В данной публикации иером. Иринея (Пиковского), студента III курса МДА, преподавателя Священного Писания Нового Завета Сретенской Духовной Семинарии (Москва), освещается система преподавания библейских дисциплин в духовных академиях и семинариях до революции. Автор прослеживает изменения в этой системе, происходившие в результате проводимых реформ, а также отмечает плюсы и минусы дореволюционных духовных школ в области преподавания библеистики.

Цель данной заметки — наметить особенности преподавания библейских дисциплин в дореволюционных семинариях. Но, поскольку модели духовных академий ХIХ в. — нач. ХХ в., в целом, ближе к современным, чем семинарии, рассмотрим сначала преподавание библеистики в академиях.

Преподавание библейских дисциплин в духовных академиях

В дореволюционный период, на протяжении ХIХ - ХХ вв., преподавание библейских дисциплин не было одинаковым. Переломы в характере преподавания были связаны с этапами реформирования духовных школ в ХIХ в. (1814 г., 1840е гг., 1867 г., 1884 г.) и ХХ в. (1906 г., 1910 г., 1917 г.).

Пропуская начало ХIХ в., заметим, что к 1864 г. в высшей духовной школе сложилась следующая ситуация. Как пишет будущий ректор МДА С.К. Смирнов: «В старой Академии [до 1814 г.] образование носило чисто школьный характер, и, несмотря на видимый упадок схоластики в последней четверти ХVIII века, оставались еще ее приемы в ходе богословского образования... Вмещение науки в тесные рамки готового сбора вопросов, принятых во всех системах, не могло дать свободного развития мысли; богослов не вдумывался в предмет самостоятельно; на всякий, даже утонченный, вопрос ему дан ответ в книге, далее которой он не простирал своих воззрений, считая достаточным довольствоваться тем, что ему дано. В ответе этом приводилось и разъяснялось место Св. Писания, и притом с удержанием схоластических приемов. Смысл места Св. Писания весьма редко подтверждался свидетельством отеческим, — в случаях важных дело ограничивалось параллелизмом и соображениями филологическими»[1]. Давая оценку первых реформ (1814 г.), Смирнов положительно отмечает, что «начинается историко-критическая разработка источников науки, преподаются правила строгого исследования и изъяснения священного текста (герменевтика)... обращено глубокое внимание на изучение Св. Писания: филология сделала значительные успехи в раскрытии его смысла; значение текста извлекалось из разбора по подлиннику, для сего усилено изучение еврейского языка и дано важное место греческому. В пособие историческому развитию библейского и церковного вероучения явилась священная география, библейская и церковная археология, которых старая Академия не знала»[2]. Познание Евангельских истин в старых духовных школах происходило не только в рамках специализированных предметов, но и в изложении многих других. Даже наставники философии с 1840 г. по 1867 г. предпосылали каждой лекции чтение из Св. Писания. Не говоря уже о том, что бок о бок с библейскими дисциплинами шли богословские предметы и патристика.

С 1867 г. по 1884 г. учебный процесс в духовных академиях был разделен на общие предметы и предметы по отделениям (наподобие современных кафедр): богословское, церковно-историческое, церковно-практическое. Благодаря специализации в богословском направлении было сконцентрировано наибольшее число предметов библейских. Преподавание Священного Писания, в свою очередь, с 1867 г. было разделено на две кафедры: Ветхого и Нового Завета. Каждый из преподавателей формировал свой стиль изложения и содержание лекций. В ходе лекций значительное внимание уделялось исагогике и экзегетике (с упором на филологическое исследование греческих и еврейских слов Священного Писания).

Во второй половине ХIХ в., в реформированной «по специализациям» Московской духовной академии происходило следующее:

После архим. Михаила (Лузина), проф. М.Д. Муретов также сконцентрировал внимание на общем и частном введении в книги Нового Завета. Муретов углубился в Четвероевангелие и, разбирая «труднейшие» места Св. Писания, не только цитировал труды предшествовавших авторов, но и излагал свои экзегетические идеи (например, о Богочеловеке Христе как центре Нового Завета).

Устав духовных школ 1884 г. внес коренные изменения. С этого времени в академиях были ликвидированы отделения, изменился характер преподавания библеистики. Возможно, под влиянием иностранного духа отрицательной критики, возможно. из-за реакции Учебного комитета на всякое уклонение от православия в богословии, с конца ХIХ в. и почти до самой революции акцент в преподавании библейских дисциплин сместился с экзегетики на исагогику (общую и частную). Видимо, исторические введения было писать «менее опасно», чем разносторонний разбор догматически трудных мест Библии.

Лекции, читавшиеся в 1888 — 1893 гг., позволяют восстановить, как, например, представлял себе свой предмет доцент А.А. Жданов: «...Наука о Священном Писании Ветхого Завета должна быть историей ветхозаветной Библии, или историей ветхого канона, как собрания книг...»[3]. Выяснив генезис Библии, историк, по мнению Жданова, должен был проследить историю ее распространения в подлинном тексте и переводах, историю религиозно-практического и научно-богословского пользования. При таком подходе, наука о Священном Писании должна была соприкоснуться с иными историческими науками и выйти за рамки библеистики. Но при этом в погоне за научной широтой не редко текст Библии рассматривался как литературный памятник, а не как руководство к духовной жизни.

Что касается вступительных экзаменов в академию, то их результаты к 1881 г. демонстрировали, что поступающие из семинарий показывали «чрезмерную общность рассуждений», «непонимание внутреннего смысла текста», «недостаточное знакомство с подлинным текстом изречений Спасителя»[4].

К 1904 г., как замечает диак. Сергей Голубцов, в области Ветхого Завета абитуриенты «наизусть цитировали пророчества, хорошо знали содержание основных книг Библии, хуже могли передать суть книг малых пророков, книги Екклесиаста, Притчей, Иова и некоторых других. Библией при этом, как правило [на экзаменах], не давали пользоваться, однако ж «пророческие места почти всеми студентами были передаваемы с буквальной точностью целыми отделами, иногда даже главами. Удовлетворителен был и перифраз славянского текста»[5]. В области Нового Завета абитуриенты имели достаточно общие представления о священных писателях и их писаниях, и хотя удовлетворительно ориентировались в тексте, но по оценке приемной комиссии у абитуриентов «не заметно было вдумчивого отношения к нравственно психологической стороне Новозаветного Писания... чтобы оно было для изучающего... живым и действенным, проникающим до разделения души и духа Словом Божиим»[6]. После отхода от латинского языка как языка преподавания и после вынесения древних языков в разряд предметов необязательных из года в год отмечалось понижение филологической подготовки поступавших в академии, проявлявшаяся «при сопоставлении разностей в славянском и русском текстах», в первую очередь, посланий св. ап. Павла[7].

После бунтарских событий 1905-1906 гг., которые затронули и духовные школы, в церковной среде формируется несколько течений: «автономисты», боровшиеся за расширение независимости академий от епархиальных архиереев, «охранители» старых порядков и «ревнители» миссионерско-практических преобразований.

В 1909 г. при оценке Комиссии по пересмотру учебно-образовательной функции высшей духовной школы «ревнители» желали усилить преподавание библейских дисциплин и пересмотреть сам принцип их преподавания, ведь «нельзя быть богословом-мыслителем, не зная Библии. А ее не знают оканчивающие Академию, кроме двух, одного, или даже ни одного студента; ее не знают и профессора, не знают часто и профессора Священного Писания, просидевшие всю жизнь над исагогикой... Обыкновенно студенты выслушивают в Академии длинные и бесполезные гипотезы о времени, месте и цели написания всякой библейской книги и остаются совершенно неосведомленными о ее содержании»[8]. Как замечает иером. Петр (Еремеев), «понимая необходимость изменения существующего положения, "ревнители" предложили путь "основательного святоотеческого истолковывания если не всех глав и стихов, то, по крайней мере, важнейших мест" и систематического обобщения библейского учения»[9]. В связи с этим было предложено увеличить число преподавателей и лекционных часов по Священному Писанию (что и было реализовано по уставу 1910 - 1911 гг).

Действительно, увлечение немецкими протестантскими трудами доходило до крайности и создавало некую «относительность знания». Выхолащивание, «онемечивание» богословской науки в предреволюционный период порицалось не только в церковных, но и в общественных кругах. Так, в 1914 г. «Петроградский Курьер» язвительно замечал: «Наши богословы не создают ничего оригинального, все заимствуют у немецких ученых. Достаточно пойти на любой магистерский коллоквиум в Петроградскую Духовную Академию, чтобы убедиться в высказанной мысли. Диссертант, почти каждый буквально, ссылается в своем труде на мнения ученых немцев[10]. Причем мнению последних придается большее значение, чем Священному Писанию... "Так думает Делич. Такого мнения держатся Фишер и Вунд..." Весь труд при написании магистерских сочинений сводится к механичности в выписке бесконечного числа выдержек... Профессор Глубоковский заявил недавно, чтобы студенты Академии сдавали практические работы по Св. Писанию на основании немецких пособий. Даже такой профессор как А.А. Бронзов, ругающий немцев чуть ли не в каждом академическом органе и церковной газете, позволил студентам писать кандидатские сочинения на основании пресловутых немецких ученых: Гарнаков, Деличей и других»[11]. Все эти факты, делает вывод газета, говорят об отсутствии своей русской богословской науки. Видя, что в исследовании Священного Писания преобладает протестантский историко-критический метод, "Богословский вестник" предлагал путь "опытного богопознания", когда "личный опыт покоится на опыте святоотеческом и приобщении себя к этому сонму духовных отцов". Ибо "едва ли возможно богословствовать тому, кто не воспринимает христианство в себе как новую жизнь..."»[12].

К моменту революции академические изыскания в области библеистики хотя и были представлены сильными трудами Лопухина, Глубоковского, Муретова, Елеонского, Рыбинского, Юнгерова и других, но не оставили после себя ни выстроенной методической системы преподавания всего комплекса библейских дисциплин, ни достаточного набора учебных пособий. Но самое печальное, пожалуй, то, что, по словам Н.Глубоковского, «в конце концов наши академии значительно утратили библейский дух и прониклись характером отвлеченного догматического доктринерства, причем библейские тексты, привлекаемые несистематическими фрагментами, утилизируются, скорее, для внешне-авторитетных иллюстраций... и к тезисам библейски очень сомнительным»[13]. Как за «библейской историей» должно быть признано право на самобытное научное существование, полагал Глубоковский, так и в «библейском богословии» должны были черпать знания предметы церковно-практические...

Преподавание библейских дисциплин в духовных семинариях

Характер преподавания Священного Писания в семинариях был следующим (до 1867 г.): «Основательных учебных руководств не появлялось. Толкование, приспособленное к одному славянскому тексту, не могло быть строго научным. Несмотря на то, что Св. Писание по числу уроков заняло видное место в ряду других предметов семинарского курса, на уроках его, как и в предшествовавший период, толковались лишь некоторые места Библии... Отделы истории текста, подлинности известной книги совершенно не входили в программы преподавателей»[14]. Несмотря на такую нелестную характеристику преподавания библейских дисциплин во Владимирской семинарии, современный исследователь Н. Малицкий отмечает, что преподаватели середины ХIХ в. раздавали ученикам конспекты по своему предмету, использовали частные переводы на русский язык (прот. Г. Павского); герменевтика[15] и библейская история преподавались как отдельные предметы. Уровень знания древних языков позволял семинаристам не только читать святых отцов в оригинале, но и упражняться в сочинении стихотворений на греческом и латинском языках. В целом, строем учебной жизни семинария «напоминала скорее высшее, нежели среднее заведение»[16].

Устав 1867 г. расширил автономию духовных школ и принял целый ряд мер по систематизации учебного процесса. Но, несмотря на всю его прогрессивность по отношению к академиям, для семинарий он имел некоторые недостатки. Между учебными программами семинарий и академий стал намечаться разрыв: специализация отделений в академиях требовала от абитуриентов больше, чем давали общие программы в семинариях. Попыткой преодолеть этот «разрыв» был устав 1884 г., который увеличил в семинариях количество лекций по изучению Священного Писания.

Плюсы Устава 1884 г.: библейским дисциплинам, наряду с другими предметами, стало уделяться наибольшее внимание (по 3-4 часа в неделю на протяжении 6 лет). Для стимулирования самостоятельной мыслительной деятельности студентам предлагалось писать сочинения вместо периодических устных опросов. Оценки за сочинения играли решающую роль при подведении годовых итогов.

Его недостатки заключались в следующем: в отношении языков наблюдалось свертывание, т.е. были уменьшено количество часов для изучения древних языков (греческого и латинского). Новые языки и древнееврейский[17] были оставлены на усмотрение желающих[18]. Устав 1884 г. уделял много внимания богословию, но содержание курсов было ориентировано на подготовку приходских (сельских) пастырей.

Несмотря на то, что на рубеже ХIХ - ХХ столетий появилось много глубоких академических монографий по отдельным книгам Священного Писания, отсутствовал удовлетворительный семинарский учебник по Ветхому Завету. Многие преподаватели в изложении этого курса пользовались конспектами, которые переходили из поколения в поколение. С преподаванием Нового Завета дела обстояли лучше. Академические труды прот. А. Горского, еп. Михаила (Лузина), Д. Боголепова и других дали толчок к появлению целого ряда семинарских пособий[19]. Принципы учебного пособия, предназначенного для «духовных руководителей, пастырей и учителей», по словам еп. Михаила, были следующими[20]:

1) текст Евангелия необходимо сделать общедоступным, чтобы Евангелие с примечаниями имело значение как пособия для получивших образование, так и «первоначального руководства для малообразованных и необразованных»;

2) за основу берется текст Евангелий на славянском и русском (Синодальный); примечания даются к русскому тексту, т.к. им «значительно уясняется текст славянский»;

3) к тексту прилагается подробное указание на параллельные места в Библии, которые «могут сами по себе служить к объяснению... Евангелия»;

4) объяснительные примечания составлены на а) основании самого Священного Писания, «поскольку оно объясняется само по себе, когда говорится об одном и том же предмете в разных местах разных книг»; б) на основании толкований свв. отцов и учителей Церкви, «достоверных истолкователей истинного смысла Священного Писания по разуму Православной Церкви», в особенности свт. Иоанна Златоуста, блаж. Феофилакта и Евфимия Зигабена, «в которых собрано и изложено лучшее из древних толковников»; в) использованы пособия «лучших новейших иностранных толкований»[21], разные исторические, археологические, географические и филологические сочинения по Священному Писанию;

5) при этом слова святых отцов приводятся максимально точно, «без парафраза», со знаками цитации[22]; даются ссылки на иные места Священного Писания, сочинения Иосифа Флавия;

6) отличия в Евангельских повествованиях поясняются при объяснении следующих за первым (от Матфея) текстов Евангелий (т.е. наиболее полный комментарий — к Евангелию от Матфея, в толкованиях на другие Евангелия в местах буквального совпадения Евангелий изъяснение или сокращено, или объясняет частные отличия Евангелий от Марка, Луки и Иоанна. В конце книги — таблица сводной хронологии Евангельской истории).

Следует заметить, что в процесссе издания учебников случались и некоторые недоразумения. Так, Учебный комитет, который издавал и присылал в семинарии учебные пособия, в 1892 году поспешил ввести а качестве учебника «Истолковательное обозрение посланий апостольских и Апокалипсиса» прот. Михаила Хераскова. Но позже профессор Казанской академии М.И. Богословский дал критический отзыв на этот труд. Херасков свой учебник переработал, но это не понравилось одному из цензоров Учкома и в итоге в 1895 г. учебник был выпущен, но из зрелого пособия были устранены все «профессорские приросты»[23]. Еще один пример — «Обозрение посланий апостольских и Апокалипсиса» А.В. Иванова. В третьем издании этого семинарского учебника объявлялось, что автор 2-го Послания Петра использовал Послание Иуды[24], которое «написано после падения Иерусалима и, может быть, во времена Домициана (81 - 96 гг.)» (стр. 86), между тем, «появление того мы должны отнести к 65 или 66 году» (стр. 44). Получается, что более поздний источник, Послание Иуды, перенесли в прошлое и вписали во 2-е Послание Петра. Эта «ненаучная фантастика» вошла в популярный учебник, который поставлялся в регионы, несмотря на критику академической профессуры.

Мало того, что учебники выпускались с ошибками, их издание затягивалось на несколько лет, а тиражи распределялись так, что на каждый класс приходилось только по 2-3 экземпляра. По содержанию популярные учебники Кохомского С.В. и Иванова А.В. давали большей частью размытый разбор Св. Писания. Исагогические сведения занимали второстепенное место по отношению к «изъяснительному истолкованию». Сама же экзегеза строилась на последовательных, порой избыточных постишных комментариях, включавших филологический разбор отдельных греческих слов, изречения святых отцов и пространные рассуждения автора учебника на ту или иную тему.

Как с прискорбием замечал проф. Н. Глубоковский, в духовных училищах «твердят книжки разных "Священных историй Ветхого и Нового Завета" и совсем не заставляют заглядывать в библейские тексты. В духовных семинариях посматривают туда лишь урывками и не только не прочитывают, например, учительных и пророческих писаний, но даже Новый Завет не проходят целиком, хотя бы по школьным учебникам, как я в этом 15 лет неотразимо убеждаюсь на вступительных академических экзаменах...»[25].

Однако, хотя авторы учебных пособий редко предлагали разбор богословских тем всего текста Библии, к их чести можно отнести тот факт, что текст Священного Писания рассматривался не как предмет отвлеченных рассуждений, но как руководство к буквальному выполнению духовно-нравственных истин Откровения.

Что касается самих преподавателей, то ими к нач. ХХ в. зачастую были выпускники академий, направляемые «по распределению». При этом личные интересы или способности не всегда учитывались, «философ нередко загонялся на неведомый ему латинский язык... историк преображался в библеиста... Педагоги не засиживались на чужих стульях и с необыкновенной подвижностью перепрыгивали с кафедры на кафедру по карте всей Европейской России... Под житейским давлением [они] просто стремились туда, где лучше и удобнее»[26]. Бывало, что одному преподавателю давали сразу 2-3 предмета, при этом сразу на нескольких курсах семинарии[27]. Неопределенность будущего распределения, слабые региональные библиотеки, невозможность заниматься наукой в периферийных семинариях понижали исследовательский интерес у учащихся академий.

Для того, чтобы вывести семинарии из кризиса духовного образования 1905 - 1906 гг. по отзывам епархиальных архиереев предлагались следующие реформы (общее наблюдение):

Выводы

Несмотря на постоянные и не всегда последовательные реформы, многочисленную критику со стороны учащих и учащихся, дореволюционные духовные школы в области преподавания библеистики имели следующие достоинства:

1) значительный объем семинарских часов, отведенный на изучение новых и древних языков, помогал поступившим в академии беспрепятственно пользоваться иностранной литературой, читать святых отцов на языках оригиналов;

2) централизованное снабжение учебниками из Учебного комитета[33] позволяло устраивать конкурсы между авторами, проводить эти пособия через редакторскую правку именитой профессуры, поощрять лучших авторов денежными вознаграждениями, рассылать пособия и программы учебных курсов в отдаленные семинарии; «святоотеческая» укорененность большинства учебников не создавала в умах учащихся брожений относительно тех или иных критических гипотез, догматическая выверенность пособий предохраняла от раскольнических или еретических поползновений;

3) централизированное управление кадровым ресурсом (назначение, перемещение преподавателей), «тестирование» кандидатов перед вступлением в преподавательскую должность[34], выбор лекторов предпочтительно из среды выпускников духовных академий и лиц, облеченных священным саном, сдерживали влияние на семинарии процессов секуляризации;

4) специализация высших духовных школ дала толчок к появлению глубоких научных работ на отдельные темы библейской проблематики; хотя исследования воспитанников академий находились под влиянием западных трудов, некоторые отечественные библеисты в предреволюционный период вышли на конкурентоспособный международный уровень и не поступались преданием православной традиции в угоду положительной библейской критике; повышение научного уровня академических ученых автоматически повышало квалификацию выпускников академий, становившихся семинарскими лекторами[35];

5) при попытках поднять духовные школы на более высокий научно-учебный уровень реформы библейских предметов рассматривались в контексте всего комплекса семинарских дисциплин и задач семинарии по подготовке будущих пастырей и кандидатов к поступлению в академии.

Литература

1. Арсений (Стадницкий), митрополит. Дневник. Т.1: 1880-1901. По материалам ГА РФ / Подгот. изд. и ред. О.Н.Ефремова. - М.: Изд-во ПСТГУ, 2006 - 740 стр.
2. Боголепов Д. Руководство к толковому чтению Четвероевангелия и книги Деяний Апостольских - М.: Изд. А.Д.Ступина, 1910 - 481 стр.
3. Глубоковский Н.Н. За тридцать лет (1884-1914 гг.). К столетнему юбилею Императорской московской духовной академии - М.: тип. Сытина И.Д., 1914 - 19 стр.
4. Глубоковский Н.Н. По вопросам духовной школы (средней и высшей) и об Учебном комитете при Святейшем Синоде. - СПб: Синодальная типография, 1907 - 148 стр.
5. Голубцов С., диак. История Московской Духовной Академии (1900-1919).Т.1. Ч.2. / Курсовое соч. - Загорск: ТСЛ, 1977 - 116 стр.
6. Голубцов С., диак. История Московской Духовной Академии (1900-1919).Т.2. / Курсовое соч. - Загорск: ТСЛ, 1977
7. Голубцов С., протодиак. Стратилаты академические. - М.: Изд-во братства Споручницы грешных, 1999 - 288 стр.
8. Иванов А.В. Руководство к изучению книг Священного Писания Нового Завета - СПб: Воскресение - Лествица - Диоптра, 2002 / Репринт с издания 1913г.
9. Кедров Н.М. Московская Духовная Семинария (1814-1889): краткий исторический очерк. - М., 1889 - 162 стр.
10. Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900). Ч.1. / Курсовое соч. - Загорск, 1974 - 114 стр.
11. Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900). Ч.2. / Курсовое соч. - Загорск, 1974 - 295 стр.
12. Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900). Ч.3. / Курсовое соч. - Загорск, 1974 - 293 стр.
13. Колосов В. История Тверской Духовной Семинарии: ко дню 150-летнего юбилея семинарии - Тверь: Тип. губернского правления, 1889 - 464 стр.
14. Кохомский С.В. Объяснение важнейших мест Четвероевангелия (по курсу V класса духовных семинарий). Ч.1. - Владимир на Клязьме: Тип. Н.А. Паркова - 1904 - 408 стр.
15. Кохомский С.В. Объяснение важнейших мест Четвероевангелия (по курсу V класса духовных семинарий). Ч.2. - Владимир на Клязьме: Тип. Н.А. Паркова - 1904 - 200 стр.
16. Малицкий Н. История Владимирской духовной семинарии. Ч.1. (1750-1814) - М.: Печатня Снегиревой А.И., 1900 - 294 стр.
17. Малицкий Н. История Владимирской духовной семинарии. Ч.2. (1814-1869) - М.: Печатня Снегиревой А.И., 1902 - 448 стр.
18. Матвеевский П., прот. Евангельская история о Боге-Слове Сыне Божием, Господе нашем Иисусе Христе, воплотившемся и вочеловечившимся нашего ради спасения, изложенная в последовательном порядке и изъясненная толкованиями святых Отцев и Учителей Православной Церкви - М.: Синодальная типография, 1912 - 922 стр.
19. Михаил (Лузин), еп. Толковое Евангелие. Ч.1.:Евангелие от Матфея на славянском и русском наречии с предисловиями и подробными объяснительными примечаниями - Киев: Тип. Киево-Печерской Успенской Лавры, 1903 - 568 стр.
20. Михаил (Лузин), еп. Толковое Евангелие. Ч.2.: Евангелие от Марка и Луки на славянском и русском наречии с предисловиями и подробными объяснительными примечаниями - Киев: Тип. Киево-Печерской Успенской Лавры, 1899 - 644 стр.
21. Мрамонов А.И. Духовная семинария в России начала ХХв.: кризис и возможности его преодоления (на саратовских материалах) - Саратов: Научная книга, 2007 - 436 стр.
22. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о Церковной реформе (1905-06гг.). Ч.2. - М.: Общ-во любителей церковной истории, Изд-во Крутицкого подворья, 2004 - 1056 стр.
23. Петр (Еремеев), иером. Проблемы реформирования высшей духовной школы в России в начале ХХ века / Дис. на соискание ученой степени кандидата богословия - Сергиев Посад, 1999 - 181 стр.
24. Рождественский В.Г. Лекции по Священному Писанию Нового Завета, читанные студентам I и II курса Санкт Петербургской Духовной Академии в 1887-88 учебном году - Б.м.: Литография Язданского, б.г. - 194 стр.
25. Сборник статей по истории Холмской Духовной Семинарии: по поводу 150-летия существования семинарии (1760-1910) - Холм: Тип. Вайнштейнов, 1910 - 472 стр.
26. Смирнов С.К. Историческая записка о Московской Духовной Академии по случаю празднования ее пятидесятилетия - М.: Тип. В. Готье, 1864 - 85 стр.
27. Сосуд избранный. Сборник документов по истории Русской Православной Церкви. Сост.: Склярова М. - СПб: изд-во «Борей», 1994 - 464 стр.
28. Стрельбицкий И., прот. Летопись Одесской Духовной Семинарии (1838-1885). Ч.1. - Одесса, 1913 - 362 стр.
29. Сухова Н.Ю. Вертоград наук духовный: сборник статей по истории высшего образования в России ХIХ - нач. ХХ века - М.: изд-во ПСТГУ, 2007 - 384 стр.
30. Сухова Н.Ю. Высшая духовная школа: проблемы и реформы (вторая половина ХIХ века). - М.: Изд-во ПСТГУ, 2006 - 568 стр.
31. Сухова Н.Ю. Система научно-богословской аттестации в России в ХIХ - нач. ХХ в. - М.: Изд-во ПСТГУ, 2009 - 676 стр.
32. Тарасова В.А. Высшая духовная школа в России в конце ХIХ - начале ХХ века. История императорских православных духовных академий. - М.: Новый хронограф, 2005 - 568 стр.
33. У Троицы в Академии (1814-1914). Юбилейный сборник исторических материалов. - М.: Тип. И.Д.Сытина, 1914 - 772 стр.

Приложение 1

Сетка часов в МДА с 1872/73 по 1883/84 учебный год[36]

Количество выпускников в этот период (в среднем ежегодно): 40-55 чел.

Из них с богословского отделения: магистров 10-12 чел., кандидатов 1-2.

Приложение 2

Сетка часов в МДА с 1884/85 по 1900/01 учебный год[37]

По уставу 1884 г. отделения по курсам упразднены.

Фактически эта сетка была основополагающей до 1917 г.

Количество выпускников в этот период (в среднем ежегодно): 52-65 чел.

Из них:

магистров (кандидатов богословия 1-го разряда) ок. 12-20 чел.,

кандидатов (кандидатов богословия 2-го разряда) ок. 30-45 чел.,

действительных студентов (имели тройки в экзаменах, не написали и написали плохо выпускную работу) ок. 6-11 чел.

По уставу 1910 - 1911 гг. «Библейская история» переименована в «Библейскую историю в связи с историей древнего мира», по предметам «Священное Писание Ветхого Завета» и «Священное Писание Нового Завета» открыты вторые кафедры. Количество часов, отводимое на библейские дисциплины, увеличилось почти вдвое (при этом лекция сократилась с 60 до 50 мин.).

С 1911 г. в МДА перестал преподаваться латинский язык, греческий язык стал единственным и общеобязательным.

Приложение 3

«Стандартная» сетка часов в духовных семинариях в нач. ХХ в. [38]

[1] Смирнов С.К. Историческая записка о Московской Духовной Академии по случаю празднования ее пятидесятилетия - стр. 4.

[2] Смирнов С.К. Историческая записка о Московской Духовной Академии по случаю празднования ее пятидесятилетия - стр. 5.

[3] Из лекций по Священному Писанию Ветхого Завета, прочитанных доцентом МДА А.А. Ждановым с сентября 1888 г. по сентябрь 1893 г. - Богословский вестник, 1913, №2, Приложение, стр. 27-29 - Цит. по: Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900). Ч.2. - стр. 20.

[4] «Журнал Совета» МДА от 05.09.1881 - Цит. по: Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900). Ч.2. - стр. 22.

[5] Голубцов С., диак. История Московской Духовной Академии (1900-1919).Т.1. Ч.2. - стр. 13.

[6] Там же - стр. 14.

[7] Там же.

[8] Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание блаж. Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т.17 - Нью-Йорк, 1957-1967. С.161 - Цит. по: Петр (Еремеев), иером. Проблемы реформирования высшей духовной школы в России в начале ХХ века - стр. 116.

[9] Петр (Еремеев), иером. Проблемы реформирования высшей духовной школы в России в начале ХХ века - стр. 116.

[10] Иностранные пособия и монографии использовались либо в подлиннике, либо в переводе, либо в пересказе. При этом не только в качестве вспомогательной литературы, но и в качестве основной при подготовке курсов лекций. Например, одно время проникавший в русскую библеистику курс «Жизнь Иисуса Христа» был выстроен целиком по одноименной книге Ренана. В силу того, что русские переводы появлялись не сразу после издания западной литературы, полемика на немецкую критическую мысль запаздывала и отечественные полемисты в нач. и сер. ХIХ в. боролись с «ветряными мельницами»: с мыслями, которые на Западе к тому времени уже устарели. Среди используемых западных изданий можно выделить следующие: "Buddei Isagoge Historico-Theologica" (Lipsiae, 1724); "Waltheri officina biblica. Carpzovii introduction in lectionem Novi Testamenti, cum supplementis Hoffmanni" в переводе преосвященного Амвросия (Подобедова) (М., 1799); переводы и пересказы "Institutiones hermineuticae sacrae" Якова Рамбахия (1738) были представлены соответствующими работами Е.Болховитинова, будущего митрополита Евгения (1792-1794), и архим. Иоанна (Доброзракова) (1825). - См. Сухова Н.Ю. Вертоград наук духовный... - стр. 180.

[11] Цит. по: Петр (Еремеев), иером. Проблемы реформирования высшей духовной школы в России в начале ХХ века - стр. 157.

[12] Богословский вестник. 1914. №10-11 - стр.216. - Цит. по: Петр (Еремеев), иером. Проблемы реформирования высшей духовной школы в России в начале ХХ века - стр. 158.

[13] Глубоковский Н.Н. По вопросам духовной школы (средней и высшей) и об Учебном комитете при Святейшем Синоде - стр. 25.

[14] Малицкий Н. История Владимирской духовной семинарии. Ч.2. - стр. 306.

[15] Theologica Hermineutica (богословие истолковательное - по свт.Филарету (Дроздову)), со временем приобрело статус патристики. - Прим. авт.

[16] Малицкий Н. История Владимирской духовной семинарии. Ч.2. - стр. 304.

[17] Изучением еврейского языка с начала ХIХ в. обязаны были заниматься все студенты богословия. Обязательным изучение еврейского языка не было в период с 1840 по 1867 гг. - см.: Малицкий Н. История Владимирской духовной семинарии. Ч.1. - стр. 218; Ч.2. - стр. 317.

[18] Несмотря на то, что до 1884 г. во многих семинариях еврейский язык был в числе обязательных (2 урока в неделю в течение года), в Летописи Одесской Семинарии под 1874-75 г. находим следующую запись: «на пространстве почти сорока лет, я не встречал ни одного ученика мало-мальски порядочно изучившего еврейский язык. Были среди питомцев духовной школы знающие французский и немецкий языки, были любители знатоки английского языка, но не было примера более или менее глубокого знакомства с языком еврейским...», - Стрельбицкий И., прот. Летопись Одесской Духовной Семинарии - стр. 254.

[19] Очень вероятно, что до середины ХIХ в. систематической экзегезы всех Посланий св. ап. Павла не было. Об этом говорят заметки свт. Феофана (Говорова) в предисловии к его трудам по толкованию Павловых Посланий. Вероятно, что в СПДА, по крайнем мере до 1888 г., пользовались рукописным конспектом Рождественского, издаваемым литографским способом. - Прим. авт.

[20] Приводится в сокращении по: Михаил (Лузин), еп. Толковое Евангелие. Ч.1. - стр. V-VI.

[21] В особенности: Olshausen. "Biblischer Commentar über die sämmtliche Schriften des Neuen Testamentes"; Mayer. "Historisch-kritischer Kommentar über das Neue Testament"; Lange. "Dogmatisch homiletisches Biblwerk"; Albert Barnes. "Notes explicatives sur les Evangelis. trad. de l'anglais par Napoleon Roussel" и др. - Михаил (Лузин), еп. Толковое Евангелие. Ч.1. - стр. V-VI.

[22] Однако ни еп. Михаил, ни другие отечественные экзегеты, за редким исключением, не ссылаются ни на название сочинений свв. отцов, ни на печатные издания святоотеческих творений. При этом, судя по содержанию, в разных вариантах «изъяснительных истолкований» присутствует влияние иностранных исследований, подаваемых в русских пособиях даже без указания имен авторов, кототрым принадлежат в исходном варианте эти экзегетические мысли. - Прим. авт.

[23] Требования Учебного комитета к составлению учебников по Священному Писанию вводили определенные ограничения для составителей: «...нельзя не признать важности историко-библиографических сведений для полноты изучения Св. Писания; но в семинариях по возрасту учащихся и по объему и назначению семинарского курса наук эти сведения должны быть преподаваемы не в обширном виде. Довольно ограничиться теми из них, которые необходимы для понимания св. текста, содержания и смысла библейских чтений. Критика разных библиографических сведений, особенно возражения отрицательной библейской критики, могут быть излагаемы только в последних трех классах, также не в обширном виде и с основательным защищением истины...». Однако, несмотря на позволение освящать сведения отрицательной критики на старших курсах семинарии, Боголепов не находил возможным уделять на это время, ибо «если же какой преподаватель дозволил бы себе это удовольствие, то неизбежно должен был бы опустить многое из положительных знаний, которые, между тем, при первоначальном, основоположительном изучении Св. Писания, должны считаться главными и существенными», - Боголепов Д. Руководство к толковому чтению Четвероевангелия и книги Деяний Апостольских - стр.III-IV.

[24] Иванов А.В. Обозрение посланий апостольских и Апокалипсиса - СПб, 1886 - стр. 86

[25] Там же - стр. 24

[26] Глубоковский Н.Н. По вопросам духовной школы (средней и высшей) и об Учебном комитете при Святейшем Синоде - стр. 99

[27] Прот. И.И. Гойнацкий, выпускник Венского университета после профессорства на кафедре пастырского богословия в Перемышельской семинарии в 1869 г. был перемещен в Холмскую семинарию, где преподавал в разное время Свящ. Писание Ветхого и Нового Заветов, греческий язык, излагал вопросы библейской археологии и славянского языка, с 1884 г. догматическое богословие, с 1885 г. немецкий язык, а с 1890 г., уже будучи настоятелем храма и в преклонном возрасте, преподавал и еврейский язык (Сборник статей по истории Холмской Духовной Семинарии, стр. 29). Проф. прот. Г. Попруженков первоначально преподавал в Одесской семинарии «Чтения греческих и латинских святых отцев», после Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, с 1856 г. ново-греческий язык, с 1875 г. древнееврейский (Стрельбицкий И., прот. Летопись Одесской Духовной Семинарии, стр. 89). Разумовской А.Ф. с 1877 г. по 1881 г. в Тверской семинарии преподавал Священное Писание, а с 1881 г. словесность и русскую литературу в Тверской Мариинской Женской гимназии (Колосов В. История Тверской Духовной Семинарии: ко дню 150-летнего юбилея семинарии, стр. 429).

[28] Срок обучения в богословско-пастырской школе (курсах) предлагался различный. Так, митр. Санкт-Петербургский Антоний предлагал срок обучения на пастырских курсах - 3 года, для выпускников тех учебных заведений, в которых не изучаются философия и классические языки, ввести подготовительные курсы и вступительные экзамены. - См. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о Церковной реформе - стр. 246-247.

Проф. Н.Никольский замечал, что при организации богословско-пастырских курсов сохранять общий тип богословских классов повсеместно не целесообразно. Опасно и перекладывать религиозное образование на факультеты при светских университетах. Нужны свои богословские университеты. - См. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о Церковной реформе - стр. 332.

[29] Правда епископ Ярославский Иаков высказывал мысль, что древние языки (особенно греческий) для понимания Нового Завета и богослужебных книг как раз и надо преподавать в начальных школах - в детском возрасте язык усваивается легче. - Там же - стр. 988.

[30] Эта мысль основана на заключении Учебного комитета, поддержана архиеп. Тверским Алексием, еп. Вятским Филаретом и др. Еп. Ярославский Иаков предлагал заменить библейскую историю на библейскую археологию. На совещании педагогов Тифлисской семинарии было принято аналогичное предложение: «Преподавание библейской истории должно быть вовсе исключено из курса семинарского обучения». - См. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о Церковной реформе - стр. 692 и др.

[31] Там же - стр. 405.

[32] Епископ Приамурский и Благовещенсткий Никодим шел дальше в подобных рассуждениях, предлагая прямо с училища выучивать текст Евангелия наизусть. Знание текста Св. Писания на память, по его мнению, помогает в полемике с сектантами, а также способствует самостоятельности богословского мышления о предметах веры и христианской нравственности. - Там же - стр. 785.

[33] В Холмской семинарии в 1880 г. использовали следующие учебники: по Свящ. Писанию Ветхого Завета - записки местного преподавателя прот. И.И. Гойнацкого; по Свящ. Писанию Нового Завета - «Объяснение Евангелий» Боголепова, «Объяснение Апостольских Посланий» Иванова. - Сборник статей по истории Холмской Духовной Семинарии - стр. 211.

[34] До утверждения кандидаты на преподавательскую должность должны были пройти испытание: Правление духовной школы требовало от кандидата провести две пробные лекции (одну по своему выбору и одну по требованию администрации). - Прим. авт.

[35] Профессура духовных академий использовала как святоотеческие тексты, так и современные немецкие труды по билеистике; профессора и лучшие выпускники академий (профессорские стипендиаты) совершали экспедиции в Палестину, в Русский археологический институт в Константинополе; между учеными России и Запада нередко имел место личный контакт и обмен мнениями. Это влияло на то, что преподаватели семинарий знакомили учащихся с современными переводами Священного Писания, иллюстрировали лекции живым словом на актуальные вопросы библеистики. - Прим. авт.

[36] Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900) / Курсовое соч. - стр. 50.

[37] Киселев А., диак. История Московской Духовной Академии (1870-1900) / Курсовое соч. - стр. 51.

[38] Сетка часов приводится по Приложению к Уставу духовных семинарий 1884 г. - Мрамонов А.И. Духовная семинария в России начала ХХв.: кризис и возможности его преодоления (на саратовских материалах) - стр.222.