Как принципы физтеха помогают в работе богословского вуза

– Алексей Эдуардович, вспоминаю, что первое интервью я брала у Вас почти 20 лет назад для «Радио России». Мы тогда хотели познакомить слушателей программы «Верую» с чем-то очень необычным – светским богословским образовательным учреждением. После 70 лет советского атеизма это звучало экзотически. Настрой тогда у Вас был, я помню, воодушевленный, приподнятый, коллектив института был полон планов. С каким настроением Вы встречаете четвертьвековой юбилей ББИ?

– Знаете, вспоминаются слова апостола Павла: «Если кто смеет хвалиться чем-либо, то (скажу по неразумию) смею и я»(2 Кор.11, 21). Все-таки, несмотря на все огорчения, которых, конечно, хватало на всех этапах нашей работы, нам есть чем «похвалиться».

Вот, например, передо мной наши книги – больше 300 изданий. Это не брошюры, а сложнейшие богословские труды всех христианских конфессий. И, может, не каждый день, но регулярно мы получаем какие-то отзывы, часто неформальные, что называется, крики души – от людей, до которых какая-нибудь из наших книжек дошла, или от ректоров семинарий, или библиотекарей. Не сдерживая чувств, они пишут: эта книга – просто шедевр; без ваших книг было бы невозможно развивать богословское образование и т.д. Это очень нас поддерживает.

Мы знаем себе цену: какого рода книги мы выпускаем, какие учебные программы и академические проекты мы развиваем. Но довольно часто возникает проблема – а как найти тех людей, кому это необходимо, как до них достучаться. И когда чудо встречи все-таки происходит: будь то читатели книги, наши выпускники, участники наших конференций или Летнего богословского института – практически всегда ты потом получаешь отклик, слышишь, как они оценивают роль ББИ в их жизни… Это можно сравнить с педагогами, врачами – теми, кто видит результат почти сразу.

Но мы далеки от того, чтобы почивать на лаврах. Недаром юбилейную конференцию, которая пройдет 23 сентября, мы решили назвать «Богословие растерянности», с подзаголовком «Пути академического богословия в постсоветском пространстве». Возможно, это звучит неожиданно, но вспомним, что апостолы, общаясь с Иисусом, были растеряны, вся история Церкви тоже отмечена растерянностью… Начиная нашу работу 25 лет назад, мы были полностью растеряны – никакого же академического богословия после 70 лет советской власти не было! И теперь тоже растерянность – но уже другая…

– Конечно, хочется вспомнить, как все начиналось.

– Разумеется, ББИ возник не в один момент. Мы ведем отсчет своей истории от 8 сентября 1990 г., когда в Воскресном православном университете состоялась первая лекция его основателя – отца Александра Меня. На следующее утро, 9 сентября, он был убит.

Резонно спросить: но причем здесь ББИ? Отец Александр придумал православный лекторий для взрослых, очень хорошего уровня. После его убийства дело было продолжено, и возник Общедоступный православный университет. Я в нем был секретарем Попечительского совета и исполнительным директором. У нас были прекрасные лекторы, и лет через пять мы поняли, что у нас уже сложилась полноценная программа для высшего богословского образования. И в конце 1994 – начале 1995 года мы основали ББИ.

Таким образом, мы не можем назвать отца Александра основателем нашего учреждения, но вдохновителем – точно можем. Кроме того, он был духовным отцом некоторых наших преподавателей.

– Вы тоже были духовным чадом отца Александра Меня?

– Нет, так сказать я не могу, но он сыграл очень важную роль в моей жизни. Я по образованию физик-теоретик, в моей среде – и в профессиональной, и в семье – абсолютно не было религиозных людей. Но меня всегда интересовала философия, а в конце 1980-х появились какие-то книги по богословию. Дрейф в эту сторону был также связан с моим профессиональным интересом к космологии и квантовой физике – происхождению и устройству Вселенной.

В год 1000-летия Крещения Руси я принял крещение – в переполненном подмосковном храме со страшной скоростью читались какие-то тексты на непонятном языке, и я, признаться, не очень понял, что произошло и что мне дальше делать…

Как-то в Историко-архивном институте я случайно увидел объявление о лекции по русской философии, которую прочитает протоиерей Александр Мень. Меня это заинтересовало, я пришел – и все! Это было как взрыв! Я ходил потом на все его лекции и на другие лекции по теме христианства, в том числе – Ирины Языковой, которая потом стала проректором ББИ.

Летом 1990 г. я поехал на Алтай в отпуск, там хотел причаститься, а священник меня шуганул, не разрешил (у меня была рубашка с короткими рукавами). Я расстроился, но решил, как только прилечу в Москву, поехать в первое же воскресенье к отцу Александру, исповедоваться и причаститься.

И вот 8 сентября я был на его лекции на тему «Христианство», спросил у него после лекции, может ли он уделить мне на следующий день, в воскресенье, время для серьезного разговора, он пригласил приехать (он меня уже знал, я много вопросов ему задавал)…

9 сентября я был в Новой Деревне, но отца Александра не дождался. Его в этот день убили. Первый наш серьезный разговор, к которому я готовился, не состоялся. Но он, несомненно, очень сильно повлиял на меня. Если бы не он, не знаю, как бы моя судьба сложилась. Занимался бы физикой до сих пор или туризмом…

– Как же физик-теоретик стал богословом, ректором богословского вуза?

– Мне было очень интересно заниматься богословием, и это соответствовало тогда моему внутреннему состоянию. Хотелось сделать что-то хорошее и важное в этой области, и развитие академического богословского образования казалось достойной задачей.

Не очень было понятно, как к этой задаче подступиться, с чего начать. К счастью, вокруг Общедоступного православного университета, основанного отцом Александром Менем, сложился круг преподавателей – архиепископ Михаил Мудьюгин, Наталья Леонидовна Трауберг, Элла Львовна Лаевская, отец Иннокентий Павлов, Ирина Языкова, отец Вениамин Новик и другие, – которые ощутили, что можно уже перешагнуть рамки этого «университета», который был общественной организацией, а не учебным заведением и не ставил целью давать академическое богословское образование. И многие слушатели этого университета тоже хотели более серьезно продолжать образование. Потребность была налицо.

Я закончил физтех, как физик-теоретик получил прекрасную школу на кафедре академика В.Л. Гинзбурга, потом работал в бывшей лаборатории А.С. Компанейца, так что по роду деятельности был, можно сказать, причастен к высочайшему уровню фундаментальной науки (а физика в СССР была действительно на мировом уровне). Поэтому я знал изнутри, что такое хорошо и что такое плохо в научной деятельности.

Но когда я переключился на богословие, я увидел – ой, как же там все плохо-то! Но ругать было некого: понятно, что в течение 70 лет был почти полный разгром Церкви, а академическое богословие для мирян вообще было уголовным преступлением, в семинариях учились по репринтам XIX века – традиция не развивалась и была практически утеряна.

Конечно, среди священнослужителей всегда были очень талантливые люди, которые ухитрялись получать хорошее образование. Но они его не столько получали, сколько брали: они каким-то образом находили доступ к каким-то архивам, библиотекам, закрытым фондам, иногда – к зарубежным изданиям. Я знаю, что в Питерской (тогда – Ленинградской – Прим.ред.) духовной академии целый ряд книг – нет, не издавался, а переводился, и эти переводы, отпечатанные на машинке, где-то в столе у ректора лежали, и наиболее активные студенты и преподаватели могли это почитать. Но в целом уровень богословского образования был очень низкий.

И вот, придя из физики, я не стал изобретать велосипед, а попытался воплотить известные мне формы академической работы в основанном тогда богословском институте. Например, академик Гинзбург устраивал открытые общемосковские еженедельные семинары по физике. Ну и мы сделали такие регулярные семинары для тех, кто интересовался богословием. Постарались поднять академический уровень богословских конференций, академические издания тоже сразу оказались в наших планах, научно-богословский журнал, конкурс молодых ученых и т.д. – все это пришло из моего опыта в физике. Ну, конечно, и моя учеба на богословском факультете в Оксфорде помогла.

– За много лет к названию – Библейско-богословский институт святого апостола Андрея – все уже привыкли. А как появилось это название, как оно связано с вашими задачами?

– Само название появилось примерно 20 лет назад. Для нас это было просто: мы исходили из того, что у нас во главе всегда была Библия, значит – библеистика. Почти сразу мы столкнулись с тем, что православные, услышав «библейский», тут же говорили: «Вы баптисты». Т.е. упоминание о Библии в православной среде тогда ассоциировалось исключительно с протестантами.

Примечательно, что прошло несколько лет – и такой реакции больше нет. Думаю, это говорит о том, что восприятие изучения Библии православными изменилось. Понятно, что это не только мы сделали, но наш приоритет всегда был – современная библеистика, мы над этим последовательно работали. Это то, что касается первой части названия. Вторая отражает нашу не менее важную задачу – развитие богословской среды в России. А «святого апостола Андрея» – это придумала Наталья Леонидовна Трауберг.

– Формирование богословской среды почти на пустом месте – задача амбициозная. Как вы планировали ее решать?

– ББИ – это, как я говорю, «три в одном»: единство и взаимосвязь учебной деятельности, академических проектов (конференции, семинары и т.д.) и издательства. Как это все появилось? Конечно, совсем не так, что мы сидели и думали: что бы нам такого еще сделать? Все вытекало из потребностей.

Вот мы учим студентов, значит – нужны книги, их нет и взять негде. Значит, нужно их издавать. Стали переводить и издавать для своих студентов, а оказалось, что это нужно всем. Так же возникла и идея развития богословской среды: вот наши преподаватели, старшие студенты, выпускники, друзья – как это все держать вместе? Есть важные темы, которые в воздухе витают, их надо обсудить, семинаров уже не хватает – делаем конференции.

Темы иногда связываются с каким-то юбилейным поводом – например, 500-летие Геннадиевской Библии, и тогда мы обсуждаем разные аспекты библеистики, проблему библейских переводов и т.д. А иногда темы возникают, что называется, из самой жизни, из взаимодействия Церкви с обществом, с культурой, с наукой и т.д.

За эти годы мы провели точно больше 100 конференций (я, кстати, никогда не считал, надо бы посчитать). Сейчас ежегодно мы организуем больше десятка серьезных международных конференций.

Формированию богословской среды служат и конкурсы работ по богословию для молодежи, и наши летние богословские институты, и презентации наших книг, и публичные лекции памяти отца Александра Меня, и книжный клуб ББИ. И мы стараемся в нашу среду вовлекать представителей зарубежных университетов и богословских центров – за эти годы наработано прочное сотрудничество с богословами Англии, Германии, США, Италии, Нидерландов, Греции и многих других стран.

– Расскажите подробнее об уникальном издательстве ББИ – мне кажется, столько богословских книг сейчас никто и не выпускает.

– С самого начала мы хотели, чтобы библеистика развивалась в России на мировом уровне. Конечно, по многим причинам это почти невозможно сделать, но мы старались, как могли. Мы выбирали самые-самые лучшие книги, которые только существуют в мире по библеистике, и переводили их на русский язык. В основном, естественно, это книги неправославных авторов.

Поначалу мы опасались настороженного отношения в семинариях. Но, как я уже упоминал, наши книжки были встречены с большим энтузиазмом. Архиепископ Евгений, ректор МДАиС, председатель Учебного комитета РПЦ, прислал нам благодарственное письмо, особенно подчеркнув, как важно использовать в учебном процессе «Текстологию Нового Завета» Брюса Мецгера и другие книги этого протестантского богослова. Т.е., к счастью, не было никакого предубеждения из-за конфессиональной принадлежности авторов.

Наши книги используются не только в православных, но и в католических, и в протестантских учебных заведениях, не только в России, но и на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, – везде, где говорят и учатся по-русски. Это было для нас приятное удивление и хороший стимул.

Нельзя сказать, что мы единственные издатели академической богословской литературы на русском языке. К счастью, сейчас ее издают и другие. Но мы – лидеры в СНГ в области академической богословской литературы, потому что мы на этом специализируемся и имеем большой опыт. Может, это прозвучит нескромно, но я не могу себе представить богословскую среду в России без наших книг сейчас.

– Издательская деятельность ББИ не затмила ли учебную? Как развивалась образовательная деятельность?

– Я думаю, что наша издательская деятельность помогала образовательной. Она и возникла из необходимости развития качественного образования, а впоследствии помогала расширять круг наших академических связей. Естественно, наши студенты и преподаватели принимали активное участие в работе издательства.

Что касается учебной работы, то она тоже была построена по принципу физтеха: студентов там учили не «профессиональные» преподаватели, которые читают из года в год свои курсы, но действующие ученые с мировыми именами. И в ББИ мы поняли, что нам нужны в первую очередь специалисты самого высокого уровня, которых мы приглашали для каждой темы, в том числе – из других стран, из Оксфорда (где я сам учился богословию), Кембриджа и т.д.

Таким образом, в период расцвета учебной деятельности в нашей орбите было 45 преподавателей, причем кто-то из них мог прочитать всего пару лекций в год. В 1997 году ББИ получил лицензию на высшее образование, а в 2002 году стал первым в Москве вузом, получившим госаккредитацию по направлению «теология» – сначала на 5 лет, потом еще на 5. Через 10 лет в 2013 году мы решили госаккредитацию не продлевать.

– То есть сейчас вы не учите студентов? Почему?

– Учим, но изменились формы и приоритеты. Понимаете, мы очень маленькое учреждение – и по площади, и по количеству студентов. А требования аккредитации одинаковы – что для МГУ, что для нас. Аккредитация – это безумно дорогое мероприятие, а мы же не могли эти деньги со студентов собирать. Кроме этого, год за годом шло усложнение административных процедур. Может, в чем-то это хорошо и неизбежно, так происходит во всем мире. Но особый энтузиазм в обучении студентов, ясность целей и относительная простота их осуществления – все это, увы, осталось в прошлом.

Сейчас в области образования примерно 80%, если не 90% – это не сама учеба, а сопутствующие вещи (комиссии, бумаги и т.д.) Мы не хотели жертвовать качеством образования: нас не очень интересовали многие предметы, которые мы вынуждены были бы читать в рамках госстандарта и наоборот – то, чему мы хотели обучать, могло оставаться за рамками стандарта.

Кроме того, нас не устраивал уровень бакалавриата (это не столько образование, сколько воспитание и доучивание после школы – абитуриенты приходили совершенно неподготовленные, и был большой отсев), а выше нас не пускали.

Когда мы начинали, мы были одни из немногих. Теперь у нас богословские факультеты и кафедры на каждом шагу. Поэтому мы решили, что не хотим продолжать госаккредитацию. Думаю, это было правильное решение. Теперь мы занимаемся программами дополнительного образования и помогаем другим вузам. Думаю, что успешно.

– Самая известная из ваших программ дополнительного образования – это Летние богословские институты (ЛБИ), и каждый год находятся желающие их посетить. С чем вы это связываете?

– Не просто находятся желающие, но нам приходится их довольно жестко отбирать, мы просто не можем взять всех желающих. Главное – человек уже должен иметь базовое богословское образование (семинария, институт, даже хороший уровень самообразования). Таким предоставляется возможность апгрейда богословского образования (повышение квалификации – это все-таки неточный перевод): лучшие преподаватели читают им очень интенсивные курсы.

Началось все в Белоруссии в 1999 году по благословению патриаршего экзарха митрополита Филарета, который поддерживал многие наши начинания и проекты. В сотрудничестве с минским Образовательным центром святителей Кирилла и Мефодия, нашими многолетними партнерами, мы провели первый ЛБИ.

Митрополит Филарет сразу оценил важность этого проекта: он благословлял многих выпускников семинарий и старших студентов участвовать в летней программе. Кстати, сборник учебных программ ББИ – один из наших бестселлеров в свое время – митрополит Филарет передал руководству создаваемого в Минске богословского факультета, и наши программы использовались при разработке стандартов теологического образования в Белоруссии.

Потом ЛБИ мы провели и в Киеве, по благословению митрополита Владимира, прямо в Киево-Печерской Лавре, для семинаристов и преподавателей. И только после этого мы решились на Москву, и здесь уже ЛБИ носит межконфессиональный характер, т.е. в нем могут принять участие христиане всех конфессий. Т.е. ЛБИ, как и ББИ в целом, дает программу православного богословского образования, но максимальной степени открытости – так, чтобы католики и протестанты или даже неверующие люди тоже заинтересовались православным подходом к богословию.

Этим летом мы проводили уже 14-й Московский ЛБИ, и год на год не приходится: бывает, что большинство участников – православные, иногда это маститые протоиереи, был даже проректор Сретенской духовной семинарии. Все они – люди ищущие, желающие повысить уровень своих богословских знаний, и мы это очень ценим.

В целом можно сказать, что ЛБИ – это самый успешный и один из самых важных наших проектов. Когда у нас было больше возможностей, в ЛБИ бывало и по 80 человек, а сейчас – примерно 50. Никогда не было сомнений, стоит ли продолжать ЛБИ. Тем более что многие из тех, кто прошел через ЛБИ, говорят не только о существенном для них «повышении богословской квалификации», но еще и о «расширении горизонтов», ведь в подмосковном пансионате происходит не только учеба, но и общение с соучениками и преподавателями, которое потом продолжается и за пределами ЛБИ. Это тоже создает ту самую богословскую среду, ради которой мы работаем.

– Но есть еще один проект – Летний институт по богословию и науке. Чем он отличается от ЛБИ?

– Да, в этом летнем проекте другой принцип: «входной билет» не предполагает базового богословского образования, но зато нужен высокий образовательный ценз. Среди слушателей есть кандидаты и доктора наук, однажды было даже 7 докторов наук.

Этот летний институт (ЛИБН) – междисциплинарный: вместе собираются философы, физики, богословы и не только – те, кому со стороны науки важна богословская перспектива, или наоборот – богословы, которым важно понять научные парадигмы. Акцент там не столько на лекциях, сколько на круглых столах, семинарах, где уже состоявшиеся ученые обсуждают общие проблемы на хорошем академическом уровне.

По нашим правилам, институт можно посетить только дважды (ЛБИ и ЛИБН), но многие с удовольствием приехали бы еще и еще раз.

– Ну и наконец – конференции ББИ. Кажется, конференциями сейчас никого уже не удивишь. В чем особенность этой работы в ББИ?

– Как я уже сказал, конференции нужны нам не сами по себе, не «для галочки». Они, как и семинары, и круглые столы, и студенческие чтения, возникли из естественной потребности развивать богословскую среду в диалоге и сотрудничестве. Я имею в виду диалог в самом широком плане: диалог богословия и науки, церкви и общества, христианства и культуры, межконфессиональный, межрелигиозный и междисциплинарный диалог. Это просто как форма жизни, особенно необходимая сейчас в России.

Вот пример: одна из конференций, которая состоится 24-27 сентября, посвящена теме «Библеистика и перевод Библии на постсоветском пространстве», она приурочена к выходу в свет нового перевода Библии. Над этим переводом 22 года в Институте перевода Библии в Заокском работала межконфессиональная группа библеистов и филологов, а издан этот перевод в издательстве ББИ. Конференцию устраивают вместе, в диалоге и сотрудничестве, наш институт, Институт перевода Библии в Заокском, католический Институт св. Фомы, Амстердамский свободный университет.

Конечно, конференции организовывают и другие образовательные и научные учреждения, и неплохие, надо признать. Но мы стараемся держать максимально высокий академический уровень. Поэтому всегда отбираем участников, не гонимся за их количеством. Пользуясь случаем, в преддверии юбилея ББИ хочу всех пригласить на наши конференции, анонсы которых всегда можно найти на сайте института.

– Каким Вы видите ББИ еще через четверть века?

— Хороший вопрос! Я же Вам уже намекал на богословие растерянности… Мы бы очень хотели найти хороших партнеров в учебной и академической деятельности, чтобы объединить наши усилия и ресурсы с общей целью развития богословского образования и многогранного диалога. Здесь работы – непочатый край!

Мне бы виделось и мечталось что-то вроде Boston Theological Institute или Graduate Theological Union в Беркли, которые представляют собой объединения десятка богословских школ разных конфессий и даже религий (включая православные семинарии). Студенты каждой школы могут пользоваться всеми ресурсами партнеров и посещать их курсы. Кстати, у ББИ есть небольшая, но уникальная библиотека. Ну а в издательской деятельности – мы же только начали… Что такое 300 или 400 книг? Здесь наши планы необъятны, хотя и конкретны. Современное богословие – это очень интересная и активно развивающаяся область. Хватило бы сил и возможностей…