| |
Ионайтис О.Б. (к.ф.н., доц., докторант кафедры истории философии УрГУ)
г. Екатеринбург
ВИЗАНТИЙСКИЕ ТРАДИЦИИ И ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ ФИЛОСОФСКОЙ КУЛЬТУРЫ КИЕВСКОЙ РУСИ
В конце Х столетия Русь официально приняла новую веру, и с этого
периода она постоянно испытывает влияние всего христианского опыта,
накопленного к этому времени. Но изначально определяющим было влияние
Византии, что объясняется самими обстоятельствами принятия
христианства, близостью территорий, сложившимися политическими,
культурными и религиозными связями, а главное - комплексом черт,
сближающих эти две столь разные и в то же время похожие культуры.
К Х столетию Византия и Русь имели свое прошлое, которое во
многом и определило их будущее. Византия пережила к этому времени
историю, полную потрясений, испытаний, историю, в которой были свои
взлеты и падения. Византия была для всего средневековья и для
последующих эпох загадкой, покоряющей своим величием и красотой. И
многие нити современных культур, имеющие начала в почти непроницаемых
глубинах древности, стягиваются к таинственному культурно-историческому
феномену, "тысячелетнему" царству, получившему название Византии только
после своей физической гибели. Многие линии духовного развития стран
Западной Европы и Востока берут свое начало в этой полумистической, но
отнюдь не мифической культуре - византийской. "Как цивилизация, как
религиозная культура она царила повсюду и приобрела целые миры, Россию
и других славян. Как государство Византия была не молода. Она доживала
вторую жизнь - доживала жизнь Рима. Она была молода и сильна религией.
И разнообразие ее было на религиозной почве"1. И именно к ней обращается Киев, выбирая свою философию.
Византия - культурный феномен, сотканный из парадоксов.
Византийцы именовали себя ромеями, но неоднократно официально порывали
с Римом, в качестве государственного языка утвердили греческий и
реально в большей степени были наследниками греко-эллинистической
культуры, чем римской. Византийцы гордились своим ромейским
происхождением, но поклонялись Богу древних иудеев, почитали еврейский
Ветхий Завет наряду с Новым Заветом. А святейшим местом на земле для
них был не отеческий Рим и не мудрейшие Афины, но презираемый их
славными предками Иерусалим. Таким образом, изначально Византия
представляла, по сути, пример соединения того, что ранее казалось
несовместимым. По географическому положению Византия была перекрестком
на культурно-политических путях Востока и Запада, в ней сплелись и были
трудноразличимыми традиции того и другого, что впоследствии будет
близко и понятно для Руси.
Русская культура, как и византийская, всегда отличалась не
только своей самобытностью, но и открытостью - способностью усвоить,
творчески переработать ценности, воспринятые у других народов, внести в
них свой смысл. И древнерусская мудрость не является исключением. Еще
на стадии предыстории древнерусской мудрости, в эпоху господства
языческого мировоззрения, происходит сложный процесс синтеза
мифологических систем (славянской, тюркской, иранской, угрофинской,
балтской, скандинавской), что явилось определенным изначальным опытом
по интеграции идей. Таким образом, выступая уникальным явлением
своеобразной культуры, древнерусская мудрость вместе с тем предстает
активным субъектом общеславянского, европейского и мирового
мыслительного процесса. Это стало еще более возможным через влияние
Византии и открытость русской мысли.
В русском философствовании, изначально имевшем свои
особенности, было много общего с философским поиском в ряде других
славянских стран и европейском регионе в целом. Общим являлось то, что
философская мысль в данный период имела прочные взаимосвязи с религией.
Богословие брало на себя значительную долю философского творчества.
Некоторые из богословов были одновременно и философами. Таков Иларион,
первосвященник Русской православной церкви, первый митрополит из
русских. О втором митрополите из русских Клименте Смолятиче его
современники говорили, что такого книжника и философа Русь еще не
знала. Сочинение епископа Кирилла Туровского "Притча о человеческой
душе и теле" названо исследователями философской притчей. Но при этом
философия как вид духовной деятельности на Руси была значительно шире
богословия. Она должна была подчиняться религиозной идеологии, но не
богословию как отдельной теоретической дисциплине, которое само иной
раз объявлялось частью философии (например, в популярнейшем в Киевской
Руси определении философии, данном Иоанном Дамаскиным). Часто для
изложения философских концепций использовались жанры религиозной
литературы: жития, поучения.
Другой чертой русского философского сознания являлось то, что
оно не ограничивалось богословием, а уходило в летописание,
литературное творчество. Кроме богослова у истоков русской мысли стоит
фигура книжника. Например, Нестор Летописец и "Повесть временных лет"
со знаменитой "Речью философа". Русская философия всегда была
неразрывно связана с жизнью, поэтому она часто являлась в виде
публицистики, которая брала начало в общем духе того времени, со всеми
его радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом. Автором,
наиболее ярко отражавшим эту тенденцию, был Владимир Мономах. В конце
жизни он написал знаменитое "Поучение", которое, по меткой
характеристике Д. С. Лихачева, является "символом общенародного
русского любомудрия", демонстрирует глубину философского сознания,
широту познания автором византийского наследия.
Особенностью русской средневековой философии также является
значительная доля в ней устного творчества. Наряду с писаной философией
имеется неписаная. В ХI-ХIII вв. многие мыслители, параллельно с
литературной деятельностью, занимались учительством. Например, Феодосий
Печерский обращался к братии и посетителям Киево-Печерского монастыря с
поучениями, проповедями, притчами преимущественно философского и
этического содержания. В летописях, житиях имеется множество подобных
примеров. Вокруг Феодосия Печерского, Авраамия Смоленского, других
русских мыслителей, интеллектуалов своего времени, собираются
собеседники и "совопросники". Именно от них начинается русская традиция
учительства и старчества, сыгравшая важную роль в отечественной
истории, культуре и духовной жизни.
Ко времени принятия Русью христианства в Византии уже
сформировались обстоятельства, позволившие вести популяризацию
византийских концепций и их распространение на территории Киевской
Руси. Это в первую очередь накопленный Византией опыт в миссионерской
деятельности и концепции, лежащие в ее основе, что является важным для
понимания того, как функционировали механизмы по пропаганде и внедрению
в сознание и культуру новообращенных народов идей византийской мысли.
Ведь миссионерство Византии - это не только проповедь христианских
идей, но и популяризация концепций византийской философии, их
трансляция и интерпретация в новых реалиях. В то же время в
миссионерстве Византии изначально прослеживаются моменты, которые через
столетия приведут к отстранению от нее Руси.
Византия, объявив себя центром христианства, вела активную
миссионерскую деятельность, опираясь на образец апостольской проповеди.
Слова Христа: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите,
научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их
соблюдать все, что Я повелел Вам"2 -
византийские проповедники относили напрямую к себе. Вселенский характер
византийской церкви, а также согласие адаптировать вероучение к
национальным реалиям помогали в этой деятельности. Особую роль сыграли
появившиеся в Византии так называемые "миссионерские легенды", которые
гласили, что на земле существует двенадцать народов, которым было
проповедано Слово Божие двенадцатью апостолами, чье дело и продолжают
константинопольские посланники (например, апостол Андрей посетил,
благословил и предсказал будущее христианское величие Киева).
Действительно, лояльность Константинополя вела к развитию
переводческой деятельности и национальной письменности, а в целом -
культуры государств, принимавших христианство. Но вопрос о возможности
национальных языков не был для Византии простым, и его разрешение
скрывало ряд противоречий, сказавшихся в истории восприятия
византийского наследия Русью.
Дело в том, что в III-IV вв. у новообращенных в христианство
народов возникают идеи, что три "священных языка" (греческий,
еврейский, латинский) таковыми не являются, а скорее наоборот, они -
"проклятые", так как, по преданию, надпись над головой распятого Христа
была составлена на этих языках. Подобного рода идеи имели далеко идущие
последствия не только для развития выше названных языков, но и культур
в целом. Ведь если ситуация такова, то необходимы новые языки для
изложения божественных истин. Сами греки в этот период (начиная с
Климента Александрийского) склонны были до некоторой степени принять
претензии своих восточных критиков. Чего стоит, например, заглавие
популярного текста Феодорита Кирского (V в.) - "Врачевание эллинских
недугов" (кстати говоря, уже в начале ХI в. переведенного в Киевской
Руси). В Киевской Руси даже такой показательный для христианства и
византийской философской мысли текст, как "Богословие Иоанна
Дамаскина", сопровождался статьей Феодорита Кирского. Это как бы
доказывало, что лечение "эллинских недугов" - это христианское
богословие, основанное на мудрости народов как Ветхого Завета (в
большей степени), так и Нового Завета. Поэтому разрешение национальных
языков было, скорее всего, компромиссом, цель которого - сохранение
греческого наследия и возможность его развития, а также трансляции.
Христианизация соседних славянских стран подготовила пути,
через которые адаптированные к славянским реалиям византийские
концепции становились известны в Киевской Руси. Славянский мир, таким
образом, выступал в роли посредника между Византией и Русью. На этом
вопросе необходимо остановится подробнее, так как древнерусские
книжники знакомились с византийским наследием из двух источников (в
киевский период почти равных по значимости) - непосредственно из самой
Византии и через славянский мир.
К этому времени Византия по-новому использовала языковую
проблему в миссионерской деятельности. Критика "трехъязычной ереси"
становится средством отпора притязаниям римской церкви на вселенское
господство, так как христианизация славянских народов для Византии -
это не только борьба с надвигающимся исламом, но и с Римом. Первыми в
славянском мире ее начали в IХ в. просветители Кирилл и Мефодий. В
"Житии Кирилла Философа" рассказывается, что во времена пребывания в
Венеции его обвинили в создании новой грамоты и попытке перевести на
новый язык Священное Писание, на что он отвечал: "Не идеть ли дождь от
Бога на въсе равно ? Или солнце такожде не сиает ли на въсе ? Ни ли
дыхаем равно въси ? И како вы не стыдите се, три езыки мниши тьчию, а
прочиимь въсемь езыками племени слепом велеши и глухом быти ? Скажити
ми: Бога твореше немощна, яко не могуща дати, или завистлива, яко не
хотеша ? Мы же рады знаем доволны, книгы умеюще и Богу вздающе кьждо
своимь езыком"3. Эта проповедь всегда с
восторгом комментировалась русскими книжниками. Древнерусские авторы
обычно в связи с ней вспоминали и доводы константинопольского патриарха
Фотия против положения иконоборцев, отрицающих иконописание, так как на
римских иконах Иисус похож на итальянца, на коптских - на египтянина.
Фотий в своем "Послании" новообращеннному болгарскому князю Борису
(Михаилу) пишет, что, так как Бог воплотился ради спасения всех
народов, национальные иконографические варианты равноправны, как и
переводы Слова Божия, которое на всех языках остается неизменным. Так
постепенно слово (перевод) и образ (иконописание) для византийской
мысли, а особенно для древнерусской, стали доказывать правомерность
друг друга.
Влияние Византии на славянский мир прошло через три этапа.
Первый - появление славянских переводов - связан с деятельностью
великих славянских переводчиков и первоучителей Кирилла-Константина
(826-869) и Мефодия (820-885), их ближайших учеников и охватывет
приблизительно время 60-80-х гг. IХ в. В этот период деятельность,
начатая в Византии, сосредотачивается в Моравии и Панонии. Из
братьев-просветителей большей склонностью к философии отличался Кирилл,
прозванный за это Философом. Он получил образование в Магневрской
академии в Константинополе, где его учителями были будущий патриарх
Фотий, известный ученый Лев Математик. Кирилл с большим пиететом
относился к каппадокийцам, особенно к Григорию Богослову, что
впоследствии отразилось на его собственной концепции и в сочинениях
учеников. Обладая даром полемиста и ритора, Кирилл принимал активное
участие в спорах с иконоборцами, представителями Рима. По всей
видимости, Мефодием был осуществлен перевод большей части книг Ветхого
и Нового Заветов4.
Их деятельность была многоплановой. Например, Кириллу
принадлежит первая на славянском языке дефиниция философии: "Божиимь и
человечьскыимь вещемь разоумь, елико может человекь приближити се Бозе,
яко детелию оучит человека, по образу и по подобию быти сотворьшомоу"5.
Данное определение Кирилла демонстрирует его знание Священного Писания,
философских воззрений Платона, которого он почитал, определений
философии Иоанна Дамаскина. Кирилл и Мефодий разработали первую на
славянском языке философскую терминологию, "включающую такие общие
понятия и категории, как естество, свойство, сущность, природа,
вселенная, закон, бытие и многие другие"6.
Они сформулировали ряд философских проблем, особенно их волновали
вопросы морали, при разрешении которых особую роль играет философия.
Кирилл и Мефодий сформировали целое направление, которое
позднее получило название "кирилло-мефодиевское", включающее блестящие
имена мыслителей, сыгравших значительую роль не только у себя на
родине: Климент Охридский, Черноризец Храб, Константин Преславский,
Иоанн экзарх Болгарский, киевский митрополит Иларион, Нестор Летописец.
Под влиянием кирилло-мефодиевской традиции сложилась развитая
метасистема духовной культуры, распространившаяся на южных и восточных
славян, имевших единую православную религию, письменность и общие
традиции. Древнерусская мудрость, впитав кирилло-мефодиевскую традицию,
выступает как составная часть философской мысли всех православных
славянских народов. "Это было становление и образование самого
славянского языка, его внутреняя христианизация и воцерковление,
преображение самой стихии славянской письменности и слова, славянского
Логоса, самой души народа"7.
Но кирилло-мефодиевская традиция, ее значимость и роль в истории
русской мысли, неоднозначна. С одной стороны, она помогла войти
древнерусским мыслителям в мировой процесс, познакомиться с
достижениями византийской мысли и, как следствие, развить свои
концепции. С другой стороны, сосредотачивая внимание русских книжников
на переводах, она удаляла от их внимания тексты на языке оригинала и
непереведенные произведения. Спустя столетия именно из-за
кирилло-мефодиевской традиции встанет вопрос о "правильности"
переводов, необходимости новых и отказа от старых как неправильных.
Именно кирилло-мефодиевская традиция будет находиться в основе
деятельности царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, изменившей
ход русской истории.
Второй период влияния Византии на славянский мир - с 886 г. до
конца Х в. - начинается с момента изгнания учеников Кирилла и Мефодия
из Панонии. Они находят себе приют и новое поле для просветительской
деятельности в Болгарском княжестве, которое принимает христианство при
князе Борисе (Михаиле). Особого расцвета славянская письменность,
переводная и оригинальная, достигает при преемнике Бориса - болгарском
царе Симеоне (893-927), когда наступает "золотой век" Болгарии.
Многие концепции и переводы текстов византийских авторов
приходили в Киевскую Русь из Болгарии, с которой она имела тесные
экономические, политические, культурные связи. Это соответствовало
общей тенденции "кочевого" характера средневековой интеллигенции,
особенно славянской, которая постоянно перемещалась в связи с
политической нестабильностью, тем самым расширяя процесс взаимовлияния.
Например, в 1001 - 1014 гг. в Киевской Руси была значительной миграция
болгарских книжников, которые бежали от завоевавшего Болгарию Василия
II.
Необходимо отметить ряд других фактов, определяющих роль
Болгарии как посредницы между Русью и Византией. Это, во-первых, то,
что Болгария воздействовала только той частью своей культуры, которая
подверглась византизации. Во-вторых, отбор византийских источников
осуществлялся самими заказчиками и определялся их потребностями, а уж
затем соотносился с современным состоянием византийской мысли.
Например, Киевскую Русь и Болгарию не очень волновала схизма 1054 г.,
и, как следствие, эта проблема не является значимой в славянских
переводных и оригинальных текстах. В целом процесс принятия
византийского наследия Болгарией, как и Киевской Русью, можно назвать,
по удачному обобщению Д. С. Лихачева, как "освоение-борьба".
Воспринимая византийские традиции, оба государства боролись против
политических и религиозных притязаний Константинополя. Опыт болгар в
идеологическом обеспечении суверенитета не мог не использоваться Русью,
чему способствовала кирилло-мефодиевская традиция и усвоение болгарской
письменности.
Через Болгарию Киевская Русь получила не только переводы
Священного Писания, но и различного рода толкования библейских текстов,
где наряду с сочинениями Отцов Церкви помещались произведения
болгарских авторов8. Это и "учительная"
литература, пришедшая в виде составленных болгарскими книжниками
обширных сборников из византийских текстов. Особой популярностью
пользовались сборники "Златоструй"9. Так
как это было время не богословских и философских споров о догматах
религии, а время преодоления язычества и утверждения христианства, то
именно форма сборника отвечала потребностям Руси. Эта литература
отличалась высоким стилистическим мастерством и сыграла существенную
роль в формировании торжественной проповеди (например, сочинения
Киевского митрополита Илариона, Кирилла Туровского, Климента
Смолятича). Большинство сборников имели энциклопедический характер и
содержали в себе тематически подобранные афоризмы Учителей Церкви,
изречения поэтов и ученых античности (Эсхила, Софокла, Сократа, Платона
и др.). Жития объединялись в сборники двух типов: "Пролог"
("Синаксарь") и "Четьи-Минеи". К ним также примыкали "Патерики"
("Отечники"). Благодаря болгарскому посредству, в Киеве были известны
жития Саввы Освященного, Антония Великого, Иоанна Златоуста. Многие
переводы были адаптированы к славянским реалиям, более того - были
продолжены. Например, популярное "Житие Николая Мерликийского" было
снабжено новыми эпизодами, даже с местом действия в Киеве.
Через Болгарию Русь знакомилась с византийскими апокрифами,
которые в данную эпоху представляли определенный интерес для развития
философских представлений, так как содержали в себе концепции
византийской мысли. Например, с популярнейшим в средневековой Руси
"Хождением Богородицы по мукам".
Естественно-научные интересы удовлетворялись такими памятниками
мирового значения, как "Физиолог", который символически толковал
свойства реальных или воображаемых животных и птиц. "Физиолог" и
составленный на его основе "Бестиарий" были известны в Болгарии и
Киевской Руси в греческом и славянском вариантах. Вопросам
естествознания было посвящено произведение византийского происхождения
под названием "Диалоги Псевдо-Кесария" (VI в.), которое было очень
популярно в Византии и использовалось авторами более позднего времени -
Георгием Мнихом, Михаилом Гликой, Георгием Сфранзи. Текст был переведен
в Болгарии, по всей вероятности, в Х в., а на Руси был известен уже в
начале ХI в.
Отдельно нужно остановиться на жанре Шестодневов как особенно
популярном в Киевской Руси. Некоторые отдельные тексты даже вошли
непосредственно в сочинения русских авторов, другие оказали на них
сильное влияние.
Потребность толкований библейских текстов возникала в связи с
отсутствием в Священном Писании определенного и подробного описания
мироздания. Первая книга Библии - "Бытие" - очень лаконична, что
требовало расширенного толкования космогенеза. Известно около 125
Шестодневов разных авторов. Наиболее популярными в Византии и Киевской
Руси были Шестодневы, составленные Василием Великим, Георгием Писидой,
Северианом Габальским. Они постоянно переводились в средневековой Руси.
Наряду с отечественными переводами, русские книжники имели возможность
пользоваться многочисленными болгарскими переводами, что представляло
большие возможности для развития темы. Русские философы использовали
Шестодневы при рассмотрении вопросов о творении, историческом процессе,
этической и эстетической проблематики.
Но один Шестоднев по значимости можно представить как ведущий в Киевской Руси. Это "Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского"10.
Иоанн экзарх был близок к Преславскому центру, который отличался
кирилло-мефодиевской ориентацией. Иоанн экзарх много переводил с
греческого - сочинения Иоанна Дамаскина, Василия Великого, Феодорита
Кирского, Севериана Габальского11, Богословие Иоанна Дамаскина в переводе Иоанна, экзарха Болгарского12.
В Шестодневе Иоанна экзарха сказались антиохийская традиция
(Георгий Писида, Феодорит Кирский, Севериан Габальский) и
каппадокийская (Василий Великий, Иоанн Филоппон). Но он не просто
"склеивает" мысли Василия Великого и Севериана как наиболее значимых в
его Шестидневе, а пытается дополнить их друг другом. Так концепция
каппадокийцев, которая была направлена на то, чтобы охватить мир
"вширь", во всем многообразии его внешних объектов, и прославить силу и
мудрость Творца, дополняется воззрениями антиохийца Севериана, который
устремлялся в своих поисках познания истины "вглубь", раскрывая
смысловое содержание толкуемых им понятий и стоящих за ними идеальных
объектов. "Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского" - оригинальное
сочинение, в котором влиятельные в христианском мире источники
дополняются идеями самого Иоанна. Например, Иоанн экзарх вводит в свой
Шестоднев ряд богословско-философских понятий, отсутствующих в других
Шестодневах: "единородный", "первородный" и других. А также
рассматривает и осуждает иудаизм, еретические концепции (несторианство,
манихейство). "Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского", так же, как и его
переводы, появляются в Киевской Руси уже в ХI в.
Славянский мир - в основном Болгария - сыграл значительную роль
в восприятии Русью византийского наследия, подготовив переводы,
адаптировав их к общеславянским реалиям, подав тем самым русским
книжникам пример трансляции философских традиций.
И все же расцвет славянской переводной письменности приходится
на третий период влияния Византии на славянский мир - на Киевскую Русь,
которая с ХI в. становится главным ареалом общеславянской переводной
деятельности, центром славянского мира. Одновременно Киевская Русь,
воспринимая византийский опыт через посредство славянских соседей и
непосредственно из самой Византии, сама начинает транслировать его на
окружающий мир. Например, "Слово о Законе и Благодати" Киевского
митрополита Илариона (ХI в.) возникло под влиянием византийских
авторов, но в свою очередь оказало влияние на сербского писателя ХII в.
Доментиана - автора "Житий Симеона и Саввы Сербского", произведений,
сыгравших большую роль в развитии средневековой литературы и философии
Восточной Европы. Это стало возможным, так как сложившийся в результате
деятельности представителей разных славянских народностей и на
территории различных славянских стран древнеславянский
письменно-литературный язык с IХ-ХIV вв. представлял собой общую
фонетическую, грамматическую и лексико-стилистическую систему, понятную
для всех носителей славянских наречий. Каждая страна по-своему
перерабатывала византийское наследие, уделяя внимание более актуальным
для себя проблемам. На фоне всего славянского мира с ХI в. голос Киева
начинает звучать все громче и громче. Несмотря на то, что возникает
целый ряд культурных центров, через которые византийское наследие
становится известным в Киевской Руси (Новгород, Тверь, Рязань), Киев
остается главным политическим и культурным центром Древней Руси.
Фактически вкусы книжников, работавших в нем, определяли ориентацию
древнерусской мысли и всего славянского ареала.
Киевская Русь буквально погружается в византийскую культуру.
Она перерабатывает огромное количество новой для себя информации,
одновременно воспроизводя как пришедшее извне, так и результаты
собственного освоения. Так как большинство первых священнослужителей
были греками, то они привозили с собой из Византии книги, произведения
искусства, художников.
С конца Х по ХIII в. на Руси обращалось свыше 140 тысяч книг нескольких сот названий13.
Появляются библиотеки (самая крупная находилась в храме Святой Софии в
Киеве). При дворе князя Владимира, а затем и Ярослава Мудрого
складываются крупные литературные центры, открываются школы. Появляется
своя национальная интеллигенция. Киев пытается во всем достичь идеала -
Византии. Строятся храмы, монастыри, не уступающие по своей красоте и
величию византийским. Немецкий хронист Адам Бременский, в ХI в.
посетивший Киев, называл его "вторым Константинополем" при описании
небывалых темпов воспроизведения Русью своей мечты.
(Окончание следует)
1 Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Россия глазами русского. С-Пб. 1991. С. 283.
2 Мф. 27; 18.
3 Климент Охридский. Житие Кирилла Философа. М. 1996. С. 23.
4 Иванова Т.А. У истоков славянской
письменности (к переводческой деятельности Мефодия) // Культурное
наследие Древней Руси. М., 1976. С. 24-27.
5 Климент Охридский. Указ. соч. С. 27.
6 Краткая история болгарской философской мысли. Киев. 1991. С. 6.
7 Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Киев. 1991. С. 6.
8 Напр., Евангелие толковое
Феофилакта Болгарского (БАН, 4.9.11 (Финл. № 11)), Евангелие учительное
Константина Болгарского (ГИМ. Син. 262).
9 Напр., "Златоструй" XI в. (ГПБ, Q. п. I. 74).
10 См.: Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского (ГИМ, Син. 345).
11 Напр., Предисловие Иоанна экзарха Болгарского к Богословию Иоанна Дамаскина (БАН, 24. 4. 16 (Срезн. 63)).
12 ГИМ, Син. 108.
13 См.: Сапунов Б.В. Книга в России в XI-XII вв. Л., 1978; Глухов А.Г. Русь книжная. М. 1979.
|
