Местоблюститель Киевской кафедры митрополит Онуфрий: «Церковь должна идти за Христом, а не за политиками»

– В этом году исполнилось 15 лет Харьковскому Собору. Вы были одним из тех, кто занял жесткую позицию по отношению к Филарету и тем, кто с ним был. Сейчас, спустя столько времени, как Вы оцениваете те события, свои действия? Что Вас тогда укрепляло?

– Время было сложное, Церковь очень активно пытались втянуть в лабиринты политических сетей, и я, конечно, понимал и знал, что Церковь не может идти в ногу с политиками. Четко и определенно видел, что это попытка уничтожить Церковь, хотя ее никто не может уничтожить. Но те люди, которые боролись с Церковью таким образом, думали, что превратят ее в политический клуб, который будет им рукоплескать и плясать под их дудку. И не только я, многие, почти все епископы, когда наступил такой критический момент – быть канонической Церкви на Украине или не быть, встали прямо. Тут было такое время, что нельзя было молчать, быть пассивным. Так Бог сделал через нас. Тогда опять проявились пророческие слова Спасителя, что Церковь «не одолеют врата ада». Если бы не были мы, были бы другие. Все равно каноническая Церковь осталась. Это было по повелению Божию, и Господь нам дал такой разум, ревность, что мы собрались в Харькове и осудили Филарета. Сделали то, что нужно было сделать по церковным правилам и канонам, избрали нового предстоятеля.

– Сколько сейчас в Черновицкой епархии храмов, захваченных Филаретом?

– В нашей епархии у Филарета две «епархии», два «епископа». Насколько я знаю, примерно по 45 приходов в каждой. Несколько сел полностью перешли к Филарету, но таких очень мало. В некоторых селах есть разделение: есть храмы и наши, и филаретовские. Есть такие села, где только филаретовский храм, но люди едут в другие места, в город, чтобы прийти в канонический храм на исповедь, на причастие.

– По сравнению с другими епархиями, например, Черниговской и Ровенской, где постоянно происходят «силовые» столкновения с Филаретом, насколько он агрессивно ведет себя здесь?

– Филарет одинаково ведет себя во всех епархиях. Он хотел бы все себе подчинить, но он потерял каноничность, потерял свой сан. Он пытается время от времени с помощью политических настроений себя реанимировать, но это все равно что мертвому припарки делать.

– Существует ли сегодня опасность повторения ситуации пятнадцатилетней давности из-за того, что украинская власть пытается сверху навязать противоестественное объединение с Филаретом?

– Такая опасность исходит со стороны президента. Он очень активно настаивает на том, чтобы всем Украинским Церквям объединиться, а от Москвы оторваться. Но это политика. Мы не можем оторваться, у нас с Москвой, как и со всем православным миром, свой общий канон, свои общие правила. В Церкви могут быть отделения, но причины для этого должны быть не политические, а духовные. Если часть Церкви впадает в ересь, заблуждение, хоть мне и не нравится, не хочется отделяться от нее, но я должен отделиться, должен уйти. Как Русская Церковь отошла от Константинополя? Россия никогда не была политически зависима от Константинополя, она всегда была независима, но 600 лет она находилась под омофором Константинопольского патриарха. А Константинопольские патриархи начали унии заключать – Лионская, Флорентийская, Брестская уже назревала. Тянулось это долгое время. И когда стало ясно, что Константинополь завяз в ересях, с католиками контакты налаживает, тогда только Русская Церковь отошла от Константинополя, избрала себе предстоятеля. Эта единственная причина. По сути дела, политики должны идти за Церковью, а не Церковь за политиками. А что же теперь? Как в миру все идет шиворот-навыворот, в экономике, в политике, так и в церковной жизни тоже стараются первостепенное поставить на вторые роли, а второстепенное на первые.

– Церковь довольна теми взаимоотношениями, которые существуют на Украине между ней и государством?

– Хотелось бы, чтобы все прислушивались к Божиему закону: и мы, священники, и все христиане, и власть всех уровней. Я не хочу, чтобы власть меня слушалась, я сам желаю слушать Божий закон и ему повиноваться и хочу, чтобы власть то же самое делала. Когда говорят, что Церковь была некогда лидером, вела всех, то имеют ввиду прежде всего Церковь как священный закон, который и определяет Церковь, который наполняет Церковь Божией благодатью. Вот этот священный закон должен быть ориентиром для всех нас, живущих на земле; и чтобы все – те, кто в священническом сане, простые люди, руководители – все мы шли за этим священным законом.

– Владыка, скажите, как в епархии восприняли воссоединение Русской Церкви?

– Люди церковные, которые всегда ходили в Церковь, с большой радостью встретили это событие. Сегодня, когда все разъединяется, разрывается, это вызов тем, кто занимается сепаратизмом. Люди, особенно проживающие за границей, объединению очень рады. Потому что раньше, живя в Германии, в Америке, в Австралии, они не знали, в какие храмы ходить. Они и к нам приходили, и письма писали, спрашивая, в какой храм ходить можно, в какой нельзя. Прибыв в чужую страну, они не могли сразу сориентироваться, а мы им, чего уж таить, давали благословение ходить и в храмы Зарубежной Церкви. Я сам, грешный, давал, чтобы наши люди, если есть Русская Зарубежная Церковь, ходили туда и не ходили ни к униатам, ни к католикам. И они ходили. Было все слишком натянуто, ведь зарубежники не поминали патриарха. Ну а объединившись, словно рану залечили.

Митрополит Онуфрий ― постоянный член Священного синода УПЦ МП, глава Канонической комиссии при синоде ― сегодня один из самых авторитетных архиереев Украинской Православной Церкви. Он известен также как твердый противник раскола: его выступление на так называемом Харьковском Соборе 1992 года стало решающим для сохранения канонической Церкви на Украине. Богатый опыт церковной, монашеской жизни, архиерейского служения сделали Митрополита Онуфрия одним из самых почитаемых и любимых архипастырей на украинской земле.

─ Владыка, Ваше архипастырское служение проходит в том крае, где Вы родились и выросли. Край это сложный, многонациональный, приграничный… Какие изменения в нем произошли за последние, не самые, может быть, благополучные в межнациональных отношениях годы?

─ Область, в которой я несу послушание епископа, называется Черновицкой. Это действительно многонациональная область, где живет много румын, молдаван, русских, есть здесь грузины и поляки, а сейчас еще прибавились и выходцы из Средней Азии. Но традиционно все населяющие наш край народности уживались мирно. Сейчас действительно время такое, когда культивируется национализм, но Черновицкую область, слава Богу, не раскачали этим национализмом, и люди продолжают по-прежнему жить в согласии, мире, терпении друг к другу.

─ Если сравнивать с другими областями Украины или России, это церковный край?

─ Да, безусловно, это край, где много верующих людей.

─ Так было и в советские годы?

─ Даже в советское время, когда верующим приходилось «прятаться» от властей, здесь всё равно было много храмов по сравнению с другими областями, Еще при Советах тут служило одновременно до 150 священников. А сейчас в нашей епархии 400 приходов при том, что население в области порядка 960 тысяч.

― При той очень непростой политической ситуации, которая сложилась на Украине сейчас, насколько Православной Церкви удается сохранять самостоятельность своей позиции, суждений?

─ Это дается совсем непросто… В основном те люди, которые ходили в церковь при атеистическом режиме, сегодня являются преданными чадами Церкви, противниками вмешательства политиков в церковную жизнь, они стоят за единство святой Русской Православной Церкви. Из тех, кто пришел в Церковь уже гораздо позже, когда настало время свободы, многие тоже стали верными чадами Церкви, но некоторые еще не имеют достаточного понимания церковной миссии, того, что собственно есть Церковь…

─ То есть можно сказать, что в значительной степени проблемы церковной жизни на Украине связаны с теми, кого можно назвать новообращенными?

─ Можно так сказать, потому что они меньше понимают и любят Церковь. Они думают, что это человеческая организация, которой можно манипулировать. Нет ясного понимания, что Церковь имеет свои законы, свои правила и свою Главу. Церковь имеет главой Христа, и она должна идти за Христом, а не за политиками.

─ Владыка, к сожалению, ни для кого не секрет, что сейчас ведется очень много разговоров о потенциальной возможности отпадения Украинской Церкви от Московского Патриархата. Насколько это, с Вашей точки зрения, реально? И если, не дай Бог, отпадение все же произойдет, то каковы будут его последствия?

─ Я убежден, что у нас нет никаких духовных аргументов в пользу того, чтобы отсоединяться от Московского Патриархата. Самая главная миссия Церкви ― это спасение человеческих душ. В нашей Церкви ― в Русской Православной Церкви ― эта благодать спасения по сей день существует. Чего еще можно большего искать в Церкви? Те люди, которые ищут своего в Церкви, а не Божиего,― они хотят отделения. Если оно совершится, то это будет против воли Божией. Если это произойдет, то я думаю, что на Украине Православие будет в очень большой опасности, и я даже уверен, что оно будет уничтожено.

─ Уничтожено или реформировано?

─ Можно назвать по-разному. Были ведь уже случаи попыток образования самостоятельной Церкви на Украине, и даже не одна, а несколько. И ни к чему доброму это не приводило. Почему? ― Не знаю: духа ли у нас не хватает, или же есть о нас какое-то Божие определение, против которого нельзя идти… А определение это, я думаю, такое, чтобы мы были дети одного князя Владимира, чтобы мы были вместе. А где эти дети живут ― на Украине, или в России, или в Белоруссии ― неважно.

─ А насколько сильны сегодня на Украине те люди, которые ищут в Церкви своего, а не Божьего?

─ В основном это люди, находящиеся при власти, имеющие административные рычаги в своих руках и использующие эти рычаги для того, чтобы Церковь разорить, причем разоряют Церковь через расколы: один раскол, второй, третий… Не все, конечно, политики на Украине действуют именно так, но таких достаточно.

─ И как преодолеть эту новую угрозу раскола на Украине?

─ Преодолеть? Она не преодолевается, надо просто твердо стоять в своей вере и исповедовать истину. У них свои цели, задачи ― расколоть, а наша задача ― сохранить Церковь единой канонической.

─ Сегодня на Украине человеку, не очень хорошо понимающему все тонкости современных церковных отношений, легко перепутать православный храм с униатским, храм, относящийся к Украинской Церкви Московского Патриархата ― с храмом раскольников. Как «обычному» человеку, живущему на Украине, только приходящему в Церковь, или же приехавшему на Украину, избежать ошибки?

─ Спросить людей, кто глава Церкви. А если некого спросить, если зашли по ошибке, послушать кого поминают. Если поминают Филарета или Мефодия Кудрякова, или папу Римского ― выйти из нее, а если Патриарха и митрополита Владимира ― остаться.

─ А как с Вашей точки зрения, есть какие-то специфические различия в церковной жизни в России и на Украине?

─ Отличия есть, может быть, в каких-то незначительных административных элементах, в решении экономических, хозяйственных вопросов, но не в вероучении. В  Божественных службах ― всё то же самое.

─ Владыка, было время, когда Церковь оказалась практически полностью выключенной из общественной, тем более, политической жизни государства. Церковь тогда находилась в крайне стесненных условиях. Сегодня включение в политику, наоборот, происходит, иногда осознанное, иногда неосознанное, но, вероятно, оно тоже таит в себе какие-то опасности. Вы так не считаете?

─ Считаю. Знаете, есть такой совет у духовных отцов, что в монастыре не должно быть слишком близких, дружеских отношений, чрезмерной откровенности между братьями. Потому что, поскольку люди несовершенны, иногда эти близкие, откровенные отношения, то, что они там друг другу поверяют какие-то тайны сердечные, враг потом может употребить и обернуть так, что эти же самые люди станут непримиримыми врагами. Такое бывало и может быть и в Церкви, и в государстве: и там, и там люди несовершенны. И такое чересчур близкое соединение может в результате обернуться взаимной ненавистью. Дай Бог, чтобы такого не было.

─ Владыка, у Вас в епархии, Вы сказали, где-то около миллиона всего жителей, и при этом ― 400 приходов и порядка 500 монашествующих. Это очень много…

─ Обуславливается это во многом тем, что советская власть в России установилась с 1917-го года, а у нас на Буковине ― с 1946-го. И таких гонений, таких жестоких разрушений, которые пережила Россия, там не было. Я думаю, что это один из основных факторов.

─ То есть всё-таки традиции церковной и монашеской жизни там сохранились в большей степени, чем в России, точнее, в меньшей степени были уничтожены?

─ Да. Ведь здесь не было такого уничтожения монашества, священства, верующих, как в России. По крайней мере, именно в Черновицкой области, потому что другие области, которые были под Советским Союзом с самого начала, претерпевали то же.

─ Если говорить о ситуации с монастырями, то, к сожалению, часто в России бывает так, что когда устраивают новую обитель или же возрождается существовавшая ранее, то просто не оказывается опытного наместника, опытного духовника, которые могли бы правильным образом организовать жизнь в этом монастыре, и потому зачастую становление нового братства бывает очень трудным, мучительным.

─ Это общая проблема. И у нас такие же проблемы, такие же монастыри. И у нас тоже все молодые монахи, прервана традиция монашеского жития и поставлены наместниками, игуменами молодые монахи. И они учатся, как жить, и стараются учить, как жить, свою братию. Человек духовно учится ходить сам, и другого тоже учит ходить… Но, конечно, очень важно для монастыря, какой настоятель. Это как ядро, если оно будет здоровое, то вокруг него и здоровый организм образуется, а если больное, может организм сложиться, а изнутри будет гнить, слабый будет, хилый.

- Владыка, а существуют ли богоугодные и небогоугодные работы, виды деятельности? Как относиться к общественной или политической деятельности?

Работы можно классифицировать по степени своей нравственности. Ни для кого не секрет, какие работы безнравственны. Что касается политической деятельности, то это сложная работа, при которой непросто соединить себя с Богом, потому что в политической сфере присутствует очень много соперничества, стремления обрести влияние, лжи, которая так или иначе действует на человека, омрачает его и не дает ему возможности увидеть Божественный свет. Труды, в которых меньше лжи и больше правды, более содействуют человеку в его духовной жизни.

- То есть христианину не стоит заниматься политикой?

В общем, это не христианское дело, но Бог призывает и христиан туда. Ведь если в наше православной стране среди политиков будут одни нехристиане, то мы постепенно возвратимся в недавнее атеистическое прошлое, когда Церковь была гонима. Так что, если Бог призывает людей к этому служению, то Он и дает им силу, чтобы они могли устоять перед соблазнами.

- А если уже сформировавшийся политик или человек, занимающий определенное положение в обществе, в какой-то политической или экономической структуре становится искренним христианином, должен ли он бросать свою деятельность?

Я думаю, нужно поступать по своей совести. Может быть, оставить, а может быть, Господь скажет оставаться ему там свидетельствовать. Да, иногда политики искренне обращаются ко Христу. Вспомните хотя бы святого равноапостольного князя Владимира. Главное, чтобы человек имел правильный духовный критерий, правильные мерки, которыми он мог бы определять, где правда, а где неправда. Если вы различаете правду и неправду, вы можете уклониться от неправды. Может, не полностью, но каким-то образом уклониться. Если человек не может этого распознать, это трагедия для него.

- Это как раз тот вопрос, с которым нужно обращаться к духовнику?

Безусловно. Человеку очень трудно быть объективным по отношению к самому себе. Обычно люди относятся к себе с пристрастием, пытаются доказать свою правоту или оправдать себя. Для того чтобы быть уверенным в правильности своих взглядов, нужно советоваться с духовником, и если духовник одобряет, поступать согласно им.

- У нас есть православные братства, общественные движения. Должны ли православные объединяться в организации, нужно ли это, полезно ли?

Братства себя оправдывали в тех случаях, когда Церковь была в сильных гонениях. Это были миряне, которые ревностно относились к чистоте веры, они объединялись, потому что Церковь была не в состоянии объединить их. Они объединялись и боролись.

Когда же Церковь в состоянии мира, то воинствующие братства не должны существовать. Люди должны ходить в Церковь и делать дело, нести послушания в церковной ограде под духовным руководством. Главное здесь, чтобы люди не ушли куда-нибудь далеко без духовного окормления и, думая, что они ратуют за Церковь, защищают ее, не стали бы бороться с Церковью. Если это православные люди — они должны быть в Церкви. Если они православные, но не церковные, их нужно приравнивать к общественным движениям. Если считать себя православным церковным человеком, никакие движения и братства не нужны. Нужно быть в Церкви, нужно быть в послушании у Церкви, нести социальное служение, и тогда Господь сам управит.

- А кого можно назвать православным?

Православный человек тот, кто крещен и хоть в какой-то мере побуждает себя жить по-православному. Не только исповедовать православные догматы, а жить согласно этим правилам. Если он верит умом по-православному, а живет совершенно по другим законам, этого человека нельзя назвать православным. Он сочувствующий Православию. Близкий к Православию, но не вполне православный.

Что касается канонов Церкви, то человек, который в течение трех недель не посещает богослужение без уважительных причин, может быть отлучен от общения церковного. Это не означает, что Церковь не должна помнить о своих заблудших чадах. Она молится о всех. При этом на проскомидии в алтаре, по церковным правилам, должны поминаться действительные члены Церкви, а на молебнах, ектениях поминаются все, кто крещен. Лично можно молиться вообще о всех, в том числе и безбожниках.

На проскомидии частички, вынимаемые за членов Церкви, полагаются на дискос рядом с Агнцем, как символ того, что эти люди совершают свое крестоношение и восходят со Христом на Голгофу. И необходимо, чтобы это символическое действие не расходилось с реальностью.

Наша справка: Онуфрий, митрополит Черновицкий и Буковинский (Березовский Орест Владимирович)
Дата рождения: 5 ноября 1944 г.
Дата хиротонии: 9 декабря 1990 г.
Дата пострига: 18 марта 1971 г.
День ангела: 26 июня
Страна:  Украина

Биография: Родился в с. Корытном Вашковского р-на Черновицкой обл. Украины в семье священника. В 1964 г. окончил Черновицкое техническое училище, работал в строительной организации, в 1966 г. поступил на общетехнический факультет Черновицкого ГУ. В 1969 г. оставил университет и поступил в МДС.

В 1970 г. принят в число братии Троице-Сергиевой лавры. 18 марта 1971 г. пострижен в монашество, 20 июня рукоположен во иеродиакона, 29 мая 1972 г. — во иеромонаха. В 1980 г. возведен в сан игумена. 28 августа 1984 г. назначен настоятелем Преображенского храма Афонского подворья в с. Лукине Московской обл. 28 июня 1985 г. назначен благочинным Троице-Сергиевой лавры. 15 декабря 1986 г. возведен в сан архимандрита. В 1988 г. окончил МДА со степенью кандидата богословия. 20 июля 1988 г. назначен наместником Успенской Почаевской лавры.

9 декабря 1990 г. во Владимирском соборе Киева хиротонисан во епископа Черновицкого и Буковинского.

22 января 1992 г. отказался подписать обращение архиерейского совещания УПЦ к Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II о предоставлении автокефалии Церкви на Украине, 23 января митр. Филаретом (Денисенко, впоследствии анафематствован) переведен на Ивано-Франковскую кафедру.

7 апреля 1992 г. восстановлен на Черновицкой кафедре. 28 июля 1994 г. возведен в сан архиепископа и назначен постоянным членом Священного Синода УПЦ.

22 ноября 2000 г. возведен в сан митрополита.

Образование: МДС, МДА

Епархия:  Черновицкая и Буковинская епархия  (Правящий архиерей)

Награды: Орден свт. Иннокентия, митр. Московского и Коломенского, II степени.