Преподобный Серафим Саровский. Трудности канонизации

Известно, что царствование Николая II ознаменовалось прославлением сразу шести святых, среди которых был и Серафим Саровский. Подобной активности в поиске новых святых Русская Православная Церковь не знала за весь так называемый Синодальный период (XVIII в. — 1917 г.). С тех пор как Петр I упразднил патриаршество (1721 год), а вместо него учредил Святейший Синод, который находился под контролем светского чиновника — обер-прокурора, Церковь попала под формальную юрисдикцию императора. Все свои предложения и инициативы она должна была согласовывать с волей его императорского величества. Отсюда проистекала общая апатичность многих церковных иерархов. Важные духовные вопросы оставались нерешенными в череде бесконечных бюрократических согласований, обсуждений и рассуждений самого общего характера. Схожая ситуация сложилась и вокруг канонизации святых: любой подобный процесс затягивался на долгие годы. Достаточно привести цифры: за двести лет было прославлено четыре подвижника веры: Димитрий Ростовский, Иннокентий Муромский, Митрофан Воронежский и Тихон Задонский. Неужели до такой степени оскудела святость за эти столетия? Нет. Церковь как государственный институт должна была решать другие, «более важные», задачи.

Но Николай II неожиданно начинает уделять этому вопросу особенное внимание. Религиозный мыслитель П. К. Иванов писал по этому поводу: «Насколько род Романовых забыл о святых, настолько последний в роде, обречённый Николай II жаждал мучительнейше встречи с истинными святыми». Именно последнему императору предстояла такая встреча с Серафимом Саровским.

Впервые вопрос о канонизации саровского подвижника был поднят в 1883 году. Тогда начальник московских женских гимназий Викторов в письме обер-прокурору Константину Победоносцеву предложил «ознаменовать начало царствования императора (Александра III. — Т. С.)… открытием мощей благочестивого, всей Россией чтимого угодника». Ответа, однако, не последовало. Позднее были отвергнуты и другие частные предложения.

В 1894 году по инициативе игумена Рафаила (Трухина), настоятеля Саровской обители, было составлено подробное жизнеописание Серафима Саровского, в котором были отражены документально подтвержденные свидетельства о 94 чудесах из жизни подвижника. Синод отреагировал двояко: в канонизации отказать, но сбор сведений продолжать. Только начавшийся процесс прославления, таким образом, завис, и неизвестно, как долго еще продолжалось бы молчание Синода, если бы не «хитрость» архимандрита Серафима (Чичагова) — будущего Санкт-Петербургского митрополита и священномученика (расстрелян в 1937 г.).

Архимандрит Серафим был человеком энергичным. Получив доступ к архивам Дивеевского монастыря, он собрал целый комплекс различных сведений о жизни и чудесах Серафима Саровского, которые систематизировал в хронологическом порядке. В результате этого исследования была опубликована книга — «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», которую архимандрит, в обход Синода, передал Николаю II после личной аудиенции у государя. Сведения об этом мы находим в дневниковых записях генерала Александра Киреева, который указывает, что обер-прокурор Победоносцев назвал после этого архимандрита Серафима «великим пролазом и плутом». Вопрос о канонизации сдвинулся с мерт­вой точки.

Весной 1902 года обер-прокурор был приглашен императором на семейный завтрак, за которым Николай II предложил уже через несколько дней предоставить указ о прославлении Серафима Саровского. Победоносцев возразил, что такая поспешность кажется ему неуместной, когда речь идет о прославлении человека. Императрица отрезала: «государь все может». Предложение стало приказом.

Почему царская семья проявила такую непреклонную волю? На то были личные причины. Саровского подвижника уже давно почитали в семье Романовых. Благодаря молитвам Серафиму Саровскому, как считалось, получила исцеление 7-летняя дочь Александра II. Императрица Александра Федоровна верила, что именно его молитвами будет рожден наконец в семье мальчик — будущий наследник престола. Но, помимо личного почитания преподобного, Николай II искал в канонизации Серафима решение глубоких внутриполитичес­ких проблем. Государь, по мнению многих историков, на протяжении первой половины своего царствования пытался сблизиться с народом. «Дворянская Россия с 1861 г. безостановочно разлагается, — пишет Г. П. Федотов, русский историк и философ, — самодержавие не в силах оторваться от дворянской почвы и гибнет вместе с ней. Замороженная на 20 лет Победоносцевым Россия явно гниет под снегом». Именно широкое народное почитание Серафима Саровского в глазах самого императора давало возможность найти точку соприкосновения между простым народом, интеллигенцией и дворянством.

Так или иначе, Победоносцев подчинился, и «Церковные ведомости» в июле 1902 года сообщили о начале подготовки к официальной канонизации. В том же месяце императрица отправила в Саровскую пустынь дары: лампаду и церковные облачения. Казалось, прославление Серафима Саровского — свершившийся факт, но появилось новое препятствие.

11 января 1903 года в Саров выехала комиссия под председательском митрополита Московского Владимира для извлечения и исследования мощей Серафима Саровского. Митрополит Вениамин (Федченков) вспоминал: «Тело преподобного предалось тлению, кости, совершенно сохранившиеся, расположены правильно… Волосы главы и бороды седовато-рыжеватого цвета также сохранились». Результаты комиссии были поданы в Святейший Синод. «Зачем ехать куда-то в лес, нашли только кости», — сказал кто-то из членов Синода. Всех охватило смятение — если тело истлело, значит, Серафим не святой…

Дело в том, что за Синодальный период в народном сознании и среди духовенства укоренилось мнение: о святости почившего свидетельствуют не только жизнь и чудеса человека, но и нетленность его мощей. Для того чтобы опровергнуть это необязательное условие канонизации, потребовалось целое богословское расследование, результаты которого были опубликованы в заявлении митрополита Антония (Вадковского): «Нетление мощей вовсе не считается признаком для прославления святых угодников <…> нетление мощей, когда оно есть, есть чудо, но только дополнительное к тем чудесам, которые творятся чрез их посредство». Сомнения рассеялись.

После этого Синод признал удовлетворительными результаты освидетельствования мощей и подготовил доклад императору, в котором выразил свое согласие на канонизацию Серафима Саровского. Ознакомившись с докладом, Николай II поставил следующую резолюцию: «Прочел с чувством истинной радости и глубокого умиления».

В связи с организацией предстоящего торжества за короткий срок с начала 1903 года была проделана колоссальная работа: в Саров запустили специальные «богомольческие» поезда, построили новые гостиницы, организовали пункты медицинского обслуживания.

К 30 июля в город прибыло около 300 тысяч паломников и более 500 священнослужителей. Вечером того же дня прибыл сам государь. Князь Владимир Волконский, который также приехал в Саров, вспоминал: «Было именно единение. Не кажущееся, а искреннее, полное; у всего собравшегося народа, у каждого человека, из какого бы слоя он ни был… эта умиленность, эта ласковость царила над всем Саровом и над всеми под его сень пришедшими». То же впечатление встречаем и в дневнике Николая II: «Подъем духа громадный и от торжественности события, и от поразительного настроения народа».

1 августа, в 6 часов вечера, торжество достигло своей кульминации. «После пения "Хвалите имя Господне”, — воспоминает митрополит Вениамин Федченков, — все стали на колени, а священнослужители запели величание преподобному: "Ублажаем, ублажаем Тя, Преподобне отче Серафиме, и чтим святую память Твою, наставниче монахов и собеседниче Ангелов”». Серафим Саровский был прославлен в чине преподобного как человек, который угодил Богу своим монашеским подвигом.

***

«Среди лета запоют Пасху», — сказал однажды саровский подвижник, чье теплое, как весна, пасхальное приветствие «Христос воскресе, радость моя», которым преподобный каждый день встречал всех приходящих к нему, стало символом его жизни. И после его кончины торжество, которое присутствующие сравнивали с пасхальным, повторилось летом… в августе 1903 года.

Тихон Сысоев