| |
Гомилетика казалось должна быть одним из самых важных предметов для семинариста, поскольку учительство одно самых важных обязанностей священника. Будучи уже священником и оглядываясь в прошлое — в семинарские и академические уроки по гомилетике — я спрашивал себя: помогли ли мне эти уроки для составления проповедей? И, к сожалению, приходилось признавать, что очень мало. Какими же должны быть эти уроки, чтобы действительно быть подспорьем в постоянном труде священника в области проповедничества?
Вряд ли хоть кто-нибудь из учащихся назовет гомилетику своим любимым предметом. Причин для этого много. Прежде всего, сам материал по большей части скучен и мало имеет отношения к искусству составления проповеди. Не могу сказать, чтобы теоретическая (3 класс) и историческая (4 класс) части курса, хоть как-то использовались мною на практике. Но более важной причиной недовольства предметом заключается в том, что в четвертом классе каждую неделю учащийся должен написать проповедь на заданную тему в особую тетрадь для проповедей. Надо сказать, что это единственная часть предмета, которая делает его не бесполезным. Действительно, человек имеет возможность составить для себя проповеди на основные моменты своего будущего служения — о крещении, о венчании, о смерти и т.д. Конечно, семинаристы знают как обычно пишутся эти проповеди — списываются проповеди предшественников, списываются проповеди из ЖМП, пишутся отписки. Получаются сборник проповедей, который вряд ли потом человек будет использовать в своем приходской жизни, в лучшем случае он оставит свою тетрадь списывать будущим поколениям.
Но ни в коем случае, я не хочу выглядеть обличителем ленивой семинарской братии — часто им действительно некогда писать хорошие продуманные проповеди и приходится делать отписки. А это значит, что не работает тот механизм, который сейчас существует. А механизм не работает по той простой причине, что от человека спрашивают то, чему еще не успели научить. Не научили нас составлять проповеди на уроках, но написать должны, и следовательно, самый усердный становится самоучкой, а менее прилежный — переписчиком чужих трудов.
Обидно, что тратится столько учебных часов, а КПД этих уроков очень мал. Таким образом, встает вопрос: что делать?
Ответ на этот вопрос я услышал от своего одноклассника, тогда семинариста 3-его класса, а сейчас священника на приходе в глухой подмосковной деревне. Он вдохновенно говорил о проповедях святителей Иоанна Златоуста и Василия Великого — все они построены на образах, на сравнениях, которые так легко и живо доходили до слушателей. Он в пух и прах разбивал мертвящую схему всех наших проповедей: основная часть + нравственное приложение (нормальная сама по себе схема, но ставшая шаблоном для всех семинарских проповедей). Почему у нас не учат этим образам и сравнениям? — вопрошал он. Ведь это пример святоотеческих проповедей, не они ли должны быть примером для наших проповедей?
Все больше и больше я убеждаюсь в том, насколько был прав мой одноклассник. Нет ничего лучше для проповеди чем хороший образ. Надо учится нам у святых отцов умению ясно донести тайну нашего спасения.
Действительно, как много можно говорить, например, о соотношении благодати Божией и нашей воли в деле спасения. Можно произнести целую лекцию, касаясь разных аспектов проблемы. Но на проповеди достаточно привести следующий образ из творений Макария Великого. Человек подобен младенцу, который не может ни накормить себя, ни укутать потеплее. Но стоит малышу проявить свой голод, начать искать свою мать, своим казалось бы бессловесным плачем попросить ее о чем-либо, как она сразу же поймет, что требуется ребенку и все сделает. Также и человек. Он сам — бессилен и лишь просит Бога своими молитвами, ищет Его, а Господь Сам утоляет нашу духовную жажду, преображает молящегося.
Такой образ будет понятен каждому — и старушке, и интеллигенту. Недаром же и Господь обращался к Своим слушателям через притчи, объясняя некоторые из них. Святые отцы, подражая Спасителю, прибегали к этому же способу изъяснения тайн Царствия Божия.
Как было бы хорошо, если бы каждый выпускник Семинарии выходил с солидным запасом образцов святоотеческих проповедей и поучений. Каждому из молодых священников обязательно приходится в первое время его служения накапливать для себя некий набор поучений на самые частые требы и набор ответов и самые частые вопросы людей. Каждому священнику приходится делать это самому в силу своих способностей, в зависимости от своего знания святоотеческой традиции, а часто и в зависимости от своего свободного времени. Именно уроки гомилетики и могли бы дать материал для всех необходимых священнику поучений. Здесь можно дать семинаристу основные образы и сравнения, которыми так часто пользовались святые отцы.
Приведу некоторые образы и сравнения, которые мне постоянно помогают кратко и доходчиво объяснить людям тайны духовной жизни. Приведу их очень кратко, ибо каждый может сам развить образ дальше.
Крещение. Главный образ дан Самим Господом: Я — Лоза, вы — рождие. Этот образ использовал апостол Павел, говоря о язычниках как дикой маслине, которая прививается к Доброй Маслине — Христу. Церковь — Тело Христово, все мы клетки этого удивительного организма. В Крещении человек становится новой клеткой Богочеловеческого организма Церкви, во главе которой стоит Христос. Живительные соки доходят от Господа до каждой клеточки. Святитель Игнатий Брянчанинов: как садовник прежде чем привить веточку к новому дереву зачищает ее, также и человек должен открыть свое сердце к Богу. В каждом организме есть не только здоровые клетки, но и больные или даже мертвые, если мы не питаемся живительными соками (исповедь и причастие), то умираем, становимся язвами на теле Церкви, такие клетки отсекаются.
Блаженный Диадох Фотикийский: до крещения в сердце человека царствовал злой дух, а благодать действовала извне. После крещения благодать вселяется в сердце, а злой дух изгоняется, продолжая нападать на человека, но уже извне. Можно продолжить образ: человек до крещения подобен городу с царем-диаволом. После крещения диавол изгоняется, но необходимо много времени прежде чем человек исправит разруху оставленную диаволом в душе человека, прежде чем он укрепит стены своего города настолько, что диавол не сможет разорять всех новых построек в городе, возведенных Христом-царем.
О том, как Дух Святой постепенно после таинств крещения и миропомазания просвещает, преображает человека, можно объяснить на основе притч о закваске и о посевах и всходах (Мк. 4, 26).
Исповедь. Главный образ постоянно звучит в чине исповеди: понеже пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши. Человек словно ко врачу приходит на исповедь, чтобы получить духовное врачество от истинного Врача наших душ. Как человек перед врачом стремиться назвать все свои недуги для правильного диагноза, так и на исповеди утаивание грехов, лукавство делает невозможным исцеление. Исповедь — только начало выздоровления, еще долго человеку придется терпеть боль от оставшихся после грехов шрамов и оберегать те части своей души, которые были поражены греховным недугом.
Другой важный образ был услышан мной на проповеди перед исповедью в Предтеченском храме Лавры. Душа человека подобна темной комнате полной грязи и мусора. Хозяин комнаты словно слепой ходит в ней постоянно спотыкаясь о наваленные предметы. Но стоит ему хоть немного очистить от грязи окно, как один лучик света немного просветит мрак его комнаты. Человек увидит сначала только самые крупные предметы. Он должен поставить их на место. В комнате стало еще немного светлее, и человек видит уже более мелкие предметы. Он должен убрать и их. И так постепенно можно убраться в своей комнате. Также и человек: вначале он не видит ни одного своего греха и от него нельзя требовать длинной подробной исповеди за всю жизнь. Но стоит человеку только начать дело исповедоваться, как раз за разом он будет все больше и больше видеть свои грехи. Многие святые до конца своей жизни каялись, потому что чистота их души позволяла им видеть мельчайшие греховные движения своей души. Как хорошая хозяйка не терпит мусора дома, так и христианин видя свои грехи стремится на исповедь.
Венчание. Первый образ звучит еще в Ветхом Завете: да будут два в плоть едину. Две руки являются одной плотью потому, что ими управляет одна душа. Благодать такого единодушия и дается в венчании.
Образ жертвенной любви, необходимой в семье, дан апостолом Павлом: мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь (Еф. 5,25).
Семья является малой церковью. Муж как глава семьи является епископом своей церкви, он должен в первую очередь предстоять пред Богом в молитве за свою семью.
Отпевание. После утешения близких и напоминании о необходимости молитвы о усопшем можно обратить внимание и на значение смерти в жизни человека. Жизнь на земле можно уподобить учебе в школе, после которой все сдают экзамены, чтобы получить аттестат. Учась в школе человек устремлен в ту жизнь, которая начнется за стенами школы. Также и христианин всегда устремлен в жизнь будущую. Привязываться к земным вещам — то же, что привязываться к учебникам, классным комнатам в школе. Смерть неминуема ни для кого, и потому нужно каждому готовиться к этому страшному экзамену в конце нашей жизни.
Много и других разных примеров: образ мягкой и твердой пищи (зависимость поучения от состояния слушателя), образ духовной брани как настоящей войны со своими способами ведения этой борьбы и особого оружия в этой войне, образ листьев и плодов (отличие внешних успехов от подлинных), образ художника, рисующего картину кистью и красками (отличие средств (пост и молитва) от цели (истинное покаяние)) и т.п.
Это лишь только малая часть того, чем можно пользоваться на проповедях. Конечно, не только образы полезны в проповедях. Очень необходимы и примеры из житий святых. Например, каждому семинаристу желательно знать пример из Киево-Печерского патерика о преподобном Никите Затворнике и о том бесовском искушении, которое его постигло. Сейчас, когда очень многие готовы обращаться к экстрасенсам, многих вразумит пример преподобного Никиты, который, будучи обольщен, творил чудеса и пророчествовал с помощью бесов. Предупредить о опасности гаданий и всякого рода предсказаний можно с помощью примера из жития преподобного Антония Великого. Когда к нему за наставлением пришли братия, у которых по дороге умер осел, то авва встретил их вопросом о причине смерти осла. На вопрос, откуда он знает о случившемся по дороге, он ответил: “бесы сказали мне”. Такие рассказы доходят до сердца и ума человека гораздо быстрее нравственных наставлений, состоящих только из призывов и увещаний.
Можно приводить и далее множество душеполезных примеров и образов, которых много, например, у святителей Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, у аввы Дорофея, у преподобного Иоанна Лествичника, у святителя Игнатия Брянчанинова, в греческих и русских патериках. Но главное, о чем бы мне хотелось сказать, следующее. Если бы кто-нибудь взял бы на себя труд составить курс гомилетики, в котором бы учащемуся давались подобные образы и примеры из житий святых, то это было великим делом на пользу нашей Церкви. Во время учебы в Семинарии мы и так слишком мало читаем святых отцов, среди семинарских курсов нет места для просто живого чтения святоотеческого наследия и житий святых. Живое знакомство со этим церковным преданием было бы гораздо более полезно, чем мертвое изучение теории и истории проповеди.
Подобный курс гомилетики был бы настоящим практическим пособием для священников при составлении проповедей. Человеку, который возьмет на себя труд составления курса, при этом не придется являться первопроходцем. Уже есть опыт: “Практическая симфония для проповедников слова Божия” Григория Дьяченко (репринт: ТСЛ, 1992). Здесь в приложении, которое занимает половину Симфонии, в первом отделе собраны назидательные рассказы из житий святых, а во втором отделе — сравнения и подобия, выписанные из творений святых отцов. Из этого материала и можно начинать созидать новый курс. Конечно, каждый Семинарист может самостоятельно осваивать эту книгу, выбирая из нее самое ценное. Но для чего тогда уроки гомилетики, если учащемуся придется осваивать искусство проповеди вне уроков, посвященных специально этому предмету?
Хочется, чтобы каждый урок в Семинарии давал будущему пастырю приносил как можно больше пользы — и для него самого, и для его будущей паствы. От пастыря не потребуются проповеди, в которых каждое слово изящно и отточено, не потребуются длинные проповеди с глубоким богословским содержанием. Призывы и увещания, произнесенные с амвона скоро забудутся. Но живой образ или пример из жития святого могут остаться в памяти человека на всю жизнь, и они будут еще долго наставлять.
|
