Что означает корректное слово «приглашают»? Наверное, у разных батюшек в разных епархиях это по-разному. Но, в общем, смысл этого посещения – один: призванный священник должен прийти на собрание, видом своим явить дружественность («мы одной крови, вы и я») и благоуветливость, ни в коем разе не агитировать, не давить на родителей ничем специально «религиозным» и вообще, как говорят копы в американских боевиках, «держать руки на виду», объяснить собравшимся, что такое «Основы православной культуры», что ОПК вовсе не есть «Закон Божий» и не грозит клерикализацией школы, а предмет этот вполне культурологический и светский, и объяснить, какая польза от него может быть.

Такие собрания проходили в феврале-марте-апреле и у нас в школах, я на них бывал. Всё как обычно: меня встречает педагог, ответственный за мероприятие, проводит в класс или актовый зал школы, просит «проповедовать по возможности не очень долго» (поповской витийный аппетит к многословию, приходящий во время еды, в народе известен), собираются родители.

Собрания проходили, как правило, вечером. Родители и преподаватели, понятно, уставшие после рабочего дня, слушают, чего я им говорю, но у кого-то интерес в глазах, у кого-то – скепсис, а у многих – просто будничная забота: вот еще одна нагрузка на наших детей, еще одно требование со стороны этого сумасшествия, которое в глазах нас, родителей, зачастую являет современная система образования (полноправно пишу «нас», так как через все это прошли и трое моих детей). Кто-то что-то записывает, помечает, но явно не конспектирует «теоретическую часть» моих высказываний, а – техническое: сколько часов на предмет, как он будет стоять в расписании и т.д. И на традиционное завершающее: «Пожалуйста, есть какие-то вопросы?», как правило, вопросов ко мне не следовало, расходились молча.

Но не всегда.

Несколько раз у меня возникали разговоры с родителями, уже после собрания, в толпе, потихоньку двигающейся к выходу, в коридоре школы, за порогом во дворе…

То, что я пишу здесь – не про предмет ОПК. У меня есть какие-то свои соображения на эту тему, но сейчас я не о них. А об этих случайных-неслучайных разговорах с людьми, с которыми нас вместе свело собрание, с людьми, для которых я – не батюшка в храме, к которому они пришли специально и соответствующе настроились, а человек, встреченный в обычной житейской обстановке, перед которой мы равны.

Разговоры разные. Кто-то, как это часто бывает, увидел возможность словить, якоже рече русская поговорка, «на грош пятаков», то есть вроде бы давно собирался выяснить то и се в церкви, да все некогда было прийти, лень сделать усилие для похода в храм, надо бы, да вот… А тут как раз вот он, священник. Вот заодно все у него и узнаю: как покрестить ребенка, как у вас в церкви заказать отпевание, как у вас обстоит с венчанием, какой иконе поставить свечку в том-то случае, сколько стоит записочку подать, и прочее в этом роде. За краткие пояснения – благодарят, на предложение посетить наконец-то храм самим – выражают бурное согласие, затем прощаются, часто – навсегда, ну или до следующей такой же случайной встречи. Эти – чаще всего были женщины.

Были и мужчины, трое. Они начинали, как в армии: «Разрешите обратиться?», именовали меня «святой отец», а затем путано и эмоционально изливали свои претензии к реалиям современной жизни.

В церковной части их откровения бывали стандартны: «Бог должен быть в душе, вот как у меня» и «Почему в вашей церкви всё за деньги, а попы все на крузаках», причем ответ им был особо и не нужен, им надо было высказаться…

Я не преувеличиваю: все трое говорили ровно одно и то же, так что я вспомнил комичный эпизод из фильма «Брат-2». Помните, там героя фильма везет московский таксист и костерит проклятую российскую действительность, а потом в США его везет другой таксист, тоже русский. И костерит действительность не менее проклятую, но американскую, так что Данила Багров спросил: «Слушай, а у тебя в России брат есть?»

– Здравствуйте, отец Сергий. Вы меня, наверное, не помните?

Вспомнил… Лет десять назад она часто бывала в нашем соборе, на каждой службе исповедовалась и причащалась. А потом, примерно через полгода, как-то враз исчезла. Мало ли, подумал я тогда, уехала куда-нибудь… Нет, не уехала, так здесь и живет, вот сын в третьем классе.

– Знаете, веру я не потеряла, ничего такого, и Бога не забыла. Замуж вот тогда вышла, то да се, жизнь такая – некогда было в храм ходить. А вообще-то… Не только в этом причина. Просто мне однажды стало страшно… Я ведь и книг много читала, и все исполняла, что Церковь требует, молитвы там, посты, правила все. И вдруг однажды до меня дошло: это все… ну… вспомогательное. А главное-то – надо жить по заповедям Христа. А как? Ну как вы себе это представляете: блаженны нищие духом, миротворцы, кроткие, плачущие, любящие врагов, и так далее? Попробуйте так прожить хотя бы день, по полной! Доживете ли до вечера? Я ясно отдаю себе отчет: я не смогу так. И никого вокруг не видела, кто смог бы. Может, и были в древности святые, а в наши дни не встречала. Быть христианкой в этом мире по-настоящему – просто страшно. А внешне только обряды исполнять… Не хочу.

И ребенка своего по той же причине я крестить не стала, и ни в какое ваше ОПК его не запишу. Вырастет – пусть сам приходит в церковь. Если захочет. А пока что я хочу, чтоб у него просто было нормальное детство.

Но как научить христианина самому-то главному – жизни по законам Царства Христова, притом еще в этом, падшем мире, который всеми силами зла противится такой жизни? Как научить его стяжать Дух Святой, знать, видеть, чувствовать Христа и следовать за Ним? Чем научить – проповедями, призывами, епитимиями? Или примером?

А кто покажет пример?.. Витий многовещанных в Церкви предостаточно, и правых, и левых, и консерваторов, и либералов, на любом приходе, на любой странице соцсетей, с любой трибуны и амвона – а святые-то где, у которых «единое на потребу»? Вот женщина прочитала о святых в книгах, оборотилась найти в жизни, и не нашла. Я-то знаю, что они есть, а ей-то как показать? Отправить за тридевять земель, в рейд по дальним монастырям и скитам, ищи, мол?..

И то, что жить по законам Христа в падшем мире – страшно, как на войне страшно вылезать под пули из безопасного окопа, это она верно чувствует. И про святых – верно: вы, батюшка, продолжая военную аналогию, мне не парадного ветерана покажите с юбилейными медалями, а настоящего фронтовика, который воюет – и притом побеждает…

И осудить ее за то, что отошла от Церкви, я не смог. Могу только надеяться, что Сам Христос, недоведомым образом, ее не оставит.

Тем более что дело и не в ней, собственно. Во всех нынешних жгучих проблемах Церкви, во всех бранях, ведомых в ней внутри и снаружи, во всех ее буднях и праздниках – дело только в одном: кого я, считающий себя христианином, да еще и священником, увижу сегодня в зеркале. И виден ли будет через этого, мной увиденного, свет Христов – или нечто совсем другое…