Почему ждем чудес и делаем добро именно в Рождество Почему перед Рождеством мы ждем чудес и сами стараемся сделать что-то доброе?

Главная особенность Рождественского поста – это зримость события, которое он предваряет. Каждый может представить себе вифлеемскую пещеру, ясли, Мать и Младенца. Рождение ребенка – это опыт, близкий каждому из нас.

Есть некое стилистическое различие в праздновании Рождества и другого величайшего праздника – Пасхи Христовой. В пасхальную ночь мы славим Воскресение Христа – залог нашего будущего воскресения из мертвых. Но испытать это событие в собственной земной жизни нам не дано.

Мы верим во всеобщее воскресение, но не можем представить себе воочию, как это будет. Христос сошел во ад, сокрушил врата смерти, воссиял в преисподней тьме свет Своей любви и вечной жизни… Эти и многие другие словесные образы, которыми наполнена пасхальная служба, не могут дать нам возможности зримо, в конкретных визуальных формах представить себе победу Христа над нашей смертью.

Поэтому празднование Пасхи – это, преимущественно, ликование именно церковного богослужения. Для Церкви самый длинный день года – пасхальный: он длится целую неделю – до следующего воскресенья!

В отличие от тайны воскресения, рождение младенца включено в непосредственный опыт нашей жизни. Конечно, Рождество Христово чудесно, сопряжено с великой тайной. Зато сразу по рождении этого Младенца вокруг Него начинают совершаться такие чудеса, которые никак не скрыты от людей, от нашего мысленного взора! Ангелы являются и благовестят пастухам, волхвы видят звезду, и все они приходят поклониться Новорожденному – Богу, Который явил Себя миру; Ирод-царь безуспешно стремится погубить Младенца…

Все это очень ярко и очень представимо. Вот почему, наряду с радостной церковной службой, издавна и до наших дней жива народная традиция театрализованных рождественских представлений. Праздник Рождества отзывается в нас ожиданием волшебной сказки – да не придуманной, а всамделешней, в которую верят не только дети, но и взрослые.

Если Господь нам дорог, то к Его дню рождения мы будем готовиться не менее тщательно, чем ко дню рождения близких нам людей. Мы хотим поздравить Его, принести Ему свои дары, порадовать. «В Рождество все немного волхвы…», как писал Иосиф Бродский. Бог наш есть Любовь – и главный подарок, который мы можем Ему преподнести – это наше желание сделать что-нибудь из любви и сострадания.

Всем известно: настоящее доброе дело – то, которое совершается бескорыстно. Не то, что прямая выгода, – даже тщеславие, и даже не высказанное вслух, способно погубить любую добродетель. Это так.

Но когда мы сделали что-то доброе, кому-то помогли, мы радуемся. А вдруг эта радость и есть наша корысть, награда? Вдруг такое доброе дело – уже не бескорыстное, раз мне самому от него стало хорошо?

Такой мыслью смущаться не стоит. И тем более, не нужно из ложной скромности отказываться от совершения дел милосердия! К чему ставить добрые дела себе в заслугу? Ведь Бог нас для того и создал, чтобы мы творили дела любви. Мы попросту выполняем с Его помощью свое прямое предназначение (и притом еще не так часто, как могли бы!), делаем то, ради чего живем на этой земле – оттого и испытываем радость. А когда доброе дело совершается с корыстью – это не любовь, и радости в этом мало.

Но кто из нас полностью свободен от греха и горит чистой любовью? И все же мы, грешные, ищем, как приблизиться к Богу, как стать немножечко лучше и счастливее.

Бесспорно: даже с корыстью делать добрые дела – это все-таки лучше, чем делать с корыстью дела злые. С чего начинается лечение простуды? С того, что мы ставим градусник и видим: поднялась температура. Так и здесь: если мы увидели и признали собственное несовершенство, мы можем молиться Богу и просить Его помочь нам, исцелить наши неподобающие чувства, наше тщеславие.

В великопостных службах доля покаянных песнопений, сам «градус» выражаемого Церковью покаянного и аскетического настроя – гораздо выше, чем перед Рождеством.

Здесь, если судить по текстам богослужений, Церковь стремится, прежде всего, помочь бережно вспомнить все события, предварявшие Рождество Христа, и всех Его кровных сродников. Мы словно бы собираем родных и близких на день Рождения, чтобы всем вместе сесть за праздничный стол и порадоваться Новорожденному, поздравить Его Мать.

Недаром за две недели до Рождества бывает Неделя святых праотцов, за неделю – Неделя святых отцов: имеются в виду именно сродники Христа по плоти. Рождественский пост помогает Церкви вспомнить, что мы – семья Христова.

В Рождество спасение человечества только начинается. До Голгофы еще тридцать лет и три года, Христос только-только сошел на землю, все страшное свершится нескоро, но самое прекрасное – уже тут, с нами. Господь пришел в мир! Недаром европейская христианская традиция воспринимает этот пост (в западной традиции он так и называется: Адвент – «ожидание») как время исполнения чудес, посылаемых людям Божией милостью.

Сейчас модно упрекать Европу в бездуховности, в частности, приводя в пример предрождественское время: мол, они там совсем веру забыли, превратили Рождество Христово в череду оголтелых распродаж, лишили праздник христианского смысла – не то, что мы!

Я думаю, «у них там» есть люди настолько же разные, как и «у нас тут». И в нас духовного забвения – мягко говоря – ох как немало. И в христианских странах Европы тысячи людей бережно хранят дух Рождества и празднуют явление в мир Христа Спасителя. Христианин не должен забывать: все зло в моей жизни идет изнутри моего собственного грешного сердца. Ни Запад, ни Восток (а также ни Север и ни Юг) тут, по большому счету, ни при чем.