Конференция «Российское земство второй половины XIX — начала ХХ века и местное самоуправление сегодня». Комментарий протоиерея Всеволода Чаплина

Возлюбленные в Господе братья и сестры, дорогие друзья, здравствуйте.

Сердечно поздравляю вас с праздником Входа Господня в Иерусалим и с наступающей уже совсем скоро Страстной седмицей. Это особое время. Время, в которое мы вспоминаем страсти Христовы и говорим миру о том, что мир должен идти путем Христовым, путем переживания страданий, путем смерти для греха и путем радости о Воскресении Христовом, путем совхождения в эту радость, в святость, в Царствие Небесное.

Сегодня сложно сказать современному человеку о том, что религия, вера, образ жизни, связанный с верой, сама жизнь, согласная этой вере, — это не что-то, что можно легко встроить в обывательскую жизнь с ее чисто земными приоритетами. Это не что-то, что имеет отношение только к какой-то маленькой части жизни, к каким-то бытовым подробностям празднования того или иного дня, христианской трапезе, устройству дома, устройству прихрамового пространства, устройству самого храма. Это не подробности, это не частности, это не приложение к жизни ради земных вещей. Это — вся жизнь. Жизнь, которая требует единственного правильного смысла и соответствия этому смыслу. А смысл жизни именно в том, чтобы быть сопричастными смерти и воскресению Господа Иисуса Христа.

Скоро Пасха, и отпраздновав этот день, мы вновь и вновь скажем миру, как важен для него этот смысл, будем встречать этот святой день, переживая Страстную седмицу, переживая страсти Христовы, соединяясь с этими страстями для того, чтобы соединиться и с Христовым воскресением, ожидая его празднования в покаянии и в исправлении нашей жизни.

За последние дни произошло несколько церковно-общественных событий, в том числе и очень интересная конференция, которую возглавил председатель Государственной Думы Федерального Собрания России, председатель Российского исторического общества Сергей Евгеньевич Нарышкин, и посвящена конференция была истории земства и вопросу о том, может ли опыт земства пригодиться в сегодняшней России.

Много было сказано о том, что земство было неидеальной формой устройства общественной жизни на местах. Много было сказано о том, что существовали противоречия между земством и самодержавием. Но много было сказано и о том, что люди через земские структуры смогли проявиться как граждане государства, как православные христиане, как личности, способные к объединению и к действенному служению на благо своей страны и своего народа. Было сказано, в том числе и вашим покорным слугой, о том, что Церковь с самого начала развития современного земского движения была с этим движением. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, будучи митрополитом, председателем Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, входил в состав руководства земского движения, участвовал в его мероприятиях, часто общался с представителями земского движения. Оно участвовало в работе Всемирного русского народного собора, созданного и задуманного фактически благодаря мысли и трудам Святейшего Патриарха Кирилла. Земское движение для Церкви не чуждо. Владыка митрополит Белгородский Иоанн, который также выступал на этой конференции, рассказал о том, как в Белгородской области сложилась одна из самых прекрасных моделей устройства общества на нравственных началах, реализуются на деле сегодня, в XXI веке, идеалы земства, которые сформировались много десятилетий назад.

Что сегодня для России опыт земства, опыт того государственного устроения, которое существовало до революции? Можем ли мы говорить о том, что этот опыт остался в безнадежно ушедшем прошлом? Говорить о том, что до-октябрьская и уж тем более до-февральская страница истории России навсегда перевернута? В каком-то смысле, конечно, нельзя вернуться ни в какое историческое время. Но это не значит, что все, что достигнуто многими веками российской истории до 17-го года, до февраля и до октября 17-го года — это что-то, что мы не можем востребовать сегодня. И на конференции, посвященной земству, об этом было сказано. Сегодня, между прочим, для России открывается возможность более свободного, чем, положим, год назад и уж тем более два десятилетия назад, исторического творчества. Творчества, связанного с устройством общественной жизни. Мы сегодня — в момент, когда определенно наступило, мне кажется, уже окончательное и бесповоротное отрезвление в отношениях с Западом, в отношении к Западу, как политическому явлению, — можем с гораздо большей свободой, чем еще недавно, выстраивать для себя модель развития общества, модель устроения общественной жизни. Оглядываясь, конечно, на весь тот опыт, который существует вокруг нас, на Западе и на Востоке, но в том числе оглядываясь и на наши исторические примеры достойного, зарекомендовавшего себя многолетним, многовековым опытом построения отношений между властью и народом.

Всегда есть определенная опасность уйти от сочетания мира и справедливости, правды и милости, которые должны лежать в основе общественного устройства. Не случайно слова «милость» и «истина», «правда» и «мир» так близко стоят в Священном Писании. Справедливость без милосердия и без мира — это жесткий диктат того или иного решения, даже правильного с точки зрения закона и с точки зрения морали. Милосердие без справедливости и мир без справедливости — это очень часто ситуация, превращающаяся в хаос, который приводит к еще большему беспокойству, еще большей несправедливости, а часто к войнам и к гибели безвинных людей. Мир и справедливость, милость и правда всегда должны идти вместе. И должны идти вместе с опытом православных народов и опытом православного общественного идеала. Он предполагает сильную центральную власть, обычно персонифицированную, и способность этой власти услышать волю народа, а также способность самого народа излагать свою волю, выражать ее, объединяться, в том числе на уровне местных механизмов народовластия, самоуправления.

Земство как раз предполагало, и идея возрождения земства предполагает, что люди имеют возможность объединяться вместе на местном уровне, чтобы брать на себя ответственность за многие процессы, за многие дела, происходящие в местной общине. Это может быть и расходование средств, и устроение местного хозяйства, и разрешение бытовых конфликтов, и отношение к тем или иным социальным проблемам, будь то миграция, коррупция, непонимание между чиновниками и простыми людьми. Вполне возможно, сегодня такие формы волеизъявления у людей на местном уровне, как земские сообщества, как системное представительство интересов разных профессиональных и социальных групп, как местные референдумы, как системные примеры диалога людей с органами власти — смогут обеспечивать волеизъявление людей от самого, что называется, «низа» до диалога народа и власти на общенациональном уровне Эти формы сегодня более близки и более справедливы для выявления настоящей воли народа, чем практика некоторых стран, где сегодня, согласно мнению многих ученых и многих политиков, наблюдается кризис демократии, связанный с тем, что формальные демократические механизмы оказываются слишком ангажированы элитами, слишком предсказуемы, слишком просчитаны, слишком управляемы. И в итоге именно эти механизмы обеспечивают то, что по многим вопросам народ не может выразить свою настоящую волю, будучи зависим от ангажированных механизмов формального вроде бы народовластия.

Сегодня много идет споров о том, могут ли православные христиане иметь свое суждение относительно устроения общества. Конечно, могут, особенно миряне. И сегодня мирянам нужно все в большей степени прочувствовать свою ответственность за судьбу общества, в котором они живут — на уровне местной общины, на уровне государства, на уровне всего мира. Да, Православная Церковь не поддерживает никакой политической доктрины, никакого конкретного социального строя, и тем более она не должна и не будет заниматься агитацией за ту или иную политическую силу, за того или иного кандидата на выборах, за ту или иную организацию, которая подчас требуют от Церкви встать однозначно на ее сторону в тех или иных политических спорах. Но для православного человека и для Православной Церкви в целом, конечно, небезразлично как будет устроено общество. Вот, что мы читаем в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви:

«Появление принципа свободы совести — свидетельство того, что в современном мире религия из «общего дела» превращается в «частное дело» человека. Сам по себе этот процесс свидетельствует о распаде системы духовных ценностей, потере устремленности к спасению в большей части общества, утверждающего принцип свободы совести... Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом» (ОСК, III. 6).

При любом государственном строе, при любом отношении общества к религии может жить православный христианин. Мы живем на современном Западе, где многие считают, что религия не должна присутствовать в общественной сфере никак, мы жили при советской власти, где религия жестко изгонялась из жизни общества. Жили и живут православные христиане в разных обществах, где доминирует другая религия, иногда очень жестко, и ее требования связаны с тем, что открытое исповедование христианства становится невозможным. Но в то же время сам факт жизни православных христиан в том или ином обществе, примирение с его порядками не означает, что православный христианин признает приемлемым, полезным, позитивным факт отсутствия религиозного измерения в построении жизни общества. Более того, мы не исключаем для себя построения жизни общества на более связанных с религией началах. Вот, что говорится в уже процитированном мной документе, принятом Архиерейским Собором 2000 года: «Нельзя вовсе исключить возможность такого духовного возрождения общества, когда религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной» (ОСК, III. 7).

И к этому мы можем и должны стремиться. Общество, в котором верующие люди могут выражать, в том числе максимально прямо, в диалоге с верховной властью свои чаяния, касающиеся будущего страны, общество, в котором мы стремимся жить по своей вере и ожидаем того, что государственная власть будет тоже принимать во внимание не только переменчивые настроения людей, не только экономические интересы, но и высшую правду, которая всегда одна — такое общество может, по милости Божией, окружать православного христианина, если он сам будет заботиться о таком окружении.

Нам не нужно считать, что разделенность общественного тела, учение о том, что не может быть в нем одной истины, не может быть в нем одного нравственного измерения, учение о том, что любые так называемые множественные правды и множественные морали возможны и допустимы — все это нормально. На самом деле — нет. Мы должны, видя окружающую нас сложную реальность, в то же время понимать, что нормальным, христианским, соответствующим нашим идеалам может быть такое общество, где не игнорируется, не отвергается, но присутствует воля Божия. Люди стараются строить не только свою личную жизнь, но и жизнь социума по этой воле. Это было возможно в древности, это возможно и сейчас. И не нужно отказываться от того, чтобы дерзновенно ставить перед собой задачу жить по вере и способствовать тому, чтобы по вере могли жить другие люди.

В документе, о котором я сегодня говорил, сказано о том, что когда-то общество в максимальной степени, в максимально возможной для человеческого социума степени старалось жить по Божиим законам. Потом все изменилось. Переход от судейства к монархии и от монархии к республике сделал общественное устройство менее основанным на религиозной норме, но эта норма никуда не исчезла. Мы, православные христиане, призваны жить по ней. Если удается жить по ней только в нашем маленьком пространстве и даже в условии гонений, пусть так. Но если мы отказываемся от того, чтобы утвердить единую истину и единственно правильную нравственную норму в условиях свободы в жизни окружающих нас людей, при их согласии и при нашем стремлении их просветить, если мы отказываемся от этой миссии, мы отказываемся от чего-то очень и очень для нас важного. Да не будет этого с нами.

Еще раз всех с праздником Входа Господня в Иерусалим, со спасительными днями Страстной седмицы. Будем в чистоте сердца и чистоте ума ожидать прихода Пасхи Христовой.