927 года с молебнами я был не только в деревне Лупаны, но и еще в пятнадцати деревнях. Был ли разговор во время этого хождения о портретах вождей, висящих на стенах в доме некоторых прихожан, и, в частности, в доме Шустрова, я не помню.

Это было за год до наступления массовых гонений на Православную Церковь, и следствие постановило, что, поскольку виновность священника не доказана, дело следует прекратить, а священника освободить из тюрьмы.

Отец Иоанн вернулся к служению в храме. В 1930-х годах он служил в Бежецке в Благовещенской церкви, православную общину которой составляли монахини бывшего здесь еще недавно монастыря. Здесь он встретил 1937 год, который мало кому из духовенства удалось пережить. Отец Иоанн был арестован в ночь с 14 на 15 августа, в тот же день допрошен и заключён в Бежецкую тюрьму. Отец Иоанн на допросах держался с достоинством и спокойствием, не соглашаясь с тем, как следователь хотел интерпретировать те или иные события. Следователь спросил:

— Расскажите следствию, что вам известно о проводимых епископом Григорием Козыревым собраниях и вечеринках духовенства, где и по какому поводу они имели место, кто на них присутствовал.

— Собрания духовенства созывались епископом Григорием, и впоследствии это было заведено как правило по случаю именин епископа, десятилетия его епископства и престольных праздников. Собрания имели место на квартире у епископа и в церковной сторожке.

— Следствию известно, что на указанных выше собраниях произносились антисоветские речи. Расскажите, кто и как выступал на этих собраниях.

— Никаких антисоветских выступлении и бесед на указанных выше собраниях не было. На собраниях произносились приветствия по адресу епископа.

— Как вы лично реагировали на закрытие советскими властями в Бежецке церквей и снятие колоколов?

— Я лично скорбел о закрытии церквей и снятии колоколов, однако с решениями местных властей о закрытии церквей примирялся.

Следователь стоял на своём и на допросе через два дня спрашивал:

— Следствию известно, что вы являетесь активным членом созданной епископом Григорием Козыревым контрреволюционной группировки духовенства, проводившей под благовидными предлогами собрания с контрреволюционными целями. Вы признаете себя виновным?

— Нет, я не признаю себя виновным, ибо я ни в какой контрреволюционной группировке духовенства не состоял и о существовании таковой не знаю.

— Что вам известно об антисоветских выступлениях отдельных членов контрреволюционной группировки на контрреволюционных собраниях духовенства, в частности, о выступлениях диакона Кладовского, бывшего генерала Тюрина и других.

— Лично мне никогда не приходилось быть свидетелем или участником контрреволюционных выступлений и высказываний на собраниях духовенства.

— Почему вы скрыли от следствия тот факт, что в 1934 году вы были под следствием по обвинению в антисоветских разговорах?

— Да, я действительно находился под следствием, но не по делу об антисоветских разговорах, а в связи с арестом и преданием суду Сергия Кордюкова, священника города Бежецка.

— Следствию известно, что вы однажды, спрашивая Василия Покровского о причинах прекращения посещений контр-революционных собраний духовенства, высказали мысль, не является ли он шпионом НКВД. Вы подтверждаете этот факт?

— Нет, такого разговора у меня с Покровским не было, возможно, я запамятовал.

Заканчивая через несколько дней следствие, следователь еще раз вызвал на допрос священника; на поставленный вопрос, признает ли он себя виновным, о. Иоанн ответил:

— Виновным себя в том, что я состоял в контрреволюционной группировке духовенства и занимался антисоветской агитацией, не признаю. Все мои предыдущие показания считаю правильными и дополнить их чем-либо не могу.

В составленном через два дня обвинительном заключении следователь написал: «...На протяжении ряда лет на территории города Бежецка существовала и проводила свою контрреволюционную и антисоветскую работу группировка церковников... Контрреволюционная группировка церковников путем проведения нелегальных собраний местного духовенства и бывших людей, чтения проповедей и отдельных бесед проводила среди населения контрреволюционную агитацию, направленную на организацию сопротивления населения закрытию церквей и снятию колоколов, срыв коллективизации в районе, распространение провокационных слухов о войне, клевету на сталинскую конституцию и сеяние террористических настроений.

Материалами следствия установлено, что обвиняемый Василевский Иван Николаевич вместе с контрреволюционно настроенным духовенством города Бежецка состоял активным членом контрреволюционной группировки бежецкого духовенства...

Среди населения через проповеди в церквях и беседы проводил антисоветскую агитацию...

Привлеченный в качестве обвиняемого, Василевский Иван Николаевич виновным себя не признал...

Следственное дело по обвинению Василевского Ивана Николаевича направить на рассмотрение Тройки УНКВД по Калининской области...».

Через три недели после последнего допроса, 13 сентября, Тройка НКВД постановила расстрелять священника. Священник Иоанн Василевский был расстрелян 17 сентября 1937 года.

Священномученик Николай Лебедев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился в 1867 году в селе Лощемли Вышневолоцкого уезда Тверской губернии в семье священника Андрея Лебедева. По окончании Тверской Духовной семинарии он был рукоположен в сан священника. В тридцатых годах о. Николай служил в храме села Русская Кошева Краснохолмского района. Имел семью — жену, Прасковью Ивановну, двух сыновей и двух дочерей, но к началу тридцатых годов дети выросли и разъехались по другим городам. Чтобы не повредить им, о. Николай почти не переписывался с ними и адреса их скрывал от посторонних, говоря, что связи с ними не поддерживает. Даже супруга его жила не вместе с ним в селе, где он служил, а в Бежецке. Самому священнику в 1937 году исполнилось семьдесят лет, и можно было надеяться, что власти, учитывая возраст, не арестуют его. Однако для ареста и мученической кончины во время гонений ограничений в возрасте нет.

Отец Николай был арестован 8 августа 1937 года и заключен в Бежецкую тюрьму. Через три дня следователь допросил священника.

— Следствию известно, что вы являлись участником проводимых епископом Григорием Козыревым антисоветских собраний духовенства. Расскажите следствию, что вам известно об этих собраниях, и о вашем участии в них.

— Мне лично пришлось за все время быть один раз на именинах епископа. Мы, священники, оживленно беседовали по разным вопросам, однако, произносились ли антисоветские речи, сказать не могу, так как не помню.

— Расскажите следствию о характере ваших бесед у Фунтикова в 1934 году.

— В 1934 году после церковного обхода по селу Узуниха Бежецкого района я со своим псаломщиком Ильей Ивановичем Фунтиковым зашёл к нему. В беседе я сообщил как новость об убийстве Кирова. Причем подробностей разговора о Кирове не помню. Говорил я и об открытии советскими властями широкой продажи хлеба, причем высказал предположение, что несознательное население быстро разберёт в запас хлеб и его снова временно не будет. Других разговоров я не вёл. Ко мне как к священнику часто обращались верующие с жалобами на отсутствие хлеба в деревне и магазинах, на тяжесть налогов, интересовались, будет ли война и что пишут о ней в газетах. По всем этим жалобам я высказывал обращавшимся ко мне сочувствие и соболезнование и давал пояснения, что хлеба нет, потому что часть хлеба отправили в Испанию, а часть ушла на Красную Армию и подготовку к войне. По вопросу войны я говорил, что война против СССР готовится, но когда она будет, по газетам ничего не известно. Жалоб на колхозы ко мне не поступало.

— Что вам известно об антисоветской деятельности других участников собраний духовенства?

— Об антисоветской деятельности других участников собраний духовенства мне ничего не известно.

Допросы на этом не закончились, и 15 августа о. Николай снова был вызван к следователю.

— Как вы реагировали на закрытие советскими властями в городе Бежецке церквей?

—Я лично в душе был недоволен закрытием церквей, но никаких препятствий или действий, направленных к недопущению закрытия, не предпринимал.

— Расскажите следствию о контрреволюционных высказываниях и выступлениях, которые имели место на проводимых епископом Козыревым антисоветских собраниях духовенства.

— Мне о таковых ничего не известно и слышать не приходилось.

— Следствием установлено, что вы являлись участником контрреволюционной группировки духовенства... Вы признаёте себя виновным в этом и что можете показать по существу?

— В контрреволюционной группировке я не состоял, о таковой не слышал и не знаю. Антисоветской агитацией не занимался.

Следователи НКВД были недовольны ответами престарелого священника, его отказом подписывать лжесвидетельства и снова, и снова допрашивали. Наконец 17 августа состоялся последний допрос. На вопросы следователя священник вновь повторил:

— Дополнить чем-либо свои предыдущие показания не могу, виновным себя в принадлежности к контрреволюционной группировке не признаю и антисоветской агитацией не занимался.

13 сентября Тройка НКВД приговорила о. Николая к расстрелу. Священник Николай Лебедев был расстрелян 17 сентября 1937 года.

Священномученик Николай Сретенский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 15 апреля 1867 года в селе Толстиково Бежецкого уезда Тверской губернии в семье священника Алексея Ивановича Сретенского. Когда Николаю исполнилось десять лет, родители отдали его учиться в Бежецкое духовное училище, окончив которое он поступил в Тверскую Духовную семинарию. Пройдя курс семинарии, Николай Алексеевич полгода работал учителем в земской школе, затем был переведен на должность духовного надзирателя, в коей проработал несколько месяцев. В 1890 году, когда ему исполнилось двадцать три года, Николай Алексеевич был рукоположен в сан священника ко храму Бежецкого Благовещенского монастыря, в котором прослужил до своего ареста в 1937 году. С 1906 года о. Николай состоял действительным членом Тверского Православного миссионерского общества. С 1910 года —член благотворительного общества во имя святой великомученицы Варвары для вспомоществования бедным воспитанницам Тверского епархиального женского училища. В 1915 году за двадцатилетнее преподавание Закона Божьего в различных школах о. Николай был награжден орденом Анны III степени.

В семье о. Николая было двое детей — сын и дочь. Сын Владимир родился в 1895 году. Поступил в Екатеринославский горный институт, но окончить успел только два курса, так как началась Первая мировая война и он был направлен в Петергофскую школу прапорщиков, а затем на германский фронт. В связи с большевистской революцией и развалом фронта, летом 1918 года он вернулся к родителям в Бежецк, но вскоре уехал в Екатеринослав, откуда с отступавшей белой армией попал за границу. Некоторое время жил в Польше и работал механиком на заводе, а затем уехал во Францию и окончил в Париже физико-математический институт и горную академию.

Прослужив несколько лет в Бежецком монастыре, о. Николай стал пользоваться большой любовью и уважением прихожан. Несмотря на беспощадные гонения двадцатых годов, в Бежецке при монастыре еще в середине тридцатых годов жили около пятидесяти монахинь. Из монастырских зданий они были изгнаны, жили по частным квартирам, но по-прежнему собирались в храме, отправляли монастырские службы и держались монашеского образа жизни. Когда власти в городе попытались закрыть все храмы, монахини воспротивились этому и начали собирать подписи верующих жителей города под прошением не закрывать храмы.

Отец Николай был арестован сразу же после начала гонений лета-осени 1937 года — 5 августа, и в тот же день был допрошен. Следователь, в поисках обвинения, спрашивал о деталях биографии священника, о его родственниках, о находящемся за границей сыне. Допросы шли каждый день, беспрерывно. Затем был составлен протокол. Следователь спрашивал:

— Расскажите, как вы лично реагировали на закрытие бежецкими властями Введенской церкви.

— Я считал это мероприятие бежецких властей неверным. Хотя церковь и не обслуживалась мною, я все же осуждал священников Введенской церкви и церковный совет за то, что они допустили закрытие властями этой церкви. Я полагал, что они боятся репрессий со стороны советской власти.

— Были ли случаи, когда верующие обращались к вам с жалобами и осуждениями отдельных мероприятий советской власти?

— Нет, таких случаев не было, несмотря на то, что я пользуюсь у них большим доверием и авторитетом. Правда, был случай, когда пятьдесят моих монахинь обратились ко мне с жалобой, что органы власти обложили их большим налогом за кустарную выделку одеял без патента. Я оказал им содействие в обжаловании.

10 августа был составлен очередной протокол допроса:

— Следствию известно, что на созываемых епископом Григорием Козыревым антисоветских собраниях духовенства вы произносили антисоветские речи. Что вы можете показать по существу?

— Я отрицаю, что на указанных выше собраниях духовенства я произносил якобы антисоветские речи.

— Скажите, до приезда Козырева в Бежецк вы собирались на собрания духовенства?

— Нет, до приезда епископа Козырева в Бежецк собраний духовенства никогда не проводилось, они установились как правило лишь с приездом епископа.

— Скажите, в читаемых вами в церкви проповедях вы упоминали о бесах, кого вы понимали под бесами?

— Да, я действительно упоминал в своих проповедях о бесах, призывая верующих не верить бесам, не поддаваться их соблазнам. Под бесами я понимал тех бесов, о коих сказано в Евангелии.

— Скажите, в какой плоскости у вас был разговор с Василием Ливановым об убийстве товарища Кирова?

— Был ли у меня с Ливановым разговор на данную тему, сказать не могу, так как не помню.

— Вы использовали своих монашек в собирании подписей за недопущение закрытия церкви?

— Нет. Я знал, что государство все равно не пойдет навстречу нашему ходатайству о недопущении закрытия церкви.

— Скажите, какого характера у вас был разговор с Иваном Докучаевым по заметке в газете «Знамя коммуны»?

— Незадолго до ареста меня и Докучаева последний пришел ко мне. Я ему показал статью в газете «Знамя коммуны», где священники назывались врагами народа и говорилось об усилении антирелигиозной пропаганды. Мы с Докучаевым возмущались тем, что в печати нас называют врагами народа, и пришли к выводу, что антирелигиозная пропаганда местных властей, по-видимому, должна выразиться в арестах и высылках священников.

14 августа был проведен очередной допрос. Следователь спрашивал:

— Следствию известно, что вы занимались религиозной обработкой молодежи. Что вы можете рассказать по существу?

— Что вовлечением молодежи в церковь я не занимался.

— Признаете ли вы себя виновным в том, что, присутствуя на антисоветских собраниях духовенства, устраиваемых епископом Козыревым, вы произносили антисоветские речи и занимались антисоветской агитацией?

— Присутствуя на всех собраниях духовенства города, созываемых епископом Козыревым, я антисоветских речей не произносил и антисоветской агитацией не занимался.

19 августа состоялся последний допрос:

— Следствию известно, что вы предупреждали всех участников контрреволюционных собраний духовенства о соблюдении ими конспирации в целях избежания подозрений НКВД. Вы подтверждаете это?

— Нет, таких случаев не было.

— Вы признаете себя виновным в том, что являлись участником контрреволюционной группировки духовенства, возглавляемой епископом Григорием Козыревым, и проводили антисоветскую агитацию?

— Нет, не признаю.

13 сентября Тройка НКВД приговорила о. Николая к расстрелу. Священник Николай Сретенский был расстрелян 17 сентября 1937 года.

Священномученики Иоа́нн Ромашкин, Николай Хвощев, Алекса́ндр Никольский, Петр Лебединский, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля - переходящая - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

13 сентября - переходящая - Собор Нижегородских святых

ЖИТИЯ

Священномученики иерей Иоанн Ромашкин, иерей Николай Хвощев, иерей Александр Никольский, иерей Петр Лебединский; мученики Василий Ежов, Петр Лонсков, Стефан Митюшин (Митюшкин) и Александр Блохин

8 сентября 1937 года были арестованы священнослужители и православные миряне Гагинского района Нижегородской области, всего десять человек. Никто из арестованных не признал себя виновным. Их обвиняли в том, что они 6 июля организовали торжественную службу, в которой участвовало четыре священника и множество верующих. И хотя после службы проповеди на политическую тему произнесено не было, самой церковной службе было придано значение антигосударственного мероприятия, потому что она отрывала крестьян от работы в колхозе. 17 сентября 1937 года восемь человек были приговорены к расстрелу и расстреляны. Их имена сохранились в следственных делах: священник Иоанн Дмитриевич Ромашкин (родился в 1891 году в крестьянской семье, первый раз арестован в 1928 году и приговорен к трем годам ссылки; служил в селе Субботино); священник села Сорочки Петр Иванович Лебединский (родился в 1881 году в семье священника, в 1935 году за проповеди был приговорен к двум годам ссылки); священник села Юсупово Николай Александрович Хвощев (родился в 1883 году в семье священника); священник села Панова-Осанова Александр Семенович Никольский (родился в 1883 году в семье священника); крестьяне села Покров Александр Иванович Блохин (1879 года рождения, из крестьян), Петр Васильевич Лонсков (крестьянин, родился в 1881 году), Стефан Семенович Митюшин (крестьянин, родился в 1874 году) и Василий Киреевич Ежов (родился в 1867 году в селе Покров Нижегородской губернии и происходил из крестьянской семьи. В 1930 году он был арестован за неуплату налогов и приговорен к 5 годам ИТЛ).

По материалам: Православная энциклопедия Т.7, С.60; Иеромонах Дамаскин (Орловский) Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 1. – Тверь: «Булат», 1992 год, стр. 168–212. Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/saint/4841/3591/158/2985/group

Священномученик Михаил Богородский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Михаил родился 19 сентября 1878 года в селе Молоково Тверской губернии. Его отец, Николай Богородский, был письмоводителем в имении помещика. По окончании Тверской Духовной семинарии Михаил Николаевич был рукоположен в сан священника и служил в храмах Тверской епархии. За безупречное исполнение пастырских обязанностей в апреле 1922 года о. Михаил был награжден Святейшим Патриархом Тихоном наперсным крестом и саном протоиерея.

Безбожное государство беспощадно боролось с Церковью, обвиняя одних священнослужителей и православных мирян в политических преступлениях против государства, других — в неуплате непомерно высоких налогов. Любой представитель властей от любого священника мог потребовать заплатить огромную сумму. И поскольку чаще всего этих денег взять было неоткуда, то священника арестовывали, рассчитывая при этом закрыть и храм.

Ревностная деятельность о. Михаила вскоре была замечена властями, и в январе 1930 года он был арестован и обвинен в том, что «в декабре 1929 года уклонился от выполнения вторичных заданий по хлебозаготовкам, установленных для него комиссией содействия по хлебозаготовкам». Суд приговорил священника к одному году лишения свободы и штрафу в размере четырёх тысяч рублей. Но поскольку таких средств у него не было, не в силах он был выплатить и меньшую сумму налога, то суд постановил описать его имущество. Причем, желая отнять у прихожан добросовестного и уважаемого ими пастыря, суд постановил: «Ввиду его социальной опасности для данной местности, применить к нему ссылку из пределов Московской области сроком на пять лет с обязательным поселением в отдалённых местностях, установленных НКЮ и НКВД».

Через год о. Михаил был освобожден и вернулся в Тверскую епархию. По благословению архиепископа Тверского священномученика Фаддея он был направлен служить в Скорбященский храм села Селец Максатихинского района с назначением быть благочинным 11-го благочиннического округа. За ревностное пастырское служение протоиерей Михаил в апреле 1932 года был награжден палицею.

Как многие священники, побывавшие в заключении, о. Михаил держался осторожно, воздерживаясь говорить на политические темы. Но когда началось новое гонение на Православную Церковь, никакое благоразумие не могло оградить от ареста. Сотрудники НКВД вызвали запуганных лжесвидетелей, и хотя те не могли сказать об о. Михаиле ничего порочащего, но все, что они говорили, оформлялось как ценные свидетельства. «В последних числах июля 1937 года возле церковной ограды при встрече с отцом Михаилом на мой вопрос, как живется, отец Михаил Богородский ответил: «Живу ничего. Верующих увеличивается, тяга к церкви все больше и больше"». Эти сведения позволили следователю написать впоследствии, что контрреволюционная деятельность священника подтверждается свидетельскими показаниями и другими данными. В качестве свидетеля вызвали одного из жителей дома, где поселился о. Михаил, который показал, что тот говорил: «До революции было к священникам уважение, новая конституция дает возможность церковного служения, дает права священнику как и остальным членам общества, и он, о. Михаил, никогда не бросит священническое служение».

8 августа 1937 года власти арестовали о. Михаила. При обыске забрали церковные документы, обратив особенное внимание на то, что ему благословляется быть духовником благочиния для духовенства и членов их семей. Поэтому первый вопрос сразу же после ареста священника был — какую организационную работу поручает о. Михаилу архиепископ Фаддей.

— В 1933-36-м годах я вел учет и исповедь духовенства и их семей в своем благочинии, — ответил священник.

— Следствию известно, что вы по возвращении из ссылки вели контрреволюционную и антисоветскую агитацию.

— Контрреволюционной и антисоветской работы я нигде и никогда не вел. Я иногда говорил, что раньше было уважение к нам, священникам, а сейчас смеются и презирают.

— Следствию известно, что вы критиковали сводки о событиях в Испании, опубликованные в «Правде», доказывая, что они неправильны, так как освещаются только потери мятежников.

— По этому вопросу я ничего не могу сказать, но ход событий в Испании мне известен, так как я регулярно читаю газету «Правда».

На этом допрос был окончен. 13 сентября Тройка НКВД приговорила о. Михаила к расстрелу. Протоиерей Михаил Богородский был расстрелян через несколько дней, 17 сентября 1937 года.

Священномученик Илия́ Измайлов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Илия родился в 1882 году в селе Хормалы Цивильского уезда Казанской губернии (ныне Ибресинского района Чувашии) в семье крестьянина Измаила. В семье было 5 детей. Илия обучался в церковно-приходской школе и с детства пел в церковном хоре. Повзрослев и набравшись клиросного опыта сам стал управлять хором.

В 1916 году был призван в действующую армию и вернулся по окончании войны. Увлекшись идеей свободы в 1918 года стал председателем Волостного земельного комитета, а с 1918 по 1920 год служил в Волостном исполкоме. В 1925 году Илия, без вступления в брак, принимает сан священника от епископа Алатырского Германа (Кокеля). Епископ Герман тогда находился в ссылке в селе Козья Слобода, недалеко от Казани, поэтому хиротония состоялась там. Бывший тогда священник села Хормалы Краснов примкнул к обновленческому движению и, по прибытии в Чувашию, епископ Герман (Кокель) вместе с православными изгнал Краснова и поставил настоятелем православного священника Илию Измайлова. В этом же году отец Илия был лишен избирательных прав, «как служитель культа».

В феврале 1930 года власти закрыли храм в селе Хормалы, но церковный совет, в котором священник Илия Измайлов состоял секретарем, написал заявление во ВЦИК, где изложил неправильность закрытия церкви при том, что 80% граждан прихода за открытие. Заканчивалось заявление так: «Мы верующие граждане, возлагая всю надежду и полное доверие на представителей Высшей Власти обращаемся во ВЦИК с покорнейшей просьбой – не найдет ли возможным ВЦИК дать разрешение об открытии церкви». Храм был вновь открыт и отец Илия продолжил священнослужение.

25 марта 1932 года отец Илия был арестован и заключен в тюрьму города Цивильск. Обвинялся по делу группы «Истинно-Православной Церкви», возглавляемой в Чувашии архимандритом Агафангелом (Етрухиным). Представители этого церковного течения не признавали митрополита Сергия (Страгородского) как главу Русской Православной Церкви.

На допросах обвиняемый священник отвечал:

– За церковными службами все время поминал митрополита Петра Крутицкого и всех «Истинно православных» епископов. Митрополита Сергия по настоянию некоторых прихожан не поминаю.

На вопрос следователя является ли обвиняемый членом группы сектантов священник ответил:

– Членом группы сектантов не являюсь, а членом группы верующих состою. Верю в Бога одного. Мое политическое убеждение таково: какая бы у нас в России власть не была для меня совершенно безразлично.

На всех допросах священник держался мужественно и виновным в предъявленных обвинениях себя не признал.

Священник в числе других проходящих по данному делу был приговорен Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ по Нижегородскому Краю по статье 58 пункта 10 к 3 годам ссылки в Казахстан. Отец Илия был направлен по этапу в Западный Казахстан. Местом ссылки священника стал поселок Жилая Коса Гурьевской области, отбыв которую 24 марта 1935 года он вернулся в родное село.

В то время храм в селе был закрыт и отец Илия вместе с членами церковного совета настойчиво ходатайствовал об открытии церкви перед властями, продолжая совершать богослужения на дому. В сентябре 1936 года епископ Чебоксарский Владимир (Юденич) предлагал отцу Илие свободное место священника в одном из приходов епархии – селе Солдыбаево Козловского района, но отец Илия отклонил это предложение, веря, что будет открыт храм в селе Хормалы. Были даже заготовлены строительные материалы для ремонта церковного здания.

Попав в первую волну массовых репрессий 1937 года священник Илия был арестован 4 августа и заключен в тюрьму города Алатырь.

В этот же день в 13 часов дня начался первый и единственный допрос на котором следователь спрашивал:

– Расскажите, понятно ли Вам зачитанное постановление о предъявлении Вам обвинения и причину неподписания этого постановления?

Обвиняемый отвечал:

– Зачитанное постановление о предъявлении мне обвинения понятно, но от подписи мной этого постановлении я отказываюсь, в силу того, что виновным себя не признаю.

Допрос длился 5 с половиной часов и был окончен в 18 часов 35 минут.

Одного из лжесвидетелей-колхозников следователь спрашивал:

– Расскажите подробно, какие факты антисоветской агитации и деятельности вам известны со стороны бывшего попа Измайлова Ильи и других церковников?

– Конкретно фактов антисоветской агитации привести не могу, но мне известно об их антисоветской деятельности. Бывший поп Измайлов Илья повседневно занимается организацией церковного актива по открытию церкви, хотя церковь в данное время фактически не работает, а он работает, а именно, прямо на дому, где он живет проводит крестину, отпевает, а также постоянно ходит по дворам и равно и в соседние деревни. Все это делается, хотя Измайлов попом в селе Хормалах и не состоит. Измайлов занимается организацией таких женщин, например жена члена ВЛКСМ Васильева Кузьмы тайком от мужа в дому Измайлова крестила ребенка. Весьма характерным фактом нужно считать случай организованного выступления женщин на общем собрании граждан 31 мая сего года вечером, где ставился вопрос – о существовании Христа, докладчик был из Чебоксар. Выступая после доклада, они открыто требовали об открытии церкви, я это говорю по словам присутствующих граждан, сам участия не принимал.

Из показаний другого лжесвидетеля:

– Какие факты антисоветской и контрреволюционой подрывной деятельности Вам известны со стороны попа Измайлова Ильи?

– Поп Измайлов в 1932 году за антисоветские и контрреволюционные подрывные действия был сослан и вернулся только в начале 1936 года. По приезде из ссылки свою антисоветскую деятельность не прекратил, а стал проводить даже открыто. Измайлов Илья, как поп в селе Хормалы не числится и на учете не состоит, но несмотря на это проводит богослужения и другие церковные обряды, но все это у него проводится не в церкви, а по отдельным частным домам. Он часто выезжает по соседним деревням по вызову. Свое такое бродячее положение использует для проведения антисоветской агитации среди населения. Он всеми мерами старается противопоставить все проводимые мероприятия, путем организации единоличников, а также и колхозников, чтобы они организованно выступили за открытие церкви. Доказательством этому можно привести один конкретный факт. Точно какого числа сейчас на помню, летом настоящего года было проведено собрание граждан, где ставился вопрос на антирелигиозную тему. В целях противопоставления этот поп Измайлов вместе со своим активом организовали женщин и других на собрании выступить организованно за открытие церкви, и на собрании в действительности кричали хором, не давая даже закончить доклад. Кроме того поп Измайлов чрез посредство близких ему лиц распространяет всякие контрреволюционные клеветнические слухи о колхозах и о Соввласти».

В предъявленных обвинениях отец Илия виновным себя не признал. 7 сентября священнику было предъявлено обвинительное заключение по статье 58 пункта 10 и 8 сентября тройка НКВД Чувашской АССР приговорила священника к расстрелу.

Священник Илия Измайлов был расстрелян в ночь на 17 сентября 1937 года в подвале одного из зданий НКВД города Алатырь и погребен в общей могиле на территории двора НКВД. В ту ночь всего было расстреляно 34 человека, в том числе священник Иосиф Кудрявцев и обновленческий «архиепископ» Тимофей (Зайков).

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ilija-izmajlov

Преподобномученик Стефа́н (Кусков), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

17 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Стефан (в миру Степан Иванович Кусков) родился 10 декабря 1870 года в городе Вышнем Волочке Тверской губернии в семье владельца токарной мастерской. Окончив школу, Степан поступил в монастырь, где нёс послушание певчего. В 1898 году он принял иноческий постриг.

Гражданская смута, начавшаяся после революции 1917 года, застала Степана в городе Петропавловске. Отрезанный от Тверской епархии линией фронта, он устроился в храме псаломщиком. Город захватывали то красные, то белые; некоторые священники уходили с отступавшими частями белых, другие принимали мученическую кончину от рук большевиков; священников стало не хватать, и монах Стефан был рукоположен в сан иеромонаха. После ухода белых из Петропавловска он перебрался сначала на Кубань, а затем вернулся на родину, в Тверскую епархию, где был направлен служить в храм села Никольского Белоомутовского района.

С течением времени власти все усиливали преследования верующих и духовенства. В 1934 году после Пасхи о. Стефан по обыкновению ходил по домам верующих крестьян с молебнами. До этого власти не возражали, но на этот раз сельсовет пригрозил священнику: если он будет ходить по домам, они арестуют его.

В 1936 году советская власть начала новое гонение, направленное сугубо против Православной Церкви. Многие архиереи и духовенство были лишены регистрации, и тем самым им было запрещено служить в храмах под угрозой немедленного ареста. Потерял место в храме и о. Стефан.

Он был арестован одним из первых после того, как государство приняло решение об истреблении православных священников. На следующий день после его ареста, 7 августа 1937 года, следователь допросил хозяйку дома, у которой о. Стефан снимал комнату. Она сказала, что слышала от священника, как он жаловался на современную жизнь, говоря, что власти вздеваются над народом, заставляя его работать день и ночь, хуже чем на барщине.

Вторым и последним в качестве свидетеля был допрошен председатель сельсовета, на территории которого располагался храм, где служил о. Стефан. Тот показал, что о. Стефан ходил по домам в религиозные праздники, хотя ему это делать было запрещено; неизвестно, что он говорил, посещая крестьян, но можно предположить, что он вёл среди них антисоветскую агитацию, так как политические кампании в деревне удаётся проводить с большим трудом.

После этого следователь допросил священника.

— Следствию известно, что вы вели контрреволюционную деятельность, возбуждали верующих против советской власти, — сказал он.

— Контрреволюционной деятельностью я не занимался, — ответил священник.

— Следствие располагает материалами, что вы ходили по дворам населения под видом совершения религиозных обрядов и вели антисоветскую агитацию о скорой войне и падении советской власти.

— По дворам верующих я действительно ходил для совершения религиозных обрядов, за что меня председатель сельсовета задержал и запретил ходить, но агитации против советской власти я не вёл и в этом виновным себя не признаю.

— Следствие располагает данными, что вы знаете о наличии контрреволюционной организации, руководимой бывшими помещиками. Предлагаю дать по этому вопросу откровенные показания.

— Сведения о наличии контрреволюционной организации мне неизвестны, а также никаких помещиков я не знаю.

В тот же день следователь составил обвинительное заключение, в котором писал, что священник «ведет повстанческую агитацию, систематически ведет антисоветскую агитацию среди колхозников о скорой войне и гибели советской власти».

13 сентября Тройка НКВД приговорила иеромонаха Стефана к расстрелу. Он был расстрелян 17 сентября 1937 года.

Сщмчч. Дамаски́на (Це́дрика), епископа Стародубского, и с ним Евфи́мия Горячева, Иоа́нна Мельниченко, Иоа́нна Смоличева, Влади́мира Моринского, Ви́ктора Басова, Феодо́та Шатохина, Петра Новосельского, Стефа́на Ярошевича, пресвитеров (1937)

Священномученик Дамаски́н (Це́дрик), Стародубский, епископ

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Дамаскин, епископ Стародубский, викарий Черниговской епархии (в миру Цедрик Дмитрий Дмитриевич) родился в 1877 году в городе Маяки Одесского уезда Херсонской губернии в семье почтового чиновника. Димитрий окончил Духовную Семинарию, затем Владивостокский сельскохозяйственный институт со специальностью агронома, и Казанский институт восточных языков. Вскоре он принял монашеский постриг с именем Дамаскин и поступил служить миссионером при Пекинской Духовной Миссии. В 1914 году отец Дамаскин отправился на фронт и состоял в отряде Красного Креста на Кавказе.

В 1918 году в Орловской губернии его арестовали и приговорили к «высшей мере наказания», но расстрела ему удалось избежать. В это же время был расстрелян его брат священник Николай за бесстрашное обличение большевиков. Некоторое время отец Дамаскин проживал в Киевском Михайловском монастыре, являясь епархиальным миссионером и слушателем Киевской Духовной Академии. В 1919 году он был возведён в сан иеромонаха архиепископом Симферопольским и Таврическим Димитрием (князь Абашидзе). В 1920 году отца Дамаскина назначают настоятелем Балаклавского Георгиевского монастыря в Крыму с возведением в сан архимандрита. Вскоре, в том же году он опять был арестован вместе с Владыкой Димитрием, но через несколько месяцев был освобождён и выслан из Крыма.

Отец Дамаскин успешно боролся с обновленчеством. 14 сентября 1923 года он был хиротонисан лично Патриархом Тихоном в епископа Стародубского, и с этого времени управлял также Черниговской епархией и Глуховским викариатством. После неоднократных арестов в эти годы Владыка был так измучен заточением и допросами, что на всенощной вынужден был помазать народ сидя. В алтаре с ним случались сердечные приступы, но на следующий день он снова служил, видя в богослужении свою единственную радость. В 1924 году Владыка высылается властями в Харьков, а с сентября 1925 года живёт в Даниловом монастыре в Москве без права выезда. Но уже в ноябре 1925 года Святитель был арестован вновь по делу священномученика митрополита Петра (Полянского, память 27 сентября). По постановлению Г.П.У. (от 8 мая 1926 года) Владыка был приговорён к трём годам ссылки в Туруханский край, но до августа 1926 года содержался в Бутырской тюрьме в столице, затем жил в Красноярске и посёлке Полой Красноярского края (за Северным Полярным кругом). Здесь ему пригодилась должность агронома, которую он получил в молодости — завёл огород, спасаясь выращенной им самим зеленью от цинги.

Крохотный, полуразрушенный домик он вместе с келейником исправил сам. Здесь его застало известие об издании в 1927 году митрополитом Сергием «Декларации». Владыка был так потрясён его содержанием, что пишет около 150 писем по этому поводу, отправив с ними своего келейника-связника.

Зимой 1928 года, когда мимо Полой везут митрополита Кирилла (Смирнова), происходить встреча двух будущих священномучеников, которые после непродолжительной беседы стали друзьями.

О своём пребывании в тюрьмах Владыка не рассказывал, отвечая на вопросы так: «А что же, там люди хорошие, я и сейчас готов опять, туда», — считая, как и многие архиереи, что на свободе в это время было нравственно хуже, чем в заключении.

После освобождения в ноябре 1928 года, Владыка был принят в Москве митрополитом Сергием, после чего сразу отделился от него, примкнув первоначально к «даниловской» группе. Владыка обратился к митрополиту Сергию с резким посланием, обличая его призыв выражать «благодарность к Советскому правительству за... внимание к духовным нуждам Православного населения»: «За что благодарить? — вопрошает Святитель. — За неисчислимые страдания последних лет? За храмы, попираемые отступниками? За то, что погасла лампада преподобного Сергия? За то, что драгоценные для миллионов верующих останки преподобного Серафима, а ещё ранее — останки святых Феодосия, Митрофана, Тихона и Иоасафа подверглись неимоверному кощунству? За то, что замолчали колокола Кремля? За кровь митрополита Вениамина и других убиенных? За что?».

Владыка поселился в Стародубе, и предлагаемых ему назначений не принимал. Оттуда он послал летом 1929 года преданного человека к митрополиту Петру (Полянскому, память 27 сентября), находящемуся в ссылке в посёлке Хэ. Он просил у Святителя, как у законного Главы Церкви разъяснения многих вопросов церковной жизни и передал Владыке письма митрополита Кирилла (Смирнова) и других архиереев к митрополиту Сергию по поводу его Декларации.

Для митрополита Петра многое, сообщённое Владыкой, было новостью, он передал ответ только на словах, но слова его, по свидетельству посланца, совпадали со словами самого Владыки. Через этого посланного митрополит Пётр устно передал следующее: «1. Вы, епископы, должны сместить митр. Сергия. 2. Поминать митр. Сергия за богослужением не благословляю» (см. жур. «Русский Пастырь». № 19. II-1994. С. 79-80).

В письме к митрополиту Кириллу Владыка так оценивал сложившуюся ситуацию: «Совершается Суд Божий над Церковью и народом Русским... Совершается отбор тех истинных Воинов Христовых, кои только и смогут... противостоять самому Зверю. Времена же приблизились, несомненно, апокалиптические... Все наши усилия теперь должны быть направлены на установление прочных связей между пастырями и пасомыми... и по возможности исправить совершённый грех путём противодействия злу до готовности даже кровью смыть грех свой...».

В своих посланиях к верующим Владыка отмечал упорство, с каким митрополит Сергий продолжал игнорировать мнение подавляющего числа иерархов и церковного народа, несогласных с его курсом. Даже когда стало очевидно, что курс легализации церковной администрации провалился, митрополит отказывался признать свою ошибку. «Неисчислимы, бесконечно тягостны внутренние последствия Декларации — этой продажи первородства Истины за чечевичную похлёбку лживых и неосуществимых благ», — писал Владыка.

В 1929 году он сблизился с киевскими сторонниками священномученика митрополита Иосифа (Петровых, память 7 ноября) и архиепископом Димитрием (Любимовым, память 4 мая), с которым вёл переписку. В том же году он отказался от предложения митрополита Серафима (Чичагова) быть его помощником, потому что «как и раньше, не хочет никаких Сергиевских предложений».

К этому времени у Владыки ясно созревает мысль, он повторяет в своих письмах и посланиях: «христианство на Руси должно уйти в подполье». Влияние на широкие народные массы стало невозможно. Нужно спасать малое стадо. Масса же будет что всё-таки где-то есть «прибежище отвергнутой миром Правды, где мерцает Свет Невечерний». «Без суесловия и громких фраз, — писал Владыка, — создайте сначала малое ядро из немногих людей, жаждущих Христа, которые готовы претворять Евангельский идеал в своей жизни. Объединяйтесь для благодатного руководства вокруг достойных пастырей, и давайте каждый в отдельности и все вместе приготовимся для ещё более верного служения Христу... Несколько людей, объединенных такой жизнью, уже есть малая Церковь, Тело Христово, в котором обитает Его Дух и Любовь».

Вновь Владыка был арестован в ноябре 1929 года по доносу Стародубского благочинного и по постановлению Г.П.У. приговорён к 10 годам лагерей.

В июне 1930 года Владыка был отправлен в заключение на Соловки, откуда был освобождён в 1933 году. После освобождения он возглавлял ряд иосифлянских общин на Украине и в самой России, назначал благочинных в Киеве и Вятской епархии, собирая малое стадо. Хотя Владыка перешёл на нелегальное положение, он не снимал рясы, не стриг бороды и волос.

Снова Святитель был арестован в сентябре 1934 года в Херсоне и по постановлению Н.К.В.Д. приговорён к 3 годам ссылки в Северный край, где окормлял духовных чад недавно скончавшегося священномученика епископа Виктора (Островидова).

В одном из писем Владыка сообщал своим чадам о позиции митрополита Петра (Полянского) так: «Извещаю вас, что дедушка Пётр предложил митрополиту Сергию распустить незаконный Синод свой, изменить своё поведение и принести покаяние перед Церковью и собратьями» (это письмо из следственного дела епископа Дамаскина, л. 55). Когда на допросах Владыку спросили, какой церковной ориентации он держится, то после заявления, что он не признаёт митрополита Сергия законным предстоятелем Церкви, он услышал такое замечание чекиста-следователя: «Пока вы не перестанете так рассуждать, не перестанут создаваться контрреволюционные дела против вас».

В июне 1935 года Владыка написал послание к иосифлянским священникам с указанием о необходимости полного перехода на нелегальное положение Церкви. Святителя, находящегося в ссылке в Архангельске, вновь арестовали в начале 1936 года и по постановлению Н.К.В.Д. приговорили к заключению в лагеря.

В заключении в Карагандинском лагере (Казахстан) он работал бухгалтером. В это время уже были запрещены и посылки заключённым и переписка с ними. Владыку с разными этапами переводили с места на место. Отстающих по дороге пристреливали: Святитель, чтобы спасти от этого своего друга-соузника, священника Иоанна, донёс его на себе до стоянки. По постановлению Тройки У.Н.К.В.Д. по Карагандинской области (от 10.09.1937) Святитель был приговорён к расстрелу. Он принял мученическую кончину, будучи расстрелян 2 (15) сентября 1937 года в Караганде.

Источник: https://azbyka.ru/days/sv-damaskin-cedrik

Священномученик Евфи́мий Горячев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

11 июня – Собор святых Красноярской митрополии

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Евфимий Никитич Горячев родился в селе Никольское-Барнуки Городищенского уезда Пензенской губернии 19 января 1884 года в бедной крестьянской семье. Ему было четыре года, когда умер отец, а вскоре после этого умерла и мать. Он был единственным мальчиком в семье и остался на попечении сестер.

В этом же селе жил его дядя Алексей Горячев с женой Александрой, крестной матерью Евфимия. У них было своих четыре сына, но они с радостью приняли мальчика в дом. Семья была богобоязненная, а Александра даже и среди своих православных односельчан отличалась глубокой религиозностью и рассудительностью. И местный священник советовал, бывало, кому-нибудь из прихожан, когда у тех возникали трудности в семье или с родственниками, или с близкими людьми, когда для правильного решения требовались опытность и рассудительность, пойти поговорить с Александрой.

У священника своих детей не было, и когда Евфимию исполнилось семь лет, он позвал Александру и сказал:

– Александра, отдай мне своего приемыша-крестника. Тебе тяжело. У тебя у самой четыре сына, а я его воспитаю.

Александра за это время полюбила кроткого сироту, который нравом был тих и послушен, но сочла, что дальнейшее воспитание в доме священника будет для мальчика полезней, – и согласилась.

Священник отдал учиться Евфимия в сельскую школу, а затем определил в двухклассную школу, которая в тот год была преобразована в семинарию. Живя в семье священника, Евфимий ничем не отличался от крестьянских детей – одевался, как и они, и так же, как и они, ходил в лапотках. Кто знает, – думал священник, – в каких обстоятельствах придется жить мальчику, не имеющему поддержки от родителей. Он считал, что юноше полезно с раннего возраста обучаться навыкам самостоятельной жизни. Учась в семинарии весьма прилежно, Евфимий уже сам зарабатывал, давая уроки в семьях, где родители были побогаче, а дети поленивей. По окончании семинарии Евфимий поступил учителем в школу села Архангельского. Здесь он проработал семь лет и совсем обжился. Село было крестьянское, но в трех верстах от него была железнодорожная станция Чаадаевка, здесь жили семьи служащих, купцов и тех предпринимателей, которые легко находили в дореволюционной России применение своим талантам и трудолюбию. Образованной молодежи сходилось вечерами человек по восемнадцать. Евфимий Никитич, как человек веселый, общительный и к тому же хороший танцор, быстро стал душой местного общества. Здесь он едва не женился. После нескольких лет учительства Евфимия в эти места приехало семейство Поповых. Это были люди состоятельные, они построили лесопильный завод, имели в городе большой дом, капиталы в банке. При этом они были людьми глубоко религиозными и не пропускали ни одной праздничной или воскресной службы. И, пожалуй, больше, чем материальный достаток, они ценили духовную настроенность человека. И потому, познакомившись с местной молодежью, которая стала собираться у них в доме, пожелали свою единственную дочь отдать за Евфимия Никитича, человека хотя и бедного, но благонравного и верующего. Не против была и сама дочь, нравилась и она Евфимию. И местный священник, Александр Федоров, советовал Евфимию жениться на ней. И жена дяди, Александра, говорила: «Зачем упускать свое счастье – женись на ней». Но ее богатство и то, что за ней давали большое приданое, смущали его. Казалось бесчестным жениться на богатой невесте, не хотелось, чтобы люди поминали потом, что он из-за денег женился. Жалованья Евфимий получал тогда восемнадцать рублей, иных доходов у него не было, а этих денег только и хватало, чтобы прожить одному. И брак не состоялся.

Вскоре начальство предложило Евфимию перейти из Архангельской школы в Воскресенско-Лопуховскую, в двадцати пяти верстах от Пензы. Условия были выгодные: двадцать рублей жалованья и восемнадцать рублей пятьдесят копеек за уроки пения и управление церковным хором. В Архангельском вся квартира состояла из одной комнатки, а здесь предлагали пять комнат. По тем временам жалованье и условия были настолько хороши, что на эти средства уже можно было содержать семью. Поскольку жениться на дочери Поповых Евфимий отказался, то дядя с тетей советовали жениться на дочери Константина Кирьянова – Александре. Они торопили с женитьбой, так как считали небезопасным несемейное проживание молодого человека, которому приходится общаться на службе с молодыми женщинами, и очень опасались, как бы его кто не увлек.

Константина Владимировича Кирьянова Евфимий знал с раннего детства, и в чем-то судьбы их были похожи, отчего, может быть, они и любили друг друга. Константин воспитывался в семье своего деда, которого звали Кириан. Дед был строгим, но справедливым, и все сыновья и внуки беспрекословно его слушались. Константин был самым меньшим внуком. И вот когда старшие стали собираться в школу, Костя увязался за ними.

– Что это вы, ребенка привели? – спросил учитель.

– Я не ребенок, я буду учиться, – ответил Костя.

– Да ты же еще маленький учиться, тебе года два подождать надо, – возразил учитель, но все же решил оставить его – пусть попробует.

А Костя оказался на диво способным, быстро выучил алфавит и научился читать, затем стал писать по заданию учителя сочинения – и тоже исправно. Учитель решил записать его в число учеников и спросил:

– Ты чей? Как твоя фамилия? С кем ты живешь?

Дети загалдели вокруг:

– А это деда Кирьяна внук.

Так учитель и записал: «Кирьянов».

Крестьяне в тех местах небогаты, семьи большие и поставить всех детей на ноги нелегко, так что многим и не по силам было отдавать детей в школу. А Кирьяна внук, хотя мал годами, а грамоте был научен, и стали к нему ходить крестьяне с просьбами: «Костя, напиши прошение... Костя, напиши письмо...»

Дед ему в этих случаях всегда говорил:

– Костя, к тебе с просьбой пришли, садись за стол и помоги людям. Ты же знаешь, что творить добро – это самое главное дело в жизни.

Константин вырос, стал красивым молодым человеком, женился, работать устроился к богатому купцу Пилибину. И стал замечать купец, что Константин работящ и смекалист, а, главное, честен, что в торговых делах среди русских купцов до революции почиталось качеством наисущественнейшим: оно и деньги бережет, и за деньги его не купишь. И стал купец ему поручать ответственные торговые дела и большие суммы денег. И наконец отделил, чтобы Константин вел свое самостоятельное дело.

Евфимий Никитич вспоминал впоследствии:

«С дядей Костей Кирьяновым мы иногда у дяди встречались. Беседовали. Он выбился из страшной нужды, сам, собственными силами и только своей головой и умом. Видит, что и я из большой нужды встаю на прочную дорогу, настолько верную, что моя, пожалуй, выше и прочнее, чем его... И говорит однажды:

– Нет, Ефим Никитич, не говорите, а ваше богатство козырнее и прочнее. У меня в один момент может все пропасть, а у вас вечный кусок хлеба, вечное богатство!

– Ну уж и нашли богатство! Да я весь тут. И кроме того что со мной, у меня ничего нет!

– Что ж? Вы сами-то весь золото. Если нас с вами поставить на чаши весов, то вы один меня перетянете со всей моей требухой, то есть с моим богатством!»

Уговоренный родственниками, Евфимий поехал посмотреть свою будущую невесту, Александру. Увидел, что нисколечко она его не любит и навряд ли полюбит, не такого ей надо. И роем поднялись мысли: «Хоть ты и обещался дяде с тетей и Константину Владимировичу, не смущайся этим! Беги! Ведь на всю жизнь хочешь связать себя. Лучше какой угодно скандал, но не связывай себя на всю жизнь. Много будешь страдать, это только начало!»

После отъезда Евфимия Константин Владимирович дочери бесповоротно сказал:

– Мое отцовское желание – я тебя замуж отдам только за него.

– Папочка, лучше я умру, но не пойду за него!

– Это отцовская воля! Пойдешь!

– Не пойду!

Не стал отец ее убеждать – время само убедит. А если не время, то вожжи.

Через несколько месяцев пришла пора окончательно решать, но Александра никак не хотела выходить за Евфимия. Было ей тогда всего лишь пятнадцать лет, она считала себя красавицей, была избалована и выйти замуж за нелюбимого человека, не красавца и небогатого, казалось ей настоящей каторгой. Упала она перед отцом на колени и стала упрашивать, чтобы он не выдавал ее за Евфимия. Константин принес вожжи, с силой ударил дочь несколько раз, она закричала:

– За кого хочешь отдай, только не бей!

Александре несколько месяцев не хватало до шестнадцати лет. Написали прошение архиерею, тот благословил совершить венчание, и 9 февраля 1909 года их повенчали. Размолвки между ними начались сразу. Теперь, став женой нелюбимого человека, она, как в отместку, не только ему это показывала, но и окружающим. Если шли в гости, то Александра старалась сесть за стол рядом с кем-нибудь, только не с мужем. Если возвращались из гостей, то садилась в повозку или в сани с кем-нибудь – с мужчиной или с женщиной, безразлично, но только не с мужем. Люди это, конечно, видели, и для самолюбия Евфимия такие уколы были весьма чувствительны. И ничего нельзя было сделать, только терпеть, и Евфимий терпел. Александра не любила своего мужа, но в супружестве была ему верна, и когда появились дети, полюбила их со всей беззаветностью материнской любви. Единственный, пожалуй, недостаток в ней, который тревожил Евфимия, была ее неглубокая вера: никогда он не видел ее молящейся со слезами или так, чтобы она обо всем, кроме молитвы, забыла.

Между тем среди молодежи начинали затеваться сходки и кружки, пошли разговоры о социализме, выказывалось все большее недовольство монархическим строем, от сытости жизни и благополучия многим хотелось перемен, хотя бы и революционных. Но главное, что происходило тогда среди образованной молодежи, – это обмеление душ, угасание тяги к духовному, а отсюда невосприимчивость церковных обрядов, непонимание их. С беспокойством смотрел на это священник, воспитатель Евфимия.

Знал, как легко увлекает приятельская молодежная среда на путь заблуждений, вся прелесть которых в неиспробованности их. И он решил поговорить с Евфимием.

– Мое последнее великое желание, чтобы ты выбрал духовный путь, стал священником, – заключил он беседу.

Евфимий согласился, и в 1911 году поступил на пастырские курсы в Москве. Проучился он девять месяцев, и в марте 1912 года был рукоположен в сан священника с назначением в сибирское село Ново-Новоселово.

С трепетом сердечным ехал о. Евфимий в родное село молодым батюшкой, страшась уронить себя, растерять ту божественную благодать, которую он получил в таинстве священства. Уже он отчетливо ощущал, что теперь он не простой человек, а Божий служитель.

Сразу же по приезде в Барнуки пришлось быть на свадьбе у родственников, и здесь Александра снова при гостях показала, что нисколько не любит и не уважает своего мужа, хотя теперь и священника.

Тяготы домашней жизни и непонимание женой были как бы червоточиной в сердце, постоянной болью, но он старался преодолеть это в себе, для чего быть прежде всего священником. Причем открылись в нем большие проповеднические дарования, так что крестьяне за сто верст приглашали его, снаряжали подводу и привозили, чтобы только послушать.

Начав служить, о. Евфимий, сам выросший в бедности, не мог смотреть равнодушно и на чужую нужду. И за требы, если крестьяне были бедны, никогда ничего не брал. Поначалу весь доход его был – принесет кто из крестьян крынку молока или немного яиц, но и это домашним приходилось утаивать от него, а если узнает, то обязательно скажет:

– Зачем же вы взяли? У них у самих нужда!

Если видел кого нуждающимся, да еще если семья потеряла кормильца, то в этом случае он отдавал и свое последнее. Очень скоро он и его семья стали испытывать большую нужду. Но о. Евфимий не унывал, добывая средства к жизни наравне со своими прихожанами крестьянским трудом.

Прослужив пять лет в селе Ново-Новоселово, о. Евфимий 11 марта 1917 года был назначен в Никольскую церковь села Большой Улуй. Здесь, в Красноярском крае, вблизи города Ачинска, прошла почти вся его священническая жизнь. Прихожане любили о. Евфимия за бескорыстие, за его верность Богу и Православной Церкви и за проповеди, которые он говорил не заученными раз и навсегда словами, но из глубины сердца, прилагая к произносимому свой духовный опыт. Когда перед исповедью он говорил проповедь о покаянии, о его благодатных дарах, о грехах, отдаляющих человека от Бога, то прихожане становились на колени, и многие, не стыдясь, плакали вслух, сокрушаясь о своих грехах.

5 ноября 1917 года состоялось собрание прихожан одного из благочинии Ачинского уезда, на котором о. Евфимий был избран благочинным. Этот год был началом всероссийской смуты. Смерть могла войти в каждый дом.

«В начале 1919 года, – вспоминал о. Евфимий, – стали расползаться слухи, втихомолку сначала и более смело и настойчиво потом, что между Ачинском и Большим Улуем оперирует какая-то группа, банда, отряд и т. п. Этот отряд многих едущих в Ачинск или оттуда не пропускает, некоторых грабят, а некоторых и убивают. Базой этого отряда называли деревню Лапшиху. Потом все чаще и чаще в устах народа стала раздаваться фамилия Щетинкина как начальника отряда, оперирующего в нашем районе, но еще не бывавшего в Большом Улуе. В конце января или в начале февраля один из граждан села Ново-Еловского привез мне записку, в которой говорилось, что их священник Владимир Фокин взят неизвестными людьми и отвезен в деревню Лодочную[1]. В это же время или немного позднее донесли до меня весть о том, что убит кем-то и еще один священник моего благочиния – священник села Петровского Михаил Каргополов, бывший до принятия сана священника офицером казачьих войск[2].

В это время некоторые из священников переехали в город Ачинск, в некоторых приходах не было священников, некоторые священники не ночевали у себя дома, а у кого-либо из своих прихожан. Проснувшись однажды утром, я узнал, что наше село Большой Улуй занял со своим отрядом Щетинкин и мы находимся в его власти. Многие из моих прихожан предостерегали меня, чтобы я поберегся – не ездил бы в другие приходы с требами, не выходил бы ночью и т.п. Но я продолжал жить обыкновенной жизнью. Выпадов от лиц отряда Щетинкина против меня тогда как будто не было, по крайней мере, я ничего такого не слышал. Приходилось мне сталкиваться как с представителями отряда Щетинкина, так и с ним самим. Однажды был такой случай. Дело было зимой перед масленицей. За мной приехал на лошади крестьянин нашего села Алексей Киселев и сказал мне, что меня требует Щетинкин. Семейные мои ударились в слезы. Я сейчас же собрался и поехал. Привез он меня в дом местного жителя Тихонова.

Полон дом был членами отряда Щетинкина. Меня провели в другую комнату. Здесь сидели в два ряда соратники Щетинкина с винтовками и штыками на них. Между ними был прямой проход к передней стене, где за столом, как я догадался, сидел сам Щетинкин. Он пригласил меня сесть, и у нас с ним произошел следующий разговор:

– А на вас, батя, жалоба!

– В чем дело?

– Вы отказались повенчать сына одного гражданина Красновского прихода.

– Раз отказался, то значит была причина к этому. Или жениху не доставало лет до определенного возраста, или у него нет надлежащих документов.

– Нет, у него документы есть, но от нотариуса, а вы требуете метрику.

Я припомнил данную просьбу ко мне и сказал:

– Я его по нотариальным документам повенчать не могу.

– Но почему же? Я сам венчался по нотариальным документам!

– В подтверждение ваших слов могу добавить, и я венчался и венчаю по таким же документам, но этого гражданина повенчать не могу!

– Почему?

– По нотариальным документам можно повенчать только лиц, родившихся в России или вообще в отдаленных местах, указанный же гражданин рожден здесь и крещен в Красновской церкви. Нам же известно, как составляются нотариальные акты. Поехал, допустим, гражданин в город на базар. Берет там первого попавшегося знакомого, поит его водкой и просит его пойти к нотариусу и засвидетельствовать, что его сыну девятнадцать лет. Тот, не зная сына этого и ни разу не видя его, идет к нотариусу, и они пишут надлежащий акт. Вот вам и документ. А нашего брата, попа, потом тянут, ибо установляется, что повенчанному всего лишь шестнадцать лет. Когда субъект не здесь рожден, то я не отвечаю. Если же он рожден здесь, то отвечаю я за неосторожность и отвечаю довольно серьезно перед своим начальством.

Щетинкин рассмеялся.

– А ведь ты, батя, правду говоришь, я сам знаю случаи, когда ваш брат венчает чуть ли не двенадцатилетних по этим документам. Но как же быть? Ведь вы знаете, что в Красновой нет ни попа, ни псаломщика, кто же там напишет метрику?

– Я давал записку к церковному старосте, в которой просил его отпустить из церковного архива метрическую книгу за такой-то год, но жалобщик, очевидно, не нашел нужным сделать так, как я ему предлагал, а предпочел обратиться с жалобой к вам.

– Как же, батя, быть? Хочется удовлетворить мужика. А что, если я вас, батя, попрошу повенчать по имеющимся документам?

– А я вас, Петр Ефимович, прошу не просить меня об этом. Что же будет, если я вас буду просить о делах, касающихся ваших дел, а вы меня будете просить о моих поповских делах? Получится одна путаница.

Щетинкин снова рассмеялся.

– Эка ты, батя, какой несговорчивый. Ну, а если я сам напишу эту метрику, когда буду в Красновой?

– А я вам дам бланк для этой метрики, и когда вы ее напишите, то как вы не поп и не псаломщик, то пусть эту метрику подпишет еще кто-либо, что она с подлинником верна.

– Ладно, так и решим! Эй, дядя, собирайся сейчас с нами, и я тебе выдам нужную метрику! До свидания, батя!

Метрика вскоре была прислана и брак повенчан. В другой раз меня водили к Щетинкину за то, что я отказался повенчать брак из другого прихода на масленой неделе, ибо в эти дни по уставу Церкви браковенчать нельзя. Щетинкин, разобравшись в этом деле, со смехом сказал жалобщикам:

– Слушайте, братцы, я ведь не архиерей, как же я могу впутываться в эти дела?

В следующий раз Щетинкин на сходке просил моих прихожан, чтобы они отпустили меня с ним в село Краснове, чтобы я там послужил неделю для красновских постников. Но мои прихожане меня не отпустили: «У тебя, Петр Ефимович, ребята озорные. Взять-то ты у нас попа возьмешь, а вернешь ли его обратно?» Щетинкин на это рассмеялся и меня в Краснове не взял.

Но вот с первых недель Великого поста поползли слухи, конечно, шепотом, что из города Енисейска идет какой-то казачий карательный отряд, который уничтожает большевиков и все предает огню и мечу. У меня был тесть, приехавший из России. Однажды вечером он выходит из кабинета и говорит:

– А что-то неладное. Выскочили из переулка какие-то люди и направились сюда, к церкви. Они что-то тащили за собой на санках. Оглянулись боязливо по направлению к волости и пошли туда, а один направился как будто к нашим воротам.

В это время отворилась дверь и вошел незнакомый человек.

– Здесь есть красные?

– Нет, кажется, нет.

– Давно они ушли?

– Не знаю!

– Мы казаки карательного отряда. Преследуем красных вообще, и, в частности, отряд Щетинкина. Вы священник местный?

– Да.

– Командующий отрядом распорядился, чтобы в вашем доме для него и его штаба была квартира. Приготовьтесь!

– Возражать против этого, конечно, не приходится, но я бы просил, нельзя ли вам занять другой дом, более поместительный? У меня пятеро ребятишек, все они очень малы, вы их у меня затопчете.

– Ладно, скажу об этом полковнику, но вы, может быть, пойдете и покажете мне более поместительные дома.

Я собрался и, выйдя на улицу, показал ему на здание волости и дом Климовского, куда он и направился.

В это время на улицах было уже очень много казаков. Походив около своего дома, я направился к зданию волости и дому Климовского, которые были расположены через дорогу друг от друга. Казаки толпились больше около дома Климовского. Я вошел в дом, там было много казаков, и в особенности, судя по виду, казачьих офицеров. За это время стемнело. Потолкавшись в толпе, я направился домой. По пути я встретил жителя села Новоселова Черемнова, который был избран заместителем председателя волисполкома при Щетинкине. Он стал просить меня, чтобы я заступился за него, если к тому представится случай, перед казачьим начальством. Я это ему обещал, даже высказал ему уверенность, что его, Черемнова, ничто худое не ожидает, ибо он был, как мне было известно, на очень хорошем счету у населения. Придя домой, я увидел, что моя квартира полна казаками, их командным составом во главе с полковником, и посторонним народом. Полковник был в верхней одежде, увидев меня, он пошел ко мне навстречу.

– Вы, батюшка, вероятно, хозяин здесь? Мы извиняемся, что наделали вам беспокойств своим присутствием или, вернее, вторжением, но видя, что у вас нам и вам при нас будет не совсем удобно, мы решили перекочевать в другую квартиру.

Я ненадолго остановил его и тут же попросил его быть снисходительнее к населению вообще и к виновным в частности. В особенности стал просить за гражданина Черемнова, указавши на то, что он пользуется уважением и симпатиями населения и, по моему мнению, вряд ли способен на что-либо дурное. Полковник успокоил меня, сказав, что во всем разберется и невиновные не пострадают за эту ночь. С этими словами он удалился, а вместе с ним удалились все посторонние. Остались одни мои семейные. Но мне не терпелось. Я снова оделся и пошел в дом Климовского, где, как я и предполагал, остановились штаб и полковник. Там было полно народа. Я протискался в дом, а потом вместе с другими в верхний этаж дома, где, как потом я узнал, уже началась расправа. Входя по лестнице в верхний этаж, я услышал громкий ужасный крик. Только что я отворил дверь, как услышал:

– Да меня вот и батюшка хорошо знает! – Это говорил житель деревни Баженовки Григорий Кириллович.

Ко мне обратился казак, стоящий около него, с вопросом, действительно ли я знаю этого гражданина и с какой стороны. В это время Григория Кирилловича потребовали к полковнику в другую комнату, куда вместе с ним направился и я. Я сказал полковнику, что Григорий Кириллович мне хорошо известен, имеет большую семью, ни в чем предосудительном не был замечен, но ввиду того, что на войне был фельдшером, Щетинкин мобилизационным порядком принудил стать фельдшером в его отряде.

– В чем его вина? – спросил полковник.

– Мы сейчас встретили его на дороге. Он ехал в Улуй. Мы его окликнули. Он нам ответил: «Свой, товарищи!» – Мы его и привели сюда.

– Отпустите, пусть идет, куда хочет, а ты молись Богу за батюшку, если бы не он, то получил бы и ты горяченьких.

В это время ввели двоих ребят лет по двадцати, моих прихожан из деревни Сучковой. Я сейчас же вступился за них, говоря, что их хорошо знаю, это хорошие ребята и т.д. Но полковник не дал мне договорить:

– Батюшка, не будем мешать друг другу. Вам, поверьте, не место здесь, лучше будет, если вы пойдете домой!

Не успел он это проговорить, как я оказался не то выведенным, не то вытесненным за дверь, за которой вскоре раздались снова крики и вопли. Я постоял. Рванул дверь, но ее, очевидно, держали. Снова постоял. Сбежал в нижний этаж и, не заходя в комнаты нижнего этажа, поплелся тихо к себе домой.

Не помню, спал ли я эту ночь. Рано утром, до солнечного восхода, я снова отправился к дому Климовского. Между домом Климовского и зданием волисполкома начинается ров и по нему дорога на реку Чулым. Почти на дороге лежали два трупа, раздетые и растрепанные. Один выше, на покатой стороне рва, другой ниже, в самом рву. Около верхнего стояла и хрюкала свинья. Вдруг эта свинья схватила зубами за плечо труп и начала трясти головой и рвать его зубами. У меня от этой картины буквально как бы перевернулись все внутренности. Я бросился в дом Климовского в надежде выпросить у полковника позволение убрать трупы. Но у дома Климовского мне сказали, что полковник и его штаб перешли ночью на другую квартиру. Я направился туда, но там мне сказали, что полковник спит. Я заметался по улице, пробежав торопливо к своему дому и обратно к квартире штаба несколько раз. В это время я заметил еще один растерзанный труп неизвестного мне человека. Я снова бросился к полковнику. Он встал и умывался. Я выпросил у него позволение убрать и похоронить трупы и спросил, что же ожидает село и его жителей? Он ответил:

– А ваш Улуй я сотру с лица земли. Весь выжгу, а население расстреляю, по крайней мере каждого десятого, считая баб и ребятишек!

– В таком случае, я надеюсь, что вы не откажете в моей просьбе начать выжигать село с моей квартиры, а при расстреле начать с меня, десятой расстрелять мою жену, двадцатым – моего первого ребенка, тридцатым – второго и так далее до последнего!

– У меня нет, правда, ясных доказательств вашей виновности. Ваш дом и ваше семейство будут из общего числа исключены!

– Полковник, подумайте, что вы говорите! А разве у вас имеются ясные доказательства виновности каждого ребенка, каждой женщины, каждого жителя?

– А! Пустая трава из поля вон!

Полковник умылся и сел пить чай. Я же за это время страшно разнервничался. Плакал, умолял пощадить граждан, лучше расстрелять меня и мою семью. Ползал на коленях. Полковник сначала шутил, потом начал успокаивать меня, приглашал пить с ним чай, плюнуть на все. В этот же день был собран сход жителей села Большой Улуй. Офицер штаба сказал им:

– Я не знаю, что предпримет полковник для того, чтобы наказать вас, но думаю, что вам мало не будет.

Я вызвался снова просить полковника за жителей. Снова побежал к нему. Полковник был уже в умиротворенном настроении и обещал мне, что больше никаких репрессий по отношению к большеулуйцам не будет, что и исполнил».

Время было страшное, беспощадное. В тех же местах неподалеку от села Бирилюссы служил священник Трофим Кузнецов. Однажды в январе в село въехал отряд красных; расспросив, где дом священника, красноармейцы направились прямо к нему; вошли в горницу и, ничего не объясняя, приказали:

– Ну, отец, давай собирайся. Пошли.

Священник оделся, они усадили его на телегу и увезли из села. Наутро выяснилось, что палачи привезли о. Трофима на кладбище, привязали к березе и затем каждый выстрелил в него.

Однажды вооруженный отряд стал обстреливать Большой Улуй, стреляли так сильно, что кое-какие дома начали загораться. Матушка Александра собрала детей и спустилась с ними в подпол, а о. Евфимий сказал:

– Я иду в храм.

За ним увязалась старшая дочь Антонина, схватилась за рясу, не отпускает. Пришлось идти вместе. Пожар был местами уже столь силен, что у о. Евфимия от жара вспыхивали волосы на голове.

Отец Евфимий вошел в храм, прошел в алтарь, открыл Царские врата и начал молиться. Только двое было их в храме: священник у престола и ребенок на коленях перед алтарем. Девочка плакала и просила Бога их всех пожалеть. Отец Евфимий говорил впоследствии: «Это детская молитва спасла село».

В Сибирь советская власть пришла в 1922 году, и вместе с нею пришло обновленчество. За сопротивление живоцерковникам о. Евфимий обновленческим УЦУ (Уездное Церковное Управление) 21 ноября 1922 года был отстранен от должности благочинного. Созванный тогда съезд священников и прихожан благочиния постановил оставить его в этой должности, но о. Евфимий отказался, поскольку часть приходов и духовенства перешла в обновленчество, а он продолжал служить по-старому, не обращая внимания на распоряжения обновленческого УЦУ. Тогда обновленцы решили применить к о. Евфимию меры церковно-дисциплинарные. Постановлением Ачинского УЦЕС (Уездный Церковный Епархиальный Совет) от 20 июля 1923 года и резолюцией Красноярского ГУБЦЕС (Губернский Церковный Епархиальный Совет) он был уволен заштат и запрещен в священнослужении. Но о. Евфимий продолжал служить как служил. Тогда обновленцы обратились к гражданской власти. Распоряжением ГУБЦЕС и резолюцией обновленческого архиепископа Георгия Жука о. Евфимий назначен был к высылке из пределов Ачинского округа. Обновленцы ждали, что власти арестуют непокорного православного священника, но этого не произошло, и тогда 25 января 1924 года протоколом ЕЦС (Епархиальный Церковный Совет) о. Евфимий за сопротивление обновленчеству был лишен священнического сана. Но он продолжал служить, не обращая внимания на угрозы и прощения. Обновленцы, однако, не оставили попыток изгнать православного священника, и в конце концов в августе 1924 года он был арестован и заключен в Ачинскую тюрьму, где пробыл месяц, а затем отправлен в тюрьму при Красноярском ГПУ, где пробыл два месяца. Возвратился о. Евфимий в село Большой Улуй в начале декабря. В его храме служил обновленец, и все храмы в округе были захвачены обновленцами, и о. Евфимию служить было негде.

Весной 1925 года в Красноярск прибыл православный архиерей, епископ Красноярский и Енисейский Амфилохий (Скворцов). В апреле о. Евфимий приехал к нему, и владыка благословил его служить, где представится к тому возможность. А прихожанам Большого Улуя велел объявить, что о. Евфимий имеет благословение законного православного архиерея служить в храме службу Божию.

Известия о прибытии в Красноярск православного архиерея, о его благословении, данном о. Евфимию, дошли до прихожан Большого Улуя, и они принудили обновленца покинуть село. В Великий Четверг 1925 года о. Евфимий стал служить в прежнем храме настоятелем. К июню все четырнадцать церквей благочиния вернулись в православие. 21 января 1926 года состоялось собрание благочиния, на котором прихожане вновь избрали о. Евфимия благочинным. 23 июня епископ Амфилохий утвердил выбор церковного народа.

Обновленчество, хотя и было потеснено, но, энергично поддерживаемое властями, не исчезло, бороться с ним православные могли только словом, и епископ стал посылать настоятелями соборов больших городов епархии исповедников православия. Стойкость о. Евфимия, его верность Православной Церкви в условиях гонения, личная беседа с ним убедили архиерея назначить о. Евфимия настоятелем городского собора. 26 июня 1926 года епископ перевел его в Троицкий собор города Ачинска.

После смерти Патриарха Тихона и ареста Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра возник григорианский ВВЦС (Высший Временный Церковный Совет), претендовавший административно возглавить Церковь. Ачинское благочиние и церковный совет Свято-Троицкого собора просили о. Евфимия и старосту собора Сергея Митрофановича Байнова выяснить, насколько каноничны данные претензии ВВЦС на управление Церковью. В ноябре 1927 года они выехали в Москву. Прежде всего они посетили митрополита Агафангела (Преображенского) в Ярославле, затем дважды побывали в Москве у митрополита Сергия (Страгородского), трижды встречались с епископом Звенигородским Филиппом (Гумилевским) и, наконец, присутствовали в качестве гостей на четырех заседаниях григориан, проходивших в Донском монастыре. Суждение, вынесенное о. Евфимием о григорианстве, было вполне однозначно, но спутник его мыслил иначе, предполагая, что соборная община может приобрести множество благ от признания ВВЦС.

Отец Евфимий подробно объяснил ему, что ВВЦС неканоничен, что единственная цель этого административного новообразования – внести разлад в Церковь, и делается это с согласия безбожных властей, потому что некоторые епископы пытаются служить и советской власти, и Богу.

– А в старой Церкви были офицеры и дворянство, которые вовсе не верили в Бога, – неожиданно возразил Байнов, полагая, вероятно, что наличие в дореволюционной России неверующих и маловерующих людей, которые, однако, посещали храм, вполне оправдывает любое сотрудничество епископов с безбожной властью.

– Но старая власть, – возразил о. Евфимий, – не гнала Церковь, как нынешняя советская, а я буду всегда на стороне такой власти и таких людей, которые дают свободно веровать.

После их возвращения в Ачинск было созвано приходское собрание. На нем выступили Байнов (он предложил общине признать ВВЦС) и о. Евфимий, который подробно объяснил, почему этого делать нельзя. Община собора отказалась признать ВВЦС, а за ней и все храмы благочиния.

В 1929 году гонения на Церковь, не затихавшие вполне и раньше, резко усилились. Воинствующее безбожие действовало всеобъемлюще, спеша погрузить все стороны земного бытия человека в свою ужасающе гнетущую, безблагодатную атмосферу, иногда действуя с помощью демонстрации ошеломляющего душу бесстыдства. Не раз, бывало, в те годы матери задергивали занавески на окнах и, бросаясь к детям, говорили: «Не выглядывайте на улицу, не смотрите!» В это время совершенно голые мужчина и женщина, нацепив кумачовые полосы с надписью «Долой стыд и совесть!» шли по улицам Ачинска. И так ходили в течение нескольких дней. Для небольшого сибирского городка явление невиданное, верующими оно воспринималось как предвозвестие прихода антихриста. В 1929 году власти попытались сбросить колокола с Троицкого собора, но прихожане не дали. Люди густо устелили землю своими телами, заняв все пространство внутри церковной ограды. Безбожники на время отступили.

Гонения обрушились на священника. Власти отобрали дом. После долгих поисков семья нашла в глухом конце города баню, и в ней поселились о. Евфимий с женой и семеро детей. Вещи и домашний скарб – все к этому времени было властями отобрано. Вместо постели сшили мешки, наполнили их соломой, получился большой матрас, на нем все дети и спали. В углу стоял маленький столик, в предбаннике были сложены дрова.

30 ноября 1929 года о. Евфимия арестовали. Жена была в отчаянии. Муж был кормильцем, а теперь она осталась одна, никто из детей не работал, а их было семеро. Они остались почти буквально в холоде, голоде и наготе. Отчаяние было такое, что Александре не раз приходила в голову мысль затопить печь, закрыть ее с головешками, чтобы разом и себя, и детей уморить и не мучиться.

Но Господь их не оставил, прихожане после ареста о. Евфимия стали приносить продукты, и их хватало для семьи и для передач в тюрьму.

Старшая дочь Антонина пошла навестить отца. Подошла к тюрьме. У ворот часовой с винтовкой, на улицу выходят тюремные окна, полуподвальные, но конвоир к ним близко не подпускает.

– Иди, девочка, отсюда!

– Пожалуйста, скажите, где мой папа? Я хочу только голос его услышать. Скажите, какое окошко?

– Иди, девочка, отсюда, – повторил конвоир, – нам не велено разговаривать. Иди отсюда!

– А почему вам не ведено разговаривать? – спросила девочка.

– Потому что я на посту.

– Может быть, вам нужно кого-нибудь убить, то вы меня убейте, а папу не убивайте. Пожалуйста, отпустите его! – И нагнувшись поближе к окошкам, крикнула: – Папочка!

Оказалось, о. Евфимий был совсем близко. Он услышал и ясно, внятно сказал:

– Подальше отойди от окна, а не то не этот конвоир, так еще кто-нибудь выстрелит.

– Папочка, скажи мне что-нибудь, – попросила девочка.

– Вы хоть что-нибудь ели сегодня? Что вы сегодня ели? – спросил он.

– Папочка, да мы и тебе принесли, – отвечала она.

Начались тяжелые допросы в тюрьме. Отца Евфимия обвиняли в том, что он, «не являясь сторонником советской власти, вел систематическую антисоветскую агитацию», говорил прихожанам, что «советская власть заставляет отречься от Бога и от Церкви». Следователи в обвинительном заключении писали, что о. Евфимий «не только не любит власти, ее мероприятий и коммунистов вообще в настоящее время, но в прошлом, в период колчаковской реакции, вел с ними активную борьбу путем выдачи партизан и сочувствовавших советской власти лиц карательному отряду Колчака».

Отец Евфимий пространно ответил на все обвинения и все их отвел. Заканчивая свои объяснения, он написал: «Всякого, кто хотел бы утверждать и говорить, что у меня еще были какие-либо сношения с представителями или участниками колчаковской реакции, я считаю и называю лжецом и те слова и донесения ложью. Если бы мне пришлось и погибнуть, я погиб бы с мыслью, что никому и никогда намеренно не сделал зла».

Были вызваны свидетели, показания которых лишь подтвердили невиновность о. Евфимия. Был вызван друг о. Евфимия священник Никита Сторожев. На вопросы следователя о. Никита ответил немногословно:

– Мы вели разговоры преимущественно о пасеках. За этими разговорами также вели разговоры и о жизни. Говорили, в частности, и о налогах. О том, что налоги непосильные...

После заключения о. Евфимия в тюрьму к нему в камеру посадили осведомителя Александра Агафонова, который стал убеждать священника отказаться от сана.

– Многие священники сейчас, – говорил он, – работают бухгалтерами, секретарями...

На его доводы о. Евфимий ответил:

– Бросить священство – никогда не брошу! Служу я по убеждению. Может быть, будет время, когда нас будут возить под соломой, под назьмом, чтобы совершать службы в подвалах или даже ямах, и тогда я не брошу служить. Советская власть преследует христианство. Христианство останется. Возможно, останутся только одни сильные, которые сумеют возродить христианство. Были в древности такие периоды, когда христиан сжигали, но несмотря на это, в катакомбах, в подвалах христиане остались, и христианство восторжествовало.

– Сейчас вырастет молодое поколение, и оно бросит заниматься религией, – заметил Агафонов.

– Ребенок с молоком матери впитает в себя идеи христианства, – возразил о. Евфимий.

23 февраля 1930 года Особое Совещание при ОГПУ постановило заключить о. Евфимия на три года в сибирский концлагерь. Условия в концлагере были таковы, что вышел оттуда о. Евфимий едва живым.

Когда он вернулся, жена его написала старшей дочери Антонине: «Еще один нахлебник приехал».

Для дочери было настолько прискорбно прочитать эти слова, что она заболела и попала в больницу. Но мысль о том, что отец где-то рядом и у него, может быть, нет пропитания на сегодняшний день, не давала покоя. И, не долечившись, она выпросилась из больницы, чтобы идти просить помощи у своего начальника-управляющего. Он в прошлом был красным партизаном, и ничего хорошего она от него не ждала, тем более теперь, когда все знали, что ее отец-священник вернулся из лагеря. Всю дорогу Антонина усердно молилась, и когда вошла в кабинет, он, не дожидаясь просьб ее, сказал:

– Мы вам муки дадим двадцать килограмм, вам отвезут ее на станцию, вы ни о чем не беспокойтесь.

Антонина смотрела на него, и словно тот же был перед ней, и словно другой, святой, человек. Не того она ожидала. Это был 1933 год, когда и она голодала, и люди тысячами умирали от голода. Погрузили мешок, привезли, донесла она его до баньки, где жил отец-священник с семьей, и остановилась в сенцах, не решаясь войти. Отец Евфимий услышал, будто вошел кто, а дальше не идет, вышел взглянуть. Дочь упала перед ним на колени и стала за себя и за мать просить прощения:

– Папочка, прости! Прости! Прости!

Отец Евфимий наклонился, поцеловал ее в голову и сказал:

– Только я один во всем виноват, никто из вас ни в чем не виноват. Встань, ради Бога, не могу видеть тебя на коленях. Все страдания из-за меня, и вам приходится из-за меня терпеть.

Антонина встала. Ребятишки, голодные, как галчата, глядят, обнялись отец с дочерью, плачут. В это время вошла матушка Александра – она ходила чашку отрубей выпросить и вернулась ни с чем.

– Мама, вот мука, не ищи нигде ничего. Никто у тебя не нахлебник. Это всё вам – ешьте, ради Бога.

И так, милостью Божией, дочь их поддерживала.

Собор в Ачинске был закрыт, и пришлось искать другого места. Прихожане скрипачниковской церкви позвали служить к ним. Переехали, и с 16 января 1933 года о. Евфимий начал служить. Но недолго он прослужил. В апреле храм в Скрипачниковском был властями закрыт. Для о. Евфимия и его семьи наступили тяжелые дни. «Ужасное время было, что и говорить! – писал он позже в письме к дочери. – Недаром, уходя оттуда (из Скрипачниковского. – И. Д.), я просил Бога: «Господи, не допусти меня скоро возвращаться! Пошли мне смерть, но не допусти возвратиться!» Ужас был полный! Тут ребятишки мрут с голоду, а тут я еще объедаю их! Тут я был виноват – что я не плотник, не кузнец, не чернорабочий... Доказывая всю мою ненужность, матушка говорила и то, что Женю (старшего сына, которому было в то время семнадцать лет. – И. Д.) выгонят (с работы. – И. Д.} из-за меня, что Женя ворчит и не знает, как отделиться от меня. Одним словом, ужаснее ужасного!!!»

Чтобы не обременять семью, о. Евфимий решил на время уйти. Зима, самые морозы. Он собрал все свои пожитки – столярный инструмент (все железо и дерево) – это все нужное и оставлять нельзя. Поклажи набралось два мешка, не менее трех пудов. Попробовал поднять – тяжело, не дойти с ними до Ачинска. Но с Женей, сыном, попрощался еще утром, когда тот уходил на работу. Если еще остаться, то сын придет домой обедать, увидит, что отец еще не ушел, и будет недоволен. Простился с женой, с младшими детьми – никто не удержал, не попросил остаться, а как на то он надеялся, ведь никак ему с такой поклажей не дойти по лютому морозу до города. Взвалил о. Евфимий мешки перевязкой на плечи и вышел. Прошел версту, а казалось, десять – так тяжело, и все оглядывался: не выйдет ли кто из домашних, не позовет ли вернуться? Уже и сын должен прийти, сядет обедать, узнает, что он только что вышел, примется догонять, вернет, ведь такая на дворе непогода. Так прошел о. Евфимий пять верст – и все оглядывался. Но никто не бежал его возвращать, пустая дорога, ни впереди никого, ни позади. Да и кто теперь пойдет пешим под ночь. Так он дошел до первой деревни.

Смеркалось. Надо бы зайти заночевать, но не было денег, нечем было заплатить за ночлег, и он, миновав деревню, отправился дальше. Наступила ночь, мороз с каждым часом становился сильней, а сил двигаться дальше все меньше. Без отдыха мог пройти полверсты. Пока шел – изнемогал от напряжения, весь становился мокрым, а когда садился отдохнуть – мороз моментально проникал сквозь ветхий пиджачишко, пронизывая насквозь. Не доходя до Ачинска верст десять, изнемог окончательно. Твори, Бог, волю Свою, нет сил идти. Посидел минут пять. Слышит, едет кто-то. Смотрит – по дороге в Ачинск едет мужик вразнопряжку порожняком. А у о. Евфимия нет сил встать навстречу. Проехал было, но остановился, спрашивает:

– Кто сидит?

– Человек.

– Чего сидишь?

– Идти не могу.

– Замерзнешь!

– Наверное.

– Давай десять рублей! Довезу! – подошел.

– Если бы у меня был рубль, я сейчас зашел бы в Малый Улуй на станцию и доехал бы до Ачинска, но у меня и рубля нет.

– А кто ты?

– Бывший соборный поп.

– Как же ты очутился в таком положении?

А ему уже и разговаривать лень и ко сну клонит. Тот постоял, постоял и говорит:

– Ну, садись вот на заднего коня.

А батюшка уже и подняться не может. Мужик посадил его, положил мешки в сани и понесся вскачь. Удивительно, что о. Евфимий не только не хворал после этого, но и не обморозился, а мороз был жестокий.

Все церкви в округе закрыли, негде стало служить. В мае 1934 года прихожане Покровской церкви дальнего села Бея выпросили у архиепископа Ачинского и Минусинского Дионисия (Прозоровского) о. Евфимия, чтобы служил у них.

Мужики сами перевезли о. Евфимия и его семью в Бею, и он начал служить; вскоре архиерей назначил его благочинным 5-го округа Минусинского викариатства. Преследования начались сразу же после приезда в Бею, хотя теперь о. Евфимий говорил проповеди редко, хорошо зная, насколько превратно и пристрастно понимают его слова агенты власти. Во всех проповедях старался держаться строго духа церковности. Взрослым он объяснял подробно, насколько важны таинства причащения и исповеди, без которых человека может постигнуть духовная смерть, детей убеждал учиться смолоду исполнять заповеди Божий. Он был счастлив служением в храме, с которым душа за эти многие годы срослась. Но он уже видел, что советские власти налогами и поборами добьются разорения храма, когда не останется средств на закупку свечей, масла для лампад, муки для просфор, дров для отопления. Отец Евфимий видел, что власти пойдут до конца в своих намерениях разорить храм и поддерживающих его материально прихожан. Он несколько раз советовал прихожанам перейти служить в дом, но они убедили священника, что найдут возможность содержать и поддерживать храм. Однако безбожники не оставили своего намерения, и 30 июля 1935 года, перед празднованием памяти преподобного Серафима Саровского, Бейский исполком постановил богослужение в храме «без производства полного капитального ремонта... считать невозможным. Здание церкви до окончания церковным советом капитального ремонта закрыть». Причем обязали прихожан через два дня приступить к ремонту. На Ильин день в церковь пришел председатель сельсовета и сообщил, что будет сейчас опечатывать храм. Отцу Евфимию приказали немедленно покинуть церковную сторожку. Из храма позволено было взять лишь старенькую, штопаную-перештопаную ризу и некоторые богослужебные книги. К вечеру о. Евфимий с семьей переехал на край села, где снял комнату, не имевшую отдельного входа, так что надо было проходить через комнату хозяина дома. Через три дня к священнику пришел сотрудник НКВД и предупредил, что если он немедленно не пропишется на новом месте, то будет приговорен к шести месяцам исправительно-трудовых лагерей. Отец Евфимий тут же собрался и пошел в паспортный стол, но он был закрыт. В тот же день о. Евфимию было предъявлено обвинение в нарушении паспортного режима. Суд приговорил его к шести месяцам исправительно-трудового лагеря. Он подал жалобу, сославшись на невозможность в тот момент прописаться. Кассационный суд оставил приговор в силе, снизив наказание до ста рублей штрафа.

После закрытия храма о. Евфимий и церковный совет послали во ВЦИК телеграмму с просьбой разрешить проводить ремонт, не прекращая богослужений. Ответа не было, и они послали повторную телеграмму, а вслед за ней письмо во ВЦИК от общины. Но никакого ответа не получили, и священник стал подозревать, не задержаны ли все эти телеграммы местным начальством в Бее, и просил прихожан опустить письмо за пределами района.

Верующие стали просить у местных властей другое помещение для совершения служб. Исполком отказал: «Нет у нас для вас помещений». Верующие сказали, что сами найдут. «Ищите, – ответили безбожники, – и если оно нас удовлетворит, тогда разрешим».

Лишившись храма, прихожане приходили теперь к о. Евфимию домой, что приносило немало хлопот хозяйке дома, и он стал подыскивать другое жилье и месяца через два переехал с семьей в дом с отдельным входом и довольно большой комнатой, где можно было крестить, отпевать, а со временем и служить. Члены райисполкома тем временем постановили «договор на аренду здания бейской церкви» с общиной верующих расторгнуть. И на Рождество Христово о. Евфимий служил в своем доме, в новоустроенной домашней церкви. Присутствовало человек двадцать. В следующий раз служил всенощную и литургию на Крещение. Служил ночью и окончил на рассвете. В конце службы он сказал в проповеди:

– Братья и сестры, нам приходится служить воровски, как изгнанникам, и в этом виноваты вы сами, своим слабоверием, тем что отступили от Церкви. Вы все боитесь. Вы пугаетесь, если кто вам покажет мизинец, а если уж топнет ногой, то вы от страха в землю готовы зарыться, а нужно все невзгоды переносить с терпением, как наши апостолы, как терпели старообрядцы при царском правительстве, они готовы были тайно в соломе перевозить священников, чтобы только служить. Вот и нам, возможно, придется служить и в тайге, и в подполье, все терпеть, все переносить.

С каждым годом, с каждой волной арестов священнослужителей и верующих, Российская земля духовно нищала, отемнялась нравственно, помрачалась разумом. На людей, оставленных советской властью для тяжелого труда на земле, горько было смотреть. Однажды кто-то в присутствии священника начал возмущаться, что вот теперь родители не крестят детей. Отец Евфимий хотел промолчать, но не выдержал:

– Не крестят... А вот если бы пришла другая власть и начала бы зверски убивать всех некрещеных детей, тогда мы стали бы возмущаться, глядя на эту ужасную нелепость. А между тем, мы не возмущаемся тем, что убиваем сами души своих детей, лишая их крещения и тем лишая их жизни вечной. Если бы избиение некрещеных было бы недалеко от нас, то мы поторопились бы скорее окрестить своих детей, бросились бы все к священникам. А между тем, мы совершенно не обращаем внимания, что ужас смерти у каждого из нас за плечами. И не торопимся приготовить ни себя, ни детей своих к встрече с этим ужасом.

Вера. Вера православная. Для всякого человека, а для русского человека в особенности, это необходимейшее содержание души и всей жизни. Без веры русский человек начинает беспрерывно жаловаться и беспредметно унывать. В окружающем мире он действует уже как слепой, но при этом не обращается за разрешением своих жизненных вопросов к Богу. И, как всякого человека, надеющегося более на людей, нежели на Бога, его ждет разочарование. Отец Евфимий смиренно выслушивал жалобы прихожан, хотя сам жил с семьей впроголодь, но однажды сказал:

– Мы всегда только жаловались и жалуемся. Помните, как в начале революции вы жаловались на богачей и нанимателей? Сколько было разговоров и вариаций: «А хорошо нам было, когда мы на вас работали за пять фунтов в день?» А ведь кроме этих пяти фунтов, во время нашей работы богач кормил еще нас раза по три в день. А теперь вы жалуетесь, что вам приходится работать только за один килограмм в день и советская власть более ничего не дает. Не жаловаться нужно, а исполнять заповеди и все терпеть. У нас в том положении, в котором мы оказались, не остается выхода, как терпеть советскую власть и все приносимые ею неустройства. Если уж нас объявили бревнами, предназначенными для строительства государственного здания, то у нас уже нет выхода, как терпеть, пока все не построится.

Годы, проведенные в тюрьме, непосильный труд в лагере и голод подорвали здоровье. Отец Евфимий начал болеть, в 1936 году с ним случился инфаркт и он слег. Старшая дочь, Антонина, посетила его; видя, что положение серьезное, она стала его упрашивать сфотографироваться. По своему смирению, считая себя ни во что, батюшка никогда не фотографировался, у него была единственная фотография, сделанная еще в молодости.

– Ты же не поставишь мою фотографию на виду, – сказал о. Евфимий.

– Папочка, да что я! Да разве я могу не поставить твою фотографию на виду? – возразила дочь.

Отец Евфимий согласился и, когда ему стало лучше, сфотографировался.

Приближался Великий пост, и о. Евфимий решил служить открыто – во всяком случае, в первую неделю поста, на Вербное воскресенье и на Пасху, а после, как Бог даст. Служил он, не спрашивая разрешения властей, но перед самой Пасхой подал заявление, чтобы разрешили служить на Пасху, на Фомине воскресенье и на Радоницу. А про себя решил: разрешат или нет – все равно буду служить, а власти хотя бы не скажут, что не просил разрешения. Отвратительным раболепством было бы отказаться от церковной службы на Пасху. Верующие собрались в дом священника пораньше, человек тридцать. Началась пасхальная заутреня; около двух часов ночи в дом ворвались сотрудники НКВД с обыском. Все присутствовавшие были переписаны, а священник арестован. При обыске у священника изъяли личную переписку, церковную книгу с регистрацией рождений, смертей и браков, приходно-расходную книгу, церковную кружку, в которой было сто пятьдесят рублей, тысячу двести свечей, семьдесят крестильных крестиков, пятьдесят пять книжечек для церковных поминаний и ветхую ризу.

Пересмотрев все отобранное, власти обнаружили, что священник аккуратно вел все записи рождений, браков и смертей. Сравнили их по книгам, хранящимся в сельсовете. Оказалось, что в сельсовете не зарегистрировано за 1934 год пятнадцать человек родившихся и девять умерших; за 1935 год не зарегистрировано одиннадцать умерших. Обвинили священника, что вопреки запретам советской власти он вел «регистрацию гражданского состояния» и тем «вредил советскому государству, втягивал в преступления часть колхозников и трудящихся единоличников...»

В тюрьме о. Евфимий в объяснительной записке писал: «Если меня необходимо обвинить – покоряюсь этому с радостью. По окончании следствия прошу меня из-под ареста не освобождать, потому что, освободившись, я снова буду чувствовать себя обязанным исполнять свои священнические обязанности, то есть и крестить, и отпевать, и совершать другие требы».

В мае следствие было завершено и священника перевели из дома предварительного заключения в Бее в Минусинскую тюрьму. Его обвинили «в том, что он, будучи священником, собирал у себя на квартире верующих и совершал богослужения, на которых высказывал антисоветские речи...» Отец Евфимий признал, что действительно дома служил, но все иные обвинения отверг. В августе 1936 года Особое Совещание при НКВД приговорило его к трем годам лагеря. В конце августа он был отправлен с этапом в карагандинские лагеря. В степи о. Евфимия сняли с этапа и отрядили перегонять к озеру Балхаш стадо овец. Затем он был заключен в лагерь неподалеку от станции Долинка. Через год, летом 1937 года, против о. Евфимия было начато новое дело. Он был в то время в лагерной больнице и успел отправить домашним свое последнее письмо. Писал, что состояние его здоровья тяжелое, кроме того, потерял очки и их раздавили, так что он теперь слепой. Украли обувь, белье и, наверное, выбросят из больницы раздетым, потому что его надо кормить, а он уже числится не за лагерем, а за оперчастью как подследственный.

Вскоре о. Евфимий был приговорен к расстрелу и 15 сентября 1937 года расстрелян.

Иным был путь друга о. Евфимия священника Никиты Сторожева, также принявшего смерть в заключении. Да и характера о. Никита был совершенно иного. Родился он в 1885 году в селе Ново-Жуковка Вольского уезда Саратовской губернии.

Окончил учительскую школу. Избрав путь священства, он должен был жениться, потому что уходить в монастырь не собирался, а рукополагать для приходской церкви священника неженатого тогда было не принято. Но не было у Никиты невесты и был он настолько стеснительного характера, что с девушками не знакомился. Поехал он искать невесту в Пензу в институт благородных девиц. Там он и познакомился со своей будущей женой Валентиной. Родители Валентины были крестьяне, она у них – единственная дочь, и сами они уже в преклонном возрасте и очень опасались, что с их смертью войдет в жизнь дочери черная нужда, так что всю жизнь она будет вынуждена заниматься непосильной работой. И решили дать ей образование – продали корову, кое-что из имущества и внесли первый взнос в институт благородных девиц, решив – пусть получит воспитание и образование, может, потом станет воспитательницей в доме какого-нибудь богатого купца или иное какое найдет приличное место. Знали родители, что детей она любит, значит, сможет хорошей быть воспитательницей. Конечно, думали и о том, что, может, и для нее найдется достойный молодой человек.

Женихи в пансион ездили часто, но прежде чем отдать невесту, начальство пансиона наводило о женихе и его семье самые подробные справки, так как отдание за жениха с плохой репутацией могло повредить репутации пансиона.

Никите Сторожеву показали будущую невесту, она ему понравилась, поехали к ее родителям, и те благословили венчаться. Они обвенчались. Но оба оказались настолько стеснительны и стыдливы, что всю жизнь прожили как брат и сестра. Но без детей не остались.

Пришла однажды к Валентине девушка, помогавшая ей по хозяйству, и сказала:

– Матушка, женщина просится пустить ее в баньку. Дело было зимой. Валентина без раздумий сказала:

– Почему в баньку? Пускай идет в дом.

– Она не хочет, она хочет в баньку, – ответила девушка.

– Ну, может, она хочет помыться, – недоумевала Валентина, – тогда помоги ей.

Прошло два дня, и девушка со смущением сказала:

– Матушка, стыдно сказать, но у нас ребенок в баньке появился.

– Это надо же, – говорит Валентина, – ну так покорми его.

– Я все сделала. Женщина просит оставить ребенка на несколько дней, пока она на работу устроится.

– Хорошо, пусть оставит. Надо будет только как-нибудь обо всем этом отцу Никите сказать.

Сели они за стол ужинать. Валентина хочет сказать и не может, так что уже и о. Никита заметил и спрашивает:

– Вы, наверно, хотите мне какой-то вопрос задать?

– Да, хочу, – едва выговорила она.

– Пожалуйста.

– Батюшка, у нас ребеночек есть.

– Какой ребеночек?

– Вот попросилась одна женщина и в баньке оставила ребеночка.

– Ну оставила, так надо крестить. Когда родился ребеночек? – И посмотрел в святцы. – Прокопий будет.

Так и окрестили ребеночка. И стал он у них как родной, из прихожан и не сомневался никто, что это их сын. А женщина не вернулась. Когда мальчику было лет шесть, через село Большой Улуй, где служил тогда о. Никита после того, как о. Евфимия перевели настоятелем в Ачинск, проезжал обоз с детьми. Везли корейских детей, круглых сирот. Стоял обоз в селе несколько дней. И вот шли о. Никита с женой и маленьким Прокопием мимо обоза. Видят, на телеге лежат, как полешечки, дети, завернутые в тряпье. Ротики открывают, голодные.

Возчик, сопровождавший их, говорит:

– Люди, возьмите по ребеночку, воспитайте. Ведь это круглые сиротки погибают. Ведь они маленькие, их кормить надо!

Прокопий подошел к телеге, взял матушку за руку и сказал:

– Мамочка, возьмем одного ребеночка! Она отвечает:

– Которого?

– А вот этого.

– Ну раз ты выбрал... братика... или сестричку – мы дома посмотрим... Взяли, оказалась девочка. Назвали Марией, крестили. Воспитывали как свою, всему ее научили. И были эти дети о. Никите и матушке Валентине как родные и великим утешением – благодарное детское сердце глубоко отзывалось на истинную любовь, какую они видели со стороны священника и его жены.

Отца Никиту арестовали в 1935 году. Концлагерь находился неподалеку от Кемерова. Здесь о. Никита тяжело заболел воспалением легких. Узнав об этом, Валентина срочно собралась и поехала, и они еще раз в этой жизни увиделись. Вскоре о. Никита скончался, и администрация лагеря разрешила жене взять его тело для погребения.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 2». Тверь. 2001. С. 281-305. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-evfimij-gorjachev

Библиография

· Послужной лист протоиерея Евфимия Горячева (1916-1934 гг.)

· Письма протоиерея Евфимия Горячева к дочери.

· Архив УКГБ по Красноярскому краю. «Дело по обвинению Горячева Е.Н.». Арх. № П-8846. Л. 13-20, 23, 25, 26, 30, 35.

· Там же. Арх. П-11723. Л. 1, 5, 7-10, 12, 13, 16-23, 43-46, 49, 50, 53, 56, 57, 64, 66, 69.

Примечания

[1] Священник Владимир Фокин был истинным пастырем и сердечным, отзывчивым человеком, почему и пользовался большим уважением среди своих прихожан и всех знавших его. 24 января он был захвачен отрядом Щетинкина и расстрелян в полутора километрах от деревни Лодочная. На теле его, кроме огнестрельных ран, оказалось три штыковых. Ввиду того, что места эти были захвачены большевиками, тело священника было вывезено ночью из села Ново-Еловского и перевезено в город Ачинск, где и состоялось отпевание. Священник был погребен рядом с ачинской Казанской церковью. В погребении, кроме духовенства, участвовало почти все население города.

[2] Он был арестован 31 января. На передней подводе ехали арестовавшие его красноармейцы, на задней – священник. Отъехав немногим более километра от села, красноармейцы остановили подводы, вытащили священника из саней, сняли с него шубу и потребовали, чтобы он снял с себя крест. Отец Михаил отказался. Тогда они попытались силой вырвать из рук священника крест, но безуспешно. Сжимая в руках крест, священник молился: «Не ведят бо, что творят!» Один из палачей выстрелил в упор в голову. Отец Михаил упал, и они стали стрелять в него, выпустив зарядов двадцать, пока не убили. 17 марта в Благовещенской церкви города Красноярска было совершено торжественное отпевание в сослужении архиепископа и духовенства. Тело пастыря-мученика было погребено рядом с Благовещенской церковью.

Священномученик Иоа́нн Мельниченко, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн Мельниченко родился 26 сентября 1889 года в селе Устье Бершадского района Винницкой области. С 1917 по 1922 год он работал учителем в сельской школе, а в 1922 году его рукоположили в сан иерея и он начинает пастырское служение в одной из церквей Винницкой области.

5 сентября 1935 года отца Ивана арестовали и обвинили в «контрреволюционной агитации пораженческого характера». Последовал приговор: 7 лет исправительно-трудового лагеря. Сначала священника содержали в тюрьме города Винница, а затем переправили этапом в Бурминское отделение Карлага НКВД (поселок Бурма Карагандинской области, Казахстан). В лагере отца Иоанна ждал еще один арест: 14 августа 1937 года он был арестован как «активный сторонник группы Цедрика». Как и другим членам группы ему была инкриминированы «к/р деятельность в лагере» и «участие в нелегальных сборищах и богослужениях"».

Вот выписка из обвинительного заключения: «Был знаком с другими служителями культа, в своей канцелярии устраивал пение церковных песен со служителем религиозного культа Басовым. Кроме того, будучи недоволен советской властью, высказывал ряд антисоветских взглядов по отношению к революционным праздникам и порядкам». На допросе отец Василий заявил: «Признаю себя виновным только в том, что пел церковные песнопения, а остальные обвинения не признаю». 10 сентября 1937 года, вместе с другими священнослужителями, иерей Василий Мельниченко был приговорен к высшей мере наказания. 15 сентября 1937 года приговор был приведен в исполнение и батюшка Василий принял мученический венец через расстрел.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-melnichenko

Священномученик Иоа́нн Смоличев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн Смоличев родился 27 января 1889 года в селе Княжичье (Княжичи) Глуховского уезда Черниговской губернии в семье священника. Жизненный путь будущего священномученика был достаточно сложным. Он закончил Черниговскую Духовную семинарию в 1912 году, затем два года отучился в Санкт-Петербургской Духовной Академии. В 1915-1917 годы Иван служил в армии санитаром, а в 1918 году поступил в Томский университет, где прослушал там курс по отдельным предметам. С 1917 по 1920 год Иван Иванович проживал в городе Нежине Черниговской губернии и работал там писарем. В 1919 году он был мобилизован в армию Колчака, служил санитаром. С конца 1919 года был в течение 1 года лекпомом в Красной Армии. С 1920 по 1924 год Иван Иванович работал педагогом в городе Кролевец Черниговской губернии.

В мае 1924 года Иван Смоличев был рукоположен во иереи к церкви города Глухова епископом Дамаскиным (Цедриком), после этого шесть лет усердно служил в указанном месте. В 1930 году отца Иоанна арестовали с обвинением в «контрреволюционной деятельности». Последовал приговор: 5 лет исправительно-трудового лагеря. Заключение он отбывал в Ленинградской области в Свирлаге. В 1933 году отец Иоанн был освобожден, после чего продолжил священническое служение в селе Малая Суна Зуевского района Вятской области.

В 1936 году состоялся второй арест, на этот раз по делу «епископа Дамаскина (Цедрика). 1936 г.». Опять были предъявлены обвинения в «к/р деятельности», к этому было присовокуплено «участие в к/р группе». Отца Иоанна приговорили к 5 годам ИТЛ, 4 ноября 1936 года отец Иоанн был направлен этапом в Караганду в распоряжение начальника управления Карлага НКВД. В заключении образованный священник работал счетоводом-бухгалтером. 14 августа 1937 года отец Иоанн был арестован в лагере. На группу священников, единомысленных с отцом Иоанном было заведено «дело к/р группы епископа Дамаскина (Цедрика), Карлаг, 1937 г.».

Из обвинительного заключения отца Иоанна: «Совместно с з/к [епископом Дамаскиным] Цедриком проводил богослужения по религиозным праздникам и в присутствии всех з/к з/к, живущих в бараке. Цедрик благословлял з/к Смоличева. Последний находясь в заключении под руководством Цедрика, проводил контрреволюционную идею, занимался рукописью составления религиозных молитв». На вопрос следователя, знает ли он, что «религия опиум народа», о.Иоанн ответил: «Я не согласен, что религия является опиумом народа, а наоборот, утверждаю, что правильно понимаемая идея религии обязательно облагораживает человека».

10 сентября 1937 года тройка при УНКВД по Карагандинской области приговорила священника Иоанна Смоличева к высшей мере наказания. 15 сентября того же года он был расстрелян.

Источник: http://pstgu.ru,

Священномученик Влади́мир Моринский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Владимир Александрович Моринский родился 24 июня 1883 года в Санкт-Петербурге. Отец Владимира Моринского был певчим в церковных хорах. Мальчик рано осиротел, был отдан на воспитание в патронажный частный церковный хор. В 1903 году вместе с церковным хором Владимир переехал в Москву, пел в московских храмах. В 1912 году получил место учителя пения в городе Клину Московской губернии, одновременно в течение полугода был регентом соборного хора. Затем переехал в село Спас-Квашонки Калязинского уезда Тверской губернии. Там преподавал пение в местной школе, возглавлял церковный хор. В 1916 году Владимир Моринский был призван в армию, служил рядовым в 238-м запасном стрелковом пехотном полку в Орле. В 1917 году вернулся в Москву, преподавал пение в школах. С 1924 года работал в различных советских учреждениях, пел в церковном хоре и готовился к принятию священного сана. Владимир Александрович и его супруга не имели детей и взяли на воспитание мальчика-сироту.

27 июля 1934 года Владимир Моринский был рукоположен во диакона, в августе – во священника к храму мучеников Адриана и Наталии в городе Лосиноостровске под Москвой (ныне в черте Москвы). Ревностно исполнял обязанности пастыря, вскоре стал известен как усердный молитвенник и подвижник. Позднее на следствии по делу отца Владимира свидетели рассказывали, что по молитвам священника происходили исцеления.

1 апреля 1935 года Владимир Моринский был арестован, заключен в Бутырскую тюрьму, обвинен в том, что «систематически проводил антисоветскую агитацию, занимался кликушеством, распространял провокационные слухи о гонении на православную церковь в СССР». Священник с обвинением не согласился. 8 июня Особое совещание при НКВД СССР приговорило священномученика к 3 годам ИТЛ. Он отбывал срок в Бурминском отделении Карагандинского лагеря, где работал заведующим фуражным складом.

1 сентября 1937 года отец Владимир был арестован в лагере в ходе следствия по групповому делу епископа священномученика Дамаскина (Цедрика), обвинен в том, что, «будучи заключенным и отбывая наказание в Карлаге НКВД... продолжал свою контрреволюционную деятельность, выражавшуюся в том, что собирались... Цедрик, Моринский и Лилов и устраивали пение молитв в здании почтовой экспедиции, с Горячевым неоднократно устраивали чтение вечерних молитв, а также убеждали заключенного не отказываться от священного сана». Виновным в «контрреволюционной деятельности» священник себя не признал. Расстрелян 15 сентября 1937 года по постановлению тройки УНКВД по Карагандинской области от 10 сентября в один день со священномучениками епископом Дамаскиным (Цедриком), протоиереем Евфимием (Горячевым) и др. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский).

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035. Д. П-42180;

· Архив Центра правовой статистики и информации при областной прокуратуре г. Караганды. Д. № 2149.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vladimir-morinskij

Священномученик Ви́ктор Басов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Виктор Петрович Басов родился 29 октября 1892 года в селе Городец Нижегородской губернии в семье диакона. По окончании Духовной семинарии несколько лет служил псаломщиком. В 1918 году рукоположен во диакона, в 1925 году – во иерея. Служил в одном из сел Арзамасского района Нижегородского края, с 1931 года – в храме в селе Ефимьеве Богородского района. 17 апреля 1935 года по доносу одного из жителей села отец Виктор был арестован и заключен в тюрьму в Горьком. Обвинен в выступлениях против колхозов, произнесении «антисоветских» проповедей, помощи крестьянам в составлении жалоб на неправильное налогообложение. Во время заседания спецколлегии краевого суда 1 июня священник сказал: «Виновным я себя не признаю... Я твердо держусь правила не выступать против какой бы то ни было власти». Был приговорен к 5 годам ИТЛ.

30 августа 1937 года отец Виктор был арестован в лагере как сторонник «контрреволюционной группы» священномученика епископа Дамаскина (Цедрика), обвинен в «систематическом ведении контрреволюционной деятельности... направленной на дискредитацию политики партии и правительства и на свержение существующего строя». Поводом для ареста послужило пение Виктором Басовым «церковных песен» (канона Пасхи) вместе со священномучеником Иоанном (Мельниченко). Священник Виктор Басов не признал себя виновным в контрреволюционной деятельности. Расстрелян 15 сентября 1937 года по приговору тройки УНКВД по Карагандинской области от 10 сентября. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-viktor-basov

Библиография

· Государственный Архив Нижегородской обл. Ф. 2209. Оп. 3. Д. 18741.

· Архив Центра Правовой Статистики и информации при Областной Прокуратуре г. Караганды. Д. № 2149.

Священномученик Феодо́т Шатохин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Феодот[1] Трофимович Шатохин родился в 1888 году в селе Зайцево Екатеринославской губернии (ныне Украина, Горловский район). Во время Первой мировой войны он был солдатом Окского пехотного полка.

В 1926 году будущего священномученика арестовали и посадили на год в тюрьму с обвинением: «Распространение религиозных убеждений среди крестьян». Второй раз его арестовывают 2 апреля 1935 года в Донецке. Известно, что в это время он был уже священником. Кто его рукоположил, осталось неизвестным, потому что на допросах, чтобы ни на кого не показать, он занял очень аккуратную позицию: «О себе ничего не знает и ни о ком ничего показать не может» (из материалов дела).

Не стал молчать отец Феодот только о своих религиозных чувствах, тем самым и в неволе не оставляя пастырского благовествования: «При допросе заявил, что наука и прочее только от Бога и Бог сотворил людей и Бог, что захочет, то и сделает каждому неверующему человеку». 14 июля 1935 года спецколлегия Донецкого Облсуда приговорила иерея Федота Шатохина к 7 годам исправительно-трудового лагеря. Отбывать срок он был отправлен в Коктун-Кульское отделение Карлага НКВД.

20 августа 1937 года отец Феодот вместе с другими, единомысленными ему священниками, был арестован в лагере. Как и другим, проходившим по делу «священника Василия Зеленского и др.», ему было предъявлено обвинение, в котором кроме прочего говорилось: «состоял в к/р группе, которая устраивала нелегальные моления, где соорудили крест, а/с агитация, отказался выйти на ударник по скирдованию сена, участвовал в панихиде по расстрелянным врагам народа». Виновным себя отец Феодот не признал. 10 сентября 1937 года иерей Феодот Шатохин был приговорен тройкой при УНКВД по Карагандинской области к высшей мере наказания. 15 сентября того же года он был расстрелян.

Примечания

[1] Имя этого святого переводится с греческого как «Данный Богом», что соответствует славянскому имени Богдан. В православии нет святого с именем Богдан, поэтому для мужчин с этим именем следует обращаться к святому Феодоту.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-feodot-shatohin

Священномученик Петр Новосельский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Петр Иванович Новосельский родился в селе Смирново Нижегородской губернии в семье диакона в 1883 году. Он закончил Духовную семинарию в 1905 году, после чего принял священный сан. Отец Петр служил священником в одной из церквей Нижнего Новгорода.

В 1929 году иерея первый раз арестовали, обвинили в «контрреволюционной деятельности» и приговорили к 3 годам ссылки в Туруханский край. После того, как срок наказания закончился, отец Петр продолжил священническое служение в Нижнем Новгороде. 23 мая 1935 года состоялся второй арест. Из обвинительного заключения: «1 мая устроил по сговору с митрополитом Евгением [Зерновым], причтом и церковным советом совместно с Зуновым, Македонским и др. торжественное богослужение с целью отвлечения населения от участия в первомайской демонстрации». В обвинительном акте подводился итог: «активная к/р агитация, тесная связь со служителями культа, в т.ч. с митрополитом Евгением [Зерновым], проповеди а/с содержания». Последовал приговор: 3 года исправительно-трудового лагеря. Отбывать наказание отцу Петру пришлось в Карлаге НКВД (Карагандинская область, Казахстан). Там он работал счетоводом, учетчиком молока, пчеловодом. В «Характеристике заключенного» говорилось: «Участвовал в ликвидации неграмотности. Поведение безупречное в быту и на производстве». Несмотря на положительность всех характеристик, 31 августа 1937 года отец Петр был арестован в лагере.

Он проходил по Групповому делу «священника Василия Зеленского и др., г.Караганда, 1937г.» Из обвинительного заключения: «Проводил церковные богослужения и крещения детей. Как бывший священник не отступает от своих религиозных убеждений». «В марте 1937 г. произвел нелегальное крещение ребенка з/к Межаготовой, крещение произвел в здании база, а вместо купели приспособил таз, в котором поили телят». В контрреволюционной деятельности отец Петр виновным себя не признал. Из материалов дела: «На допросе отрицал факт крещения ребенка. Сказал, что этого не было и требовал разоблачить клевету, сказал, что о богослужении у креста ничего не знает». 10 сентября 1937 года священник Петр Новосельский был приговорен тройкой при УНКВД по Карагандинской области к высшей мере наказания – расстрелу. 15 сентября того же года приговор был приведен в исполнение.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-petr-novoselskij

Священномученик Стефа́н Ярошевич, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Стефан – Степан Александрович Ярошевич – родился в 1883 году в селе Осташково Проскуровского уезда Подольской губернии в семье псаломщика. Степан Александрович получил среднее образование и стал священником. Известно, что с 1930 по 1935 год он служил в селе Горячевка Винницкой области.

7 ноября 1935 года отца Стефана арестовали и приговорили к 6 годам исправительно-трудового лагеря. Отбывать срок ему пришлось в Коктун-Кульском отделении Карлага НКВД (Карагандинская область, Казахстан), где он работал строителем на 6-м участке. В августе 1937 года в Карлаге провели несколько арестов, был арестован и отец Стефан. Всем проходившим по групповому «делу священника Василия Зеленского и др.» были предъявлены обвинения. Отцу Стефану было инкриминировано: «состоял в к/р группе, которая устраивала нелегальные моления на сопках, где соорудили крест, а/с агитация, устраивал панихиду по расстрелянным врагам народа, отказался выйти на ударник по скирдованию сена». В обвинительном заключении разъяснялось: «...после расстрела врагов народа Тухачевского и др. совместно с Зеленским устроил панихиду по расстрелянным, называя их своими людьми». Виновным себя отец Стефан не признал, на допросах давал короткий ответ: «Ничего не говорил, ничего не знаю. Знаю только Зеленского».

10 сентября 1937 года тройка при УНКВД по Карагандинской области приговорила иерея Стефана Ярошевича к высшей мере наказания. 15 сентября того же года он был расстрелян вместе с епископом Дамаскиным (Цедриком) и другими священнослужителями.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-stefan-jaroshevich

Сщмчч. Дими́трия Беневоленского, Алекса́ндра Быкова, Ви́ктора Ильинского, Алекси́я Нечаева, Михаила Белюстина, Михаила Некрасова, Фео́дора Баккалинского, Петра Титова, Алекси́я Никологорского, Се́ргия Знаменского, Николая Дунаева, Васи́лия Лихарева, Алекса́ндра Покровского, Николая Виноградова, Дими́трия Лебедева, Порфи́рия Колосовского, Васи́лия Никольского, Гео́ргия Извекова, Васи́лия Розанова, Се́ргия Спасского, Алекса́ндра Чекалова, Се́ргия Руфицкого, пресвитеров, Николая Богородского, диакона, прмч. Ариста́рха (Заглодина-Кокорева), иеромонаха, мчч. Гаврии́ла Безфамильного, Дими́трия Рудакова, мц. Анны Зерцаловой (1937)

Священномученик Дими́трий Беневоленский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Димитрий родился 10 октября 1883 года в городе Вышнем Волочке Тверской губернии в семье священника Михаила Беневоленского. Дмитрий Михайлович учился сначала в Тверской, а затем в Санкт-Петербургской Духовной семинарии, которую окончил в 1909 году, после чего поступил на должность учителя при Николо-Столпенском монастыре Тверской губернии[1].

В 1911 году умер священник в селе Островно и приход остался без пастыря. Дмитрию Михайловичу было предложено принять сан священника. В том же году он обвенчался с дочерью Ивана Алексеевича Тихомандрицкого Анной, которой было шестнадцать лет. Ее отец был инженером-путейцем и занимался строительством приволжской железной дороги. Семья была благочестивая, один из сыновей, Михаил, стал священником, а две другие дочери не вышли замуж и посвятили свою жизнь воспитанию приемных детей и детей родственников. 21 ноября 1911 года Дмитрий Михайлович был рукоположен в сан священника к Дмитриевской церкви села Островно Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. Став священником, о. Дмитрий все свои силы и время отдавал делу церковного служения. Понимая, какое значение имеет для храма хор, участвующий в большей части богослужения, имеющий, кроме прочего, миссионерское значение, он со тщанием подбирал певчих и организовал прекрасное церковное пение. Несмотря на то что приход не был богат, о. Дмитрий заказал отлить для храма новый колокол, отдав для этого свое столовое серебро. В 1919 году о. Дмитрий был переведен в Троицкий храм села Паношина Вышневолоцкого уезда[2]. Сюда к нему приехал его отец, священник Михаил Беневоленский, который здесь и скончался и был похоронен в Удомле.

В январе 1929 года властями был разработан документ о необходимости усилить гонения на Православную Церковь. В нем говорилось, что некоторые советские администраторы считают для себя невозможным применение репрессивных мер по отношению к церковным организациям, между тем как церковные организации «являются единственной легально действующей контрреволюционной организацией, имеющей влияние на массы»[3]. В документе давалась рекомендация местным властям, чтобы одновременно с применением административных мер по отношению к духовенству и верующим они проводили идеологическую работу, разъясняя, «что административная мера применяется против антисоветской, а не религиозной деятельности религиозных обществ, не является «гонениями» на веру, гонениями за самое отправление религиозного культа»[4].

Действие принятого центральной властью указа об усилении гонений сказалось на всех приходах Русской Православной Церкви. Не миновало оно и приход села Паношина, где служил о. Димитрий, и уже 16 января 1929 года он и староста храма Александр Щеголев были арестованы.

Отец Дмитрий был обвинен в том, что совершил 28 октября 1928 года торжественное богослужение «с целью, – как было сказано в обвинении, – возбуждения суеверия в массах населения для извлечения таким путем материальных выгод»[5]. Старосту обвинили в том, что он помогал священнику устроить торжественное богослужение.

Исстари в этих местах сложилась традиция: в конце октября ходить по селам с иконой Николая чудотворца, которую приносили монахи из Николо-Теребенского монастыря. В село Паношино крестный ход с иконой прибывал 28 октября. В этот день торжественно служился перед образом молебен, а затем с иконой и молебнами ходили по домам. В конце двадцатых годов власти стали закрывать последние монастыри, и хотя в октябре 1928 года монахи в Николо-Теребенском монастыре еще служили, но по округе стало известно, что в этот год они с иконой не пойдут, ожидая закрытия монастыря.

Прискорбно было для верующих нарушить древнюю традицию и отказаться от крестного хода. В Троицком храме хранилась чтимая икона Николая чудотворца, которую передали сюда еще в 1925 году из закрытого тогда в Вышнем Волочке Казанского монастыря.

В октябре 1928 года состоялось заседание приходского церковного совета, на котором староста храма предложил сохранить традицию крестного хода и молебна перед иконой святителя Николая. Отец Дмитрий дал на это свое благословение и со своей стороны пожертвовал для иконы киот. Для большего удобства были сооружены носилки.

28 октября состоялся крестный ход с иконой Николая чудотворца, причем все было совершено с такой торжественностью и благоговением, с таким религиозным подъемом, что не осталось и следов того тяжелого переживания, которое охватило было души благочестивых крестьян, когда они узнали, что крестного хода с иконой из монастыря не будет.

Случись это в иное время, все осталось бы без последствий, но власти как раз приняли решение об усилении гонений, и в середине января 1929 года в местной газете появилась статья, где говорилось, что священник в селе Паношино решил устроить крестный ход и не получил на это отпор местных властей, хотя вместо иконы Николая чудотворца из Николо-Теребенского монастыря паношинские верующие принесли свою икону, с которой и ходили. «Всяк об этой проделке знал, – писалось в газете, – ячейка ВКП(б) знала. Все знали, но мер против такого безобразия не приняли... А паношинский поп речь верующим загнул: «Не попадайтесь, овцы, в волчьи зубы...»

Волками он называл удомельских культурников, виковцев и партийцев.

Сейчас, когда деревня выбирает советы, нужно зорко следить за поповскими проделками»[6].

После появления статьи о. Дмитрий и староста были арестованы и заключены в Тверскую тюрьму. За девять лет служения в Паношине о. Дмитрия прихожане полюбили его и теперь стали ходатайствовать о его освобождении. Был собран сельский сход, который постановил: «Мы, граждане села Паношина... в количестве тридцати двух человек, бывших на сельском сходе... имели суждение об аресте настоятеля храма села Паношина священника Дмитрия Беневоленского и церковного старосты гражданина села Паношина Александра Щеголева, последовавшего вследствие обхода священником села Паношина в октябре прошлого года с иконой Николая чудотворца, взятой из местного храма, в память дня прихода чудотворной иконы того же угодника из монастыря Николая Теребени, которая в истекшем году в обход селений не ходила.

Народ обсудил означенный вопрос и принял во внимание, что инициатива этого обхода с иконою принадлежала церковному совету села Паношина и была произведена исключительно по желанию верующих, но никак не по инициативе церковного старосты гражданина А.В. Щеголева и священника Беневоленского, и что священник Беневоленский совершил означенный обход единственно по желанию верующих, что подтверждается тем, что перед обходом священник Беневоленский вначале совершенно отказывался от обхода и лишь после усиленных просьб прихожан объявил последним о своем отказе от уплаты ему... какого-либо вознаграждения за эти молебны. И действительно, им ни от кого не было взято ничего за эти службы.

На основании изложенного сход постановил возбудить ходатайство перед властями об освобождении священника Беневоленского и гражданина Щеголева из-под ареста, как основанного на неправильных данных. В случае необходимости поручительства, все нижеподписавшиеся граждане дают свое поручительство как за священника Беневоленского, так и за гражданина Щеголева»[7].

23 января 1929 года следователь допросил священника. На вопросы о. Дмитрий ответил, что крестный ход был устроен для поддержания религиозного чувства, а также чтобы материально поддержать храм, но сам он от платы за выполнение треб отказался, и «служба проведена по всему селу бесплатно»[8].

Следователь, цитируя газетную заметку, спросил о. Дмитрия, кого он имеет в виду под волками. Священник ответил: «В проповеди своей, произнесенной 26 ноября 1928 года в церкви села Верескунова, я действительно говорил: «не попадайтесь, овцы, в волчьи зубы» и разъяснял, что волки – это сектанты, которые ходят по селениям днем и ночью, вербуя крестьян в свою общину»[9].

Спросили на допросе и старосту Александра Васильевича Щеголева, о чем проповедовал священник в храме. Он ответил: «В проповедях Беневоленский говорил о борьбе с пьянством, хулиганством и сектантством, другого в проповедях ничего не говорил»[10].

29 января дело было передано в суд Вышневолоцкого уезда, и 16 апреля состоялось заседание. Секретарь суда записал: «Подсудимый Беневоленский Дмитрий Михайлович виновным себя в предъявленном обвинении не признал и по существу дела пояснил: когда стало известно, что хождения из Теребени с иконой не будет, то верующие прихожане стали просить меня произвести таковое богослужение со своей местной иконой 28 октября 1928 года по примеру прошлых лет. По просьбе прихожан мною была взята из церкви икона Николая чудотворца, которую подновили, и по постановлению совета церкви 28 октября производили богослужение. Носить так икону было нельзя, и были сделаны носилки. Икона под икону Теребенской не подделывалась, и она внешне не походила на нее. Население весьма было довольно хождением, и возражений со стороны верующих не было. Хождение Теребенской иконы продолжалось годами. Платы за хождение я с населения не брал. Хождение было с целью поддержания веры...

Подсудимый Щеголев Александр Васильевич виновным себя не признал, подтвердил, что по селу Паношино икона Николая из Теребени ходила лет 60 подряд из года в год. В нынешнем году стал ходить слух, что с иконой из Теребени ходить не будут. Недели за две до время хождения Теребенской иконы ко мне стали ходить верующие, фамилии их назвать не могу, так как забыл, и просили меня просить священника, чтобы произвести хождение со своей иконой... Икона была обновлена, и с нею ходили по селу Паношину по примеру хождения в прошлые лета Теребенской иконы»[11].

Выступивший в конце судебного заседания адвокат сказал:

– Суд в данном случае не судит за то, что они верующие, за то, что они молятся, но основным моментом им инкриминируется подделка иконы с целью извлечения материальной выгоды и возбуждения суеверия в массах. По показаниям же свидетелей мы ясно видим, что сходства совершенно между иконой, оборудованной подсудимыми, и иконой монастырской никакого не было. Теперь переходим к обману, такового также не было, так как все верующие отлично знали, что эта икона из местной церкви, и их никто не убеждал, что эта икона из монастыря, а потому вопрос совершенно отпадает, что они хотели возбудить суеверие в массах. Собранные подарки, которые добровольно жертвовали верующие, совершенно ничтожны, и отсюда извлечения материальной выгоды нет. Рассматривая их проступок, то есть содеянное, мы видим, что преступного в деяниях подсудимых совершенно нет. Правда, религия дурман и вредит общественности, но ведь наш закон разрешает им свободно веровать. Ввиду отсутствия в деянии подсудимых состава преступления, прошу вынести оправдательный приговор.

«Прения окончены, и подсудимым предоставлено последнее слово, в котором они... виновность свою отрицают»[12].

Суд, однако, счел обвиняемых виновными и приговорил священника к штрафу в размере ста рублей, а старосту к шести месяцам заключения. В начале мая 1929 года о. Дмитрий и Александр Щеголев подали кассационную жалобу, где подробно обосновали свою невиновность, но приговор был оставлен в силе.

Сыновей священника в это время исключили из школы как детей лишенцев. Отец Дмитрий и Анна Ивановна, беспокоясь, чтобы они не остались без образования, отправили их к сестрам Анны Ивановны, Ольге и Клавдии, которые жили в то время в Саратове и воспитывали четырех детей своего брата-священника, о. Михаила Тихомандрицкого, и двух сирот, родители которых переехали в Саратов и здесь умерли.

Гонения продолжались, а в конце 1929 года – начале 1930 они ужесточились; местные власти снимали колокола, закрывали церкви, ОГПУ арестовывало священников. Сами действия по закрытию храмов зачастую были приурочены к празднику Рождества Христова.

4 января 1930 года правление колхоза в селе Паношино постановило начать кампанию по закрытию храмов в селе Паношино и Николо-Стан. На следующий день председательствующий на этом собрании член правления Вихров, проходя по селу, с насмешкой говорил женщинам, что 9 января будет снимать с паношинской церкви колокола. В тот же день он пошел к о. Дмитрию домой, чтобы узнать, будет ли тот препятствовать снятию колоколов и закрытию церкви.

– Как же это можно потерять авторитет среди верующих, – ответил священник. – Этот вопрос надо обсудить на церковном совете[13].

В сочельник, 6 января, руководство колхоза устроило расширенное заседание членов колхоза, на котором присутствовали, однако, не все колхозники, а кого власти сочли нужным позвать, чтобы провести желательное для себя решение. На собрании обсуждался вопрос о необходимости приобретения для колхоза трактора и изыскании для этого средств, которые можно было бы получить, по уверению правления колхоза, если снять с церкви колокола.

7 января, в самый день праздника, член правления Семен Вихров и колхозные активисты Иван и Татьяна Голубевы пришли в храм во время рождественского богослужения и, став посреди храма, начали кричать:

– Нам церковь не надо! Звону тоже не надо! Давайте снимем колокола! Мы вам все рано служить не дадим!

Прихожане ответили им:

– Церковь наша, так что вы сюда не мешайтесь, – и, обращаясь к священнику, сказали ему, – а вы, батюшка, служите.

Тогда вошедшие приступили к священнику и стали кричать:

– Мы вам служить не дадим, мы сейчас вашу церковь закрываем!

– У вас есть разрешение РИКа на закрытие церкви? – спросил о. Дмитрий.

Разрешения не оказалось, и безбожникам на этот раз пришлось удалиться.

Однако весть о том, что безбожники намерены закрыть храм и уже приходили в день праздника Рождества Христова, облетела все деревни прихода, и поскольку Семен Вихров сказал, что они собираются закрыть храм 9 января, то к пяти часам вечера этого дня в село Паношино пришла толпа около двухсот человек, в основном женщины, которые стали требовать, чтобы было проведено общее собрание по вопросу закрытия храма. В дом Вихрова была послана делегация, которая потребовала от него, чтобы он пришел на собрание. Увидев, что собравшиеся не отступятся от своих требований, он вместе с ними пошел в село Удомля, где был расположен клуб и куда пришли представители местных властей.

Власти сделали попытку начать обсуждение, но с тем, чтобы непременно склонить верующих к согласию снять колокола и закрыть храм. Но как только ставился этот вопрос, собравшиеся заявляли решительно и непримиримо:

– Не хотим обсуждать закрытие церкви и не дадим ее закрывать[14].

На следующий день член правления колхоза Вихров и местный коммунист, в доме которого снимал комнату о. Дмитрий, написали в Удомельское ГПУ заявление. Они писали, что дом священника является центром для всех верующих района, что каждую ночь у него кто-нибудь ночует из верующих, каждый день он кого-нибудь принимает и угощает трапезой. Хозяин дома в письме заявлял, что как-то спросил священника о его дальнейших планах, намеревается ли он и дальше оставаться священником или примет новый порядок и снимет сан. На это о. Дмитрий ответил: «Я убежден в правоте своей веры и священнического сана никогда не сниму!» – «Значит, вам нужен старый царский строй, вы прямо за него, раз так». Он говорит «да». Я прошу вас данное мое заявление проверить и сделать надлежащий вывод: убрать его к «своим»[15].

Вскоре после этих событий, 5 февраля, о. Дмитрий был арестован. В тот же день был арестован староста храма Иван Ильич Колокольцев и священник села Новый Стан о. Павел Богоявленский[16]. Его обвинили в том, что он на собрании церковного совета посмел публично объявить, что сельсовет дал ему задание сдать излишки хлеба. Однако никаких излишков у него нет, и о. Павел просит помочь ему, ибо если он не сдаст хлеб, то будет отдан под суд. Кроме того, о. Павла обвинили в том, что он, узнав о намерении властей закрыть храм, объявил об этом во время богослужения верующим. Между тем безбожники устроили собрание в здании школы, чтобы принять решение о снятии колоколов и закрытии храма. На это собрание пришло более трехсот верующих. Увидев толпу, секретарь местной партийной ячейки бежал из школы черным ходом[17].

Иван Колокольцев обвинялся в том, что он противился закрытию храма и занимался антисоветской агитацией, которая заключалась в том, что он говорил: «Русский народ жив, вера еще есть, пусть посмотрят»[18].

В марте обвиняемые были допрошены. Никто из них не признал себя виновным. 25 апреля 1930 года Тройка ОГПУ приговорила священника Павла Богоявленского к трем годам ссылки в Северный край. Наказание было условным, и он был освобожден. Священник Дмитрий Беневоленский и Иван Колокольцев были сосланы на три года в Северный край[19].

В мае 1933 года закончился срок ссылки, о. Дмитрий вернулся домой и был определен святым архиепископом Фаддеем в храм села Синево-Дуброво Сонковского района. Но не долго ему пришлось здесь прослужить. Летом 1937 года поднялась снова волна гонений, и 12 ноября священник был арестован.

20 ноября о. Дмитрия вызвали к следователю для заполнения анкеты, а на следующий день – на допрос. Допрашивал начальник Сонковского районного отдела НКВД. Все следствие длилось всего один день. Были вызваны «дежурные свидетели» – председатель и счетовод колхоза имени Максима Горького, которые, лжесвидетельствуя, говорили, будто священник, «являясь враждебным, антисоветски настроенным, вокруг себя группировал классово-чуждые и тоже антисоветски настроенные элементы и вместе с ними занимался активной контрреволюционной деятельностью: распространял провокационные слухи о войне и падении советской власти, призывал колхозников отказаться от участия в выборах в Верховный Совет СССР, распространял контрреволюционные церковные листовки и систематически дискредитировал колхозный строй»[20].

Следователь зачитал вслух вопрос:

– Вам предъявляется обвинение в систематической контрреволюционной деятельности, направленной на срыв колхозного строительства. Подтверждаете ли вы это?

– Нет, виновным себя не признаю. Антисоветской агитации не вел.

– За что, когда вы судились и где отбывали срок наказания?

– В 1929 году я был приговорен к ста пятидесяти рублям штрафа; в том же году к штрафу в сто рублей; в 1930 году – к трем годам ссылки в Северный край.

– В июле месяце вы среди колхозников вели антиколхозную агитацию. Подтверждаете ли вы это?

– Нет, не подтверждаю.

– В октябре вы вели контрреволюционную агитацию, направленную на срыв предвыборных работ по выборам в Верховный Совет СССР.

– Нет, антисоветской агитации, направленной на срыв предвыборных работ по выборам в Верховный Совет, я не вел.

– В августе вы распространяли провокационные слухи о войне. Подтверждаете ли вы это?

– Не подтверждаю. Слухов о войне не распространял[21].

В этот же день помощник оперуполномоченного составил обвинительное заключение и отправил его на рассмотрение Тройки, которая 25 ноября вынесла постановление расстрелять священника. Протоиерей Дмитрий Беневоленский был расстрелян 27 ноября 1937 года и погребен в братской могиле[22]. Место его погребения было скрыто властями и до сего дня остается неизвестным. Доныне сохраняется среди прихожан память о подвижническом служении священномученика.

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 159.

[2] Тверские епархиальные ведомости. 1911. № 44. С. 614., Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 159.

[3] АПРФ. Ф. 3, оп. 6, д. 13, л. 56.

[4] АПРФ. Ф. 3, оп. 6, д. 13, л. 56.

[5] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 76.

[6] Там же. Л. 46.

[7] Там же. Л. 38.

[8] Там же. Л. 68.

[9] Там же. Л. 69.

[10] Там же. Л. 87.

[11] Там же. Л. 87-88.

[12] Там же. Л. 92.

[13] Там же. Л. 165.

[14] Там же. Л. 25-26.

[15] Там же. Л. 12.

[16] Там же. Л. 140-141.

[17] Там же. Л. 165.

[18] Там же. Л. 166.

[19] Там же. Л. 172.

[20] Там же. Арх. № 17250-С. Л. 19.

[21] Там же. Л. 14.

[22] Там же. Л. 21.

Священномученик Алекса́ндр Быков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

27 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 8 августа 1881 года в селе Кельи Волоколамского уезда Московской губернии в семье торговца Иакова Быкова. Окончив земскую школу, Александр стал помогать отцу в торговле, а недостаток образования восполнил со временем самообразованием. Он женился на девице Марии, впоследствии у них родилось десять детей.

В 1908 году Александр Яковлевич с семьей поселился в Москве и стал самостоятельным владельцем цветочного магазина и теплиц, где разводил множество сортов цветов. Сразу же после того, как произошла Февральская революция, он оставил торговлю и все с нею связанное имущество и 1 октября 1917 года поступил псаломщиком в церковь села Щеглятьево Серпуховского уезда Московской губернии.

23 сентября 1921 года Александр Яковлевич был рукоположен в сан диакона. С 1923 по 1926 год он служил в Москве в храме на Большой Дмитровке. С 10 февраля 1926 года он был назначен служить в Введенскую церковь в селе Хранево Волоколамского района. 18 июня 1930 года епископ Воскресенский Иоанн (Васильевский) рукоположил его во священника к Знаменской церкви в селе Судниково Лотошинского района. 1 января 1931 года отец Александр был вновь определен к Введенской церкви села Хранево, в которой прослужил до дня ареста.

29 октября 1937 года был допрошен в качестве свидетеля председатель колхоза, и он показал: «Мне известны следующие факты антисоветской деятельности, которая проводилась и проводится Александром Яковлевичем Быковым. В июне 1937 года в колхозной кузнице колхоза "Заря”, когда поп Быков пришел сделать кузнецу заказ, чтобы ему изготовили тележку, он заявил, что "колхозники сейчас сами еле ходят, так как их лошади заняты на выполнении государственных обязательств, и я решил купить свою лошадь и объехать весь приход”.

В мае 1937 года, когда мы, колхозники, вешали колокол для извещения на работу колхозников, в это время проходил поп Александр Яковлевич Быков, который заявил: "Вот, хорошо вы делаете, оставьте для себя колокол, он ведь для нас пригодится, так как скоро большевиков заставят опять вешать колокола на церкви”».

В тот же день следователем был вызван председатель другого колхоза, который показал: «В июле 1937 года поп Быков заявил, что "скоро придет время, когда все, которые некрещеные и невенчанные, будут креститься и венчаться; это значит, что советская власть будет заменена другой”».

Отец Александр был арестован 12 ноября 1937 года и заключен в Таганскую тюрьму в Москве.

На допросах следователь попросил священника рассказать о себе.

Отец Александр ответил:

– В 1921 году меня за преданность вере рукоположили, и я служу священником в Введенской церкви.

– Вы арестованы за активную контрреволюционную деятельность, проводимую вами среди колхозников, вы проводили среди верующих контрреволюционную пропаганду о гибели советской власти. Следствие от вас требует искренних показаний по существу предъявленного вам обвинения.

– Я человек религиозный и готов страдать за веру, так же как страдал Иисус Христос за нас. При существующем строе положение религии должно быть свободно, но власть нас прижимает и не дает нам проповедовать слово Божие. Церкви разоряют, поснимали колокола, чего власти не должны делать. На эту тему я говорил в храме проповеди и призывал крестьян не отрекаться от Бога, посещать церковь. Но я также говорил, что всякая власть от Бога. Я также говорил крестьянам, что сейчас мы дожили до такой жизни и ни у кого ничего не стало лишь потому, что Бог наказывает нас всех за грехи.

– Следствие располагает данными о том, что вы в 1937 году в день Пасхи говорили контрреволюционную проповедь о гибели существующего строя.

– Я в день Пасхи действительно проповедовал верующим, призывая верующих не оставлять веру в Бога и не отказываться от Бога, но я не говорил, что скоро настанет конец этой власти.

На последнем допросе следователь спросил священника:

– Вы обвиняетесь в том, что вели контрреволюционную агитацию. Признаете себя виновным?

– Контрреволюционной агитации я не вел. Виновным себя не признаю.

– Вы показываете неправду. Следствие располагает показаниями свидетелей, уличающими вас в контрреволюционной агитации. Дайте правдивые показания.

– Я еще раз повторяю, что контрреволюционной агитации я не вел.

23 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. Священник Александр Быков был расстрелян 27 ноября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 144–147. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-bykov

Священномученик Ви́ктор Ильинский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Виктор родился 31 октября 1872 года в селе Кой Кашинского уезда Тверской губернии в семье диакона Николая Ильинского. Он окончил учительские курсы при уездном училище в Новгородской губернии и вернулся в родное село, где служил, будучи к этому времени рукоположен в сан священника, его отец. Десять лет Виктор Николаевич был учителем в церковно-приходской школе, а с 1906 года стал служить в храме псаломщиком. В 1912 году он был рукоположен в сан диакона к той же церкви[1].

В 1918 году в центральной России была установлена советская власть, и сразу же начались гонения на Православную Церковь, убийства священников и мирян. Отец Виктор первый раз был арестован в 1920 году, обвинен в сокрытии излишков хлеба и приговорен к трем месяцам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

Из заключения он вернулся в родное село. В 1927 году местные власти, ревнуя о выполнении распоряжений центральных властей, развернули кампанию по закрытию храма в селе Кой. Диакон Виктор вместе с прихожанами энергично выступили с протестом против действий властей. Около шестидесяти женщин отправились в сельсовет и потребовали прекращения пропагандистской кампании по закрытию храма. Верующие действовали столь уверенно и решительно, что властям пришлось уступить, кампанию прекратить и от своих планов временно отказаться. ОГПУ стало искать повод арестовать о. Виктора.

В 1930 году он был рукоположен в сан священника ко храму в селе Кой. Сразу же после рукоположения власти арестовали его за невыполнение плана хлебозаготовок и приговорили к восьми месяцам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Отец Виктор из заключения вернулся в свой храм.

6 декабря 1931 года начальник оперативного сектора отправил уполномоченному ОГПУ по Сонковскому району распоряжение, чтобы тот представил полные данные о священнике Викторе Ильинском, его социально-имущественном положении, а также о его антисоветской деятельности.

В ответ на запрос сонковский уполномоченный написал: «В 1930 году был раскулачен, все имущество передано в коммуну, а сам Ильинский перебрался жить в деревню Яругино (находится там на квартире). Материалов о дальнейшей антисоветской агитации не добыто»[2].

Преследования священника, однако, не прекратились – в 1934 году о. Виктор был арестован по обвинению в сокрытии церковных ценностей и мелкой разменной монеты. Власти приговорили его к двум годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Аресты, заключения, непосильная работа подорвали здоровье священника настолько, что дальнейшее пребывание в лагере грозило ему смертью; по состоянию здоровья он был в 1935 году освобожден и вернулся в родное село.

В марте 1936 года сотрудники НКВД произвели в храме обыск и изъяли церковные регистрационные книги родившихся, бракосочетавшихся и умерших; было выяснено, что записи родившихся и умерших велись с 1918 года, бракосочетавшихся – с 1923-го.

Священнику был учинен допрос по поводу найденных книг. Отец Виктор ответил, что записи велись по долгу его священнической службы на основании распоряжения благочинного протоиерея Николая Троицкого и епархиального архиерея архиепископа Фаддея.

– Выдавали ли вы кому-либо справки по вашим документам о родившихся, бракосочетавшихся и умерших? – спросил следователь.

– Ко мне за справками никто не обращался[3], – ответил о. Виктор.

На этом допрос был закончен, на этот раз священника не арестовали. Отец Виктор продолжал служить в храме, все время и силы отдавая служению Богу, Церкви и своей пастве. Во всех отношениях тридцатые годы для Русской Православной Церкви, ее священнослужителей, кому дал Господь возможность служить в Божиих храмах, были временем наилучшим, временем собирания в душу тепла благодати, когда ревностные пастыри самим ходом исторических событий были подведены к наивысшему итогу своей церковной деятельности – мученической кончине. Против о. Виктора неоднократно выдвигались председателем сельсовета самые абсурдные обвинения, например, в том, что священник будто бы воспользовался отсутствием колоколов – которые были сняты по распоряжению советской власти – и служил, перестав регулировать время службы церковным звоном, сколь угодно долго, а также в том, что он неустанно призывал христиан к посещению храма, в чем добился больших успехов, и к 1937 году число постоянных прихожан значительно увеличилось.

12 ноября 1937 года о. Виктор был арестован и заключен в тюрьму в Бежецке. 20 ноября состоялся первый допрос. В этот день были вызваны «дежурные свидетели», которые поставили свои подписи под протоколами, заранее составленными следователем. Отец Виктор держался мужественно и не признал себя виновным в антигосударственной деятельности, не стал лжесвидетелем.

– Вам предъявляется обвинение в контрреволюционной деятельности, направленной на срыв проводимых советской властью мероприятий в колхозах. Признаете ли вы себя виновным? – спросил следователь.

– Виновным себя в контрреволюционной деятельности не признаю, – ответил о. Виктор.

– 30 августа сего года вы выступили с антисоветской проповедью, агитируя верующих не выполнять государственных обязательств. Подтверждаете ли вы это?

– С антисоветской проповедью я не выступал и не говорил, чтобы не выполняли государственных обязательств.

– 14 октября сего года вы производили антисоветские выпады, направленные против кандидатур, выставленных в Верховный Совет СССР.

– Нет, антисоветских выпадов не производил.

– В сентябре сего года вы производили антисоветские выпады, распространяли слухи о войне.

– Виновным в антисоветской деятельности себя не признаю[4].

25 ноября Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Виктор Ильинский был расстрелян 27 ноября 1937 года[5].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21784-С. Л. 5.

[2] Там же. Л. 4.

[3] Там же. Л. 6.

[4] Там же. Л. 19.

[5] Там же. Л. 28-29.

Священномученик Алекси́й Нечаев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился в 1875 году в селе Рамешки Бежецкого уезда Тверской губернии в семье священника Ефрема Нечаева[1]. По окончании Духовной семинарии он был рукоположен в сан священника. Во время гонений двадцатых годов служил в одном из храмов Тверской епархии. В 1929 году власти потребовали от него уплаты произвольно назначенного налога, сумма которого была столь значительна, что даже если бы священник продал все имущество, он все равно бы не смог расплатиться. За неуплату налога о. Алексей 31 октября 1929 года был приговорен к трем годам лишения свободы и заключен в Нижегородскую фабричную заводскую колонию.

Вернувшись из заключения, священник стал служить в одном из храмов в Старице. 20 ноября 1937 года о. Алексей был арестован и заключен в тюрьму города Ржева. Через два дня следователь допросил священника. Отец Алексей держался так, что было ясно – ни при каких обстоятельствах не согласится он лжесвидетельствовать, и следователь вынужден был ограничиться формальной записью вопросов и ответов.

– Следствие располагает данными, что вы систематически проводили контрреволюционную антисоветскую агитацию среди населения города Старицы. Признаете вы в этом себя виновным?

– Я, Нечаев, в предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.

– Вы даете ложные показания, – следствие настаивает на правдивых показаниях.

– Я вторично заявляю, что я никакой агитации не проводил.

Но поскольку и следователь не имел никаких сведений об антигосударственной деятельности священника и не мог ничего конкретного назвать, то зная, что о. Алексей был судим в 1929 году, стал добиваться признания хотя бы этого факта.

– Вы, будучи священнослужителем, в 1929 году были осуждены на три года лишения свободы за неуплату гособязательств. Вы признаете это?

– Да, это я признаю.

– Что еще дополните?

– Больше дополнить ничего не могу[2].

В этот же день следствие было закончено, и через три дня Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. После семидневного пребывания в тюрьме священник Алексей Нечаев был расстрелян 27 ноября 1937 года[3].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21811-С. Л. 3.

[2] Там же. Л. 7

[3] Там же. Л. 15-16.

Священномученик Михаил Белюстин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Михаил родился 1 марта 1881 года в городе Твери в семье чиновника Тверской консистории Николая Белюстина. Окончил Тверскую Духовную семинарию. Служил в селе Котово Молоковского района. В 1931 году переехал в Сонковский район и стал служить в храме погоста Сабурова[1].

После того как власти объявили начало гонений, ОГПУ стало собирать сведения о священнослужителях. Уполномоченный ОГПУ по Сонковскому району вызывал к себе тех, кто мог дать соответствующие показания об о. Михаиле. Но получить их было нелегко, мало кто соглашался дать показания, порочащие священника. 6 апреля 1933 года уполномоченный ОГПУ допросил колхозного бригадира. Он показал: «С политической стороны Белюстина могу охарактеризовать следующим образом: элемент, настроенный антисоветски, но осторожно высказывающий свои антисоветские взгляды, так например, осенью 1932 года по просьбе матери я приглашал священника Белюстина для исполнения религиозного обряда «причастья». Белюстин пришел ко мне и сказал: «Вот смотри, до чего довели ваши колхозы, у мужика последний хлеб и картошку отбирают». Указать еще что-либо в отношении Белюстина не могу, так как в обыденной жизни с ним сталкиваться приходится редко, даже можно сказать, что совсем не приходится»[2].

В тот же день вызвали женщину, о которой знали, что она приглашала к себе о. Михаила отпеть мужа. Она показала: «В конце февраля месяца у меня помер муж, по которому я справила небольшие поминки, приглашены были близкие родственники и лица, рывшие могилу, всего было человек восемь-девять, впоследствии пришел на поминки и священник Белюстин. Среди лиц, рывших могилу, был Марахонов, гражданин деревни Сабурово, имущество у которого все описано и предназначено к продаже, за что не знаю. Среди присутствующих было много разговоров, всех припомнить не могу. Но священник Белюстин что-то говорил о перемене власти. В разговоре с Марахоновым говорил что-то ему о возврате имущества, но точно не помню доподлиные его слова. В части священника Белюстина указать ничего не могу, так как с ним никакой связи не имею»[3].

В тот же день о. Михаил был арестован и заключен в Бежецкую тюрьму. 9 апреля следователь допросил священника, который, отвечая на вопросы, сказал:

– В деревне Сабурово существует правило приглашать священника на поминки, и в первых числах марта я был на поминках в деревне Сабурово у гражданки Горячевой, где были ее родственники. Каких-либо разговоров про политику советской власти и правильность ее проведения я ни с кем не имел ни при каких обстоятельствах[4].

На следующий день районный уполномоченный ОГПУ составил обвинительное заключение, и дело было передано на рассмотрение Тройки ОГПУ, которая 26 апреля вынесла постановление: заключить священника в исправительно-трудовой лагерь сроком на три года. Отец Михаил был выслан в Саровские лагеря[5].

В 1935 году он освободился из лагеря и по благословению святого архиепископа Тверского Фаддея поехал в Сонково, где храм в погосте Прилуки был в то время без священника. В ноябре 1936 года, несмотря на начавшуюся государственную кампанию, направленную на закрытие храмов, о. Михаилу удалось перерегистрировать православную общину погоста Прилуки и прилегающих к нему деревень – Гладышево, Синяево, Прибериха, Григорьевка, Сносы, Моисеиха, Селы.

Начавшееся в 1937 году новое гонение не обошло никого, кроме тех, кто открыто служил безбожникам, и предателей-обновленцев. 12 ноября о. Михаил был арестован и заключен в Бежецкую тюрьму. Были вызваны «дежурные свидетели», которые подписали все, что от них требовал следователь. 20 ноября следователь НКВД допросил о. Михаила.

– Вам предъявляется обвинение в систематической контрреволюционной агитации, направленной на срыв колхозного строительства. Подтверждаете ли вы это?

– Нет, не подтверждаю. Антисоветской агитации я не вел.

– В сентябре сего года вы среди колхозников распространяли провокационные слухи о войне и падении советской власти. Подтверждаете ли вы это?

– Нет, не подтверждаю. Антисоветской агитации я не вел.

– 14 октября сего года вы восхваляли врагов народа – Троцкого, Бухарина и других.

– Врагов народа я не восхвалял. Все факты предъявленного мне обвинения в контрреволюционной деятельности отрицаю[6].

25 ноября Тройка НКВД приговорила о. Михаила к расстрелу. Священник Михаил Белюстин был расстрелян 27 ноября 1937 года[7].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 4716-С. Л. 3.

[2] Там же. Л. 5.

[3] Там же. Л. 6.

[4] Там же. Л. 11.

[5] Там же. Л. 14-15.

[6] Там же. Арх. № 21785-С. Л. 9.

[7] Там же. Л. 26-27.

Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-beljustin

Священномученик Михаил Некрасов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

О иных наших мучениках остались в качестве свидетельства об их подвиге только драгоценные мученические акты: анкета, заполненная следователем при аресте, листы допроса, неправедный приговор и документ о расстреле. Одним из таких мучеников был священник Михаил Некрасов.

Священномученик Михаил родился 1 ноября 1883 года в селе Сергино Старицкого уезда Тверской губернии в семье церковнослужителя Алексея Некрасова – священника, диакона или псаломщика, мы не знаем. Михаил Алексеевич окончил два класса Старицкого духовного училища; 12 февраля 1908 года он был рукоположен в сан диакона ко храму села Алферьева Старицкого уезда, а затем в сан священника и служил в селах Тверской епархии[1].

В 1929 году ГПУ начало кампанию против крестьянства и Православной Церкви. 10 февраля 1930 года священник был арестован, приговорен к заключению в исправительно-трудовой лагерь и отправлен на Беломорско-Балтийский канал. 25 октября 1932 года о. Михаил был освобожден и вернулся в Тверскую епархию. В 1934 году он получил место священника в храме в селе Дегунино Старицкого района. Отец Михаил был ревностным пастырем и часто обходил по деревням своих прихожан.

Когда началось новое гонение на Православную Церковь, имевшее целью едва ли не полное ее уничтожение, о. Михаил 15 ноября 1937 года был арестован и заключен во Ржевскую тюрьму. Следствие продолжалось три дня. Обвинительные материалы против священника отсутствовали, и были вызваны двое крестьян того же села, которые подписали составленный следователем протокол допроса. Получив подписи под нужными ему протоколами, следователь на третий день вызвал на допрос священника, требуя от него признания в антигосударственной деятельности.

– Следствие располагает данными о том, что, будучи враждебно настроены, вы систематически проводили контрреволюционную агитацию, направленную на дискредитацию советского правительства. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя не признаю, контрреволюционную агитацию я не проводил.

– Следствием установлено, что вы в августе месяце сего года возле церкви дискредитировали среди населения конституцию СССР и вождей советского правительства. Признаете себя в этом виновным?

– Нет, виновным себя не признаю и повторяю, что контрреволюционную агитацию не проводил.

– Вы не хотите дать правдивые показания, хотя следствием установлено, что вы систематически проводили контрреволюционную агитацию, что подтверждено свидетельскими показаниями.

– Снова заявляю, что контрреволюционную агитацию я не проводил, виновным себя не признаю и показать больше ничего не могу.

– Следствие располагает данными, что вы имеете тесную связь с благочинным Соколовым, через которого получаете контрреволюционные установки, направленные на срыв мероприятий партии и правительства. Вы признаете это?

– Благочинного Соколова я знаю хорошо, за последнее время я дважды посещал его квартиру, но никаких контрреволюционных установок не получал и виновным себя не признаю[2].

На этом следствие было закончено, оставалось ждать решения Тройки НКВД. 25 ноября священник Михаил Некрасов был приговорен к расстрелу и через день, 27 ноября 1937 года, расстрелян[3].

Примечания

[1] Тверские епархиальные ведомости. 1908. № 11. С. 93.

Архив УФСБ по Тверской обл. Арх. № 21787-С. Л. 3, 5.

[2] Там же. Л. 6.

[3] Там же. Л. 15-16.

Священномученик Фео́дор Баккалинский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Феодор родился 8 февраля 1880 года в селе Зарудье Радомысльского уезда Киевской губернии в семье церковнослужителя Павла Баккалинского. Окончил четыре класса Уманского духовного училища. С 1901 по 1903 год служил в армии – был писарем на артиллерийском складе в Чите. После демобилизации поступил псаломщиком в храм, где служил его отец. Вскоре после революции Федор Павлович был рукоположен в сан священника[1].

В 1935 году о. Феодор вместе с супругой Александрой Семеновной переехал в Тверскую область и поступил служить в храм в селе Степурино Старицкого района Тверской области. Сын Геннадий, которому был тогда двадцать один год, жил отдельно в Старой Руссе Новгородской области.

Недолгим было служение священника в этом селе. 14 ноября 1937 года власти арестовали его и заключили в тюрьму города Ржева. Сразу же начались допросы.

– Следствие располагает данными о том, что вы систематически проводили контрреволюционную агитацию. Признаете ли себя виновным в этом? – спросил следователь.

– Нет, виновным себя не признаю, контрреволюционную агитацию я не проводил, – ответил священник.

– Вы не даете правдивых показаний, следствием установлено, что вы систематически проводили контрреволюционную агитацию, клеветнически дискредитировали советское правительство, распространяли провокационные слухи о войне. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя не признаю, вторично заявляю: контрреволюционную агитацию я не проводил.

– Следствием установлено, что вы в июле месяце сего года возле церковной ограды среди населения с контрреволюционной целью высмеивали конституцию СССР. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя не признаю.

– Следствием установлено, что вы бродяжничали по колхозам, занимались вымогательством продуктов и вели антисоветскую агитацию, направленную на срыв мероприятий партии и правительства. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя не признаю[2].

25 ноября священник был приговорен к расстрелу. Священник Феодор Баккалинский был расстрелян через день, 27 ноября 1937 года[3].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21788-С. Л. 4-5.

[2] Там же. Л. 6.

[3] Там же. Л. 12-13.

Священномученик Петр Титов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Иерей Петр был одним из тех, кто сознательно избрал путь служения Богу и Церкви во время беспощадных гонений. Для него было ясно при самом выборе священнического служения, что власть, с такой яростью исповедующая воинствующее безбожие, к Церкви и ее служителям будет беспощадна. Вероятность и близость ареста, а то и насильственной смерти лишь способствовали тому, чтобы с твердой решимостью отдавать все свои силы служению Богу и пастве.

Священномученик Петр родился в 1890 году в селе Титовском Телятинской волости Весьегонского уезда Тверской губернии в семье псаломщика Николая Титова. Он окончил Тверскую Духовную семинарию и был определен псаломщиком в село Федоровское Конаковского уезда. В 1924 году он был рукоположен в сан священника ко храму в селе Архангельском Кимрского района[1].

Во время его служения в Архангельском начались мероприятия советской власти по коллективизации крестьянских хозяйств. Представители властей, непосредственно занимавшиеся коллективизацией, видели в коллективизации не только хозяйственное мероприятие, но и идеологическое, направленное против веры и Православной Церкви. Будучи заинтересованными противниками Церкви, многие из устроителей колхозов искали любой повод для ареста священников.

10 февраля 1930 года в селе Архангельском остановились на ночлег кимрские коммунисты. Они тут же на месте произвели небольшое следствие, собрав слухи о жизни прихода, где служил о. Петр. Они узнали, что в воскресенье 9 февраля богослужение в храме продолжалось с шести часов утра до четырех часов вечера. Этого факта показалось им вполне достаточно, чтобы применить репрессивные меры к священнику. Придя к председателю сельсовета, они потребовали от него обеспечить явку священника в Кимрское ОГПУ для ответа, почему он собрал в храме около шестисот человек верующих и служил целый день.

Один из коммунистов сразу же по приезде в Кимры, 11 февраля, сам пошел в отдел ОГПУ и дал показания против священника. На этом основании 17 февраля ОГПУ арестовало о. Петра и заключило под стражу. И только тогда следователи приступили к допросам свидетелей, заранее решив, что вне зависимости от их ответов священник должен быть осужден, а храм закрыт. 27 февраля ОГПУ допросило председателя сельсовета. Он показал:

– Я сам не знаю, что происходило в церкви, но слышал, что служить Титов начал в шесть часов утра и кончил часа в три-четыре вечера. После службы начались венчания, во время которых молодежь стала приставать к гостям, причем молодежи и гостей было полно в церкви. К ним подошел церковный староста и начал их уговаривать, после чего они вышли и возле церкви устроили драку. Был ли в церкви митинг, об этом я ничего не слышал; что говорил священник Титов о закрытии церкви, я также не знаю[2].

2 марта следователь допросил старосту храма. Тот показал:

– В середине февраля, в воскресный день, к нам в церковь наехало очень много народу со всех окрестных деревень, примерно около четырехсот человек. Служба началась в шесть часов утра и продолжалась до четырех часов вечера. Объяснялось такое громадное стечение народа тем, что церкви в окружающих селениях все закрыты. Во время службы священник Титов проповеди не говорил. После, когда происходило венчание, в церковь вошли пьяные ребята. Я сказал матери одного из вошедших, и она взяла и увела их. Драка действительно возле церкви была, но сам я был в церкви и не видел, что там происходило, и на почве чего, сказать я не могу. Священник Титов действительно ходил по приходу в праздники Рождества и Крещения, но я с ним не ходил, с ним ходил бывший церковный староста. В селе Архангельском колхоз только что начал организовываться. Сейчас вошли в колхоз только шесть дворов, всего дворов в селе Архангельском тридцать два, почему не идут остальные, я не знаю[3].

5 марта следователь вызвал на допрос священника. На его вопросы о. Петр ответил:

– В Архангельской церкви я священником начал служить с 1924 года. Общественной жизни, проживая в селе Архангельском, я не касался. Организован ли в настоящее время колхоз в селе Архангельском, я точно сказать не могу. Во время службы в церкви 9 февраля действительно собралось очень много верующих, приблизительно человек четыреста. Я думаю, что причиной такого сбора послужило то, что церкви в соседних селах закрыты. Проповедь во время богослужения я в этот день не говорил. Служба началась с пяти часов утра и продолжалась до пяти часов вечера. Что за скандал был возле церкви, я не слышал и из церкви не выходил. По своему приходу я ходил в праздники Рождества и Крещения с разрешения РИКа, в приходе я нигде не говорил о том, что коммунисты закрывают церковь и служить буду в последний раз. Никакой агитации среди верующих против колхозного движения я не вел и его совершенно не касался. Кроме меня священнослужителей в храме в селе Архангельском нет[4].

Последним допросили бывшего старосту. На вопросы следователя он отвечал:

– В бытность мою церковным старостой я ежегодно в Пасху ходил со священником по приходам. Агитации от него против советской власти я не слыхал. Иногда, особенно в большие праздники, священник говорил в церкви проповеди на религиозные темы. В Рождество 1929 года и Крещение 1930 года церковным старостой я уже не состоял и по приходу со священником не ходил. Приблизительно в середине февраля 1930 года в церкви села Архангельского была продолжительная служба, длившаяся с шести часов утра до четырех часов вечера. Чем вызвана такая длительная служба, я не знаю, но говорили, что было очень много народу и очень много причастников[5].

15 мая 1930 года Тройка ОГПУ постановила выслать священника в Северный край на три года[6].

Домой, в Тверскую область, о. Петр вернулся только в 1935 году. Его супруга, Наталья, и двое детей, сын и дочь, жили в это время в селе Федоровском, где в храме служил тесть о. Петра, священник Феодосий Судаков. Отец Петр стал служить в этом храме в качестве псаломщика, а в июле 1937 года получил место священника в селе Селихово и переехал туда. Но недолго он здесь прослужил – 27 октября он был арестован и заключен в Тверскую тюрьму; сразу же начались допросы.

– За что вы судимы при советской власти? – спросил следователь.

– Я был осужден в 1930 году на три года ссылки с предъявлением мне обвинения в произнесении контрреволюционных проповедей в церкви. Наказание отбыл.

– Расскажите о вашей враждебной деятельности по отношению к советской власти по возвращении из ссылки.

– Враждебных действий к советской власти по возвращении из ссылки я не проявлял.

– Вы распространяли клевету на советскую власть, говоря, что власть издевается над народом и морит его голодом. Признаете ли вы это?

– Клеветы на советскую власть я никогда не распространял и таких слов, что якобы советская власть издевается над народом, я не говорил. После приезда моего из ссылки я действительно говорил, что тот, кто там не работал, тот умирал с голода.

– Следствию известно, что в конце 1936 года после чтения вами газеты, где писалось о событиях в Испании, вы в разговорах с гражданами выражали желание интервенции со стороны капиталистических стран против Советского Союза и поражения советской власти. Подтверждаете вы это?

– Не подтверждаю, так как я никогда не высказывал желания интервенции со стороны капиталистических стран, а также вообще не говорил о событиях в Испании.

– Следствию известно, что во время отпевания в церкви умершей дочери священника Судакова, которая до этого отбывала срок наказания за антисоветскую деятельность, вы произнесли антисоветскую речь, что якобы эта мученица пострадала от советской власти за веру Христову. Подтверждаете вы это?

– Не подтверждаю, так как антисоветской речи я во время похорон дочери моего тестя, священника Судакова, не говорил.

– Расскажите, среди каких призывников осенью 1936 года вы вели разговор антисоветского содержания, восстанавливая их против советской власти?

– Сейчас не помню, так как времени прошло много. Знаю только одно, что перед отправкой в Красную армию у нас в доме были призывники.

– Ваши показания ложны. Следствие располагает свидетельскими показаниями о систематической антисоветской агитации с вашей стороны. Требуем правдивых показаний.

– В систематической антисоветской деятельности я виновным себя не признаю.

– Для какой цели вы открыли в церкви торговлю просфорами ниже себестоимости и заманивали этим в церковь детей школьного возраста?

– Этим занимался церковный староста без моего участия[7].

Вызвали на допрос секретаря Федоровского сельсовета, он показал: «Священника Петра Николаевича Титова я знаю давно, когда он служил в Архангельской церкви Конаковского района. После отбытия наказания он приехал в село Федоровское к своему тестю – священнику Судакову Феодосию Ивановичу и жил у него до 1937 года, занимаясь богослужением вместе со священником Судаковым. За два года его нахождения в селе Федоровском священник Титов проводил антисоветскую работу, направленную на развал колхозов, он в своей квартире собирал, под предлогом спевки, хор из колхозников. Кроме этого, от колхозников я слышал, что священник Титов рассказывал верующим, что когда он был в заключении, то там много народу умерло с голоду. Зимой 1936 года Титов вместе со священником Судаковым организовали торговлю просфорами в церкви по пять копеек за каждую с целью завлечь в церковь детей. В результате во время перемен ученики из школы стали бегать в церковь. После чего учителя стали жаловаться в сельсовет на то, что священники Титов и Судаков срывают в школе учебу. После вмешательства в это дело председателя сельсовета Титов и Судаков прекратили торговлю просфорами в церкви»[8].

29 октября вызвали на допрос председателя Федоровского сельсовета, который показал: «Свою антисоветскую деятельность Титов, вернувшись из заключения, не прекратил, а наоборот, открыто выступал в церкви перед верующими с контрреволюционными речами. Например, когда умерла дочь священника Судакова, до этого отбывавшая срок заключения за антисоветскую деятельность, при отпевании ее в церкви Титов произнес такую речь, что якобы эта мученица пострадала от советской власти за веру Христову, это было в марте 1937 года. В 1936 году, когда допризывников отправляли на службу, Титов вместе со священником Судаковым зазывали их в церковь и служили молебен, как о Христовых воинах. Также мне известно, что Титов в 1936-1937 годах под предлогом спевки хора собирал у себя на квартире колхозников»[9].

18 ноября следствие было закончено; 25 ноября Тройка НКВД приговорила о. Петра к расстрелу. Священник Петр Титов был расстрелян 27 ноября 1937 года[10].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 24628-С. Л. 15.

[2] Там же. Л. 8.

[3] Там же. Л. 12.

[4] Там же. Л. 19.

[5] Там же. Л. 16.

[6] Там же. Л. 25.

[7] Там же. Арх. № 21769-С. Л. 7-8.

[8] Там же. Л. 9-10.

[9] Там же. Л. 11.

[10] Там же. Л. 15-16.

Священномученик Алекси́й Никологорский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился в 1869 году в селе Нагорном Дмитровского уезда Московской губернии в семье псаломщика Семена Никологорского. В 1889 году Алексей Семенович окончил Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника ко храму в селе Волочаново Волоколамского уезда Московской губернии. За двадцать семь лет служения о. Алексей был много раз награжден за безупречную службу и ревностное исполнение церковных послушаний. Он был наблюдателем церковных школ Волоколамского уезда, благочинным и следователем по духовным делам при консистории. Здесь, на церковном служении в Волоколамском уезде в селе Волочаново, он встретил гонения от безбожников[1].

В 1930 году советские власти отобрали у священника все имущество и потребовали от него уплаты значительной суммы в качестве налога. Поскольку он уплатить ее не смог, суд приговорил его к двум годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

Обвинение и приговор были несправедливы и незаконны, и, находясь в тюрьме, о. Алексей подал прошение о пересмотре дела. Дело было пересмотрено, приговор отменен, и о. Алексея после трехмесячного заключения освободили.

Вероятно, во время службы под Волоколамском о. Алексей познакомился со святым архиепископом Фаддеем, который некоторое время после возвращения из ссылки жил там в одной из деревень, и потому, освободившись из тюрьмы, священник поехал в Тверскую епархию, которой в то время управлял владыка, и получил место в Космодемьяновском храме села Плотникова Ржевского района. Супруга о. Алексея к тому времени скончалась, шестеро детей выросли и разъехались, и с отцом жила только его дочь Александра, которой было тогда двадцать семь лет.

В 1937 году в храме Космы и Дамиана протоиерей Алексей встретил сорок седьмую годовщину своего священнического служения.

24 октября 1937 года власти арестовали священника и заключили в Ржевскую тюрьму. На допросах следователь спрашивал о его имущественном положении до и после революции, особо отметил долгую службу священника, его церковные награды и то, что он занимал ответственные церковные должности. Но в ответах священника он не нашел ничего, что можно было интерпретировать как преступное, антигосударственное деяние, и тогда, запугивая о. Алексея, сказал:

– Следствие располагает данными о проводимой вами антисоветской деятельности среди населения, расскажите о ней подробно.

– Антисоветской деятельности среди населения я не проводил и виновным себя в этом не могу признать[2], – ответил священник.

Допрос продолжился и на следующий день.

– Расскажите о вашей антисоветской деятельности среди населения, – потребовал следователь.

– Я как священнослужитель, преданный своему делу, неоднократно произносил проповеди, в которых касался исключительно истинной православной веры, не позволяя в них ничего антисоветского[3].

25 ноября Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Алексей Никологорский был расстрелян 27 ноября 1937 года[4].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21810-С. Л. 3-5.

[2] Там же. Л. 5-6.

[3] Там же. Л. 5-6.

[4] Там же. Л. 24-25.

Священномученик Се́ргий Знаменский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

27 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился 10 апреля 1873 года в городе Чите в семье священника Иоанна Знаменского. Отец умер рано, и Сергей воспитывался в доме деда – сельского псаломщика. В 1913 году он окончил Казанскую Духовную академию и женился; у них с супругой Марией Лукьяновной было две дочери. В 1913 году Сергей Иванович был рукоположен в сан священника к кафедральному собору в городе Чите. На него были возложены обязанности миссионера среди языческих племен бурят и монголов.

Когда началась Первая мировая война и потребовались полковые священники, отец Сергий был командирован на фронт священником 234‑го Борисоглебского пехотного полка. Он пробыл на фронте до конца войны. За самоотверженное служение отец Сергий был награжден двумя орденами и Георгиевским крестом 4-й степени. В 1917 году он был возведен в сан протоиерея и награжден крестом с украшениями и митрой.

После распада фронта отец Сергий отправился домой в Читу, но в это время началась гражданская война и почти остановилось движение на железных дорогах. Разруха застала его в то время, когда он находился в Симбирске, и архиепископ Симбирский Вениамин (Муратовский) назначил его в Троицкую церковь в село Чуфарово Симбирского уезда, куда к нему приехала жена с дочерью. Здесь своей активной деятельностью, проповедями, тем, что никому из крестьян не отказывал в исполнении треб, куда бы и в какую погоду его ни звали, священник вскоре завоевал себе значительный авторитет, причем как среди крестьян, так и у представителей местных властей.

Однако среди местных коммунистов у него оказались противники, которыми предводительствовал председатель волостной коммунистической ячейки Степан Шарагин. Они занимались поборами с крестьян и грабежом, и им не нравилось, что священник видит организуемый ими разбой и говорит об этом, и они стали предпринимать усилия, чтобы убрать священника из села.

Излагая ход событий, протоиерей Сергий писал в заявлении в уездный комитет партии: «Целых два года горе-коммунист Шарагин ведет против меня травлю, находя в этом себе и помощников... Первоначально, стараясь замарать меня пятном контрреволюции перед Отделом управления уездом и Губчека, они силились зачислить меня на службу в тыловое ополчение. Но это их желание не исполнилось: несколько раз меня вызывали в уездный военкомат, но в конце концов мобилизационный отдел выдал мне удостоверение, что, как родившийся в 1873 году, я не подлежу ни учету, ни мобилизации. Потерпев неудачу здесь, меня арестовывают и отправляют в Тагайский Райоперштаб, дабы мобилизовать на работы. Райоперштаб мобилизует меня на Чураковский ссыпной пункт. Так как это отлучало меня от прихожан, то последние ходатайствуют об оставлении меня в Чуфарове. Губпродком отменяет мобилизацию Райоперштаба и мобилизует на должность секретаря Чуфаровского сельсовета... Я по должности секретаря стал обнаруживать злоупотребления и хищения при государственных разверстках, меня вышвырнули с этой должности и начали употреблять усилия, чтобы арестовать и засадить в тюрьму. Делали доносы в Губчека, обвиняя меня в контрреволюции...»

В 1920 году недоброжелателям священника не удалось удалить его из села – отец Сергий был освобожден из ЧК со следующим удостоверением: «Дано оно священнику села Чуфарово Симбирской губернии протоиерею Знаменскому в том, что по возвращении своем из города Симбирска (где он находился на допросе в Губчека) по месту своего жительства он не подлежит ни аресту, ни каким-либо другим репрессиям без ведома и согласия Губчека. Виновные в неисполнении вышеизложенного будут привлечены к ответственности, как за неисполнение распоряжений».

Но Шарагин не прекратил попыток удалить священника из села и 12 марта 1921 года послал в Симбирскую Губчека заявление: «Поп Знаменский ввиду отлучения Церкви от государства образовал себе церковный совет из кулацкого элемента, распродавших своих лошадей и покупивших двухлеток с целью не гонять никаких подвод, собирает самовольно сельские сходы, на которых решают крупные дела, как, например, на днях сам поп производил ревизию и учет приказчику Чуфаровского общества потребителей Никите Лаврентьеву, на которого сделал недочет куриного мяса, за что и отдал его под суд, хотя на это не имел никакого полномочия. Затем возбуждал вопросы против посевкомов и против гоньбы подвод, и действительно, в Чуфарове народ религиозный поверил больше попу, чем правительству, почему от организации посевкомов отказались. Ведет каждый праздник длинные проповеди против коммунистов, называя их масленщиками, яичниками, мясниками, живодерами и так далее, и так далее. Одним словом, Знаменский полный контрреволюционер, идет против распоряжений советской власти и коммунистов и не дает последним никакого ходу. Всячески обзывает их, издевается над ними и делает всякие насмешки».

16 марта он направил еще одно заявление в уездный комитет партии, в котором писал: «Чуфаровская волкомячейка РКП сообщает, что священник села Чуфарова Знаменский разносит провокационный слух среди крестьянского населения, будто бы город Петроград взят повстанцами, коммунистов всех убивают и скоро будут бить здесь, в Симбирской губернии, и этим самым возмущает массу. Подобные слухи среди крестьянского населения недопустимы, а посему просим губернский районный комитет партии принять меры к прекращению провокационных слухов».

18 марта заявление было передано в ЧК города Симбирска. Получив его, один из уполномоченных ЧК распорядился: «Попа арестовать, вести следствие, написать волостному совету, что попы к ревизии не допустимы».

20 марта верующие направили в Симбирский Революционный трибунал заявление: «Церковный совет доводит до вашего сведения, что гражданин села Чуфарова, к сожалению коммунист, С.С. Шарагин уже неоднократно добивался через свою клевету от советской власти незаслуженных притеснений и даже чуть не арестов нашего священника, протоиерея Сергия Знаменского. Но благодаря его невиновности дело в Симбирской Губчека производством прекращено, и ему выдано удостоверение, что он никаким арестам ни обыскам не подлежит. В настоящее время коммунист Шарагин занялся агитацией против нашего священника, собирая обманным путем подписи граждан под клеветой на священника. Но пока ему это не удалось, но со временем, может быть, и удастся, так как есть люди, которые по запугиванию его, Шарагина, и под давлением его могут и подписаться, а потому церковный совет в лице президиума просит вас, как блюстителя порядка и спокойствия в губернии, предотвратить и в корне пресечь начатое Шарагиным позорное дело, оскорбляющее чувства верующих, что программой коммунистов повелевается бережно охранять, и, кроме того, когда по неотложным делам потребовалась подвода для поездки в город Симбирск, то тот же Шарагин ходил по селу и запугивал граждан, что если кто поедет с уполномоченным и священником, то будет им арестован или отправлен на принудительные работы. А потому церковный совет просит вас, как защитника и блюстителя порядка, оградить нашу независимость и свободу нашей религии».

Протоиерей Сергий был арестован 21 марта 1921 года в то время, когда находился по делам в Симбирске, и заключен в тюрьму ЧК.

Еще до своего ареста отец Сергий послал телеграмму Ленину:

«Письмом к Вам, на которое не получалось ответа, я, хотя и поп, но честный гражданин Советской республики, просил Вас защитить меня от бесчестного председателя коммунистической ячейки села Чуфарова Степана Шарагина, который все время грозит засадить меня в тюрьму за то, что я обличал его мерзкие поступки, чернящие не только коммуниста, но всякого гражданина.

Ныне он свои угрозы привел в исполнение, меня вызвали в Губчека и после опроса хотя и отпустили домой, но делавший допрос товарищ Теряев заявил, что тюрьма ждет меня. У местной власти нет защиты, не верят не только моим показаниям в моем деле, но в делах всего общества, не принимают во внимание общественных приговоров, официальных донесений волисполкома и по догадочным причинам верят одному Шарагину. Прикажите Губчека мое дело передать кому-либо другому высланному из центра, если это найдется возможным, ибо из-за Шарагина страдаю не один я, но он клевещет и на общество, и на исполком».

Ленин распорядился спросить об этом деле губернский комитет партии и губернский исполком. Но это не привело к облегчению участи священника. Степан Шарагин со своими сообщниками к этому времени договорились обо всем показывать одинаково, придя к выводу, что наиболее убедительным и достигающим их цели будет обвинить священника в контрреволюции.

Через некоторое время протоиерей Сергий был допрошен.

Следователь спросил его:

– Вы говорили когда-нибудь в церкви проповеди?

– Говорил.

– Почему вы в своих проповедях называете коммунистов насмешливыми прозвищами «масленщиками», «яичниками», «мясниками» и так далее ?

– В своих проповедях я не только не называл коммунистов какими бы то ни было прозвищами, но даже и не упоминал о коммунизме.

– Почему в селе Чуфарово не организовался посевком?

– Совершенно ничего не знаю.

– Не говорили ли вы в проповедях о пришествии антихриста на основании того, что разрешены законные гражданские разводы и браки.

– О пришествии антихриста я не говорил, и это было бы глупо с моей стороны.

– Зачем вами говорилось, что Петроград взят белыми, коммунистов убивают и скоро будут бить здесь?

– Никогда мною это не говорилось.

– Какие у вас доказательства того, что советская власть «грабит», как это вы говорили?

– Про грабеж, имея в виду советскую власть, я никогда не говорил. И если были мои проповеди о хищении, то они были обличительными против тех, кто из государственных разверсток утаивал в свою пользу.

– Зачем вы, когда прихожане просят вас о совершении религиозных треб, предлагаете им обратиться к коммунистам, они-де отслужат?

– Это было так. В октябре, в каких числах я не помню, по жалобе Шарагина я вызывался в Губчека. Будучи в крайне нервном состоянии и озлоблении на клеветника, а также торопясь к выезду в город Симбирск, допустил следующую нетактичную фразу: «Из-за Шарагина я вызываюсь в Губчека, пусть он и служит».

– Какие были у вас основания говорить, что на второй неделе поста будет переворот? О каком перевороте вы говорили прихожанам?

– Никогда не говорил.

– Если вы считаете некоторых отдельных личностей из членов РКП в Чуфарове своими врагами, то почему вы, как просвещенный, образованный интеллигент, не как руководитель религиозного культа, не пробовали облагоразумить, просветить своим заразительным примером, привлечь на свою сторону их симпатии? Разве не нашлось бы другого способа, как только ругательства с церковного амвона?

До сего времени ответы на вопросы записывал следователь, далее отец Сергий ответы на вопросы записал собственноручно, так как ему показалось, что следователь не сможет записать ответ вполне точно.

– Ругательного способа в проповедях я никогда не употреблял, и именно по той причине, что считаю себя несколько образованным, и с моей стороны не только как для служителя культа, но и просто как для интеллигентного человека было бы низко и недостойно употреблять какие-либо выражения, а, наоборот, я всегда стараюсь своим проповедям придать стилистическую отделку. Почему я мягко не убеждал, например, Шарагина, Лаврентьева, Панкратьева, так это понятно: они меня как «попа» не послушают.

– У вас, по вашим словам, строгая дисциплина, относящаяся и распространяющаяся даже на бессловесных покойников, которых за непосещение исповеди вы лишаете почестей погребения, а почему вы с такой же строгостью не следите за своими речами, которые восстанавливают народ против власти, которую вы же считаете «от Бога», и таким образом вносите смуту в среду крестьян?

– Повторяю, что ни в каких проповедях я авторитет власти никогда не подрывал. Что же касается погребений, то на это есть правило, по которому не бывших три года у причастия мы погребаем только с разрешения епископа, но у нас не было такого случая, чтобы я кого лишил христианского погребения.

– А почему вы не доверяете местной симбирской власти, что явствует из посланной вами телеграммы товарищу Ленину?

– Потому что Шарагин оставался безнаказанным, а я от него все время страдал. Личностью Шарагина, который, если можно так выразиться, в маске коммуниста подрывает и чернит и власть, и свою партию, не доволен и возмущаюсь не только я, но и многие граждане села Чуфарова. Если бы не Шарагин, то в нашем селе коммунистическая партия была бы значительно многочисленнее, нежели теперь (три человека). Так, например, я знаю, что учительница Марина Щипакина, фельдшер Кузнецов, Федор Ананьев, Афанасий Николаев подавали заявления, что они выходят из партии только потому, что не хотят быть в одном лагере с Шарагиным. А перечисленные мною лица как члены просветительского кружка были бы, без сомнения, не лишними для советской власти.

20 апреля 1921 года Коллегия ЧК Симбирской губернии постановила заключить священника на пять лет в концлагерь. 23 апреля он был заключен в Симбирский губернский концентрационный лагерь принудительных работ.

Оказавшись в лагере, отец Сергий не перестал настаивать на своей невиновности и направил одному из уполномоченных Симбирской Губчека заявление, в котором писал: «21 марта сего года уполномоченным Губчека товарищем Титовым я арестован и заключен под стражу первоначально при Губчека, потом в Исправдом, затем в Губтюрьму и наконец постановлением Коллегии заключен на пять лет в концентрационный лагерь, где в настоящее время и отбываю наказание, исполняя тяжелые физические работы, несмотря на имеющиеся у меня медицинские документы, что по состоянию своего здоровья на это не способен.

Во всех этих злоключениях я являюсь жертвой злостной клеветы личных моих врагов. Самой же горькой каплей в чаше моих страданий является терзание за жену и дочь, которые без меня остались с одним пудом муки и без всяких других жизненных припасов. Сколь тягостно быть лишенным свободы безвинно, единственно по клевете врагов, мне думается, Вы поймете это сами, а насколько мучительны мои моральные страданья о семье, для этого даже не нахожу слов, чтобы передать. После своего визита к Вам, после разговора с Вами моя супруга передала мне свое впечатление, которое она вынесла от этого знакомства и разговора. По ее словам, Вы по своим душевным качествам человека являетесь диаметральной противоположностью своего предшественника Титова. Вы были в своих отношениях к ней весьма деликатным и с большим вниманием выслушали все, что она говорила, а Титов не хотел и слушать меня, даже на вопросы отвечал молчанием; Вы не проявили такого предубежденного взгляда на меня как служителя культа, который сквозил во всех словах и поступках по отношению ко мне Титова (он три раза предлагал мне снять рясу и не быть обманщиком народа). А главное, что было отрадно для моей жены и для меня, это то, что, по словам ее, Вы как будто сочувственно, во всяком случае человечно, отнеслись к ее горькой в настоящее время доле и к моим переживаниям.

Сделавшись жертвой судебной ошибки, я не хотел протестовать, а думал нести молча свой крест насколько хватит сил, но крайне тяжелое, критическое положение семьи моей вынуждает меня обратиться к Вам с убедительнейшей просьбой: будьте так добры и любезны, выслушайте мой правдивый рассказ, в котором не будет и скрупула лжи или неправды о том, почему я оклеветан, за что несу наказание, отнеситесь к моим словам с беспристрастием, отрешитесь от мысли, что я "поп”, и из чувства сострадания (а мне жена передала свое впечатление, что Вы – человек с сердцем) к невинно осужденному не откажитесь взять на себя инициативу пересмотра моего дела.

Из допроса, мне произведенного, и из газетной статьи я узнал, в чем меня обвиняют. В нижеследующих строках я изложу эти обвинения и свои возражения.

Обвиняют меня в том, что защищаю интересы кулацкого элемента.

Возражаю на это следующее: дело обстоит как раз наоборот. В Чуфарове есть два квартала: так называемый "монастырь”, в котором живут люди состоятельные и богатые, и "голодяевка”, где, как показывает самое название, исключительно ютится в маленьких хижинах беднота. Прежний священник "монастырю” всегда оказывал особое почтение: в праздники к ним шел к первым с крестом и молебнами, а "голодяевка” всегда оставалась в конце. Не так поступаю я: духовное утешение несу прежде к обездоленным, а уже потом по долгу службы захожу и к богачам, а потому мои враги, которые и клевещут на меня, из "монастыря”, а в "голодяевке” нет таковых. Наоборот, зайдите в самую убогую землянку Петра Филина – первого в селе бедняка, и он назовет меня другом. А кто мои клеветники: Степан Шарагин и Никита Лаврентьев? Они вот действительно кулацкого происхождения. Первый – друг и приятель урядников да становых, с которыми, по рассказам сельчан, ходил в обнимочку, а второй – бывший лавочник, а ныне приказчик кооперативной лавки, не оставивший привычек лавочника.

Обвиняют меня, что будто бы из-за меня не прошел на селе посевком.

Отвечаю на это, что общественное собрание на эту тему и вынесение приговора состоялось тогда, когда я даже не был в селе, а вместе с гражданами Ф. Ананьевым и С. Кузнецовым в Симбирск ездил.

Называет меня газетная статья врагом трудящихся.

Протестую против этого эпитета самым решительным образом, ибо никогда таковым не был и не буду: воспитанный в селе в доме бедного дедушки дьячка, я жил среди бедноты, не оставил бедный люд и потом, а получив высшее академическое образование, я, как отец Кирилл в рассказе Потапенко "На действующей службе”, пошел к бедноте, и в моих ушах всегда раздается завет поэта: «Иди к униженным, иди к обиженным и будь им друг. Где тяжко дышится, где горе слышится, тут первый будь”.

Обвиняют меня, что будто бы с церковного амвона я говорил о пришествии антихриста, будто бы называл таковым советскую власть.

Возражаю на это, что тут явная ложь, и обвинять меня в этом может лишь тот, кто недооценил моего богословского образования или сам в этом деле профан. Наоборот, я постоянно разубеждаю своих пасомых, когда они начинают говорить на эту тему, так как антихрист – это определенная личность, а не собирательное лицо (каковым является советская власть).

Обвиняют меня, что я с церковной кафедры говорил что-то о кронштадтском мятеже и пророчествовал о каком-то перевороте на второй неделе Великого поста.

Возражаю на это в высшей степени несуразное обвинение, что я не так глуп, как думают обо мне мои обвинители, чтобы в столь тревожное время стал говорить на эту тему, а, во-вторых, "Божия с кесаревым” я никогда не смешивал и не смешиваю. Темы моих проповедей не политика, а Бог, душа, добродетельная жизнь и вечное спасение. Обвиняют меня, что обращающихся ко мне с требами прихожан я отсылаю к коммунистам.

Возражаю на это, что никто не может указать ни одного случая, чтобы когда‑нибудь и кому-нибудь я отказал. Наоборот, выражаясь словами поэта, "в жнитво и в сенокос, в глухую ночь осеннюю иду, куда зовут”, по первому требованию, оставляя тотчас же все свои личные дела. Правда, был один подобный факт, в нетактичности которого по своей нервозности мне приходится сознаться. У меня уже давно идут личные счеты со Степаном Шарагиным, и не раз по его обвинениям мне приходилось оставлять приход для личных объяснений с вызывающими меня властями. Так было и в одно из воскресений октября месяца, когда я должен был явиться в Губчека. Тогда, отслужив обедню и торопясь выехать, я не стал служить ни молебнов, ни панихид, а нервно расстроенный сказал: "Из-за Шарагина мне приходится ехать, пусть Шарагин и служит”. В этой нетактичности признаю себя виновным и извиняюсь.

Обвиняют меня в том, что я в своих проповедях ругаю коммунистов.

Возражаю на это, что, как человек интеллигентный, я никогда не говорю ругательных проповедей. Обличительные проповеди, правда, произношу. Но и эти проповеди отнюдь не касаются коммунистов, ибо если бы я это сделал, то сие было бы вторжением в область политики, чего я не только по личным убеждениям никогда не допускаю, но даже не могу допустить в силу распоряжений и Симбирского архиепископа, и Всероссийского Патриарха, которые своими распоряжениями это запретили. Обличения мои касаются лишь отдельных личностей, и то, конечно, как учит наука о проповедях гомилетика, не указывая определенных. Если мои обличения попали кому-либо не в бровь, а в глаз, то в целях исправления того человека я считал бы себя счастливым. Но горе мое в том, что обличаемые хотя и узнали себя в моих проповедях, как в зеркале, но, не имея и скрупула мудрости, не возлюбили меня за это ("обличай премудрого, – говорит Соломон, – и он возлюбит тебя”), а вознегодовали, в чем сбылись другие слова – "не обличай безумца, ибо он возненавидит тебя”.

Кто же мои враги? Каковы они? За какие обличения меня возненавидели? И каковыми побуждениями я руководствовался, изобличая их? Мне думается, что решение этих вопросов не только не безынтересно для Вас, но в деле справедливого заключения необходимо, а потому считаю необходимым в нижеследующих строках с этим Вас познакомить.

Главными своими врагами я считаю: Никиту Лаврентьева, Владимира Панкратьева и Степана Шарагина.

Никита Лаврентьев – бывший лавочник, а ныне приказчик кооперативной лавки и, как таковой, изобличен ревизионной комиссией... в растрате государственных разверсток...

Владимир Панкратьев – бывший волостной писарь Загудаевской волости, а ныне секретарь волисполкома. В бытность в Загудаевке, по упорным слухам, был выгнан оттуда за растрату казенных денег. У нас в исполкоме изобличен в том, что, выдавая красноармейкам жалованье, удерживал у них в свою пользу некую толику. За это был судим, просидел шесть месяцев в тюрьме, а теперь опять на этой же должности.

Степан Шарагин – приятель бывших становых и урядников, а ныне присосавшийся к коммунистической партии и ее чернящий следующими поступками. С воза гражданина села Маклауш Димитрия Суркова украл баранью тушу, воз был предназначен для окопного страдальца красноармейца. Вместе с гражданином села Маклауш Василием Каниным незаконно реквизировал у кого‑то двенадцать овчин; с гражданина села Чуфарова Семена Михайловича Николаева взял взятку мукой, мясом, медом за разрешение ему производить помол и велел варить для него самогонку, угрожая в противном случае мельницу передать в другие руки; ревизионной комиссии, производившей учет государственных разверсток, приемщиком шерсти Данилой Николаевым было заявлено, что Шарагин вместе с Лысенковым и Степаном Киселевым взяли у него одиннадцать фунтов шерсти.

Вот обличение этих их деяний вызвало с их стороны злобу и клевету. Но главным образом они возненавидели меня не за проповеди, а за следующее: я был мобилизован на должность секретаря сельсовета... Зная, что все разверстки по нашему селу исполнены своевременно, что граждане страдают от недобропорядочности своих же сограждан, я об этом обществу заявил. Общее собрание выбрало ревизионную комиссию, которая и разоблачила хищение. Теперь спрашивается, чем я руководствовался, разоблачая это? Считаю это долгом секретаря, ибо в противном случае я был бы соучастником. Раскрывая это, мне хотелось поддержать у граждан то хорошее впечатление, которое произвел на них много и глубоко уважаемый председатель Ревтрибунала товарищ Румянцев. Он на митинге в годовщину Октябрьской революции говорил, что обществам, которые исполнили разверстку, будет выдана мануфактура, а наше общество, исполнив таковую и не получая мануфактуры, начинало говорить: "И этот наболтал”. Желая доказать, что не он наболтал, а свои бесчестные граждане все это сделали, я и старался все изобличить. Но в результате сам я лишен свободы на пять лет!

В сказанном одна чистая правда, и я, таким образом, являюсь жертвой судебной ошибки. Болея душой и сердцем о своей семье, ужасаясь тому, как она будет жить, зная болезненность своей супруги, я раздираюсь на части, а потому обращаюсь к вашей человечности и умоляю пересмотреть мое дело».

22 февраля 1924 года Комиссия НКВД по административным высылкам изменила приговор на два года ссылки в Зырянский край. Через восемь месяцев отец Сергий был освобожден; возвращаясь в Симбирск, он остановился в городе Вятке, так как не имел средств сразу доехать до Симбирска. На следующий день по его приезде в Вятку епископ Авраамий (Дернов) назначил протоиерея Сергия настоятелем Успенского собора в городе Яранске. 3 ноября он отслужил первую службу в соборе и с тех пор служил часто, проповедуя за литургией и всенощной, и деятельно участвовал во всех церковных событиях города. Это было время тяжелое для церковной жизни Вятской епархии, так как власть захватили обновленцы, и бывали периоды, когда на кафедре не оставалось православного епископа, а обновленческие спешили рукоположить своих священников. В результате, когда во главе епархии все же становился православный епископ, клиры храмов разделялись, так как одни священники были рукоположены православными архиереями, а другие обновленческими, причем зачастую обновленцы, когда их храм переходил под омофор православного архиерея, отказывались приносить покаяние. Все это порождало нестроение и смуту в приходах. Такое положение было и в Успенском храме.

В начале января 1925 года в Яранск прибыл направленный сюда Патриархом Тихоном епископ Нектарий (Трезвинский), который назначил протоиерея Сергия своим секретарем; в этой должности отец Сергий пробыл до ареста владыки.

После того как во главе Яранского викариатства стал православный епископ, духовенство усилило борьбу против обновленцев, которые при помощи советской власти отнимали храмы у православных и достигли в этом некоторых успехов. Теперь же многие приходы возвращались в православие. 27 февраля 1925 года протоиерей Сергий направил рапорт Святейшему Патриарху Тихону, в котором писал: «Два года Яранская епископия была обновленческой под управлением Сергия Корнеева. Но верующая душа, которая по природе – христианка, чутьем своим опознала ложный путь, указываемый ей, не подчинилась водительству изменника православия, изгнала его и вступила в каноническое общение с Вашим Святейшеством. Ныне под духовным водительством Преосвященнейшего епископа Нектария она вся православная. Главными деятелями в такой перемене и восстановлении православия были церковный староста собора Иван Васильевич Охотников и следующие граждане: Николай Павлович Стародумов и братья Михаил и Иаков Алексеевичи Чернышевы. О первом я уже делал доклад его Преосвященству, и последний представил его к благословению Вашего Святейшества. Но было бы несправедливо оставить без внимания деятельность и последних трех, вместе с Охотниковым перенесших за свое святое дело тюремное заключение, а посему, вспомнив о них, когда я ехал к Вашему Святейшеству, решил их также представить к благословению Вашего Святейшества с выдачею грамот, будучи вполне убежден, что его Преосвященство вполне будет согласен с таковым моим представлением».

14 марта Святейший Патриарх Тихон написал на рапорте свою резолюцию: «Указанным здесь лицам изъявляю признательность и призываю на них Божие благословение».

Обновленцы пытались отомстить епископу Нектарию и стали жаловаться на него Патриарху Тихону. Патриарх переслал жалобу владыке и благословил разобраться в происходящем. В результате 18 марта 1925 года настоятель Успенского собора протоиерей Сергий, а также все благочинные Яранского викариатства направили Патриарху Тихону рапорт о положении церковных дел в Яранском викариатстве, в котором писали: «Враг рода человеческого, нередко являющийся с целью обольстить, аще возможно, и избранных во образе Ангела светла, во образе епископа Сергия Корнеева, при его благообразной наружности и внешней доброте сердца, подкупающей ласковости и обходительности, два года обманывал верующих паствы Яранской, пася словесных овец Христовых среди болот и раскола, ереси и отступления от православия и говоря, что ведет на чистый и ароматный луг вертограда Господня. Но пасомые увидели обман своего пастуха и изгнали его вместе с его помощником, настоятелем кафедрального собора отцом Турутиным. Оставшись одни среди этого болота, верующие молили Пастыреначальника Господа послать им "пастыря добра”, который бы душу свою готов был положить за вверенные ему Богом люди, а не наемника, подобного изгнанному Корнееву, который ради временных своих благ, ради собственного спокойствия, из-за тщеславия (архиепископства ради) и шкурничества вел к гибели всю паству свою.

Бог вложил Вашему Святейшеству назначить нам епископа Нектария. Теперь мы видим, что такого первосвященника нам и подобает иметь. Он сразу исторг плевелы Сергия Корнеева. Кораблю Яранской церкви сразу дал верный курс и руль его держит крепкими руками. Правда, он горяч, но эта горячность есть ревность по Бозе, по вере, по святому делу душеспасения, что так ценно в очах Божиих, Которому ненавистна теплохладность.

Почему и просим не придавать значения жалобам на нашего епископа, унижающим авторитет нашего архипастыря».

Активная церковная деятельность православных привлекла внимание властей, и ОГПУ составило следующее заключение о происходящих событиях: «Агентурными действиями ОГПУ было установлено, что в декабре 1924 года сгруппировавшийся в церковном совете Успенского кафедрального собора города Яранска кулаческо-монархический элемент – купцы Чернышевы, Охотников, думец Стародумов и другие, называя себя примыкающими к тихоновской ориентации, грубой физической силой религиозной толпы этой же ориентации разогнав в городе Яранске так называемые обновленческие церковные советы, захватив все церкви под свое руководство, послали к бывшему Патриарху Тихону в Москву делегата Чернышева за епископом. Тихоном был послан в Яранск епископ Нектарий Трезвинский, совершенно неизвестный населению Вятской губернии.

Трезвинскому во всей работе помогал вернувшийся только что из ссылки священник Знаменский».

5 апреля 1925 года епископ Нектарий был арестован и заключен во внутреннюю тюрьму Вятского ОГПУ.

22 мая сотрудники ОГПУ допросили протоиерея Сергия и, отвечая на их вопросы, священник сказал: «С епископом Нектарием я всегда служил обедню. Точно сказать относительно его проповедей я не могу, так как проповеди говорились всегда в конце обедни, когда я был занят в алтаре. Лично я также говорил проповеди, в каждой из которых касался обновленцев и что путем погибельным они ведут; имел выражения: лучше идти по-старому с Богом, чем по‑новому без Бога. В проповедях своих о советской власти я никогда не говорил».

На следующий день сотрудники ОГПУ произвели в доме священника обыск.

Видя, что дело, начавшееся арестом епископа Нектария, идет, при поддержке властей, к захвату собора обновленцами и аресту всех сопротивляющихся этому, отец Сергий решил ехать в Москву.

26 мая был допрошен в качестве свидетеля один из священников Успенского собора, Милославский, который, отвечая на вопросы следователя, сказал: «Вместе с епископом Нектарием в Советск приезжал и протоиерей Сергий Знаменский. Но служил он только в одной Спасской церкви и ограничился двумя проповедями за всенощной и за обедней на тему "Разбор обновленческого течения”, в которых указывал на неканоничность образования ВЦУ, на неканоничность Собора 1923 года, безблагодатность обновленческого священства (но что он под этим подразумевал, я не знаю) и призывал верующих отклониться от обновленческого течения, как церковной организации, не дающей верующим спасения.

Я лично читал его послужной список, в котором значится, что в империалистическую войну Знаменский был продолжительное время добровольцем – полковым священником на передовых позициях в боях, за что был представлен корпусным офицерством к награде и был награжден двумя "Аннами” и бриллиантовым крестом, который был надет на Знаменского собственноручно бывшим императором Николаем. Отношение Знаменского к советской власти и существующему строю было отрицательное, а на одном богослужении за всенощной в проповеди Знаменский открыто публично закончил проповедь словами: "лучше при старом строе, но с Богом, чем при новом, но без Бога”».

Окончив допрос, следователь вручил священнику повестку на вызов для допроса протоиерея Сергия Знаменского и просил передать ему. Перед отъездом в Москву отец Сергий зашел в дом к священнику Милославскому попрощаться, и тот хотел передать ему повестку, но отец Сергий не взял ее. От Милославского он сразу же пошел на вокзал и в тот же день уехал в Москву, решив найти священническое место в другой епархии.

В Москве он узнал, что только епископа Серафима (Звездинского) можно застать в Дмитрове. В Дмитровском районе, однако, не оказалось свободной священнической вакансии, и отец Сергий уехал в Нижний Новгород, затем в Арзамас, а оттуда отправился пешком в Саровскую обитель помолиться преподобному Серафиму. В Сарове он прожил больше недели, усердно прося преподобного о помощи. Из Сарова он выехал во Владимир, оттуда в Муром, и здесь ему сообщили, что вскоре освободится место священника, о чем его известят. Отец Сергий уехал в Москву и вскоре получил телеграмму, что место освободилось. Выехав в Муром, он прибыл туда в тот день, когда там развернулась многолюдная ярмарка.

Обо всем происшедшем с ним на ярмарке отец Сергий писал впоследствии супруге Марии: «Господь послал для меня новое испытание... В Муроме 25 июня старого стиля, в день Петра и Февронии, Муромских чудотворцев (я в этот день служил в соборе и у раки святых молился о благополучном исходе твоей болезни), я задержан, арестован и заключен в Муромскую тюрьму, где просидел недолго, этапом через Московскую Таганскую переправлен во Владимир. Теперь сижу здесь. Через два дня будет две недели (9 июля), как я за решеткой... Видно, Господу не угодно пока, чтобы мы устроились так, как было хотели... Заключенные со мною, которые убедились из моих слов в моей невиновности, говорят, что это – судьба, злой рок. Долго сам я даже недоумевал, как мог очутиться в таком положении, но священники и архиереи, находящиеся в тюрьме, видят в этом верх испытания, которым Господь испытует мою веру и любовь. Этим они меня успокоили... Перенесем оба, что еще суждено, стоически, и верь, что после этого на нашем небосклоне туч и гроз не будет! Только слушай же спокойно, как Господь меня испытует.

25 июня я пошел прогуляться по Мурому, чтобы посмотреть этот город, и между прочим направился в район ярмарки поинтересоваться, думая, что она нечто вроде Нижегородской. Было очень душно, а ты знаешь, какой я потливый; посему шел, обтираясь и обмахиваясь платком. Зная, что на ярмарках оперируют искусно карманники, я вынул из кармана свое портмоне и нес его в руках. Неоднократно мне навстречу попадали одни и те же лица (район ярмарки очень невелик). Между прочим раз 7-8 встречал какую-то маленькую (от горшка два вершка) девчонку. На это я не обращал никакого внимания, но когда она подозвала к себе какого-то мальчишку и указала на меня, это меня заинтересовало. Я стал следить за мальчишкой. Он шел впереди, а я сзади. Когда, идя за ним, я таким образом очутился в самой гуще ярмарки – у карусели, то, сочтя неудобным для себя тут быть, повернул обратно. Мальчишка тогда догоняет меня и спрашивает: "Что тебе надо?” – "Дам деньги, куплю и сделаю, что мне надо, без тебя”, – сказал я и, подумав, что тут афера карманников, поспешно удалился от него на другую сторону, даже вне района ярмарки, куда не достигал и свет электричества. Здесь вышеупомянутая девочка опять прошла мимо меня. Все это время ни я ей, ни она мне ничего не говорили. Но вдруг в этот самый момент меня приглашают в ярмарочное отделение милиции и составляют протокол о покушении на изнасилование малолетней (?!). Потом редакция исправляется: "приглашение девочки с неизвестной целью”...

Народу набежала масса. Кто-то нарядился в мою рясу, когда производился личный обыск, и стал благословлять народ, другой... дергает меня за волосы, смеясь над "гривой”, третий допускал циничные, нецензурные замечания по моему адресу... В результате всего я уже почти две недели сижу в тюрьме. В Муроме я потребовал очной ставки с этой девочкой. Она была устроена.

Вот вопросы ей и ее ответы.

– Приглашал ли вас гражданин Знаменский и что говорил?

– Ничего он не говорил, а махал кошельком и рукой.

– Почему вы думаете, что эти его действия не произвольны, а относились к вам?

– Он проходил мимо меня не раз.

– Преследовал ли вас Знаменский?

– Не знаю, но он ходил около меня с час.

Вот и весь допрос. Где же тут покушение на изнасилование, развращение или даже просто приглашение для неизвестных целей?! Вот мальчишка (ее брат, оказывается) говорил, что я его призывал и давал ему денег, чтобы он что-то сделал. А что? – не объясняет...

Лично за себя успокоился, благодарю Бога, что смиряет мою гордость. Я вижу, что Промысел Божий привел меня во Владимирскую тюрьму не напрасно... заключением в тюрьму из-за девочки Господь смиряет мою гордыню, чтобы я не гордился тюрьмой как местом страданий за Церковь, что было прежде...»

Во время этапа из Муромской тюрьмы во Владимирскую отцу Сергию встретились две женщины, которые хорошо знали эту девочку и охарактеризовали ее как крайне развращенную.

31 августа следствие по делу о развращении девочки было прекращено, и затем продолжено дело, начатое еще в Вятке, куда протоиерей Сергий был отправлен вскоре этапным порядком, прибыв в тюрьму при Вятском ОГПУ 21 сентября 1925 года. В тот же день священник был вызван на допрос и собственноручно написал свои показания: «Я знаю, в чем меня обвиняют, а посему даю такие показания:

119 статья УК, которая мне инкриминируется, гласит: "Использование предрассудков масс с целью свержения рабоче-крестьянской власти или для возбуждения к сопротивлению ее законам и постановлениям”. Какое тяжелое обвинение: свержение власти! противление ее законам! да еще даже возбуждение масс ко всему этому! Я не буду увеличивать и удлинять свои показания богословско-философскими рассуждениями о недопустимости всего этого со стороны священника, как проповедника диаметрально противоположного всему этому, не буду скреплять своих рассуждений ссылками на цитаты Священного Писания, вроде: "нет власти, которая была бы не от Бога”, и потом: "необходимо повиноваться всякой власти, не только благой, но и злой” и "воздавать всем должная: кому честь, кому страх, кому подать”. Не буду потому, что все это по естественному к обвиняемому недоверию не достигнет цели и лишь, может быть, вызовет у человека неверующего ироническую улыбку, чему я не желаю подвергать свое религиозное credo. Умолчу и о том, что обвинение во всем этом кого бы то ни было в настоящее время уже не современно. Власть, готовящаяся к 10-летнему юбилею и признанная всеми державами, уже настолько окрепла и заслужила симпатии народа, что говорить о какой-либо контрреволюции, и тем более церковной (об этом не раз печаталось в газетах), не приходится. Приступим прямо к разбору тех конкретностей, что мне приписывают как обвинение по 119 статье УК.

Первое. Будто бы в одной из проповедей я сказал: "Лучше со старым строем, но с Богом, нежели с новым, но без Бога”. – Этого я не говорил. А раз не говорил, то таким кратким заявлением можно бы и ограничиться, берущий на себя этот труд должен о речах давать стенографический отчет, а не выхватывать фразы в неточной редакции. Но я догадываюсь, о какой моей проповеди идет речь, припоминаю ее содержание, помню даже и то, что в числе слушателей я заметил одного, который (потом мне сказали, что это обновленческий псаломщик) записывал мои слова, на которого я во время своей речи устремлял свой взор и ближе к которому пододвигал аналой, дабы он, пришедший, видимо, с целью передать мою речь своим попам-обновленцам, ее не исказил (а он все же исказил!). Эту речь я говорил в Спасской церкви города Советска. Там начинало развиваться обновленчество. Приезжал даже обновленческий епископ Филарет, которого я называл в проповеди "дядя Филарет”. Но его православные изгнали, пастырей своих заставили принести покаяние и, присоединившись к православному Яранскому епископу Нектарию, пригласили его и меня служить в городе Советске. И вот за богослужением в Спасской церкви я по распоряжению епископа должен был в проповеди разъяснить разницу между православием и обновленчеством. Делал я это, проводя параллели между тем и другим, указывая на то, что Христос основал Новый Завет, когда все было исполнено из Ветхого; я спрашивал: "А исполнили ли мы Новый Завет, захотев какого-то новейшего?” Остановившись же на одной из статей журнала "Христианин”, в которой отрицается (или, по крайней мере, имеется к этому тенденция) Божество Христа, я говорил: "Лучше идти старым путем, но с Богом, нежели новым – обновленческим, но без Бога”. Вот в подлинной редакции приписываемая мне фраза. Но возьмем ее даже в той редакции, в которой цитирует ее мой неведомый обвинитель. К его неудовольствию, даже и в этой редакции она не может завинить человека, если взять ее в контексте речи. Если бы он был человек интеллектуально развитый, то не вырывал бы отдельной фразы, а улавливал бы смысл. Ведь строй может быть всякий: государственный, общественный, семейный, церковный. Об этом последнем у меня и была речь. Всякий, я уверен, мою речь так и понял. Думается, что и сообщивший о ней понять иначе не мог, а если доносит иначе, то явно со злостной целью. А раз моя речь носила характер чисто церковный и касалась вопроса спорного между нами, церковниками, "pro sua domo”[1], то ни обновленцы в силу 13-й статьи конституции не имеют права указывать, что говорить и что не говорить, чтобы этим не вмешаться в дела другой религиозной общины, ни советская власть не станет вопреки декрету от 20.01.1918 года входить во взаимоотношения группы верующих. Ибо, если бы последняя это допустила, то сие было бы нарушением инструкций НКЮ и НКВД от 19.06.1923 года, запрещающих "административным вмешательством поддерживать какой-либо культ в ущерб другому”. Посему вышеуказанная моя проповедь, из которой кто-то сделал перефразированное извлечение, обвинением для меня быть не может, и в произнесении таковой проповеди я не считаю себя виновным.

Второе. Что касается другой проповеди, которую я говорил в городе Яранске 8 марта перед крестным ходом, то и она не должна служить мне обвинением. Проповедь была вероучительная. А вероучительные проповеди постановлением ВЦИК 13.04.1921 года не запрещаются, а, наоборот, по циркуляру НКЮ 3.01.1919 года было бы незаконно преследовать за них, так как циркуляром НКЮ 19.06.1923 года бороться с религиозной пропагандой надо не репрессиями, а другими указанными мерами. Перед крестным ходом 8 марта я говорил проповедь об историческом происхождении крестных ходов, об их значении, а закончил приблизительно так: "Говорят, христианство отжило, умерло, а я вижу вас в таком количестве собравшихся – и мужчин и женщин, и старых и молодых, и образованных и простецов – и радуюсь пастырским сердцем. Возьмем же священные хоругви, эти наши знамена, изнесем их на стогны града. Крестный ход есть смотр религиозным силам. Пусть неверующие видят силу, мощь христианства, которое не умерло, но живет”. Может ли тут быть речь о каком-то антисоветском натравливании?! Здесь не только нельзя говорить о том, о чем гласит 119-я статья УК, но даже и о пропаганде, за которую по 69-й статье УК наказываются нарушители 119-й статьи. Если и может быть речь о какой пропаганде, то чисто церковной, религиозной, а таковая по конституции РСФСР допускается наравне с антирелигиозной.

Рассматривая эти две свои проповеди под этим же углом или через эту же призму, а также и по толкованию 119-й статьи УК профессором П.В. Гидуляновым в его статье, помещенной в № 1-2 журнала "Революция и Церковь” за 1924 год, я никак не могу признать себя виновным перед гражданским законом.

Теперь в заключение всего остается сказать несколько слов о причине, побудившей меня выехать из Яранска, так как это разъяснит, от кого и от чего я скрываюсь.

В город Яранск прибыл обновленческий поп Турутин, ранее бывший настоятелем собора, но прихожанами изгнанный. Он начал по своем приезде оттягивать собор. Епископ Нектарий был в это время как раз арестован, а предстояла борьба, которая всей тяжестью ложилась на мои плечи, и я, таким образом, находился между молотом и наковальней, между Сциллой и Харибдой, между двумя огнями. Долг пастыря и прихожане требовали одно, долг семьянина – другое. Религиозная община заставляла защищать и бороться, жена умоляла удалиться от этой борьбы. Уже по опыту зная, на какие низости способны обновленцы, я согласился с супругой и выехал из Яранска, во-первых, чтобы отдохнуть, что еще в феврале месяце мне было предписано московскими врачами, а во-вторых, найти себе новое место служения, где бы не пришлось вести борьбу с обновленцами.

Что же касается того, что я скрылся, то это и правда и неправда.

Правда: я скрылся (но не здесь и не перед советской властью мне каяться) от дела Божия: увидал волка грядуща и, как наемник, убежал, оставив стадо на расхищение. Что же касается скрывательства от гражданской власти, то с одной стороны официально этого нельзя сказать: я никем не был обязываем к явке в ГПУ. Правда, когда у меня уже был куплен на городской станции билет в Москву и когда я уезжал, зашел к священнику Милославскому, то он показал мне повестку ГПУ, но я от него ее не принял, сказав ему: "Ты не милиционер, не курьер и не агент”. В этом я виноват, признаюсь, и прошу два с половиной месяца, что я нахожусь под стражей, зачесть достаточным к сему наказанием, ибо этот мой поступок законом не предусмотрен, а если его рассматривать как побег из-под стражи (и то из-под стражи!) без взлома замков и насилия охране, то карается четырнадцатидневным арестом.

У меня дома в настоящее время жена без гроша денег, без куска хлеба с родившейся без меня дочерью. Прошу пожалеть бедного ребенка, который требует покоя и лучшего питания матери, войти в положение несчастного отца, еще не видавшего своей дочери, и освободить меня в возможно скором времени, дабы скорее мог добыть хлеба обездоленной семье».

5 октября 1925 года протоиерей Сергий из Вятской тюрьмы при ОГПУ был переведен в Вятскую городскую тюрьму. 6 октября следствие по его делу было закончено, и следователь ОГПУ вынес следующее заключение: «Считая предъявленное обвинение гражданину Знаменскому доказанным, следственное дело законченным и преступные действия его умышленными, за что он уже был сурово наказан, полагаю: данное следственное дело представить на внесудебное рассмотрение Особого Совещания Коллегии ОГПУ с предложением гражданина Знаменского Сергея Ивановича из пределов Вятской губернии изолировать и лишить его возможности антисоветской деятельности как неисправимого».

Затем дело было переслано в Москву на рассмотрение 6-го отделения секретного отдела ОГПУ. Секретарь отделения порекомендовал отправить священника на два года в концлагерь.

26 марта 1926 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Сергия к двум годам заключения. С открытием навигации на Белом море он был отправлен в Соловецкий концлагерь. По окончании в 1927 году срока заключения он был направлен в Екатеринбург под надзор ОГПУ. Вскоре священник был снова арестован и приговорен к трем годам ссылки в Узбекистан.

Вернувшись из ссылки, протоиерей Сергий стал служить в храме мучеников Флора и Лавра в городе Кашире Московской области.

В 1937 году власти арестовали священника, обвинив его в хулиганстве. Но обвинение было настолько нелепым, что суд вынужден был его оправдать. Однако 17 ноября 1937 года власти снова арестовали его. На допросах священник виновным себя не признал.

– Дайте правдивые показания о вашем отношении к советской власти, – потребовал следователь.

– После совершения Октябрьской революции я долгое время считал эту революцию за крамолу, бунтарство и делом временным, – ответил протоиерей Сергий.

– Вы точнее скажите о своем отношении к советской власти, – сказал следователь.

– А точнее могу сказать, что враждебное.

– Будучи враждебным человеком к советской власти, где вы проявляли активные действия против нее?

– Я открытых враждебных действий против советской власти не проявлял.

На этом допрос был закончен. 25 ноября тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Протоиерей Сергий Знаменский был расстрелян 27 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 112–137. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-znamenskij

Примечания

[1] Pro domo sua – в свою защиту, в своих интересах (лат.).

Священномученик Николай Дунаев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай Дунаев родился 30 ноября 1878 года в д. Зименки Ковровского уезда Владимирской губернии.

Окончил духовную семинарию, был рукоположен в сан священника.

С 1901 года окормлял Феодоровский женский монастырь в Переславле-Залесском.

В 1920 году семья о. Николая, в которой было трое детей была раскулачена, в 1924 г. восстановлена в правах, но обложена большим налогом.

После закрытия Феодоровского монастыря, с 1923 года батюшка служил в кладбищенской церкви г. Переславля.

С 1929 года служил в Покровском храме Переславля-Залесского.

Скромного доброжелательного, с открытой душой к людям, о. Николая уважали учителя города, сам о. Николай учительствовал много лет. По свидетельству соседей, длительное время знавших батюшку, он – всегда обходительный, в общении с народом простой, не заносчивый. Среди прихожан пользовался уважением и авторитетом.

23 января 1930 г. было возбуждено уголовное дело, по которому проходило 20 человек, в том числе и о. Николай Дунаев, которого обвинили как члена Переяславского просветительского общества, которое якобы занималось антисоветской деятельностью. За год ведения следствия батюшка был допрошен два раза и характеризовал общество как совершенно аполитичное, преследовавшее «религиозно-нравственно-просветительские цели».

2 ноября 1930 года он был арестован и 28 февраля 1931 года был приговорен трем годам ссылки в Северный край.

После освобождения из ссылки о. Николай не имел возможности служить в церкви, к тому же дом его был продан. Он стал жить в Феодоровской слободе, где его знали и любили. Взрослые помогали ему материально, сам он не чуждался труда, ездил с мужиками на покос, удил рыбу, собирал грибы, на зиму уезжал к разным родственникам.

25 октября 1937 года он был вновь арестован по обвинению в «участии в контрреволюционной организации». На допросе от о. Николая требовали подтвердить свое участие в церковно-монархической организации, чего священник не сделал. Согласно обвинительному заключению, о. Николай Дунаев являлся «членом церковно-монархической организации, возглавляемой благочинным города Углича о. Леонидом (Гиляревским), проводил повстанческо-террористическую агитацию в отношении руководителей партии и советского правительства, среди населения распространял провокационные слухи о скором падении советской власти и восстановлении монархии».

25 ноября 1937 года тройкой при УНКВД СССР по Ярославской области был приговорен к расстрелу.

Расстрелян 27 ноября 1937 года в Ярославле.

Жене о. Николая Марии Ивановне был сообщено, что ее муж осужден на 10 лет без права переписки. В 1947 г. поступило сообщение, что ее муж жив. По письму Марии Ивановны в Прокуратуру РСФСР в 1956 г. дело о. Николая Дунаева был направлено для проверки. В результате установлено, что обвинение было основано на сфальсифицированных показаниях других обвиняемых и свидетелей.

20 февраля 1958 года был реабилитирован по 1937 году репрессий.

Канонизирован в августе 2000 года на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.

Источник: https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-dunaev

Священномученик Васи́лий Лихарев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

27 ноября

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 25 марта 1871 году в селе Тешилово Клинского уезда Московской губернии в семье диакона Алексея Дмитриевича Лихарева. Окончил в 1886 году Дмитровское Духовное училище, в 1894 году Вифанскую Духовную семинарию и был рукоположен во священника ко храму Казанской иконы Божией Матери Головинского монастыря, где прослужил до самого его закрытия.

Женский монастырь в селе Головино Московской губернии был образован в 1893 году. Решением схода крестьян и на пожертвования помещиков было организовано строительство церкви в монастыре, которое было окончено в 1900 году. При монастыре выстроили больницу и гостиницу.

В русско-японскую войну отец Василий был направлен полковым священником в действующую армию. По окончании военных действий он вернулся служить в монастырь. К 1914 году в монастыре были построены собор, колокольня и богадельня.

Во время гонений на Русскую Православную Церковь в конце двадцатых годов власти отобрали у монастыря деревянную церковь, но служба продолжалась в соборе.

В декабре 1928 года, незадолго до праздника Рождества Христова, в церковную сторожку пришли два представителя волостного исполнительного комитета и попросили разрешения осмотреть колокольню на предмет того, как они объяснили, чтобы ее сломать. Отец Василий разрешил впустить их на колокольню, но в тот же день вечером было собрано экстренное совещание церковного приходского совета, которое постановило послать своих представителей к местным властям с соответствующими документами, показывающими, что все церковные помещения, которые арендует община, не могут быть произвольно уничтожены, поскольку с ее стороны нет нарушений, а в данном случае все церковные здания, включая колокольню, выстроены и поныне здравствующими жителями села. Власти объяснили посылку своих представителей недоразумением и заявили, что они вовсе не собираются ломать колокольню.

4 мая 1929 года, в Страстную Пятницу, власти устроили собрание рабочих местных фабрик и жителей села Головино, которое постановило возбудить ходатайство перед центральными властями в Москве о закрытии храма. Когда известие об этом решении достигло верующих жителей села Головино и окрестных селений, это вызвало сильнейшее недовольство народа, что власти отнесли целиком на счет авторитета монахинь обители, которые после ее закрытия не покинули этих мест, поселившись поблизости.

В пасхальную ночь 1929 года безбожники запланировали показ в клубе антирелигиозного фильма, причем сеанс должен был начаться в двенадцать часов ночи, во время крестного хода, а клуб находился рядом с храмом. Предполагалось, что демонстрация антирелигиозного фильма не только отвлечет молодежь от участия в церковной службе, но и настроит ее агрессивно по отношению к Церкви. Многие верующие считали, что безбожники для того показывают антирелигиозный фильм, чтобы натравить затем молодежь на хулиганский разгром храма.

В первом часу ночи, когда начался крестный ход вокруг храма, в клубе погасло электричество и демонстрация кощунственного фильма прекратилась. Вскоре выяснилось, что были повреждены провода, и поскольку исправление повреждения заняло много времени, показ фильма пришлось отменить, а церковная служба шла своим чередом без какого бы то ни было вмешательства безбожников.

На следующий день началось расследование, и верующие были обвинены в намеренном повреждении проводов, – будто бы они этим не только сорвали антирелигиозное мероприятие, но и имели намерение сжечь собравшихся в клубе безбожников заживо, так как были обрезаны и электрические провода, ведущие к насосной станции, и в случае пожара не хватило бы воды, чтобы его затушить.

В связи с начавшимся расследованием были допрошены местные безбожники. Член коммунистической партии Лидия Кох показала, будто церковный староста говорил ей: «Вы против нас собираетесь сегодня выступать, но мы вам обезьянничать не дадим и сожжем вас в вашей церкви (то есть в клубе) живьем». А бывший церковный староста, по показаниям Кох, будто бы говорил жене сотрудника ОГПУ: «Вы собираете подписи граждан с целью закрыть церковь, вовлекаете и наших детей в ваши нечестивые организации и развращаете их. Это вам даром не пройдет...»

Материалы по этому «делу» были высланы в Москву Тучкову, который потребовал прислать ему список всех монахинь Головинского монастыря, проживавших в окрестности.

Проведенное следствие не обнаружило никакого участия верующих в повреждении проводов, однако цель безбожников закрыть храм осталась прежней. 1 июня 1929 года был вызван повесткой в ОГПУ на Большую Лубянку в Москве казначей храма Александр Иванович Дрындин и здесь в приемной ОГПУ арестован. На допросе 12 июня Александр Иванович сказал: «На второй день Пасхи, то есть 7 мая 1929 года, я утром выгонял коров в стадо. Ко мне подошел Владимир Андрианов и сказал, что с 5 на 6 мая были порезаны электрические провода, идущие в поселок Головино. Я слова Андрианова оставил без ответа. Кто их перерезал, я не знаю, в этот момент я был в церкви Головинского монастыря. Перед Пасхой заседания церковного приходского совета не было. И в частных беседах среди членов церковного приходского совета разговора о том, как бы сорвать антипасхальную постановку в клубе, не было».

21 июня сотрудники ОГПУ вызвали отца Василия повесткой на Большую Лубянку и в приемной арестовали. Отвечая на вопросы следователя, отец Василий сказал: «6 мая сего года, когда я проходил мимо столба, на котором были порезаны электрические провода, кто-то из толпы мне сообщил, что в ночь с 5 на 6 мая кем-то были перерезаны электрические провода. Толпа состояла из пяти-шести человек. На столбе, по-видимому, происходила починка проводов».

16 августа 1929 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Александра Ивановича Дрындина к лишению свободы сроком на четыре месяца, а священник Василий Лихарев был из тюрьмы освобожден с запрещением три года жить в Москве и Московской области, а также еще в пяти крупных городах с прилегающими к ним областями. Отец Василий выбрал местом ссылки близкий к Москве город Тулу, куда приехал в конце августа.

По окончании административной ссылки 28 июля 1932 года ему было разрешено выехать, куда он пожелает, и отец Василий вернулся домой. За время его ссылки обитель была приведена безбожниками в плачевное состояние: собор обратили в клуб, в склепе, где были похоронены основатели монастыря, устроили склад зерна. Здание богадельни, в котором жили несколько престарелых монахинь, отобрали, и отец Василий приютил их в своем доме. Сам он стал служить в Знаменской церкви в селе Аксиньино, расположенном в нескольких километрах от его дома. За свое долгое и мужественное служение святой Церкви отец Василий был возведен в сан протоиерея и награжден митрой. В это время к нему за духовным советом и утешением стало обращаться множество народа – крестьяне, учителя, ученые.

Во время усилившихся в 1937 году гонений представители властей стали допрашивать всех, кто мог дать показания против священника. 28 сентября 1937 года сотрудники НКВД вызвали некоего человека, который снимал в доме отца Василия комнату, и попросили рассказать о священнике, предполагая, что он охарактеризует его как контрреволюционера. Он рассказал, что знает священника с 1929 года, с того времени, как стал снимать в его доме комнату. Отец Василий живет в доме с женой, сыном и дочерью. К нему часто ходят в гости священники, например брат его жены протоиерей Артоболевский, когда-то преподававший в Московской Духовной семинарии, который является завзятым контрреволюционером, если, конечно, судить по тому, что советские власти его уже высылали. Еще приходит какой-то священник, а также священник храма, где служит сам отец Василий. Часто к священнику приходят две учительницы, одна – дочь генерала, а другая – полковника, и, судя по этому, они явно антисоветские личности. Сам священник Василий Лихарев ведет активную проповедническую деятельность, и особенно среди молодежи, влияя на их родителей, и в частности тем, что оказывает им всевозможную помощь. В результате учащается посещение храма крестьянами в селе Аксиньино. Священник Василий Лихарев пользуется большой популярностью среди местного населения, а местные власти не оказывают ни малейшего противодействия этому явлению.

– Дайте показания об антисоветских разговорах и антисоветской деятельности священника Василия Лихарева, – потребовал следователь от свидетеля.

– Больше показать ничего не могу, – ответил свидетель, – так как нахожусь в недружественных отношениях с Лихаревым и он меня избегает.

2 октября власти допросили второго свидетеля, который на вопрос, что он может сказать об антисоветских высказываниях священника Лихарева, ответил, что летом 1936 года священник поделился своими впечатлениями об увиденном им в газете проекте архитектурного исполнения Дворца советов, который ему напомнил вавилонскую башню, и как постройка той башни разрушилась, заметил священник, так разрушится и строительство власти советов. Свидетель стал ему возражать, что власть не рухнет, на что отец Василий сказал, что все в руках Божиих, но он уверен, что это случится.

15 ноября 1937 года сотрудники Красногорского отделения НКВД арестовали отца Василия и заключили в Таганскую тюрьму в Москве. При аресте сотрудники НКВД забрали у священника награды, полученные им во время русско-японской войны, позолоченный наперсный крест и митру. 19 ноября следователь допросил священника, пересказав ему показания свидетелей. Выслушав, священник ответил, что не подтверждает ни одно из этих показаний и никогда не занимался какой бы то ни было антисоветской агитацией. На следующий день следствие было завершено, и следователь составил обвинительное заключение для передачи его на рассмотрение тройки НКВД.

25 ноября тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Василий Лихарев был расстрелян через день, 27 ноября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 105–111. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-liharev

Священномученик Алекса́ндр Покровский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Александр Михайлович Покровский родился 14 августа 1879 года в селе Казаново Рузского уезда Московской губернии в семье псаломщика. Образование он получил в Волоколамском духовном училище и Вифанской Духовной семинарии. После окончания учебы в 1905 году Александр был рукоположен священником к Ново-Васильевской церкви села Васильевское (Лотошинский район Московская область), где он и служил вплоть до своего ареста 12 ноября 1937 года.

Когда батюшку арестовали, ему предъявили обвинение в контрреволюционной агитации. Он был осужден по статье 58-10 УК РСФСР и приговорен к высшей мере наказания. 27 ноября 1937 года отца Александра Покровского не стало, он был расстрелян вместе со многими клириками и мирянами на полигоне Бутово в Московской области. 21 августа 2007 года определением Священного Синода священномученик Александр был причислен к лику святых.

По материалам Базы данных ПСТГУ. Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-pokrovskij-presviter

Священномученики Николай Виноградов, Дими́трий Лебедев, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая - переходящая - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

27 ноября

ЖИТИЯ

Священномученики Николай Виноградов

и Димитрий Лебедев, пресвитеры,

и мученик Гавриил Безфамильный

Во время гонений 1937 года власти часто арестовывали всех членов причта, после чего опустевшие храмы разрушали. 21 октября 1937 года были арестованы настоятель Вознесенского храма в селе Теряева Слобода Волоколамского района Московской области протоиерей Николай Виноградов, диакон храма Петр Смирнов и вместе с ними мирянин Гавриил Безфамильный, а также настоятель церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы в соседнем селе Спирово протоиерей Димитрий Лебедев.

Священномученик Николай родился 21 апреля 1876 года в городе Дмитрове Московской губернии в семье диакона Иоанна Виноградова. В 1901 году он окончил Московскую Духовную академию. Женился на Екатерине Павловне Соколовой и был рукоположен в сан священника.

В 1914 году отец Николай был удостоен степени магистра богословия. В это время он был настоятелем храма Московского Александровского института, а также законоучителем в этом институте. В 1918 году его перевели на должность настоятеля церкви святителя Николая на Пупышах.

В 1920 году отец Николай был возведен в сан протоиерея. В 1924 году митрополит Петр (Полянский) назначил его благочинным 1 отдела Замоскворецкого сорока, а с 8 сентября 1927 года он был назначен благочинным и 3 отдела того же сорока. В том же году награжден митрой.

В 1929 году протоиерея Николая назначили настоятелем храма святых мучеников Флора и Лавра на Зацепе. В конце двадцатых годов власти склонили протоиерея Николая к сотрудничеству, он дал согласие, но исполнить то, что от него требовало ОГПУ, из нравственных соображений не смог. 1 января 1933 года он был арестован вместе с другими членами причта и некоторыми из членов церковной двадцатки и заключен в Бутырскую тюрьму.

На следующий день после ареста следователь допросил священника. Отвечая на вопросы следователя, он сказал, что действительно рассказывал анекдот о 15‑летии Октябрьской революции, – это был случай, который он увидел на улице. Он сказал также, что рассказывал и другие анекдоты, в которых «высмеивалась личность Сталина». Что касается «произнесенных мною проповедей за церковными службами, то они антисоветского характера и критики существующего строя не носили».

19 февраля следствие было закончено. Священники обвинялись в том, что «являлись участниками контрреволюционной группировки церковников при церкви так называемых Флора и Лавра. Основное содержание контрреволюционной деятельности обвиняемых заключалось в систематической антисоветской агитации пораженческого и антиколхозного характера и в устройстве нелегальных антисоветских собраний по квартирам участников группировки».

15 марта 1933 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Николая к трем годам ссылки, которую он отбывал в городе Каргополе Архангельской области. 2 января 1936 года отец Николай был освобожден и 21 января направлен служить в Вознесенский храм в селе Теряева Слобода Московской области.

21 октября 1937 года протоиерей Николай был арестован и заключен в тюрьму в Волоколамске. Его обвинили в том, что он благословил прихожанина Вознесенского храма Гавриила Безфамильного продать помянники для записи имен живых и почивших. Его также обвинили в том, что он, придя в сельсовет, в присутствии секретаря сельсовета говорил о конституции, о выборах в Верховный Совет и о религии. На следствии протоиерей Николай ответил, что если он и говорил на эту тему, то только в том духе и смысле, который следует из документов заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия и который нашел свое выражение в молитве о властях предержащих на великой ектении, когда Церковь молится «О державе Российской и о властех ее», и на сугубой ектении «О державе Российской и о властех ее, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте».

– Вы, проживая в Теряевой Слободе, вели среди населения антисоветские и контрреволюционные разговоры. Дайте ваши показания: где и какие именно?

– Никаких антисоветских и контрреволюционных разговоров я нигде не вел.

– Вам зачитывается ряд свидетельских показаний о том, что вы вели антисоветские разговоры. Подтверждаете вы это?

– Зачитанные мне свидетельские показания я отрицаю, за исключением того, что мы совершили крестный ход в церковной ограде без разрешения сельсовета.

Священномученик Димитрий родился в 1871 году в селе Спирово Волоколамского уезда Московской губернии в семье священника Александра Лебедева. В 1892 году Дмитрий Александрович окончил Московскую Духовную академию и был рукоположен в сан священника. Он служил в церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы в селе Спирово, известной своей скульптурной иконой святителя Николая Чудотворца и крестными ходами с этой иконой. Отец Димитрий всю жизнь прослужил в этом храме. Был возведен в сан протоиерея.

Во время гонений от безбожных властей священник был арестован и по обвинению в антисоветской агитации выслан на три года в Казахстан. Когда он вернулся в село, власти потребовали от него уплатить налоги и выполнить задание по сельскохозяйственным заготовкам. Отец Димитрий этого сделать не смог, был выселен из дома, и все его имущество было конфисковано. 21 октября 1937 года отец Димитрий был снова арестован.

– Следствию известно, что вы в церкви в Спирово говорили проповедь, в которой призывали верующих держать связь с церковью и помогать ей. Следствие настаивает на даче вами правильных показаний, – потребовал следователь.

– Моя проповедь была посвящена теме Первого Вселенского Собора в Никее... В заключение проповеди я сказал, чтобы верующие держали связь с церковью и боролись с заблудшими, – ответил священник.

– Кого вы называете заблудшими? – спросил следователь.

– Заблудшие это те, кто не признает православной веры, – ответил священник.

На допросах отец Димитрий виновным себя не признал.

Мученик Гавриил (Гавриил Гавриилович Безфамильный)родился в 1880 году в Москве. Окончил школу и затем работал водопроводчиком и прислуживал в храме. В 1924 году Гавриил Гавриилович переехал в село Ярополец Волоколамского района. 21 октября 1937 года власти арестовали его по обвинению в антисоветской и контрреволюционной агитации; он виновным себя не признал, сказав лишь, что действительно продал два помянника верующим.

23 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священников Николая и Димитрия и мирянина Гавриила к расстрелу. 27 ноября 1937 года протоиерей Николай Виноградов, протоиерей Димитрий Лебедев и мирянин Гавриил Безфамильный были расстреляны и погребены в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 138–143. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/saint/2379/4260/group

Священномученик Порфи́рий Колосовский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священник Порфирий Михайлович Колосовский родился в 1868 году селе Долгое Поле Нижегородской губернии. Служил в селе Варганы Лысковского района Нижегородской области. Был арестован 17 сентября 1937 года; на основании ложных показаний ранее арестованного священника, который сломленный тюремным содержанием и пытками, подписал все показания, составленные следователем. С предъявленным обвинением о. Порфирий не согласился, и следователи не смогли доказать его виновность. Священник держался мужественно. 11 ноября 1937 года он был приговорен к расстрелу и расстрелян.

Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 1. Тверь, «Булат» , 1992 год, стр. 168–212. Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-porfirij-kolosovskij

Священномученик Васи́лий Никольский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 27 декабря 1877 года в селе Нестерово Богородского уезда Московской губернии в семье псаломщика Евгения Никольского. Он окончил полный курс духовного училища и после сдачи экзамена получил звание учителя церковноприходской школы.

С 1894 по 1909 год Василий Никольский учительствовал, а с мая 1909 по декабрь 1910 года служил псаломщиком. В 1910 году он был рукоположен во диакона к Крестовоздвиженскому храму в селе Дуброво Богородского уезда, а в марте 1924 года – во священника к этому же храму.

В 1926 году отец Василий был назначен благочинным церквей Орехово-Зуевского уезда, а в 1932 году еще и благочинным церквей Павлово-Посадского района. В октябре 1929 года он был возведен в сан протоиерея.

Власти в 1931 году закрыли Крестовоздвиженскую церковь. По распоряжению епархиального начальства вместе с общиной верующих отец Василий был переведен в Зуевский Рождества Пресвятой Богородицы кафедральный собор и назначен его настоятелем. Обязанности благочинного и настоятеля собора он выполнял до 1934 года, после чего продолжал служение в штате собора. В 1935 году протоиерей Василий был награжден крестом с украшениями.

Во время начавшихся массовых гонений на Русскую Православную Церковь протоиерей Василий Никольский был арестован 16 ноября 1937 года и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. Властями были допрошены два лжесвидетеля, которые рассказали следователю, что якобы слышали от отца Василия разговоры против сталинской конституции и стахановского движения. 19 ноября отец Василий был допрошен. На все поставленные следователем вопросы он отвечал, что виновным себя в предъявленном обвинении не признает. В тот же день было составлено обвинительное заключение и дело передано на рассмотрение тройки НКВД.

21 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Протоиерей Василий Никольский был расстрелян 27 ноября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 178–180. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-nikolskij

Священномученик Гео́ргий Извеков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Георгий родился 24 февраля 1874 года в городе Калуге в семье священника Иакова Извекова. Георгий Яковлевич окончил Киевскую Духовную академию и был направлен служить псаломщиком при посольской церкви в городе Праге, а затем, переехав в Санкт-Петербург, был законоучителем в одном из учебных заведений. Рукоположенный во священника, отец Георгий во время Первой мировой войны служил в санитарном поезде, а затем в госпитале.

После большевистской революции отец Георгий переехал в Москву; с 1921 года он стал служить в храме Донской иконы Божией Матери при станции Перловка под Москвой; был возведен в сан протоиерея. Обладая уникальными музыкальными способностями, он писал много церковной музыки для отдельных храмов и для Патриархии. Кроме того, он писал музыку для духовных и народных песен и как выдающийся композитор был принят в Союз композиторов.

В начале 1931 года начались массовые репрессии против духовенства, когда в один день арестовывались десятки священнослужителей, монашествующих и мирян. Протоиерей Георгий был арестован 14 апреля 1931 года и 20 апреля допрошен. «Я ожидал своего ареста, – заявил он, – и даже хотел этого. Мне как священнику было не удобно, что другие страдают за веру Христову и идут в ссылку, а я не испытываю лишений, поэтому я готов пострадать и даже умереть за имя Христово».

После такого заявления священника допрос был следователем прекращен. Через два дня следователь снова допросил священника и задал еще ряд вопросов; отец Георгий, отвечая на них, сказал: «По существу предъявленного мне обвинения в агитации против советской власти... показания давать отказываюсь. Обвинения за собой не признаю».

30 апреля 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Георгия к трем годам ссылки в Северный край, и он был отправлен этапом сначала в Котлас, затем в Великий Устюг, а затем в Усть-Сысольск.

Вернувшись из ссылки, отец Георгий поселился в том же подмосковном поселке и занялся сочинением духовной музыки – сначала для храмов Москвы и других епархий, а затем, когда число храмов резко уменьшилось, только для Патриархии; также он сочинял музыку и для светских песен, и ее публиковали в печати.

22 июля 1937 года протоиерей Александр Лебедев, находясь под арестом, дал показания против отца Георгия. Будучи секретарем митрополита Сергия, он хорошо знал всех посещавших митрополита, в частности и отца Георгия.

2 ноября 1937 года отец Георгий был арестован и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. 15 ноября дежурный свидетель, клирик Знаменской церкви у Крестовской Заставы Толузаков, дал показания против арестованного священника, заявив, что отец Георгий, посещая разные церкви, вел антисоветскую агитацию. «На мои предложения, – заметил свидетель, – о том, чтобы он начал писать музыку для песен на социалистические темы, он брезгливо отказался, заявив, что он "идейный и правоверный священник-христианин и жидам продаваться не намерен, хотя ему и предлагали это”».

16 ноября следователь, допрашивая отца Георгия, заявил:

– Следствие располагает данными о том, что вы среди окружающих вас лиц систематически проводили контрреволюционную агитацию и распространяли всевозможные вымышленные контрреволюционные слухи. Вы это подтверждаете?

– Это я отрицаю, – ответил священник.

– Вы говорите неправду. Следствию доподлинно известно, что вы распространяете клевету по адресу мероприятий советской власти. Дайте следствию правдивый ответ.

– Среди окружающих меня лиц я говорил: «В СССР существует притеснение верующих, церкви закрывают, священников арестовывают и ссылают, нам приходится терпеть всевозможные лишения – все это нам послано в наказание за наши грехи».

На этом допрос был закончен, ставя свою подпись под протоколом допроса, отец Георгий написал: «Записано с моих слов верно и мною прочитано».

23 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Георгия к расстрелу. Протоиерей Георгий Извеков был расстрелян 27 ноября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 225–228. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-georgij-izvekov

Священномученик Васи́лий Розанов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 июня (переходящая) – Собор Псковских святых

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Святой священномученик Василий Розанов родился 22 июня 1872 г. в погосте Черницкое Опочецкого уезда Псковской губернии в семье священника, настоятеля местной Покровской церкви. Закончил Псковскую Духовную семинарию и определен на место учителя и законоучителя в родное село.

Рукоположен во священника и назначен к Черницкой Покровской церкви в 1902 году, став приемником своего отца и пастырем своих односельчан. Помимо богослужебной и приходской, вел преподавательскую деятельность, был членом благочиннического Совета. Имел семью, пятеро детей. В 1905 году перемещен в приход Успенской церкви погоста Копылко Опочецкого уезда, где служил в течении 3-х лет, а затем был назначен настоятелем Казанской церкви в погост Глубокое Опочецкое. Служил вплоть до закрытия церкви богоборцами.

С приходом советской власти он и члены его семьи были лишены гражданских прав. Когда церковь в Глубоком закрыли, отец Василий пытался перейти служить в др. действующую церковь, где уже не было священника, но власти не разрешили. Пришлось вернуться с семьей на родину, в погост Черницкое, где можно было как-то продолжить существование. Церковь в Черницком уже закрыли. Отец Василий стал собирать церковную 20-ку, чтобы добиться ее открытия. В условиях гонения пытался продолжать приходскую деятельность. Тайно совершал требы, организовывал крестные ходы с местночтимой иконой Божией Матери, занося святыню в дома и поддерживая Веру Христову в народе. Отказывался служить молебны в домах, где висел портрет Ленина.

Арестован НКВД, обвинен в контрреволюционной агитации и расстрелян 27 ноября 1937 года в возрасте 65 лет.

В священном сане служил 35 лет. Погребен с безвестной могиле.

Источник: http://hramnagorke.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-rozanov

Священномученик Се́ргий Спасский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился 10 апреля 1884 года в погосте Теремец Серпуховского уезда Московской губернии в семье священника Николая Александровича Спасского, служившего в храме Рождества Богородицы в этом селе. В 1900 году Сергей окончил Перервинское Духовное училище, в 1906 году – Московскую Духовную семинарию и был назначен учителем в школу в селе Болотово Коломенского уезда; в 1909 году он был рукоположен во священника к Успенской церкви в селе Белые Колодези Коломенского уезда, где и прослужил всю жизнь, сопровождавшуюся преследованиями и арестами и окончившуюся мученически. Жили они вдвоем с супругой Ольгой, детей у них не было, и все свое время отец Сергий посвящал церкви.

В мае 1929 года председатели сельсоветов сел Белые Колодези и Васильево представили властям подброшенные им записки с угрозами и требованием уйти со своих постов. При этом сами они не могли указать, кто их написал, но председатель сельсовета села Белые Колодези все же сказал, что письма писались, вероятно, крестьянином их села Егоровым, который когда-то жаловался на него. Дело, однако, ничем не кончилось, так как ОГПУ не удалось доказать, что им написаны эти записки.

В ноябре 1929 года власти потребовали уплаты больших налогов с прихода Успенской церкви, рассчитывая, что они не будут уплачены и храм можно будет закрыть. Но этого не произошло. Крестьяне не оставили дома Божия на разорение и выплатили все налоги. Тогда в ОГПУ приняли решение об аресте священника, и 25 декабря 1929 года сотрудники ОГПУ в рамках государственной кампании по уничтожению Церкви и крестьянства арестовали священника Сергия Спасского, старосту храма Димитрия Захарова и крестьянина Сергея Егорова и заключили их в коломенскую тюрьму. Материалов, доказывающих виновность арестованных, у следователей не было, и они приобщили к делу анонимные записки и занялись сбором сведений об арестованных задним числом. 29 декабря сотрудники ОГПУ распорядились допросить председателя сельсовета села Белые Колодези на предмет того, что он «вообще знает о личностях Егорова, Захарова и… Спасского… Допросить… в присутствии коего происходила беседа… Спасского с церковным старостой Захаровым… где поп выражал недовольство на власть по поводу обложения церквей налогами и намечал план сбора среди верующих. Также, что известно… о личности попа и старосты».

30 декабря 1929 года следователь допросил арестованных. Никто из них не признал себя виновным; они были вполне уверены, что не станут обвиняемыми. Однако 9 января 1930 года всем им было зачитано постановление о предъявлении обвинения по делу «об антисоветской деятельности служителей культа и бывших торговцев».

10 января 1930 года сотрудник ОГПУ допросил церковного сторожа; тот показал, что их священник «крайне религиозно настроен», часто проповедует в храме, «несколько раз говорил, что… становится крайне тяжело жить, так как советская власть священство и вообще церковь обкладывает тяжелыми налогами, так что не знаешь, как и существовать».

Были допрошены и другие свидетели, которые показали, что действительно власти потребовали, чтобы храм заплатил 1 200 рублей налога. Было созвано собрание верующих, которое постановило: собрать в складчину по шести рублей со двора; эти деньги были собраны и внесены. Большинство мужчин, после того как увеличилось давление на прихожан, вышли из состава церковного совета, а вместо них вошли женщины из тех, что победнее. Отец Сергий одобрил это, сказав, что «так будет побезопаснее».

Снова был допрошен председатель сельсовета, который показал, что церковный староста в то время, когда ещё имел свою кузницу, заставлял в нарушение кодекса о труде работать учеников в революционные праздники. В ноябре 1929 года была проведена хлебозаготовка. Священнику постановили сдать 30 пудов ржи, «он этот хлеб собрал по своим знакомым крестьянам, которые давали ему пудами… Спасский последнее время стал организовывать около церкви женщин фанатичек, которые втянуты в церковный совет, также в церковный совет втянут крестьянин слепой… из бедноты, которого они посылают в совет со всякими заявлениями и справками». Председатель также сказал, что слышал, что после ареста отца Сергия верующие стали ходить в Покровский храм в соседнее село Сосновка, и служивший там священник отслужил молебен об арестованном пастыре и сказал настолько проникновенную о нем проповедь, что слушатели не смогли удержаться от слез.

19 января следствие было закончено, и отец Сергий, подписывая протокол об окончании следствия, в дополнение к нему заявил: «в предъявленном мне обвинении виновным не признаю, так как никаких сборов я не устраивал и контрреволюционной агитации не вел, проповеди говорил только религиозно-нравственного содержания».

29 января 1930 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило крестьянина Сергея Егорова и церковного старосту Димитрия Захарова к трем годам ссылки в Северный край, а священника Сергия Спасского к трем годам заключения в концлагерь; Сергей Егоров, которого обвиняли в составлении писем с угрозами, через полтора года был освобожден без ограничения выбора места жительства, а отец Сергий через Бутырскую тюрьму был отправлен на все полных три года в концлагерь.

Из заключения он вернулся в тот же приход и с 1934 года снова стал служить в Успенской церкви. Здесь он встретил последнее гонение 1937 года.

19 и 21 ноября 1937 года следователь НКВД допросил свидетелей. Председатель сельсовета показал, что священник «Спасский ведет контрреволюционные разговоры против новой конституции. Помню такой факт. В апреле сего года Спасский зашел в сельсовет и начал просить разрешения ходить по домам, и, когда я ему отказал, он заявил: „Пишете вы, коммунисты, много, а все у вас только на бумаге. Говорят, что новая конституция дает право верующим исполнять свои обряды, а вы запрещаете. Где же правда? Только одни разговоры"». Вызванный на допрос бригадир колхоза показал: «В августе возле ларька Спасский среди колхозников говорил: „Происходит не поймешь что, и все это потому, что действует злой дух. Жизни для народа совсем не стало, но все же это должно кончиться. Хотя бы поскорее, а то смотришь на людей, и жаль их становится"». Допрошенный колхозник, некий Иван Иванович, сказал: «Помню в июле сего года возле своего дома в группе колхозников Спасский говорил: „Что же ты, Иван Иванович, перестал ходить в храм Божий или ты тоже продался большевикам? Но ведь помни, что они тебя к хорошему не приведут. Будешь также обманывать народ, как обманывают они"».

Отец Сергий был арестован 21 ноября 1937 года и заключен в коломенскую тюрьму. В тот же день следователь, имея уже показания свидетелей, допросил его.

– По имеющимся у нас сведениям нам известно, что вы проводите резкую контрреволюционную агитацию в селении Белые Колодези. Признаете себя виновным? — спросил его следователь.

– Виновным себя в агитации не признаю, – ответил священник.

– Что ещё можете дополнить и сообщить?

– Больше дополнить и сказать ничего не могу.

В тот же день – в день и ареста и допроса – следствие было закончено. Оставалось ожидание приговора. 23 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу, и он был перевезен в одну из тюрем Москвы. Священник Сергий Спасский был расстрелян 27 ноября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в общей безвестной могиле. Память его совершается 14 (27) ноября.

Игумен Дамаскин (Орловский). Московские Епархиальные Ведомости. № 11–12 за 2008 год. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-spasskij

Священномученик Алекса́ндр Чекалов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился 19 марта 1888 года в селе Романово Новоторжского уезда Тверской губернии в семье священника Леонида Чекалова[1]. Он окончил Тверскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника.

В 1930 году у о. Александра отобрали дом и все имущество. В ожидании ареста он благословил детям (двум сыновьям и двум дочерям) уехать, дабы избежать преследований как детям священника, а сам остался с супругой Александрой и младшей дочерью, которой в то время исполнилось всего девять лет. В том же году о. Александр был арестован и приговорен к высылке из села, где он служил. Не желая уезжать далеко из родных мест, священник поселился в селе Железниково соседнего Старицкого района. Вместе с ним на новое место переехали его супруга с дочерью. Материальных средств у них не было никаких; о. Александр служил в храме и снимал комнату для себя и семьи. Здесь его застало жестокое гонение конца тридцатых годов. После первого ареста и ссылки священник хорошо знал по своему личному опыту, что в государстве, которое исповедует в качестве новой религии воинствующее безбожие, он будет всегда гоним и в любой момент может быть арестован, но о. Александр продолжал служить и был готов к исповедничеству, а если Господь призовет, то и к мученичеству.

21 ноября 1937 года, после богослужения в день празднования памяти собора архистратига Михаила и прочих сил бесплотных, НКВД арестовал священника. 23 ноября он был допрошен.

– Следствие располагает данными о том, что вы систематически проводили контрреволюционную агитацию, признаете ли вы себя виновным?

– Нет, виновным себя не признаю. Контрреволюционной агитации не проводил.

– Следствием точно установлено, что вы дискредитировали вождей ВКП(б) и советское правительство. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя не признаю.

– Следствием установлено, что вы, посещая общественные места, распространяли провокационные слухи о гибели населения и войне. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя не признаю. Были случаи, когда я говорил, что скоро грядет война, тогда добра не будет, а о гибели населения нигде ничего не говорил.

– Вы не даете правдивых показаний, тогда как следствием точно установлено и вас уличают показания свидетелей, что вы систематически вели контрреволюционную агитацию, поэтому настаиваю на даче правдивых показаний.

– Виновным себя не признаю[2].

Через день после допроса, 25 ноября, Тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Еще через день, 27 ноября 1937 года, священник Александр Чекалов был расстрелян[3].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21797-С. Л. 4.

[2] Там же. Л. 5-6.

[3] Там же. Л. 14-15.

Священномученик Се́ргий Руфицкий, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий Руфицкий,

пресвитер, и мученик Димитрий Рудаков

Священномученик Сергий родился 6 августа 1884 года в селе Ельцино Покровского уезда Владимирской губернии в семье священника Михаила Ивановича Руфицкого. Отец Михаил служил в храме Тихвинской иконы Божией Матери села Иваново, с которым тесно связана судьба его сына Сергея. Все четверо сыновей отца Михаила окончили Владимирское Духовное училище и Владимирскую Духовную семинарию и стали священниками. В советское время все они приняли мученическую кончину.

Сергей Михайлович окончил семинарию в 1904 году, в 1907 году он был рукоположен во священника и направлен служить в храм села Седиково Ковровского уезда.

В 1907 году овдовела его сестра, муж которой – настоятель храма Тихвинской иконы Божией Матери села Иваново – наследовал это место у их отца священника Михаила Руфицкого, умершего в 1896 году. В 1919 году отец Сергий Руфицкий был переведен в этот храм, и заботы о содержании сестры легли на его плечи. Здесь он служил до своего ареста в 1937 году. Псаломщиком в храме в это время был Дмитрий Иванович Рудаков, с которым у отца Сергия сложились добрые отношения.

Мученик Димитрий родился 20 октября 1879 года в селе Покров Владимирской губернии в семье священника Иоанна Рудакова. В 1889 году он окончил три класса духовного училища. С 1901 по 1914 год служил псаломщиком в храме села Гаврильцево, а в 1914 году перешел в приход храма Тихвинской иконы Божией Матери села Иваново, где и служил до своего ареста. После смерти супруги Дмитрий Иванович вторично женился, у них с Татьяной Федоровной в 1919 году родилась дочь Надежда.

По воспоминаниям прихожан, примерно в 1930 году всем клирикам храма власти предложили публично отречься от веры. Настоятель храма протоирей Сергий Руфицкий и псаломщик Дмитрий Иванович Рудаков категорически отказались от этого. На сделку с властями пошел только диакон храма Николай. Его отречение происходило в клубе перед сельчанами. Он «покаялся» перед людьми в том, что обманывал их, затем ему обрезали длинные волосы, и после этого он немедленно уехал из села.

После отказа от отречения семью Рудаковых раскулачили – у них отняли корову и лошадь, выгнали из дома, а самого Дмитрия Ивановича в 1931 году судили и приговорили к трем годам лишения свободы. Сначала он несколько месяцев провел в Покровской пересыльной тюрьме, а затем был выслан в Вологодскую область. Его супруга Татьяна Федоровна и дочь Надежда сперва мыкались по углам, но вскоре отец Сергий Руфицкий сумел устроить их в церковной сторожке и даже выправить им документы на проживание в ней. Отец Сергий старался всем, чем мог, помогать семье Дмитрия Ивановича, пока тот находился в ссылке.

Татьяне Федоровне подсказали, что можно отправить документы в Москву на пересмотр дела. Она так и поступила. Ходатайство было успешным, в деле были обнаружены нарушения, и приговор отменили. После полутора лет разлуки с близкими Дмитрий Иванович вернулся домой и вновь стал служить псаломщиком в Тихвинском храме.

По воспоминаниям прихожан, в 1933-34 годах с колокольни храма сбросили колокола. Самый большой колокол упал и не разбился, и его потом добивали его же «языком». Сразу после этого отец Сергий начал ремонт колокольни. Гонения еще больше сблизили отца Сергия и Дмитрия Ивановича. Они много времени проводили вместе, службу в храме совершали неукоснительно. Близкие вспоминают, что церковная молитва в последние годы перед их арестом стала особенно сосредоточенной.

Арестовали священника и псаломщика вечером 17 ноября 1937 года после всенощного бдения. Очевидцы говорят, что, прежде чем сесть в «воронок», они перекрестились на храм и поклонились присутствующим односельчанам. После ареста они находились в Таганской тюрьме. Единственный допрос священника состоялся 19 ноября 1937 года. Следователь пытался добиться признания в антисоветской агитации:

– Обвиняемый Руфицкий, следствие располагает данными, что вы… проводите антисоветскую агитацию. Подтверждаете ли вы это?

– Я это отрицаю, никакой антисоветской агитации я не проводил и не занимался. В тот же день следователь допросил и Дмитрия Ивановича Рудакова:

– Обвиняемый Рудаков, следствие располагает данными, что вы, проживая в деревне Иваново, проводили антисоветскую агитацию в контрреволюционном духе. Подтверждаете ли вы это?

– Я это отрицаю, никогда никакой антисоветской агитации я не проводил, – ответил Дмитрий Иванович. Все обвинения в контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации священник и псаломщик не признали. 21 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила протоиерея Сергия Руфицкого и псаломщика Димитрия Рудакова к расстрелу. Казнь мучеников состоялась через несколько дней – 27 ноября 1937 года – на полигоне Бутово под Москвой, там же в безвестной могиле они были погребены.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 253–257. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-rufickij

Священномученик Николай Богородский, диакон

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился в 1877 году в семье священника Василия Богородского, служившего в Успенской церкви погоста Окатово Кимрского уезда Тверской губернии.

По окончании Духовной семинарии Николай Васильевич стал служить при храме псаломщиком. Это служение продолжалось с 1892 по 1906 год, когда он был рукоположен в сан диакона ко храму Благовещения погоста Благовещенье Ржевского уезда[1]. В этом храме он служил во все время гонений, с ним был связан его исповеднический подвиг, здесь он был арестован в последний раз незадолго перед мученической кончиной. К этому времени его дети – две дочери и сын – разъехались, и он остался вместе с супругой Марией Васильевной. Управляться с хозяйством им помогала няня детей, которая, как это тогда часто бывало, связала с семьей свою жизнь.

До 1929 года у о. Николая было кое-какое хозяйство – немного земли при церкви, лошадь, две коровы. В 1929 году ему велели уплатить налог, причем сумма была столь велика, что отец диакон никоим образом не мог ее вовремя выплатить, и тогда власти отобрали его имущество, включая личные вещи, а за несвоевременную уплату налога приговорили к одному году заключения в исправительно-трудовой лагерь и к тремстам рублям штрафа[2]. Отбыв заключение в лагере, священник вернулся в свой храм и здесь служил до гонений конца тридцатых годов.

Отец Николай был арестован 6 ноября 1937 года и заключен в Ржевскую тюрьму[3]. На следующий день после ареста следователь НКВД допросил его. Был задан всего один вопрос.

– Следствие располагает данными, – сказал следователь, – что вы проводили антисоветскую деятельность. Расскажите об этом подробно.

– Антисоветской деятельностью я не занимался и виновным себя в этом не признаю, – ответил о. Николай[4].

Доказательств преступности отца диакона у следователя не было никаких, и допрос на этом закончился.

19 ноября следователь допросил председателя местного сельсовета и избача. Они ничего о «преступной деятельности» диакона рассказать не смогли. Но сказали, что о. Николай является активным деятелем церковной двадцатки, можно сказать, ее организатором, что он все время призывает крестьян не оставлять веры, посещать церковь[5].

Через шесть дней после последних допросов свидетелей, 25 ноября, Тройка НКВД приговорила о. Николая к расстрелу. Диакон Николай Богородский был расстрелян 27 ноября 1937 года[6].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21798-С. Л. 3.

[2] Там же. Л. 5.

[3] Там же. Л. 14.

[4] Там же. Л. 6.

[5] Там же. Л. 7-10.

[6] Там же. Л. 15-16.

Преподобномученик Ариста́рх (Заглодин-Кокорев), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

27 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Аристарх (в миру Александр Федорович Заглодин-Кокорев) родился 8 марта 1886 года в деревне Пашуково Богородского уезда Московской губернии в крестьянской семье. Окончил церковноприходскую школу. В 1908 году Александр Федорович поступил послушником в Свято-Никольский Пешношский монастырь в Дмитровском уезде Московской губернии. После назначения в 1919 году преосвященного Серафима (Звездинского) епископом Дмитровским послушник Александр стал его келейником и иподиаконом. В 1920 году он был пострижен в монашество с именем Аристарх и рукоположен в сан иеродиакона. В 1926 году епископ Серафим рукоположил его в сан иеромонаха.

В 1931 году иеромонах Аристарх был направлен служить в храм в селе Чернеево Дмитровского района Московской области, но прослужил он здесь недолго – 24 сентября того же года, во время массовой кампании по аресту насельников упраздненных монастырей, он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве – на основании тех скудных сведений, которые следователям удалось получить от ранее арестованных. Его обвинили в том, что он производил демонстративное поминовение в церкви русских царей и вел агитацию против мероприятий советской власти. 30 сентября власти допросили его. Следователь составил протокол допроса, но отец Аристарх отказался подписаться под ним. 7 октября власти снова допросили его.

На вопросы следователя отец Аристарх так ответил: «В Николо-Пешношском монастыре я проживал с 1908 года по день его ликвидации в 1927 году. После этого я совместно со старыми монахами – Афанасием (умер в 1929 году), Николаем (умер в 1929 году), Герасимом (умер в 1929 году), Владимиром (умер в 1930 году) – поселился на бывшем монастырском конном дворе и жил там до конца 1929 года. В конце 1929 года нам предложили убраться с территории монастыря, и мы перешли в деревню Кочергино, где я прожил до мая 1930 года, после чего вместе с игуменом Варнавой ушли в село Негодяево, где жили до начала 1931 года. В апреле 1931 года я поступил на должность священника в село Чернеево. В агитации против колхозов и других мероприятий советской власти и распространении провокационных слухов виновным себя не признаю».

13 ноября 1931 года тройка ОГПУ приговорила иеромонаха Аристарха к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. 17 ноября он был отправлен этапом до станции Лодейное Поле в Свирские исправительно-трудовые лагеря.

Вернувшись из заключения, иеромонах Аристарх отправился в Тверскую епархию к архиепископу Фаддею (Успенскому) и 5 марта 1936 года был им направлен служить в храм в селе Старенькое Оршинского района. Во время гонений в 1937 году отец Аристарх снова был арестован.

Были допрошены «дежурные свидетели». Один из них, председатель сельсовета, показал, что иеромонах Аристарх собирает верующих в доме одного из своих единомышленников для спевки, причем вызывает их на спевку, обходя каждого, чем отрывает колхозников от работы и разлагает трудовую дисциплину в колхозе. Колхозники уходят по окончании спевки в церковь, бросая колхозную работу. После допросов «дежурных свидетелей» следователь допросил отца Аристарха, который на вопросы следователя и на зачитанные ему показания лжесвидетелей ответил: «Никакой антисоветской деятельности среди населения я не вел. Зачитанные мне показания я не подтверждаю».

25 ноября тройка НКВД приговорила отца Аристарха к расстрелу. Иеромонах Аристарх (Заглодин-Кокорев) был расстрелян 27 ноября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 102–104. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-aristarh-zaglodin-kokorev

Мученица Анна Зерцалова

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

27 ноября

ЖИТИЕ

Мученица Анна родилась 31 января 1875 года в Москве в семье губернского секретаря Ивана Алексеевича Зерцалова, который в последние годы своей жизни состоял на службе в управлении Смоленской железной дороги. Родители ее держались строгих нравственных правил, но православие воспринимали преимущественно с обрядовой стороны, поэтому начатки религиозного воспитания, которые дали они своей дочери, были непрочными. «Малое чувство веры, которое тлело во мне слабым огоньком, – писала она впоследствии, – быстро стало ослабевать и гаситься тлетворным дыханием пагубного влияния маловерия... Научные идеи, приправленные веянием ложных принципов, плотно разместились в моей голове и стали распоряжаться там полновластными хозяйками, отвлекая меня от всего истинного, духовного, прекрасного».

В шестнадцать лет Анна окончила гимназию, получив аттестат, который давал ей возможность занять место домашней учительницы. «Родители, желая дополнить мое образование, в ущерб своим силам и здоровью предоставили мне уроки музыки, они хотели возрастить меня светской благонравной девицей, но они забыли, что бессмертная душа человека тоже требует пищи и удовлетворения, они забыли, что только Господь – единственная ее радость и утешение, а без Него никакие отрады, никакие увеселения не могут удовлетворить сердечной жажды. Господь – единственное наше счастье. Один только Он может усладить наши мысли и желания; без Него – всюду скука и томление».

Анна Ивановна, будучи уже взрослой девушкой, в течение нескольких лет лишь формально исполняла правила христианской жизни: ходила в храм, молилась, изредка говела, но внутренняя ее жизнь шла в русле чисто мирских занятий – общение со знакомыми, театр, усиленное чтение светских книг. Однако такой образ жизни не удовлетворял ее; душа томилась и ни в чем не могла найти утешения. «Бессмертный дух рвался наружу, он тяготился однообразностью и бесцельностью жизни, он требовал пищи и удовлетворения... Наконец нашел и возрадовался: он увидел светлый маяк, который ярко, величественно засветил ему среди бушующих волн грозного житейского моря, он нашел пастыря, который все раскрыл ему: и духовное небо с его непостижимыми красотами, и Всеблагость Творца-Промыслителя, и духовную красоту созданий Божиих, и пользу труда и деятельности», – вспоминала она с благодарностью.

Возрождение души Анны Ивановны, внутреннее воцерковление совершилось в кремлевском храме, посвященном святым равноапостольным Константину и Елене. Настоятелем храма в 1874-1892 годах был чтимый всей православной Москвой протоиерей Валентин Амфитеатров. Придя туда по совету своей подруги по гимназии, Анна Ивановна увидела обыкновенного священника средних лет. Когда закончилось всенощное бдение, она подошла к нему и попросила благословить ее на поездку. «Я вас в первый раз вижу. Что я вам могу сказать? – послышались строгие отрывистые слова, которые все-таки поразили меня».

Анне Ивановне предстояло уехать в Ярославскую губернию в одно семейство, куда в качестве учительницы рекомендовала ее родственница. Подойдя вновь 13 мая 1891 года после Божественной литургии и молебна к отцу Валентину за благословением на поездку, она услышала от него слова, которые для нее оказались пророческими: «Место, место... посадили цветочек в горшочек, ухаживали за ним, поливали его, и вот появились наконец первые листочки; смотрите, крепко берегите свои молодые листочки; пока еще поправить можно, а после и поправить нельзя будет».

Анна Ивановна попала в семью убежденных безбожников. Для молодой православной христианки жизнь в таком семействе стала исповедничеством. «Сколько деликатных намеков и насмешек приходилось мне выслушивать по поводу моего обособленного религиозного настроения! Сколько тонких ядовитых стрел пущено было в меня с намерением наставить меня в духе излюбленного ими либерализма. Всевозможные антирелигиозные сочинения выбирались главою семьи с целью исправить мою якобы отсталость и извращенность, – и вот по вечерам устраивались долгие изнурительные чтения, на которых просили меня обязательно присутствовать.

О, как ужасны были эти чтения!.. Как осужденная на духовную смерть слушательница, я должна была сидеть и выслушивать эти "чтения”, резко и быстро отталкивая от себя налепляющуюся на меня ядовитую сорочку».

Храм был в шести верстах от дома. Приходилось ходить пешком, так как из семьи на службу никто не ездил. «Пост, не соблюдаемый никем, заставлял меня тоже выделяться и быть у всех бельмом на глазу. "Крепко берегите свои молодые листочки” – как громовая труба Страшного Суда постоянно звучало у меня в ушах; и, осмеянная, приниженная, "притча во языцех”, я твердо стояла на своем камне духовного делания и горячо молила Господа простить окружающим людям их заблуждения, просветить помраченные их умы светом Своей Божественной благодати».

Мать семейства не позволяла домашней учительнице воспитывать своих детей, и потому Анна Ивановна после уроков была совершенно свободна. Имея время, она устроила школу грамотности в деревне, собирала крестьянских детей и занималась с ними. После ее отъезда это начинание не прекратилось, и на основе организованной ею школы возникло училище, которое впоследствии получило все необходимые права и средства.

Деятельность Анны Ивановны по просвещению деревенских детей, чуждая материальной расчетливости, расположила в конце концов к ней ее работодателей. Для нее стали готовить постную пищу. «Лошади для езды в храм всегда были к моим услугам; даже отпускалась со мною восьмилетняя ученица – это было особенное небывалое доверие. Мне, застенчивой от природы, было очень неловко принимать знаки особого благоволения; по правде сказать, я очень тяготилась всем этим, так как на эту лужайку пришлось перейти через мост ужасной духовной пытки».

По благословению отца Валентина Анна Ивановна в декабре 1891 года покинула семью, в которой она прожила семь месяцев. Вернувшись в Москву, она стала активной прихожанкой храма святых равноапостольных Константина и Елены, а позже Архангельского собора, после назначения отца Валентина настоятелем этого кремлевского храма.

Отец Валентин помог ей найти учеников, и Анна Ивановна порой с утра до позднего вечера занималась с ними. Почти двадцать лет она духовно окормлялась у отца Валентина. В результате многолетних трудов она укрепилась в вере, осознавала ее как данное Богом сокровище. «Это – великое богатство духа; это великая услада души, – писала она, – с верой и сами скорби, сами страдания кажутся малыми, нижними. Радость по Бозе наполняет всю душу, все существо человека, и душа рвется в вышину, прославляя и восхваляя Господа в торжественных гимнах».

В 1908 году скончался протоиерей Валентин. Смерть духовного отца вся его паства переживала как большое горе. «Тут только поняла она, кого она потеряла; тут только постигла она глубочайшее ангельское попечение о ней батюшки, неутешно зарыдав самыми искренними, горькими воплями.

Не стало незабвенного общего отца и благодетеля, не стало дорогого утешителя; тучи самой безутешной скорби окружили гроб пастыря... Бесчисленная толпа сопровождала шествие; с немою скорбью и страданием шли духовные дети, не зная, как они смогут жить после такой тяжкой утраты.

Кончилась лития, понесли гроб пастыря к приготовленной могилке и зарыли ее. Тут только все вздрогнули и как бы опомнились при совершившемся печальном событии – кончине дорогого, незабвенного пастыря, который был для всех знавших его счастьем и утешением в жизни. Постояли несчастные одинокие сироты и разошлись по домам, полные тяжкого горя. Теперь одна отрада – прийти к дорогой могилке и выплакать на ней свои скорби и страдания. Да, тяжкое горе испытывают теперь все истинно любящие дорогого батюшку; тяжелое время одиночества и сиротства переживают они...

Преславный пастырь всю свою жизнь положил на нас, чтобы очистить нашу духовную храмину и сделать ее доступной к восприятию высших духовных наслаждений. Направим же всецело свой ум, сердце и волю к достойному принятию Божественной святыни Тела и Крови Христовых; будем усердно посещать храмы Божии; будем ревностными сынами Церкви Православной и по вере, и по жизни. Это будет лучший надгробный венок нашему дорогому отцу и пастырю.

О чудесный незабвенный пастырь! Я ли, малая, ничтожная былинка, смогу описать все славные разновидности твоей поразительной, блестящей духовной деятельности; я ли, малое, неопытное существо, смогу разобраться во всех дивных, мудрых движениях твоего разума и мышления?»

Анна Ивановна с помощью духовных детей отца Валентина выпустила четыре книги, в которых содержится описание его выдающейся пастырской деятельности, рассказывается о его прозорливости и даре чудотворений. По ее записям, которые она вела в продолжение многих лет, была составлена и опубликована книга «Духовные поучения, проповеди Валентина Николаевича Амфитеатрова, бывшего настоятеля Московского придворного Архангельского собора, записанные с его слов одной из его духовных дочерей».

В 1916 году некая благодетельница по имени Евдокия пожертвовала Анне Ивановне три тысячи рублей на постройку дома вблизи Ваганьковского кладбища, где был погребен отец Валентин. Живя неподалеку от могилы праведника, на которую стекалось со временем все больше людей, она стала записывать свидетельства о чудесах, происходивших на могиле. В результате Анной Ивановной была составлена книга, где были собраны все эти свидетельства, но издать ее уже не удалось, потому что после революции 1917 года начались гонения на Русскую Православную Церковь.

Безбожники писали о ней в 1929 году: «Против кладбища живет некая Анна... Здесь можно купить фотографию "святого”, здесь продаются книги – "Истинный пастырь Христов”, "Светильник православия”, "Подвижник веры и благочестия”. Здесь еще недавно кормили нищих и всех, кто приходил помолиться на могиле Амфитеатрова. Сейчас (очевидно, с введением карточек) кормежка прекратилась. Здесь справляются поминки, а в годовщину смерти "святого” на его могиле бывают тысячи молящихся».

В 1932 году власти отобрали у Анны Ивановны дом, отобрали документы и потребовали, чтобы она выехала из Москвы и поселилась не ближе ста километров от нее. Но Анна Ивановна осталась в Москве и жила у верующих, которые хорошо ее знали и любили, как истинную христианскую подвижницу. Жила она пожертвованиями и тем, что получала за уроки французского и немецкого языка.

Борясь с любыми проявлениями почитания святых, власти 27 октября 1937 года арестовали Анну Ивановну и заключили в Бутырскую тюрьму в Москве. На допросе следователь спросил ее:

– Кто является автором книг жизнеописаний священника Валентина Амфитеатрова и чудес, якобы происшедших по его молитвам?

– Автором книг жизнеописаний священника Валентина Амфитеатрова и чудес, происшедших по его молитвам при жизни, а равно и после его смерти, являюсь я, Анна Ивановна Зерцалова. Первую книгу я выпустила примерно в 1910 году, то есть через два года после его смерти, отпечатав ее в типографии. До революции я издала четыре книги тиражом каждая книга по тысяче экземпляров. После революции я издала пятую книгу об исцелениях на могиле священника Валентина Амфитеатрова. Последняя книга издавалась уже не типографским способом, а была отпечатана на пишущей машинке в количестве 20-25 штук. Ввиду того что тираж последней книги был ограничен, а число желающих иметь таковую превышало его в несколько десятков раз, почитатели священника Валентина Амфитеатрова переписывали ее, и она распространялась в рукописях.

– Какую цель вы преследовали, издавая вышеупомянутые книги и распространяя его фотографии?

– Я являюсь почитательницей священника Валентина Амфитеатрова, поэтому преследовала цель как можно шире популяризировать последнего среди широких масс верующих.

– Назовите следствию лиц, которые способствовали вам в прославлении священника Валентина Амфитеатрова.

– После смерти священника Валентина Амфитеатрова я поставила своей задачей издать отдельной книгой его жизнеописание. Об этом узнали многочисленные его почитатели, и они помогли мне при составлении этой книги, рассказывая отдельные эпизоды из его жизни, а также о полученных ими исцелениях. Большинство из лиц, принимавших участие в выпуске этих книг, к настоящему времени умерло.

– Следствие требует от вас показаний в отношении лиц, которые размножали вам его фотографии и перепечатывали ваши рукописи на машинке в последнее время. Назовите их фамилии.

– Назвать фамилии лиц, которые помогали мне в размножении фотографий священника Валентина Амфитеатрова, а также перепечатывали последнюю, пятую, книгу, я, Зерцалова Анна Ивановна, отказываюсь.

– Следствие располагает данными, что вы среди окружающих прославляли священника Валентина Амфитеатрова как святого. Вы это подтверждаете?

– Не отрицаю, что я действительно священника Валентина Амфитеатрова среди верующих прославляла как старца, по молитвам которого ряд его почитателей получил исцеления как при его жизни, так и после его смерти. С этой целью я использовала выпущенные мною книги, его фотографии, а также рассказывала то, что мной не было записано в книгах. Что священник Валентин Амфитеатров – старец, считаю не только я, но считают и другие его почитатели. Нами после его смерти ведутся записи, которые свидетельствуют о его необыкновенных свойствах; они выражаются в том, что люди получают исцеления, о которых свидетельствую я и другие.

– Следовательно, вы священника Валентина Амфитеатрова подготовляли к канонизации как святого?

– Да, я, Зерцалова Анна Ивановна, и группа почитателей священника Валентина Амфитеатрова вели подготовительную работу на предмет его канонизации. Но поскольку невозможно в условиях советской власти канонизировать его как святого и открыть мощи, то мы рассчитывали на падение советской власти, после чего при любой другой власти это сделать вполне возможно.

– С какого момента в ваших книгах записаны случаи исцелений по молитвам священника Амфитеатрова?

– В моих книгах записи о происшедших исцелениях по молитвам священника Валентина Амфитеатрова ведутся как о совершившихся при его жизни, так и после его смерти, примерно до 1927 года.

– Ваше отношение к советской власти?

– К советской власти я отношусь безразлично. Но я не согласна с советской властью в вопросах, касающихся религии. А именно: советская власть, как я считаю, проводит гонения на Церковь и верующих, закрывает без согласия верующих церкви, высылает безвинно духовенство. Все это вызывает недовольство не только у меня, но и у большинства верующих. В силу этого большинство верующих не любит советскую власть. Кроме того, советская власть совершенно безвинных людей лишает крова, как, в частности, меня, что также порождает недовольство со стороны несправедливо обиженных ею.

– Кому из своих знакомых вы излагали свои взгляды на советскую власть?

– Излагать свои взгляды о советской власти мне нет необходимости; об ее отношении к нам, верующим, им очевидно, и они полностью разделяют мои взгляды.

– Вы возводите клевету на советскую власть и граждан СССР, заявляя, что они враждебно настроены к советской власти. Вы это подтверждаете?

– Нет, я это клеветой не считаю. Я сама вижу, как советская власть разрушает наши храмы, высылает наше духовенство и уничтожает церковные книги; в школах запрещено преподавание слова Божьего; все это свидетельствует о гонении со стороны советской власти на религию. Это видят другие верующие, и это вызывает у них недовольство.

– Следствие располагает данными, что вы среди своих единомышленников распространяли контрреволюционные провокационные слухи, что советская власть есть власть антихриста.

– Это я отрицаю.

21 ноября следствие было закончено. Анну Ивановну обвинили в том, что она «является активной участницей контрреволюционной церковно-монархической группировки, в контрреволюционных целях прославляла могилу умершего попа Амфитеатрова Валентина, на которую организовывала паломничества верующих, и инсценировала "чудеса”. Среди почитателей попа Валентина распространяла фотокарточки с его изображением».

23 ноября тройка НКВД приговорила ее к расстрелу. Анна Ивановна Зерцалова была расстреляна 27 ноября 1937 года и погребена в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

В одной из книг о протоиерее Валентине, изданной в 1912 году, она писала: «Верующая душа не боится смерти: она встречает ее радостно, спокойно, так как знает, что смерть приведет ее к небесному отечеству, в вечную страну нашей новой, лучшей жизни. И разве Сам Человеколюбец Господь не примет к Себе и не упокоит ту душу, которая стремится к Нему, горячо блаженно любит Его, горячо блаженно верует в Него?!»

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 148–157. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-anna-zercalova

Сщмчч. Дими́трия (Добросердова), архиепископа Можайского, и с ним Иоа́нна Хренова, диакона, прмчч. Амвро́сия (Астахова), архимандрита и Пахо́мия (Туркевича), игумена, прмц. Татиа́ны (Бесфамильной), инокини, мч. Николая Рейна, мцц. Марии Волнухиной и Надежды Ажгеревич (1937)

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

23 сентября – Собор Липецких святых

21 октября

5 февраля – Собор Костромских святых

ЖИТИЕ

Священномученик Димитрий (в миру Иван Иванович Добросердов) родился 22 января 1864 года в селе Пахотный Угол Тамбовской губернии в семье священника. По окончании в 1885 году Тамбовской Духовной семинарии он был назначен учителем земской школы в Моршанском уезде, где работал до 1889 года. За это время он неоднократно получал благодарность от Моршанского земского собрания и Тамбовского губернского училищного совета за усердные и успешные труды на поприще народного просвещения. Женился. 6 мая 1889 года Иван Иванович был рукоположен в сан священника к Николаевской церкви села Мамонтово Тамбовской губернии, в котором проживало тогда около двух тысяч человек, и назначен заведующим и законоучителем Мамонтовской церковноприходской школы.

Вскоре у отца Иоанна умерли жена и дети. Оставшись один, он уехал из Тамбовской губернии и в 1894 году поступил в Московскую Духовную академию. По окончании ее в 1898 году со степенью кандидата богословия он был назначен законоучителем 4-й Московской гимназии и священником гимназической церкви. 10 апреля 1899 года митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский) поставил иерея Иоанна настоятелем Благовещенской церкви при гимназии. В том же году Педагогическое общество при Императорском Московском университете избрало его своим действительным членом, а отделение Педагогического общества по вопросам религиозно-нравственного образования и воспитания избрало его своим секретарем. 6 мая 1908 года за заслуги по духовному ведомству он был награжден наперсным крестом. В это время митрополит Московский Владимир пригласил отца Иоанна к себе и сказал: «Отец Иоанн, у нас в основном два пути: семейный путь и монашеский. Семейный путь для вас закрыт. Я вам советую принять монашество». Отец Иоанн согласился и в декабре 1908 года в Смоленской Зосимовой пустыни Московской епархии был пострижен в монашество с наречением ему имени Димитрий, возведен в сан архимандрита и назначен синодальным ризничим и настоятелем церкви Двенадцати апостолов в Кремле.

В 1909 году архимандрит Димитрий был назначен наблюдателем послушнических школ ставропигиальных монастырей. В 1910 году его избрали в действительные члены церковно-археологического отдела при Обществе любителей духовного просвещения. В это время он был также действительным членом Попечительства над учащимися в Москве славянами Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества.

18 мая 1914 года в Успенском соборе Кремля архимандрит Димитрий был хиротонисан во епископа Можайского, викария Московской епархии и назначен настоятелем Савино-Сторожевского монастыря. С того же года он стал исполнять обязанности заведующего богословскими педагогическими курсами в Москве. Тогда же на него было возложено главное руководство и наблюдение за изданием научного художественно-иллюстрированного описания Патриаршей ризницы.

В 1921 году преосвященный Димитрий был назначен епископом Ставропольским. Обновленцы в Ставропольской епархии одержали почти полную победу над православными, которые лишились большинства приходов. Одной из причин этого было массовое уничтожение духовенства в эпоху гражданской войны в 1918-1921 годах. Под натиском обновленцев епископ Димитрий был вынужден покинуть епархию и переехать в Москву.

В 1922 году православные Тамбовской епархии вели упорную борьбу с обновленцами. На первых порах обновленцам в некоторых городах удалось захватить большинство храмов. В городе Козлове к обновленцам отошло четырнадцать храмов, только два храма остались православными. Православный народ, однако, обновленческие храмы не посещал, а ходил в мужской Троицкий монастырь, расположенный в трех километрах от города. После освобождения в 1923 году Патриарха Тихона из заключения епархиальный совет города Козлова направил в Москву своих представителей с просьбой назначить к ним православного архиерея.

26 сентября 1923 года преосвященный Димитрий был назначен епископом Козловским, викарием Тамбовской епархии и временно управляющим Тамбовской епархией. После приезда преосвященного Димитрия в город обновленцы принесли покаяние и все храмы за исключением одного перешли к православным. Преосвященный Димитрий служил во всех храмах города; он был прекрасным проповедником. С течением времени его популярность среди православных все более возрастала.

Обновленческому движению в епархии грозило полное поражение. Уполномоченный Тамбовского отдела ОГПУ по Козловскому уезду писал: «Во главе тихоновского движения в городе Козлове и уезде, а также всей Тамбовской губернии стоит епископ Димитрий, очень хитрый и осторожный человек, пользующийся громаднейшим авторитетом среди верующих, а в особенности у кулаков и темного элемента. Епископ Димитрий очень хитро проводит политику назначения своих попов на места, занятые попами-обновленцами, то есть попу, обращающемуся к нему за назначением, он предлагает идти в село и достать от группы верующих протокольное постановление о желании иметь посланного епископом Димитрием попа в приходе; конечно, при таком подходе к делу посланному попу ничего не остается делать, как вести агитацию против находящегося в приходе попа, обвиняя его в еретичестве, коммунизме и тому подобном. Со времени упразднения Епархиального управления вся полнота власти перешла в руки епископа Димитрия... которому... подчиняются попы, так как иначе неподчиняющийся при помощи агитации посланных Димитрием попов рискует потерять место и превратиться в еретика. Благодаря авторитетности и политике Димитрия, тихоновское движение в городе Козлове и уезде растет не по дням, а по часам. Громаднейшим злом для обновленческого движения являются также монахи, назначение которых Димитрий отрицает, ссылаясь на то, что и здесь он ни при чем, так как монахи опять-таки являются избранниками народа. Возвращение Пятницкой города Козлова церкви по распоряжению ВЦИКа тихоновцам от обновленцев дало возможность еще более поднять головы тихоновцам и еще более укрепить свой авторитет, в частности авторитет епископа Димитрия... А всего духовенства, последователей бывшего Патриарха Тихона, в городе Козлове и уезде имеется до 90%. В области работы среди духовенства нами приняты следующие меры: производится... срочный учет всего духовенства, принимаются меры к расторжению договоров групп тихоновского толка в пользу обновленцев... Предполагается создание Епархиального управления с равным процентом тихоновцев и обновленцев...»

Великим постом 1925 года епископа Димитрия стали часто вызывать на допросы в ОГПУ. Иногда после допросов он сразу шел в храм, где его ждали, чтобы начать богослужение. Власти настаивали, чтобы владыка покинул Козлов, но он отказывался. Ему стали угрожать заключением. В конце концов он, ссылаясь на болезнь сердца, попросил власти отпустить его в Египет для лечения. Ему был выписан заграничный паспорт, и он отправился в английское посольство в Москве, чтобы получить разрешение на въезд в тогдашнюю английскую колонию. Благополучно оформив все документы, преосвященный Димитрий на следующий день отправился в Сергиев Посад, чтобы попрощаться с Александром Дмитриевичем Самариным, бывшим когда-то обер-прокурором Святейшего Синода, с которым владыка был в дружеских отношениях. На пути к дому Самарина его остановил верховой, и епископ был арестован. Из тюрьмы в Сергиевом Посаде он был отправлен в тюрьму на Лубянку в Москве, где пробыл неделю, а затем с приказанием ехать в Козлов был освобожден. В Козлове его арестовали и препроводили в Тамбов. В Тамбове епископ Димитрий был освобожден из тюрьмы и уехал в Москву, где ему довелось на всенощной накануне празднования памяти великомученицы Екатерины сослужить Местоблюстителю Патриаршего Престола митрополиту Петру. Для Местоблюстителя это была последняя служба, через три дня он был арестован.

В 1926 году епископ Димитрий служил в московских храмах и в Подмосковье. В июле 1926 года владыку вызвал к себе уполномоченный ОГПУ Тучков и потребовал, чтобы он покинул столицу. Сославшись на больное сердце, владыка сказал, что уедет в Кисловодск. Перед отъездом епископ Димитрий пошел к заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому), который, ввиду чрезвычайных обстоятельств по управлению Церковью в условиях беспрестанных гонений, разделил Ставропольскую епархию на две и поручил епископу Димитрию управление новосозданной Пятигорской епархией.

Владыка поселился в Кисловодске, где снимал комнату в районе, который назывался Рябова Балка, на окраине города за железнодорожным вокзалом, неподалеку от Пантелеимоновской церкви, в которой он часто служил.

14 апреля 1932 года епископ Димитрий был возведен в сан архиепископа. 23 марта 1934 года назначен архиепископом Можайским, викарием Московской епархии.

В Москве владыка поселился в сторожке при Ильинской церкви на Большой Черкизовской улице, где и жил до ареста.

Архиепископ Димитрий был арестован 29 сентября 1937 года и заключен в Бутырскую тюрьму. Сразу же после ареста начались допросы, которые 9 октября были оформлены в виде протокола и подписаны архиепископом.

Архиепископ Димитрий не признал себя виновным и не согласился кого‑либо оговорить.

– Следствие располагает данными, что вы среди окружающих заявляли о том, что в СССР существуют гонения на религию и духовенство. Вы это подтверждаете? – спросил следователь.

– Я это не подтверждаю, и об этом я никому не заявлял, – ответил архиепископ.

– Следствию известно о том, что вы распространяли контрреволюционные провокационные слухи, что якобы митрополит Петр расстрелян советской властью. Откуда вам это известно?

– Мне известно от митрополита Сергия (Страгородского) о том, что митрополит Петр в декабре 1936 года умер в ссылке, а о расстреле его я ни от кого не слышал и таких слухов не распространял.

Вместе с архиепископом Димитрием были арестованы архимандрит Амвросий (Астахов), игумен Пахомий (Туркевич), диакон Иоанн Хренов, монах Варлаам (Ефимов), инокиня Татьяна (Бесфамильная), миряне Николай Рейн, Мария Волнухина и Надежда Ажгеревич.

Преподобномученик Амвросий (в миру Алексей Аникеевич Астахов)родился в 1860 году в селе Борисовка Лебедянского уезда Тамбовской губернии в крестьянской семье. До 1925 года он жил в монастыре, а после его закрытия – в разных селах Московской области, в частности в селе Аксиньино Красногорского района, и духовно окормлял монахинь и послушниц Головинского монастыря.

– Кто и в каких целях вас посещал на квартире? – спросил следователь.

– Меня посещали мои почитатели, которые обращались ко мне за различными советами, – ответил архимандрит Амвросий.

– Какие советы вы давали своим почитателям?

– Я давал советы только по вопросам семейной жизни.

– Следствие располагает данными, что вы своих почитателей обрабатывали в антисоветском духе. Вы это подтверждаете?

– Да, я действительно говорил, что советская власть на религию и духовенство устраивает гонения, говорил, что советская власть есть власть антихриста, посланная в наказание народу за грехи.

– Изложите ваши взгляды на советскую власть.

– К советской власти я отношусь враждебно, считаю, что советская власть разрушает храмы, ссылает совершенно безвинное духовенство и верующих. По своим убеждениям я являюсь монархистом, а советскую власть я рассматриваю как временное явление... Люди в России, которые по своей глупости свергли царя, сейчас в этом раскаиваются, потому что видят очень много несправедливости от советской власти, чего не было при царе.

Преподобномученик Пахомий (в миру Павел Акимович Туркевич)родился в 1864 году в местечке Миляновичи Ковельского уезда Волынской губернии в семье кузнеца. Подвизался в Златоустовском монастыре до его закрытия в 1923 году. В конце двадцатых – начале тридцатых годов, будучи в преклонных летах, жил в Москве у своих духовных детей.

– Ваше отношение к советской власти, – спросил следователь игумена Пахомия во время допроса.

– Я советскую власть считаю властью антихриста, которая послана Богом народу в наказание.

Священномученик Иоанн родился 3 сентября 1888 года в городе Москве в семье служащего Таганской тюрьмы Семена Хренова. Семья была очень религиозная и благочестивая. Иван с раннего детства ходил молиться в Новоспасский монастырь, расположенный неподалеку от дома, где они жили. Со временем он стал петь на клиросе вместе с монахами и на некоторых богослужениях был чтецом. В 1907 году Иван Семенович окончил педагогический институт, но учителем не стал; он не почувствовал в себе призвания к этой профессии и увидел, что сталкивается с большими трудностями в объяснении детям учебного материала. Он сначала устроился бухгалтером в Таганскую тюрьму, а затем иеросхимонах Аристоклий, с которым Иван Семенович был хорошо знаком, помог ему устроиться бухгалтером в Московский купеческий банк. В 1911 году Иван Семенович женился на девице Евдокии. Она была из благочестивой семьи и прихожанкой Новоспасского монастыря, где они познакомились.

После национализации в 1917 году банков Иван Семенович стал работать бухгалтером в государственных учреждениях города Москвы. После закрытия Новоспасского монастыря он, как и все прихожане монастыря, начал ходить в расположенный рядом с обителью храм Сорока мучеников; там ему предложили принять сан диакона. Выбор был очень серьезным, и Иван Семенович отправился в храм святителя Николая на Маросейке к протоиерею Алексию Мечеву, чтобы посоветоваться с ним и взять благословение. Отец Алексий благословил, и в 1921 году епископ Верейский Иларион (Троицкий) рукоположил его в сан диакона ко храму Сорока мучеников. При храме тогда еще существовала воскресная школа, которой диакон Иоанн стал руководить. Прослужил он здесь около года; в храме в это время начались распри, и он ушел из него. Затем служил некоторое время в Троицком храме в Котельниках. Во время служения в храме Сорока мучеников и в Троицком храме диакон Иоанн продолжал работать бухгалтером. Семья отца Иоанна, состоявшая из супруги и дочери, была дружной; все свободное время в будни они посвящали чтению духовных книг, и в особенности житий святых, читая жития на каждый день. В воскресные дни и в праздники и при любой возможности они шли в храм. В начале 1930 годов отца Иоанна вызвали в ОГПУ и сказали ему:

– Вы хороший работник, мы проверили вас, мы предлагаем вам работать у нас агентом, сообщать нам обо всех, кто с вами работает.

Отец Иоанн ответил на это:

– Я не могу этого делать, потому что на мне сан диакона.

– А вы снимите с себя сан диакона.

– Бог дал, Бог с меня снимет, – ответил отец Иоанн.

Сотрудники ОГПУ не стали более настаивать, и один из них сказал:

– Нам бы побольше таких стойких людей.

В 1937 году на диакона Иоанна донесли, что его квартиру посещает много духовенства, и к нему пришли сделать обыск и арестовать. Во время обыска у него нашли справку, что он рукоположен в сан диакона. «Ну, вот еще одно дело», – удовлетворенно сказал один из обыскивавших. На допросах отец Иоанн подтвердил, что он до сего времени носит сан диакона и не желает с себя снимать сан. А что касается обвинений в контрреволюционной деятельности, то в этом он виновным себя не признает.

Преподобномученик Варлаам (в миру Василий Севастьянович Ефимов)родился 12 апреля 1903 года в семье благочестивых московских жителей Севастьяна и Мавры Ефимовых. Работал курьером в 33-м отделении милиции. В 1935 году он тайно принял монашеский постриг с именем Варлаам. Он был арестован 29 сентября 1937 года. Его обвинили в том, что он, «будучи враждебно настроенным по отношению к советской власти, среди окружающих проводил систематическую антисоветскую агитацию. Свою квартиру он предоставил для совершения тайных богослужений и ночлега возвратившемуся из ссылки духовенству. В 1935 году он принял пострижение в тайное монашество, к чему склонял и других своих единомышленников».

Следователь спросил его, как в его квартиру попало священническое облачение. Василий Севастьянович ответил, что оно оставлено иеросхимонахом Аристоклием, которого глубоко почитала вся его семья и который несколько раз совершал молебны в их квартире. Но «в данное время его нет в живых, так как он умер лет пять тому назад», – пояснил Василий Севастьянович. Виновным он себя ни в чем не признал. 17 октября 1937 года тройка НКВД приговорила монаха Варлаама (Ефимова) к десяти годам заключения, и он был отправлен в Локчимлаг в Коми область, где вскоре скончался.

Преподобномученица Татиана (Татьяна Николаевна Бесфамильная)родилась 10 января 1866 года в Москве. В возрасте пяти лет она была отдана матерью в приют Рождественского монастыря, где прожила до самого его закрытия в 1923 году, не выходя все это время за пределы обители. Подвизаясь на различных послушаниях, она окончила в монастыре церковноприходскую школу. В 1920 году Татьяна приняла иноческий постриг. После закрытия обители и до самого своего ареста она жила в квартире неподалеку от монастыря, продолжая совершать свой иноческий подвиг, зарабатывая на жизнь рукоделием и шитьем. Будучи арестованной, виновной себя не признала.

Мученик Николай родился 21 января 1892 года в селе Сосновка Моршанского уезда Тамбовской губернии в семье потомственного почетного гражданина Александра Рейна. По рождению Александр Рейн был прусским подданным, приехавшим в Россию в качестве управляющего имением, но в 1903 году он принял русское подданство. В 1911 году Николай Александрович окончил гимназию Креймана, а в 1918 году – сельскохозяйственный институт. С 1920 по 1930 год он работал научным сотрудником Тимирязевской академии в Москве, а затем, по день своего ареста, – в институте овощного хозяйства. Во время гонений на Церковь от безбожной власти он приютил в своем доме афонского иеромонаха Илариона (Громова) и оказывал ему материальную помощь.

– Следствие располагает данными, что вы среди верующих распространяли провокационные слухи о якобы имеющемся в СССР гонении на религию. Вы это подтверждаете?

– Я не отрицаю, что говорить о существующем гонении на религию мог, но провокационных слухов среди верующих не распространял, – ответил Николай Александрович.

– Следствие располагает данными, что на квартире у вас и знакомых вам прихожан производилось тайное богослужение. Подтверждаете ли это?

– Тайного богослужения ни у меня, ни у близких священника Илариона не было. Я не отрицаю, что богослужения на квартире у меня и знакомых проводились, но это было связано с выполнением ряда религиозных обрядов (похорон, праздничных молебнов и прочего).

– Ваши убеждения и взгляды на советскую власть.

– Советскую власть я считаю законной властью, но она не считается с мировоззрением верующих, она борется с религией и Церковью как с контрреволюционными организациями...

Мученица Мария (Мария Николаевна Волнухина) родилась 3 марта 1876 года в Москве в семье торговца. Она вышла замуж за фабриканта Ивана Герасимовича Волнухина. Оба были глубоко верующими людьми, для которых вера была главной ценностью и содержанием жизни. Вскоре после революции Мария Николаевна потеряла мужа. В 1927 году все ее имущество было национализировано. В 1932 году Мария Николаевна была приговорена к трем годам ссылки в Северный край, в город Котлас, но вскоре оттуда уехала и с этого времени начала странствовать, не имея определенного места жительства. Среди верующих почиталась за подвижническую жизнь и прозорливость. Будучи арестованной, она не признала себя виновной.

– На какие же средства вы существовали? – спросил ее следователь.

– Я существовала на средства, которые получала от нищенства.

– Где вы проживали после вашего возвращения из ссылки?

– Определенного места жительства я не имела, проживала у своих знакомых, назвать которых я отказываюсь.

Мученица Надежда родилась в 1877 году в деревне Головенщицы Сверженской волости Минской губернии в семье крестьянина Григория Ажгеревича. Она была глубоко верующим человеком, имела благословение на принятие монашества, но принять постриг не успела. Дома своего не имела и жила у монахинь закрытых монастырей в Москве и Московской области. Будучи арестованной, виновной себя не признала.

– Чем вы занимались и на какие средства существовали? – спросил следователь.

– Я нахожусь без определенных занятий, бродяжничаю и занимаюсь нищенством.

– Следствие располагает данными, что вы среди верующих производили денежные сборы для оказания материальной помощи высланным за контрреволюционную деятельность. Вы это подтверждаете?

– Я не отрицаю того, что оказывала материальную помощь арестованным из тех средств, кои мне удавалось собрать.

– Вы распространяли слухи о якобы имеющемся в СССР голоде?

– Я этого не говорила, без меня все видели, как у церквей сидели голодные, приехавшие с Украины, которые просили себе на пропитание.

– Вы распространяли провокационные слухи о якобы имеющемся в СССР гонении на религию и духовенство?

– Да, я говорила, что советская власть арестовывает безвинных людей, бесчинствует и расстреливает безвинный народ.

– Назовите своих почитателей, которые вам предоставляли ночлег.

– Ночлег я получала от своих почитателей, но их фамилии и адреса мне неизвестны.

17 октября 1937 года тройка НКВД приговорила арестованных к расстрелу.

21 октября архиепископ Димитрий (Добросердов), архимандрит Амвросий (Астахов), игумен Пахомий (Туркевич), диакон Иоанн Хренов, инокиня Татиана (Бесфамильная) и миряне Николай Рейн, Мария Волнухина и Надежда Ажгеревич были расстреляны на полигоне Бутово под Москвой и погребены в общей безвестной могиле.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 129-149. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-dimitrij-dobroserdov

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 20816.

· РГИА. Ф. 796, оп. 439, д. 320.

· ГАТО. Ф. Р518, оп. 1, д. 230.

· Справочная и памятная книжка по Тамбовской епархии на 1893 год. Козлов, 1893.

· Состав Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода и Российской Церковной иерархии на 1917 год. Петроград, 1917.

· Московский журнал. 1991, № 12.

· За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь. 1917-1956. Кн. 1. М., 1997.

· Артамонов В.Б. Архиепископ Димитрий (Добросердов, 1864-1937): материалы к жизнеописанию. Рукопись. 1998.

· Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Кн. 5. Тверь, 2001.

Сщмчч. Евге́ния Яковлева и Михаила Богородицкого, пресвитеров (1937)

Священномученик Евге́ний Яковлев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

7 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Евгений Никанорович Яковлев родился в 1856 году. В 30‑х годах служил священником в городе Горьком. Был арестован в ноябре 1937 года вместе с большой группой священнослужителей, в том числе священномучеником священником Василием Завгородним, а также мученицей церковной старостой Анисией Маслановой по следственному делу Богородского архиепископа Александра (Похвалинского), викария Горьковской епархии. Обвинялся в участии в «контрреволюционной церковной повстанческой организации». На следствии отказался подписать протоколы и признать свою вину. 2 декабря того же года приговорен Особой тройкой при УНКВД по Горьковской области к расстрелу. Казнен 7 декабря 1937 года. Погребен в безвестной общей могиле на Бугровском кладбище города Горького. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

Игумен Дамаскин (Орловский). Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-evgenij-jakovlev

Священномученик Михаил Богородицкий, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 сентября – Собор Липецких святых

7 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Богородицкий Михаил Трофимович родился в 1872 году в селе Студенецкие Выселки Липецкого уезда Тамбовской губернии. 33 года отец Михаил прослужил в церкви иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» города Козлова Тамбовской области. Вместе с матушкой Марией воспитал в духе православия одиннадцать детей.

В 1930 году отец Михаил был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации и заключен в тюрьму города Тамбова. 19 марта 1930 года осужден тройкой при ПП ОГПУ СССР по Центрально-Черноземной области. Приговор: 5 лет ссылки.

После ссылки отец Михаил вернуться в свой храм не мог, так как храм захватили обновленцы, поэтому батюшка был назначен в село Беломестная Двойня Тамбовского района. В начале октября 1937 года председатель сельсовета предупредил отца Михаила: «Богородицкий, уезжайте, Вас должны арестовать». – «А на кого же я оставлю храм и прихожан?» – ответил батюшка. После этого разговора отец Михаил поехал в город Мичуринск, где на частной квартире жили его жена и тринадцатилетний сын, отремонтировал ей плиту (этому научился в лагере), починил для себя одежду попрактичнее и на вокзале простился с женой навсегда.

12 ноября 1937 протоиерей Михаил был арестован и заключен в тюрьму, а 20 ноября того же года осужден тройкой при УНКВД СССР по Тамбовской области. Обвинение: «Систематическая контрреволюционная агитация, дискредитация вождя ВКП(б), разжигание религиозного фанатизма верующих, призывы к противодействию мероприятиям партии и Советской власти и использовании трибуны церкви для ведения контрреволюционной пропаганды и агитации, призывы к колхозникам оказывать организованное сопротивление хлебосдаче». По этому обвинению отец Михаил был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 7 декабря 1937 года.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-bogorodickij

Священномученик Евгений (Зернов), митрополит Нижегородский, и с ним священномученик Стефан Крейдич, пресвитер, преподобномученики игумен Евгений (Выжва), игумен Николай (Ащепьев) и иеромонах Пахомий (Ионов) (1937)

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Нижегородских святых

20 сентября

18 ноября – Память Отцов Поместного Собора Церкви Русской 1917–1918 гг.

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Евгений, митрополит Нижегородский (бывш. Приамурский и Благовещенский) (в миру Семён Алексеевич Зернов) родился 18 января 1877 года в Московской губернии, в семье диакона. В 1898 году Семён закончил Московскую Духовную семинарию и поступил в Московскую Духовную Академию. В 1900 году он принимает постриг в монашество с именем Евгений, а 1902 году рукоположение в иеромонаха. В том же году отец Евгений после окончания Духовной Академии назначается на место преподавателя сектоведения Черниговской Духовной семинарии. С 1904 года он — инспектор этой семинарии, а с 1906 года — ректор Иркутской Духовной семинарии в сане архимандрита. В то время в семинарии царило крайнее раздражение воспитанников против своего начальства. Отец Евгений сумел привести в порядок расстроенное смутой 1905 года учебное заведение, действуя без всякого применения репрессивных мер и заслужив общее доверие и любовь. Он имел замечательный дар проповедника, поэтому проводимые им внебогослужебные собеседования по воскресным дням в семинарском храме охотно посещали и учащиеся, и интеллигенция, и народ. В 1909 году отец Евгений являлся членом комиссии по освидетельствованию честных останков святого епископа Иркутского Софрония (Кристалевского).

1910 году отец Евгений сделал доклад о постановке миссионерских предметов в семинариях на Иркутском миссионерском съезде; все положения, высказанные в этом докладе, были единогласно приняты. В 1913 году состоялась хиротония архимандрита Евгения в епископа Киренского, викария Иркутской епархии. В 1914 году Владыка назначается на Приамурскую и Благовещенскую кафедру. Святитель являлся членом Священного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов. В 1923 году после всенощной, накануне праздника Успения Пресвятой Богородицы, Владыка ночью был арестован и заключён сначала в тюрьму города Благовещенска, затем вывезен в город Читу, а оттуда в Москву.

На защиту своего архипастыря встал весь город, чекисты вынуждены были вызвать пожарную команду, которая, обливая толпу водой, кое-как рассеяла её. Даже сектанты пришли защитить Владыку. Все они глубоко почитали Святителя за миролюбие и правду. Пока Святитель содержался в тюрьме Благовещенска, по городу ежедневно разъезжала телега с надписью: «В тюрьму для епископа хлеб». Пищи набиралось такое количество, что Владыка кормил всех содержавшихся с ним заключённых.

После освобождения в том же году святейший Патриарх Тихон возводит Святителя в сан архиепископа, а в 1924 году он включается в состав членов Священного Синода при Святейшем Патриархе Тихоне.

В 1924 году Святитель арестовывается вновь и приговаривается к трём годам концлагеря с последующей высылкой на три года. До 1927 года Владыка находился в заключении в Соловецком лагере особого назначения.

Он был признан старшим среди епископов и остался им по общему согласию епископов даже после того, как туда прибыли и более старшие по рукоположению.

В июле 1926 года он принимал участие в составлении «Соловецкого послания» (обращения к правительству С.С.С.Р. православных епископов). Дух документа преисполнен непоколебимой твёрдости во всём, что касается собственно свободы церковной жизни, совершенно чужд и малой тени соглашательства, безбоязнен в свидетельстве правды и свободен в своём мнении среди уз. В документе изложены факты гонения на Церковь и заявлено, что «политический донос совершенно несовместим с достоинством пастыря».

С 1927 по 1929 годы Владыка находится в ссылке в Зырянском крае (Коми (Зырян) А.О.). После выхода Декларации митрополита Сергия (Страгородского) Владыка не отделился от него и не считал необходимым отделять Заместителя от Местоблюстителя Патриаршего Престола священномученика митрополита Петра (Полянского).

Владыка был строгий постник и, невзирая на условия лагерной жизни, никогда не вкушал мяса, а также рыбы, если она предлагалась в неположенное время. Житейски был глубоко мудр, всегда тактичен и спокоен. Пастырям делал замечания всегда наедине в мягкой форме. Богослужения Владыки отличались величием, покоем и благоговением.

После освобождения в 1929 году Владыка проживал в городе Котельнич Нижегородского края. В августе 1930 года его назначают архиепископом Котельничским, викарием Вятской епархии, а с 1933 года временно управляющим Вятской епархией. В мае 1934 года Святителя переводят на Нижегородскую (Горьковскую) кафедру.

В 1935 году после пасхальной службы, совпавшей с празднованием 1 мая, Владыка собрался ехать домой. Близкие стали ему предлагать задержаться, пока пройдут участники демонстрации. «Что нам бояться, — ответил Владыка, — надо Бога бояться». И поехал домой по улицам в клобуке. Вскоре его арестовали в Нижнем Новгороде («Горьком») и по обвинению «в антисоветской агитации» и приговорили к трём годам заключения в Карагандинском лагере. В сентябре 1937 года Святитель тройкой при У.Н.К.В.Д. по Карагандинской области приговаривается к расстрелу. 7 (20 н. ст.) сентября 1937 года Владыка был расстрелян. Вместе с Владыкой были расстреляны священномученик Стефан Крейдич пресвитер, преподобномученики игумен Евгений (Выжва), игумен Николай (Ащепьев) и иеромонах Пахомий (Ионов).

Все они причислены к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-evgenij-zernov

Сщмчч. Заха́рии (Лобова), архиепископа Воронежского, Се́ргия Уклонского, Ио́сифа Архарова, Алекси́я Успенского, пресвитеров, Дими́трия Троицкого, диакона, и мч. Васи́лия Шикалова (1937)

Священномученик Заха́рия (Лобов), Воронежский, архиепископ

ДНИ ПАМЯТИ

17 сентября – Собор Воронежских святых

22 сентября

23 сентября – Собор Липецких святых

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Архиепископ Захария (Лобов Захар Петрович) родился 23 марта 1865 года в селе Петровка Павловского уезда Воронежской губернии в семье мелкого чиновника, не принадлежавшего к дворянскому сословию. Избрав духовную стезю, он окончил духовное училище в Павловске и духовную семинарию в Новочеркасске (1888).

С сентября 1888 году отец Захария служил в Новочеркасском кафедральном соборе, стал протоиереем и ключарем храма. В его семье было четверо детей: Ольга, Вера, Гавриил и Алексей. Последний принял монашеский постриг под именем Антония и в 1930-е годы, будучи архимандритом, находился в ссылке под Архангельском. Правнук Захарии, Олег Николаевич Лобов, в начале 1990-х годов жил в Новочеркасске.

5 октября 1923 года овдовевший З.П. Лобов, после принятия монашеского чина с сохранением прежнего имени, хиротонисан епископами Аксайским Митрофаном (Гриневым; † после 1917) и Иннокентием во епископа Нижнечирского, викария Донской епархии (его предшественник, владыка Николай (Орлов; †1922) скончался в царицынской тюрьме). В 1924 году Захария арестован и приговорен ростовскими чекистами к двухлетней ссылке на Соловки. После него Нижнечирская кафедра больше никем не занималась. На Соловках в тот момент находилось больше епископов, чем на свободе. На лагерных фотографиях рядом с Захарией запечатлены митрополит Евгений (Зернов; †1937), позднее митрополит Горьковский (с 1934 года), архиепископы Митрофан (Гринев), архиепископ Верейский Иларион (Троицкий; †1929), Серафим (Мещеряков), епископы Моршанский Павел (Введенский; †1937), Богородский Платон (Руднев; †1936), Винницкий Амвросий (Полянский; †1931).

На Соловках в числе двадцати четырех иерархов Захария подписал 7 июня 1926 года "Памятную записку Соловецких Епископов, представленную на усмотрение Правительства”, в которой предполагалось, что Церковь и государство будут неуклонно соблюдать принцип невмешательства в дела друг друга. Епископы отказывались от участия в политической жизни общества, но при этом хотели провести Поместный Собор, избрать Патриарха и свободно осуществлять богослужения. Правительство эту записку ответом не удостоило.

В 1926–1929 годах епископ Захария был викарием Тверской епархии, жил в Торжке и Бежецке.

24 апреля 1929 года Захария возведен в сан архиепископа и назначен главой Воронежской епархии (носил титул архиепископа Воронежского и Задонского). В Воронеж он прибыл в Пасхальные дни 1929 года. В приветственном слове к пастве он сказал: "Усерднейше прошу принять меня как архипастыря и отца и обращаться ко мне всем сердцем и всей душою. Да будем едины, ибо в единении спасение наше и небесное, и земное”.

Первые полтора года архиепископ Захария жил в сторожке при Успенской церкви, затем снимал квартиры по адресам: улица Щемиловская, 21 (ныне улица Короленко), переулок Комарова, 47. До марта 1932 года совершал богослужения в Троицком Смоленском кафедральном соборе, затем, в связи с его закрытием, перенес кафедру в Успенскую церковь. И сюда к нему по-прежнему тянулись жители города и окрестных деревень, лишившиеся храмов и пастырей за пастырским словом, советом, наставлением.

Митрополит Мануил (Лемешевский) привел такую характеристику Захарии: "Соблюдал строго среду и пятницу, ел один раз в день пшенный суп постный и то только после всенощного бдения. В Великий Пост в первую, четвертую, седьмую недели ел только один раз тоже только после всенощного бдения. В частной жизни был прост, любил изредка и пошутить”.

В тяжкие годы воинствующего атеизма архиепископ Захария с Божией помощью сохранял и укреплял православную веру среди своей паствы.

В 1931 году архиепископ Захария участвовал в заседании Временного патриаршего Священного собора. 19 апреля 1932 года он был награжден правом ношения креста на клобуке. Он изначально стал на позицию митрополита Сергия (Страгородского), Заместителя Местоблюстителя патриаршего престола, и поддерживал его во всех деяниях.

По Соловкам и по служебным делам Захария был знаком со многими иерархами церкви. В 1933 году у него неделю жил освобожденный из ссылки епископ Тамбовский Вассиан (Пятницкий), в 1934 году два месяца провел архиепископ Курский Онуфрий (Гагалюк; †1938). В 1935 году у Захарии останавливались приезжавшие в Воронеж по делам епископ Моршанский Павел (Введенский) и епископ Елецкий Серафим (Протопопов).

23 мая 1935 года архиепископ Захария (Лобов) был арестован, в его квартире произведен обыск. Были изъяты предметы архипастырского облачения и церковные деньги.

19 июля 1935 года владыке было предъявлено обвинение в контрреволюционной агитации "с использованием религиозных предрассудков масс”, в распускании провокационных слухов. Обвинение строилось на показаниях причта Успенской церкви – священника И.С. Котова, псаломщиков П.И. Долгополова и И.Л. Назарченко, церковного старосты И.Н. Скрипицына, занявших негативную позицию по отношению к своему владыке.

По показаниям священников Успенской церкви упор делался на враждебное отношение Лобова к Советской власти, на якобы (или в действительности имевшие место) высказывания о бедственном положении крестьян в связи с созданием колхозов, о нищенской заработной плате рабочих, о том, что государство проводит политику по искоренению религии, закрывает церкви, репрессирует священников. Единственный конкретный случай, который приводили они – проповедь Захарии в канун Пасхи 1935 года, где он будто бы сравнивал первые века христианства и современную Россию в плане гонения на верующих и их пастырей.

Показания других свидетелей – ктитора церкви села Манино Калачеевского района Ф. Анипкина, бывшего псаломщика М. Меркулова, владельца дома, где квартировал Захария, М. Гурова, отрицавших факты контрреволюционной пропаганды, во внимание следствием приняты не были.

В августе 1935 года было утверждено обвинительное заключение и дело передано в спецколлегию Воронежского областного суда. 10 сентября 1935 года Захарию (Лобову) был вынесен обвинительный приговор – пять лет лагерей. 12 ноября 1935 года архиепископ Захария отправлен в лагерь. В последние годы ослеп, началась водянка, от которой он и скончался в 1937 году. Реабилитирован 30 июня 1992 года.

На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13–16 августа 2000 года архиепископ Захария (Лобов) причислен к лику российских новомученников и исповедников.

Источники и литература

· ГАВО. Ф. Р-2565. Оп. 1. Д. 5, 9, 13, 17, 20.

· ЦДНИ ВО. Ф. 9353. Оп. 2. Д. 6014.

· Сергий (Петров), архиепископ. История Воронежской епархии от ее учреждения до наших дней (в четырех частях). Ч. IV. Воронеж–Минск–Одесса, 1961–1969. С. 748.

· Акиньшин А. Святая правда архиепископа Захарии (Лобова) // Воронежский курьер. 1993. 7 авг.

· Захария (Лобов) // России Черноземный край. Воронеж, 2000. С. 822.

· Иванов С., Супрун В. Православие на волгоградской земле: епархии и епископы. Волгоград, 2002. С. 54–59.

· Мануил (Лемешевский), митрополит. Русские православные архиереи периода с 1893 по 1965 годы. Куйбышев, 1966. Ч. 3. С. 167.

· Польский М. Новые мученики Российские. Первое собрание материалов. Ч. 1. Джорданвилль, 1949. Репринтное издание: М., 1993. С. 168

· Регельсон Лев. Трагедия русской церкви. 1917–1946 / Послесл. прот. Иоанна Мейенорфа. Париж, 1977. С. 448, 543.

· Резникова И. Православие на Соловках. СПб., 1994. С. 143.

· Русские православные иерархи. Исповедники и мученики: Фотоальбом. Париж, 1986. С. 35.

· Сапелкин Н. Воронежские святители в ХХ веке // Воронеж православный. 1997. № 6.

Источник: http://www.vob.ru, https://azbyka.ru/days/sv-zaharija-lobov

Священномученик Се́ргий Уклонский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

22 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

5 мая 1864 года в семье священника церкви села Тесово Михаила Уклонского родился будущий священномученик, протоиерей Сергий Михайлович Уклонский (1864–1937).

Он окончил Вифанскую Духовную семинарию. В 1888 году был рукоположен во священника к церкви села Рассудово Подольского уезда. В начале ХХ века служил в Покровской церкви села Куликово Дмитровского уезда. В 1921 году епископ Дмитровский священномученик Серафим (Звездинский) возвел священника Сергия Уклонского в сан протоиерея и назначил благочинным 8-го округа. После ареста епископа Серафима и захвата церковной власти обновленцами о.Сергий сделал все зависящее от него как благочинного для противостояния давлению живоцерковников. За неявку на совещание благочинных, созванное по распоряжению обновленческого Московского епархиального управления, 6 марта 1923 года протоиерей Сергий Уклонский был уволен от должности благочинного, с занесением в формуляр. Он созвал собрание духовенства 8-го округа, на котором была принята резолюция о «неприятии обновленческих изменений и обновленца благочинного». Обновленческое епархиальное управление 17 апреля того же года постановило «поставить на вид неуместное и незакономерное действие протоиерея Уклонского… и предупредить, что если он будет продолжать самостоятельное исправление обязанностей благочинного, то он будет отставлен от места».

В 1924 году о.Сергий перешел в церковь села Чернеево Дмитровского уезда. В начале 1930-х гг. вынужден уехать в Тверскую губернию. Служил в селе Алешенка близ Бологого, затем в селе Новое (переименовано в Свердлово) на Волге. 29 января 1931 года в возрасте 67 лет был судим по ст.61 УК РСФСР за неуплату налога и приговорен к году принудительных работ. В то же время скончался, после ссылки, его сын. К 1937 году о.Сергий выглядел «выстаревшимся человеком с комичными жестами и ужимками». 26 февраля 1937 года он был переведен в церковь села Мшенцы (Васильевский мох) Корытновского сельсовета Бологовского района Тверской (Калининской) области. Священник увещевал прихожан молиться Богу, исповедоваться, поститься, крестить детей; ходил по домам крестьян, беседовал о вере, крестил. На его службу собирались из соседних деревень и более отдаленных мест, приезжали монахини закрытых монастырей. На местный праздник Девятой Пятницы собралось духовенство из окрестных храмов и другие гости. Получилось торжественно. Приближалась Пасха, и о.Сергий попросил монахинь обойти жителей села и получить согласие на его приход в день праздника с тем, чтобы, имея их подписи, получить на это разрешение в сельсовете. Священнику шел восьмой десяток, он так голодал, что готов был идти за подаянием по домам. Председатель сельсовета составил донесение, и 2 сентября 1937 года о.Сергий был арестован. Постановлением «тройки» УНКВД по Калининской области семидесятичетырехлетний протоиерей был приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 19 сентября 1937 года.

Протоиерей Сергий Михайлович Уклонский причислен к лику священномучеников и исповедников Русской Православной Церкви Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года.

Источник: http://www.hram-v-tesovo.ru, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-uklonskij

Священномученик Ио́сиф Архаров, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

22 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иосиф Иванович Архаров родился в 1874 году, отец его был владельцем кожевенного завода в Московской губернии. Иосиф Иванович проработал на кожевенном производстве до 1930 года. В 1930 году он принял священнический сан. Вскоре он был арестован и приговорен к 2 годам лишения свободы. Едва освободившись, он получил новый срок – 3 года лагерей. С 1936 по 1937 год он находился в Карлаге НКВД в Казахстане. Находясь в лагере, он был арестован на основании доноса, в котором сказано: «Заключенный Архаров очень любит Церковь...», «советовал читать Евангелие или Псалтирь», «всегда стремиться пропеть что-нибудь божественное». В обвинительном заключении, приговаривая отца Иосифа к смерти, следователь написал: «з/к Архаров... отбывая меру наказания в Карлаге НКВД систематически проводил к/р агитацию среди заключенных, + распространяя провокационные слухи о скорой войне и гибели соввласти. Допрошенный по делу в качестве обвиняемого, з/к Архаров виновным себя не признал, но свидетельскими показаниями полностью изобличен». 21 сентября 1937 года священномученик Иосиф Архаров был расстрелян.

Источник: http://www.grad-petrov.ru, https://azbyka.ru/days/sv-iosif-arharov

Священномученик Алекси́й Успенский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

22 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий родился 22 сентября 1879 года в селе Шолы Белозерского уезда Новгородской губернии в семье псаломщика Глеба Успенского, который умер, когда Алексею едва исполнилось полтора года. По окончании Духовной семинарии Алексей Глебович был рукоположен в сан священника. Служил на разных приходах. Гонения конца двадцатых — начала тридцатых годов застали его в храме Тверской епархии.

Как и в большинстве других случаев, власти, намереваясь арестовать священника, предложили заплатить государству огромный налог, и поскольку священник не смог удовлетворить их требований, те арестовали его. Суд приговорил о. Алексея к конфискации имущества и заключению на шесть месяцев в исправительно-трудовой лагерь. Для священника это было тем более тяжело, что оставались без средств к существованию его жена, Вера Александровна, и дети — дочь восьми лет и два сына — шести и трех лет.

Но всякое испытание, как бы ни было оно тяжело, он принимал как посланное Богом, как крест, кроткое несение которого есть путь ко спасению. И потому ему никогда не приходило в голову и не томило сердце желание оставить свое служение. Вернувшись из заключения, о. Алексей стал снова служить в храме и вскоре был возведен в сан протоиерея.

В начале 1937 года архиепископ Тверской Никифор (Никольский), назначенный на Тверскую кафедру в конце 1936 года, ввиду того, что власти лишили в это время архиепископа Тверского Фаддея регистрации, определил о. Алексея в Вознесенскую церковь села Вознесенья Бологовского района Тверской области. По общему мнению прихода, который включал в себя село и несколько деревень, о. Алексей показал себя ревностным пастырем, истинным попечителем о словесных овцах стада Христова и сугубым молитвенником. Все свои силы он отдавал просвещению прихожан. Бывали случаи, когда под давлением безбожной власти и пропаганды крестьяне называли своих детей нехристианскими именами, но таковых священник, не боясь ответственности, отправлял в сельсовет, чтобы они предварительно переписали имена своих детей на христианские, и только после этого приходили крестить. У него в храме, несмотря на большое число прихожан, никогда не было общей исповеди; о. Алексей старался поговорить с каждым, а когда нужно, то поддержать. Сам имевший семью христианского духа, он и прихожан учил воспитывать своих детей в духе христианской любви. Священник обучал прихожан навыкам церковной молитвы и наставлял, чтобы они приучали к ней детей. Учил не изменять православной вере и никогда не снимать креста. Время пришло такое, что ни нательных крестиков, ни разрешительных молитв, ни икон было не достать, и о. Алексей отправлял старосту храма Василия Яковлевича Шикалова в большие города, чтобы там закупить все необходимое. Ревностное служение священника скоро обратило на себя внимание властей, и поскольку НКВД в то время пристально наблюдал за всеми храмами, чаще всего с помощью доносчиков, то один из них стал писать о священнике, что в последнее время, то есть с началом служения о. Алексея в Вознесенском храме, в приходе стало наблюдаться религиозное оживление. Люди активно посещают церковь, крестят детей, те, кто не крестили раньше, окрестили сейчас. Например, крестил своего ребенка высокопоставленный офицер Красной Армии, который специально для этого приехал в село. Прихожане уже поговаривают, чтобы восстановить колокольный звон. Вокруг храма собралось много монахинь, которые ведут активную миссионерскую работу. Храм стали посещать жены партийных работников. Этот донос не был пущен в ход сразу, но, когда летом 1937 года советское правительство приняло решение о повсеместных арестах священнослужителей, сотрудники НКВД доносом воспользовались и 2 сентября арестовали о. Алексея и старосту храма Василия Шикалова.

Василий Яковлевич Шикалов родился 12 апреля 1875 года в селе Большая Дубровна Бологовского уезда Тверской губернии, был прихожанином Вознесенской церкви и последнее время выполнял в ней обязанности старосты. Начав гонения на Православную Церковь в конце двадцатых годов и преследуя православных мирян, безбожные власти потребовали от Василия Яковлевича выполнения твердого задания по сдаче сельскохозяйственной продукции, которое было невыполнимо по существу. За невыполнение он был арестован и приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, а все имущество его было конфисковано. Вернувшись в начале 1937 года в родное село, Василий Яковлевич подал ходатайство о пересмотре своего дела. Летом 1937 года ходатайство удовлетворено, он был признан невиновным, и имущество ему было ему возвращено. Впрочем, земная справедливость торжествовала недолго — осенью Василий Яковлевич был вновь арестован.

6 сентября о. Алексей был вызван на допрос.

— Следствию известно, что вы, гражданин Успенский, совместно с церковным старостой Василием Шикаловым вели контрреволюционную деятельность. Что вы можете сказать по данному вопросу?

— Да, действительно, я как священник производил в деревнях Бологовского района крещения новорожденных в домах населения, скрывая это от органов советской власти... На крещение детей в домах без разрешения на это местных органов власти я не имел права, так как по положению моя деятельность должна была производиться лишь в церкви. Кроме того, моя деятельность выразилась в том, что совместно с церковным старостой мы распространяли среди населения нательные крестики и иконы с молитвами; эта деятельность с нашей стороны проводилась с целью укрепления веры. Наряду с этим, в целях борьбы за веру среди населения, у людей, приносивших детей для крещения и уже давшим им имена, не значившиеся в православных святцах, я таких детей не крестил и отсылал в сельский совет для перерегистрации, чтобы дали новые имена. Мною во время литургии при чтении заупокойных поминаний было поминовение царей Николая и Александры в присутствии верующих. Это мною делалось без всякого намерения.

— Следствию известно, что вы у себя в доме устраивали сборище церковников и чтение Библии, при этом вели контрреволюционную деятельность.

— Библия у меня в доме была, читали ее я и моя жена. Библия у меня существовала с 1909 года до момента моего ареста.

— Следствию известно, что вы среди населения распространяли провокационные слухи через Шикалова о гибели советской власти.

— Я сам в церкви говорил проповеди о том, что вера Христова падает, но она будет жить. Что же касается контрреволюционных высказываний Шикалова, то мне о них ничего не известно.

В тот же день следователь допросил старосту храма, Василия Яковлевича.

— Следствию известно, что вы совместно со священником Алексеем Успенским вели контрреволюционную деятельность. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Я, будучи церковным старостой, распространял среди населения крестики. Всего я распространил до ста пятидесяти крестов, а также на меня было возложено распространение молитв и венчиков; эти молитвы мной были приобретены в городе Ленинграде на рынке у церкви Иоанна Предтечи с рук у неизвестного мне гражданина.

— Следствию известно, что вы собирались и вели контрреволюционную деятельность в доме у священника Алексея Успенского. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Да, действительно, я у священника в доме был в июне месяце, но зачем я к нему ходил, теперь не помню.

— Следствию известно, что вы во время распространения молитв и крестов вели контрреволюционную агитацию. Что вы можете сказать по данному вопросу?

— Во время распространения молитв и крестов я никакой контрреволюционной агитации не вёл.

19 сентября Тройка НКВД приговорила священника и старосту к расстрелу. Протоиерей Алексей Успенский и староста Василий Шикалов были расстреляны 21 сентября 1937 года.

Священномученик Дими́трий Троицкий, диакон

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

22 сентября

ЖИТИЕ

Священномученик Димитрий родился в 1884 году в селе Макшеево Коломенского уезда Московской губернии в семье диакона Василия Троицкого. По окончании в 1901 году Коломенского духовного училища он служил псаломщиком в Преображенском храме в селе Починки Егорьевского уезда Рязанской губернии. В 1924 году Дмитрий Васильевич был рукоположен во диакона к Преображенскому храму в этом селе, вошедшем тогда в состав Московской области. В 1930 году диакон Димитрий за несдачу зерновых был приговорен судом к полутора годам высылки за пределы области; приехав на место ссылки, он стал служить диаконом. Вернувшись в 1932 году по окончании срока в Починки, он снова стал служить в храме диаконом.

В январе 1933 года власти арестовали священника Преображенского храма, диакона Димитрия и наиболее активных прихожан. На вопрос, вел ли он отношения со священником и интересующими следствие людьми, и не собирались ли они по домам, и о чем говорили, диакон Димитрий ответил, что людей этих знал и отношения вел, и вместе они собирались, но «вследствие плохой памяти беседы и их темы помнить не могу, а потом я вообще стараюсь от них отвлекаться. Определить... политическое настроение священника... по отношению к советской власти не могу».

Вызванные на допрос свидетели показали, что диакон жаловался на то, что его советская власть разорила, дом отобрали, сад взяли, разве возможно это было раньше? Конечно, нет. Коммунисты мучают православный народ, загоняют насильно в колхоз, давят налогами. Впрочем, заявил далее свидетель, какие именно вел диакон разговоры против советской власти, он вспомнить не может.

В результате допросов свидетелей для следователей ОГПУ стала очевидна полная невиновность диакона и в обвинительном заключении, составленном ими, пришлось записать, что «обвиняемый Троицкий Дмитрий Васильевич виновным себя в агитации не признал, не отрицая того, что имел связь со священником... у которого и собирались». И в этом была вся вина диакона.

19 мая 1933 года тройка ОГПУ приговорила диакона Димитрия к трем годам ссылки в Казахстан, и он был отправлен в Алма-Ату.

В 1936 году он вернулся из ссылки в село Починки. Дом у его семьи отобрали, и супруга диакона жила в церковной сторожке, работая сторожем при храме, в сторожке поселился и диакон Димитрий. Здоровье его тюрьмой и ссылкой было подорвано, и он подал за штат и в храм ходил молиться как прихожанин.

В 1937 году снова поднялось гонение на Русскую Православную Церковь; 5 сентября был допрошен свидетель, сторож колхозного огорода, а через день сотрудники НКВД выписали справку на арест диакона Димитрия, в которой говорилось: «По агентурному делу "Белоризники” проходит проживающий в селе Починки... дьякон Троицкий... Будучи контрреволюционно настроенным, Троицкий, поддерживая связи с реакционно-настроенным духовенством, систематически проводит среди населения контрреволюционную агитацию… Троицкий говорил: "Пришлось много пострадать в ссылке, много здоровья потерял из-за советской власти. А сколько там еще страдает совершенно невинных людей, страдает народ по одним доносам. Видно не мы одни страдаем, а страдает весь народ; когда приходится говорить с колхозниками об условиях их жизни и что они переносят в колхозе, убеждаешься, что тяжела жизнь колхозного крестьянина при советской власти”».

На следующий день, 6 сентября 1937 года, диакон Димитрий был арестован, заключен в егорьевскую тюрьму и в тот же день допрошен.

– Вернувшись из ссылки, вы снова стали проявлять себя противником советской власти. Расскажите, как это было! – потребовал следователь.

– Против советской власти я ничего не говорил, – ответил диакон.

– Вы не откровенны и говорите неправду.

– Я отвечаю правильно, что ничего не говорил против советской власти.

– Почему вы отрицаете факт контрреволюционных разговоров с вашей стороны, когда это подтверждается свидетелем?

– Зачитанную мне выдержку из показаний я отрицаю. Я этого не говорил.

Через два дня состоялся новый допрос.

– Вам будет произведена очная ставка, что вы скажете по этому поводу? – спросил следователь.

– Против очной ставки не возражаю.

Был вызван свидетель, чьи показания попали в справку на арест диакона Димитрия.

– Вы подтверждаете показания свидетеля? – спросил диакона следователь.

– Показания не подтверждаю, – ответил тот.

После этих допросов диакон был переведен в одну из тюрем Москвы, где 17 сентября следователь вновь допросил его.

– Чем вы занимались? – спросил он.

– Я был диаконом, но в последнее время в связи с плохим здоровьем я не работаю и живу без определенных занятий.

– Вы обвиняетесь в антисоветской агитации. Признаете себя виновным в этом?

– Нет, виновным себя в этом не признаю.

Допросы были закончены, и 19 сентября тройка НКВД приговорила диакона к расстрелу. Диакон Димитрий Троицкий был расстрелян 21 сентября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 170-174. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-dimitrij-troickij-diakon

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П-2062, д. 21025.

Мученик Васи́лий Шикалов

ДНИ ПАМЯТИ:

22 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

6 сентября о. Алексей был вызван на допрос.

В тот же день следователь допросил старосту храма, Василия Яковлевича.

— Да, действительно, я у священника в доме был в июне месяце, но зачем я к нему ходил, теперь не помню.

— Во время распространения молитв и крестов я никакой контрреволюционной агитации не вёл.

Сщмчч. Зоси́мы Пепенина, Иоа́нна Ганчева, Иоа́нна Речкина, Иоа́нна Родионова, Николая Фигурова, Леонида Никольского, Иоа́нна Талызина и Алекса́ндра Орлова, пресвитеров, Михаила Исаева и Петра Кравца, диаконов и мч. Павла Бочарова (1937)

Священномученик Зоси́ма Пепенин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Cвященномученик Зосима, в миру Зосима Алексеевич Пепенин, родился в 1888 г. в деревне Пепенино Вятской губернии, в бедной крестьянской семье. Учился в церковноприходской школе. Под впечатлением от жизни древних монахов уходил в лес, рыл пещеры и уединялсядля молитвы. В деревне о нем говорили: «Этот будет попом или монахом». Вместе с тем он был очень трудолюбив, умел делать любую работу и отличался добрым нравом. В семнадцать лет с отцом и братьями ушел на заработки в город, шил шубы, тачал сапоги, столярничал, а когда закончились работы, в деревню не вернулся.

Призвание привело его в Иркутск, куда он добирался несколько лет, зарабатывая на жизнь ремеслом. Около года был послушником в одном из монастырей на пути в сибирь. В Иркутске Зосима Пепенин поступил в духовную семинарию. По окончании семинарии, в 1913 г., он женился на дочери известного иркутского протоиерея Михаила Чирцева, миссионера, просветителя якутов.

Александра Михайловна Чирцева была очень хорошо образованна, знала языки, играла на фортепиано, пела, была очень хороша собой, и многие женихи просили ее руки. Она же выбрала молодого семинариста Зосиму, юношу из бедной крестьянской семьи, пришедшего издалека. Он был красив и статен, хорошо пел и рисовал, но главное, что открывалось в нем, – внутренняя красота, молитвенность и щедрость души. Отец Михаил, опытный и проницательный священник, одобрил выбор дочери, сам венчал молодых, и Зосима был с любовью принят в семье. В этом же году онстал священником. А верный друг и добрый помощник Александра Михайловна – матушкой Александрой.

Приход отец Зосима получил в селе Борисовском под Барнаулом. Здесь у них с матушкой родились дочери: в 1914 г. – старшая, Александра († 2000), в 1919 г. – младшая, Галина († 2008).

Тихое, мирное житие и служение было недолгим. В 1917 г. наступили трагические для России и ее Церкви времена.

Трудным и долгим был путь юного Зосимы в сибирь, где началось его священническое служение. Но еще более долгий и трудный путь ждал его впереди – из сибири в Москву, где в храме Рождества Пресвятой Богородицы накануне праздника Воскресения Христова он отслужил последнюю в своей жизни литургию.

В 1920 г. жизнь батюшки подверглась серьезной опасности. Его увезли роговцы – банда, известная своими жестокими расправами. Промысел Божий сохранил его. Чудом, стараниями матушки отец Зосима избежал смерти и вернулся домой. Но его начинают преследовать органы советской власти. В 1921 г. он был арестован и приговорен к заключению в барнаульской тюрьме. Матушка, чтобы быть рядом с мужем, оставила дом, хозяйство и вместе с детьми переехала в Барнаул, устроилась на работу воспитате лем в детский приют и паспортисткой в паспортный стол. В 1922 г. за примерную работу в тюремной сапожной мастерской отца Зосиму освободили.

В 1923 г. – снова арест, вскоре после рождения сына. Младенец Серафим прожил недолго, батюшку отпустили только похоронить сына. Освободили его через год, он снова служит в Борисовском, у них рождается сын Константин. Но гонения не прекращаются, батюшке грозит очередной арест, и в 1925 г. отец Зосима с семьей уезжает в Иркутск, к родным матушки Александры. Отец ее, священник Михаил Чирцев, к этому времени уже умер, мать – матушка Александра Васильевна со своими детьми, переехала в Москву к старшему сыну.

С 1925 г. отца Зосиму назначают и переводят на разные приходы. Таким образом Церковь в те годы старалась уберечь своих служителей от преследований и арестов. Около двух лет батюшка был настоятелем (и единственным священником) храма в деревне Коза Ярославской обл. Затем в г. Любим Владимирской обл., здесь священников было несколько; затем в деревне Шапкино под г. Ковров Владимирской обл.

Последнее назначение – в 1929 г. в Москву, настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском. В его приходе было пять деревень: Крылатское, Терехово, Татарово, Верхние и Нижние Мневники. Здесь батюшка также служил один, помогал ему псаломщик, который жил при храме с женой и дочкой. Отец Зосима с семьей снимал комнату в частном доме на Можайском шоссе.

Матушка Александра везде, где служил отец Зосима, пела на клиросе, была регентом, занималась с детьми прихожан. Батюшка очень ценил и берег свою семью, в которой царили любовь и согласие. Матушка отличалась строгостью, а батюшка ласковостью. Прихожане почитали отца Зосиму как крепкого молитвенника и очень любили за то, что он был добр и внутренне радостен.

Трудно постичь это трагическое время, среди «граждан» нашлись доносчики, которые написали, что своими проповедями любимый всеми батюшка «агитирует против советской власти».

Отца Зосиму арестовали в Великую субботу, в апреле 1935 г. Накануне, в Великую Пятницу, после вечерни к нему подошел незнакомый старичок. «Вы, батюшка, завтра в церковь не приходите, вас арестуют», – сказал он отцу Зосиме. Дома отец Зосима поведал об этом матушке Александре и о том, что облик неизвестного старичка ему странным образом знаком. Они решили, что это был святитель Николай. Но как оставить храм в Великую Cубботу? «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Мф.16,24-25). Отец Зосима последовал за Христом.

Восемь месяцев отец Зосима провел в Бутырской тюрьме. Особым совещанием при УНКВД CCCР был осужден по статье 5810 УК РсФсР на три года заключения в Карлаге. Перед отправкой было короткое «свидание», когда можно было в течение нескольких минут увидеть батюшку в толпе заключенных, отправляемых по этапу. Матушка, обладавшая сильным характером и пережившая несколько арестов мужа, поняла, что видит отца Зосиму в последний раз. Александра Михайловна Пепенина умерла в 1969 г. в Москве на восьмидесятом году жизни.

В день освобождения из заключения в Карлаге батюшка был арестован по обвинению в том, что, «поддерживая тесные отношения с враждебно настроенными к советской власти и советскому правительству заключенными, проводил агитационную работу, говоря, что при царе Николае рабочему классу жилось лучше». Тройкой при НКВД по Карагандинской обл. приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 2 ноября 1937 г.

Память священномученика Зосимы отмечается дважды: в день кончины – 2 ноября и в день празднования собора новомучеников и исповедников российских XX века – в первое воскресенье после 7 февраля.

Использован материал: Егорова Т. И. Священномученик Зосима // Храм на Холмах. Приходской листок храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском. 2009. № 1 (17). Источник: http://pstgu.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-zosima-pepenin

Священномученик Иоа́нн Ганчев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Тысячу лет назад Древняя Русь приняла учение Христово. С тех пор Русская Православная Церковь просияла подвигами огромного сонма святителей, преподобных и праведных. Эпохой мучеников и исповедников для нашего отечества и Церкви явился XX век. Именно он открыл нам, по слову Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года, «величие судеб Божиих, явленных в истории нашей Церкви. Страшные гонения, пережитые верующими, не смогли сломить крепость человеческого духа, утверждаемого православной верой и надеждой на премудрый Промысл Божий, оживотворяемого любовью к Богу и ближним. Новомученики и исповедники Российские, невероятными страданиями запечатлевшие свою верность Святому Православию, уподобились евангельскому зерну, которое, претерпев смерть, обрело воскресение и новую жизнь (Ин.12,24).

Ныне из этого благодатного зерна возрастает обильная нива духовного обновления народа Божия. Подвиг мучеников и исповедников укрепил Церковь, став ее твердым основанием. Огонь репрессий не только не смог уничтожить Православие на нашей земле, но, наоборот, явился тем горнилом, в котором закалились сердца верных чад Церкви, непоколебимым и твердым стало их упование на Единого Бога, победившего смерть и даровавшего всем надежду воскресения».

Во главе сонма Российских мучеников и исповедников за веру Христову выступает святой Патриарх Тихон, который, характеризуя эту эпоху, писал: «Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово... Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей... А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою словами святого апостола: «Кто ны разлучит от любве Божия: скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч» (Рим.8,35)».

«В наши смутные дни явил Господь ряд новых страдальцев... — писал святой Патриарх исповедник Тихон, — если пошлет нам Господь испытание гонений, уз, мучений и даже смерти, будем терпеливо переносить все, веря, что не без воли Божией совершится это с нами и не останется бесплодным подвиг наш, подобно тому, как страдания мучеников христианских покорили мир учению Христову».

Сбылись слова исповедника веры святого Патриарха Тихона – на крови новомучеников ныне возрождается Святая Православная Церковь.

С любовью и благоговением обращаемся мы сегодня к подвигу этих безвинных страдальцев. В их жизненном пути, исполненном страдания и скорби, православные христиане находят образ веры, пример жертвенной любви к Богу и ближним, опору в переживаемых испытаниях. Сколько священнослужителей и мирян пострадало в ХХ веке во время гонений за веру? Точного ответа на этот вопрос сегодня не даст никто.

Но отрадно сознавать, что и на нашей земле, где уже более двух веков осуществляет свою спасительную миссию Русская Православная Церковь, воссияли имена угодников Божьих, засвидетельствовавших верность Христу «даже до смерти».

Одним из таких угодников Божьих стал настоятель собора Рождества Богородицы г. Баку священник Иоанн Ильич Ганчев.

Отец Иоанн родился в 1878 году в с. Сима Владимирской губернии. Доброта, любовь и благочестие родителей, воспитание в православном духе во многом определили выбор жизненного пути будущего священнослужителя. Духовное образование Иван Ганчев получил в Петроградской Духовной Семинарии. Обучаясь в Семинарии будущий батюшка, очень любивший живопись, посещал художественные курсы. В дальнейшем, будучи пастырем, отец Иоанн не забывал своего юношеского увлечения и в свободное время любил писать маслом пейзажи и картины на библейские сюжеты. Окончив Духовную Семинарию Иоанн Ильич Ганчев в 1910 году был рукоположен в священный сан, и по благословению священноначалия нашей Церкви направился для прохождения пастырского служения в далекий Азербайджан. Поначалу для отца Иоанна это была чужая и незнакомая земля, ведь здесь, в далеком и неправославном краю он особенно ощутил всю важность своего служения, перед теми, кто веровал во Христа, перед теми православными людьми, кто нуждался в его пастырском слове. За время своего служения о Иоанн, неся слово Божие, объехал всю Азербайджанскую землю с севера до самого юга. В первое время своего пребывания в Азербайджане отец Иоанн Ганчев нес послушание настоятеля церкви в честь Боголюбской иконы Божией Матери села Александровка Кубинского уезда Бакинской губернии, а затем настоятеля сохранившегося до наших дней собора Рождества Богородицы г. Баку. На эту должность он был назначен ещё в 1911 году указом Бакинского епископа Пимена (Пегова).

По воспоминанию знавших отца Иоанна людей, он был высокообразованным, высококультурным человеком с большой душой и добрым сердцем. В доме отца Иоанна была собрана обширнейшая библиотека, под которую была отведена отдельная комната, среди книг находились и книги с дарственными надписями их авторов. Разносторонне образованный, играющий на фисгармонии, любящий рисовать, прекрасно разбирающийся в медицине, о. Иоанн все дарованные Богом таланты щедро раздавал людям. Будучи попечителем одной из больниц, он сам следил за добросовестным лечением больных. Нередко ему приходилось самому оказывать квалифицированную помощь прихожанам. Здесь, в Азербайджане, вдалеке от центра Православия у христиан был добрый и мудрый батюшка.

В 1913 году у о. Иоанна родился сын – Юрий, а через год – дочь Людмила. Храм, служба, семья – все, что так мило сердцу о. Иоанна, будет поругано и разрушено.

В 20-е годы начались страшные гонения со стороны большевиков на Церковь и Её служителей. Изымается церковная утварь, отбираются у верующих иконы, конфисковывают у священнослужителей дома, заколачивают храмы. Именно в эти годы был разрушен украшавший город величественный собор в честь святого благоверного князя Александра Невского. С землей сравняли безбожники часовню, знаменовавшую место мученического подвига просветителя нашего края – святого апостола Варфоломея.

По благословению правящего архиерея – епископа Павла (Вильковского) – отец Иоанн Ганчев вынужден был покинуть Баку и перебраться с семьей к родному брату, работавшему нотариусом в г. Ленкорани. После смерти священника храма в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радосте» с. Пришиба близ Ленкорани отца Алексия Пономарева отец Иоанн был назначен настоятелем этого храма. И в это время опустошения и разрушения храмов, о. Иоанн сам расписывает свою церковь. И небольшой храм в далеком селе становится действительной радостью для всех скорбящих. Идут годы, о. Иоанн служит Богу и людям. Лампада Православия все ещё теплится. Но 1933 году безбожники решили закрыть и Пришибский храм, в котором служил 57-летний отец Иоанн Ганчев. Отец Иоанн оставил семью в Ленкорани, а сам вернулся в Баку. Большевики пытались вынудить отца Иоанна отречься от своего сана и с этой целью совершали бесконечные аресты священнослужителя и членов его семьи. Семья Ганчевых жила бедно и тревожно.

20 марта 1933 года отец Иоанн по ложному обвинению был арестован. Арест происходил ночью. Забрали всю семью Ганчевых, члены которой содержались в отдельных камерах строгого режима одной из Бакинских тюрем: отца Иоанна, его супругу, брата, сына и дочь, которым в то время было всего 18-19 лет. Узники вынуждены были спать на холодном бетонном полу, не имея возможности накрыться даже тонким одеялом. Из дома чекисты забрали всю одежду, документы, личные вещи.

Спустя пол года, 10 сентября 1933 года «за контрреволюционную и шпионскую деятельность» и «намерение к нелегальному уходу за границу – в Персию из АзССР» отец Иоанн был осужден коллегией ОГПУ (по статье 58 УК п.п.6, 10, 12) и выслан в Казахстан сроком на пять лет. Подписывая обвинительный протокол, отец Иоанн написал: «душей и сердцем я всегда был против советской власти, но действиями своими – никогда».

Обычно перемещение в места высылки продолжалось очень долго и совершалось в исключительно тяжелых условиях. Высылаемые духовные лица перевозились в тюремных вагонах вместе с уголовными преступниками и подвергались в течение всей дороги бесчисленным издевательствам, унижениям, а иногда ограблению и побоям. Этап – это прежде всего голод, холод, грязь; многие десятки, а иногда и сотни верст, измеренных опухшими ногами. Одним словом, земной ад. Но только, не для тех, у кого в душе живой Бог. Отец Иоанн, неся в себе свет Любви Божией, старался освящать души тех, кто был рядом. Он и здесь был священником.

Семья отца Иоанна, пробыв без предъявления какого-либо обвинения в страшных тюремных подвалах, была освобождена, но вернуться им было некуда, т.к. их комнатка уже была занята неким «участником становления советской власти в Азербайджане». О судьбе своего отца – настоятеля храма Рождества Богородицы г. Баку, дети отца Иоанна узнали лишь спустя 50 лет…

На месте ссылки отец Иоанн, как и многие другие священнослужители, оказался лишенным права совершать богослужения. Корреспонденция его подвергалась официальной цензуре в отделах ГПУ. Кроме того, от времени до времени у ссыльных производились внезапные ночные обыски, и если при таковых обнаруживались предметы богослужебного назначения, например, антиминс, евхаристические сосуды, облачения и т.п., то они тут же отбирались в ГПУ.

В архивном уголовном деле имеются сведения, что в марте 1936 года по окончании ссылки в г. Чимкенте, священник Иоанн Ганчев возвращался в Баку, где проживала его семья. По пути следования он был арестован, направлен в г. Чимкент и там вновь осужден постановлением НКВД сроком на три года. На этот раз отец Иоанн был направлен в Карагандинский лагерь для заключенных.

Помимо отца Иоанна в Карагандинском лагере находилось и множество других невинных страдальцев – священнослужителей, иноков и мирян. Во время этой ссылки отец Иоанн, как и подобает православному пастырю, утешал, поддерживал и ободрял всех тех, кто находился в ссылке. Отец Иоанн укреплял людей своим примером доблестного исполнения долга в тяжелых испытаниях, не позволял им согнуться под бременем обстоятельств и поддаваться искушению возненавидеть других, он наставлял достойно вести себя в любых условиях и при этом сохранять высокое имя православного христианина. Своей жизнью, своим примером и своим подвигом отец Иоанн защитил истину Православной Церкви и попрал ложь её хулителей. Это и было нестерпимо для гонителей Церкви.

19 сентября 1937 года священник Иоанн Ганчев был арестован на основании того, что «…возглавил группу верующих, бывших священников, проводил службы, где распространял свое настроение против советского правительства». В предъявленном обвинении виновным себя не признал.

Настоятель церкви рождества Богородицы г. Баку священник Иоанн Ганчев, претерпев боль и ужас, «оплевания и заушения», не отрекся от веры, не осквернил свое имя лжесвидетельством против себя и ближних. До конца дней достойно нес он свой мученический крест, проповедуя Евангелие. И своей великой верой зажигал в других людях веру во Христа Распятого и Воскресшего.

Решением тройки при УНКВД по Карагандинской области от 31 октября 1937 года священник Иоанн Ильич Ганчев был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу.

Страшный приговор был приведен в исполнение 2 ноября 1937 года.

Так завершился земной путь новомученика нашей Церкви отца Иоанна Ганчева, принявшего смерть по-христиански смиренно и вместе с тем мужественно. Он, пламенея любовью к Богу, молитвенно осеняя себя крестным знамением, предал свою праведную душу Богу.

Подвиг священномученика Иоанна Ганчева, всю свою жизнь посвятившего служению Церкви Христовой и претерпевшего мученическую кончину, побуждает нас вспомнить слова апостола Павла: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр.13,7). Пусть же пример священномученика Иоанна Бакинского укрепляет нас в решимости трудиться на благо Церкви, уподобляя свою жизнь подвижническим трудам предстоящих ныне Престолу Господа Вседержителя новомучеников и исповедников Церкви нашей.

Отец Иоанн был захоронен в братской могиле на старом кладбище пос. Долинка Карагандинской области.

В 2000 году от Рождества Христова Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви священник Иоанн Ильич Ганчев был прославлен в лике Новомучеников и Исповедников Российских ХХ века. Память священномученика Иоанна Бакинского празднуется 2 ноября.

Святый священномучениче Иоанне, пресвитере Бакинский, моли Бога о нас!

* * *

Гонения на Русскую Православную Церковь начались с 1917 года и приняли массовый и ожесточенный характер уже в 1918 году. Своего апогея они достигли во второй половине 30-х годов. По данным Правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий в 1937 году было арестовано 136.900 православных священно- и церковнослужителей, из них расстреляно 85.300; в 1938 году арестовано 28.300, расстреляно 21.500.

Все лица, пострадавшие в годы гонений, были реабилитированы в начале 90-х годов ХХ столетия. В Указе Президента Российской Федерации №378 от 14.03.1996 года "О мерах по реабилитации священнослужителей и верующих, ставших жертвами необоснованных репрессий”, в пункте 2 в частности говорится: "Генеральной прокуратуре РФ совместно с ФСБ РФ, МВД РФ осуществить реабилитацию граждан России, которые были необоснованно обвинены в политических, государственных и уголовных преступлениях, лишились свободы, подвергались иным лишениям и ограничениям прав в связи с их религиозной деятельностью и убеждениями”. Таким образом, власть признала их невиновность. Невиновность в том, в чем под пытками их принуждали сознаться. Принуждали оговаривать и клеветать на других. Заставляли сознаваться в антигосударственной и контрреволюционной деятельности. Боль и страх ломали людей, сводили с ума. Были те, кто в исступлении подписывал ложные обвинения. Но большинство священнослужителей и мирян стойко отвергали все обвинения. Гонителям не удалось сломить их волю и очернить честные имена.

Источник: http://baku.eparhia.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-ganchev

Священномученик Иоа́нн Речкин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Родился в 1872 году в селе Бушево Тульской губернии.

Окончил Тульскую Духовную Семинарию и Московскую Духовную Академию, кандидат богословия (1897 год).

Служил священником в Артемовской церкви села Высокое Харьковской области.

Арестован в 1936 году за «укрытие белогвардейских офицеров во время гражданской войны и агитационную работу против советской власти».Приговорен к четырем годам лишения свободы.

Заключение проходил в Карлаге.В 1937 году арестован в лагере за то, что «Будучи враждебно настроен к советской власти, проводил среди заключенных агитационную работу, говоря, что скоро Советскому Союзу будет объявлена война и большевики будут уничтожены, на смену придет другое правительство и церкви в России будут восстановлены». 2 ноября 1937 года расстрелян.

Канонизирован 20 августа 2000 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

Источник: http://boguslava.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-rechkin

Священномученик Иоа́нн Родионов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Родился в 1881 году в селе Останкино Тимского уезда Курской губернии.

Высшее образование – историк.

Служил в Северо-Кавказском крае, городе Ессентуки.

Арестован в 1933 году, осужден на восемь лет лишения свободы.

Заключение отбывал в Карлаге.В 1937 году арестован в лагере – «вел контрреволюционую агитацию среди заключенных, направленную на дискредитацию политики советского правительства, открыто заявлял о своих убеждениях. Говорил, что избавление от советской власти придет от Гитлера». Расстрелян 2 ноября 1937 года.

Канонизирован 20 августа 2000 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

Источник: http://boguslava.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-rodionov

Священномученик Николай Фигуров, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Родился в 1886 году в селе Шершевское Перевозского уезда Нижегородской губернии.

Служил священником в родном селе.

В 1928 году арестован и выслан в город Бузулук.

В 1935 году за «а/с пропаганду» приговорен к трем годам ИТЛ. Сослан в Карлаг НКВД (Казахстан, Карагандинская область).

В 1937 году арестован в лагере «за отказ от работы, участие в религиозных собраниях и агитационную работу среди населения». 2 ноября 1937 расстрелян.

Канонизирован 20 августа 2000 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

Источник: http://boguslava.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-figurov

Священномученик Леонид Никольский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Родился в 1876 году в селе Данилово Сарапульского уезда Вятской губернии (в Киясовском районе Удмуртии) в семье священника.

Окончил Вятскую Духовную Семинарию. В 1901 году рукоположен в священника.

Служил в селах Вятской губернии: Большая Пурга Воткинского района, Чумая Зуринского района, Неумонино Воткинского района, Якшур Бардгенского района, Нечкино Сарапульского района.

В 1931 году арестован и приговорен к пяти годам концлагерей («используя церковную трибуну, занимался а/с агитацией»).

Отбывал заключение в Вишерских лагерях Пермской области. В 1934 году освобожден досрочно.

Служил в селе Швариха Нолинского района Кировской области.

В 1935 году вновь арестован и осужден на пять лет ИТЛ за «а/с агитацию на протяжении ряда лет». Отправлен в Карлаг. В 1937 году арестован в лагере за то, что «входил в группу бывших священиков, проводил службы, находясь в «Тартауле» [отделение Карлага], на берегу реки выложили изображение алтаря, икон и крестов и в этой Церкви устраивали богослужения и беседы на антисоветские темы. В разговорах о необходимости работать на производстве в лагерях, Никольский говорил: «...На советскую власть работать не надо и не будем, пусть работают дураки, дураков работа любит»». 2 ноября 1937 года расстрелян.

Канонизирован 20 августа 2000 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

Источник: http://boguslava.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-leonid-nikolskij

Священномученик Иоа́нн Талызин, пресвитер:

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн (Иван Николаевич Талызин) родился в 1888 г. в семье священника. Окончив духовное училище, был рукоположен во диакона, а затем и во священника к церкви с. Ордино Угличского уезда. В 1930 г. он был арестован и осужден на три года ссылки. Вернувшись, батюшка продолжал служить на своем приходе. В 1937 г. о. Иоанна вновь арестовали и обвинили в "участии в церковно-монархической группе, террористической агитации и распространении провокационно-клеветнических слухов”. На единственном допросе о. Иоанн вымышленную вину свою не признал. 2 ноября 1937 г. священника приговорили к расстрелу. В тот же день он принял мученическую смерть. Источник: www.yaroslavl-eparhia.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-talyzin

Священномученик Алекса́ндр Орлов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

23 сентября – Собор Липецких святых

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился в 1875 году в селе Талицкий Чамлык Тамбовской губернии. Его отец, священник Леонид Орлов, воспитал в сыне любовь к Церкви Христовой и твердую веру. Александр, с детства избравший духовную стезю, поступил в Тамбовскую Духовную семинарию, которую окончил в 1897 году. Вскоре его рукоположили в сан диакона, а в 1903 году — во иерея. Во время гонений на Церковь отец Александр дважды подвергался аресту и провел в тюрьме несколько месяцев. Несмотря на угрозы в свой адрес, он не оставил избранного пути, продолжая служить Господу. 8 августа 1935 года священник вновь был арестован. Начались изнурительные допросы, на которых от исповедника не удалось добиться никаких признаний. 14 декабря священник был осужден на 5 лет лишения свободы в Карагандинском исправительно-трудовом лагере. Находясь в командировке в 1936 году на участке Тартаул, несколько священнослужителей выложили из камней изображения храма, алтаря, крестов, икон на берегу реки Чурбай-Нура и совершали здесь богослужение и молебны. Среди них был и отец Александр Орлов. Узнав об этом, власти начали новое дело по обвинению в «контрреволюционной деятельности». На допросах священники держались твердо, своей вины не признали и показаний на других не дали. В октябре 1937 года отца Александра и других священнослужителей, проходивших вместе с ним по этому делу, приговорили к смертной казни. 2 ноября доблестных воинов Христовой веры были расстреляны.

Священномученик Александр Орлов канонизирован Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в августе 2000 года.

Источник: http://www.vob.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-aleksandr-orlov-presviter

Священномученик Михаил Исаев, диакон

ДНИ ПАМЯТИ

23 сентября – Собор Липецких святых

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Родился в 1875 году в селе Крыловка Чембарского уезда Пензенской губернии.

Окончил Учительскую Семинарию.

Служил в селе Студенки Липецкого района Липецкой области.

Арестован в 1935 году за «участие в к/р группе, возглавляемой епископом Уаром (Шмариным Петром Алексеевичем)», осужден на пять лет лишения свободы.В 1937 году сослан в Карлаг, участок Тартаул. В лагере арестован – «находясь на участке Тартаул, организовавшись в группу, проводил среди заключенных Тартаула к/р агитацию… находясь на общих основаниях на командировке Тартаул, Исаев Михаил Васильевич входил в к/р группировку церковников, проводившую к/р деятельность. Эта группировка в кустах на берегу реки устроила себе церковь, выложив на берегу изображение алтаря, икон и крестов и в этой церкви и на квартирах членов своей к/р группы систематически устраивались богослужения и молебны, а также беседы, на которых велись к/р разговоры и злобная к/р агитация среди з/к». Расстрелян 2 ноября 1937 года.

Канонизирован 20 августа 2000 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

Источник: http://boguslava.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-isaev

Священномученик Петр Кравец, диакон

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Петр Андреевич Кравец родился в 1885 году в городе Николаевске Самарской губернии (ныне город Пугачев Саратовской области). До 1914 года служил продавцом у купца-мануфактурщика в г. Николаевске. В 1907 году окончил фельдшерскую школу. В 1914–1918 годах служил фельдшером на Германском фронте. С 1918 года проходил службу в рядах РККА. Демобилизовался в 1923 году.

В 1921 году, еще будучи в армии, рукоположен в диакона в Свято-Троицком «Старом» соборе Саратова. Направлен на служение на родину, в город Николаевск. Первый раз был арестован в 1923 году в Николаевске за «принадлежность к церковной общине Тихоновской ориентации», но реальной причиной ареста была активная борьба с обновленчеством.

Дело было передано в ОГПУ Нижне-Волжского края, сам святой Петр был помещен в николаевскую тюрьму, в заключении провел две недели. В 1920-е годы дважды был арестован в Саратове (второй раз в 1926 году по обвинению в «антисоветской агитации», ст. 58-10 УК РСФСР), но не осужден.

В 1930 году митрополитом Саратовским Серафимом (Александровым; †1937) диакон Петр был назначен на должность псаломщика в саратовский храм во имя первоверховных апостолов Петра и Павла. В документах содержится упоминание о том, что Владыка Серафим возвел отца Петра в сан протодиакона, но где и когда это произошло, неизвестно. При своем переводе в августе 1933 года на Казанскую кафедру митрополит Серафим взял своего протодиакона с собой. В Казани святому Петру было определено служить в Богоявленской церкви.

5 марта 1935 года отец Петр был арестован в Казани и 13 сентября того же года Особым Совещанием при НКВД СССР осужден по ст. 58 п. 10 УК РСФСР. Новомученик обвинялся в том, что «систематически вел антисоветскую, антисемитскую агитацию, распространял провокационные, пораженческие слухи, через своего сына проводил дезорганизаторскую деятельность среди учащихся и внедрял сочувственные настроения к терактам над членами советского правительства». Он был приговорен к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере и направлен в Карагандинский лагерь НКВД.

19 сентября 1937 года протодиакон Петр Кравец был арестован в Карлаге на основании того, что он «... входил в группу бывших священников, что и Никольский, распространял слухи, что их направили в «Тартаул» специально для гибели заключенных». Кроме святого Петра и святого священномученика Леонида Никольского, по этому делу было осуждено еще восемь священнослужителей и один мирянин. В предъявленном обвинении святой Петр виновным себя не признал, но не отрицал факта исполнения молитвенных песен собственного сочинения перед верующими. Решением Тройки при УНКВД по Карагандинской области от 31 октября 1937 года все одиннадцать новомучеников были осуждены по ст. 58 п. п. 7, 10, 11 УК РСФСР и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведен в исполнение три дня спустя, 2 ноября 1937 года.

28 апреля 1989 года святой Петр был реабилитирован по делу 1937 года прокуратурой и Управлением КГБ по Карагандинской области, а 23 марта 1990 года — по делу 1935 года. 20 августа 2000 года, по завершении Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, протодиакон Петр Кравец был причислен к лику святых для общецерковного почитания в Соборе новомучеников и исповедников Российских.

При подготовке материала были использованы:

· Архив УФСБ по Республике Татарстан. Д. 2-7256.

· Материалы из архива комиссии по канонизции святых Митрополичьего округа Казахстана.

Источник: eparhia-saratov.ru, https://azbyka.ru/days/sv-petr-kravec

Мученик Павел Бочаров

ДНИ ПАМЯТИ:

2 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученик Павел Бочаров родился в 1882 году в деревне Лубянки Михайловского уезда Московской губернии. Известно, что 23 января 1936 года он был обвинен в "контрреволюционной агитации, направленной против колхозного строительства” и приговорен к 6 годам исправительно-трудового лагеря.Заключение отбывал в Карлаге НКВД (Карагандинская область Казахстана). 19 сентября 1937 года Павел Максимович Бочаров был арестован в лагере. 31 октября 1937 года тройка при НКВД по Карагандинской области приговорила его к высшей мере наказания, а 2 ноября он был расстрелян. Мученик Павел был причислен к лику святых на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году.

Источник: http://pstgu.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-pavel-bocharov

Священномученики Инноке́нтий Кикин, Николай Ермолов, пресвитеры (1937)

ДНИ ПАМЯТИ:

26 октября

7 февраля - переходящая - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЯ

Священномученик Николай родился 11 ноября 1874 года в селе Секретарка Бугульминского уезда Самарской губернии в семье псаломщика Алексея Ермолова.

Поступив в Самарскую Духовную семинарию, Николай Ермолов окончил ее в 1897 году и был определен псаломщиком и учителем в городе Бугульме. В 1900 году он был рукоположен во священника и служил сначала в Белебесском уезде Уфимской губернии, а в 1906 году был переведен в село Бойки Бирского уезда той же губернии.

После революционных событий 1917 года в стране началась гражданская война. В 1919 году вместе с отступающей Белой армией отец Николай вместе с семьей отправился в Сибирь. В 1920 году он был определен на служение в храм в селе Дорони-но Барнаульского уезда. В 1924 году отец Николай был назначен настоятелем Никольской церкви села Ордынского Новосибирской епархии. В этом храме отец Николай прослужил до дня своего ареста в 1937 году. В 1928 году отец Николай был удостоен сана протоиерея.

За усердное служение Церкви Христовой и мужественное противостояние обновленческому расколу священноначалие назначило его благочинным Ордынского округа.

Во время очередной волны беспощадных гонений на Русскую Православную Церковь протоиерей Николай Ермолов был арестован 27 июля 1937 года и заключен сначала в камеру предварительного заключения при Ордынском отделении милиции, а потом переведен в тюрьму в городе Новосибирске.

— К какому церковному течению вы принадлежите? — спросил следователь.

— Я принадлежу к староцерковному течению, во главе руководства которого стоит по Западно-Сибирскому краю архиепископ Сергий (Васильков). По СССР течение староцерковников возглавляет Московский и Коломенский митрополит Сергий (Страгородский).

— Перечислите ваших близких знакомых из церковнослужителей.

— Имею близких знакомых из служителей культа: священника села Каменка Иннокентия Кикина, священника Усть-Алеусской церкви Павлова и священника Верх-Алеусской церкви Григория Косырева. В городе Новосибирске знаком с архиепископом Сергием (Васильковым), его секретарем священником Александром Аристовым...

— При каких обстоятельствах вы с ними познакомились?

— Священника Иннокентия Кикина знаю с 1924 года с момента моего вступления в обязанности священника, я сделал к нему визит, потом он ко мне. Он часто бывает в Ордынске по церковным делам и заходит ко мне. Я его также посещаю два-три раза в год...

— Следствию известно, что вы в 1920 году за контрреволюционную повстанческую деятельность были арестованы. Дайте показания по данному вопросу.

— В 1920 году в районе села Колывань началось восстание, направленное к свержению советской власти. Я в это время был в селе Доронино в ста сорока километрах от Колывани. В этом контрреволюционном восстании против советской власти я участия не принимал, но арестован был, а за что, для меня не было известно. Все время ареста я был болен и находился в больнице без допроса и был освобожден. — Следствию известно, что вы привлекались за противодействие мероприятиям советского правительства.

— В 1933 году Ордынским сельсоветом был наложен на меня налог. Я должен был в трехдневный срок сдать государству сто килограмм мяса. Но я этого не выполнил и меня арестовали, просидел два месяца и был освобожден...

— Следствию известно, что в 1919 году вы бежали с кол-чаковскими войсками при их отступлении. Дайте показания.

— Из села Бойково Бойкинского района Башкирской республики я действительно выехал в момент отступления колчаковских войск, боясь того, чтобы партизанские отряды не причинили мне и моей семье насилия, и прибыл в город Новосибирск в последних числах ноября 1919 года. Дальше я отступать не стал, потому что в городе Новосибирске жил в это время мой брат...

— Следствием установлено, что вы являетесь руководителем контрреволюционной повстанческой организации, созданной вами из числа церковников в Ордынском районе. Дайте показания по этому вопросу.

— Руководителем повстанческой контрреволюционной организации я не состоял и даже об этой организации ничего не знал и не слышал и контрреволюционной деятельностью никогда не занимался.

— Вы врете. Следствие требует от вас правдивых показаний.

— Я следствию даю правдивые показания.

— В контрреволюционной деятельности и создании контрреволюционной повстанческой организации из числа церковников вы изобличаетесь свидетельскими показаниями.

— Повстанческой контрреволюционной организации я; никакой не знаю и поэтому изобличающих свидетельских показаний в отношении меня быть не может, и прошу вызвать тех свидетелей, которые меня могут изобличить в контрреволюционной деятельности.

Через два дня допрос был продолжен. Следователь зачитал отцу Николаю лжесвидетельства против него одного из арестованных вместе с ним священников, которого он хорошо знал. Но и это не сломило отца Николая.

Между лжесвидетелем и отцом Николаем на следующий день была устроена очная ставка, на которой отец Николай не признал возводимой на него лжесвидетелем и следователем клеветы. Отец Николай не отрицал, что встречался со лжесвидетелем, разговаривал с ним о тяжелом положении духовенства при советской власти и «выражал свое недовольство местными органами советской власти, которые искривляют советские законы».

Существование контрреволюционной организации, в создании которой обвинялся отец Николай, а также обвинение в распространении листовок антисоветского содержания он категорически отверг.

Через два дня, 20 сентября, отцу Николаю была устроена очная ставка со свидетельницей, которая оговорила его в том, что он якобы готовил поджог паровой мельницы в колхозе «Сибирское Красное Знамя» и начальной школы в деревне Ирменка. Эти показания лжесвидетельницы отец Николай также категорически отверг. В этот же день состоялся еще один допрос.

— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении? — закончил допрос следователь.

— Виновным себя в предъявленном мне обвинении совершенно не признаю.

Вместе с протоиереем Николаем Ермоловым был арестован священник Иннокентий Кикин.

Священномученик Иннокентий родился 12 февраля 1878 года в селе Ушковское-Чумаково Каннского уезда Томской губернии в семье священника Арсения Кикина.

После окончания в 1899 году Томской Духовной семинарии Иннокентий Кикин 18 августа 1900 года был определен во псаломщики. 3 декабря 1902 года он был назначен учителем подготовительных классов Томского духовного училища.

21 сентября 1910 года он был рукоположен во священника к Никольской церкви села Нижне-Каменское Барнаульского уезда (ныне Ордынского района Новосибирской области), где прослужил до своего ареста в 1937 году.

Сотрудники НКВД летом 1937 года арестовали группу духовенства Ордынского благочиния. Отец Иннокентий был арестован 28 июля 1937 года и заключен сначала в камеру предварительного заключения при Ордынском отделении милиции, а потом переведен в тюрьму в городе Новосибирске.

— Скажите, к какому церковному течению вы принадлежите? — спросил следователь.

— Я принадлежу к Тихоновскому староцерковному течению.

— Назовите с кем из священнослужителей вы имеете близкие связи.

— Близкие связи я имел со следующими священнослужителями: благочинным Николаем Ермоловым...

— При каких обстоятельствах вы с ними познакомились?

— ... со священником Николаем Ермоловым я познакомился в 1924 году в тот момент, когда был разлад в Ордынском приходе. Он меня считал примкнувшим к обновленческому течению и по этому вопросу приезжал в село Каменку для установления моего церковного течения. С тех пор я с ним и знаком. С 1924 года я с ним встречался довольно часто...

— Следствием установлено, что вы проводили собрание в церкви 27 июня сего года с церковным активом с целью срыва антирелигиозной беседы, проводимой сельским активом.

— После службы собрались в сторожке с вопросом о ремонте церкви. В этот же день проводилась антирелигиозная беседа. Ко мне пришла старушка Аполлинария Синицына и сказала, что будут закрывать церковь, а потому и делают антирелигиозную беседу. Я пояснил, что это против религии и вам на этом собрании будут говорить, что Бога нет. Ввиду того, что времени больше не было, я сказал им: «Ступайте с Богом на беседу».

— 30 июня бригада колхозников производила ремонт церкви. Сколько человек работало?

— Работа по ремонту церкви проходила недели три, в среднем на каждый день приходило работать человека по четыре, был день, 30 июня, работало человек девять, работали люди и из соседних деревень.

— Было ли постановление граждан о закрытии церкви?

— Постановление 90 процентов граждан о закрытии церкви было зимой примерно в декабре 1936 — феврале 1937 года в момент переписи.

— Почему церковь все же после этого не была закрыта?

— Я думаю, что церковь не закрыли и не отобрали потому, что нужно было ее отремонтировать, а средств на ремонт сельсовет не имел и надеялся на средства церковного совета, а после ремонта, сделанного церковным советом, отобрать. Недостаток средств у сельсовета характеризуется тем, что клуб находится в запущенном состоянии. Мой арест был необходим, потому что без меня легче отобрать церковь, так как теперь среди верующих не осталось человека, знающего законы. А для этого и меня арестовали.

— Вы были против закрытия церкви?

— Совершенно верно. Я был против закрытия церкви и положил много сил для этого. Я старался произвести ремонт и говорил своему церковному совету о том, что, если придет из краевого исполкома отношение о закрытии, то можно еще ходатайствовать перед ВЦИКом, ну а если из ВЦИКа придет постановление о закрытии, то уже больше ходатайствовать не перед кем...

— Расскажите об активных членах вашей общины и как она организовалась?

— В начале 1936 года по требованию районного исполкома нужно было представить список верующих. После богослужения я объявил молящимся, что, если кто желает быть членом религиозной общины, заявите о своем желании лично мне, или подайте заявление. Таким образом в деревнях Каменке, Хмелевке и Лесной были собраны подписи 300 верующих. Кроме этого существует двадцатка, которая следит за порядком и имуществом в церкви...

— Выходит, вы работу проводили хорошо?

— Да, с ними заниматься приходилось много и часто проводить беседы на религиозные темы...

— Следствию известно, что вы на основе религиозных убеждений в церкви распространяли контрреволюционные листовки и прокламации. Вы признаете это?

— Не помню в каком году, было это в Николин день 9 мая, в церкви после окончания богослужения я вышел давать народу целовать крест. Вдруг выходит незнакомый молодой человек и начинает громко читать какую-то контрреволюционную листовку, якобы найденную в Иерусалиме, написанную золотыми буквами. После этого я обратился к народу и сказал, чтобы его не слушали, и сразу же его удалили.

— Следствием установлено, что вы являетесь активным участником контрреволюционной повстанческой организации. Дайте показания по данному вопросу, — потребовал следователь.

— Участником контрреволюционного движения я не состою и не состоял, и никто меня в контрреволюционную организацию не вербовал.

— Следствию известно, что вы вовлечены в контрреволюционную повстанческую организацию благочинным Ермоловым.

— Я благочинным Ермоловым в контрреволюционную повстанческую организацию вовлечен не был.

— Вы изобличаетесь показаниями обвиняемого по вашему делу священником...

— С ним я знаком мало...

— Вам дается очная ставка с обвиняемым по вашему делу.

— Был приглашен лжесвидетель. Его показания отец Иннокентий не подтвердил. 20 сентября состоялся последний допрос.

— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?

— Виновным в предъявленном мне обвинении себя не признаю и больше по делу показать ничего не могу.

1 октября 1937 года Тройка НКВД приговорила обоих священников к расстрелу.

Протоиерей Николай Ермолов и священник Иннокентий Кикин были расстреляны 26 октября 1937 года в Новосибирске и погребены в общей безвестной могиле.

Память священномучеников Николая и Иннокентия совершается в день их мученической кончины 13 (26) октября, а также в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских 25 января (7 февраля), если этот день совпадет с воскресным днем, а если этот день не совпадет с воскресным днем, то в ближайшее воскресенье после 25 января (7 февраля), а также 10 (23) июня вдень празднования Собора Сибирских святых.

Источник: http://pstgu.ru/

Сщмчч. Иоа́нна Павловского и Все́волода Потеминского, пресвитеров (1937)

Священномученик Иоа́нн Павловский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

19 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн Петрович Павловский родился 28 января 1876 года в селе Поповонаволоцком Шенкурского уезда Архангельской губернии в семье священника.

В 1892 году он окончил Шенкурское Духовное училище, а в 1893 году был уволен из I класса Архангельской Духовной семинарии.

14 августа 1893 года Иван Петрович был определен псаломщиком к Усть-Кожвинской Петропавловской церкви, а 13 сентября 1894 года переведен в Бакуринскую Спасскую церковь.

В 1900 году будущий священномученик в испытательной комиссии при Архангельской Духовной семинарии сдал экзамен на диакона и 19 марта 1900 года был рукоположен во диакона, за прилежание был оставлен на должности псаломщика Бакуринской Спасской церкви.

В июле 1901 году отец Иоанн был отрешен от места, но зимой – 19 декабря 1901 года был назначен псаломщиком Замеженской Зосимо-Савватиевской церкви.

9 августа 1908 года отец Иоанн был допущен и до диакона, а 15 февраля 1910 года утвержден в должности диакона Усть-Цилемского Никольского собора.

23 июля 1912 года в испытательной комиссии при Архангельской Духовной семинарии диакон Иоанн сдал экзамен для принятия сана священника. Выдержав серьезный экзамен, 25 августа 1912 года он был рукоположен во священника к Мошьюгской церкви во имя Собора Пресвятой Богородицы.

В 1894-1901 годах он состоял законоучителем Бакуринской Церковно-приходской школы, а 1912-1918 годах работал законоучителем Мошьюгского одноклассного сельского училища. После 1918 году предположительно служил священником Мошьюгской Богородицкой церкви.

В 1933 году отец Иоанн Павловский находился под следствием органов НКВД по подозрению в укрывательстве ценностей, но к суду не привлекался.

С 1935 года проживал в деревне Большое Галово Ижемского района Коми АО, служил священником, но недолго.

30 июня 1937 года священник был арестован, содержался в Ижемской тюрьме. Он бвинялся, в частности, в том, что «проводит контрреволюционную агитацию среди колхозников, высказывая о скорой перемене существующего строя и падения советской власти, восхваляет Гитлера». Отец Иоанн Павловский был осужден 16 сентября 1937 года Тройкой при УНКВД Коми АССР по статье 58.10 УК РСФСР и приговорен к высшей мере наказания. Мученическую кончину через расстрел он принял в селе Ижме 19 декабря 1937 года.

Священный Синод Определением от 6 октября 2001 года причислил иерея Иоанна Павловского к лику святых и в Собор новомучеников и исповедников Российских ХХ века.

Источник: http://sobor.ucoz.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-pavlovskij

Священномученик Все́волод Потеминский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

19 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Всеволод Иоаннович Потёминский родился 30 марта 1870 года в городе Никольске Вологодской губернии. Он родиля в семье пономаря ляменской Благовещенской церкви Иоанна Потёминского, окончил 3 класса Вологодской Духовной семинарии. С 1890 года Всеволод Иоаннович – диакон Симоноволомской церкви в Устюжском уезде, а с 1900 года – Введенской церкви в Никольском уезде.

В 1891–1900 годы отец Всеволод работал учителем в школе в селе Симоноволомская Пустыня Устюжского уезда. В 1903 году епископом Вологодским и Тотемским Алексием (Соболевым) он был рукоположен во иерея к Никольской церкви села Семукова, одновременно был законоучителем в местной народной школе. С 1910 года иерей Всеволод преподавал в начальной школе села Кырс. Известно, что он имел большую библиотеку, в том числе много книг по агрономии, открыл в своем селе школу, где преподавал по собственным учебникам и пользовался авторитетом у прихожан, которые несколько раз защищали его от ареста.

Отец Всеволод был судим в 1928, 1934, 1936 годы, лишен избирательных прав и выселен с семьей из дома. Зимой 1937 года церковь в Семукове закрыли, в здании хотели открыть клуб и неоднократно пытались уничтожить кресты, вырезанные на стенах храма, но кресты чудесным образом появлялись вновь.

Арестовать отца Всеволода удалось лишь обманом, вызвав его якобы на крестины. 7 августа 1937 года он был заключен в сыктывкарскую тюрьму. Священник обвинялся в том, что «систематически проводил контрреволюционную деятельность, направленную против мероприятий сов. власти. В июне месяце 1937 г. распространял провокационные слухи о войне и падении сов. власти. Проводил подготовку к выборам в советы, выставлял кандидатуры из числа контрреволюционных элементов и агитировал среди населения за поддержку этих кандидатур». Дело иерея Всеволода Потёминского было проведено с грубейшими нарушениями: право на защиту не обеспечено, обвинительное заключение не мотивировано и прокурором не утверждено. Отец Всеволод виновным себя не признал. Священномученик был расстрелян 19 сентября 1937 года по приговору тройки НКВД Коми АССР от 16 сентября в районе В. Чова и включен в Собор новомучеников и исповедников Российских постановлением Священного Синода от 6 октября 2001 года.

По материалам Православной энциклопедии Т.9, С.538

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vsevolod-poteminskij

Сщмчч. Иоа́нна Бороздина, Иа́кова Леоновича, Петра Петрикова, Николая Скворцова, пресвитеров и Николая Цветкова, протодиакона, прмц. Марии (Рыковой), монахини, и мц. Людмилы Петровой (1937)

Священномученик Иоа́нн Бороздин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

28 сентября

ЖИТИЕ

В слободе Мстере Вязниковского уезда Владимирской губернии во второй половине XVII века был образован мужской Богоявленский монастырь. В 1722 году, в период владения этими землями графом Головиным, в Мстере среди местных жителей зародилось занятие иконописью, которое принес сюда московский иконописец А. Алексеев. В 1844 году мстерские земли вместе с населяющими их крестьянами и художниками-иконописцами перешли во владение графа Панина. К этому времени мстерские иконописцы получили широкую известность, и их стали часто привлекать к работам по реставрации росписей храмов и монастырей, и в особенности древних икон. В начале XVIII столетия они занимались реставрацией соборов Московского Кремля и московских монастырей.

1861 год положил конец крепостному праву, но мстерские иконописцы не удовлетворены были получением личной независимости и решили всем обществом выкупить Мстерское владение у графа. В течение двадцати пяти лет мстерцы выкупали владение и наконец, уплатив всю сумму в 167200 рублей, получили полную независимость.

По традиции мастерские в Мстере были семейными — Брагиных, Клыковых, Кутягиных, Бороздиных. Последняя была организована в Мстере Петром Кузмичем Бороздиным. В ней работали члены его семьи: семь сыновей и пять дочерей. Иконы его мастерской пользовались известностью и ценились за искусность письма даже старообрядцами. В семье мстерского иконописца Петра Кузмича и родился в 1878 году Иван Бороздин.

С раннего детства благодатный, но нелегкий труд стал основой его религиозного воспитания в семье. К шести годам, когда мальчик поступил в церковноприходскую школу, он уже освоил начала иконописного дела — мог готовить самостоятельно краски, грунтовать доски, делать прориси. В одиннадцать лет Иван поступил в мстерскую школу иконописания, которую успешно окончил в 1894 году и получил звание мастера-иконописца. Как и большинство жителей Мстеры, семья Бороздиных была единоверческой. В 1899 году мстерское единоверческое братство направило Ивана в Московское духовное училище, существовавшее при Всехсвятском единоверческом монастыре, которое он окончил с отличием, и был оставлен при монастыре псаломщиком. В 1905 году он женился на Ирине, дочери Михаила Ивановича Отарина, известного священника-миссионера и проповедника из села Вармалеи Арзамасского уезда Нижегородской губернии. Вскоре Иван Петрович был рукоположен в сан диакона ко храму Всехсвятского единоверческого монастыря. Здесь он прослужил до его закрытия в 1921 году.

В 1923 году Святейший Патриарх Тихон направил диакона Иоанна в храм бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана, что в Гончарной слободе в Москве. Храм был известен выдающимися настоятелями. До 1919 года настоятелем храма был профессор Московской Духовной академии протоиерей Востоков. Проповеди его были просты, убедительны, со многими живыми примерами, понятные для слушателей всех сословий. По его настоянию в храме было введено общее пение всех прихожан. Для этого всем присутствующим раздавались тексты. Он говорил: «Вы пришли в храм — дом Божий — соединиться в молитве с Богом; молитесь! Спасение России в соединении с Богом».

В 1919 году настоятелем в храме стал священник Сергий Закатов. Еще будучи семинаристом, он участвовал в археологических раскопках, проводившихся князем Щербатовым, создателем исторического музея в Москве, который предлагал ему после окончания семинарии поступить в археологический институт. Он послушался совета, после семинарии закончил археологический институт, затем был рукоположен в сан священника и совмещал свои пастырские обязанности с преподаванием в археологическом институте. После захвата власти большевиками отца Сергия стали вызывать на Лубянку, требуя, чтобы он оставил служение в храме, но священник не согласился, В 1928 году власти заявили, что храм Космы и Дамиана будет разрушен. Отец Сергий вступил в борьбу за храм, отстаивая его от закрытия и разрушения. Доказывая комиссии Моссовета культурную и историческую значимость древнего храма и показывая постройку XVI века, отчетливо видную в верхней части храма, отец Сергий упал с балки. В результате полученных травм он тяжело заболел и в том же году скончался.

Отец Иоанн, который к тому времени был рукоположен в сан священника, был назначен настоятелем храма Космы и Дамиана. С верой и убежденностью в правоте своего дела он мужественно сопротивлялся закрытию храма. Он писал многочисленные протесты властям, собирал подписи верующих, не согласных с решением властей, но все было напрасно. В 1930 году храм Космы и Дамиана был закрыт и вскоре разрушен. Тяжело переживая это событие, отец Иоанн заболел. В это время он был назначен настоятелем в единоверческий храм святителя Николая на Рогожском кладбище и возведен в сан протоиерея.

Время по отношению к Церкви было разбойное, она была лишена каких бы то ни было прав. Место расположения храма на кладбище было глухим, и отец Иоанн, чтобы уберечь храм от грабителей, поселился при нем, выбрав для жилья небольшую холодную комнату на колокольне, где хранились старые иконы. Комната была не приспособлена для жилья; чтобы обогреваться зимой, отец Иоанн поставил в ней железную печку. Неподалеку от храма жили глубоко верующие и преданные церкви люди — псаломщик Федор, из отставных моряков, и его жена Варвара.

Беспокоясь об отце, сыновья священника Василий и Петр поочередно оставались с ним на ночь. Шел декабрь 1931 года. Отец Иоанн отслужил всенощную и по обыкновению вместе с псаломщиком Федором обошел храм, затем священник поднялся на колокольню в свою комнату, где в это время сын Василий топил печь и готовил на ней скудный ужин. Поужинав и подбросив дров в печь, они легли спать.

Около часа ночи псаломщик Федор встал и еще раз обошел храм; не заметив ничего подозрительного, он вернулся домой и уснул. И видит во сне, как к нему подходит отец Иоанн Кронштадтский, портрет которого у него висел на стене, и говорит: «Чадо Федор, пойди, помоги своему священнику, ему плохо!» А немного погодя к нему подошла жена Варвара и, растолкав его, говорит: «Федя, вставай, мне сейчас видение было, пришел Батюшка Кронштадтский и наказывал: «Разбуди Федора, идите, помогите вашему священнику"».

Они быстро оделись и побежали к колокольне. Двери были на запоре, они стали стучать, и этот их стук придал сил Василию, он добрался до двери, открыл ее и упал, только и успев сказать: «Идите скорее к отцу, я его вытащил на площадку — мы угорели».

Господь хранил Своего пастыря, протоиерей Иоанн прослужил в Никольском храме семь лет; за каждой службой он проповедовал, объяснял смысл церковных молитв, убеждал молиться прилежней, чему сам был примером. Так продолжалось до осени 1937 года. В ночь с 5 на 6 сентября отец Иоанн был арестован в комнате на колокольне. Пришедшие утром сыновья обнаружили, что все вещи в комнате перевернуты, а постель и подушка — в крови.

Протоиерей Иоанн был заключен в Бутырскую тюрьму. Все обвинения и вопросы были стандартными.

— Следствие располагает материалами, что вы... будучи антисоветски настроены, воспитывали верующих в антисоветском духе...

— Не могу вспомнить, когда бы это я занимался воспитанием верующих во враждебном духе... — ответил отец Иоанн.

— Вы говорили окружающим о якобы существующем гонении на религию в СССР...

— Я допускаю, что мог бы сказать... но... без специальной цели...

День за днем шли допросы. Следователи упрямо склоняли священника к признанию своей вины и, вероятно, прибегали для этого к пыткам. 14 сентября состоялся последний допрос.

— Следствие располагает данными, что вы среди окружающих... выражали недовольство советской властью.

— Я действительно выражал недовольство... я отрицательно отношусь к действиям советской власти относительно церковных вопросов, считаю, что храмы закрываются без согласия верующих, ссылаются священнослужители, которые обрекаются на вымирание.

— В результате чего сложились ваши антисоветские убеждения?

— Мои убеждения относительно советской власти сложились в первые годы революции, так как советская власть ухудшила условия жизни духовенства, я и сам начиная с 1928 года вынужден жить в отрыве от семьи, и в этом, я считаю, виновата советская власть.

В тот же день было составлено обвинительное заключение, где священнику было поставлено в вину, что он «распространял ложные слухи о якобы существующем в СССР гонении на религию». 26 сентября Тройка НКВД приговорила отца Иоанна к расстрелу. Протоиерей Иоанн Бороздин был расстрелян на следующий день —27 сентября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Священномученик Иа́ков Леонович, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

К 1936 году руководители советского государства выяснили, что после восемнадцати лет гонений и террора по отношению ко всему населению страны действовала и противостояла безбожию только Русская Православная Церковь, сохранившая около 25 тысяч храмов, имевшая тысячи священников-подвижников, сотни тысяч православных подвижников-мирян, которые ни при каких обстоятельствах не желали отрекаться от веры. На них не действовали и не могли сломить их воли те преследования, которым подвергали их власти, — отобрание имущества, непосильные налоги, голод, аресты, ссылки, заключения в лагеря, где они были обречены на каторжный труд, — все это только укрепляло их в вере. С ними расправиться можно было только убив их. И в 1937 году советское правительство приступило к уничтожению всех действительных и мнимых противников.

15 августа 1937 года НКВД арестовал псаломщика в селе Егорьеве Бельского района, который согласился подтвердить навязанные ему следователем показания о священнике Иакове Леоновиче, старосте храма и председателе ревизионной комиссии в церковном совете.

3 сентября сотрудник НКВД арестовал священника, старосту храма Георгия Григорьевича Козлова и церковного сторожа Евдокима Ниловича Иванова.

Никто из арестованных не признал себя виновным, но наоборот, некоторые старались доказать следствию всю абсурдность предъявляемых им обвинений. Можно было бы думать, что они арестованы за то, что сочтены советской властью за состоятельных людей и записаны в кулаки, но и этого не было. Председатель ревизионной комиссии Петр Никифорович Козлов всегда был бедняком. Оставшись круглым сиротой, он с девяти лет жил у разных богатых людей, познав и голод и холод, оказываясь иной раз в крайне бедственном положении. Восемнадцати лет, в 1918 году, он поступил добровольцем в Красную армию, в которой прослужил до 1922 года. Затем женился на вдове, имевшей четверых детей; за недолгую совместную жизнь у них еще родились дети. В 1934 году жена умерла, и Петр остался один с малолетними детьми, так что тут было далеко до богатства. Но несмотря на службу в Красной Армии, на то, что он одним из первых вступил в колхоз добровольно, он оставался глубоко верующим человеком, и за это теперь был арестован.

Священномученик Иаков родился 23 октября 1876 года в селе Неелово Сафоновского уезда Смоленской губернии в семье алтарника Тимофея Леоновича. Иаков Тимофеевич получил образование в Духовной семинарии. Был рукоположен в сан священника и служил в храме села Николо-Кремяное Сафоновского уезда Смоленской губернии. Во время гонений начала тридцатых годов он и его супруга, Анна Ивановна, были арестованы за то, что, получая от крестьян за исполнение треб мелкую серебряную и медную монету, не отдавали ее государству и тем самым, как говорилось в обвинительном заключении, способствовали недостатку разменной монеты, препятствуя экономическому развитию советского государства. Священник был приговорен к двум годам заключения в исправительно-трудовых лагерях, а его супруга, принимая во внимание преклонный возраст (шестьдесят лет), к одному году условно с испытательным сроком три года.

После освобождения из заключения о. Иаков стал служить в храме села Егорье Бельского района Западной области (ныне Тверская область). Осенью 1937 года он был вновь арестован и заключен в Смоленскую тюрьму. 10 сентября следователь допросил его.

— Следствие располагает данными о вашей контрреволюционной деятельности среди населения, что вы скажете на это?

— Контрреволюционной деятельностью я не занимался.

— Следствие располагает данными, что во время собрания членов церковного совета вы вели контрреволюционную деятельность.

— Я никогда среди этих людей контрреволюционной деятельности не проводил, газет им не читал.

— Следствие располагает данными, что вы среди верующих своего прихода и окружающего населения вели контрреволюционную деятельность, говоря о гибели советской власти, о голоде в стране, роспуске колхозов и так далее. Что вы скажете на это?

— Я об этом никому не говорил...

— Следствие располагает данными о вашей контрреволюционной деятельности по вопросу насильственного закрытия церквей и уничтожения религии через большие налоги на Церковь и духовенство.

— Этого я никому никогда не говорил.

Через десять дней после допроса Тройка НКВД приговорила священника и псаломщика к расстрелу. Староста и сторож храма были приговорены к восьми годам, а председатель ревизионной комиссии к десяти годам заключения в исправительно-трудовые лагеря.

Священник Иаков Леонович был расстрелян 28 сентября 1937 года в четыре часа дня.

Священномученик Петр Петриков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

28 сентября

ЖИТИЕ

Священномученик Петр родился 19 января 1903 года в городе Можайске Московской губернии. Его отец, Сергей Петрович Петриков, родился в 1873 году в селе Енкаево Темниковского уезда Тамбовской губернии; в восемь лет он остался сиротой, работал батраком и пас в селе скот, затем поступил в солдаты, а после окончания службы остался в Москве. Добрые люди помогли ему получить образование, и он поступил работать на железную дорогу. Был сначала сторожем, конторщиком, а затем помощником начальника станции Тучково Александровской железной дороги. Мать священномученика Петра, Татьяна Михайловна, происходила из семьи самарских купцов. Когда Сергей Петрович получил должность помощника начальника станции, его семье выделили большой участок земли и помогли выстроить дом.

Когда Петру было восемнадцать лет, он обратился к комиссару здравоохранения Н.А. Семашко с прошением о содействии в приеме на медицинский факультет Московского университета: «Первые годы жизни моей пробежали быстро, быстро... В 7 лет поступил я во 2-й класс приходского училища при станции Батюшково Александровской железной дороги. В связи с переводами моего отца учился я в Батюшкове, Вязьме, Кубинке, затем поступил в реальное в городе Можайске, где и прожил еще 7 лет вдали от семьи...

Осенью 1920 года очень хотел поступить на медицинский факультет университета; помешала главным образом болезнь отца: его к этому времени разбил паралич... Отца лечили в университетских клиниках: теперь служит опять помощником заведующего станции Тучково.

Во время болезни отца зимой 20-21 года пробовал учиться телеграфу: необеспеченность семьи помешала занятиям...

Можно прибавить еще: я занимался и занимаюсь искусствами – пишу стихи, очерки... рисовал... но теперь уже год не имею возможности брать палитру; больше других видов искусств люблю музыку, но заниматься музыкой не было возможности... Творчески-вдохновенный, порывный, сознаю я и чувствую близость цельности душевной, так сказать; начинает формироваться и строго очерчиваться личность моя. Источники вечной юности и радости открываются во мне...»

Семашко поддержал юношу, и в 1921 году Петр был принят на медицинский факультет Московского университета. Учась на втором курсе, он переутомился от занятий и тяжело заболел. Лечился он в амбулатории при железнодорожной больнице, и лечение продолжалось около двух лет. За эти годы в его душе произошел переворот. Источники вечной юности и радости, существование которых он предчувствовал раньше, нашел он теперь во Христе.

В это время Петр познакомился со старцем Нектарием Оптинским, духовным сыном которого стал, сблизился с кругом молодых людей, и среди них – с Андреем Эльбсоном, так же, как и он, бескомпромиссно искавшим истину в том море лжи, которое все большим мраком окутывало страну. В июне 1925 года епископ Можайский Борис (Рукин) рукоположил Петра в сан диакона, и в том же году Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Крутицкий Петр (Полянский) рукоположил его во священника.

В Москве отец Петр поначалу не имел прихода и служил иногда в храмах, где служили знакомые ему священники, – например, в храме Александрийского подворья в Москве, где священником был Андрей Эльбсон. В марте 1931 года он был определен в храм Николы в Кленниках, известный долгим подвижническим служением в нем протоиерея Алексия Мечева, но прослужил здесь лишь до 14 апреля того же года. В этот день отец Петр был арестован в числе пятидесяти священнослужителей, монахов и мирян и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве.

На вопрос следователя о его прошлом отец Петр рассказал о своем происхождении и обучении и о том, что принял сан священника по внутреннему убеждению. Этого для следователя оказалось достаточным, так как отец Петр свидетельствовал о себе как о человеке, чуждом безбожному новому строю.

5 июня 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Петра к трем годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в Мариинские лагеря. Когда стало известно место нахождения лагеря, туда приехали мать и духовная дочь священника Вера Петровна Миронович, которая впоследствии стала его келейницей и помощницей. Поселившись неподалеку от лагеря, они стали хлопотать об отмене несправедливого приговора, так как обвинение в контрреволюционной деятельности не только не было доказано, но и вопроса такого на следствии не ставилось, – и 17 сентября 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить священника из-под стражи, лишив его права проживания в двенадцати городах сроком на три года.

Отец Петр после освобождения поселился в городе Муроме и здесь в мае 1932 года снова был арестован. Следователь на допросе 3 июня 1932 года задал священнику ряд вопросов, ответы на которые отец Петр написал собственноручно: «Шифров никаких не знаю (и никакими шифрами не пользовался). Богослужений у меня на квартире не совершалось (и участия в них никто не принимал).

Власть признаю, как говорят, не за страх, а за совесть. Всегда исполнял все касавшиеся меня законоположения, – не знаю ни одного случая нарушения мною таковых. Пользуюсь свободой верить во что мне угодно, по основному закону страны – конституции. Во всем происшедшем в стране вижу пути Промысла Божьего, всегда ведущего нас во благое, дарующего всегда нам полезное.

Церковь – «не от мира сего». Мои интересы – интересы чисто духовные: получение благодати и приобретение совершенств, которыми обладает Бог, в Которого верю. Вопросами политики никогда не занимался и в политических вопросах не разбираюсь. Власти подчиняюсь по совести и готов пожертвовать для нее всем, чем только могу, если это будет нужно. Только верой в Бога не могу пожертвовать никому, если когда-либо будут этого требовать. От разговоров на политические темы прошу меня освободить, так как в этих вопросах я ничего не понимаю».

17 августа 1932 года следователь, ведший дело, постановил за недостатком следственного материала следствие прекратить и арестованных освободить. После освобождения отец Петр жил до лета 1936 года в Муроме, а затем уехал на родину в Можайск, куда вслед за ним приехала его духовная дочь и где посещали его знакомые священники и родные. Здесь отец Петр снял комнату, устроил в ней домовую церковь и до самого ареста, по образу древних, служил литургию, как служили в домах христиан во время гонений от язычников.

Летом 1937 года возобновились массовые аресты верующих и духовенства, но прежде начала этих гонений сотрудники НКВД принялись арестовывать тех священников, монахов и мирян, о которых у них были какие-либо сведения и которых они подозревали в нелояльности к советской власти, то есть тех, кто воцарившееся на русской земле безбожие считали за величайшее зло, губящее русский народ. В феврале-апреле 1937 года в Москве было арестовано полтора десятка священников и мирян, и среди них – 10 апреля 1937 года – отец Петр.

Сотрудники НКВД формулировали преступную деятельность арестованных таким образом: «После принятия сталинской конституции участники контрреволюционной нелегальной церковно-монархической организации активизировали свою контрреволюционную деятельность, в феврале 1937 года в городе Москве несколько раз созывали нелегальные собрания участников контрреволюционной организации... Были приняты решения активизировать... организационную работу среди верующих... насаждать на местах контрреволюционные ячейки из духовенства, монашества, возвратившихся из ссылки... создавать тайные молитвенные здания. В этих целях... было приобретено и арендовано несколько домов в городе Можайске, Малом Ярославце, Кимрах, где были поселены возвратившиеся из ссылки монашество и духовенство».

11 и 13 апреля следователь допросил священника. На большую часть вопросов отец Петр отзывался незнанием и плохой памятью. 10 мая следователь снова допросил священника, задав почти те же вопросы. Но и на этот раз он также отозвался незнанием, категорически заявив, что никаких политических разговоров не вел.

Следователь допросил в качестве свидетеля одного из жителей города Можайска, с которым отец Петр познакомился на этапе, и тот показал, что священник совершал в своей квартире в Можайске богослужения, на которых в качестве псаломщика была его духовная дочь, на этих же богослужениях присутствовали и заезжавшие к отцу Петру знакомые ему священники. Он также показал, что священник Петр Петриков «принадлежит к так называемому течению «истинно-православной церкви», которое по своему содержанию является крайне реакционным и антисоветским».

В июле стало известно о предстоящих новых массовых арестах, и потому окончательное решение участи отца Петра и всех арестованных было отложено. 26 августа был допрошен дежурный свидетель из числа священников, который показал, что знает Петрикова как антисоветски настроенного и ненавидящего советскую власть и партию.

21 сентября 1937 года следствие было закончено. Отца Петра обвинили в том, что он будто бы «являлся участником контрреволюционной церковно-нелегальной организации, являлся руководителем Можайского филиала, организовывал тайную домовую церковь у себя на квартире, где периодически собирались его единомышленники из города Москвы и из других мест».

26 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Петра к расстрелу. Священник Петр Петриков был расстрелян на следующий день, 27 сентября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой. Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 187-193. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-petr-petrikov

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П-5682.

· ЦМАМ. Ф. 714, оп. 6, д. 1851.

· ЦА ФСБ России, д. Р-5593.

· Архив УФСБ России по Владимирской обл., д. П-540.

· Газ. «Красное Знамя». 27 октября 2001 года.

· Московский журнал. 2002. № 1. Н.А. Малахова.

Священномученик Николай Скворцов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

28 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 13 июля 1875 года в селе Буняково Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Григория Павловича Скворцова и его супруги Юлии Ивановны. В 1895 году Николай окончил Московскую Духовную семинарию и был рукоположен во священника ко храму святых Космы и Дамиана в селе Космодамианском Московского уезда.

В декабре 1917 года отец Николай был переведен в храм в честь святых апостолов Петра и Павла, что в Лефортове в Москве, где, несмотря на гонения на Церковь, ревностно продолжал служить народу Божьему. Когда просвещение светом Христовым было от народа властями отнято и запрещено преподавание Закона Божия в школах, отец Николай организовал преподавание в храме, он привлек нескольких преподавателей, а из детей – всех желающих. Уроки шли два раза в неделю, по воскресеньям и четвергам. Учащихся собиралось более десяти групп, и все группы были разделены по возрастам. Ровно в четыре часа дня все учащиеся собирались во дворе около храма, затем приходил отец Николай и благословлял пришедших; все шли в храм, и молодежь, около ста человек, под руководством отца Николая пели «Царю Небесный», затем дети по группам расходились по разным местам храма. Учились стоя, так как не было ни стульев, ни лавок. У каждой группы была своя преподавательница, все занятия длились чуть более часа; для самых маленьких, которые еще не умели читать и писать, они велись сначала на основе иллюстративного материала, данного в книгах русского педагога Константина Ушинского, а затем – храмовых икон, где дети должны были узнать и рассказать об участниках Священной истории. Урок заканчивался общим пением «Достойно есть», а затем отец Николай всех благословлял, и дети расходились.

Весной 1922 года одно из занятий было неожиданно отменено, в этот день в Петропавловский храм приехала комиссия по изъятию церковных ценностей. Грузовик в сопровождении вооруженных людей въехал на церковный двор, все прихожане были вытеснены за ворота, и ворота были заперты. Был закрыт и храм, в котором оставили только священника. Началось разграбление святынь. С икон снимались серебряные ризы, забирались церковные сосуды, из всех металлических сосудов был оставлен только один. В грузовике сидел солдат, который принимал церковные вещи, а у ворот храма был выставлен часовой, который никого не пропускал на церковный двор. Когда безбожники уехали и люди смогли войти внутрь, то вид разграбленного храма, икон, лишенных почти всех окладов, произвел такое скорбное впечатление, что многие, упав на колени, заплакали.

После этого события преподавание Закона Божия, хотя и продолжалось, но уже недолго, – в том же 1922 году безбожные власти арестовали отца Николая, обвинив его в незаконном преподавании религии. Священник пробыл в тюрьме неделю и был освобожден, но преподавание Закона Божия к великому сожалению детей и их родителей было прекращено.

Каждый год в июне месяце был обычай приносить в Петропавловский храм из Измайлова Иерусалимскую чудотворную икону Божией Матери, в память об избавлении этих мест от урагана, бывшего в 1904 году. Один крестный ход с чудотворной иконой выходил из Измайлова, другой шел ее встречать из храма Петра и Павла. Икону Богородицы несли восемь человек, многие спешили тогда помолиться. На эти торжества приглашались архиереи, чаще других архиепископы Иувеналий (Масловский) и Прокопий (Титов), с которым у отца Николая сложились близкие отношения. Народ любил владыку Прокопия за его благочестие, ласковость и простоту, и, бывало, когда он, проезжая по улице, благословлял народ, многие становились на колени. Ввиду большого стечения народа во время служения владыки Прокопия, проповедь он читал во дворе храма, и туда специально выносили для него кафедру. В конце двадцатых годов эти крестные ходы были властями запрещены.

Отец Николай часто приглашал в Петропавловский храм послужить и сказать проповедь профессора Московской Духовной академии протоиерея Владимира Страхова, и тот в воскресенье, после пения акафиста перед иконой Божией Матери «Всех скорбящих Радость», читал лекции по аскетике, используя в них труды святителя Феофана Затворника.

Как и многие благочестивые люди, отец Николай любил преподобного Серафима Саровского и каждый год летом вместе с паствой совершал паломничество в Саровский и Серафимо-Дивеевский монастыри, и этот обычай в приходе сохранялся до тех пор, пока монастыри не были закрыты. Со временем отец Николай был возведен в сан протоиерея.

Несколько раз отца Николая пытались отстранить от настоятельства, но прихожане, зная его бескорыстное и самоотверженное служение, выступали в его защиту, и он оставался настоятелем.

В 1925 году на священника донесли в ОГПУ, будто он во время погребения покончившей самоубийством учительницы сказал, что она покончила жизнь самоубийством из-за гонений на нее со стороны советской власти. 28 апреля 1925 года отец Николай был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. Однако выяснилось, что ничего подобного священник не говорил, и он был освобожден и вернулся служить в Петропавловский храм.

В начале 1937 года власти провели перепись населения, один из ее вопросов был о вероисповедании. К проведению переписи были привлечены студенты, кое-кто из них были прихожанами Петропавловского храма, и некоторым из них много пришлось наплакаться, так их нещадно ругало начальство за то, что люди записываются православными. В действительности, в то время многие сами требовали, чтобы их записали православными, и даже заглядывали в опросный лист, так ли там записано. Если кто малодушествовал и спрашивал отца Николая, как быть, он твердо всегда отвечал: «Пиши так, как есть на самом деле».

С каждым годом ужесточались гонения на Русскую Православную Церковь. В 1937 году к супруге отца Николая подошел сотрудник НКВД, поставленный наблюдать за церковью, по фамилии Трушин и сказал, чтобы она уговорила мужа не ходить по улице в рясе, а переодеваться в «партикулярное платье». Она передала отцу Николаю разговор с сотрудником НКВД, и он, подумав, сказал: «Знаешь, мамочка, если я буду ходить в рясе, то меня арестуют и строго накажут, а если буду ходить в "партикулярном платье”, то тоже накажут и одинаково строго. Так что пусть уж остается ряса».

В апреле 1937 года священника перевели служить в Знаменскую церковь в Перово, но он прослужил здесь недолго – 29 августа 1937 года он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму.

– Следствие располагает точными данными о том, что при исполнении треб на Немецком кладбище вы ведете антисоветскую агитацию среди верующих. Вы это подтверждаете? – спросил священника следователь.

– Я это отрицаю, антисоветской агитации я среди верующих не вел, – ответил отец Николай.

– Следствие располагает точными данными о том, что вы на квартире своих почитателей тайно преподаете Закон Божий детям школьного возраста. Вы это подтверждаете?

– Я это не подтверждаю. Закон Божий я никому не преподавал.

– Кому вы оказывали материальную помощь?

– Денежную помощь я оказывал сестре и стоящим на паперти старым людям.

На допросы стали вызываться свидетели, был вызван староста Петропавловского храма, от которого следователь потребовал, чтобы он охарактеризовал протоиерея Николая с политической стороны, но староста отказался это делать и был немногословен. «С политической стороны я его охарактеризовать не могу, так как я с ним встречался редко, разговаривать с ним не приходилось», – сказал он.

Был вызван на допрос прихожанин Петропавловского храма, он показал, что отец Николай «пользовался у верующих большим авторитетом, организовывал вокруг общины детей, общину держал в руках и, когда был переведен в другой приход в Перово, то верующие нашего прихода устроили ему проводы и плакали».

Также был допрошен священник храма Петра и Павла Дмитрий Цветков, которого довольно часто вызывали в НКВД в качестве дежурного свидетеля давать показания против своих собратьев. Он показал: «Скворцов нелегально среди детей преподавал Закон Божий. Однажды ко мне обратились две девочки с вопросом, что сегодня читалось в церкви. На мой вопрос, зачем им это надо знать, они ответили, что их будет спрашивать батюшка Николай. Считаю, что Скворцов распространял среди населения, и особенно несовершеннолетних, нелегальную церковную литературу. Я лично сам видел у одной из девочек... книгу, выпущенную священником Петровым, а такой книгой мог снабдить только Скворцов».

К концу сентября следствие было закончено. 26 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Протоиерей Николай Скворцов был расстрелян на следующий день, 27 сентября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 180-185. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-skvorcov

Библиография

· ЦА ФСБ России. Д. Р-25271.

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 18824.

Священномученик Николай Цветков, протодиакон

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

28 сентября

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 8 марта 1879 года в селе Никольском Звенигородского уезда Московской губернии в семье диакона Иоанна Глебовича Цветкова. Хозяйство диакона Иоанна состояло из дома, коровы и участка земли в 14 десятин, но из-за того, что он страдал страстью винопития, семья, в которой было четверо детей, постоянно бедствовала. Землю он не мог и не хотел обрабатывать и сдавал ее в аренду крестьянам, а деньги пропивал.

Николай рос мальчиком благочестивым, и с детства его мечтой стало служение Церкви. Уже с раннего возраста он уделял серьезное внимание своему духовному настрою, и, чтобы вполне отдавать себе отчет в том, каков он в тот или иной момент жизни, Николай вел дневник, в который записывал не только внешние события, но и различные помыслы, а также делал заметки о церковном богослужении, смысл которого он всегда старался уяснить для себя поточней. Поскольку семья из-за страсти отца жила бедно, то в дневник попал и рисунок первых сапог, которые купили ему довольно поздно, когда пришла пора отдавать его учиться.

Николай Иванович окончил духовное училище и поступил в Вифанскую Духовную семинарию, которую окончил в 1900 году. В 1901 году в волоколамский собор потребовался диакон с хорошими певческими данными. Выбор пал на Николая Ивановича, как только что окончившего Духовную семинарию и имевшего прекрасный голос. Его посватали девице Анне; она была сиротой и воспитывалась у дяди. Они обвенчались, и вскоре после этого он был рукоположен в сан диакона к волоколамскому собору.

Начав служить в соборе, отец Николай взял к себе в дом престарелых родителей; отец продолжал пить, в нетрезвом состоянии вел себя буйно, и сыну пришлось через страсть отца потерпеть многие скорби, так как это расстраивало мирное течение жизни глубоко религиозной семьи. Несмотря на все усилия диакона Николая удержать отца от винопития, они не увенчались успехом – диакон Иоанн страдал от этой страсти до самой смерти и скончался в 1908 году в нетрезвом состоянии. Такая смерть отца явилась ударом для благочестивого сына; с этого момента он совершенно переменил образ жизни и, уже не удовлетворяясь исполнением предписанных церковным уставом молитв, поселился в отдельной келье на колокольне и повел жизнь постническую и сугубо молитвенную, иногда проводя в молитве всю ночь. Свою маленькую комнатку он всю заставил иконами, превратив ее в моленную. Было невозможно земными средствами изменить участь почившего, не прибегая к молитве сугубой и к делам благочестия, не ревнуя о том, чтобы превзойти праведность «книжников». Смерть священнослужителя – отца, ведшего образ жизни, не достойный своего звания, побудила диакона Николая с удвоенной силой устремиться к жизни праведной и святой. Он стал помогать всем неимущим и страждущим. В округе не было ни одной вдовы, ни одного бедняка и попавшего в беду, которым он бы не помог.

Кому пошлет воз дров, кому одежду, кому сапоги. Все духовенство в соборе было ему обязано своим материальным достатком. Видя нужду кого-либо из священников в продуктах или в одежде, он неизменно восполнял замеченный недостаток. Весь доход духовенства откладывался в кружку и потом делился на всех. Получая свою часть, отец Николай никогда не доносил ее до дома, раздавая все по дороге. Так продолжалось до тех пор, пока его супруга Анна Николаевна не договорилась, чтобы отдавали все деньги ей, так как у нее уже были две маленьких дочери. Среди окружающих он стал вести себя подобно юродивому. На многие вопросы, которые ему задавали, отвечал загадками и поговорками. Когда с кем-нибудь встречался и разговаривал, то часто держал в руке цветок и делал вид, будто нюхает его, летом – это были живые цветы, а зимой – искусственные. Даже находясь в тюрьме, он всегда, когда ему давали свидания, выходил к пришедшему с цветком в руке.

В то время каждое лето духовенство ходило с крестными ходами по окружающим Волоколамск селам со скульптурным образом Николая Чудотворца, который ныне находится в церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы в селе Спирово. Священники ходили по очереди, а из диаконов чаще всего сопровождал чудотворный образ отец Николай. Крестный ход проходил расстояние в десятки километров, и в нем принимали участие люди из самых отдаленных приходов, куда с крестным ходом не доходили. Собиралось по нескольку тысяч человек, которые с пением молитв и акафиста Николаю Чудотворцу шли по селам, останавливаясь в каждом для служения молебнов. Основное торжество бывало в Иосифо-Волоколамском монастыре. Из-за этих крестных ходов во всей округе знали чудного диакона – молитвенника и подвижника. Такие шествия, жизнь среди народа, изливавшего в молитвах свои беды, нужды и чаяния, хорошо познакомили отца Николая с жизнью простого народа, он радовался его радостями и печалился его печалями и не раз был свидетелем чудес, совершавшихся по горячей молитве страждущих.

За безупречное и ревностное служение отец Николай был возведен в сан протодиакона. Подвижническая жизнь, глубокое смирение, многочисленные дела милосердия, творимые им, возводили его душу от силы в силу, и в конце концов Господь наделил его дарами прозорливости и чудотворений, и люди в еще большем числе стали приходить к отцу Николаю, прося его молитвенной поддержки и помощи.

Однажды пришла к нему солдатская вдова Пелагия. Муж ее попал в плен в 1914 году и там умер; она осталась с тремя малыми детьми и жила вместе с двумя братьями, у которых были свои семьи. Некая старушка предложила Пелагии перейти к ней в дом и до смерти опекать ее, чтобы после смерти дом перешел к Пелагии. Она пошла посоветоваться к отцу Николаю и спросила его, хорошо ли будет, если она так поступит.

– Пелагеюшка, хорошо-то хорошо, – сказал отец Николай, – очень хорошо. Но ты воздержись с недельку! Воздержись, подожди! Само дело покажет.

– С недельку? Батюшка, как много! – воскликнула она. Но все же послушалась. А через несколько дней дом старушки сгорел. Сгорело бы и все имущество вдовы, успей она перейти в этот дом.

Жила в тех местах некая благочестивая девица, которую звали Елена. Она пела в церковном хоре и была очень набожна. Однажды она с хором пропела литургию и молебен и вышла на церковный двор. И вдруг услышала, как ей с колокольни отец протодиакон кричит: «Елена, вернись, я забыл тебе подарок дать в дорогу. Только ты сейчас не разворачивай, а когда придешь домой, разверни». И он дал ей сверток, в котором было все необходимое для погребения и свечи. Через три дня Елена скоропостижно скончалась.

Одной семье явилась необходимость ехать за хлебом в Нижегородскую губернию. Спросили у отца Николая, ехать или нет. Он ехать не посоветовал. Они, однако, поехали. Поезд дошел до Нижнего Новгорода, а им надо было ехать дальше, но как они ни пытались проехать дальше, им это не удалось и пришлось вернуться ни с чем.

Один из жителей Волоколамска поехал по делам в город Ржев и не вернулся. Прошло уже довольно времени, а его все не было. Пришла жена пропавшего к отцу протодиакону и попросила:

– Помолись, пропал муж, не знаю, что и случилось!

– Он в пятницу приедет, – ответил отец Николай.

И действительно, в пятницу прибежала эта женщина сказать, что ее муж вернулся.

Некая девушка попросила отца протодиакона благословить ее на замужество. Отец Николай не благословил, но вместо того подарил ей обертку от конфеты «Раковая шейка». Обиделась девушка: «Что я маленькая что ли, картинку мне подарил?» Не послушалась отца Николая и вышла замуж. А через два года она умерла от рака.

Пришла к отцу Николаю некая Анна Ивановна Сурикова, которая тяжело страдала от припадков. Отец Николай дал ей святой воды и какой-то травы и велел выпить. Она выпила и совершенно исцелилась, припадки не повторялись до конца жизни, и умерла она, когда ей было далеко за восемьдесят лет.

Однажды принесли к отцу Николаю девочку пяти лет, у которой был паралич ног. Врачи отказались ее лечить, заявив, что они бессильны и ничем помочь ей не могут. Отец Николай послал мать с ребенком в собор отслужить молебен перед иконой Божией Матери «Взыскание погибших». После молебна девочка выздоровела.

Слава о подвижнике, молитвы которого угодны Богу, стала расходиться все шире, и с каждым годом все больше людей приходило к отцу Николаю. В округе его почитали как святого и праведника.

Но пришли к власти безбожники, и начались гонения. В 1918 году власти арестовали отца Николая и заставили чистить уборные в городе; они запрягали его вместо лошади, и он вывозил из города бочки с нечистотами. Им хотелось опозорить того, кого народ почитал святым, но для него это была слава и честь – пострадать за Христа. Праведник со смирением переносил все издевательства. В дьявольской ненависти к Церкви безбожники однажды арестовали икону-скульптуру святителя и чудотворца Николая и заключили ее в сарай под замок, а с ней вместе поместили в тот же сарай протодиакона Николая.

Но и этого безбожникам показалось мало. Вблизи Волоколамска в деревне Андреевской жил сочинитель рассказов на тему крестьянского быта Сергей Терентьевич Семенов. В юности он встретился с писателем графом Львом Толстым, который лестно отозвался о первых рассказах крестьянского юноши. Впоследствии Семенов уехал в Англию, в 1904-1905 годах жил у толстовца В.Г. Черткова и присоединился к обществу толстовцев, разделив их религиозное учение. Когда Семенов вернулся в Россию, правительство арестовало его за антигосударственную пропаганду, и он был приговорен к ссылке, которая была заменена разрешением на выезд за границу. Большевистские идеологи писали о нем как о выдающемся деятеле, который вернулся в деревню, чтобы «отдаться в ней до конца жизни всевозможной культурной, просветительской, реформистской работе, борясь со всевозможными препятствиями, борясь с властью духовной тьмы, окружавшей его, подвергаясь сыску и преследованиям царской власти, выславшей его на несколько лет за границу за "вредное влияние на население”».

3 декабря 1922 года Семенов был убит недалеко от села. В убийстве были обвинены местный зажиточный крестьянин Григорий, одно время бывший председателем местного совета, и его семья – жена, сыновья, дочери, а также муж дочери, начальник районного отделения милиции. Крестьяне, будучи арестованными, признали себя виновными в убийстве, объяснив, что мотивом убийства явилось многолетнее преследование и домогательство Семеновым жены Григория, Аграфены, закончившееся изменой мужу. Воинствующие безбожники решили превратить этот процесс из уголовного в антирелигиозный и арестовали вместе с убийцами протодиакона Николая, зная, что народ почитает его за святого. Основанием для обвинения явилось знакомство Аграфены с отцом Николаем и то, что она ездила к нему за советом, как поправить неустройство и отсутствие мира в семье. «И сказал ей один раз волоколамский соборный дьякон, – писала месяц спустя после убийства центральная газета "Правда”, – почитают его все за святого:

– Надо внутреннего врага извести».

При аресте у отца Николая был изъят его дневник, в котором он делал записи не только о внешних событиях жизни, но главным образом записывал помыслы, хорошо понимая, что только тот будет успешен в борьбе с врагом спасения человека – дьяволом, кто побивает его на подступах, когда он приступает к человеку, нашептывая те или иные греховные помыслы, пытаясь вовлечь в беседу с собой и отвлечь от Господа.

Все обвиняемые, однако, несмотря на усилия следователей, категорически отказались признать наличие каких бы то ни было религиозных мотивов в убийстве. «Вы в Бога веруете?» – спросил следователь Григория. Тот только выругался в ответ.

В конце апреля 1923 года выездная сессия Московского Губернского суда в Волоколамске рассмотрела дело в публичном заседании. Суд продолжался в течение двух дней с утра и до позднего вечера, и его ход освещался в центральных газетах. Процесс проходил в городском театре. Протодиакона Николая приводили на суд под усиленным конвоем, но в зале суда он сидел отдельно от остальных обвиняемых. Центральная газета «Известия» так описывала этот процесс. Одним из последних был допрошен протодиакон волоколамского собора Цветков. Его в округе считают чуть ли не за святого. Он раздавал бедным девицам «счастливые» рублики. И был также всеобщим молитвенником. В данном деле предварительным следствием было выяснено, что Цветков неоднократно отзывался о покойном Семенове как о чернокнижнике и человеке, в котором сидит дьявол. Давая показания суду, протодиакон отрицает какое-либо участие в подстрекательстве к убийству. Он будто бы всегда проповедовал идею всепрощения и любви к ближнему. Все же, в конце концов, подсудимому приходится признаться, что он относился враждебно к толстовскому учению и недолюбливал Семенова, который был последователем и распространителем этого учения.

На суд защитой были вызваны крестьяне, которые пытались показать в пользу протодиакона Цветкова, характеризуя его добрым, отзывчивым человеком, помогавшим бедным и обездоленным.

Старшая дочь Григория Вера показала, что ходила к волоколамскому святому протодиакону Цветкову, который сказал ей о Семенове: «Раз он своих детей не крестит, в церковь не ходит, икон дома не держит, стало быть, в нем дьявол, дьявольская сила».

Спрошенный о том, протодиакон ответил: «Не упомню... может, и говорил насчет дьявола... Счастливые рубли давал молодым девицам... и старым девам, многодетным...» Судья, прочитав отрывок из дневника, в котором протодиакон записал свои помыслы, стал спрашивать, каким образом он согрешил с девицей. Отец Николай в ответ на это вздохнул и спросил: «А там как написано, в помыслах или на деле?»

Судья снова стал зачитывать отрывки из дневника подвижника, стараясь его всячески высмеять. Отец Николай спокойно и с достоинством отвечал, что в дневнике изложены его мысли. Он уже не пытался оправдаться, он видел, что его решили осудить, и принял все происходящее как волю Божию. Он не подходил новой власти, и она решила его уничтожить. Девять часов совещался суд, прежде чем принять решение о виновности и степени наказания подсудимых. Наконец был зачитан приговор, в котором обвиняемые были приговорены к десяти, девяти и восьми годам заключения. Протодиакон Николай был приговорен к десяти годам тюремного заключения и к трем годам ссылки. После приговора отец Николай содержался в тюрьме в Волоколамске. В это время умерла от тифа его старшая дочь, которой был тогда двадцать один год. Отец Николай просил администрацию тюрьмы отпустить его проститься с дочерью, но ему не позволили, и дочь похоронили без отца.

Вскоре протодиакона Николая перевели из Волоколамска в пересыльную тюрьму в Москве, а затем – в Лефортовскую тюрьму, где он пробыл шесть лет, из них два года – в одиночной камере. Зимой камера не отапливалась и стены покрывались инеем. Вместо отопления, вносили жаровню с горящими угольями, которая давала мало тепла, но зато нещадно чадила, и от угарного дыма вскоре начинала болеть голова.

Через некоторое время администрация тюрьмы позволила передать узнику иконки, восковые свечи, кое-какие книги; в тюрьме он много молился и вполголоса служил молебны. Ему разрешили вести переписку. Верующая благочестивая девушка однажды написала ему: «Я хочу подражать святым девам». «Вы пишете мне, что вы хотите подражать святым девам, – написал в ответ отец Николай. – Это гордость, гордость. Нам бы хоть немно-ожко быть похожими на них».

В 1929 году протодиакон Николай был по амнистии освобожден. За время его заключения власти отобрали дом, где жили его жена с дочерью, и они уехали в Москву. Отец Николай поселился в селе Ярополец неподалеку от Волоколамска у своего брата, диакона Сергия, служившего в местном храме. Затем он жил у своих духовных детей то в Москве, то в Волоколамске, то в селе Парфеньково, опасаясь находиться на одном месте продолжительное время, чтобы не подвергнуть неприятностям приютивших его хозяев. Весть об освобождении протодиакона Николая быстро облетела окрестности, люди стали идти к нему, прося помолиться, испрашивая совета. Вскоре об этом узнали власти и искали удобного случая, чтобы арестовать праведника.

24 сентября 1931 года председатель Парфеньковского сельсовета Василий Юдин пришел в дом председателя церковного совета Казанской церкви в селе Парфеньково Марии Шишаевой, у которой в то время остановился отец Николай, и арестовал его. Вместе с ним была арестована насельница уже закрытого Бородинского монастыря Прасковья Булеева, которая пришла в этот день к Марии, чтобы помочь ей убрать картофель. Когда узнали об аресте отца Николая и послушницы, к дому Марии стали приходить верующие, пытаясь убедить председателя сельсовета освободить ни в чем не повинных людей, и говорили ему: «Зачем забираешь нашего отца, он никому ничем не мешает».

В тот же день председатель сельсовета отправил арестованных к уполномоченному Волоколамского ОГПУ, послав с ними сопроводительную записку, в которой писал: «Настоящие господа держали прочную связь с председателем церковного совета Марией Шишаевой, каковая во время ареста устроила целую демонстрацию. Подробно мы можем поговорить после, наедине, но только, пожалуйста, избавьте нас от этих гостей, которые держат всю несознательную бедноту в своих руках».

Арестованные протодиакон Николай и послушница Прасковья были заключены в Волоколамскую тюрьму. 29 сентября власти допросили отца Николая. Отвечая на вопросы следователя, отец Николай сказал: «Мария Владимировна Шишаева попросила меня заехать к ней денька на два, то есть до 25 сентября. Я исполнил ее просьбу и остановился у нее. Пробыв у нее два дня, я был задержан председателем сельсовета и отправлен в милицию. Со мной вместе была задержана Прасковья Николаевна Булева из села Гарутино, которая работала у Марии Владимировны Шишаевой. Меня многие желали повидать и поговорить со мной, но из-за боязни – разговаривать остерегались, чтобы не повредить мне».

Следователь спросил, каково отношение протодиакона к современным мероприятиям советской власти на селе. Отец Николай ответил: «В настоящее время всюду и везде строятся колхозы, но население в силу своей темноты к колхозам относится недоверчиво; причем колхозы надо бы развивать медленнее, надо было бы показать один хороший колхоз, а затем строить другие. Также я считаю, что население не совсем подготовлено к организации колхозов в силу культурной отсталости».

Следователь сообщил, что протодиакона обвиняют в том, что он сеял слухи о пришествии антихриста, и спросил, что он может сказать по этому поводу. Отец Николай ответил: «Разбирая настоящее положение в стране, можно отметить два признака пришествия антихриста на землю. Первый – это появление ненависти друг к другу. Часто можно слышать, когда человека осудили на восемь лет, не сожаление о нем, а такие, например, выражения: "Мало, надо бы осудить на десять лет”. И второй признак – совершенно пропала любовь друг к другу. В настоящее время посещение церкви по сравнению с дореволюционным временем сильно сократилось. Я считаю, что главной причиной слабого посещения церкви является запрещение священникам проповедовать слово Божие. Через собеседование с верующими, а также через проповедь многие талантливые ораторы могли бы хорошо разъяснить Божие учение, но они молчат из-за боязни ареста». «Я считаю, что наш волоколамский собор, – ответил отец Николай на последний интересующий следователя вопрос, – закрыли не по решению верующих, он верующим не мешал, а просто закрыли по решению власти».

За несколько дней перед допросом отца Николая были допрошены свидетели, в основном это были официальные представители советской власти в селе. Председатель сельсовета в селе Ярополец Михаил Карулин сказал: «Монашка Булеева распространяла слухи по селениям о том, что из тяжелой неволи вернулся "святой” отец Николай, то есть Николай Иванович Цветков, который по своей святости предсказывает о будущем. Ежедневно к Цветкову собиралось по вечерам до двадцати женщин, и он говорил им: "Тяжелые наступили времена, антихрист спустил своих слуг на землю за прегрешенья людские; каждодневно, ежечасно слуги антихриста запутывают в свои сети прегрешивших людей. Надо больше молиться Господу Богу и не впадать в искушение”. Многие женщины задавали вопросы о том, как им быть, вступать в колхоз или нет, на что протодиакон Цветков говорил: "Колхозы посланы на нашу землю за великие наши грехи, колхоз ведет к разорению православной веры. Надо остерегаться вступать в него”. В силу этой агитации протодиакона Цветкова с весны сего года по октябрь месяц рост коллективизации по всему Ярополецкому району идет очень медленно. Эта агитация сильно действует на религиозную часть женщин, и в результате этой агитации по селению Гарутино рост коллективизации стоит на месте, слабо поступают хлебозаготовки, самообложение и страховые платежи».

Председатель Парфеньковского сельсовета, арестовавший отца Николая, Василий Юдин, показал против него: «Николай Иванович Цветков и монашка Прасковья Николаевна Булеева в селе Парфеньково вели систематическую антисоветскую и антиколхозную агитацию, используя для этой цели религиозную часть женщин и мужчин. По вечерам к Цветкову приходили женщины, в основном беднячки. В результате этой агитации в селе Парфеньково рост коллективизации стоит на месте. На собраниях единоличников, а также на общих собраниях часто по вопросу коллективизации слышны такие возгласы: "Колхоз – это барщина, в колхозе будет голод, в него мы не пойдем. У нас нет ничего, мы погибаем с голоду, а вы нас обираете”. В результате контрреволюционной работы Цветкова и Булеевой в селе Парфеньково до сих пор не собран совхоз, слабо поступают страховые платежи, не выполнены заготовки, самообложение проведено с большими трудностями и уплата по самообложению поступает слабо, рост коллективизации стоит на месте».

26 октября 1931 года состоялся расширенный пленум Парфеньковского сельсовета, на котором Юдин сделал доклад. В итоге пленум постановил: «Принимая во внимание доклад о подпольной работе Цветкова и Булеевой, просим... ОГПУ изолировать данных граждан из нашего района, как активных работников антисоветского характера, тормозящих в продолжение года рост коллективизации селения Парфеньково».

25 ноября 1931 года тройка ОГПУ приговорила протодиакона Николая Цветкова и послушницу Прасковью Булееву к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

После того как приговор стал известен, верующие Волоколамска направили прошение в Священный Синод, чтобы он походатайствовал перед ВЦИКом об освобождении протодиакона Николая. В этом письме они писали: «Протодиакон Николай Цветков во время своего 20-летнего служения в соборе города Волоколамска всегда был для нас примером искренней веры в Бога, кротости, воздержания и благоговейного служения; но особенно он явил пример апостольского терпения во время заключения в тюрьмах с 1923 по 1929 год. Слова "какая темница не имела тебя узником” отчасти применимы и к нему: он сидел в Волоколамском доме заключения, затем в Московских тюрьмах: в Сокольниках, в Таганке; особенно долгое, шестилетнее, заключение он, Цветков, провел в Лефортовском изоляторе, терпя двухлетнее пребывание в одиночной холодной камере, отчего он застудил ноги и у него появились раны. Все это он терпел, подражая апостолу, сказавшему: "Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем” (Гал.6,17). Кроме болезни и холода Цветков нес физические труды при колке дров для отопления, при переносе дров и каменного угля на носилках с улицы в корпус, приходилось переносить и мешки с картофелем в подвал осенью, а также бревна и кирпичи во время строительства тюремных построек. Эти последние работы были возлагаемы на него в наказание за то, что он писал много писем, исполненных духовного утешения и укреплявших верующих в благочестии. В настоящее время протодиакон Цветков снова заключен в Волоколамске, будучи осужден на трехлетнее пребывание в исправительно-трудовом лагере. Мы, верующие города Волоколамска и Волоколамского района, нижайше просим членов Священного Синода ходатайствовать пред ВЦИКом об освобождении протодиакона Цветкова из заключения на пользу нас, верующих, осиротевших без своих пастырей».

Из Волоколамской тюрьмы отец Николай писал письма верующим, насколько позволяли обстоятельства. Незадолго до праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы ему было разрешено свидание с послушницей Прасковьей, которая, зная, что отец Николай страдает от болезни ног, связала и передала ему чулки. В записке он написал ей:

«Благодарю, мой милочек, за праздничный подарочек.

"Ангели вхождение Пречистыя видевше удивишася, како Дева вниде во святая святых”.

Здравствуйте, моя незлобивая Паша!

Шлю праздничное приветствие и благодарность за посещение и драгоценный подарок – чулочки. Тут, моя милочка, шерсть и ниточка. Как вас благодарить?

Предлагаю вам загадку о любимом вам ленке. Били меня, били, клочьями рвали, колотили, колотили, по полю валяли, под ключ запирали, на стол сажали. И отгадку: лен, пряжа, холст, скатерть.

Народная песня о льне: всем селом на загон под июнь сеять лен, ты родись-родись силен и силен и длинен, волокнистый белый лен. Как под цвет отцветешь, пожелтеешь и поспеешь, мы по осени придем, дергать будем, обобьем, околотим семена – получи, хозяин, на! А хозяйке волокно и зимой веретено.

За новенький подарок прилагаю три новенькие бумажки, рублевые новые».

13 декабря отец Николай был отправлен из Волоколамской тюрьмы в Бутырскую в Москве, а затем – в Мариинские лагеря в Сибири. Условия содержания здесь были суровые. Некоторые заключенные, зная о безответности отца Николая на причиняемое ему зло, пользовались этим, чтобы облегчить свое положение. Однажды некий заключенный донес на отца Николая, будто тот нарушил лагерный режим. И хотя это было неправдой, заключенный получил некоторое облегчение в условиях содержания, а протодиакон Николай был заключен в карцер, который не отапливался, и если днем, когда пригревало солнце, еще можно было согреться, то при наступлении ночи карцер становился ледником. Только усердная молитва и физическая закалка спасли его от смерти. Отец Николай еще на свободе приучил себя ко всякого рода лишениям. Зимой, несмотря на лютый мороз, мог даже купаться в реке.

Все помещения, в которых были размещены заключенные в этом лагере, представляли собой палатки с железной печкой посередине. Кто был посильней и понаглей, те устраивались около печки, остальные мерзли у обледенелых брезентовых стен. В лагере отец Николай слыл за Божьего человека, который не отстаивал свое физическое место под солнцем, но которого не всякий решался обидеть.

Однажды заключенным дали по «уроку» – обработать по большому участку земли. За невыполнение задания лишали пайка. Все справились с заданием, один отец Николай отстал, и тогда один из заключенных, татарин, который свою работу закончил, принялся делать работу отца Николая и с успехом закончил ее. Заключенными это было сочтено за явное чудо и проявление милости Божией, так как норма была едва посильной для одного человека.

В Мариинском лагере отец Николай был немало утешен встречей с монахинями из Волоколамска, которых отправили отбывать заключение в этот лагерь. Поначалу они, и столкнувшись с ним, его не узнали. Он был одет в лохмотья, одна нога у него была в сапоге, а на другую надет лапоть, а сапог висел за спиной, так как он не мог его надеть из-за раны на ноге, которая в течение долгого времени его мучила и не поддавалась никакому лечению. Встретившись и узнав друг друга, они некоторое время плакали от радости и не могли остановиться в изъяснении чувств, затем монахини промыли рану и, добыв чистых тряпиц, перевязали ее. Они сшили протодиакону некое подобие простыни и одеяла и купили в лагерном ларьке еды. Утром следующего дня отец Николай им сообщил: «Пришел хорек и все уволок». Почти все три года заключения отец Николай оставался без лагерного пайка, нередко у него отнимали и скудный лагерный обед, оставляя его ни с чем. Отец Николай все это смиренно переносил и говорил об этих случаях: «Я могу терпеть, а они нет».

18 июня 1934 года протодиакон Николай был освобожден из Мариинского исправительно-трудового лагеря и 27 июня приехал в Волоколамск; некоторое время он жил здесь у своих духовных детей, затем у брата диакона и у своих духовных детей в селах.

27 августа 1937 года власти арестовали его. Первое время он содержался во временной тюрьме, устроенной властями в одном из сел. 6 сентября уполномоченный НКВД допросил протодиакона.

– Чем вы занимаетесь в настоящее время? – спросил его следователь.

– Определенного места и занятий я в настоящее время не имею. Ни в какой церкви я богослужение не совершаю, но от своего сана я не отказался.

– Следствию известно, что вы среди населения проводите контрреволюционную агитацию. Признаете ли вы это?

– Выйдя из заключения, я разговаривал с верующими, когда они обращались ко мне за советами и с жалобами на тяжелую жизнь. Я им подтверждал, что жизнь настала тяжелая, и говорил, что нужно надеяться на Бога и Его помощь, молиться, чтобы Бог избавил нас от дальнейших тягостей.

После допроса протодиакон Николай был переведен в Таганскую тюрьму в Москве. Здесь 22 сентября уже другой следователь снова допросил его, задав всего два вопроса.

– Признаете себя виновным в антисоветской агитации?

– Нет, не признаю, – ответил отец Николай.

– Вы лишались избирательных прав?

– Все время был лишен избирательных прав. Все имущество было конфисковано по суду в 1922 году.

26 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Протодиакон Николай Цветков был расстрелян на следующий день, 27 сентября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Сентябрь-Октябрь». Тверь, 2003 год, стр. 32-49. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-cvetkov

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П537194, д. П565948.

· «Известия». 1922, 7 декабря; 1923, 24 апреля, 27 апреля.

· «Правда». 1923. 11 января, 12 января, 4 мая.

· Владиславлев И.В. Литература великого десятилетия (1917-1927). Т. 1. М., 1928.

Преподобномученица Мария (Рыкова), монахиня

ДНИ ПАМЯТИ:

28 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученица Мария родилась в 1892 году в Москве. О жизни ее известно мало. Решив посвятить жизнь Богу, она стала монахиней. 23 июня 1937 года она была арестована по групповому делу «архиепископа Алексия (Орлова) и др.». Монахине Марии было предъявлено одно обвинение с монахиней Евдокией Перевозниковой в «принадлежности к контрреволюционному центру церковников». На допросе она заявила, что «в контрреволюционной организации я не состояла и никакой контрреволюционной работы я не проводила». В августе 1937 года тройка при УНКВД по Южно-Казахстанской области приговорила монахиню Марию (Рыкову) к высшей мере наказания. 27 сентября 1937 года она была расстреляна в Лисьей балке около города Чимкента.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-marija-rykova

Мученица Людмила Петрова

ДНИ ПАМЯТИ:

28 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Мученица Людмила Владимировна Петрова родилась 26 февраля 1879 года в Ростове в семье тюремного надзирателя. Всю жизнь она проработала учительницей рукоделия, а в 1924 году вышла на пенсию. 15 ноября 1930 года Людмилу Владимировну арестовали и обвинили в том, что она «член а-с церковно-монархической группы, поддерживала личные связи с идеологами к-р организации митрополитом Иосифом (Петровых) и архиепископом Евгением. Руководила нелегальным сбором средств на цели группы и ссылки». 30 апреля 1931 года коллегия ОГПУ СССР приговорила ее к 3 годам ссылки в «Севкрай», после чего будущая мученица была переправлена в город Котлас Архангельской области. По окончании срока ссылки Людмила Владимировна вернулась в Ростов.

В 1936 году она была снова арестована. При аресте она обвинялась в том, что переписывалась с ссыльным митрополитом Иосифом, оказывала ему материальную помощь. Особое Совещание при НКВД СССР приговорило мученицу к 3 годам ссылки в Казахстан, где содержалась в исправительно-трудовом лагере НКВД.

Находясь в Казахстане, в городе Меркент, Людмила Владимировна снова подверглась аресту по групповому делу «архиепископа Алексия (Орлова) и др.». Против нее снова было выдвинуто обвинение, в котором основную роль играла «принадлежность к контрреволюциооной группе церковников в Южно-Казахстанской области». На следствии она виновной себя не признала и заявила, что «антисоветской деятельностью не занималась».

28 августа 1937 года тройка при УНКВД по Южно-Казахстанской области приговорила Людмилу Владимировну Петрову к высшей мере наказания. 27 сентября 1937 года она была расстреляна в Лисьей балке недалеко от города Чимкента.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ljudmila-petrova

Сщмчч. Иоа́нна Смирнова и Николая Никольского, пресвитеров (1937)

Священномученик Иоа́нн Смирнов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

6 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн (Иван Михайлович Смирнов) родился в 1884 г. в с. Сутка Мологского уезда, окончил духовное училище в г. Пошехонье, Служил священником в церкви с. Колегаево Некоузского района. Его проповеди, призывающие христиан жить по Божьему закону и сплотиться вокруг Церкви Христовой, обратили на себя внимание властей. В 1937 г. о. Иоанн был арестован и обвинен в "систематической контрреволюционной пропаганде, призывах к свержению власти и распространении провокационных слухов”. 6 ноября священник принял мученическую смерть — был расстрелян.

Источник: www.grad-petrov.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-smirnov-drugoj

Священномученик Николай Никольский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

6 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай (Николай Дмитриевич Никольский) родился в 1882 г. в с. Дерменино Пошехонского уезда в семье священника, окончил Ярославскую духовную семинарию, рукоположен в сан иерея и служил в церквах Пошехонского и Первомайского районов. В 1919 г. в с. Никольском, где служил о. Николай, произошло крестьянское восстание против мобилизации в Красную армию. Позднее ему неоднократно ставилось в вину участие в этом восстании. Он арестовывался в 1930 и 1931 годах, но был освобожден за недоказанностью обвинения. В третий раз о. Николая арестовали в 1937 г. Обвинения те же, что и раньше — "участие в бело-зеленом восстании, антисоветская пропаганда, активная эсеровская деятельность”. Признанию в возводимой на него клевете священник предпочел мученическую смерть, и был расстрелян 6 ноября 1937 г.

Источник: www.yaroslavl-eparhia.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-nikolskij

Сщмчч. Николая Замараева, Иоа́нна Виноградова, Гео́ргия Колоколова, Наза́рия Грибкова, Васи́лия Агафоникова, Васи́лия Колосова, Илии́ Зачатейского, Васи́лия Студницына, Дании́ла Мещанинова, Михаила Зеленцовского, пресвитеров, прмч. Ти́хона (Бузова), архимандрита (1937)

Священномученик Николай Замараев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

9 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Николай Васильевич Замараев родился в Великом Устюге 25 мая 1869 года в семье священника. Имея перед собою пример отца, Николай заканчивает Вологодскую Духовную семинарию и после ее окончания в 1890 году становится священником. На момент ареста отец Николай был уже протоиереем и служил в Богородской кладбищенской церкви города Вологды.

Арестован он был 2 июля 1937 года по обвинению в «антисоветской агитации» и в том, что он «член к.-р. церковно-монархической группы». Тройка при УНКВД СССР по Северному краю приговорила протоиерея Николая Замараева к 10 годам исправительно-трудового лагеря. 68-летний священник не выдержал тюремных условий. Он умер в местах заключения 9 декабря 1937 года.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-zamaraev

Священномученик Иоа́нн Виноградов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн родился 5 января 1879 года в селе Преображенском Серпуховского уезда Московской губернии в семье псаломщика Павла Виноградова. В 1901 году Иван Павлович окончил Московскую Духовную семинарию и был назначен законоучителем и учителем церковнославянского языка в Спасо-Наливковскую церковноприходскую школу города Москвы. В 1903 году Иван Павлович женился на Марии Федоровне Чертковой и в этом же году был рукоположен во диакона ко храму московского Никитского женского монастыря. В 1905 году он был рукоположен в сан священника и направлен служить в церковь, находившуюся на монастырском хуторе.

Кроме служения в храме отец Иоанн нес и другие церковные послушания. С 1905 по 1917 год он был заведующим и законоучителем Серафимовской церковноприходской школы, с 1910 по 1918 год – законоучителем Пучковского земского училища, с 1911 по 1915 год – председателем Серафимовского Братства трезвости и заведующим народным домом и библиотекой при нем на фабрике братьев Крестовниковых, в 1914-1916 годах – попечителем семейств запасных и председателем комитета о беженцах при той же фабрике. В те же годы он состоял членом Московского уездного отделения епархиального училищного совета.

В 1914 году отец Иоанн тяжело заболел, что потребовало ухода за ним. Духовной дочери, ухаживавшей за ним во время болезни, отец Иоанн написал: «Возлюбленной во Христе Паше Филатовой на молитвенную память от духовного отца и молитвенника. Благодарю за истинно христианский уход во время болезни ноги грешного иерея Иоанна Виноградова. Молись, трудись и терпи, и войдешь в чертоги твоего возлюбленного Жениха, Господа Иисуса Христа». В 1919 году священник тяжело заболел сыпным тифом и был помещен в больницу при фабрике братьев Крестовниковых. Хотя он и выздоровел, но болезнь впоследствии давала о себе знать слабостью сердца и расширением вен на ногах.

В 1919 году отец Иоанн был награжден наперсным крестом, а в 1921 году возведен в сан протоиерея. В 1922 году протоиерей Иоанн был назначен настоятелем Никольской церкви села Чашниково Московского уезда. С 1922 по 1924 год он состоял членом благочиннического совета, а с 1924 года – благочинным 3-го округа Московского уезда и членом Московского епархиального совета при Святейшем Патриархе Тихоне.

Все усиливающиеся гонения приводили священника к мысли о неизбежности ареста и страданий, и отец Иоанн в декабре 1927 года заранее написал и носил при себе записку, которую бы нашли в случае ареста и смерти на этапе: «Адрес мой и местожительство: Савеловская ж.д., станция Хлебниково, село Павельцово. Протоиерей Иван Павлович Виноградов. 48 лет. Довести до сведения родных, если в пути что случится трагическое».

25 февраля 1930 года в связи с деятельностью отца Иоанна как благочинного власти арестовали его, обвинив в том, что он «организовал вокруг себя окрестное духовенство, собирал нелегальные совещания у себя на квартире, на которых инструктировал духовенство в его антисоветской деятельности».

На допросах отец Иоанн не согласился с лжесвидетельствами о себе и сказал: «Предъявленное мне обвинение в антисоветской агитации считаю результатом оговора лиц, недоброжелательно по отношению ко мне настроенных. Заявляю: никогда и нигде против советской власти не говорил. Все читаемые мною проповеди носят исключительно религиозный характер, и ничего антисоветского в них нет. С прихожанами имею общение только церковного характера».

22 марта 1930 года тройка ОГПУ приговорила отца Иоанна к трем годам ссылки в Архангельск.

По возвращении в 1934 году отца Иоанна из ссылки епископ Орехово-Зуевский, викарий Московской епархии Иоанн (Широков) назначил его настоятелем Никольского храма в селе Вышелец. В том же году протоиерей Иоанн был награжден митрой.

Отец Иоанн был человеком необыкновенной кротости и смирения, никогда не повышал голоса, но со своими детьми бывал строг в тех случаях, когда они этого заслуживали, когда шалости обращались в проступки. В обращении с прихожанами он был бессребреником и принципиально не брал денег за требы. Люди помогали ему кто чем мог, чаще всего продуктами, так как сами были бедны и деньги мало у кого в то время были.

Однажды его позвали к умирающему довольно далеко от села, где жил священник. За ним прислали лошадей, и он поехал. Исповедал и причастил умиравшего, но обратно ехать на лошадях отказался: «Завтра лошади вам самим в хозяйстве будут нужны, а я домой потихоньку пешком дойду».

Время было уже вечернее, дорога шла густым старым лесом. Вечер быстро перешел в ночь, и в лесу стало непроглядно темно. Пока светила луна, он еще как-то различал, куда идти, но когда луна скрылась, дороги не стало видно, и отец Иоанн заблудился. Долго он ходил, высматривая, не мелькнут ли между деревьев крыши деревенских домов или купол храма. Но сколько ни шел, сколько ни высматривал – ничего не было видно, а чем дальше, тем становилось все холоднее. Устав, отец Иоанн присел отдохнуть и увидел, что рядом, совсем недалеко от него, сидит на пне старец, весь в белом. Старец спросил его:

– Ты что ищешь, отче?

– Ищу свой храм, дом свой ищу. Заблудился я, отец.

– Что же ты ищешь, вон – прямо перед тобой твоя церковь-то.

Глянул отец Иоанн, присмотрелся, и действительно, он недалеко был от храма. Хотел он поблагодарить старца, оглянулся, но того уже не было. Придя домой, он первым делом отслужил благодарственный молебен святителю Николаю, в честь которого был освящен храм.

27 ноября 1937 года власти вновь арестовали священника и заключили в Бутырскую тюрьму в Москве. Отец Иоанн был обвинен в проведении подрывной антисоветской деятельности, выражавшейся в том, что он высказывался вслух о незаконности своей ссылки в 1930 году и говорил, что по воле большевиков многие люди страдают в лагерях безвинно. Кроме того, священника обвинили в том, что он с целью подрыва колхозного строя устраивал торжественные церковные службы и затягивал их дольше обычного времени, что будто бы привело к массовым невыходам на работу крестьян.

Протоиерей Иоанн категорически отверг все возводимые на него обвинения.

– Дайте показания о вашей церковной деятельности, – потребовал следователь.

– Моя церковная деятельность началась с 1903 года, сначала диаконом, затем священником и продолжается по настоящее время, – ответил священник.

– Какие вы имеете награды и поощрения за церковную деятельность?

– Я награжден Священным Синодом наперсным крестом, саном протоиерея и митрой.

– Вы обвиняетесь в антисоветской деятельности, признаете ли вы себя виновным?

– Антисоветской деятельностью я не занимался, виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю.

На этом допросы были закончены. 5 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Иоанн Виноградов был расстрелян 9 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

После ареста священника его супруга Мария Федоровна всю себя посвятила духовной и церковной жизни. Все мирское ее перестало интересовать, из дома она ходила лишь в церковь. Дочь ее работала в сельсовете, и поэтому им выделили небольшую хибарку, в которой жили Мария Федоровна и ее дочь Антонина с сыном. Мария Федоровна ходила в храм в селе Виноградово и пела там на клиросе. Жила она в чуланчике, выгороженном из веранды. Она ни с кем не разговаривала, потому что ее интересовало только церковное, а окружающих ее людей – мирское. После ареста отца Иоанна Мария Федоровна с сыном Серафимом пытались узнать о судьбе священника. Но в конце концов им в НКВД сказали: «Если будете сюда ходить, то мы вас выселим. Не ходите и не ищите его».

В селе Вышелец было две церкви: одна летняя, а другая зимняя, обе деревянные. Одна церковь вскоре после ареста священника сгорела. Другую церковь разорили. Нашлись из местных жителей такие, что таскали из храма иконы, кололи их и топили ими печи. Этим особенно отличился один из жителей села, впоследствии погиб и он, и вся его семья. После войны в храме содержались пленные немцы, которые также пожгли много икон. Затем местный председатель построил из церкви себе дом, но жить в нем не смог, страшно стало. И он решил отдать этот дом под клуб. Его разобрали, перевезли в село Кривандино, снова собрали, но вскоре он сгорел.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 259–264. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-vinogradov

Священномученики Гео́ргий Колоколов и Наза́рий Грибков, пресвитеры

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая - переходящая - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

23 июня - Собор Рязанских святых

ЖИТИЯ

Священномученики Георгий Колоколов,

Назарий Грибков и мученик Петр Царапкин

Во время гонения на Русскую Православную Церковь в 1937 году зачастую арестовывался сразу весь причт храма – все священники, псаломщики и певчие, и в особенности если они были монахинями или послушницами.

21 ноября 1937 года сотрудник НКВД допросил секретаря сельсовета в селе Туголес Шатурского района Московской области Василия Языкова, который после беседы с ним подписал показания, свидетельствующие об антисоветской деятельности священников, служивших в храме великомученицы Параскевы в этом селе: «Мне известно, что в деревне Туголес существует контрреволюционная группа церковников, в которую входят попы Назарий Грибков... Георгий Иосифович Колоколов... дьячок Царапкин, звать не помню, все они тесно связаны между собой, часто собираются у попа Назария Грибкова, среди населения ведут открытую контрреволюционную деятельность, направленную к подрыву мощи нашей страны... всю свою контрреволюционную деятельность указанная группа направляет на подрыв колхозного строительства и всех проводимых мероприятий советской властью в деревне. В уборочную кампанию умышленно затягивали службу по целым дням, тем самым тормозили ход уборочной кампании. Кроме того, открыто среди населения ведут антисоветскую агитацию, как то: Назарий Грибков и Георгий Колоколов среди колхозников распускают разную клевету о лагерях, говорят, что советская власть, заключая людей в лагеря, не исправляет людей, а издевается над людьми; заставляют работать непосильную работу, кормят безобразно плохо, в лагерях люди мрут, никто на это не обращает внимания, условия жизни создают невыносимые, бóльшая часть людей, осужденных и отбывающих наказание в лагерях, не выносит создаваемых условий и остается там... Дьячок Царапкин в октябре месяце колхозникам говорил: "Большевики в конституцию вписали пункт, что у нас в Советском Союзе каждый может выбирать и каждый может быть избранным. Это все ерунда, никогда этого не допустят, вы сами теперь видите, что людей начинают забирать, значит, выбирать будут не все”».

В тот же день был допрошен один из колхозников, Иван Крылов. Сотрудники НКВД вызвали его к себе, угостили водкой, дали денег на выпивку, и он подписал все, что те требовали от него: показания, аналогичные показаниям председателя сельсовета.

27 ноября сотрудники НКВД арестовали протоиерея Георгия Колоколова и псаломщика Петра Царапкина, а на следующий день – протоиерея Назария Грибкова. Все они были заключены в Бутырскую тюрьму в Москве.

Священномученик Георгий родился 22 октября 1876 года в городе Москве в семье диакона Иосифа Колоколова. Окончил в 1898 году Московскую Духовную семинарию. В 1899 году он был рукоположен в сан диакона к Преображенской церкви села Спасское-Тушино Московского уезда. В 1904 году диакон Георгий был рукоположен в сан священника к Николаевской церкви села Аксиньино Звенигородского уезда и назначен законоучителем Аксиньинского народного училища и уездной церковноприходской школы, в этой должности он состоял до 1918 года. С 1908 года он нес послушание учителя Закона Божия Липкинского училища, находившегося в том же уезде. С 1909 по 1918 год отец Георгий состоял членом Совета Звенигородско-Саввинского отделения Кирилло-Мефодиевского Братства.

В 1924 году за ревностное и усердное служение отец Георгий был награжден наперсным крестом, в 1927 году возведен в сан протоиерея, а в 1930 году награжден палицей.

В 1931 году власти арестовали его и приговорили к пяти годам заключения. Год он пробыл на каторжных работах на строительстве Беломорско-Балтийского канала, а с марта 1932 года по июнь 1933 года работал счетоводом в одном из отделений Соловецких исправительно-трудовых лагерей на лагерном пункте Сеннуха.

По возвращении протоиерея Георгия в 1933 году из заключения епископ Орехово-Зуевский, викарий Московской епархии Иоанн (Широков) назначил его настоятелем храма великомученицы Параскевы в селе Туголес. В 1934 году протоиерей Георгий был награжден наперсным крестом с украшениями, а в 1935 году – митрой.

27 ноября 1937 года власти арестовали его. Следователь спросил священника:

– Скажите, какие среди вас, Грибкова Назария Степановича и Царапкина Петра Сергеевича, существуют взаимоотношения?

– Среди меня, Грибкова и Царапкина взаимоотношения самые дружеские, все мы служим в одной церкви, я священником, Грибков вторым священником, а Царапкин псаломщиком, бываем друг у друга очень часто и ведем всевозможные деловые разговоры.

– Следствие располагает данными о том, что вы среди населения вели антисоветскую контрреволюционную агитацию против существующего строя. Признаете это?

– Я лично антисоветской контрреволюционной агитации среди населения не вел.

– Вы говорите неправду, следствие требует от вас дачи правдивых показаний. Вы вели антисоветские разговоры о непосильной жизни в лагерях и издевательстве над народом. Подтверждаете это?

– Я действительно среди населения говорил, что в лагерях жизнь мучительная, трудная и издеваются над народом, это я признаю.

Священномученик Назарий родился 22 октября 1879 года в деревне Огрызково Егорьевского уезда Рязанской губернии в семье крестьянина Степана Грибкова. Первоначальное образование он получил в Егорьевском Хлудовском училище. В это время он стал петь в хоре мальчиков в церкви, тогда у него и обнаружились значительные певческие дарования. Через пение Назарий полюбил и саму церковную службу и в конце концов захотел стать церковнослужителем. Он окончил 5 и 6 классы Рязанской Духовной семинарии и с 1899 года стал служить псаломщиком, с 1906 года – в соборе города Егорьевска.

В 1916 году Назарий Степанович обвенчался с девицей Клавдией. Ее отец, Алексей Елисеев, был человеком в этих местах известным и состоял членом дворянского собрания. Жили Елисеевы в селе Шелогурово Егорьевского уезда. В семье у них было четыре сестры: Анна, Елизавета, Пелагия и Клавдия – и брат Петр. Из всех сестер Клавдия отличалась особой добротой.

В 1916 году епископ Михайловский, викарий Рязанской епархии Амвросий (Смирнов) рукоположил псаломщика Назария в сан диакона. В 1919 году архиепископ Рязанский и Зарайский Иоанн (Смирнов) рукоположил его во священника к Богородице-Рождественской церкви села Березовка Рязанской епархии. В 1926 году отец Назарий был награжден наперсным крестом, в 1928 году возведен в сан протоиерея.

У отца Назария и Клавдии около десяти лет не было детей. Врачи убеждали ее, что, если она и будет беременна, не сможет родить из-за серьезной болезни, сердечной недостаточности. В 1926 году она забеременела. Врачи предупредили ее, если она будет рожать, то сама при этом может умереть. Клавдия выразила полное смирение перед предстоящим ей испытанием. Но мужа она попросила: «Если родится мальчик и останется жив, то назови его Николаем». Она очень почитала и любила святителя Николая.

Клавдия скончалась во время родов, но сын родился здоровым, и его в соответствии с завещанием матери назвали Николаем. Первое время священник сам кормил младенца из бутылочки, а затем его взялась выкормить жившая в этом же селе женщина по имени Пелагия. Она кормила своего грудного ребенка, выкормила и сироту. Отец Назарий впоследствии всегда говорил сыну, что одна из величайших христианских добродетелей – это благодарность, и он всегда наставлял его молиться за своих благодетелей и среди них за свою кормилицу.

В это время отец Назарий служил в селе Починки Егорьевского района. Смерть жены явилась для него большим потрясением, и он попросил архиерея перевести его в храм в другое село. В 1929 году архиепископ Орехово-Зуевский, викарий Московской епархии Питирим (Крылов) назначил его в храм великомученицы Параскевы в село Туголес.

Когда отец Назарий переехал в село Туголес, он вместе с сыном поселился в доме Дарьи Дмитриевны Гореловой и Параскевы Александровны Степановой. Дом у них был – пятистенная изба, разделенная на две половины, одну из которых и занял священник. Дарья и Параскева стали нянями и воспитательницами его сына. Они были не родственницы, а во Христе сестры, жили дружно, любя друг друга и друг о друге заботясь. У Дарьи не было от рождения ноги до колена, Параскева с ней дружила, потом стала за ней ухаживать и ей помогать, а затем они стали и жить в одном доме. Зарабатывали они тем, что стегали одеяла и шили одежду для детей.

В селе жили и помогали в храме две монастырские послушницы, сестры Мария и Матрона Грошевы. Их в селе любили, они всех опекали и всем помогали, и в селе их называли нянями. Даже для Дарьи и Параскевы монастырские послушницы были нянями, и они их так и называли нянями. Вместе с послушницами Дарья и Параскева пели на клиросе.

Воспитанием маленького Николая были полностью заняты Параскева и Дарья. Они и научили его молиться. С большим уважением относясь к отцу Назарию, они научили мальчика одной молитве, которая поражала его тем, что все испрошенное в ней исполнялось. Молитва же была такая: «Молитвами отца моего, протоиерея Назария, Господи, помоги так-то и так-то...» Молитвами отца-мученика и прожил Николай всю жизнь.

В феврале 1931 года в селе Туголес появилась странница по имени Варвара Крюкова. Родом она была из деревни Доможирово Богородского уезда Московской губернии. Придя в село Туголес, она поселилась у монахинь, прислуживавших в храме, порой ходила по деревням и тогда останавливалась у крестьян.

В начале марта местными властями стали усиленно проводиться мероприятия по самообложению крестьян и созданию колхозов. В одной из деревень, в доме, где на этот раз остановилась странница, у крестьян были отобраны за недоимку коровы. Хозяйка дома выбежала на улицу и закричала: «Уводят коров, нас разоряют, давайте отбивать скотину у сельсовета». Собралась толпа народа, которая попыталась забрать обратно у сельсовета свою скотину. Попытка эта ни к чему не привела, но стали искать виновных, и странница была заподозрена в подстрекательстве.

22 марта секретарь сельсовета арестовал ее и отправил в тюрьму в город Шатуру. При обыске у нее нашли переписанное от руки письмо религиозного содержания, а также обращение к православному народу Поместного Собора 1917 года. Это оказалось достаточным, чтобы предположить связь странницы со священниками храма села Туголес и обвинить в том, что священники занимались агитацией против создания колхозов.

23 марта были арестованы священники Пятницкого храма Назарий Грибков и Иоанн Боголепов, которому было в то время шестьдесят восемь лет, председатель церковного совета Иван Леонтьевич Панкратов, а также дочь диакона Александра Семеновна Яблонская. Ее обвинили в том, что она свидетельствовала о чуде обновления иконы. Ей принадлежал образ Черниговской иконы Божией Матери. Лик на иконе был почти не виден. Она отдала икону одной женщине, а через некоторое время та объявила, что лик на иконе стал виден совершенно отчетливо. Икону принесли в храм, и отец Иоанн Боголепов отслужил перед ней водосвятный молебен. Впоследствии это было поставлено властями священникам в вину.

Вызванный для допроса секретарь сельсовета, арестовавший странницу, показал, что священник Назарий Грибков «во время развернувшейся работы по коллективизации сельского хозяйства выступил с церковного амвона с проповедью, говоря, что урожай зависит от Бога. Мол, что Бог задумает, то и сделает. Этой проповедью он довел молящихся до плача. Цель же проповеди была в том, чтобы сорвать коллективизацию, так как если урожай зависит от Бога, зачем же строить колхозы, нужно только молиться и в колхоз не идти».

Будучи допрошенными, обвиняемые виновными себя не признали.

Следователей интересовали знакомства отца Назария с некоторыми людьми, а также не вели ли они с ним антисоветских разговоров. Отец Назарий со следователями держался сухо и на вопросы отвечал скупо, хотя и не без некоторой доли шутки. «В селе Туголес я проживал около полутора лет, туда я перевелся из деревни Починки по причине семейных обстоятельств. Тогда я и познакомился со священником Боголеповым, председателем церковного совета Панкратовым и Яблонской, до этого же я никого из них не знал. С момента моего переезда Боголепов и Панкратов иногда у меня бывали, в частности перед заговеньем Боголепов был у меня в гостях. Мы выпили с ним чаю и разошлись. В беседе о прошлом священник Боголепов говорил: "Вот я пришел с матушкой – проститься по старинному обычаю”. Я ответил: "В старину на масленице рыбку ели, может быть, она у кого и есть, а у меня сейчас нет, и угостить нечем”. Больше он у меня не бывал. Панкратов когда ко мне заходил, то мы говорили исключительно о церковных делах, что нет масла и тому подобного для церковных надобностей. Варвару Крюкову и Александру Яблонскую я знаю, но связи с ними никакой не имел. Об обновлении иконы и о листочке с молитвой я слышал, но кто служил молебен и кем распространялась молитва, мне неизвестно. Проповеди я говорил, но не касался советской власти и ее мероприятий. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, так как антисоветской агитации я не вел и с крестьянами на политические темы не беседовал».

4 апреля следствие было завершено. В составленном обвинительном заключении следователь писал: «Дело возникло из поступивших в Шатурский Райаппарат ПП ОГПУ МО сведений о том, что в деревне Туголес Шатурского района Московской области существует антисоветская группировка, возглавляемая попом Боголеповым Иваном Андреевичем. Из этих же данных усматривалось, что названная группировка систематически проводит по деревням антисоветскую и противоколхозную агитацию среди крестьян, используя при этом религиозные убеждения, а также обрабатывает в антисоветском духе отдельных крестьян-бедняков.

Кроме этого, для более успешного осуществления своей деятельности участниками группировки в начале марта 1931 года была пущена легенда о том, что якобы имеющаяся икона у Яблонской Александры обновила свой лик, в честь чего по инициативе фигурантов группировки был отслужен в церкви торжественный молебен, с большим стечением крестьян из окружающих деревень...

В деревнях Туголес, Лузгарино, Пустошь, Черусти, Варюковка и ряде других Шатурского района в 1930-1931 годах действительно имели место случаи срыва собраний и общественно-политических кампаний и мероприятий советской власти, как, например: хлебозаготовок, сенозаготовок и скотозаготовок, коллективизации, весенне-посевной кампании и так далее.

Срывы являлись результатом организованной деятельности группы церковников и их приверженников крестьян, антисоветски настроенных, руководимых попом Боголеповым Иваном Андреевичем, – в составе и при активном участии попа Грибкова Назария Степановича, председателя церковного совета Панкратова Ивана Леонтьевича, дочери дьякона, жены умершего фельдшера Яблонской Александры Семеновны и Крюковой Варвары Николаевны.

Обвиняемые хотя и не группой в целом, но по два человека собирались преимущественно у попа Боголепова и в церковной сторожке, проводя всевозможные беседы антисоветского характера, которые впоследствии стремились прививать отдельным крестьянам с использованием их религиозных убеждений, что неоднократно успешно осуществляли на практике, на протяжении указанного периода времени...

Фигуранты группы, связавшись со странницей, распространяющей антиколхозную агитацию, Варварой Крюковой, как через последнюю, так и сами совершали обманные действия с целью возбуждения суеверия среди крестьян о чудесах, а на почве этого агитировали за невхождение в колхозы и стремились срывать мероприятия, проводимые советской властью в деревне...

В 1930 году при проведении весенне-посевной кампании поп Боголепов, стремясь сорвать это мероприятие, отказавшись от выполнения твердого задания по распашке земли, агитировал: "Выполнять это задание я не буду, это безобразие, задавили своими планами, пускай что хотят со мной делают, но усадьбу распахивать я не буду и никакого хлеба сдавать государству также не буду. Грабители заставляют нас страдать, но ладно, потерпим”.

Куранов Александр Яковлевич, секретарь сельсовета, показал: поп Боголепов использовал церковный амвон для антисоветской агитации в произносимых проповедях; агитируя против налогов 10 ноября 1930 года, заявил: "Православные христиане, меня задавили налогами, советская власть ободрала всех священников, вот с меня сдирают 1700 рублей, ведь это грабеж”. В момент произношения таких проповедей молящиеся крестьяне в церкви плакали...

Свидетель Чистяков Максим Петрович, кандидат ВКП(б), служащий, показал: не менее важную роль играл в антисоветской деятельности и фигурант группировки председатель церковного совета Панкратов Иван Леонтьевич, который, посещая чайную села Курьяниха, систематически вел антисоветскую и противоколхозную агитацию; 16 апреля 1930 года, находясь в чайной, используя временные продзатруднения, среди крестьян агитировал: "Вот дожили, что не стало хватать хлеба при советской власти, договорились, доагитировались коммунисты, а мужики, дураки, дошлепались в ладоши, но это еще цветики, а будет еще хуже – все у нашего брата заберут, и будем с голоду сдыхать”.

20 марта 1931 года, в этой же чайной и также в связи с временными продзатруднениями, Панкратов, агитируя против коллективизации, доказывал крестьянам: "Дозвонились коммунисты, что крестьяне с голоду дохнут, довела советская власть нашу страну до обнищания, но нам нужно ей давать отпор и не допускать до того, чтобы загнали в колхоз, ведь там одни антихристы, нужно Богу молиться, просить Его, чтобы Он вступился за нас, грешников”.

Волков Иван Тимофеевич, церковный сторож, бедняк, и Куранов Александр Яковлевич, секретарь сельсовета, показали: после наложения на церковный совет налога за аренду помещения обвиняемый Панкратов 22 февраля 1931 года, агитируя в помещении сельсовета, в присутствии крестьян говорил: "Что у меня, кузница что ли, где я вам столько денег возьму для уплаты налога, да хотя бы кузница была, и то на вас не накуешься, скоро и драть не с кого будет, уже и так всех ободрали, промотали коммунисты все, ничего у них нет, только на нас выезжают, уж больно им охота церковь закрыть”.

Для более успешного осуществления своей антисоветской деятельности эта группа, возглавляемая попом Боголеповым, распространила слух о якобы обновившейся иконе Божией Матери, и в марте месяце 1931 года обвиняемой Яблонской были собраны деньги с крестьян, на которые ею был заказан попам Боголепову и Грибкову торжественный молебен обновленной иконе, причем на этом молебне было большое стечение крестьян окружающих деревень...

Обвиняемые виновными себя в антисоветской деятельности не признали... Являясь участниками антисоветской группировки, систематически вели антисоветскую агитацию и срывали политические и общественные мероприятия советской власти в деревне в течение 1930 и 1931 годов, а также распространяли слухи о чудесах и являются инициаторами торжественного молебна у якобы обновившейся иконы Божией Матери».

В тот же день отец Назарий написал заявление уполномоченному ОГПУ: «Я имею на руках четырехлетнего сына, оставленного в чужих людях вследствие моего ареста, можно сказать, на произвол судьбы. Сегодня, 4 апреля, мне объявлено, что следствие по моему делу закончено, и, следовательно, дальнейший ход дела едва ли хоть сколько-нибудь может изменить или отрицательно повлиять на исход его. А посему прошу впредь до суда освободить меня из-под стражи».

Но в этом ему было отказано. 10 апреля 1931 года тройка ОГПУ приговорила священников Иоанна Боголепова и Назария Грибкова к пяти годам ссылки в Казахстан, Ивана Панкратова – к трем годам ссылки. Варвара Крюкова была приговорена к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Александра Яблонская приговорена к трем годам ссылки условно и освобождена.

После высылки отца Назария его сына Николая воспитывали Дарья и Параскева. Перед отъездом священника в ссылку они сказали ему: «Отец Назарий, не берите Колю с собой, пусть он будет у нас, и мы о нем позаботимся».

Два с половиной года отец Назарий пробыл в Алма-Ате и два года – в Актюбинске. Из ссылки он присылал им яблоки. У них своего сада не было, и посылка священника была для них большой радостью. А однажды он прислал сыну валенки из верблюжьей шерсти, которые тот долго носил.

В 1934 году Параскева поехала с Николаем в гости к отцу Назарию в Актюбинск. Священник встретил их на перроне. За время ссылки он сильно постарел. От вокзала они шли пешком. Почти весь город был одноэтажным и построен из глины. В одной из глиняных мазанок жил отец Назарий. Он жил один и работал в то время бухгалтером. В ссылке он со многими подружился, в том числе со ссыльными офицерами царской армии. За труд в бухгалтерии отцу Назарию платили достаточно, и он не был стеснен в средствах. Параскева с Николаем прожили у него месяц.

Весной 1936 года отец Назарий вернулся из ссылки домой.

Однажды раздался стук в дверь. Параскева спросила:

– Кто там?

– Свои, – ответил отец Назарий.

Радости о возвратившемся из ссылки священнике не было конца, и Дарья тут же затеяла пироги.

Вернувшись из ссылки, протоиерей Назарий стал служить в том же храме. На каждую службу он брал с собой сына. Ставил его около северных дверей в алтаре и объяснял, когда что нужно делать, – хотел, чтобы он помогал как алтарник. Отец Назарий, памятуя, какое значение в его жизни имело церковное пение, поначалу пытался научить ему и сына, но у того не оказалось музыкальных способностей, и обучение пению пришлось оставить. В жизни отец Назарий был гостеприимным и хлебосольным, и у него часто бывали гости, которых он щедро угощал всем, что у него было.

Духовным отцом Николая стал служивший в том же храме протоиерей Георгий Колоколов. Оба священника жили душа в душу, точно стремясь превзойти друг друга добродетелями, и между ними никогда не было никаких споров или ссор. Для Николая отец Георгий стал духовным благодетелем, и за него он впоследствии молился всю жизнь.

Это было время грозных гонений, и однажды друг отца Назария протодиакон Сергей Павлович Туриков, служивший в Богоявленском соборе в Москве, предложил ему переехать в столицу: «Отец Назарий, поехали со мной в Москву, там не так, как в деревне, преследуют и забирают священство. Оставь сына Николая на время няням, а сам со мной поезжай».

Отец Назарий на это ответил: «Да я ни в чем не виноват, что мне бояться‑то. Зачем я сына буду оставлять и куда-то уезжать? Нет, отец Сергий, я уж здесь со своими останусь».

28 ноября 1937 года протоиерей Назарий был арестован. В этот день Николай пошел вместе с деревенскими мальчишками кататься на коньках по замерзшему болоту, которое начиналось сразу же за огородами. Но катание не заладилось: что-то случилось с коньком, он отвязался от валенка и его никак не удавалось поставить на место. Николай пошел домой и, подходя, увидел, что у дома стоит грузовик, а в самом доме хозяйничают председатель сельсовета Василий Языков и два милиционера. Тут же были и Дарья с Параскевой. Отец Назарий собирал в последний путь вещи. Из особо чтимых священником икон в доме был образ, на котором было изображено явление Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому. С этой иконой он никогда не расставался и брал ее в ссылку в Алма-Ату и Актюбинск. И рассказывал, что молитва перед этим образом всегда была действенна и помогала ему. Перед тем как уйти, священник благословил иконой сына и передал ему ее, вручив заботу о сыне Божией Матери и преподобному Сергию.

За окном в это время шел снег, белым покрывалом устилая землю. Председатель сельсовета Языков стал притворно успокаивать сына священника:

– Коль, мы его скоро отпустим, скоро привезем.

– Я знаю вас, знаю, как вы его привезете. Никогда вы его не отпустите.

Дарья и Параскева вышли на крыльцо. Отца Назария посадили в машину и увезли. Молча смотрели женщины вслед уходящей машине. Николай не вышел из дома, а сел на кровать и горько заплакал. Долго он после этого дня горевал, вставал на венский диванчик у стены, над которым висела фотография отца, где он был изображен с сыном-младенцем на руках, и, подолгу глядя на отца, плакал.

Отца Назария в селе все любили, и эта любовь к священнику перешла на его сына. Прихожане, когда увидят его, то обязательно скажут: «Ой, это Коля, сын отца Назария». Господь с детства окружил его хорошими людьми, и он не пережил того, что пережили многие другие дети и родственники расстрелянных священников, от которых требовали, чтобы они отреклись или от отца, или от мужа. «Благодарю Бога за то, – вспоминал Николай, – что избавил меня от такого позора. За всю мою жизнь, какие бы ни приходилось мне заполнять анкеты или писать биографию, нигде и ни перед кем я не отказывался от отца и свое происхождение не скрывал, но писал как есть».

Следователь на допросе спросил отца Назария:

– Вы знакомы с Царапкиным и Колоколовым?

– Да, я хорошо знаком. Взаимоотношения у меня с ними очень хорошие, ссоры и вражды я с ними никогда не имел.

– Следствие располагает данными о том, что вы среди населения вели активную антисоветскую контрреволюционную агитацию против советской власти. Признаете это?

– Я антисоветской контрреволюционной агитации среди населения не вел и в этом себя виновным не признаю.

Мученик Петр родился 10 декабря 1883 года в деревне Бобошино Московской губернии в семье сапожника Сергея Царапкина. Окончил церковноприходскую школу. Переехав в Москву, освоил профессию ретушера и работал в фотографических мастерских. Но главное, чему он посвящал все свободное время, было церковное пение. Он пел в хоре Данилова монастыря и во многих московских церквях. После революции 1917 года Петр Сергеевич устроился работать на завод «Искра», одновременно оставаясь регентом и организатором хоров в московских храмах. В 1933 году за принадлежность к Русской Православной Церкви власти сочли его социально опасным элементом и выслали из Москвы. С этого времени он стал псаломщиком в храмах Московской области.

В марте 1937 года Патриархия направила его псаломщиком в храм великомученицы Параскевы в село Туголес. 27 ноября 1937 года Петр Сергеевич был арестован. На допросах он виновным себя не признал.

5 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила протоиерея Георгия и протоиерея Назария к расстрелу, а псаломщика Петра Царапкина – к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, где он и скончался.

Протоиерей Георгий Колоколов был расстрелян 9 декабря, а протоиерей Назарий Грибков 11 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой, оба погребены в безвестных общих могилах.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Ноябрь». Тверь, 2003 год, стр. 242–258. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/saint/3168/4137/group

Священномученик Васи́лий Агафоников, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 5 марта 1885 года в селе Медяны Вятского уезда Вятской губернии в семье Владимира Яковлевича и Марии Андреевны Агафониковых. Его отец служил псаломщиком в Свято-Троицкой церкви в селе Медяны, мать была дочерью псаломщика Андрея Яковлевича и Пелагии Ивановны Трониных. Мария Андреевна обладала прекрасным слухом и хорошим голосом и знала наизусть около трехсот народных песен, в которых отражались нравственные воззрения и исторические предания русского народа, что оказало немалое влияние на Василия и его старших братьев Николая и Александра.

Большое влияние имел на братьев известный в Вятской земле пастырь и проповедник Николай Михайлович Зубарев, который был крестным отцом Александра и Василия Агафониковых, и впоследствии, когда Александру пришло время учиться, отец Николай настоял, чтобы родители отдали Александра в женскую церковноприходскую школу, которой он заведовал, а не в мужскую земскую, куда тот должен был идти и в которой, как и почти во всех земских школах, в то время процветало безбожие. После поступления в школу старшего брата Александра туда же поступил и Василий, хотя ему в то время исполнилось всего шесть с половиной лет.

По окончании Вятской Духовной семинарии Василий женился на девице Клавдии Кошурниковой и был рукоположен во священника ко храму в селе Мелянда Уржумского уезда, а через год переведен в Введенскую церковь в селе Немы Нолинского уезда и тогда же утвержден заведующим и законоучителем Власовской школы Вятского братства святителя и чудотворца Николая, а также законоучителем Немской земской школы.

Летом 1910 года отец Василий был переведен в родное село Медяны, где служил его престарелый отец, в марте этого же года рукоположенный в сан священника. В январе 1913 года отец Василий был переведен в Покровскую церковь в селе Ситьма Нолинского уезда, а в марте 1920 года назначен служить в Благовещенскую церковь в селе Бобино Вятского уезда.

Село Бобино было одним из старейших и обширнейших в уезде. Первое здание храма здесь было построено в 1603 году, последнее – в 1787 году, прихожан в начале двадцатого века насчитывалось более семи тысяч. Через село проходил Лешуконский тракт – торговый путь на Шестаково, Лекму и далее; через село проходил и путь крестного хода из Вятки на реку Великую – место явления чудотворной иконы святителя Николая. В 1929 году храм в селе был закрыт, но, благодаря хлопотам отца Василия и прихожан, в феврале 1930 года власти дали разрешение на совершение в храме богослужений. В 1929 году отец Василий был возведен в сан протоиерея.

4 ноября 1930 года сотрудники ОГПУ произвели обыск в доме священника. При обыске присутствовал председатель Бобинского сельсовета, который дал священнику такую характеристику: «Избирательных прав лишен как служитель культа. В Красной армии никто не служит. Имущества кроме носильной одежды и мелкого инвентаря не имеет. Семья состоит из шести человек, из коих трудоспособны два человека».

6 ноября 1930 года отец Василий и пять его прихожан были арестованы и заключены в тюрьму в городе Вятке. В тот же день следователь допросил священника. Отвечая на его вопросы, отец Василий сказал: «Никаких собраний у нас не было, кроме как в марте 1930 года по разрешению Вятского РИКа; на нем стоял вопрос об избрании церковного старосты. В 1929 году на церковь была наложена страховка, которую церковь самостоятельно не в силах была уплатить, а поэтому я обратился к прихожанам, с тем чтобы последние в этом содействовали. Во время богослужения они собирали, ходя с кружкой, и таким образом было выплачено все полностью. Проповеди читал чисто евангельские, не касаясь как власти, так и колхозов и коммун и не задевая никаких мероприятий, проводимых советской властью. На квартире у меня кроме Сапожникова никто не бывает; Сапожников как член церковного совета захаживает исключительно по церковным делам. Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю. Добавляю, что во время открытия церкви в проповеди говорил: "Слава Богу! Храм наш снова открыт, но он нуждается в ремонте; необходимо за него уплатить страховую премию”. Поэтому, обращаясь к прихожанам, я просил о пожертвовании».

30 ноября следствие было закончено и сотрудник Вятского отделения ОГПУ в обвинительном заключении написал: «Церковь открылась 20 февраля 1930 года. Агафоников говорил, что Бог не допустил богохульникам еретикам-большевикам закрыть церковь. "Горе, горе будет всем им”. Агафоников говорил, что современные школы и учительство развращают детей, учат баловству, приучают мальчиков и девочек с малых лет к разврату. Группа кулаков во главе с попом Агафониковым на протяжении целого ряда лет вела антисоветскую агитацию, направленную против мероприятий, проводимых советской властью в селе, и против существования самой советской власти. Поп Агафоников свою кафедру в церкви села Бобина использовал для антисоветской агитации, где под видом проповедей внушал присутствующим вредность коллективизации сельского хозяйства и существования советской власти. Кроме того, поп Агафоников собирал как в церковной палатке, а также у себя на квартире конспиративные собрания кулачества, и после них кулачество по намеченному плану, совместно вся группа, каждый в своей деревне одинаковыми методами противодействовали проведению в жизнь коллективизации сельского хозяйства, самообложения, сельхозналога, расширения посевной площади и противопоставляли против советской власти крестьянство».

29 декабря 1930 года тройка ОГПУ приговорила отца Василия к пяти годам заключения в концлагерь.

Впоследствии, когда священник во время служения в Московской епархии заполнял послужной список, он написал: «С 1 марта 1931 года по 22 марта – в Усольском концлагере; с 22 марта – в Забайкалье; с 25 сентября по 1 октября – Владивостокская бухта; с 9 октября – бухта Нагаево на Охотском море; с 15 июля 1932 года по 24 июля 1934 года – сельхозуправление на побережье Охотского моря; с 17 ноября 1934 года – исполнял обязанности священника в селе Сущево Горьковского края Спасского района; с 26 февраля 1935 года – в селе Понюково Московской области Шаховского района».

В последние годы жизни отец Василий служил в Николаевском храме в селе Губино Можайского района Московской области.

30 ноября 1937 года власти арестовали отца Василия и он был заключен в тюрьму в городе Можайске. В тот же день председатель сельсовета составил для НКВД справку на священника, в которой писал, что священник «проводит контрреволюционную агитацию среди колхозников, каковой подрывает мощь колхоза, и проводит агитацию за срыв перевыборов в Верховный Совет».

Председатель местного колхоза в своем заявлении в НКВД написал: «Священник Агафоников уговаривал посещать богослужения, особенно в периоды сева и уборки, до 13-14 часов. В церкви каждый раз бывает от 70 до 350 человек. С Лавровым (священником юрловской церкви) ведет какие-то длительные беседы. Я просил бы, чтобы убрали от нас попа-кровопийцу, чтобы не разлагал трудовой дисциплины. Из-за него затягивается уборочная, в колхозе Балабково осталось большое количество неподнятого льна и часть осталась нескошенных лугов».

Допрошенные лжесвидетели показали, что священник «со дня прибытия в село Губино ведет контрреволюционную деятельность, выбирает удобное время дня, когда мужчины уходят на работу и дома остаются одни старухи, идет по домам обрабатывать старушек продолжать веровать в православную церковь, посещать ее всегда во все религиозные праздники, не работать в частности. Благодаря его агитации церковь стало посещать много колхозников, даже многие колхозники, которые раньше не ходили в церковь, а работали в колхозе, теперь стали посещать церковь и отказываются работать в религиозные праздники. Агафоников во время обхода колхозников по домам села Губино призывал колхозников 12 декабря, в день выборов, приходить в православную церковь».

1 декабря 1937 года следователь допросил священника.

– С какого времени вы служите священником?

– Священником я служу с 1906 года, все время в сельских церквях.

– В чем конкретно заключалась ваша контрреволюционная деятельность в 1930 году?

– В 1930 году мне было предъявлено обвинение в том, что я в церкви произносил проповеди контрреволюционного содержания. Фактически я таких проповедей не произносил, все было наговорено на меня на почве личной неприязни.

– Какую контрреволюционную деятельность вы вели в селе Губино Можайского района?

– Никакой.

– Какие связи вы имели со священником юрловской церкви Лавровым?

– Никаких связей я со священником юрловской церкви не имел, посещать его я не посещал.

– С кем и какие связи вы имели среди духовенства города Можайска?

– Никаких связей с духовенством города Можайска я не имел. Никого из них не знаю.

В тот же день следствие было закончено. 3 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Василия к расстрелу. Протоиерей Василий Агафоников был расстрелян 9 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 2». Тверь, 2005 год, стр. 194–199. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-agafonikov

Священномученик Васи́лий Колосов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

ЖИТИЕ

Василий Иванович Колосов родился 20 января 1876 года в селе Кривандино Коробовского района Московской области в семье псаломщика. Он учился в Рязанской Духовной семинарии, но был вынужден прервать обучение в третьем классе. В 1898 году его рукополагают в сан диакона, и он начинает служение в церкви села Стружаново Рязанского района Московской области. Одновременно отец Василий преподает Закон Божий в местной сельской школе. В 1911 году его рукополагают во иереи и посылают в Александро-Мариинский женский монастырь, располагавшийся в деревне Евлево Егорьевского уезда Рязанской губернии.

В 1916 году отец Василий получает новое назначение и направляется священноначалием в качестве полкового священника в Царскую армию. В послереволюционные годы батюшка возвращается к приходскому сельскому служению. С 1918 по 1924 он служит в церкви села Дмитровский погост (Московская губерния), а следующие 10 лет, с 1924 по 1934 год, в церкви родного для него (тут он родился и вырос) села Кривандино. Храм был закрыт властями в 1934 году, но отец Василий продолжал совершать требы по просьбе прихожан на дому до 1936 года. В этом году оставшегося без прихода иерея, прослужившего 25 лет в священническом сане, возводят в сан протоиерея и направляют служить в село Туголес Коробовского района Московской области, где он служит около года.

Вслед за этим начинается самый тяжелый период жизни отца Василия, полагающий начало пути его святого мученичества. 1 мая 1937 года священника назначают в церковь св.мц. Параскевы Пятницы в селе Тельма Коробовского района Московской области. На новом месте бытовые условия оказались настолько плохи, что о том, чтобы перевезти туда больную жену, не могло идти и речи. Отец Василий был вынужден обратиться в Патриархию с просьбой о переводе: «...престарелая и больная (порок сердца) жена остается одинокой, что считаю недопустимым. Изыскивая выход из такого печального положения, я вынужден обратиться к Вам, Владыко, с просьбой: не взойдете ли Вы в такое грустное положение и не достанет ли у Вас отеческой милости перевести меня хотя во псаломщика к церкви села Туголес или же к церкви с.Петровского с правом исполнения пастырских обязанностей для бывших своих прихожан церкви с. Кривандино. Село Тельма, где я состою священником, от станции в 22 верстах, два конца составляют 44 версты, да по железной дороге два конца 4 рубля; время на одну поездку требуется двое суток, вот такое-то сообщение и расстояние заставляют Вас, Владыко, утруждать просьбою о переводе...»

Владыка не успел ответить на просьбу отца Василия. Перевод состоялся, но совсем не тот, о котором просил батюшка. Советские власти давно присматривались к уважаемому прихожанами маститому протоиерею. 27 ноября 1937 года отца Василия арестовали и обвинили в активной контрреволюционной агитации. Виновным себя батюшка не признал. 5 декабря тройка при УНКВД СССР по Московской области приговорила протоиерея Василия Колосова к высшей мере наказания. 9 декабря 1937 года священномученик был расстрелян.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-kolosov-presviter

Священномученик Илия́ Зачатейский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Илия родился 12 июля 1884 года в селе Чаплыгино Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Александра Николаевича Зачатейского, служившего в Богородице-Рождественском храме того же села.

По окончании в 1899 году Коломенского Духовного училища Илья Александрович поступил в Московскую Духовную семинарию, которую окончил в 1905 году.

С 1912 года и до самой мученической кончины священник Илия Зачатейский прослужил в Покровском храме села Купелицы Верейского района Московской области.

Здесь он встретил события 1917 года и был очевидцем восстания крестьян против жестокостей новой власти, произошедшего в 1918 году в Верейском уезде.

Как священнослужитель, отец Илия был лишен избирательных прав и обкладывался большими налогами. В 1929 году он был в первый раз осужден «за злостное уклонение от уплаты сельскохозяйственного налога».

1 октября 1929 года диакон церкви, в которой служил отец Илия, после литургии попросил у него разрешения обратиться к народу. Получив согласие, диакон в своей речи всенародно отказался от сана. На этот шаг он пошел для сохранения возможности пользоваться церковной землей, которую у него, равно как и у священника и псаломщика Покровского храма, изъял местный сельсовет. За возбуждение недовольства в народе мероприятиями власти были арестованы отец Илия, диакон, снявший с себя сан, и псаломщик Иван Шувалов.

Священник Илия Зачатейский был арестован 7 января 1930 года и заключен в тюрьму в городе Верее по обвинению в том, что не донес власти заранее о контрреволюционных высказываниях и намерениях диакона, которого власти обвинили в контрреволюционной деятельности. На допросах отец Илия никого не оговорил и все обвинения в свой адрес и в адрес арестованных с ним категорически отверг.

3 марта 1930 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило священника к шести месяцам тюремного заключения, которые он отбыл частично в Верее, а частично в Бутырской тюрьме. В том же году хозяйство отца Илии подверглось раскулачиванию.

Нелегко было священнику, имеющему кроме супруги шестерых детей, выжить в таких обстоятельствах. Каждый год власти облагали семью большим налогом.

Неоднократно власти пытались закрыть храм. В 1935 году были сняты колокола, самому отцу Илии запрещали ходить по домам верующих для совершения молебнов и других треб.

В разгар гонений на Русскую Православную Церковь в конце 1930-х годов власти решили арестовать священника. Были допрошены лжесвидетели.

В справке, данной по требованию Верейского районного отделения УНКВД одним из них – председателем купелицкого сельсовета, говорится, что хозяйству отца Илии «доводилось твердое задание, затем хозяйство раскулачивалось, изъята часть имущества, члены семьи лишались избирательных прав голоса, вел агитационную работу среди своих прихожан против закрытия церкви...».

Два других лжесвидетеля, многие годы знавшие священника, оговорили его, сказав, что при снятии колоколов в 1935 году отец Илия побуждал верующих к сопротивлению, говоря: «Советская власть грабит и разоряет храмы Божии, снимут колокола, а потом и храмы позакрывают, и будете вы как нехристи ходить, погрязая в грехах».

Лжесвидетели также показали, что священник, не уплачивая государственных налогов, говорит населению: «Требуют налоги, а где их брать – советская власть весь доход у нас отняла, молиться запрещает, а налог давай, разве это не грабеж».

25 ноября 1937 года священника Илию Зачатейского арестовали и заключили в Можайскую тюрьму. На следующий день состоялся допрос.

– Следствием установлено, что в 1918 году вы принимали активное участие в контрреволюционном кулацком Верейском восстании. Подтверждаете ли вы это?

– Активного участия в восстании я не принимал, а только отдал ключи от церкви восставшим, а они, отперев колокольню, звонили в колокола, призывая население к восстанию.

– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, и следствие требует от вас правдивого показания о вашей контрреволюционной деятельности.

– Показания дать не могу, так как контрреволюционной работы не вел никогда.

– Вы показываете неверно. В 1935 году во время снятия колоколов вы высказывались: «советская власть грабит и разоряет храмы Божии» и т.д. Подтверждаете ли это?

– Высказывания мои по вопросу снятия колоколов произошли под влиянием снятия, и смысла антисоветского характера я в них не вкладывал.

– После запрещения ходить с молебнами вы среди населения говорили: «вот смотрите, православные, советская власть не дает нам молиться» и т.д. Подтверждаете ли вы это?

– Да, подтверждаю. Я говорил, что нам не дают молиться потому, что власть разрешения не дала и разъяснения по этому вопросу мы не добились.

Все последующие обвинения, навязываемые следователем, священник категорически отверг и виновным себя ни в чем не признал.

29 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Илию к расстрелу.

Священник Илия Зачатейский был расстрелян 9 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 275–279. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ilija-zachatejskij

Священномученик Васи́лий Студницын, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Василий родился 18 марта 1890 года в городе Серпухове Московской губернии в семье псаломщика Алексея Студницына. В 1914 году Василий Алексеевич окончил Московскую Духовную семинарию и поступил псаломщиком в кладбищенскую церковь Всех Святых в Серпухове. В 1920 году он был рукоположен в сан священника, в 1929 году – переведен в Троицкую церковь в Серпухове. В 1930 году отец Василий был арестован за неуплату налога и приговорен к одному году заключения в исправительно-трудовой лагерь. Вернувшись из заключения, он снова стал служить в Троицкой церкви, был возведен в сан протоиерея и в 1936 году назначен благочинным приходов Серпуховского округа.

14 апреля 1937 года власти вызвали для допроса священника Алексия Синайского, бывшего настоятелем Успенской церкви города Серпухова, согласившегося давать показания об отце Василии. «Василия Алексеевича Студницына я знаю как священника Троицкой церкви, – сказал отец Алексий. – Из личных бесед со Студницыным мне известно, что он зарегистрировался в горсовете как благочинный духовенства Серпуховского района. Мои взаимоотношения со Студницыным до настоящего дня были нормальными, все его указания я лично, как настоятель Успенской церкви, всегда исполнял в соответствии требованию канонического устава Церкви. В 1936 году Студницын, зарегистрировавшись благочинным духовенства по городу Серпухову и району, довел до сведения духовенства, что он вступил в отправление обязанностей благочинного и потребовал строгого сохранения канонических правил в отправлении религиозных обрядов. Вместе с этим он является на сегодня связующим звеном духовенства города и деревни с епископатом, через Студницына передаются церковные средства на содержание епископата, назначение, отстранение того или иного священнослужителя. Наряду с этим Студницын, считая себя представителем Православной Церкви в городе и районе, облеченный званием благочинного, требует от настоятелей церквей представления сведений о составе двадцаток, членов церковного совета, служителей культа; поступающие сведения передает в Серпуховской горсовет.

Кроме этого Студницын, считая себя благочинным, в период 1936-1937 года посещал ряд церквей в городе и районе в особо торжественные дни, где отправлял службы. Своим участием в службе Студницын пропагандировал великолепие церковного богослужения, ставя задачу – привлечение молящихся в церковь; приезд благочинного в тот или иной церковный приход заранее афишировался среди прихожан. Студницын, являясь священником Троицкой церкви, ввел служение двух литургий – ранней и поздней. Наряду с этим, для пропагандирования церковных отправлений при Троицкой церкви до сего времени используются три монашки, одна из них, Аглаида, исполняет обязанности внутреннего церковного сторожа: открывает церковь, зажигает лампады, убирает церковь, подает кадило, принимает поминания, продает свечи. Надо сказать, что Студницыну хорошо известно, что монашка Аглаида судилась, была в ссылке, вернулась; проживая в Серпухове, является помощницей Студницына в пропагандировании церковного движения. Помимо монашек Троицкая церковь имеет хорошо сколоченный церковный актив, за счет средств церковного ящика созданы великолепия внутри церкви, приглашаются с оплатой хоры певчих.

Из личных бесед со Студницыным за период с 1929 года по настоящее время у меня сложилось твердое убеждение, что Студницын является враждебно настроенным к мероприятиям советского правительства. Так, например, при проведении колхозного строительства он открыто говорил, что советская власть загоняет крестьян в кабалу. В неоднократных беседах он говорил, что советская власть устраивает гонения на Православную Церковь, закрывает храмы, снимает колокола, облагает духовенство налогами. Такое настроение у Студницына осталось до сегодняшнего дня, и это подтверждается тем фактом, что налог за него оплатил церковный совет из средств дохода церкви – церковного ящика, а церковный совет мог оплатить только тогда, когда он получил просьбу от священника о помощи в уплате налога.

В 1929 году Студницын группе священников говорил, что духовенство преследуют, заставляют молчать. Позже, в 1930 году, в одной из бесед в церковной сторожке Студницын говорил: "Нам надо не выпускать из наших рук селения возле Серпухова и осторожно среди крестьян вести работу, показывая им, как они жили раньше и как живут сейчас”. Студницын предлагал использовать монашек в проведении агитации против колхозов. В связи с развертывающейся антирелигиозной работой Студницын говорил: "Нам надо создавать твердую массу против вылазок врагов Церкви – коммунистов, безбожников”. С возвращением по отбытии принудительных работ в 1932 году, Студницын избегал бесед, но в последнее время, с получением положения благочинного, проводит активную церковную деятельность».

26 ноября 1937 года протоиерей Василий был арестован, заключен в тюрьму в городе Серпухове и несколько дней допрашивался.

– Уточните следствию, какого течения вы придерживаетесь, старотихоновского или новообновленческого?

– Старотихоновского, в настоящее время возглавляемого митрополитом Сергием.

– Вы арестованы за контрреволюционную деятельность, проводимую среди населения против политики партии и советской власти, и поэтому следствие предлагает вам дать правдивые показания.

– Я был в селе Кузьминки Серпуховского района на похоронах Варвары Палицыной. После похорон во время обеда я говорил о трудностях жизни при существующей советской власти, так как советская власть облагает непосильными налогами, в особенности духовенство; что еще говорил, не помню. Это я не отрицаю, это я говорил.

– Следствие располагает достаточным материалом о том, что вы среди населения проводили контрреволюционную деятельность против политики партии и советской власти, а поэтому следствие еще раз предлагает вам дать более правдивые показания о вашей контрреволюционной деятельности.

– Данные мною показания следствию считаю правильными. Я признаюсь, что среди верующих высказывал свое недовольство советской властью, говорил о трудностях жизни при советской власти.

30 ноября следствие было закончено. 5 декабря тройка НКВД приговорила отца Василия к расстрелу. Священника перевезли в Москву в одну из тюрем НКВД, перед расстрелом сотрудники НКВД сфотографировали его. Протоиерей Василий Студницын был расстрелян 9 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 267–271. Источник: http://www.fond.ru,

Священномученик Дании́л Мещанинов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Даниил родился в 1870 году в селе Новинки Серпуховского уезда Московской губернии в семье крестьянина-бедняка Феодота Мещанинова. Из-за бедности семьи Даниил получил только первоначальное образование и в раннем возрасте устроился рабочим.

В 1916 году Даниил Мещанинов был призван в армию, где прослужил рядовым до 1917 года. После возвращения из армии он до 1920 года был рабочим.

В 1920 году Даниил Феодотович, которому уже исполнилось пятьдесят лет, решил посвятить свою жизнь Церкви, которая в это время уже подверглась яростному беспощадному гонению со стороны новой безбожной власти.

С 1920 по 1932 год Даниил Мещанинов служил псаломщиком в Покровской церкви села Мартьянова Серпуховского района, а в 1932 году Преосвященным Иннокентием (Летяевым), епископом Подольским был рукоположен во священника к тому же храму.

В ночь на 28 ноября 1937 года священник Даниил Мещанинов был арестован и заключен в Серпуховскую тюрьму. В тот же день состоялся допрос.

– Скажите, кого вы знаете из духовенства и какую вы имеете с ними связь.

– Из духовенства я знаю благочинных Студницина, Уарова, Некрасова как своих прямых начальников, только по работе.

– Признаете вы себя виновным в том, что среди колхозников через проповеди проводили антисоветскую агитацию во время коллективизации? В 1930 году вы открыто агитировали не вступать в колхозы, говоря, что в колхозе жить хуже, что при колхозах закроют церкви, что в колхозе богато жить нельзя, а «то не попадете в рай».

– 19 ноября 1937 года я действительно в церкви во время похорон среди верующих говорил проповедь, что «в колхозе богато жить не надо, а то не попадете в рай», а также в 1937 году просил колхозников мне помочь, говоря, что налоги дают непосильные, не считаясь ни с чем, если не поможете, то меня посадят и церкви закроют и некому будет хоронить и крестить, и ваши дети будут нехристи. В отношении того, чтобы крестьяне не вступали в колхоз, я никогда ни с кем не говорил.

В этот же день следствие было закончено.

На следующий после ареста отца Даниила день, 30 ноября, работники милиции пришли в дом священника и конфисковали корову, телку и бычка, погрузили на грузовую машину пчелиные ульи и вещи, включая детские, рясу и книги отца Даниила.

5 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Даниила к расстрелу. К этому времени его уже перевели в Таганскую тюрьму в Москве.

Священник Даниил Мещанинов был расстрелян 9 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле. В день расстрела фотограф Таганской тюрьмы сфотографировал его, чтобы при массовых расстрелах, которые производились в это время, палач не ошибся.

Прошло немного времени, и Покровскую церковь в селе Мартьяново начали ломать. Поскольку здание храма простой разборке не поддавалось, его взорвали и растащили тракторами.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 272–274. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-daniil-meshchaninov

Священномученик Михаил Зеленцовский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

9 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Михаил Викторович Зеленцовский родился в деревне Яковлево-Массальское Угличского уезда Ярославской губернии в 1878 году в семье титулярного советника. Образование он получил в Покрово-Паисевской церковно-приходской школе, которую окончил в 1900 году. С 1901 года жизнь Михаила Викторовича была посвящена Церкви. Идя по пути подготовки к принятию священного сана, он подвизается в качестве псаломщика сначала в Афанасьевском монастыре в Ярославле, затем в церкви Василия Великого в Угличе. 17 октября 1909 года будущий святитель архиепископ Тихон (Беллавин) его рукополагает в сан диакона. Несколько месяцев отец Михаил служит в церкви Василия Великого, затем его переводят в Воскресенскую кладбищенскую церковь, где он служит до 1921 года.

Красивый голос о.Михаила, любовь и ревностное отношение к церковному богослужению обратили на себя внимание архиепископа Угличского Серафима (Самойловича), который благословил его исполнять при себе обязанности протодиакона. Семь лет они служили вместе. О.Михаил вольно или невольно оказался в центре событий исповеднического стояния в вере Русской Православной Церкви и противодействия обновленческой смуте в обстановке гонений безбожной власти. В 1928году архиепископ Серафим был сослан.

В мае 1930г. прихожане церкви святителя Николая-на-Песках города Углича обратились к отцу Михаилу с просьбой принять священнический сан и служить в их храме. В июне 1930 года в ленинградском храме Воскресения на Крови состоялось рукоположение отца Михаила в сан иерея. Рукополагал его епископ Нарвский Сергий. Владыка Сергий при хиротонии спросил, кто является епархиальным архиереем о.Михаила. О.Михаил назвал сосланного архиепископа Серафима, уже пять раз пребывавшего в тюремном заключении. Епископ Сергий сказал, что «превзошел» архиепископа Серафима, так как находился в тюрьме одиннадцать раз. Принимая на себя священнический сан, о.Михаил сознавал, что ему тоже предстоит этот крестный путь.

Новопоставленный иерей прослужил в церкви Николая-на-Песках всего лишь пол года. 22 февраля 1931 года его арестовали. При аресте у отца Михаила были изъяты письма из ссылки архиепископа Серафима, их совместные фотографии, удостоверение о рукоположении и другие документы. Почти одновременно с ним были арестованы еще 34 человека. Все они обвинялись в причастности к Истинно Православной Церкви и были признаны виновными в антисоветской деятельности. Отца Михаила коллегия ОГПУ приговорила к 10 годам исправительно-трудового лагеря.

С 1931 по 1937 год священник провел в Карелии, в лагпункте Воньга (Белбалтлаг). В лагере отец Михаил продолжал исполнять свой священнический долг: беседовал с заключенными о необходимости веры и Церкви в жизни человека, объяснял назначение церковных обрядов, молился вместе с желающими. Зная, что осужден без основания, он отказался совершенно от участия в принудительных работах лагерных заключенных. В характеристике, данной начальником лагерного пункта, отмечается: «Не работает по религиозному убеждению. В быту ведет себя отрицательно, не подчиняется лаг.администрации, занимается агитацией против производства и против советской власти, необщественник»

В 1937г. на о.Михаила было заведено второе следственное дело. Он был обвинен в активной контрреволюционной деятельности среди заключенных и «репрессирован по первой категории», что означало высшую меру наказания. О.Михаил допрошен не был, обвинен на основании свидетельских показаний. 9 декабря 1937 года иерей Михаил Зеленцовский был расстрелян.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-zelencovskij

Преподобномученик Ти́хон (Бузов), архимандрит

ДНИ ПАМЯТИ:

9 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Тихон родился 16 сентября 1873 года в селе Шонгуты Тетюшского уезда Казанской губернии в семье крестьянина Петра Бузова. При крещении мальчик был наречен Иосифом. Родители желали, чтобы отрок овладел грамотой, поэтому отдали его в земскую школу.

Когда Иосифу исполнилось 18 лет, он ушел в Седмиозерную Богородицкую Вознесенскую мужскую пустынь, находящуюся в 17 верстах от Казани, где был принят в число послушников. В 1901 году Иосиф принял монашеский постриг, в котором его нарекли Тихоном. Вскоре он был рукоположен во иеромонаха.

Во время революционных волнений в стране, начавшихся в 1905 году, Казань, как и многие города России, была охвачена волнениями рабочих и студентов. За связь с революционно настроенными студентами отец Тихон был выслан в Троицкий Чебоксарский монастырь, где исполнял обязанности певчего. Эта древняя обитель была основана в 1566 году с миссионерскими целями.

С 1910 по 1914 год иеромонах Тихон служил при архиерейском доме в городе Архангельске. В 1911-1912 годах иеромонах Тихон слушал миссионерские курсы в Уфе.

Отец Тихон в 1914 году был переведен в Донской монастырь города Москвы. В 1915 году он был награжден наперсным крестом, а в 1924 году Святейший Патриарх Тихон возвел его во игумена. В 1926 году он был возведен в сан архимандрита.

В связи с распространением слухов об убийстве большевиками Патриарха Тихона, в ОГПУ стали вызывать братию монастыря. 15 ноября 1927 года был вызван в ОГПУ и отец Тихон, где его арестовали и заключили в Бутырскую тюрьму. 23 ноября его допросили. «Я лично, – показал отец Тихон, – никогда не говорил, что Патриарх Тихон замучен большевиками. И когда об этом бывал разговор при монастыре, то всегда говорил, что это неправда. Переписки с высланным настоятелем я лично не имею. Материальную помощь настоятелю мы посылаем из средств кружечного сбора. Последний раз было разделено по 23 рубля, и точно такую же сумму послали настоятелю. Кто посылает деньги, мне не известно. На заседании церковноприходского совета братства я никогда не участвовал, и какие обсуждались вопросы на совете, мне не известно».

9 января 1928 следствие было закончено. В своем заключении уполномоченный 6-го отделения секретного отдела ОГПУ Жикин написал: «Гражданин Бузов ведет агитацию среди посетителей могилы Патриарха Тихона с целью возбуждения таковых против советской власти, распространяет слухи, что Патриарх замучен большевиками, и оказывает материальную помощь ссыльным церковникам, как невинно пострадавшим от советской власти». 27 января 1928 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ архимандрит Тихон был приговорен к ссылке с запретом проживать в шести главных городах и губерниях страны сроком на три года.

Местом ссылки отец Тихон избрал город Казань. Здесь он служил заштатным священником и одновременно работал по найму.

По возвращении из ссылки, 23 мая 1933 года архимандрит Тихон был назначен митрополитом Сергием (Страгородским) в Покровский храм в селе Ильмяны Коробовского района Московской области. 27 ноября 1937 года власти арестовали его и заключили в Таганскую тюрьму в Москве. В день ареста отец Тихон был допрошен.

– Следствию известно, что вы входили в группу церковников и вели активную контрреволюционную агитацию среди населения. Дайте искренние показания по данному вопросу, – потребовал следователь.

– В состав группы церковников я не входил и никакой агитации нигде не вел.

– Следствию известно, что вы распространяли провокационные слухи о войне, голоде, повальных болезнях и смерти, посылаемых Богом за неверие в Него, высказывали пораженческие взгляды. Дайте показания по этим вопросам.

– Я никогда этого не делал.

– Вы обвиняетесь в том, что входили в состав группы церковников и вели активную антисоветскую агитацию среди населения. Признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении?

– Виновным себя не признаю, так как никакой агитации я не вел.

5 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Тихона к расстрелу. Архимандрит Тихон (Бузов) был расстрелян 9 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 220–223. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-tihon-buzov

Сщмчч. Иоа́нна (Троянского), епископа Великолукского, Алекси́я (Орлова), архиепископа Омского, Алекса́ндра Ратьковского, Михаила Люберцева и Фео́дора Маляровского, пресвитеров, прмчч. Иларио́на (Цурикова), Иоа́нна (Лабы) и Иерофе́я (Глазкова), иеромонахов (1937)

Священномученик Иоа́нн (Троянский), Великолукский, епископ

ДНИ ПАМЯТИ

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн (в миру Иван Ефимович Троянский) родился 10 ноября 1862 года в селе Ново-Клинском Воронежской губернии в семье священника. Окончил Тамбовскую Духовную семинарию, 10 сентября 1884 года был рукоположен в сан священника.

После смерти жены о. Иоанн в 1922 году был рукоположен обновленческими епископами во епископа. В ноябре 1924 года он прервал отношения с обновленцами, за что был ими запрещен в священнослужении. В начале 1925 года он принес покаяние и как ставленник епископов старого поставления был принят в сущем сане и назначен епископом Акмолинским и Петропавловским, викарием Омской епархии. 9 марта 1932 года епископ Иоанн был назначен на кафедру в Рыбинск. Но власти не простили ему ухода от обновленцев, и вскоре после назначения он был арестован и приговорен к трём годам ссылки. По возвращении из ссылки в 1935 году он был назначен епископом Великолукским и Торопецким и поселился в городе Торопце Тверской области. Получив с большим трудом от гражданских властей регистрацию и разрешение на богослужение в храмах города, он старался служить как можно чаще, за каждым богослужением обращаясь к молящимся с проповедью.

Недоброжелатели доносили в НКВД, что он в своих проповедях говорит о несомненном бытии Бога, о том, насколько большое значение имеют в нашей жизни святость и святые, а также чудотворные иконы; чудеса, совершаемые по молитвам святых и по обращении верующего к чудотворному образу, — это факты. Но мало этого, он заманивает в церковь гостинцами и печеньем детей. Так например, в Вознесенской церкви он посреди храма раздавал детям конфеты и пряники.

23 июля 1937 года епископ Иоанн был арестован и заключен в Торопецкую тюрьму.

— Следствие располагает документами, что вы у себя на дому исполняете религиозные обряды. Вы подтверждаете данные следствия?

— Да, подтверждаю, я действительно допустил однажды по усопшему отслужить панихиду в своем доме. Кроме этого, я регулярно у себя на квартире проводил вечерние и утренние службы, — ответил епископ.

— Ваши взгляды на обновленчество?

— По каноническим правилам обновленчество — это ересианство, обновленчество зародилось давно, оно борется за новшества в жизни духовенства; безусловно, православная церковь с обновленчеством борется.

— Ваше личное влияние на обновленчество по Великолукской епархии?

— Личного видимого влияния на обновленчество мною не проявлялось, тем не менее за последнее время по Великолукской епархии прибавилось четыре церкви тихоновской ориентации за счет обновленчества.

— Следствие располагает данными, что вы как епископ с целью привлечения к церкви людей детского возраста практиковали в своей деятельности раздачу конфет, печенья детям, находясь в церкви и на улице. Вы эти данные подтверждаете?

— Да, признаю, что я... иногда раздавал детям конфеты, печенье, находясь в церкви и на улице. В основе при этом у меня была жалость к детям; как нищему каждый православный подает копеечку, так и детям, я считаю, нужно оказывать внимание и заботу.

— Вы допускали в своей деятельности проповеди вне стен церкви?

— Да, признаю себя виновным, что я произносил проповедь религиозного содержания вне стен церкви.

Вызывались свидетели — из тех, кто готов был лжесвидетельствовать против епископа. «Троянский, посещая церковь, произносит проповеди контрреволюционного содержания; так в начале июля 1937 года Троянский, будучи в Вознесенской церкви, говорил: «Апостол Павел страдал за веру христианскую, и ему были не страшны ни пытки, ни казни, а мы изменяем вере, боясь репрессий». Троянский систематически ведет борьбу с обновленчеством, в результате тринадцать священников перешло в тихоновскую ориентацию. В мае месяце, будучи в гостях у гражданина Федорова Михаила, Троянский критиковал современные моды в СССР и говорил, что эти моды неизбежно приведут к вырождению юношества».

В справке, составленной по требованию НКВД, председатель Торопецкого горсовета написал, что епископ принимал активное участие в ходатайстве об открытии закрытых церквей города Торопца.

31 августа Тройка НКВД приговорила преосвященного Иоанна к расстрелу. Епископ Иоанн был расстрелян 4 сентября 1937 года.

Священномученик Алекси́й (Орлов), Омский, архиепископ

ДНИ ПАМЯТИ:

12 августа – Собор Самарских святых

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик архиепископ Алексий (Орлов) родился 8 февраля 1862 года в семье самарского священнослужителя, прошёл местные духовные школы и окончил Санкт-Петербургскую Духовную Академию, после которой служил по духовной части. В августе 1923 года он был хиротонисан во епископа Бугульминского, но вскоре отпал в обновленчество и в 1923–1924 годы временно управлял раскольнической Куйбышевскою епархией. Однако, уже в 1924–1927 годы мы видим Владыку Алексия во православных архиереях на Курганской кафедре, а в 1927–1931 гг. – последовательно на Малмыжской, Енотаевской и Сызранской кафедрах.

В августе 1931 году 60-летний архиепископ прибыл на постоянное служение в Омск. Омское служение Владыки Алексия продолжалось четыре года, до тех пор, пока в апреле 1935 года он не был арестован. До августа 1935 года Владыка Алексий продолжал значиться правящим епископом Омской епархии. 25 октября того же 1935 года он был сослан на пять лет в городок Мирзоян – крохотный райцентр неподалёку от Чимкента. Правда, в Мирзояне Владыка Алексий прожил недолго – здесь его арестовали 15 мая 1937 года, а 27 августа того же 1937 года расстреляли. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 года Владыка Алексий прославлен в сонме новомучеников и исповедников Российских ХХ века.

Источник: http://sttatiana-omsk.ru, https://azbyka.ru/days/sv-aleksij-orlov

Священномученик Алекса́ндр Ратьковский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Александр родился в 1870 году в селе Опросьево Ново-Ржевского уезда Псковской губернии в семье диакона Матфея Ратьковского. В 1891 году он окончил Духовную семинарию и был рукоположен в сан диакона, а в 1897 году принял сан священника. В 1906 году о. Александр был назначен в один из храмов города Торопца, где прослужил всю жизнь до своей мученической кончины.

19 марта 1931 года о. Александр был арестован в числе других православных, среди которых были епископ Великолукский Тихон (Рождественский), священники, диаконы, монахи и православные миряне, которых власти объединили в организацию, дав ей название «Усиление христианского движения».

2 апреля следователь допросил священника. На его вопросы о. Александр ответил: «Родители мои были из духовных. Отец был диаконом в Ново-Ржевском уезде, где и умер. В Торопец я приехал в 1906 году, где и служу по настоящее время. Семья у меня — восемь человек. Три сына: Анатолий служит священником в погосте Севастьянове Торопецкого уезда, ныне выслан ОГПУ, Николай — в Кременчуге, но где работает, мне неизвестно, Владимир служит в совхозе в Боровичском уезде Новгородской губернии. Четыре дочери служат на советских работах.

Священнослужителей, а также монахинь города Торопца я знаю, они сейчас арестованы, но других назвать имена и фамилии затрудняюсь. Знакомства особенного ни с кем никогда не вел, так как живу на окраине города, но по делу ко мне все же приходили. Больше сказать ничего не могу».

Отец Александр был приговорен к трем годам ссылки в Казахстан, по окончании которой в 1934 году вернулся в Торопец и стал служить в той же церкви. С его возвращением в храм церковная жизнь оживилась. Прихожане видели в вернувшемся к ним священнике исповедника святой Православной веры. Отец Александр наладил в храме уставное богослужение, монахини пели на клиросе, одну из монахинь он назначил старостой. Этого было уже достаточно для ареста.

НКВД арестовал о. Александра 23 июля 1937 года и заключил в Торопецкую тюрьму; на следующий день следователь допросил его.

— Каковы ваши взаимоотношения с епископом Иоанном Троянским и другими священниками?

— Взаимоотношения у меня с епископом нормальные, он был у меня на квартире, был и я у него на квартире по вопросам религиозного характера.

— Вам известно, что епископ Троянский, находясь в церкви, где вы служите священником, раздавал детям конфеты с целью вербовки молящихся?

— Да, признаю, что в церкви, где я являюсь священником, епископ раздавал детям конфеты, но я... не считаю это ненормальным явлением...

— Произносил ли проповеди епископ Троянский, находясь в церкви, в которой вы состоите священником?

— Да, проповеди епископа были обычным явлением, какого они были содержания, я затрудняюсь сказать, так как я в это время потреблял Святые Дары.

31 августа Тройка НКВД приговорила о. Александра к расстрелу. Священник Александр Ратьковский был расстрелян 4 сентября 1937 года.

Священномученик Михаил Люберцев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Михаил родился 21 октября 1883 года в городе Осташкове Тверской губернии в семье портного Сергея Люберцева[1]. Окончил духовное училище и с 1901 по 1907 год был учителем в 4-й приходской школе в родном городе. Решив избрать для себя новое, сугубо церковное поприще, он в 1907 году поступил псаломщиком в Преображенскую церковь города Осташкова.

В 1912 году Михаил Сергеевич был рукоположен в сан диакона к одному из храмов города Старицы и прослужил здесь до 1918 года, когда, вернувшись в Осташков, стал служить в Знаменском монастыре. Нападение большевиков на Нилову пустынь, изъятие церковных ценностей из храмов Осташкова – все эти события прошли перед глазами диакона Михаила.

В конце двадцатых годов усилилось гонение на Православную Церковь. В 1931 году ОГПУ арестовало епископа Великолукского Тихона (Рождественского) и вместе с ним духовенство Великих Лук, Торопца, Осташкова, насельников Ниловой пустыни, многих монахинь и послушниц, всего – сто девяносто одного человека: девяносто девять священноиноков и монахов, двадцать пять – белых священников и диаконов и шестьдесят семь мирян – из крестьян, офицеров царской армии и дворян. Диакона Михаила арестовали 19 марта 1931 года[2]. Арестованных обвиняли в том, что они, вопреки распоряжению советских властей, закрывших все монастыри в области, организовали нелегальный монастырь, который высоким идеалом христианского подвига стал привлекать многих мирян, а также и в том, что они организовали кружки для школьников для изучения Закона Божьего, создали сестричества, которые действовали в Великих Луках, Торопце и Осташкове, причем среди членов сестричеств широко распространялась богословская литература. Желая придать обвинениям политический характер, власти заявили, что их религиозная деятельность привела к развалу колхозов в этих районах.

Диакон Михаил был приговорен к трем годам ссылки в Северный край. Тюремное заключение и ссылка не сломили его дух, но, наоборот, укрепили в нем веру и упование на Бога. Несмотря на то что у него была большая семья – три сына и две дочери (младшим детям было шесть и десять лет), он был полон решимости служить Богу и святой Православной Церкви до конца.

Из ссылки он вернулся в 1934 году и был рукоположен в сан священника к Успенской церкви в селе Щучье Осташковского района, где прослужил до мученической кончины в 1937 году.

Власти пытались ограничить благодатное влияние Церкви только стенами храма, всячески препятствуя священнику ходить с молебнами по дальним деревням своего прихода, исповедовать и причащать тех, кто не мог дойти до храма. Однако всех таковых о. Михаил посещал, ходил по деревням с крестными ходами и служил молебны в домах и в полях. Для своих духовных детей, прихожан, он был подлинным пастырем и душепопечительным отцом. Но не желая, чтобы его упрекали в том, что он действует, не попытавшись получить разрешение исполкома, он шел испрашивать его к властям, но почти всегда получал отказ.

18 июня верующие одной из деревень прихода обратились в сельсовет за разрешением на службу молебнов в их домах и на крестный ход с иконами в день Троицы. Сельсовет в этой просьбе верующих отказал.

22 июля о. Михаила вызвали в правление колхоза, где председатель сельсовета в присутствии колхозников стал предлагать священнику подписаться на заем.

– Подписаться на заем – это дело хорошее, – ответил священник. – Но вот мне хлеба в кооперативном магазине не продают. Мне не разрешают ходить по приходу с молебнами. А кроме того, я и так плачу очень большой налог... Но все же, я подпишусь на заем, но с условием, если вы мне разрешите совершать богослужения в домах. Например, 2 августа, на Ильин день, в деревне Лукьяново.

– Хорошо, – ответил председатель сельсовета, – пусть желающие граждане подадут по этому вопросу заявление, и сельсовет его разберет[3].

В тот же вечер о. Михаил позвал к себе одного из членов двадцатки и сказал:

– Представляется возможность снова просить о разрешении служить молебны по домам и о крестном ходе с иконами на Ильин день, но для этого нужно, чтобы верующие подали заявление в сельсовет. Когда придешь в сельсовет, то скажи, что если они разрешат служение молебнов, то все верующие подпишутся на заем.

Заявление было написано, подписи собраны, и все документы поданы уже на следующий день, 23 июля, но сельсовет в просьбе отказал. На другой день сотрудник НКВД подал документы на арест священника. В них он писал: «Являясь контрреволюционно настроенным, Люберцев проводил контрреволюционную агитацию, направленную к срыву проводимых мероприятий в деревне, выступил с агитацией против займа, агитируя колхозников подписываться на заем в том случае, если сельский совет разрешит совершать богослужение с хождением с иконами по деревням»[4].

В тот же день о. Михаил был арестован и заключен в Осташковскую тюрьму. В качестве вещественных доказательств его преступлений из его дома были взяты книга сочинений святого праведного Иоанна Кронштадтского и двенадцать иллюстраций к Священной истории.

На следующий день следователь НКВД допросил священника. Отец Михаил держался в тюрьме и на допросах бесстрашно и свободно и на вопрос следователя, признает ли он себя виновным, ответил, что никоим образом не признает.

Был вызван один из членов сельсовета, который показал: «Мне известно, что Люберцев говорил, что нужно добиться, чтобы сельсовет считался с верующими и что верующие должны крепко стоять за веру»[5].

Вызвали члена двадцатки, ходившего в сельсовет, который сказал: «Люберцев часто призывал верующих стоять за веру и защищать Церковь от нападок. По вопросу о положении с колхозами Люберцев часто говорил, что не надо терпеть и ждать, когда изменится жизнь к лучшему. Помню, что однажды, примерно в конце апреля месяца сего года, перед Пасхой, на заданный Люберцеву вопрос о войне, он пояснил, что война скоро будет, а кто победит – фашисты или СССР, сказать трудно, так как победа СССР над фашистами будет зависеть от того, как крестьяне пойдут защищать СССР»[6].

Один из колхозников, вызванный на допрос, показал: «В июне месяце стояла большая засуха и не было дождя. Люберцев стал вести работу среди верующих, обрабатывая их в контрреволюционном духе и заявляя, что нужно добиться разрешения организовать по деревням ход с иконами и просить Господа Бога, как говорил Люберцев, о послании дождя. Сельсовет, конечно, в этом отказал. Тогда Люберцев повел контрреволюционную агитацию, говоря, что нет дождя потому, что прогневали Господа Бога, и что за попирание веры будут все жестоко наказаны. Помню, что мне пришлось случайно услышать, как Люберцев среди верующих по вопросу о войне говорил, что скоро будет война и что в этой войне много погибнет людей»[7].

31 августа Тройка НКВД приговорила о. Михаила к расстрелу. Священник Михаил Люберцев был расстрелян 4 сентября 1937 года[8].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21249-С. Л. 6.

[2] Архив УФСБ РФ по Псковской обл. Арх. № АА-7368. Т. 1, л. 381.

[3] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 21249-С. Л. 9.

[4] Там же. Л. 1.

[5] Там же. Л. 10.

[6] Там же. Л. 11.

[7] Там же. Л. 12.

[8] Там же. Л. 18-19.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-ljubercev

Священномученик Фео́дор Маляровский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Феодор Маляровский родился в 1885 году в селе Новоорское Оренбургской области. О нем известно, что он был священником и в 30-е годы проживал в селе Гродеково Мирзоянского района Южно-Казахстанской области. 12 июня 1937 года отец Федор был арестован Мирзоянским РО НКВД. В уголовном деле он определялся как «священник тихоновской ориентации» и обвинялся в «проведении контрреволюционной троцкистско-фашистской пропаганды». На процессе отец Феодор виновным себя не признал. 31 августа 1937 года военный трибунал УНКВД СССР по Южно-Казахстанской области приговорил иерея Федора Маляровского к высшей мере наказания. 4 сентября 1937 года он был расстрелян. На юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году священномученик Феодор был причислен к лику святых.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-feodor-maljarovskij

Преподобномученик Иларио́н (Цуриков), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Иларион (в миру Родион Федорович Цуриков) родился 8 апреля 1856 года в селе Кривополяны Острожского уезда Воронежской губернии и происходил из крестьянской семьи. Семья была глубоко религиозной, обе сестры будущего преподобномученика стали монахинями, а сам он отправился на Афон в Свято-Пантелеимонов монастырь и там принял постриг с именем Иларион. В 1913 году отец Иларион был вывезен с Афона по делу имябожников, судим, как написал он сам в анкете, «Трибуналом военно-полевого суда и приговорен к смертной казни за Имя Божие, освобожден за недоказанностью».

Приехав в Москву, монах поступил в число братии московского Покровского монастыря. После 1924 года отец Иларион переехал на хутор Соленый, где проживал вместе с афонским монахом отцом Иоанном (Лаба), вместе с которым вскоре был арестован по обвинению в том, что «шли против советской власти и держались за старое». Последовал приговор: 3 года ссылки в Нарымский край. После освобождения из первой ссылки в октябре 1928 года, отец Иларион опять объединился вместе отцом Иоанном (Лаба) и поселился недалеко от города Фрунзе в горах на пасеке.

2 февраля 1929 года монахи были арестованы вторично, им было предъявлено то же обвинение, что и при первом аресте. Был оглашен приговор: 3 года ссылки в город Кзыл-Орда. После освобождения из второй ссылки отец Иларион поселился в городе Мирзояне, куда к нему позднее приехали его сестры монахини Магдалина и Гавриила. Туда же через некоторое время приехал из ссылки и отец Иоанн (Лаба). Иеромонахи регулярно совершали богослужения.

Иеромонахов Илариона и Иоанна до сего дня помнят и почитают православные в г. Таразе (бывший г. Мирзоян). Приведем одно из воспоминаний: «В г. Мирзояне в 1930-е годы было много ссыльных, не имевших крыши над головой, и мои родители Иоанн и Татиана, будучи глубоко религиозными людьми и желая угодить Богу, принимали их в своем доме. Мама молилась Богу, чтобы в дом хоть бы однажды пришли священники или монашествующие. Однажды в ворота постучали, она открыла и увидела двоих монахов. Они сказали ей: «Татьянушка, ты нас звала, мы пришли к тебе». Это были сосланные в Мирзоян афонские монахи Иларион и Иоанн, и они остановились у нас. Это было в 1936 г. У о. Илариона и о. Иоанна был антиминс и они тайно служили в нашем доме Литургию. Потом отец построил во дворе келью для о. Илариона, и он весь Великий пост провел в затворе, вкушая в день одну просфору с водой. Спал он на полу на оленьей шкурке. Отец хотел поставить ему кровать с матрасом, но о. Иларион сказал: «Я буду спать на мягком и на молитву просплю». К о. Илариону иногда приходила родная сестра Наталия... Про старцев скоро узнали многие горожане и стали приходить к ним за молитвой и советом, но они принимали не всех. Отслужив Литургию на Троицу (20.06.1937 г.) они сказали: «Последний раз мы у Вас служили. Скоро нас арестуют и расстреляют». Мама говорила: «Отец Иларион, мы Вас спрячем или увезем куда-нибудь». «Нет, – говорит, – не надо. Мы хотим получить мученические венцы..."»

23 июня 1937 года последовал последний арест. Отец Иларион был обвинен в «участии в к/р организации, пораженческой агитации», в том, что он «руководитель тайного монастыря». На следствии он не признал себя виновным в участии в контрреволюционной организации. 23 августа 1937г. по делу N723, по обвинению митрополита Кирилла (Смирнова), митрополита Иосифа (Петровых), архиепископа Алексия (Орлова) и других, по которому проходили монахи, было вынесено обвинительное заключение, в котором кроме стандартных обвинений в контрреволюционной деятельности, было обвинение: «Цуриков Иларион и Лаба Иван – руководители тайного монастыря в Мирзояне, находились под руководством Кобранова и Кирилла Смирнова. Вели к/р агитацию о скором падении советской власти и восстановлении буржуазного строя, производили тайное пострижение в тайное монашество». Был вынесен приговор: высшая мера наказания. 4 сентября 1937 года отец Иларион (Цуриков) был расстрелян.

Источник: https://azbyka.ru/days/sv-ilarion-curikov

Преподобномученик Иоа́нн (Лаба), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Иоанн (в миру Флавиан Иванович Лаба) родился 3 июля 1863 года в селе Серебия Гайсинского уезда Киевской губернии. Известно, что он поехал на Афон и стал монахом (позднее иеромонахом) афонского Свято-Пантелеимонова монастыря. В 1913 году отец Иоанн был, по всей видимости, вывезен с Афона вместе с имябожниками. После 1920 года отец Иоанн переехал на хутор Соленый (в Лабинском районе Армавирского округа Кубанской области), где жил вместе с афонским монахом Иларионом (Цуриковым), который приехал к нему из Москвы. 29 июня 1924 года монахи были арестованы по обвинению в том, что «шли против советской власти и держались за старое». Их приговорили к 3 годам ссылки в Нарымский край. После освобождения из первой ссылки отец Иоанн поселился вместе с отцом Иларионом недалеко от города Фрунзе в горах на пасеке. 2 февраля 1929 последовал второй арест. Двум духовным собратьям было предъявлено то же обвинение, что и первый раз. Новый приговор обрекал на 3 года ссылки. После освобождения отец Иоанн поехал к отцу Илариону, который уже переехал в город Мирзоян.

Весь этот период иеромонах Иоанн жил в отдельной келье, где регулярно совершал богослужения. Его посещали престарелые монахини, среди которых были и сестры о. Илариона – Магдалина и Гавриила. 24 июня 1937 года, на следующий день после ареста отца Илариона, арестовали и отца Иоанна. Как и его духовному собрату, ему было инкриминировано «участие в к/р организации, пораженческая агитация», не забыли и «руководство тайным монастырем». Тройка при УНКВД по Южно-Казахстанской области приговорила иеромонаха Иоанна (Лаба) к высшей мере наказания. 4 сентября 1937 года он был расстрелян.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-laba

Преподобномученик Иерофе́й (Глазков), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

5 июня – Собор Ростово-Ярославских святых

4 сентября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Иерофей (в миру Никандр Арсеньевич Глазков) родился 27 октября 1889 года в деревне Панкратово Лежской волости Вологодского уезда Вологодской губернии и происходил из крестьянской семьи. Он окончил курс земского начального училища, а когда ему исполнилось 19 лет, он поступил в число братии Троицкого Павло-Обнорского монастыря (в Ростиловской волости Грязовецкого уезда Вологодской губернии). В обители Никандр проходил послушание хлебопека и пономаря. В 1919 году он был пострижен в мантию с именем Иерофей (что значит «освященный Богом») в память священномученика Иерофея, епископа Афинского, а в 1920 году был рукоположен в сан иеродиакона.

Тяжело переживал монах разорение и закрытие родного монастыря, последовавшие в годы советской безбожной власти. В одном из своих стихотворений он написал:

«Но вот появились недобрые люди,

Разрушили этот прекрасный цветник,

Все вырвано с корнем насильственно грубо,

И вот, как сиротка, обитель стоит».

Когда монастырь окончательно закрылся, отец Иерофей был рукоположен в иеромонаха, перемещен в Ярославскую епархию и назначен настоятелем кладбищенской церкви Введения Пресвятой Богородицы в городе Любиме. В 1930 году он был награжден набедренником. В том же году иеромонах был арестован в первый раз и приговорен к 5 годам концлагерей. После возвращения из заключения он был определен митрополитом Ярославским и Даниловским Павлом (Борисовским) на прежнее место служения.

Отец Иерофей, будучи истинным пастырем и монахом – воином Христовым, «был верен до смерти» (Откр.2,26). В проповедях он открыто обличал безбожную власть, пророчески предрекая ее конец, грядущую войну. Он уделял много внимания молодежи, призывал верующих сплотиться вокруг Церкви, прославлял новомучеников, убиенных безбожной властью. 4 марта 1936 года он был награжден золотым наперсным крестом.

28 июля 1937 года отца Иерофея арестовали второй раз. В обвинении говорилось: «активный участник контрреволюционной группы, распространял слухи о войне, гибели соввласти, вел к/р агитацию среди верующих, восхвалял врагов народа и троцкистов». При допросах от него требовали показаний о знакомом духовенстве. Дать их иеромонах категорически отказался. 19 августа 1937 года тройка при УНКВД СССР по Ярославской области приговорила отца Иерофея (Глазкова) к высшей мере наказания, а 4 сентября 1937 года он был расстрелян в Ярославле.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ierofej-glazkov

Сщмчч. Иоа́нна Лебедева, Иоа́нна Смирнова, пресвитеров и прмч. Мефо́дия (Иванова), игумена (1937)

Священномученик Иоа́нн Лебедев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

23 июня – Собор Рязанских святых

9 сентября

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн родился 9 октября 1869 года в селе Воронцово Егорьевского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Федора Лебедева.

После окончания в 1892 году Рязанской Духовной семинарии он был назначен законоучителем в Пажинскую церковноприходскую школу Егорьевского уезда. В 1896 году Иван Федорович женился на дочери бывшего настоятеля храма в честь Рождества Христова села Поповичи (впоследствии Пронюхлово) Зарайского уезда Рязанской губернии священника Мартина Сампсоновича Липягова Надежде. Вскоре епископ Михайловский Полиевкт рукоположил Иоанна Лебедева во священника к этому храму.

Церковь в селе существовала с XVI века. К началу XIX века здание храма сильно обветшало. По преданию, крестьянами села чудесным образом был обретен крест. Это было истолковано как повеление возобновить церковь. В 1839 году большая каменная Христорождественская церковь с приделом в честь святителя Николая была освящена. Обнаруженный чудотворный крест хранили в храме на святом престоле, а у крестьян утвердился благочестивый обычай совершать молебны Животворящему Кресту Христову.

В селе Пронюхлово отец Иоанн преподавал Закон Божий в местной церковноприходской школе, а также в Секиринском и затем Мендюкинском земских училищах.

В 1910 году зарайское духовенство избрало отца Иоанна членом Правления Зарайского Духовного училища. За усердное многолетнее служение Церкви отец Иоанн был удостоен сана протоиерея.

С приходом к власти большевиков начались гонения на Русскую Православную Церковь. Предчувствуя надвигающиеся тяжелые испытания для верующих, отец Иоанн часто повторял своим духовным чадам: «Только не отрекайтесь!»

Безбожная власть обложила его большим налогом. Денег у общины не было. Чтобы храм не закрыли, отец Иоанн ходил по селу и сам собирал пожертвования верующих для уплаты налога. 31 декабря 1929 года помощник прокурора Коломенского округа «за производство сборов с граждан» предложил начать уголовное дело в отношении отца Иоанна. Вызванные свидетели подтвердили факт сбора. Нашлись лжесвидетели, которые обвинили священника в проводимой им антисоветской агитации.

Священник Селезнев, вызванный в качестве свидетеля, дал такие показания следователю: «К числу реакционно-монархического духовенства я отношу своего коллегу, арестованного по моему делу священника Лебедева, имевшего крепкое хозяйство, человека, близкого к Рязанскому епископу Борису, долго и упорно боровшемуся с советской властью, а Лебедев был его последователем».

Вместе с другими священниками Зарайского района протоиерей Иоанн Лебедев был арестован и заключен в тюрьму в Коломне. 4 января 1930 года он был допрошен и дал следующие показания:

– С благочинным протоиереем Петром Успенским как с соседом нахожусь в дружеских отношениях, я изредка бываю у него. Отчетов о состоянии своего прихода я ему не посылал со дня революции. Циркуляров умершего епископа Бориса (Соколова) я от Успенского не получал, только читал у него на дому, каковые, по моему мнению, антисоветского ничего не имели, – сказал священник следователю.

3 февраля 1930 года тройка ОГПУ приговорила протоиерея Иоанна к трем годам ссылки в Северный край.

По отбытии ссылки отец Иоанн вновь стал служить в храме в селе Пронюхлово. 30 ноября 1933 года протоиерей Иоанн был назначен исполнять священнические обязанности и в храме Рождества Богородицы в селе Радушино, где до него служил его друг протоиерей Петр Успенский. Таким образом, он стал окормлять приходы двух храмов.

Накануне праздника Рождества Христова в декабре 1936 года отец Иоанн обратился к председателю сельсовета за разрешением совершить по просьбам верующих в праздник Рождества молебны в домах колхозников. Сославшись на имеющиеся в округе случаи эпидемических заболеваний, председатель сельсовета в просьбе священнику отказал. В августе 1937 года председатель сельсовета был допрошен в качестве свидетеля следователем НКВД. На допросе он рассказал, что священник в ответ на отказ, прозвучавший с его стороны, сказал: «"Советские законы издаются для того, чтобы затемнять головы народу, в законе пишут о свободном вероисповедании, а в действительности этого нет, и православных под видом всевозможных причин лишают права на отправление религиозных треб. Народ требует, чтобы я ходил с молебнами по домам православных. Я должен вас предупредить, что вы этим самым ставите себя против населения, я все им расскажу, как вы нас притесняете. Я с молебнами как ходил, так и буду ходить. Против народа вы бессильны, народ идет и пойдет за нами, вы только и держитесь за счет насилия, которому неизбежно придет конец. За ваши бесчинства придется расплачиваться”. Действительно, поп Лебедев по домам нашего селения с молебнами ходил и говорил: "Я как пастырь свой долг перед вами выполняю честно, несмотря ни на какие противодействия и кары власти; мы уверены в том, что этой антихристовой власти придет конец, терпению народа тоже настанет конец, они за все и за нас мучеников расплатятся”».

В разгар очередных гонений на Русскую Православную Церковь протоиерей Иоанн Лебедев был арестован и 20 августа 1937 года заключен в одну из тюрем Коломенского района.

– Следствию известно, что вы, посещая граждан, вели контрреволюционную агитацию. Признаете ли вы это? – спросил следователь во время допроса.

– Посещая граждан, я говорил среди колхозников, что в колхозе работать тяжело, так как колхозники работают без перерыва.

– Следствию также известно, что вы призывали население организоваться и выступить против советской власти. Признаете ли вы это?

– Нет, я это отрицаю, так как этого я не говорил.

29 августа отца Иоанна допросил следователь одной из московских тюрем, куда его перевели из Коломны.

– Когда вы вернулись из ссылки?

– В 1933 году, срок ссылки отбыл полностью.

– Вы обвиняетесь в распространении среди крестьян антисоветской агитации. Признаете себя виновным?

– Нет, не признаю.

– Вы были у председателя сельсовета в декабре 1936 года, по какому вопросу вы ходили к нему?

– Я ходил к нему по вопросу разрешения ходить с молебнами по домам крестьян в связи с праздником Рождества Христова.

– Что вы говорили председателю после отказа вам хождения по домам?

– Он мне отказал в хождении, и я ему на это ничего не ответил.

8 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Иоанна к расстрелу. Протоиерей Иоанн Лебедев был расстрелян 9 сентября 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле.

После ареста отца Иоанна храм в селе закрыли. Когда об этом стало известно, люди забрали иконы, какие смогли, по домам. Прихожанка Пелагия Костюхина бережно хранила у себя дома храмовую икону Божией Матери «Взыскание погибших» и чудотворный напрестольный крест. В 1960-х годах она передала эти святыни в Благовещенскую церковь города Зарайска.

Составитель священник Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 1». Тверь, 2005 год, стр. 163-168. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-lebedev

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. П-49503, д. 20940.

· Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской епархии, ныне существующих и упраздненных, за XVI-XVIII, а также XIX столетия со списками настоятелей и библиографическими сведениями. Зарайск. 1884. С. 189-190.

· Послужные списки священно- и церковнослужителей Христорождественской церкви села Поповичи Зарайского уезда за 1914 год.

Священномученик Иоа́нн Смирнов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

23 июня – Собор Рязанских святых

9 сентября

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн родился 20 марта 1873 года в селе Высоком Михайловского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Алексия Смирнова, все пятеро сыновей которого стали священниками.

Иван Алексеевич окончил Рязанскую Духовную семинарию и в 1904 году был рукоположен во священника к Зарайскому Никольскому собору. В Зарайске отец Иоанн поселился с семьей в деревянном доме на территории городского кремля. В соборе в то время находилась знаменитая чудотворная икона Николы Зарайского. Прославленная многочисленными чудесами, она привлекала к себе множество богомольцев со всех концов России. В храм стекались щедрые пожертвования благодарных почитателей великого угодника Божия. Здесь хранились старинные рукописные и старопечатные богослужебные книги, серебряная и золотая утварь – вклады великих князей, знатных воевод и бояр. В теплое время года отец Иоанн служил в летнем Никольском соборе, в холодное – в зимнем Иоанно-Предтеченском храме. На торжественные богослужения собиралось до тысячи богомольцев. Отец Иоанн, явивший себя ревностным пастырем, был назначен настоятелем Никольского собора, возведен в сан протоиерея, назначен благочинным церквей Зарайского округа и награжден в 1930 году митрой.

В 1922 году из церквей города были изъяты многие ценные вещи и иконы. Некоторые из них тогда удалось спасти от уничтожения. По предложению директора краеведческого музея и члена церковного совета И.П. Перлова часть драгоценной церковной утвари и древние рукописные и печатные книги были переданы на хранение в музей.

В 1928 году по распоряжению властей были закрыты Никольский собор и Иоанно-Предтеченская церковь. Протоиерей Иоанн был назначен служить в Спасо-Преображенскую церковь в том же городе и стал хлопотать об открытии собора, начав сбор подписей верующих под ходатайством об оставлении собора в качестве действующей церкви. Власти эти хлопоты священника и прихожан представили в обвинительном заключении таким образом: «В Коломенский окружной отдел ОГПУ поступили сведения о том, что группировка церковников, бывших людей и торговцев распространяла среди населения города и деревни контрреволюционные слухи о скорой гибели советской власти и подготовляла массовое выступление против закрытия собора. Контрреволюционная деятельность вышеуказанной группы берет свое начало с момента закрытия собора в городе Зарайске. Вопрос закрытия собора обсуждался на всех собраниях предприятий, и было вынесено решение ходатайствовать перед высшей властью о предоставлении собора под клуб. Просьба рабочих ВЦИКом была удовлетворена, и собор подлежал изъятию. Незначительная отсталая часть рабочих в связи с закрытием собора стала проявлять недовольство властью. Этим моментом воспользовались церковники, повели среди верующих антисоветскую агитацию за удержание собора. По инициативе попа Смирнова несколько раз созывался церковный совет. Еще не имея точных сведений о его закрытии, решили на первом собрании верующих общины, в которую входили исключительно бывшие люди, бывшие и настоящие торговцы города Зарайска, женщины и мужчины окружающих деревень престарелых возрастов, сделать информацию.

Сделав информацию о предполагаемом закрытии собора, вышеупомянутая группа стала проводить закрытую контрреволюционную агитацию среди городского и деревенского населения, например: в мае 1928 года по инициативе попа Смирнова и церковного совета в соборе была проведена антисоветская агитация за удержание собора путем бесплатной раздачи портретов Николая Чудотворца, с указанием, сколько лет иконе и сколько времени она находится в соборе.

Для лучшей агитации среди населения в летние месяцы 1928 года по инициативе попа Смирнова и членов церковного совета соборная икона чудотворца Николая носилась по всем деревням бывшего Зарайского уезда с совершением богослужений, где поп Смирнов говорил: "Чудотворная икона Николая святая, ее нужно чтить, она творит чудеса”. Об этом же он неоднократно говорил в соборе во время проповеди. Такая агитация среди населения проводилась до 1929 года.

В феврале 1929 года вопрос о закрытии собора ВЦИКом был решен окончательно в пользу рабочих. Узнав об этом из газет, церковники повели открытую контрреволюционную агитацию среди населения, для чего созвали собрание членов общины (присутствовало до ста человек), на котором объявили верующим решение ВЦИКа, что собор подлежит закрытию, и обратились с воззванием ко всем присутствующим принять активное участие в недопущении закрытия собора путем агитации среди рабочих и крестьян, призывать их к защите собора и даче своих подписей, заявляя: "Чем больше будет подписей, тем больше будем иметь шансов на выигрыш, так как высшая власть с этим посчитается и оставит собор за нами”.

Эта агитация среди несознательной отсталой части рабочих и крестьян нашла свое отражение. В результате этой агитации община, насчитывающая в себе около ста пятидесяти членов, возросла в несколько раз».

В феврале 1930 года сотрудники ОГПУ арестовали протоиерея Иоанна Смирнова и вместе с ним членов церковной общины, всего одиннадцать человек. Все они были заключены в тюрьму в городе Коломне. На допросе следователи стали спрашивать священника о его отношении к советской власти и к закрытию ею собора. Причем вопросы были поставлены так, что и положительными ответами и отрицательными следователи могли воспользоваться для обвинения священника, и потому отец Иоанн решил отвечать как можно более уклончиво.

«С июня 1904 года я проживаю в городе Зарайске беспрерывно, – сказал священник, – и выполняю обязанности священнослужителя Спасо-Преображенской церкви. В 1917 году и по настоящее время к партийным течениям не примыкал и никакого участия в их работе не принимал. Происхожу из духовного звания, из имущества ничего никогда не имел, кроме домашней обстановки и одежды.

В религиозном отношении я примыкаю к староцерковникам (тихоновцам). К изъятию церковных ценностей в 1922 году отношусь безразлично – не был за то, чтобы церковные ценности были изъяты, и не был за то, чтобы их оставляли. К закрытию собора в Зарайске я также относился безразлично. К советским мероприятиям отношусь сочувственно, так как это вызывается ходом исторических моментов, и против таких мероприятий я не шел и считаю их вполне нужными и необходимыми. Против мероприятий советской власти я никогда не шел и контрреволюционных агитаций не проводил. Виновным себя я ни в чем не признаю».

30 апреля 1930 года тройка ОГПУ приговорила протоиерея Иоанна к трем годам ссылки в Северный край.

После ареста священника власти в Никольском соборе сначала разместили музейную экспозицию, но затем бесценная церковная утварь и древние рукописи были вывезены и в храме разместился архив НКВД. Иоанно-Предтеченская церковь была обращена в кинотеатр.

Жена священника, Зинаида Ивановна, с пятью детьми была выселена из церковного дома. Первое время они скитались по городу, находя лишь временное пристанище. Она просила милостыню, а дети, чтобы выжить, выполняли самые разные работы. Однажды утром Зинаида Ивановна открыла дверь и увидела на пороге узелок с продуктами, к которому не было приложено никакой записки. То же самое повторилось и на второй день, и на третий, и в последующие дни, до тех пор, пока одной из дочерей не удалось получить постоянную работу, что несколько облегчило их положение. Им так и не удалось узнать, кто был их благодетелем, но Зинаида Ивановна всегда считала, что это помощь угодника Божия святителя Николая.

По возвращении из ссылки отец Иоанн был назначен настоятелем Спасо-Преображенского храма в Зарайске. В 1937 году усилились гонения на Русскую Православную Церковь. По требованию властей секретные осведомители стали собирать сведения о возвратившихся из ссылки священниках. Один из них писал об отце Иоанне, будто тот в разговоре с ним говорил: «Всему тому, что пишут в советской печати, верить нельзя. Советская власть только что и живет за счет обмана, иначе ее давно бы свергли. Кричат, что народу весело и хорошо живется, а в магазинах в городе сахара нет, тогда как в старое время им скот кормили. На что только смотрит народ, ведь это нужно иметь адское терпение, чтобы переносить такие муки и терзания, неужели они не образумятся?»

«11 августа в Спасской церкви в Зарайске состоялась так называемая торжественная служба, на которую собралось шесть попов, – писал осведомитель. – До начала службы Смирнов, обращаясь к попам, сказал: "Советская власть опять возвращается к арестам 1930 года; в городе Москве арестовали архиерея Иоанна и много священников. Вот вам и конституция, вот вам и неприкосновенность личности... мы репрессий бояться не должны, а должны стоять твердо на своем посту”».

В середине августа 1937 года следователь допросил лжесвидетелей, которые подписали показания, им составленные. 20 августа сотрудники НКВД арестовали отца Иоанна, и он был заключен в одну из тюрем Коломенского района. Его обвинили в том, что он «высказывает гнусную контрреволюционного характера клевету на советскую власть, призывает население при выборах в советы голосовать против коммунистов, высказывает пораженческие настроения против советской власти, террористические настроения против коммунистов». Во время допроса следователь сказал отцу Иоанну:

– Следствию известно, что вы среди населения города Зарайска вели контрреволюционную работу, доказывали, что в Советском Союзе жизнь тяжела...

– Верующие сами неоднократно обращались ко мне с жалобами на тяжелую жизнь. Я верующим разъяснял, что они терпят все муки и тяжести сами от себя и что Господь Бог послал им это для испытания, как православным, – ответил священник.

– Следствию известно, что вы 11 августа 1937 года в помещении Спасской церкви говорили присутствующим о репрессиях в городе Москве против духовенства в связи с предстоящими выборами в советы. Признаете это?

– Действительно, 11 августа в Спасской церкви я говорил присутствовавшему духовенству, что в городе Москве начались аресты духовенства, в частности арестован протоиерей Лебедев, и говорил, что опять начались аресты, как в 1930 году. Этим самым я хотел предупредить духовенство, чтобы они были осторожнее.

– Следствию известно, что вы среди населения города распространяли гнусную контрреволюционную клевету на советскую печать. Признаете вы это?

– Нет, это я отрицаю. Я говорил лишь о репрессиях против духовенства и тяжелой жизни населения.

– Вы намерены дать откровенные показания по существу предъявленного вам обвинения в контрреволюционной агитации и выказывании повстанческих и террористических настроений?

– Нет, виновным себя в этом я не признаю. Я лишь рассказывал в кругу зарайского духовенства об аресте ряда священников и утверждал, что советская власть и коммунисты опять начали гонения на Церковь, на нас, ее служителей. На этом допросы были окончены, и священник был перевезен в Москву в одну из тюрем НКВД. 8 сентября тройка НКВД приговорила отца Иоанна к расстрелу. Протоиерей Иоанн Смирнов был расстрелян на следующий день, 9 сентября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 254-261. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-smirnov-presviter

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 49342, д. П561389.

· Архив Московской Патриархии.

Преподобномученик Мефо́дий (Иванов), игумен

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

9 сентября

ЖИТИЕ

Преподобномученик Мефодий (в миру Николай Михайлович Иванов) родился в 1899 году в городе Симбирске в семье священника. Окончил церковноприходскую школу. По окончании Духовного училища в городе Алатыре он поступил в Симбирскую Духовную семинарию, окончить которую не успел из-за государственного переворота, происшедшего в России; завершал образование уже в советской школе. С 1920 года Николай Михайлович стал работать преподавателем в городе Саранске, а с 1921 года – в городе Пензе, в художественно-техническом училище.

В том же году он переехал в Москву и стал здесь преподавать в одной из высших школ. Однако преподавание в советской школе по программе, основанной на безбожной идеологии, было несовместимо с религиозными убеждениями глубоко верующего человека, и в 1923 году он ушел из школы и поступил послушником в Покровский монастырь в Москве, где в том же году был пострижен в мантию с именем Мефодий и рукоположен в сан иеродиакона. Здесь он познакомился с епископом Алатырским, викарием Симбирской епархии Гурием (Степановым), который когда-то был настоятелем этого монастыря, а ныне жил в нем, так как ему был запрещен выезд из Москвы; с ним отец Мефодий поддерживал близкие отношения в течение всей жизни.

В 1925 году иеродиакон Мефодий был рукоположен в сан иеромонаха. В 1929 году монастырь был закрыт, и иеромонах Мефодий перешел служить в храм Иерусалимской иконы Божией Матери за Покровской заставой.

В 1929 году власти арестовали его, обвинив в контрреволюционной деятельности. На вопрос следователя о его отношении к советской власти отец Мефодий ответил: «Я недоволен советской властью по причине закрытия ею учебных духовных заведений, запрещения духовной литературы, закрытия церквей и вообще сурового отношения к духовенству и верующим».

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Мефодия к трем годам ссылки, которую он был отправлен отбывать в Пинежский район Архангельской области.

Вернувшись из ссылки в 1933 году, он поселился в городе Кашире, так как в Москве ему жить запретили. Из Каширы отец Мефодий переехал в село Суково Каширского района, где стал служить в храме; здесь вокруг него собралась небольшая монашеская община.

В 1936 году иеромонах Мефодий был возведен в сан игумена, о чем он сообщил епископу Гурию, находившемуся в то время в ссылке. В ответ владыка поздравил его с наградой и написал: «...Но так как тебе игуменствовать (за неимением монашеской братии) не над кем, то придется заняться усиленным игуменствованием над самим собой, то есть трезвением над своим сердцем и всей вообще своей жизнью, чего я от души молитвенно и желаю».

Начиная новое беспощадное гонение, Сталин 3 июля 1937 года распорядился, чтобы главы областей в течение пяти дней представили ему списки всех подлежащих аресту и расстрелу «в порядке административного проведения их дел через тройки».

Одними из первых, кто подлежал уничтожению, стали священнослужители. 26 июля руководство НКВД по Московской области отправило распоряжение начальнику Каширского районного отделения НКВД, требуя немедленного ареста игумена Мефодия. Причем предполагалось только в процессе следствия доказать его контрреволюционную деятельность, а также его связи «с антисоветским элементом из числа церковников», проживающих в Каширском районе и в Москве.

28 июля власти арестовали отца Мефодия и стали допрашивать о его знакомствах. Отец Мефодий назвал монахинь, с которыми он познакомился в ссылке и которые теперь прислуживали при храме, и монахиню, у которой он жил некоторое время, когда вернулся из ссылки, а также сказал, что знаком с диаконом, служившим в Кашире. На вопрос о том, вели ли они антисоветские разговоры, отец Мефодий ответил отрицательно.

10 августа были допрошены монахиня, хозяйка дома в Кашире, где он некоторое время жил, и диакон. Хозяйка свидетельствовала, что отец Мефодий устроил в ее доме монастырские порядки, поскольку в доме проживало несколько монахинь, от которых он требовал выполнения монастырского устава. Допрошенный следователем диакон сказал, что 2 июля он ехал в поезде вместе с игуменом Мефодием в Москву и на его вопрос, как он живет, отец Мефодий ответил, что устроился очень хорошо, так как место попалось глухое, и народ очень верующий, и он сам находится в очень хороших отношениях с председателем сельсовета. Сначала председатель относилась к нему настороженно, думая, что он красный, но затем увидела, что отец Мефодий подлинный служитель Бога, и с тех пор стала своим человеком и уже не скрывала, что она и сама человек верующий и ей самой не нравится эта власть, что приходится до времени играть эту роль. Затем свидетель стал рассказывать о контрреволюционных и антисоветских высказываниях игумена.

После этих показаний следователь снова допросил отца Мефодия и спросил, какая антисоветская деятельность проводится группой монашек, которых знает игумен.

Мне ничего об этом не известно, – ответил отец Мефодий

Допросы продолжались в течение месяца. На последнем допросе, 31 августа, следователь сказал:

– Вы изобличены следствием в том, что проявляли контрреволюционное враждебное отношение к руководителям ВКП(б) и членам советского правительства. Вы признаете себя в этом виновным?

– Нет, не признаю, – ответил отец Мефодий.

– Вы признаете, что до последнего времени были террористически настроены?

– Нет, этого я также не признаю.

8 сентября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Мефодия к расстрелу, и он был перевезен в Москву в тюрьму НКВД. Игумен Мефодий (Иванов) был расстрелян 9 сентября 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 249-253. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-mefodij-ivanov

Библиография

· ГАРФ. Ф. 10035, д. 20921.

· ЦА ФСБ РФ. Арх. № Н56656. Т. 5.

Сщмчч. Алекси́я (Бельковского), архиепископа Великоустюжского, Константина Некрасова, Николая Заболотского, Се́ргия Кудрявцева, Влади́мира Проферансова, Иоа́нна Державина, Фео́дора Алексинского, Николая Виноградского, Иоа́нна Днепровского, Николая Сафонова, Павла Понятского, Се́ргия Фелицына, пресвитеров, прмчч. Дана́кта (Калашникова), Космы́ (Магды), иеромонахов, прмцц. Маргариты (Закачуриной), Тама́ры (Проворкиной), Антони́ны (Степановой), монахинь и Марии Журавлевой, послушницы, мц. Матро́ны Конюховой (1937)

Священномученик Алекси́й (Бельковский), Великоустюжский, архиепископ

ДНИ ПАМЯТИ:

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Алексий (в миру Петр Филиппович Бельковский) родился в 1842 году в селе Рождествино Каширского уезда Тульской губернии в семье священника Филиппа Евфимовича Бельковского. Священник Филипп Бельковский (1813-1878) был сыном пономаря из села Белькова Московской губернии; он служил более сорока лет на одном месте, в храме села Рождествино. Интересны воспоминания о нем, из которых становится ясно, в какой обстановке провел свое детство архиепископ Алексий. Семья священника Филиппа была бедная, и, как вспоминают знавшие его, «в жизни своей Филипп Евфимович не испытал и не знал, что такое роскошь, или богатство, или слава – не любил он этого и не искал в жизни. Нужда с самого детства приучила его к умеренности, а умеренность зато не допустила его испытать и понести то тяжелое иго, которое зовется бедностью.

С первых дней поступления на должность священника скудость средств, которая была общим делом многих священников, выпала и на его долю. Но он и со скудными средствами скоро сроднился. И без того по воспитанию воздержанный – приучил себя к бережливости и крайне умеренному образу жизни. С удивительным умением он и малым пользовался так, что не имел ни в чем недостатка, не испытал, не встречал, как он сам передавал, того, что называется нуждою. Сообразуясь со своими небольшими средствами, он не заводил ни веселых кружков, ни изысканных пиршеств. За удовольствиями самыми обычными в жизни ему некогда было гоняться, он всецело предавался исполнению того, что служило и ему и обществу на пользу. Никакие развлечения не в состоянии были поколебать или отклонить его от исполнения долга христианского, семейного и пастырского. При многотрудном и многосложном образе сельской жизни он сумел совместить исполнение обязанностей и христианина, и семьянина, и пастыря, и сельского хозяина, которые при всем своем разнообразии легко гармонировали в нем, одно другому не препятствуя, а, напротив, одно другим разумно поддерживаясь. При всей многосложности, разнохарактерности занятий сельскохозяйственных, потребностей семейных и обязанностей пастырских он обладал удивительным умением ничего не опустить и исполнить все вовремя.

В округе своем он десять лет нес должность благочинного, около двадцати лет был духовным отцом своих собратий и эту должность, по их избранию, исполнял до последней минуты своей жизни. Храм был для него и утехою и отрадою от мирских забот и был в свою очередь предметом многих его забот и трудов. Можно сказать, что его трудами храм в селе Рождествине пересоздан и доведен до соответствующего святыне благолепия.

Насколько он заботился о благолепии внешнего храма, настолько же и даже более заботился о благолепии внутреннего храма своих пасомых, вверенных ему Богом. Не щадил он и в этом отношении ни труда, ни времени, иногда столь дорогого для него как семьянина, как хозяина, лишь бы только принести пользу своей пастве, уничтожить тот или другой недостаток, замеченный в целом обществе или в отдельных лицах. Не опускал ни одного случая, чтобы не вразумить или не обличить невежду или не посоветовать, чтобы он возвратился с пути заблуждения. Все, что только доброго он сам знал, всегда старался передать и духовным чадам своим, в непросвещенных сердцах старался возжечь тот свет, который необходим каждому христианину, возгреть ту теплоту веры, которой сам пламенел к Промыслителю; всеми мерами стремился в пасомых возбудить ту любовь к Богу и закону Его, которая и самому ему была присуща»[1].

В 1864 году Петр Филиппович окончил Тульскую Духовную семинарию. В 1867 году он был рукоположен в сан священника и служил в Михайловской церкви при Михайловском детском приюте в городе Туле, а с 1886 года – в тульской Александро-Невской церкви. В 1874 году отец Петр был назначен законоучителем в школу мещанского общества. При архиерейском служении в кафедральном соборе именно ему чаще других поручалось говорить проповеди. Он устраивал и сам активно участвовал во внебогослужебных религиозных беседах и чтениях. В 1890 году священник Петр был награжден наперсным крестом.

Много усилий употребил священник на устроение приходской школы, в которой училось в то время восемьдесят детей. Кроме обычных предметов ученики обучались также церковному чтению и пению. Во время некоторых праздников дети целиком исполняли все песнопения литургии. Ученики по очереди читали шестопсалмие и часы, были хорошо обучены богослужебному уставу и сами находили в книгах необходимые тексты.

В 1891 году Тульскую губернию вследствие неурожая поразил голод. Некоторые из крестьянских семейств, чьи дети обучались в школе, остались без средств к пропитанию. Родители не могли дать детям в школу даже куска хлеба. Был случай, когда мать покинула дом, только бы не видеть вернувшегося из школы голодного сына, накормить которого ей было нечем. Видя такое положение, священник Петр при поддержке приходского совета организовал помощь голодающим детям. В устроенной при храме богадельне стал ежедневно готовиться горячий завтрак для учеников – детей беднейших родителей.

В 1892 году за самоотверженную школьную деятельность отец Петр был награжден наперсным крестом с украшениями. В грамоте прихожан, сопровождавшей преподнесение креста, говорилось: «Многоуважаемый и добрый наш пастырь... Непродолжительно служение Ваше в нашем приходском храме, но велики и обильны плоды его. Самым лучшим тому свидетельством могут служить эти дети, сегодня впервые выпускаемые в жизнь, нашей школы, Вашими заботами основанной и Вашими же неусыпными трудами поддерживаемой. Эти дети, из коих многие по крайней бедности едва ли бы увидали когда свет учения, теперь, благодаря Вам, вступают в жизнь с твердыми основами христианского знания и нравственности. Всё это мы видим и на себе ежедневно испытываем действие Вашей доброты, оценивать же это не в нашей власти, пусть за это вознаградит Вас Тот, Кто обильно излил на Вас благодать Свою»[2].

Храм, в котором служил священник Петр, был выстроен в 1881 году на средства, пожертвованные тульским купцом Евфимием Кучиным; благотворитель завещал выстроить храм в память освобождения крестьян от крепостной зависимости во имя святого благоверного князя Александра Невского, имя которого носил царь-освободитель Александр II. Ко времени начала служения здесь священника Петра храм еще не был благоукрашен, не был расписан, не хватало икон для иконостаса, но все это ревностный священник восполнил. Храм был выстроен на окраине города, где проживало беднейшее население. Но именно здесь образовался крепкий приход, который, несмотря на скудость средств, создал такие благотворительные учреждения, каких не было и в состоятельных приходах города – богадельню и школу. При проведении ревизий церковноприходских школ школа при Александро-Невском храме получала от проверяющих неизменно высокую оценку в постановке преподавания Закона Божия и за успехи учеников в освоении изучаемых предметов.

Со временем все более расширялся круг деятельности отца Петра, и в 1896 году при Александро-Невской церкви была открыта бесплатная народная библиотека-читальня в помещении местной церковноприходской школы.

3 февраля 1897 года отец Петр за особо усердное исполнение обязанностей по обучению в народных школах был награжден орденом святой Анны III степени. 9 апреля того же года он был возведен в сан протоиерея. В том же году он овдовел и был пострижен в монашество с именем Алексий.

14 марта 1898 года иеромонах Алексий был назначен настоятелем Старорусского Спасо-Преображенского монастыря с возведением в сан архимандрита.

5 сентября 1904 года архимандрит Алексий был хиротонисан во епископа Великоустюжского, викария Вологодской епархии. 28 сентября он прибыл в Великий Устюг. Этот город всегда славился обилием храмов, которые и доныне украшают его, свидетельствуя о ревности в вере и благочестии наших предков. Настоятель городского собора протоиерей Василий Поляков обратился к епископу с речью, где довольно точно охарактеризовал некоторые черты жизни города. «Преосвященный владыка! – начал свою речь настоятель. – Встреча нового архипастыря, представляющая не редкость для губернских городов, и для нас, устюжан, жителей уездного города – не новость, ибо за шестнадцать лет своего существования Великоустюжское викариатство[3] в лице Вашего преосвященства встречает уже шестого своего архипастыря. Такое довольно частое преемство владык наших, мало благотворное для архипастырской их деятельности, могло, думается мне, возбудить и в тебе, преосвященнейший владыка, некоторые недоуменные вопросы относительно нашей страны, нашего града и вверенной тебе паствы. Как уроженец северного края и в течение шестнадцати лет служитель алтаря Господня в граде сем, я могу свидетельствовать, владыка, что страна наша действительно холодная, но сердца наши горячи и способны отзываться на все доброе и святое и проникаться любовью к своим архипастырям.

Наша страна, удаленная от центров высокого образования и большими пространствами, и неудобством путей сообщения, не лишена однако же собственных рассадников просвещения; в ней по числу жителей немало учебных заведений и средних и низших, и мужских и женских; а главное – град наш изобилует благоустроенными храмами, этими рассадниками «на всё полезного благочестия» (1Тим.4:8) в таком количестве, которое вполне приличествовало бы и городу губернскому. Это обилие и благоустройство святых храмов уже само собою свидетельствует о религиозном настроении и добром нравственном направлении обитателей этого града»[4].

Насущной потребностью стало в то время образование народа, и в этой связи почти во всех епархиях стали устраиваться педагогические курсы для учащих в церковноприходских школах. Летом 1908 года такие курсы были устроены в Великом Устюге для учащих церковноприходских школ Устюжского викариатства. Открывая курсы, епископ Алексий «указал на цель прибытия сюда учителей – расширить свои познания, усовершенствоваться в учительской практике, продолжить свое образование. Это дело полезное и похвальное, – так приблизительно говорил владыка, – еще ветхозаветный богодухновенный мудрец сказал: «блажен человек, иже обрете премудрость». Но истинная мудрость состоит в развитии не одного только ума, но и сердца, не в накоплении только знаний, но в приобретении добродетелей; человек умный, но порочный, многознающий, но гордый, как всем известно, не пользуется любовью окружающих и не может принести большой пользы, особенно в учебном деле. Заботясь же о приобретении этой именно истинной мудрости, и помолимся Господу Богу, чтобы Он помог вам в этом благом деле, ради которого вы собрались сюда»[5].

Как и в то время, когда владыка был в Туле, так и теперь, став архиереем, он проявлял особое попечение о народном образовании. При епископе Алексии было выстроено женское епархиальное училище, в деятельности которого владыка принимал постоянное участие. Во время служения епископа Алексия в Великом Устюге было построено и освящено несколько храмов, один из последних в 1916 году – храм во имя святителя Митрофана, Воронежского чудотворца, выстроенный при Великоустюжском тюремном замке, в котором суждено было умереть владыке через двадцать один год.

12 октября 1916 года по постановлению Святейшего Синода викарий Великоустюжский стал именоваться епископом Великоустюжским и Устьвымским. В начале двадцатых годов епископ Алексий был возведен в сан архиепископа. 30 июля 1923 года архиепископ Алексий вступил в управление Великоустюжской епархией, которая к этому времени стала самостоятельной.

В 1924 году в возрасте восьмидесяти двух лет архиепископ Алексий был уволен на покой. Живя в Великом Устюге при храме преподобного Симеона Столпника, он каждый день совершал литургию. После закрытия этого храма архиепископ стал служить в храмах преподобного Сергия Радонежского и великомученика Димитрия Солунского в Дымковской слободе. Поселившись в церковной сторожке, владыка служил ежедневно, начиная богослужение в четыре часа утра при немногих молящихся. Так продолжалось до начала 1937 года, когда ему по немощи стало трудно передвигаться, и он мог ходить только пользуясь помощью живших при нем монахинь.

Архиепископ Алексий (Бельковский) был арестован осенью 1937 года, когда ему было девяносто пять лет. Он не мог выйти из дома по приказу сотрудников НКВД, и они вынесли его сами на простыне. После короткого пребывания в тюрьме архиепископ Алексий в декабре 1937 года скончался и был погребен на городском кладбище.

Примечания

[1] Тульские епархиальные ведомости. 1882. № 16. С. 121-123.

[2] Там же. 1893. № 2. С. 55.

[3] Викариатство в городе Великом Устюге было открыто в 1888 году.

[4] Вологодские епархиальные ведомости. 1904. № 24. С. 557.

[5] Прибавление к Вологодским епархиальным ведомостям. 1908. № 15. С. 349-350.

Священномученик Константин Некрасов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Константин родился 15 октября 1872 года в городе Можайске Московской губернии в семье псаломщика Никиты Некрасова. В 1887 году Константин окончил духовное училище, а в 1893 году — Вифанскую Духовную семинарию. Женился, впоследствии у них с женой Александрой Петровной родилось четверо детей. Константин Никитич был рукоположен в сан священника к одному из храмов города Можайска и через некоторое время назначен настоятелем Никольского собора и одним из благочинных епархии. Отец Константин был одним из деятельнейших священников епархии, он организовал в Можайске Общество трезвости и постоянно вел работу среди крестьян, делая все, чтобы они исцелились от пагубной страсти. В 1923 году священник был арестован за активную церковную деятельность и приговорен к двум годам ссылки в город Березов Тобольской губернии. Вернувшись из ссылки, отец Константин стал служить в храме Покрова Божией Матери в селе Алексино Рузского района.

9 мая 1930 года сотруднику ОГПУ Малькову один из доносителей сообщил, что «в селе Алексино имеется в настоящее время сильная группа церковников, в результате антисоветской работы которой мероприятия советской власти проходят с трудом...» 13 и 14 августа следователь допросил некоторых жителей села Алексино, из тех, кто враждебно относился к церкви. Основываясь на их показаниях, сотрудник ОГПУ Мальков 20 августа 1930 года арестовал священника Константина Некрасова и монахиню Параскеву Жукову, которые были заключены в камеры при Рузском отделе ОГПУ.

На следующий день после ареста священника следователь допросил его и отец Константин сказал: «Проживая в селе Алексино, я никакой антисоветской деятельностью не занимался...Кроме того, я никогда не жил богато, и стремиться к какой-то лучшей жизни не в моих интересах, тем более, что я бескорыстен и желаю только нравственного и духовного мира. Правда, я говорил проповеди, но всегда старался говорить только слово Божие, стараясь научить верующих любви и миру… Говорят, что я имею авторитет среди граждан; может быть, это и правда, но ведь мой авторитет держится не на том, что я иду против власти, а потому, что я поступаю как истинный христианин… Если несколько человек говорят против меня, я думаю, что больше найдется таких, которые подтвердят мою невиновность. Я не против того, чтобы власть наказывала меня как преступника, но если я не виновен, то считаю, что будет мало целесообразно, если я буду сидеть за решеткой или выслан, как мученик. Вот и все, что я могу сказать по существу выставленных против меня обвинений в контрреволюционной деятельности».

23 апреля следствие было закончено; священник в протокол об окончании следствия попросил записать: «По существу предъявленного мне обвинения виновным себя не признаю. В оправдание себя прошу допросить верующих, которые, надеюсь, подтвердят, что я никогда противозаконными делами не занимался. Все материалы считаю ложными, и исходят они от тех лиц, которые желают меня убрать из села Алексино».

После этого отец Константин попытался передать близким на волю записку, в которой, в частности, писал: «Ступайте сейчас в ГПУ и просите у уполномоченного Малькова разрешения на свидание, он мне говорил, что разрешит, тогда и поговорим. Если же почему-либо не удастся видеться, то знайте, что следственное дело окончено, обвиняюсь в агитации против советской власти, в срыве собраний, будто бы был против коллективизации и хлебозаготовок. Все это ложь, и есть надежда, что она обнаружится…» Тогда же он написал заявление в Коллегию ОГПУ, в котором писал: «23 августа уполномоченным ОГПУ Мальковым было мне объявлено постановление — обвинение меня по статье 58, пункт 10. Из прочитанного выяснилось, что обвинение основано на доносе неизвестных мне лиц, и все положительно ложно. Чтобы положить настоящее правильное определение по возникшему делу, необходимо проверить данные показания, а посему покорнейше прошу опросить лиц, кои всегда видели мои деяния и слышали все мои слова (причт, соседей и всех верующих моего прихода). И, удостоверившись в ложности доноса, поставить на вид доносителям, чтобы они впредь не утруждали власти своей клеветой, а сообщали бы одни действительные факты…» Заявление это не было передано начальству ОГПУ, а присоединено следователем к делу. 25 сентября 1930 года тройка ОГПУ приговорила священника к трем годам ссылки в Казахстан, которую он был отправлен отбывать в Семипалатинск. По окончании ссылки отец Константин приехал в Можайск и был назначен служить в храм Илии пророка. 5 декабря 1937 года священник был вновь арестован и заключен в тюрьму в городе Можайске. Через день состоялся допрос, и на следующий день после допроса было составлено обвинительное заключение, где были изложены обвинения против священника, заключавшиеся, в частности, в том, что он проводил большую работу «по сколачиванию церковного актива, для этой цели им был организован хор из бывших монашек и активных церковников...»

9 декабря тройка НКВД приговорила отца Константина к расстрелу. Священник Константин Некрасов был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 7. Тверь, 2002. С. 203–209. Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-konstantin-nekrasov

Священномученик Николай Заболотский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 24 апреля 1876 года в городе Вязьме Смоленской губернии в семье протоиерея Николая Заболотского, служившего в городе в Воскресенской церкви. В 1895 году Николай окончил Вяземское Духовное училище и поступил в Московскую Духовную семинарию. В 1899 году он перешел в Вифанскую Духовную семинарию, которую окончил в 1902 году. По окончании семинарии Николай поступил в Юрьевский университет. Но Богу, по‑видимому, было неугодно, чтобы юноша выбрал светский путь, – он тяжело заболел, и по этой причине ему пришлось оставить учебу в университете. В 1905 году он поступил преподавателем в мужскую гимназию в городе Вязьме.

В 1910 году Николай Николаевич был рукоположен во священника ко храму в селе Будаево Гжатского уезда, а в 1913 году переведен служить в храм в селе Федотково Юхновского уезда. С 1917 по 1926 год он служил в храме в селе Марьинское Рославльского уезда, а затем в храме в селе Коробкино Гжатского уезда. С 1931 года он стал служить в селе Некрасово Уваровского района Московской области. Отец Николай был возведен в сан протоиерея и назначен благочинным.

Весной 1937 года в связи с усилением гонений на Русскую Православную Церковь представители местных властей стали писать жалобы в НКВД, что отец Николай совершает таинства и требы в домах прихожан не только не спрашивая на это разрешения сельсовета, но и, будучи спрошен, почему он делает это, не дает ответа, считая, что не дело властей спрашивать о том, что касается церкви и его священнической деятельности.

28 июня 1937 года заведующий отделом политучебы Уваровского райкома комсомола направил начальнику Уваровского НКВД докладную записку, в которой утверждал, что священник ведет в приходе агитацию, чтобы верующие не работали в первый день Пасхи и в религиозные праздники, а также что он лечит людей и домашнюю скотину. «Я считаю, – писал заведующий, – Заболотский никакого права не имеет на лечение людей и животных, за это он должен быть привлечен к ответственности».

Работник Уваровского райкома ВКП(б) написал, что «в 1935 году во время весеннего сева, на который попадала Пасха, граждане... побывши в церкви как в первый, а также и во второй день Пасхи, не работали и не выполняли план сева, заявляя: "Батюшка говорил, что урожай зависит не от того, чтобы работать в святые дни Пасхи, раньше не работали по целой неделе в дни Пасхи, а урожай собирали хороший”».

19 ноября 1937 года протоиерей Николай был арестован и заключен в тюрьму в городе Можайске. Через несколько дней после ареста священника на допрос был вызван председатель сельсовета, которого спросили, что он знает об антисоветской деятельности священника в селе. На это председатель ответил:

– Об антисоветской деятельности Заболотского мне стало известно с мая 1937 года, когда он появился в деревне Жихарево и начал обходить дома колхозников с целью окрестить колхозных ребятишек и предлагая причаститься престарелым мужчинам и женщинам в деревне Жихарево.

– Что вам лично известно об антисоветской деятельности гражданина Заболотского? – спросил следователь.

– Мне известно, что примерно 10 мая 1937 года я лично как председатель сельсовета был свидетелем, что Заболотский крестил двоих детей у гражданина деревни Жихарево.

– Как вы реагировали на факт крещения детей?

– Когда я зашел в избу колхозника, то, увидев священника Заболотского, я спросил: «Что вы тут делаете без ведома сельского совета?» А он, Заболотский, ответил: «А вам какое дело? И что тебе от меня нужно?» Тогда я ему ответил: «Я являюсь председателем сельского совета на данной территории, и для того, чтобы сделать то и иное дело, вы должны были меня поставить в известность прежде всего». Тогда Заболотский ответил: «Дело не ваше, мы с вами не связаны». На это я ему сказал: «Вы, совершая обряд крещения детей в неприспособленной посуде, можете заразить детей какой-либо болезнью». Тогда он закричал: «А, это Андреев! Мне про него говорили!» И в заключение добавил: «Вы сами разносите коммунистическую заразу». Я спросил: «Что значит коммунистическую заразу?» Он ответил: «Вы в клубе собираете по пятьсот человек населения и прививаете этому населению коммунистическую заразу».

В тот же день была допрошена некая колхозница, которая показала, что «в мае 1937 года священник Заболотский пришел в деревню Жихарево без ведома сельсовета и стал ходить по домам колхозников, предлагая населению свои услуги, чтобы отслужить в доме молебен. Здесь пришел председатель сельсовета к священнику Заболотскому и сказал: "Вы без ведома сельсовета ходите из дома в дом и разносите заразу, так как у нас в домах имеются больные сыпным тифом”. Священник Заболотский начал высказывать недовольство коммунистической партией, говоря: "Вы больше разносите коммунистическую заразу, у вас бывает кино, а люди на постановку приходят всякие”».

2 декабря следователь допросил священника.

– Вы в мае 1937 года были в деревне Жихарево? – спросил следователь.

– Да, был. Я был приглашен в деревню Жихарево для крещения ребенка.

– Следствие располагает проверенными материалами, что вы, находясь в деревне Жихарево, распространяли контрреволюционную клевету против советской власти и партии ВКП(б). Вы признаете себя в этом виновным?

– Это ложь...

– Следствием установлено, что вы среди населения ведете активную антисоветскую агитацию, направленную против существующего строя. Вы признаете себя в этом виновным?

– Антисоветской агитации я среди населения не вел. Я живу изолированно, на погосте, в церковной сторожке. В селения хожу только по приглашению.

На этом допросы были закончены. 5 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Протоиерей Николай Заболотский был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 247–251. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-zabolotskij

Священномученик Се́ргий Кудрявцев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

6 сентября (переходящая) – Собор Московских святых

13 сентября (переходящая) – Собор Саратовских святых

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий Кудрявцев родился 1 июля 1881 года в селе Фряново Богородского уезда Московской губернии (ныне Щелковский район Московской области). Он был вторым ребенком псаломщика фряновской Иоанно-Предтеченской церкви Дмитрия Феодоровича Кудрявцева.

Придя в возраст, Сергей Дмитриевич поступил в Московскую Духовную семинарию. В 1902 году он уволился из 5-го класса семинарии, после чего состоял помощником учителя в Воскресенской, на Шоше, церковно-приходской школе Клинского уезда, а затем был перемещен на должность учителя в Ермолинскую церковно-приходскую школу. В 1905 году он был определен на вакансию псаломщика в погост Нерский Бронницкого уезда Московской губернии, а в 1908 году рукоположен во диакона к Богородице-Рождественской церкви села Анискина Богородского уезда. Жена отца Сергия, Екатерина Ивановна (в девичестве Павлова) происходила из крестьянской семьи. У них родилось четверо детей: дочь Ольга и сыновья Борис, Николай и Василий.

19 июня 1911 года диакон Сергий был рукоположен во иерея и определен на место второго священника в тот же храм села Анискина, в котором служил диаконом. На его место во диакона был рукоположен его родной брат Николай.

С началом в июле 1914 года войны между Россией и Германией отец Сергий был направлен на фронт, по всей видимости, полковым священником, оставаясь при этом заштатным священнослужителем Анискинской церкви. К приходскому служению он вернулся в 1916 году, в конце которого получил новое назначение – в Космо-Дамиановскую церковь села Кузьмине Серпуховского уезда Московской губернии, где он служил до 1924 года. С 1924 года состоял священником при Успенской церкви села Шматова Серпуховского округа Московской области. О служении в Шматове отец Сергий позже вспоминал так: «... В год получал всего доходу 350 р<ублей>, кроме этого прихожане зная свой приход, его несостоятельность, давали еще и продовольствие муки в год пудов 15-20 и картофелю мер 30-40». В 1925 году о. Сергий является священником церкви Знамения Пресвятой Богородицы села Ушакова Мокринского волостного совета Каширского уезда Московской губернии

В 1930 году община верующих села Анискина испрашивает на служение в местном приходе своего прежнего священника, и с 25 июля отец Сергий вновь становится священнослужителем Богородице-Рождественского храма. Около 1934-36 годов отец Сергий высылается в город Киржач. В августе-сентябре 1937 года священник вместе с сыном Николаем переезжает к месту своего последнего служения – настоятелем храма в честь Воздвижения Креста Господня города Хвалынска Саратовской области, где Господь судил ему прослужить совсем мало. 27 ноября 1937 года протоиерей Сергий Кудрявцев был арестован Хвалынским РО УНКВД и препровожден в Вольскую тюрьму. При обыске у него были изъяты паспорт, два послужных списка, 15 крестиков, 10 «разных молитвенных книг», иерейское облачение и дореволюционное удостоверение личности «с маркой царя Николая». На следующий день новомученик был допрошен.

Выписка из протокола заседания судебной тройки при Управлении НКВД по Саратовской области от 10 декабря 1937г.:

«Вопрос: Вы являетесь участником контрреволюционной группы церковников. Так это?

Ответ: О существовании контрреволюционной группы церковников мне ничего не известно и участия моего в ней нет.

Вопрос: На протяжении следствия Вы скрывали проводимую Вами антисоветскую агитацию. Намерены ли Вы давать правдивые показания?

Ответ: Я говорил правду, других показаний дать не могу.

Постановили: Кудрявцева Сергея Дмитриевича РАССТРЕЛЯТЬ».

Приговор был приведен в исполнение 15 декабря 1937 г. в городе Вольске Саратовской области. В настоящее время, по свидетельству УФСБ Саратовской области, место захоронения останков жертв репрессий 30-х годов в г. Вольске установить не представляется возможным.

Источник: http://www.homutovo.ru, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-kudrjavcev

Священномученик Влади́мир Проферансов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Владимир родился 29 июня 1874 года в Москве в семье священника Александра Проферансова.

В 1898 году Владимир Александрович окончил Московскую Духовную семинарию и стал служить учителем.

В 1902 году он был определен псаломщиком к Георгиевской церкви, что на Лубянке. С 1905 года состоял действительным членом Московского общества народных чтений и библиотек. В 1907 году за усердные труды на поприще народного просвещения он получил благодарственную грамоту от Святейшего Синода. В 1909 году был награжден серебряной медалью на Александровской ленте и в том же году – серебряной медалью на Владимирской ленте в память 15‑летия приходских школ, а в 1914 году – золотой медалью на Аннинской ленте.

С 1915 года он стал исполнять обязанности старосты в Георгиевской церкви. В 1916 Владимир Александрович был рукоположен в сан диакона к Георгиевской церкви. В 1917 году диакон Владимир был назначен делопроизводителем Георгиевского приходского попечительства. С 1918 года он состоял сотрудником Московского епархиального совета. В 1920 году диакон Владимир был награжден двойным орарем. В том же году рукоположен в сан священника к Георгиевской церкви. С 1923 года он состоял секретарем при Святейшем Патриархе Тихоне. В 1924 году отец Владимир был награжден наперсным крестом за труды по канцелярии Церковного управления при Святейшем Патриархе Тихоне.

Высокое положение священника, хорошо знавшего как Патриарха Тихона, так и заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия, у которого он исполнял многие церковные поручения, а также близкое расположение храма, где служил отец Владимир, к зданию ОГПУ на Лубянке натолкнули сотрудников ОГПУ на решение привлечь священника к сотрудничеству.

9 января 1932 года власти вызвали протоиерея Владимира для допроса и предложили сотрудничество с ОГПУ. Но священник не согласился на это предложение ни под влиянием уговоров, ни под нажимом угроз, и следователь вынужден был потребовать от него расписку, что тот обязуется «хранить в абсолютной тайне от всех лиц происходивший разговор между мною и представителем ОГПУ и в случае разглашения я буду отвечать перед Коллегией ОГПУ вплоть до применения ко мне самой высшей меры наказания». 8 февраля священник был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. На следующий день состоялся допрос.

– Что вы можете сказать по поводу группирования вокруг себя антисоветски настроенных церковников? – спросил следователь.

– Никакой группировки я не устраивал, – ответил священник.

– Происходили ли нелегальные собрания актива церкви при вашем руководстве?

– Таких собраний не было. У нас при церкви вообще собраний почти не было.

– Часто ли вами поминаются в церкви заключенные за контрреволюционную деятельность?

– Насколько часто, я сказать не могу, но когда подаются записки о поминовении заключенных, я всегда поминаю.

– Говорили ли вы среди верующих о том, что скоро конец советской власти и Россией будет управлять царь, потерпите немного и так далее?

– Никогда против советской власти я не говорил.

15 февраля ОГПУ приняло окончательное решение об аресте священника. 25 февраля, после нескольких дней угроз, снова состоялся допрос. Но священник держался мужественно и спокойно, казалось отсутствуя на допросе, и следователь вынужден был спросить его:

– Слышали ли вы, в чем вас обвиняют?

– Да, слышал.

– Признаете ли вы себя виновным в этом?

– Виновным себя в антисоветской агитации и группировке вокруг себя антисоветского элемента не признаю.

2 марта 1932 года уполномоченный ОГПУ составил заключение по «делу» отца Владимира, где написал: «По своим убеждениям Проферансов является реакционно-настроенным человеком. Долгое время работал в канцелярии у Патриарха Тихона, а в последующем – в Синоде митрополита Сергия. Одновременно являлся священником церкви Георгия на Лубянском проезде, где группировал вокруг себя антисоветский элемент и занимался систематической антисоветской агитацией».

14 марта 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Владимира к трем годам ссылки в Семипалатинск. Здесь он познакомился со священником Константином Некрасовым, который, по‑видимому, и пригласил его приехать по окончании срока ссылки в город Можайск, зная, что отбывшим ссылку запрещено жить в Москве.

В 1935 году отец Владимир вернулся из ссылки и поселился в Можайске. Вернулся он тяжело больным. Власти вновь предложили священнику стать осведомителем и в обмен за согласие на сотрудничество обещали дать хороший приход, но отец Владимир от этих предложений отказался, и за это власти не дали ему возможности служить. Свой дом в Москве, где жила его жена, Мария Петровна, он мог посещать только тайно, не задерживаясь в нем более суток.

5 декабря 1937 года власти арестовали священника, и он был заключен в тюрьму в Можайске. Отца Владимира обвинили в том, что он, «имея крепкие связи со священниками, возвратившимися из ссылки, проживающими в городе Можайске, и с другим контрреволюционным элементом, проживающим вне города Можайска, будучи враждебно настроен против советской власти, среди окружающего населения проводил скрытую контрреволюционную деятельность».

– Что вам известно о контрреволюционной деятельности со стороны духовенства? – спросил его следователь.

– О контрреволюционной деятельности мне ничего не известно.

– Какую контрреволюционную деятельность вы проводили и проводите в данный момент?

– Никакой контрреволюционной деятельности я не проводил и не провожу, – ответил священник.

9 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила протоиерея Владимира к расстрелу. Священник Владимир Проферансов был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Декабрь». Тверь, 2004 год, стр. 35–42. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-vladimir-proferansov

Священномученик Иоа́нн Державин, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн родился 25 мая 1878 года в селе Ануфриево Никольской волости Рузского уезда Московской губернии в семье псаломщика Николая Державина. В 1894 году он окончил Коломенское Духовное училище, а в 1901 году – Московскую Духовную семинарию и был назначен учителем церковноприходской школы при Богородице-Рождественской церкви в селе Вихорево Серпуховского уезда, а с 1902 по 1904 год был учителем и законоучителем в Горшковской церковноприходской школе Гуслицкого округа Богородского уезда. Женился, впоследствии у них с супругой Пелагией Петровной родилось девять детей.

7 августа 1904 года епископ Дмитровский, викарий Московской епархии Трифон (Туркестанов) рукоположил Ивана Николаевича в сан священника к Никольской церкви в селе Милет Богородского уезда. С этого же времени он стал законоучителем в Милетском земском начальном училище. За благоговейное исполнение священнических обязанностей и за усердное проповедание слова Божия отец Иоанн в 1911 году был награжден набедренником. В рапорте благочинного отмечалось, что отец Иоанн Державин, «отличаясь кротким и добрым характером, пользуется уважением и любовью своих прихожан».

Храм в селе Милет был выстроен в усадьбе, принадлежавшей князьям Голицыными Ухтомским. Только в начале ХХ века здесь появилась приходская церковь. Приход был малочисленным, а с началом гонений на Русскую Православную Церковь и упадком веры и вовсе обезлюдел. Отец Иоанн и его семья бедствовали, продавая из имущества все, что только можно было продать, но священник не покинул приход.

В 1929 году усилились гонения на Русскую Православную Церковь, власти стали искать лжесвидетелей и допрашивать их. В декабре 1929 года один из лжесвидетелей показал:

– Священник Иван Николаевич Державин выступал с проповедями, в которых говорил, что советская власть – власть безбожная, религию насилует, надо с безбожниками вести борьбу, несмотря на все невзгоды. За это получите награду. Придет время, и не будет такого насилия над верой. Проповедей Державин не говорит около полугода, а число, когда он говорил, не помню, но он мне лично говорил, что теперь проповеди говорить нельзя, за это посадят, нам нужно потихоньку вести работу среди крестьян, это принесет больше пользы.

– Говорил ли с вами Державин или с кем-либо другим против власти? – спросил следователь.

– Я точно не помню. В разговоре со мной он сказал, что советская власть задавила налогами. Религию угнетает. Всех задавила непосильными налогами, фабрикантов обобрали, купцов тоже, теперь возьмутся за крестьян. Власть духовенство давит, меня лично гонят из дома. Дожили при этой власти до того, что ничего нет. Это Бог наказывает за наше безбожие.

Другой лжесвидетель сказал, что священник систематически выступал с проповедями, в которых призывал бороться за укрепление религии; указывал, что теперь детей при советской власти в школах Закону Божию не учат и надо их учить дома. Призывал граждан помочь церкви, собрать деньги среди верующих. Спасибо тем гражданам, которые еще не забыли Бога и посещают храм, им Бог за это поможет. У нас стало много безбожников, забыли Бога, жить стало худо, храм разваливается, ничего не стало. Бог нас за это накажет.

Опираясь на эти показания, ОГПУ 3 февраля 1930 года арестовало священника, и он был заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. На следующий день, отвечая на вопросы следователя, отец Иоанн сказал: «Никакой антисоветской агитации нигде и никогда я не вел. Проповеди я не произношу уже около года. Ранее произносил проповеди часто, но они носили исключительно религиозный характер, и ничего противосоветского в них не было. В частных разговорах от бесед на политические темы воздерживаюсь. С прихожанами имею общение только по чисто церковным делам».

На этом дело было закончено. 22 марта 1930 года тройка ОГПУ приговорила священника к трем годам ссылки в Северный край и дана была рекомендация на все ходатайства о смягчении его участи отвечать отказом.

Вернувшись из ссылки, отец Иоанн был направлен служить в храм в село Ильинское-Ярыгино Сычевского района Смоленской области. 12 февраля 1935 года он был назначен служить в храм в село Ново-Александровка Шаховского района Московской области, а 5 марта 1937 года в Троицкую церковь в село Каменка Ногинского района; жил он с семьей в селе Милет Реутовского района. За самоотверженную и безупречную службу отец Иоанн был возведен в сан протоиерея и награжден крестом с украшениями.

29 ноября 1937 года он был арестован и заключен в тюрьму в городе Ногинске. На священника донесли, будто бы он говорил, что верующие стали забывать Бога и мало посещают храмы, что советская власть зверски преследует веру и верующих, сажает невинных людей в тюрьмы, что священник призывал, стоя в церковном дворе: «Православные, возьмите себя в руки, вы позабыли веру и Бога, мало ходите в церковь и больше слушаете этих антихристов-коммунистов, пора вам взяться за ум».

Священника обвинили в активной контрреволюционной деятельности, но отец Иоанн не признал себя виновным.

– Следствием установлено, что вы в августе в ограде церкви запугивали верующих контрреволюционной клеветой с целью привлечения к Церкви и создания недовольства среди верующих советской властью. Признаете ли это? – спросил следователь.

– Никогда я верующих с целью привлечения к Церкви и создания недовольства советской властью не запугивал, – ответил священник.

3 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Иоанна к расстрелу. Протоиерей Иоанн Державин был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Декабрь». Тверь, 2004 год, стр. 20–24. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-derzhavin

Священномученик Фео́дор Алексинский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Феодор родился 21 октября 1875 года в селе Каменки Мышкинского уезда Ярославской губернии в семье священника Николая Алексинского. В 1890 году Федор поступил в Ярославскую Духовную семинарию, а по ее окончании – в Московскую Духовную академию, которую он окончил в 1900 году со степенью кандидата богословия и был назначен учителем русского и церковнославянского языков в Краснохолмское Духовное училище.

В 1909 году он был рукоположен в сан священника к Страстному монастырю в Москве, в котором прослужил до его закрытия безбожными властями в двадцатых годах. После закрытия монастыря отец Феодор был назначен служить в храм Знамения Божией Матери на Каретной улице в Москве.

14 апреля 1931 года власти арестовали отца Феодора и он был заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Отца Феодора и всех арестованных, более тридцати священнослужителей и мирян, обвиняли в том, что они, «монахи и монашки ликвидированных монастырей, члены церковных советов, попы и бывшие торговцы, будучи активными церковниками-антисоветчиками, считающими советскую власть "властью антихриста”, группируясь вокруг реакционных московских церквей, проживая группами и в одиночку, занимались активной антисоветской деятельностью, выражавшейся в организации нелегальных антисоветских "сестричеств” и "братств”, оказании помощи ссыльному за контрреволюционную деятельность духовенству, произнесении проповедей контрреволюционного характера, антисоветской агитации о религиозных гонениях, якобы чинимых советской властью...» Будучи допрошен, отец Феодор сказал, что ни сам не вел антисоветских разговоров, ни при нем его знакомые таких разговоров не вели, а что было без него и какие разговоры вели его знакомые в его отсутствие, он не знает.

30 апреля 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Феодора к трем годам ссылки в Северный край. Из ссылки он вернулся в 1934 в Москву, где оставалась его семья, но власти не разрешили ему жить в городе и заявили, что он может поселиться не ближе ста километров от Москвы. Отец Феодор выехал в Тулу, как ближайшую от Москвы область, но здесь не смог получить места священника и поехал в Патриархию, которая направила его священником в храм в селе Ивакино Уваровского района Московской области.

Отец Феодор был арестован 1 декабря 1937 года и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. 2 декабря сотрудники НКВД допросили его и лжесвидетелей.

Первым был допрошен сын расстрелянного в 1918 году священника; в тридцатых годах он стал учителем начальной школы в поселке. Он показал, что старушка, хозяйка дома, в котором жил отец Феодор, говорила ему, что священник после службы сказал верующим: «Православные, настало тяжелое время. Жить становится все хуже и хуже. Все идет по Священному Писанию. Скоро настанет время кровопролития». В августе 1937 года он, возвратившись из школы, зашел к священнику домой, и тот будто бы сказал ему: «Вот смотрите, если вы следите, а я знаю, что вы человек ученый, какое есть сходство со Священным Писанием. Писано, что церкви будут разоряться, на нас будут гонения».

Затем был допрошен председатель колхоза в деревне Потапково, где отец Феодор жил с августа 1937 года. Он показал, что со времени перехода священника на жительство в деревню Потапково стало заметно падение дисциплины в колхозе, колхозники стали посещать церковь, а контрреволюционная деятельность священника проявилась в факте посещения домов колхозников. Священник даже пытался заходить в правление колхоза и вести разговоры о религиозных обрядах, но им, председателем, был дан отпор. В августе священник вел среди колхозников разговоры на религиозные темы, говоря: «Православные, грешно в праздничные дни работать, Бог вам за это не даст хорошей жизни. У Бога всё, от Него зависит ваша судьба – и в вашей семейной жизни, и в крестьянстве без Бога ни до порога». «В сентябре 1937 года священник пришел в канцелярию колхоза, – свидетельствовал председатель, – и просил, чтобы я не притеснял колхозников и разрешил им ходить в церковь, и говорил: "Трудное время настало. Бога забыли, а Бог вас стал забывать. Всюду настало уныние, войны, и придет время, что люди опомнятся, но будет поздно”. Я с ним не стал разговаривать и попросил выйти».

Затем был допрошен отец Феодор.

– Следствием установлено, что вы в августе 1937 года в беседе о существующем государственном строе высказывали недовольство советской властью и распространяли провокационные слухи о войне. Вы признаете это? – спросил священника следователь.

– Нет, не признаю. Это клевета на меня. Я против советской власти никогда ничего не высказывал.

– Следствием установлено, что вы среди колхозников деревни Потапково проводили агитацию за то, чтобы колхозники в религиозные праздники не работали. Этим самым вы разлагали трудовую дисциплину в колхозе. Вы признаете в этом себя виновным?

– Нет, я не признаю себя виновным. Я такой агитации не проводил. Никому я не говорил, что в религиозные праздники нельзя работать, – ответил священник.

На этом допросы были закончены и следствие завершено. 5 декабря тройка НКВД приговорила отца Феодора к расстрелу. Священник Феодор Алексинский был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 2». Тверь, 2005 год, стр. 231–235. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-feodor-aleksinskij

Священномученик Николай Виноградский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 3 сентября 1873 года в Москве в семье священника Троицкой в Зубове церкви Василия Ильича Виноградского. Как это часто бывало в семьях духовенства, Николай Виноградский решил пойти по стопам отца. Он поступил в Волоколамское Духовное училище, а после его окончания в 1887 году продолжил образование в Московской Духовной семинарии, которую окончил в 1894 году. С 1895 года Николай Васильевич работал учителем в церковноприходской школе Спасского на Песках в Каретном ряду храма в Москве. Через два года он был рукоположен во священника и направлен в Крестовоздвиженский храм села Крестовоздвиженское Клинского уезда Московской губернии. В 1899-1901 годах отец Николай служил в городе Москве, затем, в течение 17 лет, с 1901 по 1918 год, в селе Рюховское Волоколамского уезда.

Революция и последовавшие гонения на Церковь многое изменили в жизни отца Николая. Ему пришлось сменить много приходов: в 1918 году его направили в город Волоколамск, в 1924 году перевели в село Егорье Волоколамского района, затем в 1929 году – в село Лехачево Московского района, в 1931 году – в село Федоскино Дмитровского района. В двадцатые годы отец Николай был лишен избирательных прав как священнослужитель.

В мае 1937 года он был переведен на последнее место своего служения – в село Михайловское Рузского района Московской области, где стал настоятелем храма в честь Архангела Михаила. К этому времени за ревностное служение Церкви отец Николай был возведен в сан протоиерея.

Отец Николай Виноградский являл собою образец нестяжательного пастыря – у него никогда не было никакого имущества. И на последнем месте своего служения он жил в приходском доме, а заботу о его пропитании взяла на себя церковная община.

Отец Николай жил одиноко, семьи у него не было. В неотправленном письме от 27 октября 1937 года он писал: «Живу теперь я один… вот так по-монашески с Богом».

У отца Николая и его новой паствы сложились самые хорошие отношения. В этом же письме он пишет: «Приходской церковный совет очень заботится обо мне». Из материалов дела видно, что самоотверженное служение отца Николая привлекало в храм много людей. За короткое время новому настоятелю удалось завоевать любовь и уважение прихожан, что особенно раздражало власти. По словам свидетеля обвинения, председателя колхоза, «Виноградский… в дни религиозных праздников созывает в церкви многолюдные собрания верующих, задерживая последних по целым дням и тем самым срывая полевые работы». Очевидно, что новая волна репрессий 1937 года не могла обойти стороной такого пастыря.

Арестовали отца Николая 27 ноября 1937 года по обвинению в контрреволюционной агитации и заключили под стражу в Бутырскую тюрьму. На допросе следователь потребовал назвать людей, с которыми отец Николай поддерживал тесные связи. Понимая, что это может иметь самые трагические последствия, отец Николай ответил: «Связи я ни с кем не поддерживаю». Обвинения в контрреволюционной деятельности он не признал. Решением судебной тройки при Управлении НКВД СССР по Московской области от 5 декабря 1937 года протоиерей Николай Виноградский был приговорен к расстрелу. Казнь священника состоялась 15 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой, где он и был погребен в безвестной общей могиле.

Протоиерей Олег Митров. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Декабрь». Тверь, 2004 год, стр. 17–19. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-vinogradskij

Священномученик Иоа́нн Днепровский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

13 сентября (переходящая) – Собор Саратовских святых

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Иоанн родился 18 сентября 1875 года в селе Старый Чиртим Камешкирской волости Кузнецкого уезда Самарской губернии[1] в семье пономаря Михаила Днепровского. По окончании Духовной семинарии поступил псаломщиком в храм в селе Улыбовка Вольского уезда Саратовской губернии. В 1898 году Иван Михайлович женился на девице Александре, и впоследствии у них родилось четверо детей.

В 1905 году Иван Михайлович был рукоположен во диакона ко храму в селе Терса, а в 1914 году – во священника ко храму в селе Полчаниновка. По всей вероятности, храм в селе был в 1929 году закрыт, и отец Иоанн переехал в город Новоузенск Саратовской области, устроившись работать наблюдателем на Нижне-Волжскую метеорологическую станцию, и здесь он прожил до своего ареста, поддерживая отношения с местным священником и верующими.

8 декабря 1937 отец Иоанн был арестован, заключен в тюрьму в городе Саратове и на следующий день допрошен.

– Вы обвиняетесь в контрреволюционном действии против существующего политического строя в СССР.

– Виновным себя в этом не признаю.

– Вы клеветали на сталинскую конституцию, говорили, что это кабала и больше ничего и что хорошего от нее ждать нельзя. Признаете ли это?

– Это я также категорически не признаю.

– Вы говорили, что в день выборов сгонят всех на отдельные базы и прикажут голосовать за того, кто им будет выгоден, – будете ли это отрицать?

– Не признаю и это.

– Вы говорили, что советская власть посягнула на религию, разграбила храмы, невинно сослала все духовенство, – признаете ли это?

– Да, это я действительно говорил – что все храмы советская власть уничтожила и что священство невинно все сослано, других разговоров я совершенно не вел.

– Расскажите следствию, с кем из духовенства в Новоузенске вы поддерживали связь?

– Я был тесно связан только со священником Алексеем Поповым, у которого часто бывал и вел беседу, как вывести из тупика религию, так как советская власть окончательно добивает ее и жить нам становится все труднее.

– В беседе Попов защищал права религии, предлагал вам быть еще активнее в религиозных мероприятиях – вы дали согласие действовать заедино?

– Когда мы с Поповым беседовали относительно религии, то он мне говорил, что христианская религия самая идеальная и что отступать от нее не следует, – с этим и я с ним согласился, обещал чем смогу помочь, другого у нас в разговорах ничего не было.

– Вы говорили, что скоро советская власть будет свергнута, это осуществят культурные державы – Япония, Германия. Признаете ли это?

– Нет, этого я не признаю.

– Вы производили у себя на квартире сборы верующих, среди которых распространяли контрреволюционную пропаганду, создавали фонды для поддержания религии.

– Это я категорически отрицаю.

В тот же день следствие было закончено, и на следующий день, 10 декабря, тройка НКВД приговорила отца Иоанна к расстрелу. Священник Иоанн Днепровский был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в общей безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 7». Тверь. 2002. С. 218–219. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-ioann-dneprovskij

Примечания

[1] Ныне Камешкирский район Пензенской области.

Священномученик Николай Сафонов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 13 апреля 1900 года в городе Саратове в семье благочестивых мирян Александра и Евдокии Сафоновых, два сына которых выбрали путь служения Господу, став священниками. Николай окончил четыре класса Саратовской Духовной семинарии, когда произошла безбожная революция, и духовные образовательные учреждения были закрыты. С 1918‑го по 1924 год Николай был учителем, а затем певчим на клиросе.

8 ноября 1926 года епископ Подольский, викарий Московской епархии Серафим (Силичев) рукоположил его во священника к Преображенскому храму в селе Спас-Купле Подольского уезда. В 1927 году отец Николай был переведен в Троицкую церковь Аристова погоста Богородского уезда и в том же году назначен настоятелем Покровского храма в Голиках на улице Малая Ордынка в Москве. В 1929 году безбожные власти закрыли Покровский храм и весь клир был священноначалием переведен в Благовещенский храм на улице Большая Ордынка или, как его сейчас называют, святителя Николая в Пыжах. В 1930 году отец Николай был награжден наперсным крестом.

21 ноября 1932 года священник был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. На следующий день следователь Байбус допросил священника. Отвечая на его вопросы, отец Николай сказал, что ведет переписку со своим братом, архимандритом Стефаном, сосланным «в Уральскую область за контрреволюцию, которую советская власть приписывает всему духовенству», но он никогда не писал в письмах, что в Москве поголовно арестовывают духовенство и закрывают церкви. «Никогда и ни у кого, – заявил отец Николай, – не собирались на квартирах и не обсуждали никаких политических вопросов. Я лично среди верующих не распространял никаких провокационных слухов о голоде, распаде колхозов. Также никому не говорил, что в Москве закроют большевики все церкви и скоро придет конец советской власти – власти антихриста. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю».

Для показаний против священника был вызван свидетель, который сказал: «Я человек верующий, часто хожу в церковь Николы в Пыжах, знаю там священника Николая Александровича Сафонова, у которого часто исповедовался. Сафонов человек настроенный контрреволюционно... Он также среди церковников распространял всевозможные контрреволюционные слухи... Сафонов имеет переписку со священниками, сосланными за контрреволюционную деятельность. Он мне показывал письма, в которых его брат писал, что в ссылке одно духовенство, люди мрут с голоду... Сафонов эти письма показывает не только мне, но и всем верующим и старается убедить своих прихожан, что его брат и все сосланное духовенство мученики за веру Христову... Видя, что в этой церкви служители религиозного культа занимаются антисоветской деятельностью, я перестал ходить в эту церковь приблизительно с месяц».

10 января 1933 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Николая к трем годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в Свирские лагеря.

Отец Николай был освобожден досрочно в 1934 году и назначен сначала в храм святителя Николая в Пыжах, а затем, в том же году, в храм Ризоположения. Однако, как бывшему в заключении, ему было запрещено проживание в Москве, и он был направлен в город Каширу настоятелем храма Всех святых и возведен в сан протоиерея. В 1937 году Кашира попала в режимную зону, в которой было запрещено проживание всех осужденных по политическим статьям, и в феврале 1937 года протоиерей Николай был назначен настоятелем храма святых и праведных Иоакима и Анны в городе Можайске.

Протоиерей Николай был арестован 5 декабря 1937 года; 6 и 7 декабря были допрошены в качестве свидетелей служивший вместе с ним диакон храма и некий рабочий. Диакон показал, что священники, собравшись однажды в алтаре, обсуждали, идти ли им по приходу, в котором состоят и ближайшие деревни, с молебнами или нет. Священник Сафонов заявил, что сейчас по приходу ходить нельзя, так как идет предвыборная кампания по выборам в Верховный Совет и священников могут заподозрить в срыве предвыборной кампании и арестовать. Рабочий же показал, что протоиерей Николай, приехав в Можайск, окружил себя духовенством, ранее отбывавшим срок за контрреволюционную деятельность. За время служения отца Николая приход значительно увеличился за счет монашек, духовенства и верующих.

7 декабря следователь допросил отца Николая.

– Какую контрреволюционную деятельность вы вели среди населения? – спросил он.

– Я никакой антисоветской агитацией среди населения не занимался и виновным себя не признаю. Мы разговаривали в алтаре по поводу хождения по приходу... Но ввиду уборочной кампании мы, чтобы не вызвать на себя нареканий граждан, по приходу не пошли, хотя и был престольный праздник.

9 декабря тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Протоиерей Николай Сафонов был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 229–233. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-nikolaj-safonov

Священномученик Павел Понятский, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Павел родился 20 июня 1867 года в селе Бородино Можайского уезда Московской губернии в семье священника Александра Понятского. Окончил духовное училище и был в 1896 году рукоположен во диакона к Вознесенскому собору города Можайска. В начале 1920‑х годов он был рукоположен во священника к тому же храму.

17 ноября 1932 года власти арестовали отца Павла, выдвинув обвинение в том, что он «организовал контрреволюционную антисоветскую группировку из числа бывших монахинь и священников церквей, окружающих город Можайск, руководил деятельностью данной группировки, направленной против хозяйственных, политических мероприятий советской власти». После ареста священник был помещен в Можайскую тюрьму.

«В церковной сторожке Вознесенской церкви, – показал отец Павел на допросе 11 декабря, – я поселился на жительство в феврале 1931 года. В этой сторожке проживали монахини несколько человек. Меня посещали священники близлежащих к Можайску церквей. Проживавшие в сторожке монашки вместе со мной по религиозным праздникам ходили по деревням, входящим в церковный приход, а также ходили без меня по сбору подаяний. Занимались ли монашки антисоветской агитацией, я не знаю. Посещавшие меня священники разговоров антисоветского характера не вели. Считаю, что советская власть – Божие попущение, посланное за грехи людей. От дальнейших суждений в этом направлении отказываюсь. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю».

16 февраля 1933 года тройка ОГПУ приговорила священника Павла Понятского к ссылке в Казахстан сроком на три года. 17 января 1934 года отец Павел был от ссылки освобожден Кустанайским отделением ОГПУ и через некоторое время выехал в Можайск. В 1934 году обновленцы захватили Вознесенский храм. В том же году властями он был окончательно закрыт.

Прибыв в Можайск, отец Павел нигде не служил, жил на иждивении детей, но продолжал встречаться с духовенством города. 5 декабря 1937 года он был арестован по обвинению в том, что «установил свои прежние связи со священниками, прибывшими из ссылки, контрреволюционно настроенными монашками и другим контрреволюционным элементом и систематически ведет контрреволюционную деятельность». После ареста священник был заключен в Можайскую тюрьму и 7 декабря допрошен. Поинтересовавшись, кого из священников города Можайска отец Павел знает, следователь спросил:

– С кем из них вы имеете хорошие связи?

– Самые хорошие связи у меня со священником Константином Никитичем Некрасовым, которого я знаю с детства, вместе с ним я учился в духовном училище, и по день ареста я несколько раз ходил молиться в Ильинскую церковь, где он служит настоятелем, и также приходилось встречаться с ним в городе.

– Какие вы вели разговоры со священником Некрасовым во время вашей встречи?

– При встрече мы с ним вели разговоры о здоровье, о домашних делах, о службе в церкви.

– Какую контрреволюционную деятельность вы вели среди населения?

– Антисоветской агитации среди населения я не вел и виновным себя не признаю.

В тот же день следователь допросил двух свидетелей – женщин, которые занимались агитационной работой по выборам 12 декабря 1937 года в Верховный Совет СССР. Одна из них о контрреволюционной деятельности священника показала: «На мой вопрос: все ли вам понятно о технике голосования в день выборов и за кого вы будете голосовать, священник Понятский, улыбаясь, ответил: как же, знаю, знаю, только чего же их выбирать, когда они уже выбраны. Я ему ответила, что наши кандидаты еще не выбраны, и стала рассказывать, кто имеет право выдвигать кандидатов. Во время беседы священник Понятский спрашивал, можно ли в бюллетень вписывать своих кандидатов, поэтому мне вторично пришлось объяснять порядок выставления кандидатов. "У вас только можно голосовать за, а если против, то нужно вычеркивать?” – спрашивает Понятский. Я ему ответила, что можно вычеркивать».

8 декабря следствие было закончено и отца Павла перевели в Таганскую тюрьму в Москве. 9 декабря тройка НКВД приговорила его к расстрелу.

Священник Павел Понятский был расстрелян 15 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребен в безвестной общей могиле. Перед казнью тюремный фотограф сфотографировал его, чтобы при массовых расстрелах, производимых в то время, палач не ошибся.

Протоиерей Максим Максимов. «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 252–255. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-pavel-ponjatskij

Священномученик Се́ргий Фелицын, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Священномученик Сергий родился 18 февраля 1883 года в селе Вороново Подольского уезда Московской губернии в семье священника Василия Фелицына. Сергей Васильевич окончил Перервинское училище и три класса Московской Духовной семинарии и в 1904 году был определен псаломщиком в Преображенскую церковь в село Бужарово Звенигородского уезда.

В 1907 году он был переведен в Воскресенскую церковь в село Сертякино Подольского уезда. Здесь он женился на уроженке этого села Вере Сергеевне Осетровой. Впоследствии у них родилось восемь детей.

В 1918 году Сергей Васильевич был рукоположен в сан диакона, в 1921 году – в сан священника к Воскресенскому храму села Сертякино, в котором прослужил до дня своего ареста. Был награжден набедренником и камилавкой.

Приход состоял из жителей села Сертякино и деревень Малое и Большое Толбино и Никулино, находившихся в пяти километрах от храма. Отец Сергий больше всего запомнился прихожанам христианской добротой.

27 ноября 1937 года в два часа ночи отец Сергий был арестован и заключен в тюрьму города Серпухова. Арест отца Сергия потряс его супругу так, что у нее пропал голос, и она знаками отвечала на требования сотрудников НКВД показать все места, которые они хотели обыскивать. Священника обвинили в том, что он «враждебно настроен к советской власти и имел тесную связь с контрреволюционно настроенным кулаком Заренковым, арестованным за контрреволюционную деятельность». Священник был допрошен сразу же после ареста.

– Кого из священников Подольского района вы знаете? – спросил следователь.

Отец Сергий ответил, что знает священника ближайшего к нему прихода, а также священника, который ранее был благочинным, и благочинного в настоящее время.

– Следствию известно, что вы среди населения распускали провокационные слухи о том, что советская власть и коммунисты идут по пути, изложенному в Священном Писании. Расскажите об этом.

– Я против советской власти и партии среди населения ничего не говорил, – ответил священник.

– Вы признаете себя виновным в том, что среди населения проводили антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию советской власти и партии?

– Виновным себя в предъявленном мне обвинении я не признаю, потому что среди населения села Сертякино я антисоветской агитации не вел, – ответил священник.

На этом допрос был закончен. 1 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Священник Сергий Фелицын был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Декабрь». Тверь, 2004 год, стр. 43–45. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-sergij-felicyn

Преподобномученик Дана́кт (Калашников), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Преподобномученик Данакт (в миру Дометиан Ианнуариевич Калашников) родился 10 января 1882 года в селе Самгородок Черкасского уезда Киевской губернии в крестьянской семье. Обучался сначала дома, а затем в церковноприходской школе. Когда юноше исполнился двадцать один год, он поступил в число братии Афонского монастыря, где пребывал на различных послушаниях. Был пострижен в мантию с именем Данакт. С 1914 года он находился на различных послушаниях на Афонском подворье в Москве, числясь в составе братии Афонского монастыря.

В 1923 году монах Данакт стал подвизаться в Покровском монастыре в Москве. В 1929 году он был рукоположен в сан иеродиакона.

В начале 1929 года началось разграбление кладбища Покровского монастыря. Мародеры расхищали надгробные памятники, разбирали и увозили металлические ограды. Иеродиакон Данакт пытался остановить расхитителей, но это не привело ни к какому результату – расхищение памятников продолжалось по-прежнему. Окна кельи, где жил отец Данакт, выходили на кладбище, и, завидев расхитителей, иеродиакон неоднократно обращал внимание сторожа на происходящий грабеж. Но это лишь озлобляло воров, которые стали думать, как избавиться от монаха.

14 августа отец Данакт, выйдя после службы из храма, встретил знакомого прихожанина, который сообщил, что хочет продать свой дом для уплаты налога. Отец Данакт сказал, что, конечно, надо продавать и уплатить налог. Сразу после того, как он распрощался с прихожанином, к нему подошел некий человек и поинтересовался, о чем они разговаривали. Иеродиакон ответил. Выслушав, тот возразил, что слышал весь разговор, который был направлен против советской власти. Отец Данакт отверг эти домыслы. Тогда неизвестный потребовал, чтобы иеродиакон следовал за ним в отделение милиции. За всем происходящим наблюдали трое молодых людей, и задержавший отца Данакта человек, бывший одним из компании тех, кто занимался разграблением кладбища, пригрозил, что если иеродиакон откажется, что разговор был антисоветским, то он призовет трех свидетелей.

Иеродиакон отправился с незнакомцем в отделение милиции, и здесь тот дал такие показания: «Сегодня около восьми часов вечера я находился на Семеновском кладбище. На кладбище я увидел неизвестного гражданина, который сидел на лавочке со священником, и последний ему что-то говорил. Я подошел к нему и услышал, что священник давал гражданину советы, то есть учил его, как жить; говорил ему, чтобы он не платил налоги, чтобы он выступал против политики советской власти. Когда я сел на лавочку, то они встали и пошли от меня. Я незаметным образом опять пошел за ними, но они все время меня избегали и наконец вошли в церковь. Я пошел за ними, неизвестный мне гражданин скрылся среди молящихся, а священник хотел другим выходом выйти из церкви, но я остановил его и попросил пройти со мной в отделение милиции. По дороге в отделение милиции он убедительно просил меня отпустить его, но я все-таки доставил его в отделение милиции»

На следующий день следователь милиции допросил отца Данакта. Отвечая на его вопросы, иеродиакон сказал: «Виновным себя в агитации не признаю. Вчера вечером около восьми часов я, окончив службу, вышел во двор и встретил своего знакомого, которого я знаю лет восемь, Сергея Алексеевича Ажаева. Зная, что Ажаев, бывший торговец овощами на Болотном рынке, должен фининспектору заплатить налоги, я у него спросил, заплатил ли он долг. Он ответил, что нет. Тогда я ему сказал, раз он должен, то необходимо налог заплатить, хотя бы путем продажи своего дома. Я его не агитировал и не советовал, чтобы он налоги не платил, и чтобы он выступал против советской власти, я ему также не говорил. Тот же человек, который меня привел в отделение милиции, заявил на меня потому, что я из окна своего дома вижу, как он ворует свинец, и сообщаю об этом сторожу».

16 августа отец Данакт был переведен в тюрьму ОГПУ, а дело, заведенное на него, отправлено в 6-е отделение секретного отдела Тучкову, который переправил его уполномоченному 6-го отделения секретного отдела Фрейбергу, чтобы тот его взял в производство.

20 августа Фрейберг допросил иеродиакона, который, отвечая на его вопросы, сказал: «Сергея Алексеевича Ажаева я знаю около восьми лет, проживает он за Даниловской заставой в недавно выстроенном собственном доме. В разговоре со мной он мне сообщил, что он еще не заплатил налог и для уплаты его собирается продать свой дом. Совета не платить налог я не давал и о мероприятиях советской власти в отношении налоговой политики я ничего не говорил».

Через месяц в качестве свидетеля был допрошен Ажаев, который сказал: «Мосфинотдел продал мой дом за недоимки. К иеродиакону Данакту я приходил посоветоваться в отношении продажи дома. Дом свой я предлагал продать через Мосфинотдел, имел намерение продать еще комнаты монахам, но они, и в частности иеродиакон Данакт, отказались купить, и дом был продан Мосфинотделом».

10 октября Фрейберг снова приступил к отцу Данакту с допросом, но на этот раз интересовался уже не одними советами отца Данакта относительно уплаты налогов, но и тем, кого он как диакон поминал за богослужением. Выслушав вопросы следователя, иеродиакон ответил: «Я действительно как диакон поминал вслух за богослужением убиенных и заточенных – духовенство и мирян. Агитации против советской власти я никогда не вел. С гражданином Ажаевым я говорил лишь о продаже дома. Совет о неплатеже налога я, как мне помнится, не давал».

На этом следствие было закончено, и следователь вынес заключение: «В церкви Покровского монастыря, во время службы, неоднократно с амвона поминал убиенных, заключенных в тюрьмы советской властью – духовенство и мирян.

Бывшему крупному купцу Ажаеву советовал не выплачивать налоговую задолженность и выступать против советской власти».

14 октября 1929 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило иеродиакона Данакта к трем годам заключения в концлагере, и он был отправлен в город Кемь. Впоследствии концлагерь был заменен на ссылку в Коми область на тот же срок. К концу срока, 23 июля 1932 года, руководство ОГПУ по Коми области дало свои рекомендации относительно дальнейшей судьбы отца Данакта: «Находясь в ссылке в Коми области, Калашников с положительной стороны себя не проявил, имеет связи исключительно с реакционно-монархическим антисоветским духовенством, в религиозных убеждениях тверд, свои взгляды по отношению политики мероприятий советской власти к культам выражает с враждебной стороны, что и стремится проводить среди населения. По окончании срока ссылки запретить Калашникову свободное проживание в 12-и пунктах СССР, объявленных в приказе ОГПУ № 19/10 от 11/1 1930 года».

16 декабря Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило лишить иеродиакона Данакта права проживания в двенадцати пунктах и в Уральской области с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года.

Вернувшись из ссылки в 1933 году, он поселился во Владимире и здесь был рукоположен в сан иеромонаха к Рождественской церкви. В 1935 году иеромонах Данакт был направлен служить в Михаило-Архангельский храм села Архангельское Шаховского района Московской области.

В ноябре 1937 года председатель сельсовета по требованию сотрудников НКВД составил характеристику на иеромонаха Данакта, написав, что тот «настроен враждебно, ведет активную агитацию за веру в Бога как среди взрослых, так и среди детей».

Вызванный на допрос 25 ноября 1937 года председатель сельсовета показал, что священник сначала жил на частных квартирах, но затем верующие сообща построили ему мазанку. Об эксплуатации верующих была даже напечатана заметка в местной газете. Он показал, что священник вел с верующими активную работу, собирал их у себя в доме, где беседовал на религиозные темы и призывал больше молиться Богу. Кроме этого, среди верующих вел контрреволюционную агитацию против советской власти. Так, в начале ноября 1937 года говорил: «Советская власть нас зажала в тиски и хочет отнять у нас, верующих, религию, облагает и церковь и нас непосильными налогами». Накануне церковных праздников Калашников ходил по домам и напоминал верующим, что завтра праздник, призывал идти в церковь. Среди детей вел агитацию за веру в Бога. Так было и сегодня, 25 ноября. Калашников встретил детей, идущих из школы из деревни Косилово в село Архангельское, и сказал им: «Дети, завтра будет праздник, будет интересная служба, приходите в церковь. Вы не слушайте учителей, которые говорят, что нет Бога, они вам врут, их заставляют говорить вам так коммунисты, а сами они веруют в Бога». Часто Калашников вел агитацию за веру в Бога среди населения у колодца в селе Архангельском, где приходящим за водой колхозникам говорил: «Приходите завтра в церковь, завтра будет праздник и будет интересная служба». Так он говорил 5 ноября, накануне родительской субботы.

28 ноября 1937 года сотрудники НКВД арестовали иеромонаха Данакта, и он был заключен в тюрьму в Волоколамске. Сразу же начались допросы.

– Следствие располагает данными о том, что вы в октябре 1937 года вели контрреволюционную агитацию против государственных обязательств. Дайте показания по этому вопросу! – потребовал следователь.

– Никакой контрреволюционной агитации против государственных обязательств я не вел, – ответил священник. – Все обязательства выполняю.

– А за что же вас оштрафовали на двести рублей?

– Меня оштрафовали за то, что я якобы несвоевременно представил декларацию о доходах, а фактически я ее послал по почте своевременно.

– Следствие располагает данными о том, что вы вели контрреволюционную агитацию против налоговой политики советской власти в отношении Церкви, дайте показания по этому вопросу.

– О том, что мне приходится платить большие налоги, я вел разговоры, но они не носили контрреволюционного характера.

– Следствие настаивает на даче вами откровенных показаний о вашей контрреволюционной деятельности!

– Никогда я контрреволюционной деятельностью не занимался и не вел агитации против существующего строя.

– Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?

– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, – ответил священник.

На этом следствие было завершено. 3 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Данакта к расстрелу. Иеромонах Данакт (Калашников) был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Декабрь». Тверь, 2004 год, стр. 8–16. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-danakt-kalashnikov

Преподобномученик Косма́ (Магда), иеромонах

ДНИ ПАМЯТИ:

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Косма родился 14 января 1904 года в селе Шушваловка Кременчугского уезда Полтавской губернии в семье крестьянина Степана Магды и в крещении был наречен Павлом. В 1907 году семья переехала в город Иркутск, где с 1912 года Степан Магда стал работать акцизным чиновником. Павел поступил в Иркутское промышленное училище, которое окончил в 1918 году. В 1919 году он стал работать учителем на станции Батарейная Иркутского уезда. В этом же году семья вернулась на родину в Шушваловку, где Павел стал работать учителем. В 1920 году он уехал в Москву и работал конторщиком в транспортной конторе.

В 1921 году Павел поступил в Московский педагогический институт, где проучился до 1924 года, когда он сделал окончательный выбор и поступил послушником в Высоко-Петровский монастырь в городе Москве. В 1926 году его призвали в армию, и он и служил в Тамбове в кавалерийском полку. Демобилизовавшись через год, он вернулся в Высоко-Петровский монастырь. Духовным его отцом стал архимандрит Агафон (Лебедев), а близким другом – иеродиакон Феодор (Богоявленский). В этом монастыре Павел принял монашеский постриг с именем Косма и был рукоположен во иеродиакона.

Летом 1929 года храмы в монастыре были закрыты и братия перешла служить в храм преподобного Сергия на Большой Дмитровке, здесь отец Косма служил вместе с иеродиаконом Феодором. Иеродиакон Косма был арестован 28 декабря 1930 года во время очередного гонения на Русскую Православную Церковь среди других трехсот священников и монахов, арестованных тогда в Москве.

Будучи допрошен, отец Косма отвечал на вопросы сдержано и кратко, исходя из своих религиозных убеждений. «Никаким политическим течениям никогда не симпатизировал, – сказал он следователю. – Мое отношение к советской власти определяется моим православным христианским монашеским убеждением, что каждая власть дана Богом и сопротивление ей есть грех. Исходя из этого, я никогда и нигде о советской власти плохого ничего не говорил. Антисоветской агитацией никогда не занимался».

Отец Косма был приговорен к трем годам ссылки в Северный край. Вернувшись из ссылки, он был рукоположен во иеромонаха и в апреле 1934 года направлен служить в Покровскую церковь в село Милятино Можайского района. Но недолгим было его служение здесь – безбожной власти ненавистен был ревностный пастырь, ей было безразлично, высказывается ли он вслух относительно советской власти или нет, во всяком истинном пастыре советская власть видела только врага и была настроена к таковым непримиримо.

Иеромонах Косма был арестован 11 апреля 1935 года вместе со своим духовным отцом архимандритом Агафоном (Лебедевым) и другими духовными детьми отца Агафона. Все они были заключены в Бутырскую тюрьму в Москве.

– Кто порекомендовал вам по отбытии наказания остаться в Можайске? – спросил его следователь.

– Меня направил в Милятино Священный Синод. Знакомых у меня в Можайске кроме двух старух монахинь... нет.

На вопрос следователя признает ли отец Косма себя виновным, он ответил:

– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, так как я на вопросы прихожан о вступлении в колхоз всегда отвечал, что в колхоз нужно вступать, а также удерживал крестьян от выхода из колхоза.

– Следствие располагает данными, что вы проводили беседы на всевозможные темы и, в частности, обсуждали вопрос о колхозах и говорили о пришествии антихриста.

– Разговоры велись обычного порядка. Против колхозов я никогда не говорил. Об антихристе я также не говорил, но сам имею о нем суждение церковное.

– Мы располагаем данными, что вы на свои беседы привлекали молодежь. Ответьте, какую цель вы преследовали, окружая себя молодежью?

– Я молодежи никого не встречал. Единственное место встреч моих с молодежью были поминки, где они присутствовали как участники похорон.

На этом допросы были закончены, и следователь стал допрашивать свидетелей – жителей Милятино.

– Имеет ли священник Магда авторитет перед верующими гражданами, и в чем он выражается? – спросил следователь секретаря Милятинского сельсовета.

– Перед верующими Магда имеет большой авторитет, при его служении увеличилось количество верующих. Ранее некоторые граждане из села Милятино посещали церковь редко, а при его службе не считаются с работой в колхозе, в религиозные праздники были случаи – уходили молиться в церковь. Говорят, что священник Магда очень хорошо служит и очень приветлив.

– Не было ли случаев со стороны священника Магды во время богослужения проповедания верующим, и в чем оно выражалось?

– Слышал неоднократно разговоры от верующих села Милятино, что Магда проповедует им в церкви о какой-то загробной жизни, но в чем оно выражалось, я не знаю. Были случаи, проходя поздно вечером, слышал от верующих, что они плакали и говорили, что хорош наш священник, нам проповедует, где и как наша жизнь плохо протекает. Но в чем это выражалось, я не мог слышать, так как меня в селе Милятино очень боятся как комсомольца и работника Милятинского сельсовета.

– Имеет ли авторитет в селе Милятино ваш священник Магда? – спросил следователь другого свидетеля.

– Священник Магда имеет очень большой авторитет среди населения села Милятино, а также ряда других сельсоветов, – ответил тот.

– С кем он имеет связь, и в чем она выражалась?

– Священник Магда имеет тесную связь с рядом лиц нашего села... даже стал влиять на школьников, которые стали ходить в церковь, тогда как раньше до него у нас в церковь почти никто не ходил.

– Имеется ли прирост посещений гражданами других сельсоветов?

– За время службы Магды очень большое количество стало ходить колхозников других сельсоветов, и при вопросе к ним, почему так далеко ходите, они отвечали, что очень хорошо ваш священник проповедует о будущей жизни на небе.

– Имеет ли авторитет среди местного населения священник Магда, и в чем таковой выражается? – спросил следователь местного пастуха.

– Священник Магда имеет большой авторитет среди верующих, до приезда этого священника население в церковь ходило очень мало, а при Магде очень много появилось верующих, даже из других сельсоветов очень много ходят колхозников.

– Влияет ли священник Магда на работу в колхозе, то есть на упадок колхозов?

– Священник Магда, как мне известно, в окружающих колхозах ослабляет работу, после приезда его очень много стало заинтересованных ходить к нему в церковь молиться Богу. Тем самым лица, не считаясь с работой в колхозе, в праздничное время уходили молиться Богу, бросая работу в колхозе... Я лично слышал от гражданки... семидесяти лет, которая мне сказала, что священник у нас лучше тех, которые были до него.

Был вызван в качестве свидетеля благочинный, тесно сотрудничавший с НКВД, священник Федор Казанский, и следователь спросил его:

– Давно ли вы знакомы с иеромонахом Магдой, и что вам известно о его антисоветской деятельности?

– Иеромонаха Магду я знаю с апреля 1934 года, с момента возвращения его из ссылки и поступления на службу в церковь в Милятино, куда он поступил по рекомендации епископа Варфоломея[1].

Иеромонах был иподиаконом Варфоломея и почитает архимандрита Агафона, с которым поддерживает самую тесную связь, действуя по его указаниям. В селе Милятино он быстро объединил вокруг церкви верующих и организовал как бы монастырь, пригласив туда монашку, которая служила вместе с Магдой в качестве псаломщика. Я как благочинный встречал иеромонаха Магду довольно часто, но он был предельно осторожен. В разговоре он говорил мне, что много пострадал от безбожников за Христову веру. Потом он рассказывал, что в селе Милятино церковь была занята под зерно, но он сумел отобрать ее от врагов-коммунистов, и теперь совершается богослужение... Для приобретения авторитета среди верующих он по примеру Агафона Лебедева юродствует, чем и привлекает верующих, которые считают его за достойного преемника Агафона Лебедева...

Следователь НКВД Булыжников допросил из числа дежурных свидетелей другого священника, который показал, что иеромонах Косма (Магда) является духовным сыном архимандрита Агафона, под руководством которого находится и в настоящее время. Иеромонах Косма проводит большую работу по привлечению молодежи к церкви, доказывая необходимость частого посещения церкви, меньшего соприкосновения и выполнения какой-либо политической работы на предприятии, и категорически запрещал принимать какое-либо участие в антирелигиозной работе. Иеромонах Косма враждебно настроен против советской власти. Свою антисоветскую работу проводит исключительно среди молодежи, которую привлекает для различных работ в церкви, – уборки, спевок; рассказывал Священную историю, жития святых, занимался преподаванием Закона Божия несовершеннолетним.

Был вызван на допрос один из прихожан Покровского храма, который хорошо знал иеромонаха Косму.

– Какие проповеди рассказывал вам Косма? – спросил его следователь.

– Священник Косма за период нахождения своего в селе Милятино сказал не больше пяти проповедей о житиях святых, призывал верующих во имя спасения своей души молиться Богу, – сдержанно ответил тот.

После того, как следствие было закончено, иеромонах Косма был обвинен «в том, что проводил среди верующих антисоветскую агитацию и распространял ложные слухи о якобы проводимых советской властью гонениях на религию и верующих».

8 июня 1935 года Особое Совещание при НКВД приговорило иеромонаха Косму к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, и он был отправлен в Бамлаг, где оказался вместе со многими другими заключенными священниками и, в частности, с епископом Германом (Кокелем).

Преследования священника продолжились и в лагере. 10 февраля уполномоченный 3-й части 12-го отделения Бамлага на станции Облучье, рассмотрев имеющийся материал относительно епископа Германа (Кокеля), иеромонаха Космы (Магды) и некоторых других заключенных священников, постановил «завести на указанных лиц агентурное дело под названием "Мракобесы”».

Отец Косма писал начальнику 12-го отделения Бамлага: «Работая экономистом 22 колонны, 26 февраля отправился с работниками отделения на прорыв в лес... Вернувшись оттуда и приступив к исполнению своих обязанностей, при посещении объектов колонны... и будучи весьма обессиленным, зашел в буфет, идя мимо станции, где и был задержан. По факту задержания меня лишили зачета рабочих дней за первый квартал за самовольную отлучку…» Отец Косма просил отменить это решение, лишавшее его возможности когда-нибудь увидеть своего больного престарелого отца.

27 апреля 1936 года в бараке, где жил отец Косма был произведен обыск, и в результате у него отобрали двенадцать страниц переписки, письмо на имя прокурора, три конверта, четки и иконку.

11 апреля 1937 года осведомитель по кличке «Смирнов» донес в 3-ю часть, что иеромонах Косма «до фанатизма, несмотря на свой молодой возраст, преданный религии... за религиозно-контрреволюционную пропаганду отбывает второй срок. Обладающий твердой волей, упрямством, насквозь пропитан антисоветским настроением. Имеет тесную связь с... Кокелем».

В конце лета 1937 года сотрудники НКВД получили приказ об усилении репрессий, и 4 сентября они произвели обыск в бараке, где находился отец Косма; у него были найдены записная книжка с тропарем, две скуфьи, черный подрясник, параман с крестом и параман без креста. После обыска священник был заключен в следственный изолятор лагеря.

12 сентября 1937 года руководство штаба 31-й колонны 12-го отделения Бамлага по требованию оперуполномоченного дало характеристику отцу Косме, написав, что он ведет среди заключенных разлагающую пропаганду, заключающуюся в утверждении, что на церковнослужителей идет гонение. Магда вместе с Кокелем называют труд в лагере подневольным, а тех, кто вырабатывает нормы или переполняет их, роботами.

Были допрошены лжесвидетели, но самого иеромонаха Косму на допрос не вызвали; на основании показаний лжесвидетелей и осведомителей была составлена справка для рассмотрения тройкой НКВД, в которой фактом, доказывающим преступление, было названо то, что иеромонах Косма, «содержась в лагере, продолжал проводить среди окружающих контрреволюционную церковную агитацию. Незаконно хранил рясу, церковные книги и другие принадлежности церковного характера».

26 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Иеромонах Косма (Магда) был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в общей безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 234–242. Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-kosma-magda

Примечания

[1] Ремова.

Преподобномученица Маргарита (Закачурина), монахиня

ДНИ ПАМЯТИ:

20 июня – Собор святых Ивановской митрополии

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Маргарита Ксенофонтовна Закачурина родилась в деревне Пахота Лежневского района Ивановской области в 1884 году. С 1902 по 1926 год она подвизалась в монастыре, а после его закрытия, не оставляя молитвенного делания, вынуждена была работать в светском трудовом объединении. Перед первым арестом она состояла в качестве портнихи в артели «Трудовая игла». 22 марта 1937 года матушку Маргариту арестовали и обвинили в «контрреволюционной деятельности», а также в том, что она «участница к/р группы монашества и церковников».

Монахини Маргарита, Феврония, Тамара и жена священника Мария Ивановна проходили по одному групповому делу «Сестричества прп. Киприана, Ивановская о., 1937 г.». Матушки Маргарита и Тамара были приговорены к 5 годам, а матушка Феврония и Мария Ивановна к 3 годам ссылки в Казахстан. В ссылке они тоже держались вместе и поселились в поселке Майское Бескаргайского района Павлодарской области, подвизаясь в совместной молитве. 3 декабря 1937 их всех снова арестовали и составили новое групповое дело «Маргариты Закачуриной и др. г. Павлодар, 1937». 4 декабря следствие по этому делу было завершено с окончательным приговором: ВЫСШАЯ МЕРА НАКАЗАНИЯ – РАССТРЕЛ.

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-margarita-zakachurina

Преподобномученица Тама́ра (Проворкина), монахиня

ДНИ ПАМЯТИ:

20 июня – Собор святых Ивановской митрополии

15 декабря

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИЦЫ

ТАМАРЫ (ПРОВОРКИНОЙ)

Тамара Ивановна Проворкина родилась в селе Анохино Егорьевского уезда Рязанской губернии 20 февраля 1880 года в семье священника. С 1902, с 15 лет, и до 1928 года она подвизалась во Владимирском женском монастыре в городе Ивано-Вознесенске (Владимирская губерния). После закрытия монастыря она не оставила монашеского подвига, была противницей обновленчества и придерживалась Тихоновской ориентации. Проживая с игуменией монастыря Августой и еще двумя монахинями, она работала при Деткомиссии глухонемых, затем занималась стеганьем одеял. 27 апреля 1932 года матушка Тамара была арестована и обвинена в «а/с агитации» и «распространении провокационных слухов». Ввиду неподтверждения преступления материалами, следствие постановило освободить ее из-под стражи. 22 марта 1937 года последовал второй арест с обвинением в «контрреволюционной деятельности».

Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-tamara-provorkina

Преподобномученицы Антони́на (Степанова) и Мария Журавлева

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая - переходящая - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЯ

Преподобномученицы Антонина (Степанова)

и Мария (Журавлева), преподобноисповедница Вера (Графова)

Преподобномученица Антонина родилась в 1886 году в городе Москве в семье мастерового Ивана Степанова и в крещении была наречена Анной. В одиннадцать лет она поступила в Успенский Брусенский монастырь в городе Коломне и приняла здесь монашеский постриг с именем Антонина. Монахиня Антонина подвизалась в монастыре до его закрытия в 1920 году, когда монастырские корпуса были превращены в общежития, заселенные по большей части воинствующими безбожниками, а храм стал использоваться под овощехранилище. Монахини расселились по квартирам в городе, а молиться собирались в храм Воскресения Словущего. Но и он был закрыт в 1929 году.

В течение двух дней, 21 и 22 мая 1931 года, все монахини и послушницы Брусенского монастыря, их было более тридцати человек, были арестованы и заключены в коломенскую тюрьму и среди них монахиня Антонина (Степанова) и послушница Вера Графова.

Столкновение с жестокими и злыми безбожниками привело в трепет монахиню, и на допросе, подтвердив, что ей «верующим приходилось говорить: переживаем тяжелое время в наказание Божие, о чем указано в Святом Писании, за безбожие», она тут же прибавила, что говорила это по своей несознательности, не думая принести вред советской власти.

Послушница Вера родилась в 1878 году в селе Соболево Карповской волости Богородского уезда Московской губернии в семье крестьянина Харитона Графова. В 1903 году она поступила в Успенский Брусенский монастырь, где подвизалась на различных послушаниях до 1918 года, когда стало ясно, что безбожники разрушат обитель. После этого она жила у верующих людей сначала в одном из сел, а затем в Коломне, зарабатывая шитьем одеял. Будучи арестована и допрошена, Вера сказала: «Против советской власти я никогда никаких враждебных отношений не имела и не имею. Знакомых никаких не имею и не знаю». Следователь укорил ее в неубедительности таких показаний, на что она добавила, что действительно некоторых монахинь встречала в храме Покрова Божией Матери, с которыми иногда говорила о том, что недостатки в продовольствии, в дровах, длинные очереди за каким-либо товаром – все это за грехи, как сказано в Писании Божием.

24 мая 1931 года следствие было закончено. Монахиню Антонину и послушницу Веру обвинили в том, что они, «имея между собою связь, по общей договоренности среди верующих проводили систематически антисоветскую агитацию с использованием религиозных предрассудков масс, таковым внушали: "Пришли тяжелые времена, голодовка, недостаток всего; в стране разные бедствия и все тому подобные явления вызваны Божьей карой за то, что власть и большинство народа – Бога не признают. В дальнейшем страну постигнет страшное несчастье, если народ веру не отстоит и не защитит ее от гонений и преследований”». «Имея связь с сосланным за контрреволюционную деятельность... архимандритом Никоном[1], поддерживают с ним переписку, занимаются по верующим паломничеством, собирают вещи, продукты, деньги и посылают посылками ему в ссылку, наряду с этим распускают провокацию: "Получили письмо от... архимандрита Никона, который пишет: над ними в ссылке издеваются, изнуряют, принудительный труд применяется непосильный, ходят голодные, раздетые и разутые”».

29 мая 1931 года тройка ОГПУ приговорила монахиню Антонину и послушницу Веру к пяти годам ссылки в Казахстан. Послушница Вера Графова умерла в ссылке в 1932 году, а монахиня Антонина (Степанова) по окончании срока вернулась из Акмолинска и поселилась в Коломне. Она была арестована во время массовых гонений, 27 ноября 1937 года, и заключена в коломенскую тюрьму.

Следователь допросил дежурных свидетелей, которые жили на одной улице с монахиней; они показали, что та до революции была монахиней и сейчас является монахиней, так как одевается в монашеское, часто посещает церковь, а зарабатывает пошивкой одеял и одежды, кроме того, она говорила, что отбывала ссылку, и при этом заявляла, что за время ссылки в Акмолинске всего насмотрелась, видела, сколько там погибает невинных людей, которых туда большевики загоняют. Она говорила, что антихристы только и делают, что арестовывают священников, причем совершенно невинных, и только за то, что они священники. Вот вам и конституция, в которой написано о полных правах, предоставленных духовенству.

Будучи допрошена на следующий день после ареста, монахиня Антонина заявила, что виновной себя в контрреволюционной деятельности не признает. Следователь зачитал показания дежурных свидетелей, на что монахиня ответила, что, хотя и знает этих людей, но никогда с ними на подобные темы не говорила.

– Вы уличены в контрреволюционной деятельности показаниями свидетелей и все же продолжаете упорствовать на следствии. Предлагаем вам прекратить свое упорство и приступить к исчерпывающим показаниям по существу данного вопроса! – потребовал следователь.

– Я еще раз вам заявляю, что антисоветской деятельности я не проводила, и потому показаний дать по существу данного вопроса не могу, – ответила монахиня Антонина, и на этом допросы были закончены.

Вместе с ней была арестована послушница Брусненского монастыря Мария.

Послушница Мария родилась в 1869 году в селе Городец Коломенского уезда Московской губернии в семье крестьянина Мартиниана Журавлева. В 1886 году она поступила в Успенский Брусенский монастырь, в котором подвизалась до его закрытия в 1920 году, а затем поселилась в Коломне. В 1932 году она была выселена из города, как чуждый элемент в безбожном устроении жизни, но через некоторое время самовольно вернулась и поселилась в одной квартире с монахиней Антониной (Степановой), 27 ноября 1937 года они были арестованы и заключены в коломенскую тюрьму.

Были допрошены дежурные свидетели, соседи по улице, которые показали, что Мария до сих пор одевается по-монашески и ходит в церковь; она говорила, что настало тяжелое время, совсем замучили народ налогами да займами, сколько нищих стало на улицах, разве столько их было; бывало, редко где их увидишь, а сейчас на каждом углу стоят.

На следующий день после ареста послушница была допрошена.

– Следствие располагает данными, что вы проводили антисоветскую агитацию. Вы признаете это? – спросил ее следователь.

– Нет, не признаю.

Следователь спросил, знакома ли она с людьми, свидетельствовавшими против нее. Она ответила, что знакома, но показаний их не подтверждает.

– Кого вы знаете из монашек? – спросил ее следователь.

– Знаю я очень многих, но фамилий их не знаю, знаю, как звать по‑монашески и где они проживают, но точных адресов я не знаю.

– Вы посещаете их?

– Посещаю, но адресов их не знаю, знаю, где они живут, но адресами я никогда не интересовалась.

На этом допросы было закончены. 1 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила монахиню Антонину и послушницу Марию к расстрелу. В ожидании исполнения приговора их перевезли в Таганскую тюрьму в Москву. Монахиня Антонина (Степанова) и послушница Мария Журавлева были расстреляны 15 декабря 1937 года и погребены в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 4». Тверь, 2006 год, стр. 243–249. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/saint/2038/6018/group

Примечания

[1] Архимандрит Никон (Беляев Георгий Николаевич; 1886-1937), преподобномученик. Прославлен Русской Православной Церковью в Соборе новомучеников и исповедников Российских. Память празднуется 27 ноября/10 декабря.

Мученица Матро́на Конюхова

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

15 декабря

ЖИТИЕ

Мученица Матрона родилась в 1848 году в Москве в семье крестьянина Степана Конюхова. До нас не дошли сведения о ее жизни до наступления гонений на Русскую Православную Церковь, но известно, что в тридцатых годах она уже пользовалась большим авторитетом среди православных, которые ее почитали как подвижницу, обращаясь к ней с просьбой помолиться, как к человеку, угодившему Богу. Матрона Степановна была арестована сотрудниками НКВД 26 августа 1937 года. В это время ей уже исполнилось восемьдесят девять лет. 31 августа следователь допросил ее.

– На какие средства вы существуете, поскольку вы находитесь без определенных занятий?

– Я существую на средства, получаемые от своих многочисленных почитателей.

– Назовите ваших почитателей.

– Меня на квартире посещает большое число почитателей, большей частью я их знаю только по имени, а большей частью они мне неизвестны даже по имени. Меня посещает Анна Ивановна Зерцалова, бывшая учительница, Наташа, работает где-то в детских яслях, Феврония – пенсионерка, Мавра – пенсионерка, Александра – духовная дочь умершего священника Валентина Амфитеатрова, Прасковья – приезжает из деревни, и другие, фамилии и имена которых мне неизвестны.

– Объясните цель посещения вас вашими почитателями.

– Мои почитатели приходят ко мне для того, чтобы оказать мне материальную помощь, посоветоваться о своих делах, у кого кто-нибудь заболеет или арестуют – опять идут ко мне посоветоваться, как им быть. Я им посоветую, чтобы они терпели и молились, направляла их в церкви и на могилу священника Валентина Амфитеатрова. Также ко мне обращались и спрашивали, вступать ли в колхозы? Я в этих случаях давала уклончивые советы, говорила: «Смотрите сами, вам виднее, где народ живет лучше. Если можете потерпеть, конечно, лучше не вступать, потому что если вступишь в колхоз, то придется тебе забыть о церкви». Были случаи, когда ко мне приходили возвратившиеся из ссылки и спрашивали, как им получить документы, прописаться или же возвратить отобранное у них имущество. В этих случаях я им могла посоветовать больше молиться.

– Следствие располагает данными, что вы среди верующих выдавали себя за блаженную и прозорливую. Вы это подтверждаете?

– Да, мои почитатели считают меня блаженной и прозорливой, но я сама этого никому не говорила.

– Следствие располагает данными, что вы на могилу священника Валентина Амфитеатрова организовали паломничество и выдавали его за святого. Вы это подтверждаете?

– Да, я не отрицаю, что умершего священника Валентина Амфитеатрова прославляла как святого и всех своих почитателей направляю на его могилу. Для прославления священника Валентина Амфитеатрова я своим почитателям рассказываю о происшедших исцелениях по его молитвам как при его жизни, так и после смерти на могиле, распространяю его фотокарточки и его жизнеописание. Мы, почитатели священника Валентина Амфитеатрова, подготавливаем открытие его мощей, ведем записи обо всех происшедших исцелениях как при его жизни, так и после его смерти, которые в рукописях распространяются среди его духовных детей и моих почитателей для его прославления. Также для его прославления с могилы священника Валентина Амфитеатрова верующим раздается песок, цветы и другие реликвии как святыни. Все это делается для его прославления и канонизации как святого.

Матрона Степановна была обвинена в том, что, «являлась участницей контрреволюционной церковно-монархической группы, себя среди верующих выдавала за прозорливую, у себя на квартире проводила многочисленные приемы своих почитателей... В контрреволюционных целях прославляла могилу умершего попа Валентина Амфитеатрова, распространяла контрреволюционные провокационные слухи о якобы происходивших исцелениях на его могиле и организовывала паломничества верующих».

7 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила Матрону Степановну к расстрелу. 15 декабря фотограф сделал ее фотографию для палача. Матрона Степановна Конюхова была расстреляна 15 декабря 1937 года на полигоне Бутово под Москвой и погребена в безвестной общей могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том 3». Тверь, 2005 год, стр. 258–261. Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-matrona-konjuhova

Сщмчч. Иоа́нна Цветкова, Николая Троицкого, Ви́ктора Воронова, Васи́лия Соколова, Макария Соловьева и Михаила Абрамова, пресвитеров, прмч. Пантелеи́мона (Аржаных), игумена (1937)

Священномученик Иоа́нн Цветков, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

При беспощадных гонениях на Русскую Православную Церковь в советской России все меньше оставалось священников, рукоположенных в дореволюционное время, и архиереи стали рукополагать в сан священника благочестивых мирян, дабы паства не осталась без духовного руководства и таинств, и не были закрыты храмы.

Из таких пастырей был священномученик Иоанн. Он родился 17 марта 1878 года в городе Торжке Тверской губернии в семье огородника Степана Цветкова. В Торжке Иван Степанович окончил двухклассное образцовое училище при гимназии. Женился, но жена вскоре оставила его, а детей у них не было. В начале двадцатых годов он был рукоположен в сан священника[1].

В 1929 году о. Иоанн, как и многие священники в те годы, был арестован, обвинен в невыполнении государственных поставок сельхозпродукции и приговорен к трем годам ссылки. После возвращения из ссылки он был назначен служить в храм села Перхова Удомльского района Тверской области и здесь встретил кровавое гонение 1937 года.

17 ноября 1937 года местные власти в лице председателя и секретаря Перховского сельсовета, а также председателя местного колхоза написали по требованию НКВД характеристику-жалобу на священника. Они писали, что о. Иоанн затягивает службы и продолжительно проповедует, часто обращается к прихожанам с призывом, чтобы они вели себя благолепно, не ходили по храму и не разговаривали во время богослужения, что он призывал верующих родителей, чтобы те обязательно водили детей в храм, и чтобы все, и взрослые, и дети, носили кресты и никогда их не снимали и в большие праздники и в воскресные дни посещали церковь. «Все эти действия Цветкова, – писалось в заключении характеристики священника, – были направлены на подрыв колхозов и свержение советской власти. Дальнейшая работа Цветкова, как врага народа, не допустима. Цветков должен быть изолирован от масс как враг народа, опасный элемент»[2].

Через несколько дней после того, как представители местных властей дали подобную характеристику священнику, о. Иоанн был арестован и заключен в Бежецкую тюрьму. И в тот же день состоялся допрос.

– Следствие располагает данными, что вы ведете антисоветскую агитацию среди населения, – сказал следователь.

– Я никогда среди населения антисоветской агитации не вел, – ответил о. Иоанн.

– Вы говорили в церкви верующим, что советская власть существовать будет недолго. Откуда вы имеете такие данные?

– Я никогда и нигде этого не говорил.

– Следствие от вас требует чистосердечных признаний, поэтому скажите, для какой цели вы запугивали верующих наказанием от Бога?

– Я хорошо знаю, что за каждое антисоветское высказывание меня потянут, куда следует, поэтому я не мог в церкви верующим что-либо подобное говорить. Другое дело наедине, но и этого я также не делал.

– Какую цель вы преследовали, когда колхозникам во время сенокоса говорили, чтобы они не выходили на работу, а шли в церковь молиться Богу?

– Я только приглашал тех колхозников, которые не заняты на работах, но основную силу колхоза я не приглашал и с работы не срывал.

– Вы говорили верующим, что если они не будут посещать церковь, то в случае их смерти вы не будете их отпевать?

– Таких слов я не говорил.

– Вы признаете себя виновным в антисоветской контрреволюционной агитации?

– Не признаю[3].

27 ноября Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Иоанн Цветков был расстрелян 29 ноября 1937 года[4].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 20611-С. Л. 3, 8.

[2] Там же. Л. 6-7.

[3] Там же. Л. 8-9.

[4] Там же. Л. 16-18.

Священномученик Николай Троицкий, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Николай родился 23 июля 1887 года в Тверской губернии в селе Покров, где служил в храме его отец, протоиерей Иоанн Троицкий. По окончании Духовной семинарии Николай Иванович был рукоположен в сан священника ко храму села Покров недалеко от города Удомля. Здесь он прослужил до гонений конца двадцатых – начала тридцатых годов.

В 1930 году власти арестовали священника за то, что он не смог уплатить налог, и приговорили к двум годам заключения в исправительно-трудовой лагерь и пяти годам ссылки. Когда о. Николай в 1932 году вернулся из заключения в Тверь, святой архиепископ Фаддей благословил его служить в храме села Верескунова Удомльского района. Там благочестивый священник прослужил до кровавого гонения 1937 года. 20 ноября 1937 года НКВД арестовал о. Николая, и он был заключен в тюрьму города Бежецка. В тот же день следователь допросил священника.

– Скажите, вы помните, крестили ли вы ребенка гражданина Шелепова Петра Сергеевича из деревни Корякине?

– Да, ребенка Шелепова я крестил, это было летом в 1936 году.

– В этот момент вы были в гостях у Шелепова?

– Да, после крестин я был Шелеповым приглашен в гости.

– Вы не помните, о чем у вас был разговор с Арсением Шелеповым, братом Петра Шелепова?

– О чем у меня был разговор с Арсением Шелеповым, сейчас не помню.

– Следствию известно, что с Шелеповым вы вели антисоветские разговоры, говорили о неизбежности войны и гибели безбожников, как вы выражались. Подтверждаете вы это?

– Антисоветских разговоров с Шелеповым у меня не было, весь мой разговор в беседе с Шелеповым сводился к убеждению последнего в необходимости веры в Бога, и я говорил, что Бог долготерпелив, но настанет тот момент, когда Бог начнет Свои расправы над безбожниками.

– Скажите, в религиозный праздник Покров, 14 октября, после службы в церкви вы были в сторожке?

– Да, в сторожке после службы я был.

– Скажите, к чему сводился ваш разговор с колхозниками относительно отсутствия дождей?

– Я говорил, что Бог начинает наказывать людей за их действия, вот вода вышла вся, и колодцы все высохли, народ может пострадать из-за безбожников от засухи и жажды, и тогда отступившие от Бога будут каяться. Такой разговор с колхозниками с моей стороны сводился исключительно к убеждению в необходимости веры в Бога.

– Такой разговор с колхозниками сводился, Троицкий, к другому, а именно к восстановлению колхозников против советской власти, и следствие требует от вас искреннего признания.

– Стремления восстановить колхозников против советской власти у меня не было.

– Следствие располагает данными, что вы среди колхозников вели агитацию против выставленных кандидатур в Верховный Совет СССР, заявляя: «В Верховный Совет кого задумают, того и выберут, народ спрашивать не будут». Подтверждаете вы это?

– Нет, это не подтверждаю, и такого разговора у меня не было.

– Вы обвиняетесь в проведении антисоветской агитации среди населения, признаете вы себя в этом виновным?

– Виновным себя в проведении антисоветской агитации не признаю.

27 ноября Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Николай Троицкий был расстрелян 29 ноября 1937 года.

Священномученик Ви́ктор Воронов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Священномученик Виктор (Виктор Иванович Воронов) родился 10 марта 1889 года в городе Вышнем Волочке Тверской губернии[1]. В 1923 году он был рукоположен в сан священника к одному из городских храмов. Во время гонения на Православную Церковь в конце двадцатых годов священник был арестован и приговорен к пяти годам заключения за неуплату налога. Отец Виктор подал обжалование, и в силу того, что он был беден до чрезвычайности и в действительности не обладал никаким имуществом, приговор отменили.

В 1930 году он стал служить в храме села Заборовья Есеновского района, куда переехал вместе с женой, Александрой Федоровной, и двумя сыновьями, пяти и трех лет. В 1936 году власти снова арестовали священника и обвинили в том, что он ведет записи рождений и смертей прихожан. На этот раз о. Виктор был приговорен к штрафу[2]. 15 ноября 1937 года власти снова арестовали его, и он был заключен в тюрьму Вышнего Волочка[3].

На следующий день после ареста следователь допросил священника.

– Когда вы прибыли в Есеновский район? – спросил он.

– В Есеновский район я прибыл в 1930 году, – ответил священник.

– С какого времени вы служите священником?

– Священником я служу с 1923 года по день своего ареста.

– Следствие располагает материалами, что вы вели контрреволюционную агитацию, направленную против существующего строя.

– Контрреволюционную агитацию против существующего строя я не вел и виновным себя не признаю.

– Следствие располагает материалами, что в 1937 году вы пытались устроить антисоветскую демонстрацию. Предлагаем дать откровенные показания.

– Антисоветской демонстрации я не пытался устроить и виновным себя в этом не признаю.

– Следствие располагает материалами и свидетельскими показаниями о вашей попытке устроить антисоветскую демонстрацию. Предлагаем дать правдивые показания.

– Я вторично утверждаю, что попытки с моей стороны устроить антисоветскую демонстрацию не было.

– Следствие располагает материалами, что вы распускали провокационные слухи о скорой войне и гибели советской власти.

– Провокационных слухов о войне и гибели советской власти я не распускал и виновным себя в этом не признаю.

– Следствие располагает данными, что вы без разрешения сельсовета ходите по домам и совершаете обряды. Признаетесь в этом?

– Я считаю, что для совершения обрядов в домах верующих разрешения местного сельсовета не требуется[4].

27 ноября Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу. Священник Виктор Воронов был расстрелян 29 ноября 1937 года[5].

Примечания

[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 20613-С. Л. 3.

[2] Там же. Л. 4.

[3] Там же. Л. 18.

[4] Там же. Л. 8-9.

[5] Там же. Л. 20-21.

Священномученик Васи́лий Соколов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Василий Александрович Соколов родился 5 мая 1880 года в деревне Чёрный Ручей Вышневолоцкого уезда Тверской губернии в семье псаломщика. После рукоположения во иерея служил в храмах Тверской епархии. В 1930 году арестован по обвинению в «антисоветской агитации» и «контрреволюционной деятельности» и приговорен к 3 годам исправительно-трудового лагеря. В 1935 году арестован за неуплату налогов и приговорен к 2 годам ИТЛ. Вернувшись из заключения, служил в Преображенском храме в селе Спас-Ульстим Удомельского района Калининской области. 20 ноября 1937 года отца Василия арестовали по обвинению во «враждебном отношении к советской власти... антисоветской агитации, направленной на срыв работ в колхозе». Священник Василий Соколов виновным себя не признал. Расстрелян 29 ноября по постановлению тройки УНКВД по Калининской области от 27 ноября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

Игумен Дамаскин (Орловский). Источник: http://www.fond.ru/, https://azbyka.ru/days/sv-vasilij-sokolov

Священномученик Макарий Соловьев, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Макарий Арсеньевич Соловьев родился в деревне Скорнево Максатихинского района Тверской области в 1876 году. О периоде его жизни от рождения до первого ареста практически ничего не известно, мы знаем только, что он избрал духовный путь и был рукоположен в сан священника.

16 августа 1930 года власти арестовывают отца Макария в селе Дмитриевском Лихославльского района Тверской области. Обвинения на процессах над священнослужителями в те годы часто сводились к статье 58-10 УК «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти». Не были оригинальными и следователи, ведущие дело священника Соловьева. Процесс длился меньше месяца, и 10 сентября обвиняемого приговаривают к ссылке на 3 года.

13 ноября 1937 года последовал второй арест, ставший для отца Макария последним. Через 14 дней, 27 ноября, тройкой УНКВД по Калининской области по обвинению в «антисоветской агитации» он был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. 29 ноября 1937 года иерей Макарий Соловьев сподобился мученического венца.

По материалам Базы данных ПСТГУ. Источник: http://pstgu.ru, https://azbyka.ru/days/sv-makarij-solovev

Священномученик Михаил Абрамов, пресвитер

ДНИ ПАМЯТИ:

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Михаил Иванович Абрамов родился 1 ноября 1885 г. (по другим документам 3 ноября 1885 г.) в деревне Роговая, Дурновской волости, Пронского уезда, Рязанской губернии в крестьянской семье. В 1897 г. он поступил в Скопинское духовное училище, которое окончил в 1901 г. по 2-му разряду. Михаил Абрамов продолжил учебу в Рязанской духовной семинарии, по окончании которой в 1907 году был определен к церкви Покрова Божией Матери г. Пронска в качестве псаломщика и законоучителя в церковно-приходской школе. В 1908 году указом правящего архиерея – епископа Рязанского и Зарайского Михаил Иванович определен к Введенской церкви села Чулкова Пронского уезда, где 3 августа был рукоположен во священники.

Вот выписка из Клировой ведомости Введенской церкви села Чулкова от 1912 года: «Священник Михаил Иоаннов Абрамов 26 л. …В семействе у него жена – Евдокия Андреевна, 21 лет, родилась 20.07.1890. Сын – Владимир, 2 лет и 3 месяцев, родился 09.10.1909». Матушка Евдокия Андреевна окончила курс в Рязанском епархиальном женском училище. Об отце Михаиле говорится так: «поведения отлично хорошего. По службе исполнительный и усердный. К благоустройству прихода и церкви относится с полным вниманием и усердием. …Во все воскресные и праздничные дни после Литургии говорит проповеди».

В 1912 году отец Михаил был переведен в Николаевскую церковь села Мостья Ряжского уезда Рязанской епархии, где он также законоучительствовал в церковно-приходской школе. За усердную службу в марте 1913 года он награжден набедренником, а в феврале 1914 г. отца Михаила переводят в Тульскую епархию в село Богослово Епифанского уезда. В мае 1916 г. за особые труды (устройство яслей для детей) по обстоятельствам военного времени Епархиальным Начальством священник отмечен наградой. Как свидетельствует запись в Клировой Ведомости Иоанно-Богословской церкви села Богослово по состоянию на начало 1917 года, в семействе у отца Михаила на тот момент было уже двое сыновей: Владимир, 1909 г.р. и Леонид – «род. 1913 г. Августа 8-го дня». Священник Михаил и члены его семьи снова отмечены положительной характеристикой: поведения «отлично-хорошего», «честнаго».

После революции 1917 года, как и большинство священников, отец Михаил подвергался притеснениям и репрессиям (лишение избирательных прав, непомерные налоги и пр.). В 1928 году он был арестован и осужден по статье 72 УК по которой отбывал 1 год лишения свободы в Тульском исправдоме с 14.01.1929 по 14.01.1930 гг. По освобождении из заключения его принял правящий архиерей, который дал ему новое назначение. С 28 декабря 1930 года протоиерей Михаил Абрамов служит священником храма Похвалы Пресвятой Богородице в селе Городище, что на Дубненском устье.

В 1934 году произошел его второй арест и трехлетняя ссылка по ст. 58-10 УК (Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений и т.д.). В начале 1937 г. протоиерей Михаил Иванович Абрамов вернулся из ссылки на свое прежнее место служения – в храм Похвалы Пресвятой Богородице.

В Тверском центре документации новейшей истории хранится Дело № 6916, заведенное Кимрским районным Управлением НКВД по Калининской области на Абрамова Михаила Ивановича. Оперативный приказ НКВД СССР №00447 от 30.07.1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» требовал: «Следствие проводится быстро и в упрощенном порядке». Дела в те времена рассматривались на самом деле быстро и упрощенно: дело отца Михаила было начато 13 ноября и окончено 21 ноября 1937 года. 13 ноября сотрудники Кимрского райотдела Управления НКВД по Калининской области получили ордер на производство обыска и ареста Абрамова Михаила Ивановича. В тот же день в присутствии понятых был произведен обыск и арест. Конфисковывать и изымать у протоиерея Михаила было нечего, и сотрудники изъяли только паспорт. Арестованного в тот же день доставили в Кимрское районное отделение НКВД.

Первый и последний допрос состоялся на следующий день – 14 ноября 1937 года, день рождения отца Михаила. Вел допрос и заполнял протокол сержант госбезопасности. Судя по материалам дела, на момент допроса следствие не располагало никакими данными об антисоветской деятельности протоиерея Михаила. Новые материалы в деле появились позже. В справке, выданной Александровским сельсоветом 20 ноября, утверждалось: «Абрамов, враждебно настроенный к Советской власти, систематически занимался среди отсталой части колхозников, единоличников в Александровском сельсовете антисоветской агитацией против колхозного строительства».

Следователь нашел трех свидетелей обвинения, которые были допрошены 19 и 20 ноября, а 21 ноября, в день тезоименитства батюшки (Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных), уже было подписано обвинительное заключение: «АБРАМОВ, вернувшись из ссылки в 1937 году, враждебно настроенный к советской власти, состоя на службе священником в чине протоиерея Городищенской церкви, одновременно занимался контрреволюционной антисоветской агитацией среди отсталой части населения колхозников и единоличников Александровского сельсовета. Распространял провокационные слухи о голоде колхозников, рекомендовал колхозникам выписываться из колхоза – внушал повстанческие намерения, о войне на Советский Союз, о приходе к власти фашистов. Восхвалял расстрелянных врагов народа Троцкистов. Клеветал на Героев Советского Союза и новую Конституцию и высказывал террористические намерения против руководителей советской власти. В предъявленном ему обвинении виновным себя не признал, но полностью изобличается свидетельскими показаниями».

Тройка УНКВД Калининской области 27 ноября постановила: Абрамова Михаила Ивановича – РАССТРЕЛЯТЬ. Постановление было приведено в исполнение во внутренней тюрьме НКВД КО 29 ноября 1937 г. Протоиерей Михаил погребен в безвестной могиле.

В 2000 году протоиерей Михаил Иванович Абрамов прославлен Русской Православной Церковью в лике святых.

Источник: http://nasledie.dubna.ru, https://azbyka.ru/days/sv-mihail-abramov

Преподобномученик Пантелеи́мон (Аржаных), игумен

ДНИ ПАМЯТИ:

23 сентября – Собор Липецких святых

24 октября – Собор всех святых, в Оптиной пустыни просиявших

29 ноября

7 февраля (переходящая) – Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

ЖИТИЕ

Преподобномученик Пантелеймон родился 29 июня 1872 года в деревне Залипаевка Федоровской волости Мало-Архангельского уезда Орловской губернии в семье крестьянина Тимофея Аржаных и в крещении был наречен Павлом. Хозяйство семьи Аржаных было бедным, и, чтобы поддержать хоть какое-то благосостояние, отцу приходилось много работать. С двенадцатилетнего возраста Павел помогал отцу: был пастухом в деревне, работал у помещика, подрабатывал у крестьян. Когда удавалось, он отправлялся молиться в Оптину Пустынь. В 1894 году Павел был призван на действительную военную службу и зачислен рядовым в Камчатский полк. После года службы он был отправлен на фельдшерские курсы, по окончании которых назначен ротным фельдшером.

В 1898 году Павел был уволен из армии. Он поступил фельдшером в Житомирскую губернскую больницу и одновременно учился в Волынской фельдшерской школе. Окончив школу, Павел Тимофеевич вернулся в родную деревню. Полгода он прожил дома, раздумывая над тем, каким ему путем идти дальше, тем более что и возраст уже был таков, когда серьезных ошибок можно и нужно было избегать. Семьи у него не было, а житейского опыта, сложившегося из наблюдений окружающей жизни во время службы в армии и работы фельдшером в губернской больнице, было достаточно. Вспомнились тогда посещения и молитвы в Оптиной Пустыни. Строгая жизнь в монастыре не пугала: за четыре года армейской службы он привык к дисциплине.

В 1900 году Павел Тимофеевич направился в Оптину и пробыл там послушником около семи лет, после чего настоятель монастыря, архимандрит Ксенофонт, постриг его в мантию с именем Пантелеимон в честь великомученика и целителя Пантелеимона, учитывая его земную профессию врача, предваряя его будущее как мученика. 15 марта 1909 года епископ Калужский и Боровский Вениамин (Муратовский) рукоположил монаха Пантелеимона во иеродиакона. В 1911 году иеродиакон Пантелеимон был рукоположен во иеромонаха. В монастыре он нес послушание фельдшера в монастырской больнице.

В 1914 году отец Пантелеимон был выбран на должность казначея монастыря, в этой должности он состоял до закрытия обители безбожниками в 1918 году. Некоторое время он работал в образованном властями на территории монастыря племхозе и музее, а затем служил в храмах в Лихвине, Мещовске и Одоеве. В 1925 году он приехал в Козельск и стал служить в Никольской церкви. 26 июня 1926 года епископ Малоярославецкий, викарий Калужской епархии Иоасаф (Шишковский-Дрылевский) возвел иеромонаха Пантелеимона во игумена, назначив его настоятелем Мещевского Георгиевского монастыря, но, поскольку монастырь в это время был советской властью закрыт, отец Пантелеимон вернулся в Козельск и служил в Никольской церкви.

В Козельске тогда жило около сотни монахов и монахинь из закрытых монастырей – Оптинского и Шамординкого. Они образовали монастырь без стен, рассеянный по городу, где в квартирах-кельях обосновалось по нескольку монахов, собиравшихся в храм на богослужения, которые мало чем отличались от монастырских.

На Духов день, 9 июня 1930 года, в Козельске по традиции состоялась ярмарка, на которую съехалось несколько тысяч человек. В этот день произошло столкновение крестьян с милицией, во время которого был убит крестьянин. Власти решили воспользоваться случившимся и арестовать часть монахов, обвинив их в подстрекательстве к мятежу. 18 августа 1930 года было арестовано сорок человек – монахов и мирян, и среди них игумен Пантелеимон; его обвинили в руководстве «монашеско-монархической» группой, которая будто бы ставила своей задачей реставрацию монархического строя. Все арестованные были отправлены в тюрьму в Сухиничи.

После предъявления следователем обвинения игумен Пантелеимон сказал: «Организатором и руководителем как подпольного монастыря, так и контрреволюционной монархической группы города Козельска я не был. По этой линии никаких указаний и директив никому не давал и никакого участия в этой деятельности не принимал. Работы, направленной против советской власти, никогда не вел... В Козельске подпольного монастыря нет и не было... Чем вызвана концентрация монашествующих в городе Козельске, мне неизвестно, но думаю, что непосредственная близость монастырей Оптина Пустынь и Шамординского после их ликвидации вынудила монахов поселиться в Козельске. Из других же городов и монастырей приезжали просто потому, что в Козельске жили старцы схимонахи, а не потому, что кто-то этим вопросом умышленно занимался и преднамеренно стягивал монашествующих в Козельск»[1].

27 ноября 1930 года тройка ОГПУ приговорила игумена Пантелеимона к десяти годам заключения, но затем срок был сокращен до пяти лет, и отец Пантелеимон был отправлен сначала в Вишерский лагерь, а затем в ссылку в город Елец. По окончании срока, в 1935 году, он устроился псаломщиком во Введенском храме в Ельце.

Здесь его застало беспощадное гонение 1937 года. Игумен Пантелеимон был арестован 16 сентября 1937 года, заключен в липецкую тюрьму и на следующий день допрошен.

– Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении? – спросил его следователь.

– Виновным в предъявленном мне обвинении я себя не признаю, – ответил священник.

30 октября следователь допросил дежурных свидетелей, один из которых показал, будто бы отец Пантелеимон жаловался, что «крестьянам в колхозе стало жить невозможно... пахать не на чем – лошади все подохли с голоду... сеять нечем, так как в колхозе нет семян; люди мрут с голода и... едят павших лошадей, в скором будущем всем грозит голодная смерть, вот до чего довели коммунисты и советская власть. Где ни посмотришь, всюду обман при этой власти, обманным путем согнали крестьян в колхозы, обещали, что дадут им богатую жизнь, а вместо этого дали им голод, разорение, нищету и муки»[2].

Другой свидетель показал, что, идя с работы домой, он зашел 14 мая 1937 года во Введенскую церковь. Шла вечерня. В конце службы игумен Пантелеимон выступил с проповедью, в которой сказал, что «сегодняшний день – день скорби, день, который мы посвящаем нашему дорогому и любимому великомученику Петру Крутицкому, погибшему от руки врага – замученному в ссылке тяжкими муками – нашими злейшими врагами, врагами Русской Церкви и веры Православной... которые ведут человечество в ад на радость антихристу. Этот человек показал нам, как должен жить и бороться истинный христианин – за веру Православную в такое смутное время, какое протекает у нас на Руси. За что же его замучили и казнили? Его замучили враги веры Православной, потому что чувствовали его превосходство над собой, превосходство религии над коммунизмом. Сперва они уговаривали его отказаться от Бога и от веры Православной, перейти на их сторону, на службу к антихристу, но когда митрополит Крутицкий от этого отказался, то враги наши стали его мучить и замучили. Несмотря ни на какие пытки, ни на какие мучения, митрополит Петр Крутицкий отказался пойти на службу к сатане и остался верен Богу и вере Православной. Я вас призываю, православные, быть такими же твердыми, каким был он, так же бороться с врагами веры Православной, как боролся он...»[3]

После этих показаний свидетелей следователь снова вызвал на допрос игумена Пантелеимона и снова спросил, признает ли тот себя виновным в контрреволюционной деятельности, на что отец Пантелеимон ответил, что не признает, контрреволюционной деятельностью он не занимался.

15 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Пантелеимона к расстрелу. Игумен Пантелеимон (Аржаных) был расстрелян 29 ноября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле.

Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Оптиной пустыни». Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина пустынь. 2008 год. Стр. 103–112

Примечания

[1] УФСБ России по Калужской обл., Д. П-13910. Л. 437.

[2] УФСБ России по Липецкой обл., Д. 2266. Л. 7.

[3] Там же. Л. 11.

Источник: http://www.fond.ru, https://azbyka.ru/days/sv-panteleimon-arzhanyh

Сщмч. Ио́ны (Лазарева), епископа Велижского, прмч. Серафи́ма (Щелокова), архимандрита, сщмчч. Петра Никотина, Васи́лия Озерецковского, Павла Преображенского, Петра Озерецковского, Влади́мира Сперанского, пресвитеров, мчч. Ви́ктора Фролова, Иоа́нна Рыбина, Николая Кузьмина и мц. Елисаветы Курановой (1937)

Священномученик Ио́на (Лазарев), Велижский, епископ

ДНИ ПАМЯТИ:

16 мая (переходящая) – Собор новомучеников, в Бутове пострадавших

21 октября

ЖИТИЕ

Священномученик Иона (в миру Иван Иванович Лазарев) родился в 1869 году в селе Лучино Санкт-Петербургской губернии в семье священника. В 1892 Иван Иванович окончил Новгородскую Духовную семинарию и был определен надзирателем в Звенигородское духовное училище. Он учился в Новгородской семинарии в тот период, когда ректором ее был архимандрит Тихон (Никаноров), впоследствии архиепископ Воронежский, в 1919 году претерпевший мученическую кончину от воинствующих безбожников.

4 ноября 1892 года Иван был пострижен в монашество с наречением имени Иона, а 3 декабря того же года рукоположен в сан иеродиакона. 23 декабря 1893 года иеродиакон Иона был зачислен в число братии Саввино-Сторожевского монастыря, а 6 января 1895 года рукоположен в сан иеромонаха. 30 декабря 1899 года иеромонах Иона по ходатайству епископа Полоцкого Тихона (Никанорова) был зачислен в число братии Полоцкого архиерейского дома, а 5 января 1900 года назначен казначеем и ризничим Полоцкого архиерейского дома. 27 ноября того же года иеромонах Иона был назначен настоятелем Невельского Спасо-Преображенского заштатного необщежительного монастыря. 2 сентября 1902 года он был переведен на должность настоятеля Новгородского Сковородского необщежительного третьеклассного монастыря и через год возведен в сан архимандрита.

В 1907 году епископ Тихон жил в ставропигиальном Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, исполняя должность его настоятеля. Перед тем как покинуть монастырь и занять архиерейскую кафедру, владыка предложил Святейшему Синоду назначить на должность настоятеля Новоиерусалимского монастыря архимандрита Иону, которого он давно и хорошо знал с самой лучшей стороны, и 22 марта 1911 года архимандрита Иона был назначен на должность настоятеля этого монастыря. В январе 1918 года архимандрит Иона был отправлен в распоряжение архиепископа Воронежского и Задонского Тихона.

29 января 1926 года архимандрит Иона был рукоположен во епископа Невельского, викария Витебской епархии, но приступить к своим обязанностям он по независимым от него обстоятельствам не смог. 14 мая 19261 года он был уволен на покой с благословением заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия проживать в селе Батюшкове Дмитровского района Московской области. Живя здесь, он служил в Никольском храме в этом селе. Многие почитали епископа Иону за дар рассуждения и приезжали, чтобы получить от него духовные наставления. В тридцатых годах на территории Дмитровского района была создана система исправительно-трудовых лагерей, заключенные которых занимались строительством каналов и шлюзов. Среди узников этих лагерей было много духовенства, и епископ через заключенных, имевших свободный выход из лагеря, помогал находящимся в неволе священникам.

Во время гонений 1937 года епископ Иона был арестован по обвинению в том, что он под видом церковных проповедей вел контрреволюционную агитацию. На допросах он виновным себя не признал. 17 октября Тройка НКВД приговорила владыку к расстрелу. Епископ Иона (Лазарев) был расстрелян 21 октября 1937 года и погребен в безвестной могиле.

	*Образование и Православие*

Всего голосов: 0 Версия для печати Просмотров: 404

Рекомендуем к прочтению:

- ЖИТИЯ СВЯТЫХ, ПОДВИЗАВШИХСЯ в 1938 году (Часть 2)
- ЖИТИЯ СВЯТЫХ, ПОДВИЗАВШИХСЯ В VII ВЕКЕ
- Мамы святых: какие они?
- Православный святой из племени Мухаммеда
- Памяти священномученика Амфилохия (Скворцова)

html-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

Обретение мощей преподобного Сергия Радонежского

Оптинский Старец Амвросий
Житие и избранные наставления преподобного старца Амвросия Оптинского.
Тропарь, кондак и молитва преподобному Старцу.
Святейший Патриах Тихон. Ангел Русской Церкви
ДОЛГИЕ ГОДЫ мы не знали о нем ничего. Даже имя его не упоминалось. Лишь память многих русских людей хранила его. Нам еще предстоит осмыслить значение всего сделанного им для того, чтобы наш народ мог сохранить душу живу, когда именно на душу-то эту и ополчилась самая яростная брань, какую только знала мировая история.
Житие и страдания св. священномученика Киприана и св. мученицы Иустины
- Акафист священномученику Киприану
- Тропарь и кондак (pdf)

Жития Святых:

Дни памяти святых в алфавитном порядке

Праздники – память апостолов, святых

Областной центр информационных технологий управления образования администрации Новосибирской области при участии отдела образования Новосибирской Епархии

Добавление комментария