Владимир Мартышин. "Школа должна оставаться живой" (Беседа с директором школы Ивановская-на-Лехте)

– Владимир Сергеевич, учителя сетуют, что времени на живое общение с учениками стало значительно меньше. Преподаватель сегодня занят тем, что без конца пишет отчеты, детально планирует каждый урок, составляет планы… А еще нужно заполнить кипу бумаг о присвоении квалификации. По результатам международного исследования вопросов преподавания и обучения, российские учителя страдают от бюрократии больше своих коллег в мире. В чем опасность такой ситуации?

– Опасность совершенно очевидна, вы о ней сказали: у учителей меньше времени на живое общение с учениками. А как директор, администратор школы, я вынужден создавать несколько рабочих мест и брать на них людей, которые будут заниматься только бумагами. Огромная отчетность идет по интернету, для этого тоже нужны один-два человека. Это должны быть хорошо подготовленные кадры. Повышению уровня образовательно-воспитательного процесса всё это никоим образом не способствует. Но… так положено по инструкции. К сожалению, чиновники чаще всего замыкаются на этих инструкциях.

Уходит всё живое. Взять хотя бы такой момент: у каждой школы есть сайт, он может быть действительно своеобычным, но те инструкции, которые даны, делают все сайты одинаковыми, а следовательно – и школы похожими друг на друга. Информация, которая выкладывается на этих сайтах, – к примеру, какие-нибудь локальные акты, – чаще всего почти одна и та же. Эти акты, собственно, и не могут отличаться, потому что делаются на основании определенных жестких законов, приказов Министерства образования. И эти десятки локальных актов должны быть на сайте. Просто какая-то блажь. И не очень всё это разумно.

Сейчас прошли августовские конференции. Выступал от одной школы заместитель директора по учебно-воспитательной части, говорит: «У нас теперь нет вообще дневников. И нет журналов». То есть вся связь с родителями идет через компьютер. Что это за общение? Какая здесь живая жизнь? Человека делают просто схемой. А с учителями никто не советуется. Но есть, видимо, какая-то группа людей, которая считает, что так и нужно.

А почему увеличивается количество отчетов? Потому что увеличивается количество чиновников. И чиновник, работая в этой системе, заставляет отчитываться нас. Мы должны уделять внимание не детям, а бумагам! Им должен уделять прежде всего внимание завуч, мои заместители, другие работники школы…

– Получается, что дети сами по себе.

    

– Дети от этого и страдают. Они же ведь не в курсе, чем мы заняты. Почему словно бы и нет в классе учителя? Как раньше было: педагог стоял перед классом, свободно общался с ребятами, на перемене выходил к детям. Да потому что он теперь сидит и заполняет электронный журнал! Поэтому не выходит к детям и не общается с ними.

– Школьников сегодня учат отстаивать свои права. Порой это выливается в открытый конфликт: учитель с одной стороны, ученик, а иногда и требовательные родители – с другой. Как меняет детей такое преломление дистанции?

– Дело в том, что реформа школы на то и направлена, чтобы ученик стал самостоятелен в своих суждениях. Естественно, что это тенденция идет вразрез с нашими традициями. Откровенно говоря, она и антинациональная. Потому что для нас характерно глубокое общение родителей и детей по всем вопросам. Когда ребенок возвращается из школы, он буквально взахлеб рассказывает, как этот день прожил. У нас есть хорошая русская традиция: вечером собираться за чаем и делиться тем, у кого как прошел день, кто чем занимался. А сейчас это рушится. Каждый занят только собой.

– Владимир Сергеевич, на ваш взгляд, какая главная проблема в школе?

– Главная проблема – школе непонятно, для чего всё это. Может быть, это знают в правительстве, в министерстве, в департаменте образования, но в школе не знают. Каждое наше действие должно быть направлено на улучшение учебно-воспитательного процесса, на его очеловечивание и одухотворение. А всё клонится в сторону выполнения инструкций. А за этими инструкциями, за этими машинами уже не видно человека, уже не видно учителя, уже не видно и ребенка.

    

– ЕГЭ ввели в школах больше 10 лет назад. Сейчас уже можно говорить о каких-то итогах. Как вы оцениваете уровень сдачи выпускных школьных экзаменов и вообще эту реформу в целом?

– Сразу могу сказать, что есть какие-то положительные моменты, а есть и отрицательные. Но для меня, например, больше отрицательных. Положительная сторона: ученик сдает экзамен один раз, и его уже не дергают. В том, что уменьшилась коррупция, я сомневаюсь.

Вся эта система подготовки к ЕГЭ делает школу неживой. Каждый сидит и готовится-готовится-готовится! В 10–11-м классах ученик перестает жить полноценной жизнью. Он весь дерганый, он весь занят второстепенным. А сдача ЕГЭ – это все-таки второстепенная задача. Надо исходить из более высоких жизненных целей. Дети же сугубо замыкаются на одном-двух предметах и посвящают им себя всецело, а ведь в 10–11-м классе ученик может достигнуть таких степеней возрастания! Возрастания духовного, возрастания нравственного! Возрастания эстетического. Я по своей школе знаю, что в 10–11-м классе дети, например, к живописи относятся по-другому. Дети к музыке относятся иначе. А у них не остается на это времени, потому что они сейчас заняты другим.

– Многие признанные специалисты, крупные ученые и известные долларовые миллиардеры, например один из основателей WhatsApp Ян Кум, получали образование в советских школах. Какие положительные стороны советского образования необходимо сохранить в наших школах сегодня?

– У нас, например, обычная общеобразовательная школа. Но мы старались взять и положительное из дореволюционной школы, и то хорошее, что было в советской школе. Советская классика: Макаренко, Сухомлинский. Я не вижу пока ничего положительного в новом, в том, что в последнее время создано. Правда, немного хорошего есть. Сейчас, например, по стандарту положены дополнительные часы. Это неплохо. В начальной школе у нас по десять часов дополнительно. Это не уроки, а часы, которые стоят в расписании.

    

Наша школа уже 21 год развивается. И меня радует, что сейчас министерство идет по нашим стопам в некоторых направлениях. Например, разработана неплохая концепция по духовно-нравственному воспитанию. Другое дело, что школы уже отучены от подобного.

– Планшет или смартфон у школьника – обычная картина. В некоторых школах уже есть целые программы, которые можно изучать с помощью электронных устройств. Есть и противники использования гаджетов на уроках. И как быть с теми ребятами, чьи родители просто не могут позволить купить телефон, стоимость которого часто превышает среднемесячную зарплату…

– Знаете, здесь не только этот отрицательный момент. Дело в том, что потеря связи с книгой, которая имеет своего рода сакральный характер, чревата многими негативными последствиями. Книга дышит. А читая книгу из семейной библиотеки, которую когда-то прочли родители, ребенок может увидеть заметки на полях, задуматься… Это страшно, если произойдет полная замена книги гаджетами. Дети и так мало читают. А к этому и не приучают сейчас. Такие программы не предусмотрены. Якобы на приучение к чтению работает внедрение сочинений как экзамена, но… Это видимость. Хорошо пишет тот, кто мыслит. И в советской школе была система подготовки к сочинению. Преподаватель учил даже не писать сочинение, а мыслить. Нужно много было читать, рассуждать.

– Многие сегодня опасаются того, что в будущем школьники перестанут совсем писать. Клавиши и сенсорные экраны уже вытесняют ручки. Стоит ли паниковать, или нужно относиться к этому спокойно?

– Да, есть такая тенденция. Уже с 1-го класса вводится подобное. И весь урок работает интерактивная доска. Это значит, что всё время перед детьми что-то мелькает. Привычная зеленая или коричневая доска уже вытесняется. Дети пишут какими-то маркерами. Это тоже не так красиво.

– Вы директор необычной школы. К вам привозят ребят из Ярославля и Москвы. В чем привлекательность вашей сельской школы в глазах родителей?

– Это живая школа. У нас школа, в которой не запрещают верить в Бога. Школа создавалась в 1994 году на базе той, которой недавно исполнилось 150 лет. Она была совершенно в разрушенном состоянии. В ней тогда учились 56 человек. В прошлом году у нас было уже 186 ребят. В нашу школу едут именно из-за той системы воспитания и образования, которая нами разработана.

Я когда-то проанализировал общепринятую систему образования и обнаружил, что в ней нет многого необходимого. Дети не знают истории родного края. Они не знают истории родной семьи. Они далеки от нравственных и духовных традиций. Они не знают истории нашего Отечества! Не знают русский язык! Они удалены от искусства и от культуры. Поэтому нами и был разработан ряд программ. Мы преподаем добротолюбие с 1-го по 11-й классы. С 1-го по 10-й класс – обществоведение. Старославянский язык – с 5-го по 7-й классы. Хореография, музыка. Живопись с 1-го по 11-й классы. Такая программа не отразилась на преподавании ни математики, ни физики. Они сохранены в том же объеме.

– Куда поступают ваши выпускники?

– В этом году просто головокружительные успехи. МГУ, МИСИ, Текстильный университет, Ярославский педагогический университет… Двое поступили в Рязанское воздушно-десантное училище. Трое поступили в семинарию. Кстати, это для нас редкий случай. Многие считают, что мы семинаристов готовим, но у нас впервые такое. В Медицинскую академию ребята поступили. Все до одного – на бюджетные места.

Дети наши к нам возвращаются. В этом году три человека вернулись учителями. Для деревни это событие. Ребята эти не местные, жили здесь в кадетском корпусе. И вот сейчас переехали к нам жить, женились. Все радостно! Слава Богу!

– Вы уже много лет доказываете, что хорошее образование на селе – это реально. С какими трудностями вы сталкиваетесь сегодня?

– Уже давно было запланировано строительство нового здания школы. И два года назад даже были заложены деньги областной думой. Но, к сожалению, власти не смогли землю оформить вовремя. Проект вовремя не заказали. А сейчас, конечно, трудные времена. Мы в стесненных и диких условиях. Школа учится в две смены. Одно здание в аварийном состоянии. Слава Богу, сейчас начинаем в нем капитальный ремонт. Дай Бог, может быть, к Новому году и сделаем его.

В советское время давали жилье сельским учителям. Сегодня только на себя надежда. Переехали к нам три семьи молодых учителей, так мы, живущие здесь, сами собрали деньги и купили им подходящее жилье.

Но трудности нас не смущают. Школа растет и развивается.