Дважды призванные

- Борис Михайлович, как Вы оказались в Синодальном отделе?

- В Администрации Президента я проработал 14 лет и занимался государственно-конфессиональными отношениями. В основном организовывал взаимодействие Администрации с Русской Православной Церковью и со старообрядческой, Древлеправославной.

-Тогда вы часто встречались со Святейшим Патриархом Алексием II, и у вас остались теплые воспоминания, которые мы опубликовали на нашем сайте. Ваши воспоминания особенно интересны сейчас, когда мы отмечаем пятую годовщину со дня кончины Святейшего Патриарха Алексия. Какое на вас он произвел впечатление при первой встрече?

- Первая встреча произошла, когда я еще был действующим полковником. И это было счастье, потому что для меня открылась дверь в мир Русской Православной Церкви. Встреча с таким человеком дала мне сильный импульс, чтобы двигаться дальше. Это было в Елоховском Богоявленском соборе, в алтаре. Его Святейшество поздравляли с днем именин. Он внимательно выслушал всех. А потом сам, вспомнив, что это еще и День Российской армии, поздравил нас и подал руку каждому. Я-то еще не понимал тогда, что это было Божие благословение! И просто с радостью ее пожал. Это было начало моего воцерковления. Но главное- тогда начинался новый этап во взаимодействии Русской Православной Церкви и государства. Святейший Патриарх прошел большой путь, когда со стороны государства было другое отношение к Церкви, когда существовал отдел по делам религии. С принятием нового Закона о свободе совести и о свободе вероисповеданий началась новая эпоха церковно-государственных отношений, при этом церковные интересы стали выдвигаться на первый план. И Патриарх Алексий фактически заново сформировал взаимоотношения между Церковью и государством. Строил их так, чтобы и Церковь начала развиваться, как он говорил: получила новое крещение, и государство, опираясь на духовную мощь и нравственный потенциал Церкви, двигалось вперед. Считаю, это ему удалось, мы все очевидцы происходящего.

- А личные впечатления о нем как о человеке?

- Я имел счастье с ним общаться по служебным делам. Эти встречи, хотя они происходили по служебным вопросам, оставили у меня самые теплые впечатления. Потому что его Святейшество был предельно внимателен к собеседнику. Не было никакого чувства, что Патриарх- это недосягаемая величина.

В разговоре Святейший Владыка был прост. В тоже время в нем ощущались интеллект и духовная сила. Проблемы, с которыми я к нему обращался, всегда находили разрешение. Речь шла, как правило, о вопросах его взаимодействия с первым лицом государства. Или встреча эта планировалась, или же мы обсуждали вопрос, который он письменно или устно задавал Президенту. Святейший Патриарх обращался к Президенту только тогда, когда иначе решить проблемы Церкви было невозможно. Вот, вопрос по Валаамскому монастырю. Нужно было освобождать помещение, которое там занимали люди, проживающие на острове, но не связанные с монастырем. Я ходатайствовал перед главой государства, чтобы построили жилье для людей. И это было сделано. Или то же самое по Костромскому монастырю, где хранится Феодоровская икона Божьей матери.

- А как происходило стирание средостения между церковью и государством? Как создавалось взаимное доверие и понимание?

- Стирание средостений происходило за счет его усилий. Механизмы доверия возникали по инициативе Святейшего Патриарха. Например, Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при администрации президента. Там возможен свободный диалог представителей легитимных церквей, зарегистрированных в Минюсте. И там по праву лидирующее место занимают представители Русской Православной церкви, фактически - представитель Патриарха. Святейший Патриарх, когда в этом была необходимость, на начальном этапе часто встречался с Президентом по своей инициативе. А потом это уже стало практикой. И Владимир Владимирович Путин имел потребность в общении. Потому что они общались большей частью только по официальному поводу: на Пасху, на Рождество, на День интронизации Святейшего Патриарха. Взаимные поздравления - это протокол.

Но ведь были и совместные поездки на юбилей Серафима Саровского, и на Соловки, и на Валаам. И в какой-то степени Святейший Патриарх оказывал влияние как опытный духовный пастырь.

- Вот об этом я и хотел вас спросить. Как можно из протокола вытянуть какие-то впечатления о личности человека? Как устанавливались доверительные отношения? Мы знаем, каково было отношение государства к церкви в коммунистическую эпоху, когда больной Патриарх Пимен был вынужден ехать по первому вызову в Кремль, к уполномоченному по делам религий. И это неуважительное отношение к старцу меня глубоко возмущало. Что же, отношения менялись? Сами люди начинали понимать, что это духовное лицо? Или воцерковлялись сами?

- Это правильная постановка вопроса. Дело в том, что в системе взаимоотношений сочетаются и интересы государства, и интересы Церкви, и личные моменты. Прошу меня извинить, я не стану говорить о президенте Борисе Николаевиче Ельцине. А вот президент Владимир Владимирович Путин этот путь проходил. И, к счастью, что-то я видел на практике. Например, Владимир Владимирович иногда на заявленную встречу сильно опаздывает, а Святейший Патриарх всегда на встречи приходит пунктуально. Они общались и даже в 2005 году президент выполнил поручение Патриарха- поехал в Америку. Патриарх просил его встретиться с представителями Русской Православной церкви за рубежом. Встреча Путина с митрополитом Лавром внесла вклад в преодоление разделения. Это был импульс к тому, чтобы в 2007 году подписать Акт о каноническом общении Русской Православной церкви и Русской Церкви за рубежом.

Еще момент. Та же самая поездка в Саров, когда Святейший Патриарх сопровождал Владимира Владимировича, и они приложились к мощам Серафима Саровского. Путин никогда не позволял вызвать к себе Святейшего Патриарха. Президент сам приезжал и в Чистый переулок, и в Переделкино. Когда Патриарх болел в августе 2008 года, Путин лично поехал к Святейшему. Такие поступки формируют отношение к Церкви. Почему это происходит? Потому что государственная машина осознала, что Русская Православная Церковь несет мощный нравственный потенциал. Поддержка граждан России была необходима. Народ в ней нуждался. Такие изломы были в 90-х годах, люди переживали такие серьезные перипетии! На многих это повлияло. Но поддержка Церкви ощущалась самим государством. Эти факторы работали на сближение, в том числе и в личном плане.

- Борис Михайлович, в ту эпоху был заложен фундамент церковно-государственных отношений. А каковы они сейчас? Ведь до сих пор мы испытываем не то что враждебное, но, можно сказать, инерционное сопротивление. Вот, выделено всего лишь пара часов в четвертом классе под Основы православной культуры…И даже эта малость вызывает бурю негодования: клерикализм, попы лезут в школу, и все прочее. То же самое в военном деле. Не пустим капелланов! А как сейчас строятся эти отношения? Как идет процесс формирования военного духовенства?

- Реализация программ по введению преподавания ОПК в школе не могла пройти без сопротивления. Но я должен сказать, что проводится большая работа. Это сопротивление на бытовом уровне. У нас должны быть хорошо подготовленные педагоги, чтобы преподавать ОПК. Я благодарен за вопрос о Вооруженных силах, потому что последние три года я по благословению Святейшего Патриарха Кирилла занимался возрождением войскового и флотского духовенства в Вооруженных силах Российской федерации. Вот, Святейший Патриарх благословил, министр Сердюков, скрепя сердце, назначил меня, надо было начинать эту сложнейшую работу. Создавать нормативные документы, искать материальную базу, формировать структуру. И, видимо, духовная поддержка его Святейшества и администрации президента сыграли свою роль. Я там работал не один год. И была поддержка. Сердюков, к сожалению, не всегда занимал такую позицию. Определили 53 должности. Церковь представила кандидатов на назначения, их проверяли на профессиональную пригодность, представляли…. Было установлено, что священник назначается решением Министра обороны. Планка сразу задавалась очень высокая. Но он просто не рассматривал кандидатов. За три года был назначен всего 21 человек…

- Это из 200!

- Да, Русская Православная Церковь представила более сотни кандидатов. Пришел Министр обороны Шойгу в ноябре прошлого года. Что он делает? Он первым делом сразу идет на встречу с Патриархом. И они полтора часа беседуют. Есть момент, который нас касается. Во-первых, новый Министр уважает все вероисповедания, хотя по своему рождению он тувинец. Но он поддержал Патриарха. И мало того, провел сразу после встречи со Святейшим Патриархом совещание руководящего состава минобороны и принял решение: в гарнизонах, где нет полковых храмов или часовен, выделять помещения для оформления молельных комнат. С ноября 2012 года по сегодняшний день была 21 молельная комната, а стало 114. За год в пять раз больше, чем за предыдущие три года!

- Что значит политическая воля!

- Совершенно верно. А потом, когда наши священнослужители начали работать - оказалось, что за двадцать лет уже более 200 храмов и часовен люди настроили за свои деньги, без всякого финансирования.

- Потребность есть у людей.

- Да. Люди хотели этого. И порой вопреки мнению руководства. Даже был случай, когда Сердюков хотел разрушить храм, построенный у десантников.

- Это вообще-то рискованно - покуситься на десантников...

- Тем более, что они строили свой храм на деньги, получаемые ими за прыжки. Ведь они, когда прыгают - получают вознаграждение, и эти деньги они перечисляли на строительство храма.

- Настоящее мужское отношение.

- Да. В память о людях, которые воевали, которые, может быть, погибли….. Так образовалась материальная база. Были люди, которые и раньше помогали армии, в горячих точках: в Боснии и Герцеговине, в Косово. В общем- везде. То–есть, было на что опереться. И эти первые шаги сформировали базу для деятельности военного духовенства в армии и на флоте. Сейчас, когда командиры увидели, как батюшка работает, они говорят: давайте, нам нужны люди. Там, где нет должностей- назначайте. Недавно прошли учения Запад-2013. Мощные учения. Это - политика Президента и Министра обороны: проверить боевую готовность, взаимодействие с братским белорусским народом, с братскими Вооруженными силами. Комплексные действия всех родов Вооруженных сил. И когда оценивалось качество учений, руководство Министерства обороны сказало: две службы эффективно в воспитательной структуре работают- психологи и батюшки. Начальник Генерального штаба генерал армии Герасимов вышел из самолета- и сразу в храм. Батюшка не растерялся и провел молебен на начало нового дела. В общем, этот практический опыт еще раз подтвердил востребованность военного духовенства. У нас имеются подтверждения -и по флоту, и по ракетчикам, и по дальней авиации.

- Вы - бывший военный. Как вы считаете, сейчас есть реальная востребованность религии?

- Армия сначала отнеслась настороженно. Но была политическая воля Президента. Патриарх Кирилл продавил это решение. Это было оформлено как инициатива Межрелигиозного совета России. Но лидер Межрелигиозного совета - Святейший Кирилл -лично занимался этим вопросом. Так вот сейчас в войсках, там где батюшки реально работают, командирам нужна помощь не только в работе с личным составом. Но порой под этими нагрузками, под высокой ответственностью они сами нуждаются в пастырской поддержке. Вот они и кричат: давай батьку! Там, где должности нет, вводите должность. Я могу привести пример по молдавской военной группе, можно привести пример по 12 ГУМО- Главному управлению, где закрытые городки. Там двенадцать городков, а должностей всего девять. И главный по воспитательной работе говорит: где еще три должности? Давайте нам сюда. У нас, к счастью, на этих 114 человек ни одной рекламации не было. Церковь поставляет качественных кандидатов. И из этих 114 - два мусульманина и один буддист. То–есть, мы соблюдаем пропорции представительства.

- Откуда берутся эти батюшки? У нас до сих пор кадровый дефицит с рядовым священством. А где еще найти священников, да еще знающих военную специфику?

- Да вы самые болевые точки затрагиваете! Любому владыке самому нужны качественные кадры, а мы только лучших берем. Но Святейший Патриарх говорит: не препятствуйте формированию военного духовенства! Есть решение Архиерейского собора. Но многие из тех, кого мы берем - бывшие военнослужащие. Это офицеры, сверхсрочники, есть сержанты и солдаты. И здесь такой момент интересный. Господь призывает на священную службу, но и воинская служба призывает. Поэтому эти люди дважды призваны Господом на службу Родине.

- Служат вере и Отечеству.

- Да. Совершенно верно. Поэтому здесь нет ничего случайного. И они идут, они знают, какие трудные времена их ждут, знают, на что они идут.

- А что это за сложности? Во-первых, я хочу сразу спросить, какие у них должности? Получают ли обеспечение? И какова зарплата прапорщика, офицера?

- Формально они идут на должность помощника командира по работе с верующими военнослужащими. Такой помощник- гражданский персонал. Не офицер. Это капелланы имеют воинское звание. Наши священники- просто люди Церкви, пришедшие работать в армии.

Должность у них оплачивается так. Сейчас пока должностной оклад 10.000 плюс 100 % за сложность военной службы, значит уже 20.000, плюс районный коэффициент соответственно до 45% в разных регионах. Кроме того за выслугу, тот стаж, который у него был, любой стаж воинский или штатский, гражданский плюс к этому окладу, плюс премиальные квартальные, и есть еще есть такое: от Министра обороны за экономию заработной платы по приказу 110. То- есть, в среднем в Центральном военном округе, где минимальный районный коэффициент, выходит до 30.000. Где-то в регионах до 50.000.

- А как с жильем? Если офицеры получают жилье, может ли священник рассчитывать на это?

- Да, конечно. Гражданский персонал обеспечивается жильем, если у командира есть фонд. Практика показывает, что командир предоставляет батюшке служебное жилье, и священник там живет. Кроме того, батюшки, которые давно взаимодействуют с командованием, как правило, живут уже рядом с воинской частью. Мы его не отрываем от прихода. Давно уже сложилась такая практика: он и на приходе может быть, и выполнять задачи как помощник командира по работе с верующими военнослужащими. Участвуют и члены семей военнослужащих, и детки, в том числе. Есть у нас и монахи.

- Я знаю даже одного епископа, который был командиром подводной лодки.

- Я думаю, что это очень способствует работе духовного лица. Ему легче завоевать доверие в воинском коллективе.

- Но все же, когда либеральная пресса начинает говорить о клерикализации- это безосновательно. Сто человек на гигантскую страну! Какие возможные перспективы?

- Факт остается фактом: институт военного духовенства стал неотъемлемой частью военного душепопечительства. Он занимается тем, чем никто не занимается в армии- солдатской душой. А с души солдатской и веры начинается формирование глубинных основ отношения к воинской службе. Сознательного, с верой и с любовью к родине. И поэтому институт войскового духовенства будет только развиваться. Кадры будут поступать, мы будем их косвенно готовить. То-есть, не просто готовые кадры отнимать у владык. Будем готовить из числа бывших военных целевым назначением.

- Это продуманная стратегия?

- Да, она есть. И главное для нас - востребованность, потребность в институте войскового духовенства. Уже есть стратегическое понимание у руководства, у командования, у Министерства обороны. И тем более, если говорить о тактическом звене, где реально жизнь и работа батюшки просто востребована командованием и личным составом. Конечно, здесь соблюдаются конституционные права военнослужащих. Богослужение добровольное, никого строем в храм не загоняют. И если пришел мусульманин, а их до 10%, то батюшка в тактичной форме объясняет, что мы работаем только с православными. Мы берем таких людей, которые понимают, что не надо переделывать мусульманина в православного, надо его в его вере формировать и говорить: да, брат, ты имеешь право быть мусульманином, при этом выполнять свой воинский долг.

- Они нормально это воспринимают?

- Родители радуются и говорят: вы его пошлите туда, где есть батюшка, чтобы он служил там. А кроме того, у нас же есть штатные военные священники- мусульмане.

- Ну, это всего лишь два-три человека…

- Да. Но они занимаются координацией. Они находятся в округе, знают, где компактно служат мусульмане, навещают их, встречаются с местным муфтием. Организуют для них возможность быть верующими. То же самое с буддистами Забайкалья. Есть там лама. Есть такой штатный священник, который окормляет верующих буддистов.

- Все это радует, многое я узнал впервые только сегодня. Спасибо вам и желаю помощи Божией.