«Не забывайте обо мне молиться» — Юбилейное интервью Святейшего Патриарха Кирилла

Петр Толстой: Здесь Святейший патриарх Кирилл дал свое первое после  интронизации телевизионное интервью. Тогда Патриарх говорил об утрате в обществе представления о грехе, о том, что хорошо, что плохо. К сожалению, в этом, за прошедшие пять лет, мало что изменилось.

Святейший Патриарх Кирилл: Мне кажется, что самой главной проблемой современного мира является утрата понятия греха. Одним из возможных переводов слова «грех» с греческого на русский является слово «промах». Грешить — значит промахнуться против цели, мимо цели. Каждый человек хочет быть счастливым. Мир погружается в грех, а значит — в болезнь, а значит – в несчастье. И задача Церкви в том, чтобы на весь мир сегодня кричать и говорить об этом. А все остальное — вторично.

Петр Толстой:Мы сейчас находимся в Свято-Даниловом монастыре в Москве, в резиденции Святейшего патриарха Московского и всея Руси Кирилла. До недавнего времени это была часть монастыря. То есть, именно здесь принимаются все важные для Русской Православной Церкви решения, и именно здесь Святейший Патриарх и назначил нам сегодня встречу. За полчаса глава Русской Православной Церкви ответил на самые разные вопросы: про финансовую самостоятельность Патриархии, про нападки на Церковь и про то, из чего складывается жизнь Патриарха, про то, что изменилось за пять лет со дня интронизации Патриарха Кирилла в Церкви и в нем самом. И конечно, о самом важном – почему каждый день сотни и тысячи православных именно в Церкви ищут ответ на вопрос «как жить правильно?»

Петр Толстой: У Вас есть какие-то разочарования за это время?

Святейший Патриарх Кирилл: Разочарования иногда бывают в людях – то есть, больше от человека ожидал, а получаешь меньше. Но наверное, это у всех руководителей есть, и наверное, кто-то и во мне разочарован. Это естественный процесс.

Это вот так называемый тронный зал. Ну, на этом троне я ни разу не сидел, откровенно вам скажу, это просто символы патриаршей власти. Это трон, копия посоха митрополита Петра, Киевского, московского и всея Руси. Вот интронизационная митра Патриарха.

Петр Толстой:  Вы в ней служили?

Святейший Патриарх Кирилл: Один раз. Служить в этой митре тяжело, она очень тяжелая. В прямом смысле слова тяжело, да.

Петр Толстой:  Но вообще очень тяжело работать?

Святейший Патриарх Кирилл: Мне так неловко говорить вообще много о своей личности.

Петр Толстой:  Нет, ну просто по-человечески интересно …

Святейший Патриарх Кирилл:  Просто по-человечески вам скажу: в каком-то смысле это схима. Вот схимник, он отрекается от мира полностью. Патриарх формально от мира не отрывается, наоборот, если он оторвется от мира, то он исчезнет. Опыт патриаршего  служения меня убеждает в том, что крест этот можно нести по-настоящему только тогда, когда о тебе молится вся церковь.

Петр Толстой: Поминает Патриарха на каждой службе…

Святейший Патриарх Кирилл:  Не только  поминают. Молятся дома о Патриархе. Я всегда призываю: не забывайте, пожалуйста, обо мне молиться. Я нуждаюсь в этих молитвах, так, как никто другой не нуждается. И уверен, что только благодаря этим молитвам просто физических сил хватает.

Святейший Патриарх Кирилл: Это храм Патриаршей Синодальной резиденции. А храм этот, он замечателен тем, что здесь проходят, происходят наречения избранных в архиереи.

Петр Толстой:  Ваше Святейшество, многих вы назначили на кафедры за время вашего пребывания во главе Церкви? Вы хотите, чтобы архиереи были ближе к приходам?

Святейший Патриарх Кирилл: Я хочу, чтобы епархии были меньше, чтобы у архиереев было больше возможностей посещать приходы, и практика показывает, что многие архиереи уже по два-три раза посетили все приходы, что было немыслимо в то время, когда был один архиерей на очень большую епархию. Мы избираем людей с большим церковным опытом. И кандидаты у нас – это не столичные молодые люди, закончившие академию.

Петр Толстой: Хватает кандидатов?

Святейший Патриарх Кирилл: По милости Божией, пока хватает. Я даже сам не ожидал, как много у нас кандидатов. Только надо было заглянуть туда, в глубинку. Не в Москве и в Петербурге искать кандидатов, хотя и здесь есть достойные люди, а заглянуть туда, в глубинку, и увидеть, что вот эти люди, эти просты люди… Кстати, почти все они – с двойным образованием, высшим светским и церковным. Или, если нету высшего светского образования, то это хорошее церковное образование, богословское. И кроме того, помимо образования, — школа жизни. Вот они-то на телегах ездили – ну, фигурально выражаясь.

Петр Толстой:  Простите, что я Вас заговорил, ну, задаю вопросы…

Святейший Патриарх Кирилл: Я приложусь к престолу, так всегда начинаю свой день. Позвольте.

Петр Толстой:  Многие всерьез думают, что церковь получает деньги от государства.

Святейший Патриарх Кирилл: Церковь не получает деньги от государства. Сравнительно недавно только церковь стала получать деньги от государства на восстановление храмов, реставрацию…

Петр Толстой:  Памятников.

Святейший Патриарх Кирилл: Которые являются памятниками, которые являются собственностью государства. До недавнего времени, включая советское время, мы на свои деньги реставрировали то, что нам не принадлежало по закону, юридически. Но мы восстанавливали все храмы, которые мы использовали. Не имея никаких источников дохода, кроме пожертвований.

Петр Толстой:  А как вообще, вот, финансовая сторона устроена? Потому что вопрос этот многих волнует, и люди по незнанию могут, так сказать, какие-то, я слышал, дикие версии, честно скажу. Вот, есть приход, есть епархия. Вернее, так: приход, благочиние, епархия.

Святейший Патриарх Кирилл: Да.

Петр Толстой:  И, соответственно, вот по этой цепочке средства от прихожан, от тех людей, которые приходят в храм и жертвуют, или покупают свечи, да, что, как бы, вот, как дальше это происходит, куда дальше эти деньги двигаются? И какие это деньги? Потому что тоже, ну, на этот счет разные….

Святейший Патриарх Кирилл: Люди приходят в храм, жертвуют просто так, или покупают свечи. Кроме того, у нас нету цены за требы. Поскольку деятельность прихода является главным источником дохода для всей церкви, то когда совершается треба, да, крещение, допустим, отпевания, то люди как бы вносят свои пожертвования. Я знаю, что существует дискуссия, в контексте которой осмеивается этот принцип, что очень несправедливо и горько. Потому что любой человек может быть крещен в храме без всяких денег и повенчан без всяких денег. Мы знаем, что в Москве, в столицах там областных, приходы богатые.

А в деревнях или в сельской местности часто эти деньги просто неподъемные для людей. Поэтому и стандарты разные. И архиерей говорит, вот в деревенских приходах, в сельских не нужно больше требовать, или просить, или обозначать сумму пожертвований. В городских храмах это будет другая сумма пожертвований.

Большинство денег остается в приходе, а от доходов прихода поступает в епархию.

Петр Толстой:  И когда дети спрашивают у священника: «Папа, а можем мы поехать к морю?» он говорит: «Нет, не можем. Не можем, у нас приход — двенадцать человек. И вот епархиальный взнос, плата за газ, и…»

Святейший Патриарх Кирилл:   Если приход — двенадцать человек, то никакого епархиального взноса нет, или он символический. Самый символический, который любой человек может заплатить, человек просто может заплатить. Вот, в основном, епархиальные взносы обеспечиваются теми приходами — реальные взносы – где реально много людей, и где скапливаются какие-то средства.

Петр Толстой:  За этими дверями – рабочий кабинет. И здесь, вот, в ежедневном режиме работает Патриарх.

Святейший Патриарх Кирилл: В ежедневном режиме. Вот здесь я работаю и принимаю своих близких коллег.

Петр Толстой:  А с чего начинается Ваш день? Вы вот приходите в резиденцию, заходите в кабинет и, вот, все.

Святейший Патриарх Кирилл: Я открываю вот этот чемодан – сегодня килограмм шесть — а иногда таких два чемодана, значит, это будет двенадцать килограмм.

Петр Толстой:  Сейчас все, кто могли Вам позавидовать, перестали завидовать, потому что тут полный чемодан бумаг, и я просто смотрю, что на столе тоже папки…

Святейший Патриарх Кирилл: В день прочитываю по-разному, иногда от ста до трехсот страниц текста. Вот это берёт очень много времени и сил. Чтобы справиться с этим, нужно работать до поздней… До позднего вечера, а то и ночи, или вставать очень рано утром.

Петр Толстой: Но это вот все в основном документы внутрицерковной жизни, да?

Святейший Патриарх Кирилл:Это разные документы. Это юридические документы, финансовые документы.

Святейший Патриарх Кирилл: Священник помогает не столько своими знаниями, сколько своим личным духовным опытом. Церковь не несет ничего злого, она не учит злу – она учит добру.

Петр Толстой: Простите, что вот за последние пять лет мы говорили о том, что много поменялось в Церкви. Я хотел бы спросить Вас о социальной роли Церкви. Расскажите, в чем такая вот существенная разница между благотворительными какими-нибудь неформальными организациями и Церковью.

Святейший Патриарх Кирилл: Я думаю, что у христиан, вообще у верующих людей, очень глубокая и сильная мотивация к тому, чтобы делать доброе дело. Она всегда была, вне зависимости от того, как это называлось – социальная работа или просто добрые дела.

Петр Толстой: Еще со времён Христа.

Святейший Патриарх Кирилл: Со времен Христа, со времён святых апостолов, со времён Марии Магдалины. Но всегда, и основывается на простых и убедительных словах: вера без дел мертва есть. Поэтому, если мы проповедуем Христа, если мы говорим о том, что евангельское послание актуально, и одновременно не делаем того, что из этого послания вытекает — мы медь звенящая и кимвал бряцающий, как говорит апостол Павел.

Вот, я думаю, этим-то и отличаемся от всех остальных. Хотя, формально не очень значительно отличаемся, существует много организаций, которые прекрасно занимаются социальной работой. И, может быть, с точки зрения вот именно такого организационного начала, там, может быть, не хуже, чем у нас обстоят дела. Хотя, в последнее время, конечно, с удовлетворением говорю о том, что очень и очень хорошо организовали эту работу. Опять-таки, есть много того, что нужно сделать, но на сегодня социальная работа Церкви организовывается очень, на мой взгляд, правильно.

Петр Толстой: А кому в первую очередь должна Церковь помогать, кто у нас в обществе самый незащищенный?

Святейший Патриарх Кирилл: Мы начинаем, в первую очередь, со своих собственных общин. Ведь очень много среди православных людей одиноких, престарелых людей.

И вот эти огромные наши приходы – это еще вопрос к тому, почему нужно больше приходов. Потому, что эти огромные приходы, многотысячные приходы, они не дают возможности организовать подлинную христианскую общину, где, в том числе, присутствовала бы и забота о нуждающихся внутри самой общины.

- Потому что община – как семья.

Святейший Патриарх Кирилл: Община как семья, священник должен знать всех одиноких, всех страдающих, причины их страданий, и при помощи своих помощников, которые теперь, практически, должны быть, согласно постановлениям архиерейских соборов, во всех крупных приходах, строить работу с этими людьми и в меру всем помогать. Вот я думаю, что это самый важный шаг, который мы сделали за последние пять лет.

Петр Толстой: Простите, вот Вы говорили о социальной помощи в стране – у нас действительно ситуация во многом сложная. А, тем не менее, Русская православная Церковь помогает очень много и за рубежом, и за границей. Ну и, соответственно,  вопрос – у нас в стране-то тоже проблем много – может быть, может быть, какие-то проблемы Сирии для людей кажутся третьестепенными на фоне того, что у нас происходит у нас в детских домах, в домах престарелых.

Святейший Патриарх Кирилл: Ну вот такая философия присутствует. Речь идет о том, что нельзя, исповедуя свою веру, ограничивать в том числе и свою деятельность каким-то определенным участком.

Петр Толстой: То есть, нельзя быть выборочно…

Святейший Патриарх Кирилл: Нельзя быть выборочно хорошим. Если у тебя не болит душа о том, что сегодня убивают ни в чем не повинных людей в Сирии, если не болит душа о том, что там похищают монахинь, насилуют христианских девочек, изгоняют тысячами христиан из исторического места проживания, то тогда что означают добрые дела по отношению к детскому садику, который по соседству. Это вопрос, который касается целостности человеческой личности, целомудрия, интегральности. Нельзя быть добрым в одном месте и бесчувственным в другом. Значит, где-то ты фальшивишь – либо в одном, либо в другом месте. А вот если говорить более конкретно – то ведь, действительно, Сирия, Ближний Восток — это место, откуда пошло христианство. Именно в Антиохии, в исторической Антиохии, она сейчас на территории Турции, но это историческая Сирия —  вот там впервые община верующих людей во Христа стала называться христианами. Оттуда все пошло.

Петр Толстой: Колыбель.

Святейший Патриарх Кирилл: Колыбель. И начало христианской цивилизации. И вот сегодня христиане изгоняются с Ближнего Востока.

Что это означает? Это означает колоссальный культурный и геополитический сдвиг  цивилизационного масштаба. И только люди, узко видящие реальность, не понимают того, что на самом деле может принести эта трагедия всему человеческому роду, всем людям.

Петр Толстой: За эти пять лет было много неприятных историй, связанных с нападками и на вас, в частности, и с нападками на церковь. Понятно, что вы как человек, который стоит во главе церкви, вы это всё, так сказать, отражаете, а по-человечески переживаете?

Святейший Патриарх Кирилл: Это немножко зависит от характера раздражителя, что это за раздражитель. Речь идет не о нападках на личность, а о нападках на главу церкви. Через него – на всю церковь. Поэтому такого рода нападки я воспринимаю как определенную стратегию, определенные действия, которые имеют свою цель.

Петр Толстой: Но это вы логически, холодно сейчас говорите, а если по-человечески, вас задевает это? Бывают такие моменты, когда прямо — ух?!

Святейший Патриарх Кирилл: Вы знаете, когда обо мне в первый раз стали писать такие невероятные вещи, это было  в 1995 или 96 году, когда я открыл одну газету и прочитал о себе, я подумал: что они с ума сошли? Как, надо объяснить людям, это какое-то невероятное заблуждение, этого же никогда не было, зачем же они это пишут? Вот такая была реакция. А потом, когда я узнал, что стоит за такого рода публикациями, какая стратегия, какие финансы, то изменилось отношение. И вот  с тех пор, по милости Божией, меня это не очень в человеческом плане волнует.

Петр Толстой: А отвечать надо?

Святейший Патриарх Кирилл: По-разному. В каких-то случаях  не надо отвечать, в каких-то случаях  надо отвечать. Первое, что мы сделали – мы создали соответствующие структуры, которые сейчас профессионально занимаются этими вопросами. Потому что не должен Патриарх или епископ, который стоит перед Престолом Божиим, который призван молиться, готовиться к проповедям, заниматься пастырской работой, он не должен максимально, профессионально вовлекаться вот в эту стихию. Этим должны заниматься профессионалы, в том числе, из мирян.

Петр Толстой: А вы вообще довольны теми людьми, которые вас окружают вот в этой работе по управлению в Русской Православной Церкви, ваше окружение, вы поменяли людей, которые работали в Патриархии, не поменяли?

Святейший Патриарх Кирилл: Я как руководитель трудно меняю людей.  Мне кажется, что каждый человек может принести пользу при определенных условиях. В каких-то случаях, когда ты меняешь условия, а человек не приносит никакой пользы,  тогда нужно менять человека. Но если ты меняешь условия, и человек вдруг начинает раскрывать те стороны своего характера, своей личности, которые были раньше незаметны, то благодарить Бога за то, что ты обрел надежного помощника. Я нелицеприятный человек, я никогда не молчу, я говорю  в глаза то, что я думаю. И даже, если чем-то недоволен, я позволяю себе говорить в узком кругу, но публично не открыть.

Петр Толстой: Вы вообще зиму любите?

Святейший Патриарх Кирилл:Люблю.

Петр Толстой: Не мерзли в детстве, нет? А то вы знаете, тот, кто в детстве мерз, тот потом к зиме относится настороженно.

Святейший Патриарх Кирилл: Нет, я зиму люблю, особенно вот в такие морозные погожие дни, как сегодня, для меня легко.

Петр Толстой: Ваше Святейшество, я хотел у вас спросить по поводу того, что вот прошло пять лет, как мы после вашей интронизации говорили о вашем чувстве церкви, о чувстве, с которым Вы решились возглавить Русскую Православную Церковь. Я  хотел у Вас спросить, изменилось ли у Вас за пять лет это чувство?

Святейший Патриарх Кирилл: Более реалистическое понимание того, что собой представляет церковь, и более реалистическое понимание того, что означает быть Патриархом. Это совершенно новые области. Мне казалось, что я всегда был рядом с Патриархом, и что, достаточно как бы хорошо знал все, что происходит на высшем этаже церковной власти и управления. Но одно дело быть рядом, а другое дело — быть самому погруженным вот в эту ответственность. Здесь нужен какой-то, может быть, новый опыт, которым я еще не обладаю, который бы дал мне возможность расчистить пространство для того что, может быть, является самым главным для Патриарха – думать, молиться и пытаться прозревать пути развития церковной жизни.

Петр Толстой: Ваше Святейшество, спасибо Вам за то, что нашли время поговорить, за этот разговор.  Мы надеемся, что  у нас еще будут поводы его продолжить.

Святейший Патриарх Кирилл: Все в руках Божьих.

Петр Толстой: Благодарю вас сердечно.