Сквозь время и пространство

Вначале был коллайдер

— Как вы пришли работать в школу?

— За двадцать лет после окончания школы я сменил пять разных профессий. Сначала был программистом, потом долго проработал в Институте ядерной физики СО РАН, ездил на стажировку в Женеву на Большой адронный коллайдер, потом неожиданно переквалифицировался в менеджера, закончив экономический факультет НГУ, а уже затем заинтересовался астрономией и преподаванием. Хотя преподавал я ещё со времён учёбы на физическом факультете НГУ, поскольку меня привлекал процесс передачи знаний подрастающему поколению, но только в последний год преподавание стало для меня основной деятельностью. Причём работаю в той же самой гимназии, которую закончил сам.

Мне всегда нравились две вещи: получать разными способами новые знания и передавать их, вкладывая в головы школьников. Вообще очень интересно разбираться, что происходит у них в головах, — у этого поколения совершенно другое мировоззрение, не такое как у нас.

— Вот про Большой адронный коллайдер хотелось бы узнать поподробнее…

— ИЯФ, где я отработал двенадцать лет, активно участвует в международных проектах, в том числе в строительстве и запуске БАК в Европейском центре ядерных исследований в Женеве. И мне повезло после окончания физфака попасть в эту команду. Семь или восемь раз в течение нескольких лет мы ездили туда вахтовым методом на несколько месяцев. Занимались физикой и инжинирингом: грубо говоря, крутили гайки, писали программы, обрабатывали результаты экспериментов. То есть так или иначе были вовлечены в научный процесс.

Надеюсь, что и мой скромный вклад в запуск коллайдера тоже есть: я разрабатывал программы для контроля электроники, которые отслеживали, нормально она функционирует или что-то в ней сломано. И немного обрабатывал физические экспериментальные данные.

— Новые открытия сделали по этим данным?

— Данных было много, обрабатывались они все по-разному, но в широком смысле наша команда на детекторе ATLAS открыла бозон Хиггса — это стало основным открытием на коллайдере. В соответствующей статье я тоже есть в качестве соавтора. Правда, нас там таких примерно шесть тысяч человек со всего мира — но тем не менее…

— Нет желания туда вернуться? Или поработать на СКИФе, когда его построят?

— Там будет немного другая наука: я занимался физикой элементарных частиц, а СКИФ — это про более прикладные вещи. В науку, конечно, есть мысли вернуться — сложно преподавать без постоянного обновления собственных знаний, но если вернусь, то во что-то вроде астрономии и астрофизики.

— А как это сочетается: интерес к глубинам атома и звёздным мирам?

— Это всё сильно связано. Звёзды «работают» на ядерной физике и превращениях субатомных частиц в том числе. Без понимания ядерной физики и прочей глубинной физики астрофизику не объяснить. А если пойти ещё дальше, то выясняется, что развитие Вселенной, общие законы, которые им управляют, очень связаны с законами мельчайших частиц. По сути, это одна и та же наука, только в разных проекциях.

Достойная смена

— Астрономия вернулась в школу совсем недавно — насколько трудно её сейчас преподавать?

— Ситуация получается очень странная. Двадцать лет астрономию преподавали только учителя-энтузиасты, в Новосибирске, кажется, только в аэрокосмическом лицее она сохранялась как предмет. В 2017 году минобр решил вернуть её как обязательный предмет, но решение приняли за шесть месяцев до начала следующего учебного года. Получилось, что предмет есть, а учителей нет: прежние уже состарились, а нынешних учителей физики долгое время не готовили для преподавания астрономии. Методических разработок тоже нет, с учебниками проблема. Были у нас хорошие классические учебники Воронцова-Вельяминова, но за несколько десятилетий астрономия сильно ушла вперёд и содержательно они устарели, несмотря на всю свою методическую добротность. Был подготовлен новый учебник Чаругина, но, видимо, в такой спешке, что в него закралось много ошибок и опечаток. Я тогда работал в планетарии, и наша команда составила список всех неточностей этого учебника: получилась методичка на 40 страниц с разбором более чем 200 погрешностей.

А детям между тем всегда было интересно узнавать про космос, галактики, туманности, и этот интерес никуда не делся. Причём они не ограничиваются базовой школьной программой и хотят копнуть глубже. С такими мы и работаем в проекте «Новосибирские астрономические школы», чтобы они успешно выступали на олимпиадах.

— Что это за проект, кто в нём задействован?

— Это такое неформальное объединение педагогов и старшеклассников примерно из полутора десятков школ, которые занимаются олимпиадной астрономией. Нас там пять преподавателей, восемь ассистентов из числа бывших учеников и примерно 70 школьников. А олимпиады по астрономии, организованные в 1991 году, проводились всегда, даже когда такого предмета в школах не было. Началось всё в Новосибирском планетарии, его руководитель Сергей Масликов уговорил меня вести курс по олимпиадным физике и астрономии, и постепенно движение приобрело общегородской вид, хотя базируется всего на четырёх площадках: гимназия №1, «Горностай», инженерный лицей НГТУ и СУНЦ НГУ. В прошлом году диплом победителя Всероссийской олимпиады впервые в истории уехал в Новосибирскую область — школьник из «Горностая» вошёл в десятку лучших в стране. Ребята зарабатывают призовые места, поступают в вузы — в основном московские. А мы в ходе подготовки устраиваем для них выездные школы, интенсивы. Точнее, устраивали до карантина. В августе у нас сорвалась традиционная большая летняя астрономическая школа. Мы обычно выезжали в лагерь на две недели, занимались там теоретической и наблюдательной астрономией. Сейчас всё ушло в онлайн-формат, эффективность которого крайне низкая. Осенний астрономический интенсив запланирован на осенние каникулы — конец октября, с него начинается подготовка к олимпиадам, но поскольку там обычно участвуют до 120 человек, а массовые мероприятия до сих пор запрещены, то с ним тоже ничего не понятно. Как и с самими олимпиадами.

— Карантин — проблема временная, а есть что-то, что мешает вам регулярно?

— Очень мало специалистов, которые могут вести олимпиадную астрономию. Отличие её от школьного курса принципиальное. Второй — это «сказки на ночь», обзорный рассказ об устройстве Вселенной и её законах, на который отводится только 34 часа учебного плана. За это время ничего подробно не расскажешь: там хоть бы планеты Солнечной системы дети запомнили. Олимпиадная астрономия уже на уровне девятого класса требует очень хорошего понимания математики, физики, химии, и в ходе её изучения материал быстро выходит за пределы школьного курса, погружаясь уже в вузовскую программу, — и работать там нужно очень много. Тех, кто может вести такие занятия, можно пересчитать по пальцам одной руки. Как-то на методсеминаре для учителей астрономии в планетарии выяснилось, что где-то астрономию ведут учителя английского языка, — совсем от безысходности, наверное. Даже когда в НГУ на физфаке ввели курс астрономии, специалистов в Новосибирске для его ведения не нашлось: читает его московский астроном и популяризатор науки Владимир Георгиевич Сурдин.

Пронзая время

— Формат ток-шоу для вас — новый?

— В онлайн-формате — да, а вообще Информационный центр по атомной энергии часто зовёт меня экспертом на свои мероприятия — лекции, научно-развлекательные программы. Выход на широкую аудиторию с целью популяризации науки — это всегда здорово. И темы предлагаются очень качественные.

— Да, в этот раз, например, речь шла о путешествиях во времени. Всё же, если очень кратко, они возможны или нет?

— На самом деле это исключительно экспериментальный факт. Никаких достоверных свидетельств путешествий во времени у нас нет, современные физические теории такую возможность тоже отвергают, поэтому сейчас проще сказать, что это невозможно, потому что нельзя нарушить принцип причинности. Но в истории науки много раз оказывалось, что мы просто не всё знаем, наука шире, чем наши представления о ней.

— А какие книги, фильмы, сериалы наиболее адекватно отражают современные научные знания о Вселенной?

— Сразу вспоминается «Интерстеллар», где среди консультантов был будущий нобелевский лауреат Кипп Торн. Мне этот фильм понравился тем, что астрофизические явления там отобразили очень адекватно. Чёрная дыра выглядит, скорее всего, именно так, как показано в «Интерстелларе», классно отображены эффекты замедления времени, на которых построен сюжет. Вот с гиперпереходами там проблема: пока непонятно, существуют ли они, неясно и как их показывать.

— Вообще какие книги и фильмы любите?

— Времени на них как-то не остаётся. Но в детстве, например, на формирование моих интересов повлияла научная фантастика в стиле Жюля Верна. Очень нравится фэнтези, с удовольствием смотрел «Игру престолов». Мне интересно, когда в произведении системно показан целый мир — неважно, наш или фантастический — и внутри него выстроены социальные и физические взаимодействия.

— А что ещё вам интересно?

— Мне нравятся науки, которые пытаются сделать из мира систему, — кроме физики и астрономии, это экономика, история, социология. В гимназии я ещё веду и экономику с 8 по 11 классы — это наука интересна тем, что пытается математическими методами объяснить социальные взаимодействия. Но в гуманитарных науках с такими методами сложно — это на естественные науки математику «натянули» давным-давно, и она там работает. В последнее время заинтересовался историей Белого движения. Люблю сам процесс получения новых знаний, неважно в какой области. Хоть и говорят, что сейчас учёных-универсалов нет, поскольку объём научных знаний стал бесконечно большим, но я всё-таки стремлюсь к универсализации.

— Если возможность путешествий в прошлое или будущее подтвердится, какую эпоху вы бы захотели увидеть своими глазами?

— Вымирания динозавров. Говорят, на Землю упал метеорит, спровоцировав ядерную зиму. Вот это интересно было бы увидеть — с безопасного расстояния, конечно. А история человечества — это уже не то. Все события либо уже описаны, либо не очень интересны, дописьменная история не привлекает, потому что человечество тогда было разрозненно и у него не было системы. Я уверен, что самые интересные события человеческой истории нас ждут впереди.

— И, наконец, общаясь с астрономом, невозможно не спросить: что интересного мы сможем увидеть на небе этой осенью?

— Самые классные астрономические явления происходят всегда неожиданно. Никто, например, не мог подумать, что в этом году появится комета Неовайз, которую открыли в марте, и всё лето её можно было наблюдать невооружённым глазом. А что касается плановых астрономических событий, то 25-26 сентября можно увидеть сближение Луны в фазе первой четверти, Юпитера и Сатурна. Все три объекта достаточно близко друг к другу станет видно вечером после захода Солнца. 14 октября будет пик великого противостояния Марса, и в этот день красная планета станет очень ярким объектом. Но не как вторая луна, как часто пишут журналисты: Марс всё же останется красноватой звездой. Однако в бинокль или любительский телескоп рассмотреть планету можно будет в деталях.

А ещё в этом году ожидаются два затмения, но в Новосибирской области их не увидят. Полутеневое лунное затмение 30 ноября будет видно в Африке, Европе и европейской части России, но невооружённым глазом наблюдать такие затмения почти невозможно — Земля не полностью закроет солнечные лучи, падающие на Луну. И полное солнечное затмение 14 декабря будет видно на противоположном краю Земли — на юге Атлантического, юго-восточной части Тихого океанов, в Чили, Аргентине, на юго-западе Африки. У нас в это время будет ночь.

Виталий СОЛОВОВ | Фото Валерия ПАНОВА