| |
Светская историческая наука единодушно признает величие императора Юстиниана Великого как политика. Церковная наука рассматривает его прежде всего как действующее лицо в истории Церкви, а, кроме того, отдельно отмечает его выдающуюся роль как составителя канонов. Однако по сравнению с историческими и каноническими аспектами его деятельности богословские труды святого императора Юстиниана, основная часть которых посвящена решению вопросов Христологии, не подвергались столь подробному изучению. В данной статье автор анализирует три принципа построения христологической системы святого императора.
Святой император Юстиниан был озабочен благополучием и жизнеспособностью империи, которое было невозможно без религиозного единства различных народов, её населяющих. Поэтому на протяжении своего правления он искал различные политические способы примириться и воссоединиться с монофизитами, по крайней мере с умеренной их частью. Стремление к этой цели отразилось не только на политической, но и на богословской деятельности императора[i]. Первую половину своего правления и, соответственно, первый период своей богословской деятельности (518-536 гг.) император преимущественно посвятил утверждению «феопасхисткой» формулы, вторую (536-565) половину — осуждению «Трех глав». Эти богословские позиции были продиктованы желанием найти общий язык с монофизитами, при этом основные противники обеих находились именно в среде православных полемистов, прежде всего западных.[ii] Тем не менее, святой император всегда придерживался принципа верности Оросу Халкидонского собора[iii]. В конце своего самого объемного христологического сочинения Трактат против монофизитов Юстиниан подводит итог своим вышеизложенным взглядам и утверждает, что это — учение четырех Вселенских Соборов и поименно перечисляет их, заканчивая Халкидонским[iv]. В Послании против Трёх глав он чаще всего ссылается на Халкидонский собор, почти каждый раз добавляя к нему эпитет святой, что неудивительно, ведь цель этого послания — доказать, что осуждение Трех глав не направлено против IV Вселенского собора. Здесь Юстиниан утверждает, что собор не ввел в веру ничего нового и во всем следовал учению, которое было дано Господом через апостолов.[v] Также император неоднократно называет Халкидонский собор святым и в Эдикте о правой вере[vi]. Кроме того, Юстиниан использовал терминологию и формулы собора для выражения собственного вероучения, иногда с прямым указанием на собор[vii], иногда без.[viii]
Несмотря на использование Юстинианом многочисленных цитат из трудов разных святых отцов, как восточных, так и западных, нетрудно заметить, что для него первое место среди них, безусловно, занимает свят. Кирилл Александрийский. Император не только чаще всего ссылается на его сочинения[ix], но и принимает целиком всю христологию святителя. Юстиниан убежден, что в учении святителя нет ошибок, но лишь небольшая терминологическая непоследовательность, поэтому он не обходит стороной такие неудобные места как, например, формула «единая природа Бога Слова воплощенная» (μία φύσις τοῦ θεοῦ λόγου σεσαρκωμένη), но, наоборот, неоднократно разъясняет их. [x] Император, несмотря на противодействие со стороны Западной Церкви, торжественно утверждает «феопасхисткое» вероучение[xi], основание которого он почерпнул у свят. Кирилла. И, наконец, тринадцатый анафематизм Эдикта о правой вере, по сути, запрещает выражение какого-либо несогласия с учением свят. Кирилла, в том числе с тем, которое было изложено в творениях, не получивших официального одобрения ни Эфесского, ни Халкидонского Соборов, в частности, в Двенадцати Главах против Нестория.[xii] Таким образом, другой принцип построения христологической системы императора — патристический — принцип верности Христологии свят. Кирилла Александрийского.
Третий принцип — творческий синтез учения Халкидонского собора и христологии свят. Кирилла Александрийского. Юстиниан убежден, что православное христологическое учение может быть полноценно выражено только через синтез Христологии Халкидонского ороса и Христологии свят. Кирилла. И в Оросе, и у святителя содержится полнота православной христологии, но самое точное её изложение в полемике с монофизитством и несторианством возможно только при использовании и одного, и другого учения. Так в Послании против Трех глав император неоднократно[xiii] подчеркивает неразрывность учения александрийского святителя и Халкидонского собора: «Тот, кто говорит, что Двенадцать глав иже во святых [отца нашего] Кирилла противоречат правой вере, не только осуждает самого иже во святых [отца нашего] Кирилла, иже во блаженной памяти [папу] Келестина и первый Эфесский Собор, но также выносит обвинительный приговор и Халкидонскому собору»[xiv]. Порой святой император при использовании формул Халкидонского ороса делает акцент, на том, что так учил именно свят. Кирилл, не упоминая при этом о самом соборе.[xv] Впрочем, этому легко найти объяснение. В своей антимонофизитской полемике Юстиниан не мог ссылаться на собор, потому что для его противников он не являлся авторитетом. В то же время, явный лидер монофизитов той эпохи, Севир Антиохийский, безоговорочно принимал учение свят. Кирилла, осознавал себя представителем единственной законно выражающей Кириллово православие Христологии и, более того, считал Христологию святителя «единственным надежным оружием в борьбе против халкидонского дифизитства»[xvi]. Таким образом, с помощью доказательств соответствия богословию свят. Кирилла дифизитской Христологии император стремился лишить монофизитов убежденности в том, что они являются продолжателями дела святителя в борьбе с несторианством. Более того, в ходе полемики против Трех глав, император сам использовал достижения своего творческого синтеза для борьбы с несторианством.
Верность этим трем принципам, пусть и в различной степени, характерна не только для святого императора, но и для ряда других православных полемистов его эпохи, что позволило некоторым исследователям объединить их богословие их под общим наименованием «неохалкидонизм», один из которых, М.В. Анастос, даже предпочитает последнему термину «юстинианизм»[xvii], т.к. именно Юстиниан оказался тем человеком, который способствовал окончательному торжеству этого направления в халкидонитской христологии.
--------------------------------------------------------------------------------
[i] Священник Астерий Геростергиос в своей масштабной работе «Религиозная политика Юстиниана I и его религиозные взгляды» доказывает, что вся религиозная политика императора базировалась на его богословских взглядах. Gerostergios, A. N., The religious policy of Justinian I and his religious beliefs. Boston. 1974. P. 514.
[ii] Gerostergios A. N. The religious policy of Justinian I and his religious beliefs. P. 558-559.
[iii] Точку зрения, что Юстиниан никогда не оступал от верности Хакидонскому Оросу разделяют исследователи, занимавшие самые разные позиции по отношению к святому императору:
Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. Т. IV. История Церкви в период вселенских соборов. Отдел 3: История богословской мысли. М., 1994 (репринт СПб., 1917). C. 374.
Соколов Василий, свящ. Леонтий Византийский: его жизнь и литературные труды // Леонтий Византийский: сб. исслед. М., 2006. С. 433.
Gerostergios A. N., The religious policy of Justinian I and his religious beliefs. P. 495.
Grillmeier Alois. Christ in the Christian Tradition. Vol. II From the Council of Chalcedon to Gregory the Great. Part 2. The Church of Constantinople in the sixth Century. / transl. Allen P., Cawte J. London; Mowbray; Atlanta, 1995. P. 424-425
Macdonald J. L. The Christological Works of Justinian. (Ph.D. diss., Catholic University of America), Washington, 1995. P. 349.
[iv] Justinianus Flavius, imperator, Contra monophysitas // Drei dogmatische Schriften Iustinians, 2nd edn. [Legum Iustiniani imperatoris vocabularium. Subsidia 2] / Ed. Albertella R., Amelotti M., and Migliardi L. (post E. Schwartz) Milan. 1973. Sect. 10, 5 (здесь и далее ссылки на это издание)
[v] Idem, Epistula contra tria capitula. Sect. 61, 24-31.
[vi] Idem, Edictum rectae fidei // Drei dogmatische Schriften Iustinians, 2nd edn. [Legum Iustiniani imperatoris vocabularium. Subsidia 2] / Ed. Albertella R., Amelotti M., and Migliardi L. (post E. Schwartz) Milan. 1973: P. 154, 24; 164, 3; (здесь и далее ссылки на это издание)
[vii] Idem, Epistula contra tria capitula, Sect. 61, 10.
[viii] Idem, Edictum rectae fidei, P. 146, 12; Contra monophysitas, Sect. 110, 2-5; Sect. 168, 12-15;
[ix] В одних лишь своих грекоязычных произведениях, император упоминает святителя по имени почти 150 раз! (По данным TLG)
[x] Justinianus Flavius, imperator, Contra monophysitas. Sect. 15, 4; Sect. 66, 2; Epistula contra tria capitula. Sect. 17, 23; Sect. 49, 9; Edictum rectae fidei, p. 150, 25.
[xi] Шестой анафематизм Эдикта о правой вере. Idem. Edictum rectae fidei, P. 150, 6-7.
[xii] Justinianus Flavius, imperator. Edictum rectae fidei, P. 152, 31-32.
[xiii] Idem, Epistula contra tria capitula. Sect, 55. 6-8; 61, 18-19; 62, 5-6.
[xiv] Ibid, Sect. 54, 41-43: «ὁ τὰ δώδεκα κεφάλαια τοῦ ἐν ἁγίοις Κυρίλλου ἐναντία τῆι ὀρθῆι πίστει λέγων ὑπάρχειν οὐ μόνον αὐτὸν τὸν ἐν ἁγίοις Κύριλλον καὶ τὸν ἐν μακαρίαι τῆι μνήμηι Κελεστῖνον καὶ τὴν πρώτην ἐν Ἐφέσωι σύνοδον κατακρίνει, ἀλλὰ καὶ τὴν ἐν Καλχηδόνι σύνοδον καταδικάζει»
[xv] Idem, Contra monophysitas, Sect. 110, 2-5.
[xvi] Давыденков Олег, свящ. Христологическая система Севира Антиохийского: Догматический анализ. М. ПСТГУ, С. 58.
[xvii] Сидоров А.И. Фёдор Раифский и Феодор Фаранский (по поводу одного из авторов "Изборника Святослава" 1073 г.) // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1990 год. М., 1991. С. 140
|
