Владимир БУДАНОВ, Священник Игорь ЗАТОЛОКИН. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий): крестом и скальпелем

Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествоватъ, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова. 1 Кор. 1:17.

Мало, у кого из русских ученых и православных священников был такой тяжкий путь к храму, как у гениального хирурга, причисленного к лику Новомучеников и Исповедников Российских, архиепископа и святителя Луки (в миру Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого). Жизненные подробности мы, к счастью, можем узнать из замечательной автобиографии святителя «Я полюбил страдание...» и из его писем. Ничто не предвещало о будущем священнослужении, жизненных трагедиях и религиозном мученичестве. Ведь будущий святитель родился в Керчи (1887 г.) в семье государственного служащего. «Религиозного воспитания я в семье не получил, и, если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я ее наследовал главным образом от очень набожного отца». Несомненно также и влияние матери, хотя она и редко посещала храм.

В гимназии мальчик показал не только отменные успехи, но и такие же художественные способности. После переезда в Киев одновременно с гимназией он окончил художественное училище. Эта талантливость затруднила юноше в последующем выбор жизненного пути: он поступил на юридический факультет Петербургского университета, затем в Мюнхене проходил обучение в живописной школе, но, в конце концов, поступил на медицинский факультет Киевского университета. С блеском закончив курс в 1903 году, он сразу оказался на фронтах русско-японской войны, а дальше, к удивлению своих коллег, выбрал суровое служение земского врача.

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Фото 1910 года

Занимаясь научно регионарной (это не очень благозвучное иностранное слово означает «местной») анестезией, он в 1916 году защитил докторскую диссертацию, за которую Варшавский университет присудил ему денежную премию. А дальше молодой доктор выбрал труднейшую проблематику гнойной хирургии, которая даже сейчас представляет собой сложную, а иногда и просто неразрешимую задачу (не вдаваясь в ужасную патологию, перечислим только названия заболеваний: флегмоны, остеомиелиты, абсцессы, рак с его последствиями, диабетические нагноения, трахомы, фурункулезы и т. п.). Но после революции 1917 года семья доктора оказалась в Ташкенте, где в 1919 году скончалась его жена, оставив мужа с четырьмя малолетними детьми. По божественному наитию он попросил взять заботу о детях медицинскую сестру С.С. Белецкую, на что она сразу же согласилась и стала детям второй матерью, успешно воспитав всех (трое сыновей будущего Святителя стали профессорами в разных отраслях науки).

Наверное, трагические обороты собственной жизни привели Валентина Феликсовича в церковное сообщество, такое решение было подготовлено еще в юности сложившимся у него отрицанием толстовства и любовью к Евангелию, которое подарил ему по окончании учебы директор гимназии. Одновременно Валентин Феликсович стал профессором и основателем кафедры хирургии Ташкентского университета.

Проповеднический дар доктора заметил ташкентский Епископ Иннокентий (Пустынский), когда Валентин Войно-Ясенецкий выступил с речью на епархиальном собрании. В последующей беседе с Владыкой доктор, в сущности, получил от него предложение: «Вам нужно быть священником», на что он ответил согласием. И уже в 1921 году был посвящен во чтеца, певца, иподиакона и диакона, а позже и рукоположен во священника. Назначая ему служение, Владыка вспомнил слова Апостола Павла и сказал: «Ваше дело не крестити, а благовестити», каковой завет новый священнослужитель выполнил буквально, выступив перед своей паствой за все время служения Церкви с множеством проповедей, всего их насчитывается около 1250. Выполняя сначала обязанности четвертого священника храма, профессор одновременно заведовал кафедрой, читал лекции студентам, был главврачом больницы, непрерывно писал главную книгу своей жизни «Очерки гнойной хирургии» и, что еще более поразительно, работал в морге с массой трупов, обезображенных голодом и обсыпанных вшами. Заболев тифом, Божией милостью иерей быстро поправился...

В 1923 году в Ташкентской епархии произошел раскол, будучи отражением общего раскола Русской Православной Церкви на верную и «живую». В результате возникшей смуты Владыка Иннокентий покинул епархию. В Ташкент прибыл ссыльный Епископ Андрей (князь Ухтомский), который постриг о. Валентина в монашество, выбрав ему имя Лука. Имя апостола, который был евангелистом, проповедником, врачевателем, иконописцем и мучеником, что оказалось в полном соответствии со всей последующей жизнью и служением будущего святителя. Владыка Андрей также способствовал срочному и тайному хиротонисанию иеромонаха Луки во епископа, которое совершили ссыльные епископы Василий (Зуммер) и Даниил (Троицкий) в присутствии церковного писателя протоиерея Валентина Свенцицкого (он раньше состоял вместе с о. Павлом Флоренским в «Христианском братстве борьбы») в Пенджикенте (Таджикистан), до которого в те времена было довольно трудно добраться. Преосвященные никогда не встречали такого случая: новый иеромонах во время хиротонии пришел в неописуемое волнение, дрожал всем телом...

Епископ Иннокентий (Пустынский) и священник Валентин Войно-Ясенецкий (справа)

По возвращении в Ташкент пришлось заняться неотложными епархиальными делами. Но вскоре новоявленный архиерей был арестован как сторонник Патриарха Тихона и выслан в Сибирь, чем начался 11-летний ссыльный период. Ему предъявили нелепое обвинение: сношения с оренбургскими контрреволюционными казаками и связь с англичанами. Поезд, в котором он ехал, долго не могли выпустить со станции, так как православный народ толпой лег на рельсы, не желая отпускать своего архиерея из города...

В Москве он успел пообщаться с Патриархом Тихоном, сослужить ему в храме, но затем попал в знаменитые тюрьмы Бутырку и Таганку. Потом последовал трудный путь по маршруту: Тюмень-Омск-Новосибирск-Красноярск-Енисейск. По пути хирург сделал несусветную операцию: слесарными щипцами извлек у молодого, не леченного никогда больного из зияющей остеомиелитной раны костяной секвестр! В Енисейской больнице хирург сделал операции по поводу врожденной катаракты, другие медицинские и гинекологические операции. Дальше маршрут сибирского служения Владыки пролегал так: Ангара-Богучаны-Хая. В Богучанах хирург сделал операцию больному с нагноившимся эхинококком печени, а дальше лечил больных с врожденной катарактой, и все в полном одиночестве и с минимумом инструментов, материалов и лекарств. Из деревни Хая Владыку вернули в Енисейск, а затем отправили по Енисею до Туруханска, в котором его встретил на берегу коленопреклоненный народ... В этом городе профессор сделал такие операции, как резекция челюсти, чревосечения, а также гинекологические, глазные и другие операции. Проповеди в храмах и больницах, благословение верующих ему были запрещены, но своей твердостью в этих вопросах Владыка восстановил справедливость. За что в немалой степени и был отправлен, по ироническому заявлению милиционеров, «на Ледовитый океан». Трудный зимний путь по Енисею до Полярного круга, мимо Курейки, где, сказали Владыке, отбывал ссылку И.В. Сталин, а дальше на оленях до станка Плахино. Поселили в промерзлой избе, в которой он стал безропотно устраиваться. Через некоторое время ссыльного архиерея вернули в Туруханск, часть пути пришлось проделать на собаках и даже пешком, и это при сибирских морозах! Оттуда архиерей написал свое знаменитое письмо академику И.П. Павлову: «Возлюбленный во Христе брат мой и глубокоуважаемый коллега, Иван Петрович!.. Славлю Бога, давшего Вам столь великую славу ума и благословившего труды Ваши... И кроме глубокого уважения моего, примите любовь мою и благословение мое за благочестие Ваше...». Нобелевский лауреат ответил: «Ваше Преосвященство и дорогой товарищ! Глубоко тронут Вашим теплым приветом и приношу за него сердечную благодарность. В тяжелое время, полное неотступной скорби о думающих и чувствующих, чувствующих по-человечески, остается одна жизненная опора - исполнение по мере сил принятого на себя долга. Всей душой сочувствую Вам в Вашем мученичестве. Искренне преданный Вам Иван Павлов».

Епископ Лука среди своей паствы. 1920-е гг.

Позже архиерея вернули в Красноярск, он находился в дороге полтора месяца. На обратном пути его встречали колокольным звоном. Попутно профессор оперировал мальчика с запущенным остеомиелитом бедра, а также убеждался, встречаясь с оперированными им прежде больными, что выздоровление всех было полным. В Красноярске он отслужил рождественскую литургию, сделал неотложные глазные операции и через Черкассы вернулся в Ташкент в январе 1926 года. Митрополит Сергий (Страгородский) хотел перевести епископа Луку в Рыльск, потом в Елец, затем в Ижевск. Живший тогда в Ташкенте митрополит Арсений (Стадницкий) посоветовал никуда не ехать, а подать прошение об увольнении на покой. Прошение было подписано, и с 1927 года профессор-епископ, лишенный двух кафедр - церковной и университетской - проживал в Ташкенте как частное лицо. По воскресеньям и праздникам он служил в церкви, а на дому принимал больных, число которых достигало четырехсот в месяц. Как и прежде, прием пациентов был бесплатным.

Владыка был настроен категорически против политики закрытия и тем более уничтожения храмов, накал страстей дошел до того, что он даже грозил властям сжечь себя на костре из икон после последней разрешенной службы в Сергиевском храме. Но все кончилось необоснованным арестом в 1930 году. В тюрьме Владыка объявил голодовку и довел ее до того, что у него появилась кровавая рвота. Затем последовал ссыльный этап: Самара-Москва-Котлас-Архангельск. Профессор оперировал в котласской больнице, в этом городе и в Архангельске было множество детей с заразными заболеваниями. Он сделал также операцию женщине по поводу рака груди. Владыке приходилось скитаться по городам и весям. Ссылка окончилась в 1933 году, и он попеременно жил то в Москве, то в Ташкенте и Архангельске, временно проживал в Феодосии. Одно время он пребывал в Сталинабаде, где провел ряд успешных операций, и был приглашен там на работу, но заявил, что останется только в том случае, если в городе будет сооружен православный храм. На это власти не пошли...

Временами Владыке приходила мысль о раскаянии в том, что архиерею недопустимо работать в моргах и бараках гнойных отделений, но на одной из молитв неземной голос надоумил хирурга в этом не каяться...

В годы «ежовщины» последовал третий арест Владыки в 1937 г., голодовка, издевательства... К тому времени у профессора развились склероз аорты, расширение сердца и другие тяжелые заболевания, но это не спасло его от тюремных мучений. После побоев и допросов Владыку направили в третью ссылку по маршруту: Алма-Ата-Новосибирск-Томск-Красноярск-Большая Мурта. В этой захолустной деревне профессор развил медицинскую деятельность. Еще из Ташкента он написал маршалу К.Е. Ворошилову о том, что ему нет возможности закончить книгу по гнойной хирургии, которую он считает очень актуальной не только в мирное время, но и на случай войны, и вдруг хирургу было разрешено работать в библиотеке в Томске. Так была закончена эта многострадальная, главная книга всей жизни.

Сначала Отечественной войны Владыку по требованию М.И. Калинина перевели в Красноярск и назначили главным хирургом эвакогоспиталя. (Перед этим хирург написал М.И. Калинину, что является специалистом по гнойной хирургии, попросил прервать ссылку, предложил свои услуги и подписался в телеграмме: «епископ Лука»). В десятках госпиталей он неустанно оперировал и сам лично, сделал многочисленные операции на крупных суставах. Кроме него также никто не мог оперировать остеомиелиты, а гнойных больных, по воспоминаниям медперсонала, была просто тьма. Только в 1942 году, после 16-летнего молчания и тоски по церковной проповеди, по словам самого Владыки, «... отверз Господь снова уста мои...». Он был назначен Архиепископом Красноярским, но архиерейское служение началось в крохотной церкви на окраине города только священническим чином. В 1943 году Владыка направил письмо И.В. Сталину о своих книгах с приложением отзывов о них видных отечественных специалистов и незамедлительно получил предложения от Медгиза прислать рукописи в издательство.

Архиепископ Симферопольский и Крымский, 50-е г. XX в.

В 1943 году Владыка был направлен в Тамбов, где также совмещал церковное служение с работой в госпиталях. После окончания Отечественной войны 1941-1945 г.г. был награжден медалью, а лечение раненых было приравнено Священным Синодом к архиерейскому служению. Вышедшие к тому времени «Очерки гнойной хирургии» и книга о хирургии крупных суставов были выдвинуты профессором на соискание Сталинской премии, и в 1946 году хирург-архиерей получил за них Сталинскую премию I степени. Он пожертвовал ее фактически всю на помощь осиротевшим во время войны детям... В одном из писем Владыка сообщил, что вернувшийся из Америки Архиепископ Ярославский рассказал ему о том, что в американских газетах были статьи о русском епископе-лауреате Сталинской премии. Группа молодых французов перешла в православие, сославшись на русских христианских ученых - И. Павлова, В. Филатова, архиепископа Луку. Таким образом, жизнь, деятельность, церковное и научное служение Владыки стали заметным явлением мировой культуры даже в те тяжелые времена.

Наконец, тяжкий путь к храму всемирно известного ученого, хирурга и архиерея Луки был окончен. В 1946 году Владыка был направлен в Крым на послушание Архиепископа Симферопольского и Крымского, трудился на этой кафедре 16 лет. Крым был полностью разгромлен во время войны. Владыка объезжал и окормлял более 50 приходов, которые тоже находились в плачевном состоянии. Храм Святого Равноапостольного князя Владимира был разрушен, его святая купель заброшена и потеряна. Владыка обращался со своими замечательными проповедями к пастве ежедневно. Рукописи их (1250 проповедей) дошли до объема 4500 машинописных страниц. Даже перечень затронутых в проповедях тем поражает своей широтой и глубиной: в них говорилось о бессмертии, воспитании детей, о грехах, молитве и вере, об этике, о смирении и лицемерии, о житиях святых, о распространении христианства и святости его исповедников с Апостолов и первых святых до образования на земле своеобразного, полного покрова, в котором в виде идеальной для планеты святой сферы выполнился Новый завет Иисуса Христа. Среди них были проповеди, по словам доносчиков, «антиматералистического характера». Владыкой поднимался также вопрос о взаимоотношении науки и религии, за что его посчитали неокантианцем. Не только Кант, но и Платон, Эпикур, другие античные философы, а также Бэкон, Паскаль, Бергсон и другие европейские мыслители были хорошо известны Владыке, но все философские концепции были основательно переработаны им и вплетены в главный свято-философский контекст его любимой книги - Святого Евангелия. По массе цитат, по каждому из затронутых в проповедях и в замечательной книге «Дух, душа и тело» вопросов видно, насколько глубоко Владыка знал Писание. Владыка был не первым видным иерархом Русской Православной Церкви, предлагавшим обсудить важную жизненную и духовную ситуацию синтеза науки и веры, когда-нибудь, с Божией помощью, этот вопрос станет предметом проблематики в системно полном познании нашего мира и духа...

А между тем уже долгие годы он страдал ослаблением зрения, незадолго до кончины ослеп полностью и мирно упокоился в 1961 году.

В 1995 году Синодом Украинской Автономной Церкви Московского Патриархата Владыка был причислен к лику местночтимых святых как Святитель и Исповедник веры, а в 2000 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви – к СоборуНовомучеников и Исповедников Российских.