| |
На иконе всегда изображены реальные, а не вымышленные лица и события священной истории. И чтобы подчеркнуть эту связь с историей, выразить динамику, но в то же время передать и внутреннее состояние изображенных святых, и смысл события, то есть, статику, икона в своем языке прибегает к символизму жестов.
 Всем хорошо известна поясная икона Господа Иисуса Христа, на которой Он изображен с открытым Евангелием в левой руке и с правой рукой, пальцы которой сложены особым образом. Народное сознание обычно понимает это как благословение Господом молящегося. Поэтому на живописных иконах XIX-начала XX веков пальцы правой руки Спасителя изображаются сложенными в так называемое священническое «имясловное» благословение, когда они изображают греческие буквы IC XC.
Но если мы внимательно посмотрим на традиционную древнерусскую или византийскую икону, мы вовсе не найдем там имясловного благословения, а обнаружим, что правая рука Христова имеет несколько иной жест: большой палец соединен с малым средним, а остальные разогнуты.
Обратившись к историческим данным, мы с удивлением узнаем, что данный жест символизирует не благословение, а то, что Спаситель изображен в процессе произнесения речи, а именно – он благовествует евангелие Царства Божия. [2, 492] Еще дохристианскими портретистами этот жест был введен для обозначения момента публичного выступления и был взят из тогдашней общественной практики. Уже у ассирийцев, египтян и индийцев имелся обычай посредством перстосложения передавать, что изображенные на картинах лица должны быть понимаемы именно говорящими. [2, 492-1)] Позже традиция жестикуляции прослеживается и в культуре древнего Средиземноморья: греческие и римские ораторы, восходя на кафедру, приглашали слушателей к молчанию и вниманию, поднимая перстосложенную руку, и во время произнесения речи жестикулировали особым образом. [2, 493]
У Квинтиллиана можно найти подробное объяснение наиболее употребимых ораторских жестов греко-римского мира. Например, соединение малого среднего пальца с большим, при котором остальные протягивались – то есть, тот жест, с которым изображен на иконах Спаситель – означал начало речи, а также сам процесс повествования, иногда – порицание или обвинение. Подгибание двух средних перстов под большой и протягивание остальных подразумевало активное начало речи.
Подгибание всех перстов и распрямление указательного символизировало порицание или, собственно, указание. По записям Квинтиллиана и Апулея можно насчитать около десяти наиболее употребительных жестов у греко-римских ораторов. [2, 493-1)]
До настоящего времени сохранились списки классических или языческих произведений, украшеных миниатюрами, на которых говорящие лица изображены с поднятыми перстосложенными руками. Например, творения Гомера в Миланской амвросианской библиотеке, «Энеида» Вергилия в Ватиканской библиотеке, труды Диоскорида, хранящиеся в Венской библиотеке. Кроме этого, известно употребление перстосложения рук как знак беседы и в нехристианских скульптурных произведениях, в частности древнегреческих. [2, 494-495]
Как следует из исторических памятников и источников, в христианской иконографии перстосложенные руки также символизировали процесс беседы. Спаситель, пророки, апостолы и святители изображаются с перстосложением рук в знак того, что они – лица проповедующие евангелие Царства Божия. Это подтверждает живший в VI веке Павел Силенциарий, в своем описании построенного императором Юстинианом собора св. Софии в Константинополе. Павел говорит об изображении Христа на одной из алтарных завес: «Он изображен протягивающим персты правой руки – в знак того, что Он вещает присноживой глагол, а в левой руке – имеющим книгу, которая содержит Божественные глаголы [т.е. евангелие]«. [2, 496] Важным свидетельством является написанный в IV или V веке отрывок Пятикнижия Моисея, хранящийся в Венской библиотеке. Он украшен 24 миниатюрами, иллюстрирующих текст Пятикнижия. На миниатюрах многие лица изображены с перстосложенными руками, причем в таких ситуациях, когда этот жест совершенно невозможно понимать в смысле благословения или моления – это было бы не просто несообразностью, но иногда даже кощунством. [2, 497] Например, с таким жестом изображен Исав, продающий первородство Иакову; Иосиф, рассказывающий сон братьям. На миниатюре, на которой Иосиф находится в темнице с хлебодаром и виночерпием, перед темницей изображены страж со своей женой: они обращены друг к другу с перстосложенными руками – ясно, что они разговаривают. [2, 497-1]
На миниатюре, иллюстрирующей грехопадение Адама и Евы, над ними видна рука из облака, означающая, что Бог что-то говорит им, причем понятно, что Он не благословляет их за грехопадение, а обличает их в нем. Таким же образом написано изгнание Адама из рая. [2, 497-2] Другим свидетельством является греческая рукопись XII века, на миниатюрах которой имеется изображение говорящих лиц со следующим сложением пальцев рук: большой и большой средний соединены концами, малый средний прижат к ладони, а указательный и мизинец протянуты. [2, 497]
Знаменитый русский церковный историк Е. Голубинский, у которого я почерпнул часть фактологического материала для этого доклада, указывает, что рассмотренное значение перстосложения в иконографии сохранялось, по крайней мере, до половины XV века. [2,500] Только с этого времени (а, может быть, и значительно раньше) в Русской Церкви простертая рука с традиционным двуперстием (большой, малый средний палец и мизинец соединены, указательный и большой средний отогнуты) начинает на иконах символизировать именно двуперстное благословение. [2, 500] Апологеты старообрядчества начала XVIII века выговские братья Денисовы в своей знаменитой книге «Поморские ответы» для обоснования древности и авторитетности двуперстия приводят большой перечень случаев, когда на древнерусских иконах двуперстие изображено уже в качестве благословляющего жеста. [1]
При изложенном выше понимании символики перстосложенных рук возникает законный вопрос: а как же в таком случае на древних иконах изображался процесс молитвы? – В соответствии с церковной практикой древности, обычным жестом на молитве было воздеяние (т.е. поднятие) рук. Этот жест служил символом, или, лучше сказать, естественным внешним выражением пламенной и искренней внутренней молитвы. Святой апостол Павел, говоря об устроении церковной жизни молодых христианских общин, пишет в 1-м послании к Тимофею: «итак желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (1 Тим. 2:8). Наиболее ярким из сохранившихся и хорошо известных иконописных типов, отражающих подобную практику, является икона Божией Матери «Оранта» или «Знамение».
Вообще, примерно до XV века воздеяние рук употреблялось на молитве как основной жест, а осенение себя крестным знамением было лишь сопроводительным действием в начале или по окончании руковоздеятельной молитвы. [2, 500-501] Так, например, изображены молящиеся в Месяцеслове императора Василия. [2, 502-2)]
Приведенные свидетельства позволяют утверждать, что психологический символизм жестов является одной из неотъемлемых выразительных черт особого языка христианской иконы. Будучи основанным на символике жестов древнего мира он стал использоваться в иконе для выполнения ее главнейшей задачи: передать графическими средствами не только внешнюю сторону изображенного события или личности святого, но и внутренний смысл первого или духовное состояние второго.
Доклад, прочитанный на Первых Покровских педагогических чтениях «Диалог отечественных светской и церковной традиций» в секции «Психология в свете православной традиции» (РГПУ им. А.И.Герцена, г. Санкт-Петербург, 13 октября 2000 года)
Библиография
1. [Братья Денисовы.] Поморские ответы. Мануиловский Никольский монастырь, 1884.
2. Голубинский Е. История Русской Церкви. Том II, 2-я пол. тома. М., 1911, 616 с.
3. Монахиня Иулиания (Соколова). Труд иконописца. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995, 224 с.
4. Пиз А. Язык телодвижений. М., 1996.
5. Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. Б/м, Изд-во Зап.-Европ. Экзархата Моск. Патриархата, 1989, [репр.: М., 1998,] 476 с, илл.
|
