"Отмолила мужа у смерти. История любви дворянки и русского офицера"

«Дорогой во Христе Алинька! - писала она. - Ты жив - и я счастлива... А то я похоронила тебя, молилась как за умершего, но сердце протестовало».

Их уже нет на свете. Ни его, ни её. А любовь их жива, хотя не оставили они даже потомства, хотя никогда после расставания в молодости не встретились и похоронены в разных землях. Муж и жена.

Белогвардейский офицер и игуменья. Их историю вот уже 36 лет хранит сухая старушка Анна Николаевна Замятина, прихожанка городского храма Челябинска и старинный друг покойного офицера…

Историю великой любви Нины и Александра Михайловых она рассказывает как житие Петра и Февронии Муромских.

- В гражданскую войну, когда были сражения, Нина зажигала свечи. Те, что они забрали после венчания с Александром из церкви. И, пока свеча горела, летели на поле боя посланцы с неба, и бились за Алиньку (так его всегда называла супруга). И крошили их враги шашками в кровь. Но Алинька выходил сухим из воды. Раненым, но живым. В Харбине Михайловы оказались, отступая в составе белой армии. Он взял с собой жену Нину - тогда многие отступали с семьями. К тому времени его отца, генерал-майора Фёдора Михайлова, уже не было в живых, двух братьев убили на германской, двух расстреляли красные, двое пропали без вести. В Харбине, под юрисдикцией Китая, рядом с КВЖД (Китайско-Восточная железная дорога), оказались и Михайловы. На чужбине. Без Родины. Без царя. Без славы.

Нина, выросшая в дворянской семье, приняла всё как есть: «Бог терпел и нам велел!» Алинька устроился шофёром, потом служил на железной дороге. Вместе с Ниной они удили рыбу. Полведёрка - на продажу, пару рыбок - себе. Комнатёнка у них была махонькая, поэтому кур на прокорм держали в шкафу.

Но мирной жизни на чужбине не получилось. В августе 1945 г. Харбин был освобождён советскими войсками и передан под контроль китайских коммунистов. Эмигрировали все, кто мог. Немногих оставшихся объявляли врагами народа. Александра Фёдоровича арестовали в 46-м. Пришли за ним, когда они с Ниной чаёвничали, и велели собираться - мол, срочно вызывают на работу. Больше Михайлов в свою харбинскую комнатушку не вернулся.

Нина обивала пороги чиновничьих ведомств, пыталась дознаться хоть каких-то сведений от знакомых. А потом до неё дошла весточка, что её мужа расстреляли при попытке побега. «Мой ангел» - звал Александр Фёдорович жену. А у ангела поникли крыла… После этого страшного известия Нина эмигрировала в Канаду. Вместе с семьёй, в которую устроилась гувернанткой. Уехала вдовой. Но не оставляла молитв о своём Алиньке. Не о живом, о мёртвом. А он был жив.

«Вы счастливы?»

Был жив, когда чистил нужники, мотая свои 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Был жив, когда перебирал, как чётки, воспоминания об их с Ниной мирной жизни в России до войны, их скромном сущест­вовании в Харбине, их рыбках и курах… Был жив, когда, казалось, ничего человеческого в человеке уже не могло остаться - и была в нём жива надежда, что где-то ждёт его Нина…

После освобождения из сталинских лагерей Александр Фёдорович поехал к оставшемуся в живых младшему брату в Челябинск. Долго пытался найти следы своей Нины. Обессилел, поседел, отчаялся… Оказался в доме престарелых, никогда не женился. И прибился к тёплому дому простой челябинки, успевшей поработать и пчеловодом, и лаборантом, и завхозом, и лифтёром, - Анны Николаевны Замятиной, которой ныне уже 87 лет. Супруги Замятины, единственные знавшие о благородном происхождении своего частого гостя, отогревали бывшего офицера, работавшего кладовщиком в жен­ском общежитии. Замятины же стали и свидетелями чудесного, таинственного перелома в судьбе Александра Михайлова.

- Он очень много читал, в том числе и советские журналы-газеты. Одна редакция спросила своих читателей: «Вы счастливы?» Он ответил, и они опубликовали его письмо. В нём он написал, что одинок, но счастлив, потому что «родился в православной стране и вырос в православной семье». И, знаете, столько породы, столько благородства было в его строках, что к нему посыпались письма со всего Союза. И вот однажды Александру Фёдоровичу принесли письмо от одного общего друга, осевшего в Рио-де-Жанейро…

Внутри лежал листок - с таким знакомым, любимым почерком. От Нины. Из Монреаля.

«Дорогой во Христе Алинька! - писала она. - Ты жив - и я счастлива... А то я похоронила тебя, молилась как за умершего, но сердце протестовало».

Нина писала о том, что постриглась в монахини, что ей предлагают поехать в Иерусалим и стать настоятельницей Елеонского монастыря. И что весть о том, что он живой, пришла одновременно с этим, и она видит в этом промысел Божий. И подпись - «с любовью во Христе м. Феодосия».

«Это наш монастырь на горе Елеонской. Я живу в игумен­ском доме, рядом - церковь. У нас хорошая колокольня с русскими колоколами. Интересно, получил ли ты пальто до праздника и подойдёт ли оно тебе? Меня забота одолевает, что некому о тебе заботиться».

- Александр получил от Нины ещё три письма. В одном из них была фотография: Нина в облачении игуменьи сидит на коряге и ловит рыбу удочкой. Я предполагаю, что, рассматривая снимок, он, белогвардейский офицер, плакал, - вспоминает Анна Николаевна.

«У нас 40 градусов жара, я трудно переношу её, ты знаешь. Прислать ли тебе веточку с маслом из лампадки на Св. Гробе? Вероятно, Крестный Путь выглядел иначе (на обороте открытки), когда по нему шёл Христос на распятие, изнемогая под тяжестью Креста, гораздо более тяжёлого, чем наши кресты...»

Икона старой России

Монахиня Феодосия сменила на посту знаменитую настоятельницу Тамару (княжну Татьяну Константиновну, дочь Великого князя Константина Романова). Игуменью Тамару называли «иконой старой России», она вела монастырь с 51-го года.

Тамара умирала от гангрены, и последние годы дела обители вела уже игуменья Феодосия (Нина Баранова), а в 1975 г. она стала настоятельницей.

- Нина писала своему Алиньке о заботах монастыря: что надо запастись водой, что собирали маслины и что встретятся уже не в этом мире... - перебирает в памяти содержание писем из Иерусалима Анна Николаевна. - Мы с мужем хотели помочь деньгами, говорили, что надо ехать с экскурсией за границу, но он молчал.

Он понимал: Нина - Христова невеста, умерла для мира, для мужа. Наречённая для новой жизни новым именем, живущая на другом континенте, она дала обет Спасителю. 

Первым из жизни ушёл Алинька, в 78-м году. Он похоронен на Успенском кладбище Челябинска. Матушку Феодосию перевели настоятельницей в храм Марии Магдалины там же, в Иерусалиме, в котором она и упокоилась с миром и где была похоронена. Так и встретились они на небесах.

От многолетней переписки Нины и Александра мало что сохранилось. Родственники Михайлова предпочли от писем из монастыря избавиться. Только Замятины сумели часть припрятать. Через много лет после смерти Александра Михайлова звонарь челябинского храма приехал в Иерусалим с письмами матушки. Доказательства необыкновенной истории любви русской дворянки и белогвардейского офицера, которых развела безжалостная история, остались только в этих пожелтевших листочках да в памяти Анны Замятиной.