Без сошествия Святого Духа мир не знал бы о своем Спасителе

Когда мы говорим, что Дух Святой сошел на апостолов, то, прежде всего, будем помнить, что сошествие Его не надо представлять подобным сошествию или пришествию человеческому. Дух Святой как Бог – вездесущ: Ему неоткуда нисходить и некуда приходить, Он и без того везде есть и все наполняет. Сходить, приходить могут только существа ограниченные, а не Бог. Все эти выражения, как замечает святитель Иоанн Златоуст, употребляются о Боге по необходимости, – ибо на языке человеческом нет слов для выражения Божеских действий, каковы они сами в себе, и все эти выражения означают не что другое, как новое явление силы Божией, особенное откровение Его присутствия. Где открывается сила Божия, где Он ощутимо являет Свое присутствие, туда, по нашему слабому понятию и еще более слабому выражению, Бог как бы приходит. Сошествие Святого Духа на апостолов, собственно говоря, есть не сошествие к ним Бога-Духа, а явление силы Его в них, открытие в них Его особенного присутствия.

Сошествие Святого Духа на апостолов есть не сошествие к ним Бога-Духа, а явление силы Его в них

Равным образом, когда мы говорим, что Дух Святой сошел на апостолов и начал в них действовать, то не должно думать, чтобы Он не действовал прежде в роде человеческом. Дух Святой, как премудро воспевает Церковь, был всегда, есть и будет. Он был в ветхозаветных патриархах – Адаме, Ное, Аврааме и других, был в пророках, был во всякой душе чистой; всякий праведник имел Его; без Него никогда не совершилось ни одного истинно доброго дела. Несмотря, однако же, на такое всегдашнее пребывание Духа Божия в святых Божиих, не должно думать, чтобы по тому самому сошествие Его на апостолов не было чем-либо особенно важным. Нет, оно чрезвычайно важно, чрезвычайно благодетельно для всего рода человеческого по следующим причинам.

В предвечном совете Божием о спасении погубленного грехом рода человеческого положено, чтобы Сын Божий, явившись в определенное время на земле, искупил Своею смертью людей от вечной гибели и, по совершении этого величайшего дела, вознесся на Небо, чтобы там наслаждаться Божественной славой. Почему Промысл не благоволил, чтобы Сын Божий оставался до самого скончания времен на земле, чтобы видимо управлять Своею Церковью, Которой Он есть Глава и Господь, – о том мы с полной уверенностью не можем сказать ничего: ибо сам апостол говорит только, что «небо должно было принять» Спасителя «до времени совершения всего» (Деян. 3: 21), а почему так, не говорит ничего. Для нас в этом отношении довольно помнить слова Спасителя к ученикам, скорбевшим об Его отшествии: «Лучше для вас, чтобы я пошел» (Ин. 16: 7) и, помня их, верить, что действительно лучше, чтобы Спаситель наш был на Небе, а на земле с нами был Дух Святой.

Надо верить, что действительно лучше, чтобы Спаситель наш был на Небе, а на земле с нами был Дух Святой

Итак, поскольку пребывание Спасителя на земле должно было быть кратким, то в том же предвечном совете Божием положено, чтобы по отшествии Спасителя на Небо пришел Дух Святой, чтобы, так сказать, заняв Его место, совершить то, что Им начато, сделать апостолов способными к проповеданию Евангелия всему миру, расположить сердца людей к принятию их проповеди, научить их живой вере в заслуги Искупителя, сообщить им новые духовные силы к исполнению нового закона благодати. Короче говоря: усвоить роду человеческому те божественные дары, которые приобретены для него страданиями Сына Божия. Поэтому сошествие Святого Духа на апостолов есть как бы торжественное освящение новой, всемирной, вечной Церкви, такое освящение, после которого Освятитель уже начал в ней действовать видимо, постоянно.

А из этого само собой откроется, как важно и благодетельно для всего рода человеческого сошествие Святого Духа на апостолов. Если бы Он не сошел на них, то дело Спасителя рода человеческого осталось бы незавершенным. Апостолы пребыли бы неспособными проповедать Его всему миру. Мир не знал бы о своем Спасителе. Не было бы в мире христианской веры, и праотцы наши, и все мы остались бы во тьме идолопоклонства.

Как все важнейшие события в царстве благодати были предварительно предсказаны пророками, чтобы люди, зная, на что надеяться, тем тверже надеялись, так и сошествие Святого Духа было предсказано неоднократно.

Сошествие Святого Духа на апостолов есть как бы торжественное освящение новой, всемирной, вечной Церкви

Так, еще за 600 лет Бог, утешая, по случаю голода, народ израильский через пророка Иоиля, говорил, что Он не только подаст им хлеб насущный, но и в последние дни, то есть во дни пришествия Мессии, изольет от Духа Своего на всякую плоть (Иоил. 2: 22–28). Подобное этому говорил Бог и через пророка Иезекииля (см.: Иез. 36: 26). Но современники этих пророков ждали хлеба земного и мало заботились о пище духовной, утешительное предсказание не тронуло сердец, преданных страстям.

Иоанн Предтеча, по долгу призвания своего приготовляя иудеев к встрече Мессии, готовил их и к принятию Духа Святого. Неоднократно объявлял он им, что после его крещения водою вскоре откроется Крещение Духом Святым и что последнее Крещение несказанно важнее первого (Мф. 3: 11). Но и это возглашение не произвело в сердцах, иссохших от страстей, жажды Духа Святого. Никто и не спросил, что это за Крещение, где и как обрести Его.

Сам Спаситель по временам указывал на будущее пришествие Святого Духа. Так, Никодиму, приходившему к Нему ночью для научения, Он прямо сказал, что для получения Царства Божия непременно должно возродиться от Святого Духа. Но этот учитель Израилев так мало знал о Святом Духе, что, как известно, подумал, что ему говорят о новом рождении из утробы матери (Ин. 3: 3–5).

Если бы Он не сошел на них, то дело Спасителя рода человеческого осталось бы незавершенным

Потом Спаситель в последний день праздника кущей (в который, между прочими обрядами, возливалась на алтарь вода из Силоамского источника) всенародно в храме проповедовал, чтобы всякий, кто жаждет, шел к Нему, потому что верующий в Него сделается сам источником воды живой. Это, как замечает евангелист Иоанн, говорил Он о Святом Духе. Но едва ли кто истинно понял Его; ибо между слушателями произошел спор о Его лице, – и больше ничего (Ин. 7: 37–43).

Сами Апостолы, питая надежду на земное царство Мессии, мало думали (если только думали) о Святом Духе. И Спаситель, видя их неспособность, не говорил им о Нем или говорил весьма мало. Но когда наступило время Ему разлучиться с учениками, в последней беседе – в навечерие Своей смерти – для утешения их Он не только открыл, что они вскоре получат Святого Духа, но и раскрыл благотворные свойства будущего Утешителя. Оттого, говорил Он, – что Мне должно оставить вас, «печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам» (Ин. 16: 6–7), – «Дух истины, Который от Отца исходит» (Ин. 15: 26). Правда, Я «еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину» (Ин. 16: 12–13). Он научит вас всему, «и будущее возвестит вам» (Ин. 16: 13), напомнит вам, о чем Я говорил с вами. Он уже не оставит вас, а пребудет с вами вовек.

Ничего не может быть яснее этого предсказания, и ученики, по-видимому, успокоились. Но ужасная смерть Иисуса Христа, которой они при всех предсказаниях никак не могли согласовать со своей надеждой Его земного царства, совершенно затмила в уме их обещание Спасителя: никто не думал об Утешителе; все только плакали и сокрушались! Воскресение Иисуса Христа рассеяло облако печали, но не оживило желания пришествия Святого Духа. Ученики снова начали мечтать о земном царстве; они спрашивали: «не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю»? (Деян. 1: 6); а о том, не в это ли время придет Дух Святой, никто и не думал спрашивать.

За 600 лет Бог говорил, что изольет от Духа Своего на всякую плоть

Спаситель, видя крайнюю невнимательность учеников, снова обратил их мысли и желания на Святого Духа, а чтобы они тем усерднее ожидали Его, предсказал, что Он придет «через несколько дней» (Деян. 1: 5). Наконец, перед самым Вознесением на небо, Он запретил им и отлучаться из Иерусалима до Его пришествия, – привязал их, так сказать, как малых детей, к тому месту, где должен был сойти на них Дух Святой.

В самом деле, благословение, которым Господь осенил учеников Своих, возносясь на Небо, как будто сообщило совершенно новое направление их уму и сердцу. Утешитель, которого прежде так мало ожидали, сделался единственным предметом их мыслей и желаний. Никто и не думал оставлять Иерусалим, даже не расходились по домам, а пребывали все вместе. Всех было сто двадцать человек (в том числе и Пресвятая Дева), но душа была одна, сердце было одно. К крепкому единодушию присоединилась крепчайшая молитва. Несмотря на обещание Спасителя послать вскоре Святого Духа, они непрестанно молились о Его сошествии: молились потому, что не считали себя достойными столь великого дара; ибо познали, что без молитвы не бывает ничего важного; молились, поскольку самое стремление души к Святому Духу было уже чистейшей молитвой.

Когда апостолы таким образом, посредством единодушия и молитвы, неприметно для них самих, приближались и возвышались к Святому Духу, наступил пятидесятый день после иудейской пасхи, день весьма торжественный, для празднования которого многие из набожных иудеев стекались в Иерусалим со всего света. Предметом празднества было воспоминание синайского законодательства: ибо в пятидесятый день по исходе израильтян из Египта дан был им закон на горе Синайской, дан, как известно, среди громов, молний и бурь. Сверх того, в этот же самый день по закону приносились в жертву Богу начатки от жатвы, которая в Палестине оканчивается во время нашей весны.

Ужасная смерть Христа затмила в уме апостолов обещание Спасителя: никто не думал об Утешителе, все только плакали…

Все иудеи по закону и усердию спешили во храм, но апостолы не сочли нужным идти в храм, оставленный навсегда самим Господом, – пребывали в своем домашнем храме. Но священный день не мог не возбудить в их сердце святых чувств. Воспоминание сошествия Божия на гору Синайскую невольно возбуждало надежду, не сойдет ли в этот же самый день и обещанный Утешитель. А такая надежда еще более возжигала сердца молитвой. Сто двадцать чистейших голосов неслись к Небу! Сто двадцать чистейших сердец отверзлись для Утешителя! Огонь божественный уже начинал возгораться в них. Дух Святой уже подвигся в основании их существа; не мог долее скрывать невидимого Своего присутствия, – и сила благодати, через молитву, пробилась сквозь силы видимой природы.

Вдруг услышали шум, какой бывает во время бури, от сильного порыва ветра. Шум происходил с неба, но вскоре проник и наполнил чистейшим веянием всю храмину, в которой находились ученики. В то же мгновение среди храмины, в воздухе появилось множество языков огненного цвета; носясь над головами учеников, они опустились на них и опочили. «Если бы, – говорит святитель Кирилл Иерусалимский, – кто увидел апостолов в это мгновение, то мог бы подумать, что на их главах огненные венцы» (Оглашение 17).

Бурное дыхание было ближайшим предвестием, а явление огнецветных языков – видимым знамением пришествия Святого Духа. Будучи Духом чистейшим, бестелесным, Он избрал чувственное знамение, чтобы тем ощутительнее явить Свое присутствие. «Ибо, – рассуждает святитель Григорий Богослов, – как Сын Божий явился на земле видимо, то и Духу Святому надлежало явиться видимо» (Беседа 44). Так и прежде, когда Он сходил на Иисуса Христа в Иордане, Он избрал знамением Своего явления образ голубицы.

Нет сомнения, что Дух Святой не напрасно избрал теперь эти, а не другие знамения: у Премудрого ничего не бывает без цели. Какая же цель была? Огонь, по изъяснению отцов Церкви, выражал то действие, которое Дух Святой должен был произвести и в апостолах, сделав их пламенными ревнителями веры, и в целом мире, попалив терние нечестия. Языки выражали дар слова, сообщенный провозвестникам Евангелия. Огонь и буря показали, что законодательство Нового Завета ничем не хуже Ветхого, которое дано было среди огня и бури, а кротость огня, почивавшего на апостолах, в сравнении с жестокостью огня синайского, который сжигал и умерщвлял, являла, что Новый Завет исполнен милости и благодати, недостававших Ветхому.

Как Сын Божий явился на земле видимо, то и Духу Святому надлежало явиться видимо

Бурное дыхание и видение огненных языков продолжалось недолго, может быть, несколько мгновений, но Дух Святой навсегда наполнил собою души и сердца апостолов. О, кто изобразит, какое дыхание, какой огонь был в этих сердцах! Как они очищались, претворялись, обожались! Это было истинно новое, лучшее творение! В это мгновение сделано более, нежели во все пребывание учеников с Иисусом Христом, – более дано, более принято. Можно сказать, что весь мир, сам Иисус Христос действием Святого Духа как бы преобразился теперь в уме апостолов: отныне они уже никого не знали по плоти, между тем как прежде Самого Иисуса Христа понимали по плоти (2 Кор. 5: 16). Может быть, если бы спросить самих апостолов об этом состоянии, то они сказали бы не более того, что сказал святой Павел о своем пребывании в раю: «В теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает» (2 Кор. 12: 2)! За первым чудом последовало другое, большее. Умея до сих пор говорить только на одном природном языке – еврейском – и притом на самом простом наречии его, галилейском, апостолы и прочие верующие вдруг начали говорить на всех известных тогда языках. Еще некому было слушать их, но они все говорили и не могли не говорить: Дух Святой двигал уста, а слова лились сами собой, как вода льется из источника. Так и у святого Давида, когда на него сходил Дух Святой, изливалось из сердца его слово благое, язык становился тростью книжника-скорописца (Пс. 44: 2). Каждый говорил то, что Дух Святой давал ему провещать; податель был один, а дары различны: море благодати, смотря по свойству сердец, так сказать, разлилось на источники – быстрые, медленные, шумные, тихие, более или менее глубокие, но во всех сердцах – живые, светлые.

Апостолы вещали «о великих делах Божиих» (Деян. 2: 11) – то есть о беспримерных совершенствах Божиих, чудных делах Промысла, которые открылись теперь для них во всей полноте и свете. Кто бы ни желал знать, что именно и как они вещали? Видеть, так сказать, первые опыты огненного вещания их? Но Промысл скрыл это от нас. Это было вещание для них самих, их благодарственная молитва. Для нас они начали вещать после, и вещание их пронеслось по всей вселенной.

Святитель Иннокентий Херсонский

Барсов М.В. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Деяний святых апостолов. М., 1903.