На смену «оптовому обслуживанию» в интернатах должен прийти индивидуальный подход

— Недавний страшный пожар в психоневрологическом интернате в Воронежской области еще раз заставил задуматься о судьбе тех, кто находится в этих учреждениях. Сегодня многие подопечные интернатов лишены необходимой заботы и внимания. А что обычный человек может сделать, чтобы помочь людям в детских и взрослых интернатах? Что вообще можно сделать в этой сфере?

— Обычный человек может, например, помогать своими профессиональными навыками, потому что штатов не хватает, они урезаются, а внештатных сотрудников может быть много. Можно, например, постараться разобраться с жилищными правами детей, с тем, насколько они соблюдены, внести предложения по заполнению ИПР — индивидуальной программы реабилитации.

Возьмем ситуацию, когда недееспособный человек живет в интернате. Единственный опекун, которым является интернат, не может адекватно, предметно и подробно разобраться во всех вопросах, поэтому нужны изменения в законодательстве об опеке и попечительстве. Сейчас в нашей стране нормы такие, что лицам, помещенным под надзор в соцучреждения, опекун не назначается, его функции выполняет администрация учреждения. Но как администрация может быть опекуном для тысячи человек, например?

Возникает конфликт интересов, когда заказчиком услуг является представитель учреждения как опекун, и он же является исполнителем. С введением нового закона о соцобслуживании эта проблема стала особенно очевидной, законный представитель подопечного заказывает соцуслуги у самого себя, с самим собой заключая договор. То же самое касается ИПР. Проконтролировать полноту ее выполнения мог бы законный опекун подопечного, но он же сам ее и составлял, и реализует.

Такая ситуация недопустима. Поэтому нужны внешние опекуны, которые не обязаны проживать со своими подопечными, но при этом могут участвовать в защите прав этих подопечных, в устроении их жизни. Они должны быть законными представителями подопечных в каком-то специально выделенном ограниченном круге вопросов или же, наоборот, осуществлять общий контроль.

В России в государственных интернатах часто все строится на «оптовом обслуживании», и этот подход надо менять.

Мы надеемся на изменение в законе «Об опеке и попечительстве», чтобы такая помощь внешних опекунов стала возможной именно на весомом, законном основании. Без этого сложно обеспечить полноценное присутствие добровольцев и сестер милосердия в учреждениях социального обслуживания, в которых находятся недееспособные люди с психическими нарушениями.

Происходящее сейчас — это во многом наследие советского государства, которое взяло на себя всю сферу соцобслуживания, и Церковь была из нее исключена. Сейчас Церковь заново учится творить дела милосердия после советского периода. Церковь, сестры милосердия, церковные добровольцы могли бы брать на свои плечи заботу о каждом человеке отдельно. Но выясняется, что мы должны получить разрешение директора интерната на то, чтобы послужить этим людям, должны быть достаточно вежливыми и молчать, если увидим какие-то нарушения, потому что иначе нас просто прогонят.

— В 2015 году вступил в силу новый закон о соцобслуживании. У некоторых людей появились опасения, что этот закон вводит понятия, которые представляют угрозу для института семьи. Так ли это?

— Этот закон вызвал множество вопросов у общественности, в том числе православной. Возникли предположения, что по этому закону будут отбирать детей. Но этот закон вообще не регулирует семейные отношения. Он не устанавливает никаких новых норм в сфере опеки и попечительства, не вносит абсолютно никаких изменений ни в Семейный кодекс, ни в закон «Об опеке и попечительстве», а также не дает социальным работникам полномочий, которые есть у служб опеки и попечительства.

Закон регулирует помощь людям, которые находятся в трудной жизненной ситуации, и позволяет вмешательство только при обращении человека за социальной помощью, при заключении договора и выражении информированного согласия на получение социальных услуг.

— Но все равно в семье появляются какие-то посторонние люди — психологи, педагоги, социальные работники, медики...

— Разумеется. Нельзя агрессивно относиться к социальной помощи исключительно как к вмешательству в дела семьи. Если семья находится в трудной ситуации в связи с тем, что в ней ребенок-инвалид, или их приемный ребенок с последствиями детдомовской стационарной системы не может адаптироваться к нормальной жизни, то для них обратиться в социальные службы за помощью психолога, правовой помощью, помощью в быту — это нормальная практика. Недопустимо вмешиваться в семью против воли членов семьи, а также оставлять семью без помощи.

Социальное обслуживание на дому как раз позволяет организовать помощь семье без ее разрушения. Если ребенок-инвалид может получить реабилитационную помощь — занятия по мелкой моторике, уроки с логопедом и прочее — на дому, то его не обязательно отдавать в интернат, он может находиться со своей семьей или посещать дневной полустационар. Когда мы агрессивно отрицаем помощь на дому, то оставляем семье только один выбор — отправить ребенка в стационарное учреждение соцобслуживания. Достаточно отказать семье в помощи на дому, и у нее останется только путь в стационарные формы обслуживания.

Родители сталкиваются с псевдоспециалистами, которые ничего не знают о социальных услугах, тем более о возможностях помощи на дому. И семье говорят: «Зачем с этим ребенком мучиться, отдайте его в интернат».

Или, например, ребенок идет в детский сад, и там у него обнаруживаются проблемы с умственными способностями или с психическим состоянием. Его отправляют на комиссию, которая постановляет, что такой ребенок не может посещать детсад, и советует родителям получить «путевку» в интернат, вместо того, чтобы предложить сопровождение ребенка. То же самое повторяется в школе, если у ребенка выявляются проблемы. То есть вместо того, чтобы дать возможность специалистам прийти в семью и объяснить, как помочь ребенку жить и развиваться, мы пополняем интернаты и детские дома.

— Могут ли быть в связи с этим законом злоупотребления?

— Разумеется, они могут быть. Нельзя исключать, что особо ретивые социальные работники будут превышать свои полномочия в рамках собственного понимания того, в чем заключается их работа. Например, навязывать собственное частное мнение, угрожая пожаловаться в органы опеки, если родители не подчинятся. Но дело в том, что новый закон не предусматривает для социального работника таких полномочий. Если человек видит, что соцработник действует не в рамках закона, а совершенно волюнтаристским образом, то этот вопрос решается так же, как и при всех других злоупотреблениях представителей госорганов. Есть контрольные органы и вышестоящие инстанции, способные решить эту проблему.

Конечно, должны быть какие-то более-менее понятные профессиональные требования к сотрудникам социальных служб, внятные инструкции. Но в федеральном законодательстве описывать действия каждого социального работника на каждую ситуацию абсолютно невозможно. Нужно понимать, что превышение полномочий социальными сотрудниками — это скорее человеческий фактор, чем системная проблема этого закона.

— Расскажите подробнее о службе правовой помощи в Синодальном отделе по благотворительности. С какими случаями Вы, прежде всего, сталкиваетесь в своей работе?

— Служба юристов-добровольцев была создана в марте 2013 года для помощи людям, которые сталкиваются с правовыми проблемами или с проблемами в общении с госорганами.

Изначально мы думали, что будем помогать людям, которые нуждаются в социальной защите, но получилось, что чаще всего к нам обращаются с проблемой жилья. Но дело в том, что проблема с жильем по большому счету не правовая. От того, что юрист даст консультацию, жилье не построится, оно не возникнет ниоткуда. Также мне кажется некорректным помогать кому-либо в том, чтобы опередить в очереди на жилье других таких же нуждающихся людей. Поэтому при любых сделках с жилым помещением нужно быть очень внимательным, подробно читать все документы, не подписывать ничего на бегу и не читая. Полагать, что, в крайнем случае, вам дадут жилье после того, как вы потеряете свое, — большая ошибка, приведшая ко многим трагедиям.

Второй вопрос, с которым к нам часто обращаются, — это вопрос с кредитами, тоже очень сложный. Откровенно говоря, правовая ситуация такая: человек заключил с банком договор, по которому банк предоставляет деньги, а он обязуется их вернуть в определенный срок и на определенных условиях. И тут выясняется, что человек по разным причинам не может их вернуть. В большинстве случаев задача эта не решаема, можно только договориться с банком о реструктуризации кредита. Хотелось бы, чтобы люди более трезво относились к кредитам, понимали, что трудные жизненные обстоятельства — это не то, на что можно сослаться при договорных отношениях с банком, и перестать платить.

Конечно, в нашу службу обращаются и люди, которые пытаются получить от госорганов какую-то социальную защиту, но не могут этого сделать. Мы объясняем, что им положено по закону, потому что зачастую их представления иллюзорны. А есть люди, которые даже и не представляют, что им по закону положена какая-то реабилитация, услуги, технические средства.

Обращаются к нам люди, у которых возникли проблемы с органами опеки и попечительства.

Также мы помогаем многодетным семьям. У них тоже в основном проблемы с жильем, которое не строится в нужных масштабах, но в некоторых случаях есть правовые решения, когда можно людям помочь. Вот, например, история одной семьи: здание, не пригодное для проживания, власти засчитали в их общую площадь и решили, что на всех хватает квадратных метров. Наши юристы объяснили, как действовать.

Приходила к нам многодетная мама, которая не получала никаких льгот в Москве, потому что она зарегистрирована в другой области, а дети — сейчас их четверо, тогда она была беременна четвертым — зарегистрированы в Москве. У мамы были опасения, что если она зарегистрируется там, где ей предложили московские родственники, то это может как-то сказаться на детях, и мы объясняли ей правовые последствия.

Самая лучшая помощь — не тогда, когда ситуация уже произошла, а когда человек, собираясь совершить некие значимые действия, заранее приходит к юристу и просит прочитать то, что он собирается подписать. К сожалению, большинство людей у нас сначала подписывают какие-то бумаги, а только потом думают. Например, к нам приходили бабушки, подарившие квартиры, или женщины, которые продали квартиру, а потом у них украли деньги с продажи квартиры и они считают, что им должны дать жилье...

— Как попасть на прием к вашей юридической службе?

— Если человеку нужна правовая помощь, то ему нужно записаться на прием по телефону справочной службы «Милосердие»: 8 (495) 542-00-00. Хочу отметить, что мы помогаем консультациями, подготовкой документов, но не занимаемся представительством в суде, не беремся за бракоразводные процессы. Также мы можем отказаться вести дело, если видим, что существует личный конфликт, особенно если нельзя проверить, какое мнение второй стороны конфликта. Отказываемся и в случаях, когда кто-то явно хочет обидеть человека, находящегося в трудной жизненной ситуации.

Сейчас в нашей службе 21 юрист-доброволец. Но работы очень много, поэтому мы будем рады, если к нам на работу придут еще юристы. Свое резюме можно прислать на электронную почту Синодального отдела по благотворительности (otdelmp@gmail.com), мы с радостью свяжемся, встретимся и вместе решим, чем человек будет заниматься.

— А есть ли такие службы в других регионах? Как вообще развивается церковная юридическая помощь людям?

— Насколько я знаю, многие юристы помогают частным образом или консультируют на своих приходах. Наше законодательство усложняется, и все больше вопросов регулируются все большим количеством документов, иногда мне кажется, что юрист нужен как переводчик: чтобы перевести просьбу о помощи на формальный язык.

Развивать эту работу можно и нужно, и, конечно, нашим соцработникам и юристам надо понимать, насколько это важно. Церковь не может заменить собой государственную систему соцзащиты: у Церкви для этого нет ресурсов, и это не наша задача — подменить государство. Но, с другой стороны, нельзя останавливаться на том, чтобы приехать к нуждающемуся в гости, подарить иконочки или цветочки и забыть о том, как человек живет. Нельзя не оказать ему помощь, оставить один на один с проблемами: не помочь получить соцобеспечение, объяснив, как и где просить помощь, не походатайствовать за него. Помогать делом — это означает не что-то один раз подарить, но деятельно поучаствовать.

— Сегодня много говорится о проблемах людей, которые страдают тяжелыми заболеваниями и не могут вовремя получить обезболивание (тот же морфин для онкобольных). Как можно системно решить эту проблему?

— Эта проблема сформировалась не сегодня и не посредством преступных действий каких-то министерств, которые можно было бы пресечь. Она действительно системна и заключается в самом отношении к человеку и его страданию и не всегда связана именно с тем, что какие-то государственные чиновники не очень понимают ситуацию.

Минздрав в курсе этой проблемы, и в Совете при Правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере под председательством Ольги Голодец эта проблема тоже поднимается, и определенная работа по этому поводу ведется, но переучить всех врачей в нашей многомиллионной стране сразу нельзя. Например, Минздрав принял приказ, который упрощает доступ к наркотическим обезболивающим, и разослал его по регионам. Но из регионов поступают сигналы о том, что врачи боятся действовать по этой схеме. Страх врачей может быть обоснован или не обоснован, но традиции так быстро не меняются. Именно поэтому невозможно говорить о халатном отношении высшего руководства, которое вот прямо сейчас может принять некий документ, который всем все объяснит и всех заставит его исполнять.

Но определенные изменения в закон о наркотических средствах могут быть внесены, и есть некоторая надежда, что ситуация улучшится особенно после судебного процесса, выигранного Алевтиной Хориняк.

Если юридическое сообщество готово поучаствовать в помощи людям, то от этого будет большая польза, а если просто писать в СМИ, что еще один человек покончил с собой, не получив обезболивания, и приходить от этого в ужас вместо того, чтобы приложить собственные усилия, — это непродуктивно. Без широкого социального участия, одними инструкциями Минздрава это не изменишь. Неравнодушные православные люди тоже могут и должны участвовать, ведь нельзя только говорить о посте, молитве и духовности, все это должно выражаться в делах веры — мы знаем, что вера без дел мертва. Это и есть одно из дел, которое надо делать: не сидеть равнодушно, когда где-то в соседнем доме человек кричит от боли.