Голос в храме (Интервью с Сергеем Волчковым - победителем шоу "Голос")

— Для меня это стало неожиданностью. Многие думали, что я вовсе не пройду в финал, что победит кто-то другой. Когда зрители проголосовали за меня, я почувствовал, как много в судьбе артиста зависит от внимания публики. Я от всего сердца благодарен каждому проголосовавшему. До последнего не мог предположить, что все выйдет так. К тому же у меня был настолько сильный соперник — непохожий на других певец, шикарный тенор! Да и все остальные финалисты — уникальные певцы. И Тина Кузнецова, и Гела Гуралиа — настоящие профессионалы. Наргиз Закирова — выдающаяся, эпатажная, вся молодежь от нее на ушах стояла и стоит до сих пор.

— Я, честно говоря, тоже не ожидал твоей победы. Мне казалось, что твой репертуар и твоя стилистика — близость к высокому академическому жанру — это не для всех…

— Да, я академический певец. Но кроме оперной музыки и оперной карьеры, которых, само собой, я для себя не исключаю, мне интересно и песенное направление — например, романсы. Многое из того, что я исполнял на «Голосе» — это не академический репертуар: песня Александры Пахмутовой, песня из репертуара Муслима Магомаева, народная украинская песня, которую мы с Александром Борисовичем (Градским. — Ред.) пели дуэтом в финале.

— И все же в четверке финалистов «Голоса» ты олицетворял скорее академическое, классическое направление, и мне казалось, что массовый зритель за это не проголосует…

— Мне кажется, настало очень подходящее время. Возможно, в России сегодня созданы такие условия жизни, в которых во главе общества, как и должно быть, становится Церковь — Русская Православная Церковь. В этом смысле в проекте «Голос» победила, я так думаю, русская душа, выраженная в русском слове и в русской музыке. Только ради Бога не воспринимайте это плоско, мол, «победил русский парень Сережа» (смеется), я совсем не об этом. К тому же я белорус, но ведь в данном случае это неважно. Культура-то все равно одна. И мне очень хочется об этом сказать: мне кажется, что, зрители, которые поддержали меня и мой репертуар, по-своему хотели как раз выразить любовь к образцам высокой, глубокой, настоящей культуры. Подчеркнуть любовь к своим корням. Может быть, это своего рода патриотизм, который сыграл в народе… Не знаю, как еще это назвать… Низкий поклон тем, кто взял в руки телефоны и проголосовал! Говорю это совершенно искренне, пусть это не прозвучит пафосно.

Как выразить радость?

— О том, что ты православный верующий, узнали все зрители Первого канала, когда после победы в финале ты прямо в кадре перекрестился…

— Я допускаю, что кому-то это могло показаться лишним — как будто показным, неискренним… Но вот смотрите: есть люди, которые на сцене от радости станут прыгать, веселиться, ликовать. А для меня выразить радость — это выразить благодарность Богу за то, что все произошло именно так. Что в этом плохого? И я не помню, чтобы в сознательном возрасте я хоть однажды вышел на сцену, не прочитав перед этим «Отче наш» и не сказав после выступления: «Слава Богу за всё». Это моя жизненная позиция, и никакой показухи для меня в этом нет. Не вижу ничего странного в том, чтобы креститься на людях. Вернее, так даже вопроса не стоит. Какая разница вообще, где я нахожусь? Я могу перекреститься на улице, увидев храм. Или что — православный человек должен в этом смысле себя контролировать: мол, стоп, Сергей, тебя видят миллионы, не крестись?! И хорошо, что видят. Я ничего плохого не делаю.

— Ты осознаешь, что тебя теперь ждет испытание славой?

— Я знаю, что в нашей профессии искушение славой ждет каждого. И я стараюсь максимально спокойно воспринимать все свои успехи. Я просто делаю все от себя зависящее, но знаю, что победу дает Бог. Любые успехи — Его дар, чтобы я мог своей профессией содержать семью. После каждой победы, после важных концертов я должен обязательно прийти в храм — исповедаться и причаститься. Это знак доверия и, повторюсь, благодарности Богу. К этому меня приучает моя жена.

— Жена? Приучает?

— Да, Наташа немного старше меня, у нее за плечами десять лет настоящей церковной жизни. В этом плане она человек более опытный, более мудрый, как мне кажется. Не то чтобы она прямо садится и «приучает», это происходит само собой. Недавно у нас родилась дочка. И мне самому очень важно, чтобы каждое воскресенье мы бывали бы в храме все вместе.

— А какую роль жена сыграла в твоем приходе к вере?

— Огромную. По сути, она меня к вере и привела.

Когда я учился в школе, наш классный руководитель руководила также и воскресной школой. По воскресеньям она водила нас в храм. Мне было 8 лет. Я исповедовался и причащался, но толком не понимал зачем. Просто думал, что так надо. А потом наступил подростковый возраст, и интересы совсем сместились

 Церкви в них места особо не было. Играл в футбол, ходил на дискотеки. По инерции приходил в храм на Пасху, на Радоницу ездил на кладбище — но именно по инерции. Ставил свечки, но не более того.

Закончив хоровое училище в Могилеве, я приехал в Москву поступать в ГИТИС и пошел петь в храм святых Петра и Павла в Лефортове. Казалось бы, все условия для воцерковления — но воцерковленным человеком я в тот момент так и не стал. Да, общался со священниками, да, молился во время богослужений, но потребности пойти исповедоваться и причаститься не было. Почему — не знаю, не было — и все… И слава Богу, не случилось в жизни таких вероломных моментов, которые привели бы к вере через боль, болезнь и т. д.

Так продолжалось четыре года. И вот однажды я увидел в храме Наталью… Стою на клиросе, пою, и вдруг ловлю взглядом ее взгляд — и так меня он удивил!

Часто в храме видишь людей как будто закрытых от других, всех в себе. А Наташа была совсем не такой: по ней было видно, что она сосредоточенно молится, но при этом она радостная, открытая Богу и людям. Вдруг раздается детский смех — звонко, на весь храм — и Наташа начинает искать глазами этого ребенка, который засмеялся, и сама улыбается. И тут — бац! — я понимаю: вот тот человек, который нужен мне в жизни! Я ничего не знал о ней! Но я как будто увидел в ней самое главное… В ней была та же потребность создать семью и растить детей, которая, как я почувствовал, есть и во мне. После службы мы познакомились, поехали в кафе и часа три болтали… И вот тут я вдруг ощутил, что совершенно сознательно хочу пойти на исповедь и причаститься. Это было реальное желание полноценно войти в церковную жизнь. Через два месяца Наташа пригласила поехать к ее духовнику в Суздаль — получить благословение. Там мы тоже, само собой, исповедались и причастились. И батюшка сказал нам: «А чего тянуть? Приезжайте через месяц — я вас обвенчаю». Так и живем с тех пор.

— Для многих семей ситуация, когда жена в церковном плане более опытная, чем муж, — это проблема. Мужчине непросто смириться с тем, что женщина ему что-то объясняет или даже «приучает»… Для тебя такой проблемы нет?

— Нет, она же родной человек, не чужой…

Люблю жизнь, какой успел ее узнать

— Что больше всего удивило тебя в работе с Александром Градским?

— Его человечность. Я, конечно, всегда знал, что он Человек с большой буквы, но все же… Вот пришел к нему такой Сережа Волчков — а он отнесся ко мне как к самому близкому. Александр Борисович — это такой «флакон», где соединилось столько всего, что можно черпать и черпать опыт, знания, вдохновение, идеи… Он часто повторял одну фразу: «Сережа, просто доверься мне — и увидишь результат». Я так и поступил: взял и доверился, старался не думать о каких-то своих сомнениях. Просто верил наставнику — Учителю с большой буквы. И действительно увидел результат. Впервые посмотрел на себя со стороны на большом экране, начал учиться на своих ошибках. Теперь я лучше понимаю, что умею хорошо, а в чем нужно еще попахать. Многое в том, что я увидел, мне понравилось — это результат работы Александра Борисовича. Когда мы вместе с ним смотрели запись финала и он сказал: «Я тобой горжусь», — для меня это было самой главной наградой! Когда наставник говорит тебе: «Ты сделал все, о чем я просил», это дорогого стоит. Поэтому я никогда не забываю о том, что те 560 тысяч человек, которые проголосовали в финале за меня, проголосовали в каком-то смысле за наш совместный с Александром Борисовичем труд, за нашу общую работу.

Для меня ценно, что и сейчас, после завершения проекта, мы все равно продолжаем тесно общаться с Александром Борисовичем. Это никак не связано с условиями участия в «Голосе». Это просто мое стремление, на которое Градский откликается. Он пригласил меня работать в своем театре, и я, не задумываясь, ответил: «Да, конечно!» Знаешь, бывает, что над творческими предложениями, даже самыми заманчивыми, иногда нужно поду­мать, но тут не было и тени сомнения, что театр Градского — это то место, где я хотел бы петь всегда.

— Когда ты спел «Я люблю тебя, жизнь», Леонид Агутин сказал: «Никогда не думал, что мне нравится песня „Я люблю тебя, жизнь"…» И действительно, есть присыпанная нафталином классика советской эстрады — и вдруг ты поешь ее так современно… Как вы ее репетировали? Что говорил Градский?

— Нашей задачей было сделать ее романсом. Кто-то говорил, что я, мол, слишком молод, чтобы ее петь. Ну, еще бы — она была написана для Марка Бернеса, и он исполнил ее незадолго до смерти. Но и я тоже — в свои двадцать пять лет — люблю жизнь, просто по-своему! И я пел об этом. Да, эту песню обычно исполняют глубоко философски, торжественно или с некоторой светлой грустью… К этому всему я старался добавить еще что-то свое: спеть песню на улыбке, может, даже с иронией. Я пел ее своему ребенку и именно изнутри своего возраста — ведь слова песни и вправду немного этот возраст опережают. Но все же если задуматься: почему «Я люблю тебя, жизнь» — это непременно песня умудренного опытом человека? Что там такого непонятного для меня? «Как поют соловьи…» Что я — не знаю, как соловьи поют? Знаю, в деревне рос. «Полумрак, поцелуй на рассвете, и вершина любви — это чудо великое — дети…» Это вообще про меня сейчас! Я люблю жизнь такой, какой я успел ее узнать. Наверное, лет в шестьдесят, когда самосвалы по мне поездят и несколько кирпичей на голову упадет, я спою эту песню уже по-другому — грузно и печально. Но сейчас — так (Смеется).

Честно говоря, я сомневался по поводу этой песни. Делился опасениями с Александром Борисовичем, мол, может, не эту песню брать. Но он снова сказал мне самое главное: «Доверься мне». И добавил, что публике это нужно.

— Кстати, Градский и вправду часто давал своим подопечным песни из репертуара советской эстрады: «С полуслова, с полу­взгляда» Давида Тухманова, «Река Волга», которую исполняла Людмила Зыкина. С чем это связано?

— Мы с ним это не обсуждали, но лично я считаю, что эта музыка сегодня должна звучать. С нами больше нет Марка Бернеса, Георга Отса, Муслима Магомаева и многих других. Они были образцами настоящего исполнительского искусства. И сегодня я и мои ровесники должны перенимать эстафету. Мы — своего рода продолжатели. И нет ничего страшного в том, чтобы оживлять, как ты говоришь, «присыпанную нафталином классику советской эстрады». Музыка вне времени. Мы же помним дедов-ветеранов, мы же до сих плачем и смеемся над советскими мультфильмами. Песни, которые пели на советской эстраде, могут быть актуальны и сегодня, если услышать в них главное — искренность сердца, любовь. А у любви, как мы знаем, «не бывает прошедшего времени». Это не значит, что я буду петь только советскую классику и откажусь петь что-то современное. Нет, в XXI веке нужно говорить на языке XXI века, но существует то культурное наследие, которое я во вчерашнем дне не оставлю.

— Ты не боишься, что теперь, грубо говоря, станешь известным не просто как Сергей Волчков, а как «Сергей-Волчков-тот-самый-парень-с-шоу-„Голос"»? Не боишься всю жизнь тащить за собой этот шлейф?

— Меня этот шлейф не смущает. Мне кажется, на сегодняшний день «Голос» — одна из возможностей заявить о себе, причем совершенно бесплатно. Что здесь плохого? «Голос» — вокальный конкурс, и никаких ненужных ассоциаций он, на мой взгляд, не создает.

С верой я сильнее

— Как для тебя вера сочетается с профессией?

— На участие в «Голосе» я брал благословение духовника. Он сказал, что сам смотрел прошлый сезон, ему понравилось, и благословил. Я приезжал к нему за благословением перед каждым новым этапом. Мне так проще. Проще идти к победе с молитвой, и проще принять поражение с улыбкой. Сцена — это всегда стресс, всегда особое состояние. Но я понимаю, что я на сцене не один. Рядом со мной — мой ангел-хранитель. Мне кажется, с верой человек сильнее.

— А какую роль вера вообще играет в жизни?

— Это главная составляющая, наверное… Не знаю, мне реально трудно это сформулировать, не дорос еще, наверное, но я четко это чувствую. Когда мне друзья подобные вопросы задают, я немного теряюсь. Говорю, что любой батюшка лучше меня вам на это ответит. Единственное, мне кажется, что ничто не связывает людей прочнее и глубже, чем что-то духовное, чем вера во что-то высшее. Так люди объединяются и становятся народом. Я совсем не имею в виду, что, мол, «всем быстро стать православными»! Нет, я говорю только о том, что для каждого этот выбор стоит — быть частью большого целого или не быть…

— Ты упомянул беседы с сомневающимися друзьями. С какими сомнениями чаще всего приходится сталкиваться?

— Многие говорят: «Пока не увижу — не поверю». Но часто ведь бывает как раз по-другому: «Пока не поверишь — не увидишь». Ведь в жизни есть чудеса, просто нужно поверить, что перед тобой — чудо, а не что-то другое. Вот например: молодой парень из белорусской деревни поступил в ГИТИС, отправил заявку на главный вокальный конкурс страны на Первом канале, пришел, спел и победил — не заплатив никому ни копейки денег. Один скажет: «Везение!» Другой скажет: «Все равно все кем-то для чего-то проплачено». Я просто верю и знаю, что это — Божье чудо, которое зачем-то мне послано.

Справка "Фомы"

Сергей Волчков.

Родился в 1988 году в городе Быхове, Белоруссия. В 2009 году окончил Могилёвский государственный музыкальный колледж имени Римского-Корсакова, после чего поступил на факультет музыкального театра РАТИ (ГИТИС) в Москве. В 2011 году стал лауреатом международного конкурса молодых исполнителей русского романса «Романсиада». Участвовал в музыкальном проекте «Романтика романса». В 2013 году стал победителем второго сезона шоу «Голос» на Первом канале, выступая в команде Александра Градского.

Шоу «Голос»

Вокальный телевизионный конкурс на Первом канале — российская адаптация шоу «The Voice of Holland», впервые запущенного в 2010 году на нидерландском телевидении. Каждый из четырех наставников (Леонид Агутин, Дима Билан, Александр Градский, Пелагея) набирает себе команду вокалистов, из которой к финалу остается один участник.