|
|
||||
Борис Викторович Раушенбах. Долгий путь к Православию27 марта 2016 г. исполняется 15 лет со дня смерти одного из известнейших ученых ХХ века – Бориса Викторовича Раушенбаха. Б.В. Раушенбах был одним из самых известных не только России, но и всему миру сынов исчезающего на наших глазах народа российских немцев. Более того, он был одним из крупнейших ученых 20-го века в мировом масштабе, причем не только в одной, ограниченной рамками научной специализации, области знания. Сын своего народа, он прошел через общие для большинства советских немцев лишения, чудом не погиб в лагере Трудармии, после войны полулегально добрался до Москвы и благодаря заступничеству известных ученых, оценивших его способности еще до войны, смог устроиться на работу. Прошел какой-то десяток лет – и мир впервые увидел фотографию обратной стороны Луны, о которой до того высказано было немало гипотез. Этот снимок был непосредственным результатом работы коллектива под руководством Б. В. Раушенбаха: будущий академик отвечал за обеспечение устойчивости и правильной ориентации космической станции «Луна-3», как, впрочем, и за решение подобных задач во всех последующих исторических достижениях советской космонавтики – от первых космических зондов и гагаринского «Востока» до пилотируемой станции «Мир».
В более поздние годы широкую известность приобрели труды Б.В. Раушенбаха в таких далеких от космонавтики и от точных наук областях, как искусствоведение и история религии, он опубликовал также ряд ярких публицистических работ по различным вопросам современности.
О нем, о его жизни написано много, но далеко не все. Есть события, о которых известно мало, а то, что известно – не всегда достоверно.
Я хотел бы рассказать о некоторых обстоятельствах последних лет жизни Бориса Викторовича, о том, как он сделал последний и окончательный шаг, чтобы стать чадом Православной Церкви.
Но сперва надо представиться. Когда люди слышат мою фамилию, часто звучит вопрос: «А не родственник ли вы академику Раушенбаху?». Можно коротко ответить «да», потому что все Раушенбахи, родившиеся в России – родственники друг другу. Две с половиной сотни лет назад наш общий предок прибыл из Германии в Россию, с тех пор сменилось уже много поколений. Дед Бориса Викторовича был родным братом моего прапрадеда.
Борис (5-е поколение) и Владимир (9-е поколение) Раушенбах
Наши предки принадлежали к той протестантской церкви, которая в Германии называется реформатской, в других странах – кальвинистской, пресвитерианской, гугенотской. Среди немецких колонистов доля реформатов в разные годы составляла от 15% до 20%. Борис Ивар Раушенбах при крещении был записан реформатом, согласно вере его отца, и сам себя именовал гугенотом, как бы в шутку.
Свидетельство о крещении
Не стану вдаваться в вероучительные различия между реформатами и лютеранами, отмечу только внешние моменты. Реформаты более последовательно, чем лютеране, отрицают в своей богослужебной практике то, что считают язычеством или суеверием. Они не допускают икон или иных священных изображений в своих храмах, не употребляют столь привычное православному человеку крестное знамение. В этом они отличаются от лютеран, в храмах которых в наше время можно встретить иконы, хотя отношение к иконам у протестантов совсем не такое, как у православных или даже католиков. Для них это не святыня, а просто некая иллюстрация Нового Завета.
Условия жизни немецких колонистов в Поволжье привели к сближению лютеран и реформатов, чему способствовало российское правительство. Императорами Александром I и Николаем I были изданы указы, по которым лютеране и реформаты объединялись в единую Евангелическо-лютеранскую церковь, была учреждена Генеральная евангелическо-лютеранская консистория. Реформаты и лютеране крестились, причащались и венчались у одних и тех пасторов. Так, Борис Викторович ходил с матерью на Рождество и на Пасху в лютеранский храм Петра и Павла на Невском проспекте, хотя в Петербурге была и немецкая реформатская церковь. Но когда в 1922 г. пришла пора идти в школу, родители отдали его в «гугенотскую», бывшую реформатскую 34-ую школу, до которой добираться надо было более часа. По каким-то причинам он не прошел конфирмацию, следовательно, так и не стал полноправным членом реформатской церкви. В конце 1920-х гг. немецкие школы в Ленинграде были ликвидированы, немецкая реформатская церковь закрыта. Немного позже закрыт был и лютеранский храм Петра и Павла.
Детские впечатления помогли будущему академику сохранить светлый образ церкви и уважительное отношение к ней в те годы, когда вера преследовалась, открыто исповедовать ее стало опасно. Тягу к религии Борис Викторович, как он пишет в своей книге «Постскриптум», почувствовал только на определенном этапе своей жизни. Как именно это произошло, мы не знаем. Однако известно, что после войны, вернувшись из лагеря, Борис Викторович стал ходить в православную церковь, достал где-то нужную литературу и переписал вечерню, чтобы следить за богослужением.
Вероятно, уже к началу 1960-х гг. относится эпизод, о котором вспоминал Борис Викторович. Во время очередного запуска он, как и каждый руководитель, ответственный за работу «своей» системы, напряженно следил за телеметрией. Когда пришло сообщение, что его система сработала штатно, Борис Викторович встал и перекрестился: поступок, одинаково удивительный как для советского ученого, члена партии, так и для гугенота. К тому же периоду жизни относится и знакомство Бориса Викторовича с иерархами Русской Православной Церкви.
По случаю первых космических запусков в Кремле устраивались торжественные приемы, на которые приглашали и представителей церкви. Однако вокруг них возникала как бы санитарная зона: никто из приглашенных ученых, военных, журналистов, не говоря уже о партработниках, не дерзал подойти к их столику (приемы велись а-ля фуршет). Единственным храбрецом оказался гугенот Раушенбах. Его возмутило такое недостойное отношение к служителям церкви, он демонстративно подходил к священникам и беседовал с ними. Так возникло знакомство, очень пригодившееся в будущем, когда Борису Викторовичу понадобилось работать в библиотеке Московской Духовной Академии.
Однако Борис Викторович не ограничивался беседами: «Иногда я даже выступал. Когда в Троице-Сергиевой лавре отмечалось трехсотлетие Духовной академии, меня попросили сказать какие-то слова. Я договорился с вице-президентом Академии наук Е.П.Велиховым, что не просто выступлю от себя, но буду поздравлять Церковь от Академии наук. И я такую речь сказал, и она была напечатана в Журнале Московской Патриархии. Мне довелось познакомиться с Патриархом Пименом, и я бывал у него в келье в Новодевичьем монастыре. Конечно, в те годы меня во многом спасало то, что я работал не по общественным наукам».
Еще в 1960-х гг. в связи с решением задачи стыковки космических кораблей Борис Викторович заинтересовался проблемами теории перспективы, в частности, обратной перспективой, традиционно используемой иконописцами. В результате был создан математический аппарат, описывающий как обратную перспективу, так и другие варианты отображения пространства на плоскость. А сам математик основательно погрузился в мир иконописи, открыв для себя его неизмеримую духовную глубину. Изданная им в 1975 г. монография «Пространственные построения в древнерусской живописи» котировалась на книжном черном рынке где-то между сборниками Ахматовой и Цветаевой, в магазинах этих книг было не достать.
Слово «древнерусский» в те времена обычно означало что-то близкое к Церкви. Потому что нельзя было, например, выпустить грампластинку с церковной музыкой, а с древнерусской можно, хотя и со скрипом. Книги, альбомы, пластинки с чем-то «древнерусским» тут же раскупались. Стремясь поделиться своими открытиями с другими, прежде всего с сотрудниками и студентами Физтеха, где он преподавал, гугенот Раушенбах читал цикл лекций «Иконы», попутно просвещая аудиторию относительно истории и сущности христианства. Забавно, что в райкоме эти лекции числились по линии «научного атеизма».
Наступил 1987 год, приближалось 1000-летие Крещения Руси. Несмотря на объявленные партией перестройку и гласность повсюду царило молчание, никто не осмеливался или не мог вслух напомнить об этом событии. Настоящей сенсацией стала статья Б.В. Раушенбаха о 1000-летии Крещения Руси, вышедшая в августовском номере журнала «Коммунист». Академик подробно и всесторонне осветил значение Крещения Руси для истории нашего государства, однако суть сказанного можно выразить кратко: «Как хорошо, что нас в свое время крестили!». Эта публикация словно пробила брешь в стене молчания, тысячелетний юбилей стал общепризнанным фактом и отмечался летом 1988 г. всей страной, включая ее правительство. Но автору с великим трудом удалось получить журнал со своей статьей: весь тираж был раскуплен молниеносно, даже в книжном киоске ЦК все разобрали. Выручил сотрудник редакции, пожертвовавший свой личный экземпляр.
Так Борис Викторович стал официально признанным авторитетом по вопросам Крещения Руси и вместе с митрополитом Ювеналием был включен в состав советской делегации на празднование 1000-летия Крещения Руси в ЮНЕСКО. А через несколько лет он опубликовал в «Вопросах философии» работу «Логика троичности», в которой он рассматривал непротиворечивость логической структуры догмата о Святой Троице.
Статья вызвала определенный шум, отзвуки которого еще не стихли. Предложенная автором модель триединства – обычный трехмерный вектор в ортогональной системе координат – многим показался вызывающе простым и уже потому неверным. Академика обвиняли в том, что он дерзнул будто бы предложить математическую модель Троицы, да еще и примитивную. Представляется, однако, что многие критики либо невнимательно читали статью, либо делали из нее выводы, под которыми автор никогда бы не подписался. Цитируем «Логику троичности»:
Борис Викторович Раушенбах, реформат по крещению, любил Православную Церковь, был знаком со многими священнослужителями, включая патриархов Пимена и Алексия II. Он высоко ценил как внешнюю красоту православного богослужения, так и верность Православной Церкви апостольскому преданию: «…если хочешь принадлежать к древней Церкви… то, пожалуй, православная к ней наиболее близка, ближе католической».
Тем не менее, до самых последних лет жизни Борис Викторович оставался вне Церкви. Как мы уже говорили, полноценным реформатом он не был, к православию тоже не присоединялся. Но вот наступил 1997 год. В феврале Борис Викторович был неудачно прооперировал, развился перитонит, шансов выжить почти не было. Вот что он рассказал:
После болезни Борис Викторович несколько месяцев потратил на реабилитацию, его возили с этой целью и в Германию. Когда он вернулся, у нас с ним зашел разговор о Николо-Кузнецком храме, о его настоятеле, протоиерее Владимире Воробьеве. Мне казалось, что Борису Викторовичу будет интересно услышать о священнике – кандидате физико-математических наук, бывшем старшем научном сотруднике ВЦ АН СССР, словом, коллеге по научному цеху. И у меня была тайная надежда, что встреча с таким священником, как о. Владимир, может помочь Борису Викторовичу сделать решающий шаг и воцерковиться.
Я спросил, не хочет ли он познакомиться с этим священником? Борис Викторович ответил, что, конечно, хотел бы. Пришел черед спросить и о. Владимира, не хочет ли он познакомиться с известным ученым. И тут о. Владимир спросил, а не решил ли Борис Викторович перейти в православие? Надо сказать, что я совсем не был уверен в положительном ответе. Думал, что для этого понадобится еще время и, может быть, не одна встреча со священником. Однако когда я задал этот вопрос, Борис Викторович ответил «да!».
15 декабря 1997 г. мы с о. Владимиром приехали к Борису Викторовичу домой. Православный священник и гугенот долго беседовали, затем о. Владимир совершил чин присоединения к Православной Церкви.
В последних книгах, уже продиктованных, а не написанных собственной рукой, Борис Викторович говорит, что был крещен в православие. Это, конечно, не так, я тому свидетель. Никакой купели в квартире не было, никто академика не только не окунал, но и не брызгал святой водой. В этом и не было необходимости, так как уже с петровских времен Русская Православная Церковь принимает лютеран, реформатов и некоторых иных протестантов так называемым 2-м чином, через миропомазание. Чинопоследование включает предварительную беседу, исповедь, подробное отречение от вероучения протестантства, заявление о желании соединиться с Православной Церковью и принять апостольские правила, постановления семи Вселенских соборов и т.д. При этом священник читает установленные молитвы, затем помазывает нового члена Церкви миром со словами «Печать дара Духа Святаго», а в заключение отирает миро специальной губкой. Совокупность этих действий могла показаться человеку неопытному крещением.
В январе 1998 г. о. Владимир вновь посетил Бориса Викторовича, причастил его и освятил квартиру. В этот раз академик и его домашние были щедро окроплены святой водой.
Освящение квартиры (стоп-кадр видеосъемки)
Может быть, два этих события как-то совместились в памяти Бориса Викторовича? Ведь в последних книгах он называет разные даты своего «крещения»: и 1997, и 1998 г., говорит, что при этом ему подарили икону. Вот этот момент:
Вручение иконы
Только это было при освящении квартиры 17 января 1998 г.
Чаепитие
Такова история перехода Бориса Викторовича в Православие. Вот как он оценивал этот поворот в своей жизни: «Все-таки православие имеет огромные преимущества по сравнению с гугенотством, я этого не знал до сих пор, но теперь понимаю, оно лучше. Та религия более обыденно-домашне-кухонная, а православная религия более высокая, огромная, золоченая. Я, может быть, по-дурацки определяю разницу, но таково мое восприятие…. В младенчестве я не выбирал религию, какая она ни есть – она моя. Сейчас же я принимал религию не как ребенок, а сознательно. Перешел в православие… потому, что считаю православие ближе к истине, то есть ближе к древней Церкви, которая создавалась апостолами».
По состоянию здоровья Борис Викторович уже не мог часто посещать богослужения, но все же побывал в Николо-Кузнецком храме, причастился.
На клиросе
После службы
В 2001 году Прощеное Воскресенье приходилось на 25 февраля. За несколько дней до этого мы созванивались с Борисом Викторовичем, планировали привезти его в храм причаститься. В последний момент что-то помешало Борису Викторовичу, он просил перенести посещение Кузнецов на какое-нибудь следующее воскресенье. Однако причастился он не в воскресенье, а в четверг 1 марта. В понедельник 26 февраля у Бориса Викторовича случился тяжелейший инсульт, о. Владимир причащал его уже в больнице. Он был в сознании. Когда о. Владимир спросил, хочет ли он причаститься, Борис Викторович отвечал утвердительно.
Через какое-то время его выписали домой, медицина была бессильна. По благословению о. Аркадия Шатова, ныне владыки Пантелеимона, епископа Орехово-Зуевского, а тогда настоятеля Свято-Дмитриевского храма при 1-й Градской больнице, у постели больного дежурили сестры милосердия. Незадолго до этого в костромском кафедральном соборе мироточила Феодоровская икона Божией Матери. Игуменья Иннокентия, настоятельница Богоявленско-Анастасииного монастыря прислала нам полотенце, обильно смоченное благоухающим миром. Полотенце отправилось в квартиру Бориса Викторовича; сестры прикладывали его к голове больного, читали акафист Феодоровской иконе.
Приближался конец марта. Борис Викторович уже несколько дней не приходил в сознание. 26-го вечером родные попросили привезти священника. О. Владимир приехал ближе к полуночи. Больной лежал с закрытыми глазами, тяжело дышал, казалось, что никакой контакт с ним уже не возможен. О. Владимир поднес лжицу со Святыми Дарами к его устам и спросил: «Борис Викторович, вы хотите причаститься?». Умирающий, находившийся в глубокой коме, не ответил священнику и не открыл глаз. Он открыл рот и принял причастие. После этого о. Владимир прочитал канон при разлучении души от тела, в последний раз благословил больного, и мы уехали.
Утром 27-го марта, в праздник иконе Божией Матери «Феодоровская», Борис Викторович скончался. Отпевали его в Николо-Кузнецком храме, похоронили на Новодевичьем кладбище.
Рассказ о своем пребывании на грани жизни и смерти в феврале 1997 г. Борис Викторович заканчивает такими словами: «… У меня осталось такое ощущение, что я походил по тому свету и вернулся на этот. Чтобы доиграть свою игру». Можно сказать, что именно так и случилось. Борис Викторович успел совершить главное дело своей жизни – стать членом Церкви и удостоиться христианской кончины.
Образование и Православие / Православие и мир |
||||
|
|
Всего голосов: 3 | |||
| Версия для печати | Просмотров: 3562 | |||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
