О сомнительно простых решениях

…Вечером в Великую Среду в офисе было грустно. Дел на утро осталось полно, в командировку в Иерусалим опять отправили не меня. Да и просто как-то всё это казалось неправильным: работаю, понимаете ли, в православной организации, а в Великий Четверг на Литургию не попаду, поскольку надо быть на работе с самого раннего утра. Очень важно было решить какой-то вопрос с документами.

Даже написала в блоге про то, как всё теряется в суете — не успеваешь даже задуматься. У тебя просто работа, просто документы, просто беготня по разным кабинетам, просто разные тексты. А Страстная со всем ее смыслом и глубиной — всего лишь фон… Как-то даже красиво написала, с чувством. Чувством жалости к самой себе.

С утра в Четверг я действительно была на работе. Не опоздала. Даже начала заниматься делами. Правда, планы мои по разрешению вопросов с такими важными, как казалось еще вчера вечером, документами были сорваны. Кого-то не было на месте, какую-то подпись получить было нельзя… И сразу же выяснилось, что это может подождать до начала следующей недели.

Через какое-то время в кабинет ворвался шеф. Как обычно, быстро и решительно. Чуть позже, чем надо было. Но радостный какой-то. А в отделе уже суета — у нас и правда важный рабочий момент настал. Он, кажется, даже не успел раздеться, как ему кто-то стал звонить и что-то просить…

— Да я зашел только, не знаю… На ранней у отца Петра был, Четверг же! Причастился,— кому-то почти отчитывался шеф в телефонную трубку…

А я что? Со своими сверхважными документами? Да ничего.

Только вот пожалела себя, какая я несчастная и как трудно работать в православных конторах. Как мне всё это представлялось, когда я только пришла работать? Мне почему-то думалось, что обязательны выходные в церковные праздники, а уж о работе на Страстной и Светлой я даже и не думала. Реальность оказалась немного иной. Так уж вышло, что как раз на Страстной у нас был ежегодный проект, приуроченный к Пасхе, и конечно, никаких выходных для сотрудников пресс-службы быть не могло.

Почему такая ерунда казалась каким-то непреодолимым препятствием? Это какой-то поиск оправданий для того, чтобы ничего не делать. Мир не такой, как ты хочешь, никто не делает так, чтобы тебе было удобно? Ну тогда я и делать вообще ничего не буду — буду только обижаться на всех и жаловаться.

Почему в такие моменты не приходят в голову самые простые решения? Пойти на раннюю Литургию. С вечера твердо сказать, что документами надо заниматься без спешки на следующей неделе? Жалеть-то себя и ничего не делать, конечно, проще.

А ведь так было не всегда. Я неплохо помню свой первый Великий пост. За год до него моя воцерковленная тетя взяла меня с собой на Пасхальную службу. Мне всё очень понравилось: и красные свечки, и толпа народа, радостно что-то не очень понятное для меня отвечающая батюшке, и бессонная ночь не в последнюю очередь.

Кажется, в тот год начала всё-таки не с начала поста. Просто услышала по телевизору, что у православных идет Великий пост, и перестала есть скоромное. Лет мне было тогда 13, родители — люди совсем не церковные, хотя мама — человек верующий. Самое поразительное в моем поведении, как я сейчас это уже вижу, то, что я никак не объявляла о своем решении маме…

Мне почему-то казалось, что если я скажу маме, что решила поститься, она начнет что-то готовить специально для меня, а мне как-то было неудобно. И так было нормально, тем более блюда у нас в семье готовились самые простые. Всего лишь не брала мясо, а в кашу добавляла растительное, а не сливочное масло.

Сложнее было в школе. Как раз тогда у нас ввели очередную новую систему питания, нам приносили всякие йогурты и сосиски. Но мою тогдашнюю волю было не сломить такими глупостями! Всё отдавалось страждущим одноклассникам.

Это, конечно, было очень по-детски, не совсем правильно, и не то я поставила во главу угла. О том, что надо бы еще в храм ходить и в Таинствах участвовать, я то ли не думала, то ли даже и не знала… Но это точно была не «диета», не «дань моде», не было еще тогда «моды». Мне тогда казалось это правильным…

А через несколько лет ситуация изменилась. Я, с подачи все той же тети, перешла из обычной школы в православный лицей. Про храм и Таинства я уже узнала и даже старалась все делать «как надо».

Только с одним «но». Среди наших родителей и учителей бытовало мнение, что учащимся подросткам никак нельзя поститься, поэтому ели мы все, кроме мяса. Возможно, это правильно, конечно.

Только во «все, кроме мяса» включались и шоколадки, и всякого рода фаст-фуд. Сильно я сейчас сомневаюсь, что это жизненно необходимые продукты для растущих организмов. А вот в том, что подростки могут и должны пытаться себя в чем-то ограничивать, не сомневаюсь. Отказаться как раз от этой вредной еды было бы гораздо полезнее. Во всех смыслах полезнее.

Точно такой же странный максимализм, как и с работой. «Раз можно всё, кроме мяса, будем есть шоколадки с чизбургерами». Чудная логика-то, но с ней было тоже проще. Проще, чем себя ограничивать хоть в малом…

Человеку вообще свойственно искать простые решения. Это не всегда плохо. Лень, как известно, двигатель прогресса. Но если в быту это действительно так, то на самом деле сложно понять, зачем человек пытается упростить христианство.

Последние дни земной жизни Спасителя как раз и должны нам напоминать о том, что нет у нас права на упрощение. Как можно пытаться упрощать свою и так-то несложную жизнь, когда Он на Кресте? Твои шоколадки — и Гефсиманский сад… Твое желание поспать лишние два часа и — Голгофа…

Ведь дело даже не в запретах есть молочный шоколад или долга быть на службах. Дело просто в любви, как мне кажется. Ведь если мы стремимся быть с Ним, то мы же не можем не пытаться прочувствовать, что происходило в эти дни. А точно ли происходило, точно ли тут уместно прошедшее время? Мне кажется, что каждую Великую Среду Иуда предает Его, каждый Четверг Он говорит: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» — и каждую Пятницу Он умирает на Кресте. За нас. За каждого из нас.

Вот это и есть главное на Страстной. А не работа и не куличи, хотя все это в любом случае важно, и не надо про них забывать. Но как может помешать работа, если ты действительно хочешь быть рядом с Ним? А как можно не хотеть, если хоть немного вдуматься в те последние дни Его земной жизни…

Впрочем, это всегда самое главное. А значит, надо попытаться это понять, вместить, прочувствовать и стараться не забывать. И неважно, как и где мы это будем делать. Важно быть рядом с Ним, насколько хватает на это сил. Их, конечно, всегда очень мало, но стараться надо в любом случае…