Ольга Кормухина и Алексей Белов: А жизнь - она такая классная!

Весь мир смотрит на нас!

Ольга Кормухина:  Часто говорят — у нас нет национальной идеи. Что за чушь, ребята? Она у нас была веками, она и осталась, никуда не делась и не денется. Это православие, самодержавие, народность.  С самодержавием ладно, его сейчас нет, но православие и народность остались. Мы соборный народ.

Мы были с Алексеем в этом году на Олимпиаде. К нам подходили иностранцы и просто плакали. Они жаловались: "Ребята, ну что это такое? Мы привыкли, что русские -  это соперники, у которых мощный дух. Где этот русский дух?" Вот в этом году его не почувствовали. Ни у кого не было радости от победы противоположной стороны. Нас настолько это поразило. Соперники скорбели, наверное, даже больше, чем наши спортсмены, о том, что вот так неудачно для России сложилась Олимпиада. Это подтверждает то, что весь мир смотрит на нас.

Мы много ездим по миру, к нам приезжают иностранцы. Мы знаем, что иностранцы  смотрят на Россию, мир напитывается нашего русского духа от этой нашей необъяснимой русской души. А в чём же необъяснимость нашей  души? Всё очень просто. Русского человека нельзя судить по тому, какой он есть, как говорил Достоевский, русского человека нужно судить по тому, к чему он стремится. А стремимся мы все к небу.

Алексей Белов: Мне пришлось побывать к экстремальных ситуациях, живя за границей. Мы дружили с людьми фантастическими. Нашим другом был Френк Заппа - это как "The Beatles".  На наших глазах он умер, я его видел за 4 дня до смерти. Я встречал людей, которых весь мир знает, типа Шерон Стоун,  мне интересно было всегда смотреть в глаза человеку. Я видел фантастически успешного человека, который смотрел на меня глазами глубоко несчастного человека. И это много раз повторялось в жизни. И несмотря на то, что люди есть прекрасные везде и мы встречали фантастических людей, которые совершали по отношению к нам какие-то подвиги, таких единицы. Само общество глубоко несовершенно. Я имею в виду общество западное.

Страна у нас классная!!!

Ольга Кормухина: Самое главное - нам нужно молодёжи показать, что у нас страна классная. Правда, она самая лучшая! Лёшка 10 дел прожил за границей, он вам точно скажет: наша страна самая лучшая. Причём он всё время стремился попасть за границу, и мечта сбылась. Я же наоборот - всегда отгребала, когда мне предлагали зарубежные контракты, я всегда говорила, что замуж и умирать только в России.

Когда надо было в Ванкувер на Олимпиаду лететь, я плакала и говорила: "Лёша, я умру там". И действительно, мне так плохо первые дни было, я думала , что просто сдохну. Я думала: "Как же тут люди живут, тут же благодати нет?". Я говорила: "Лёха, благодати нету". 
Понимаете, у нас самая классная страна и нам надо каким-то образом молодёжи нашей внушить. Именно внушить. Дело в том, что некоторые вещи нужно сначала навязывать, и только потом это приживается. Хорошие привычки всегда нужно вдалбливать, а ерунда - она сама как-то приживается, как сорняки. Когда наши молодые люди почувствуют, что их страна прекрасна, что она их любит,  что у них есть замечательное будущее в этой стране, что она особая,  совершенно не похожая на другие, они поймут, что очень много  нужно сделать, что работы непочатый край, вот тогда не до наркотиков будет.

Алексей Белов: Одна из самых страшных вещей в нашем обществе — это лень. Сейчас в глазах молодых людей можно даже увидеть, что им лень жить. Отсюда все эти страшные цифры о наркомании в нашей стране. Нас с Ольгой года 4 назад пригласили на благотворительный концерт в Санкт-Петербурге. К сожалению, православная церковь очень маленькой толикой имела к этому отношение. Нас только поселили в Александра-Невской лавре, а всем продакшеном занимались сектанты. Ребята, которые нас встретили, они-то были, по-моему православные. Говорят, что  у нас в Питере появился новый синтетический наркотик, после первой дозы соскочить невозможно, это не героин, это в тысячу раз сильнее, а от первой дозы до гроба не более года. Тогда в Питере было около 300 тысяч наркоманов. Единственное противоядие — Церковь. Она обладает всей полнотой и силой, которая способная человека от этого оттолкнуть.

На фото: Ольга Кормухина

Ольга Кормухина: Молодёжи нужно всячески прививать хорошую музыку, хорошие стихи, а не песенки ни о чём - так, для развлекухи. Молодые люди говорят: "Мне надо отвлечься". А от чего, простите, надо отвлечься-то? Что ты там у своего станка, в своих бухгалтерских документах, в своих юридических делах целый день душой-то делал? Тебе не отвлечься надо, а, наоборот, вовлекаться в жизнь, вовлекаться в свою глубинную жизнь, которая и держит человека на земле человеком. Очень бы хотелось, чтобы молодёжь это понимала, потому что это такая красота, это такое счастье жить настоящей глубокой жизнью, хотелось бы, чтобы молодёжь это почувствовала.

Нам  многие говорят: "А мы хотим, чтобы так, как у вас было". Дело даже не в классной музыке, это только крючочек, на который ловим рыбку, наживка. Главное - это потом эту рыбку пестовать, холить, лелеять, чтобы она превратилась в огромную красивую рыбу, которая поплывёт сама по бурному морю и ещё там кучу рыб произведёт. Тогда будут плоды. Надо нам всем, ребята, научиться жить так, чтобы интересно было на нас смотреть, интересно было нам подражать, интересно было находиться рядом с нами, тогда не пойдёт молодёжь ни к наркодилерам, ни в точки продажи спиртного. Надо, чтобы пошли не к самогонному аппарату, а к нам. 
Например, "Фабрика", с моей точки зрения, ужасный проект. Мне ужасно не хотелось там участвовать, но все друзья как-то купно собрались и сказали: "Оля, ну надо, страна должна знать своих героев, надо же показать другое". Мы вышли, жахнули, и Интернет взорвался тут же. Молодёжь говорила: "Мы даже не знали, что у нас так вот поют".  И вот эта молодёжь потихоньку струйкой к нам потекла, потянулась, мы их определили в хорошие места, в хорошие руки.

Вдруг через какое-то время случайно какой-то батюшка из Оптиной пустыни рассказывает, что  приезжал тот-то фабрикант, приехал в час ночи, попросил исповедовать и причастить. Его исповедовали, причастили, и он в 4 утра уехал обратно, потому что график сумасшедший. Понимаете, когда сработало, через какое время.

У нас и ещё примеры есть. Вот репер Рома Жиган. Он приходит в Москве к главам районов и  просит там маленькую комнатушечку, в которой  делает студию, и пацаны с улицы вместо того, чтобы идти в какие-то дурные компании, идут туда. Ну пусть репчик они читают, не важно. Пока их так заманили, а там, глядишь, разговоры правильные - и закрутилось, и пошло, и дальше они уже соберут кого-то вокруг себя, и будет как снежный ком нарастать. Поверьте. Просто очень нужна инициатива. Мы это поняли.

Недавно когда мы выступали в Москве в самом большом рок-клубе, где постоянно проводит съёмки альтернативный музыкальный канал, который смотрит вся продвинутая молодёжь, его смотрят больше, чем МузТВ и все музыкальные  каналы вместе взятые. Там девушка-редактор перед концертом подошла к нам и говорит: "Я взрыла Интернет и вот, что бросилось в глаза — у вас с Алексеем потрясающе высокий рейтинг доверия у молодёжи, в вас верят безоговорочно. Почему у вас такой  огромный кредит доверия?" Я думаю, что всё это потому, что мы никогда не делали того, чего не хотим, мы никогда не ввязывались в какие-то сомнительные истории, хотя нам предлагали их очень много, потому что я не играю вот в эти игры, в эти игры, а тогда получается, что я не играю ни в какие игры.  Мы не то, чтобы всегда старались держаться особняком... Мы должны самосохраняться именно в творчестве. А что касается всего остального, то тут надо идти навстречу всему самому продвинутому.

Мы как бы отгородились от шоу-бизнеса, ну потому что, ребята, там невозможно было находиться эти годы, потому что ругаться не хочется, устраивать бунт тоже не хочется. Мы тихо занимались своим творчеством. Нам не нужны золотые унитазы в трёх особняках, потому что мы всё это проходили с Алексеем и мы знаем, что  чем больше имущества, тем больше с ним проблем. Нам очень мало нужно. Самое главное,  что нам необходимо,  чтобы у нас была крепкая здоровая семья, чтобы рос здоровым и счастливым наш ребёнок и чтобы мы имели возможность делать то, что мы умеем и хотим. Мы не хотим ни с кем конфронтаций, мы хотим со всеми дружить. Другой вопрос, что не все хотят дружить с нами.

Рок - единственная музыка, которая заставляет думать.

Алексей Белов: Я слушаю всё, что выходит, особенно это касается жанра современного рока. Я просто заставляю себя. Ещё до "Парка Горького", ещё даже до того времени, как я работал с Давидом Тухмановым, с которым у нас был проект группа "Москва". Там был Коля Носков,  я занимался всеми аранжировками, Давид Тухманов мне это доверял, был барабанщик. Всего три человека в группе были. У нас даже пластинка вышла. Так вот ещё до этого я заставлял прослушивать себя по 200 пластинок в неделю, тогда они  были  на бабинах. Могу сказать, что  музыка ходит по кругу, по спирали. Она каждый раз возвращается к какой-то своей сути, приобретая несколько более современное звучание.

К сожалению, сейчас такое время скудное. Невозможно представить, что может появиться такая группа, как "Queen". Они играли всё: оперу, лёгкий рок-н-ролльчик и хеви-метал одновременно. Всё это было на одной пластинке. Этого сейчас никто не делает.

Элтон Джон — это хороший настоящий поп-музыкант, хотя он и рокер в душе. Или "Red Hot Chili Peppers", хотя они давно ничего нового не делали.

Ольга Кормухина: Нам обоим очень нравится "U2". Надо ещё "Led Zepelen" вспомнить. Их никто не переплюнул и, наверно, не переплюнет.

Алексей Белов: Всё что касается 70-х годов - это такой кладезь, который всех напитал на долгое время. А всё дальше уже шло по спирали, круги сужались, приобреталось определённое звучание.

Классика мне очень нравится, вся нравится, потому что мы на этом учились. Мне нравится русская классика первой половины ХХ века — это Стравинский, Гаврилов, Рахманинов. Из второй половины. Мне Шнитке нравится. Из конца второй половины XIX века – это, конечно, Мусоргский, Чайковский. Чайковский вообще самый хитовый композитор — он в Америке самый популярный, популярней его нет вообще никого, он в хитах первый всегда. На втором месте Рахманинов и Стравинский.

Ольга Кормухина: Грустные русские. Всё-таки народ во всём мире тянется к нашей духовности через музыку.

Алексей Белов: К сожалению, сейчас не пишут такой музыки. Дело в том, что для этого нет почвы. Для того, чтобы растить определённые растения, нужна почва. Вот, например, на Валааме в монастыре им удаётся выращивать арбузы, хотя это север. А оказывается они там какими-то камнями  прокладывают под почвой целый слой, обкладывают с боков. Эти камни нагреваются солнцем и  земля тёплая, вот они и растят там дыни и арбузы. Также и для музыки - нужна определённая почва. К сожалению, на сегодняшний день в эпоху глобализации, которая идёт в мире, такой почвы нет, и поэтому мы больше видим, что везде появляются такие классические "Макдональсы".

Если послушать современную музыку кино, то во всех кинофильмах звучит одна и та же музыка. Хотя там огромные бюджеты: композитору популярных фильмов могут совершенно спокойно отвалить 2 млн. долларов и не поперхнуться, а как, например, Хансу Циммеру могут и больше. Единственный, кто отличается, — это Эннио Морриконе, но и то он это делал 30 лет назад. А так всё звучит одинаково.

Ольга Кормухина: Морриконе хороший композитор, но уже точно узнаваемый и повторяется. Вот чего-то яркого не хватает. Очень хотелось, чтобы это было.

Человек творческий, он должен развиваться, он вариться должен вот в каком-то супчике, где морковка, помидорка, лучок, как в хорошем борще, где минимум 9 ингредиентов, и тогда творчество получается многогранным.

Алексей Белов: Если говорить об отечественной музыке, то рок-мызыка очень важна для молодёжи. Это единственный стиль, который заставляет людей думать. Я вижу как благодаря Интернету та или иная группа может стать феноменально популярной Никакой поп-исполнитель типа там Максим никогда не станет популярным благодаря Интернету. Это совсем другая публика. Я, конечно, всё это внимательно слушаю и изучаю. У кого-то удачный текст, у кого-то удачный звук, а чего-то вот такого цельного нет.

Ольга Кормухина: А такого явления очень хочется.

Алексей Белов: Если говорить о классической музыке, то  у нас фантастическая почва для развития. И вузы всегда были фантастические. Если говорить о современном роке то, он, конечно, родился не у нас, хотя мог родиться в России. В чём была  беда советской власти — в том, что они всё запрещали вместо того, чтобы  делать лучше, чем западники. Появились "The Beatles" — давайте сделаем лучше, чем они, у нас вот так вот талантов (и сделал жест рукой над головой — прим. ред.), музыканты фантастические, которые  вузы и консерватории закончили. Вообще талантливых много... А поэзия какая?! У нас в музыке есть настоящая поэзия.

Мы сейчас переслушали того же Цоя — ну фантастика, такая глубинища! Как мальчишке в 21 год могло такое в голову придти?! Это божий дар, конечно.

Всем, кто сейчас занимает музыкой, надо изучать тенденции, которые существуют в мире. К сожалению, рок музыка в основном развивается там. Надо изучать.

Ольга Кормухина: У их групп слышно, что они знают и Чайковского, и Стравинского, они используют это в своём творчестве. А наши даже гордятся: "А я нигде не учился". А я говорю: "Ну и дурак".

Алексей Белов: У нас есть один приятель иеромонах в Оптиной пустыне, он бывший музыкант-металлист. Он говорит: "Почему они такие плохие, а такую хорошую музыку делают?!" Дело в том, что  там само по себе общество такое. Когда появляешься там  и начинаешь что-то делать, тебя просто выбрасывают на улицу. И ты как дикие цветы прорастаешь, не пророс и Бог с тобой.  Если кто-то вдруг начнёт скупать время на телевидении, там  на это никаких денег просто не хватит и это станет бессмысленно. Я вижу у нас некоторые звёзды тратят десятки миллионов долларов, чтобы как-то быть, как-то держаться. Это бессмысленно.  И конечно, там (на западе — прим. ред.) из этого рода диких цветов вырастают настоящие сильные, которых не возьмёт никакой ветер, никакие погодные условия. Селекция такая:  из миллиона пробивается  тысяча, из тысячи — сотня, из сотни -  десяток, но очень хороший.

"Парк Горького" когда  появилась, это был не просто очень сильный состав, это был мощный состав, все и каждый был на своём места. Нас просто поставили в такие условия,  с нами особенно никто не нянчился и деньги,  которые были истрачены на проект были очень   смешные - 600 тыс. долларов со всеми видеозаписями. А выхлоп был такой огромный. 
Там в Америке скидок никто никому не делает: или да или нет,  до свидания. Поэтому, когда человек занимается музыкой, делает что-то новое, он не должен сам себе никаких скидок делать.

Ольга Кормухина: У нас в стране рок не жанр — это как социальные понятие. Рок — это  то, что не попса. Я хочу заметить, что эти годы, которые мы не вели активную концертную деятельность мы очень много работали в кино, в основном это были зарубежные проекты - Голливуд и совместные какие-то американо-русские киношные проекты. Мы поработали с очень великими звёздами: Рон Шайдер,  сейчас, к сожалению, ушёл от нас этот знаменитый оскароносный актёр, и Макдауэлл, и Рутгер Хауэр, и Арман Асанте. Это всё мои любимчики, которых я обожала в жизни как киноман, и вот такой подарок Господь сделал — вот на тебе.

Лёша пишет очень много симфонической музыки. У нас и таких песен много, которые можно отнести к лёгкому жанру.

Алексей Белов: Ольга - она широкий исполнитель. Ей всё под силу. Она может и классику петь, и тяжёлый рок, и хорошую настоящую поп-музыку.

Ольга Кормухина: Наша музыка - это наш способ существования в этом мире, это наш способ самовыражения, это наш путь, это вид транспорта, на котором мы едем, надеюсь, в царствие небесное. Кто-то туда летит на самолёте, кто-то на такси,  кто-то на велосипеде -  тише едешь, дальше будешь — а у  нас вот такой вид транспорта -  музыка. И дело не в том, что мы стараемся быть честными по отношению к публике. Мы, прежде всего, честны по отношению к себе. Что такое честность —  это когда ты делаешь то, что ты должен делать, то, что ты умеешь делать, когда ты не лезешь куда-то в другие области и не пытаешься захватить всё необъятное, делаешь то, что можешь и должен, и делаешь это с любовью.

Сейчас, к сожалению, к нам пошли косяком ребята, после всех вот этих фабричных дел. Их выжили, а дальше что? С них сняли пенку, сливки... Произошло самое страшное: личность, которая должна была развиваться определённым образом, лишили базы, корней. Это как цветок просто в неподходящее время пересадить из земли в горшок. Там он корнями чувствовал: "У-у-у-у-у там такая большая поляна, я тут буду тянуться и тянуться, и там, и там я соки возьму". А тут раз - и посадили в горшок. Клёво, тепло, ветер не дует, поливают каждый день, но что-то не то, развития нет, главный самый корень оторван. Вот потом они приходят к нам и не знают, что дальше делать. Мы, и я, и Алексей, каждый своим путём, но с кровью продирались сами к себе, к своему праву быть тем, чем мы есть и чем мы хотим быть. И ведь у нас это получилось, потому что мы очень хотели. Вот эти ребята идут за этим, потому что тоже очень хотят, но у них уже подрезали вот этот мощный основной корешок, который человека укрепляет, укореняет. Я обращала внимание: в сильные морозы раз! - сверху всё погибло, а потом смотришь - новые побеги побежали, потому что корешок остался жив. А их лишили вот этого самого главного корня. Хотя талантливые ребята. Смотришь, лет пять назад у них были какие-то проблески в текстах, я сейчас не хочу фамилии называть, зачем людей обижать, а теперь уже и тексты не те. Мне кажется, что Господь забирает дар у тех, кто нечестен по отношению к себе, нечестно к тому дару относится. Господь забирает что-то главное.

Недавно все поднимали тему 20 лет без Цоя. Мы говорили, почему так? А я думаю, что просто Господь его остановил в момент, когда его  начали тянуть в сторону модности. Мне кажется, что Витя не смог бы как личность во всём этом существовать, я думаю, что это милость была. Боженька забирает человека в лучший момент его жизни. Он создал такие песни, которые и сейчас по-новому читаются, новая молодёжь, которая уже даже родилась после его смерти, заново открывает для себя Цоя.

К вере из рок-н-ролла "с большой буквы"

На фото: Алексей Белов

Алексей Белов: Я к вере пришёл из рок-н-рола из такого, с большой буквы, в котором было всё  и наркотики.   Я знаю, что огромная часть молодёжи смотрит на поп  и рок-звёзд и для многих это несбыточная мечта. Многие мечтают, миллионы пытаются , тысячи тусуются и у сотенки что-то такое получается. И у меня получилось. Я попал в самое горнило. Когда человек отпускает  возжи - результат - это переломанные кости. С переломанными костями души я и пришёл первый раз в храм. Для меня это был водораздел. Моя первая исповедь …. когда камни величиной с небоскрёб упал с плеч и я перестал ползти, я встал первый раз в жизни — мне было 40 лет. Через несколько дней у меня было первый раз причастие. Я только читал об этом, но и когда тысячи солнц ворвались в моё сердце и когда я опять почувствовал себя пятилетним ребёнком. За 20 лет  до этого ещё с Тухмановым говорили о детском  чувстве праздника. И вдруг  это вернулось и всё сразу встало в голове на месте.

Конечно, хорошо, когда ребёнок с детства, с младенчества, с пелёнок причащается, его носят в храм родители, потом для него это, как для нашей дочери, естественная среда, как дышать.

Ольга Кормухина: Я прошла, что называется, и Крым и Рым, я нигде этого не скрываю, на мне печать может негде ставить, я может самая грешная из всех, но удивительно то, что даже такую грешницу Господь за волосы из болота вытащил и дал мне снова обрести радость и смысл жизнь. И, может быть, слава Богу, что так было. Я теперь смотрю на любого даже  пьяницу с нежностью,  как на закопчённую икону, я знаю, что его отмыть, и он засияет, а потом столько ещё добра сделает, потому что будет делать это во искупление своего прежнего греха.

Меня всегда не устраивало то, что я видела, то, что мне предлагали, то, что мне говорили. Я много духовной литературы прочитала. И буддизм и кришнаизм я знаю не понаслышке, я изучала и даже пыталась — у нас пол Гнесинки в астрал выходило, правда мне там по башке дали хорошо, в этом астрале, и слава Богу.  Хотя я всю жизнь была православной, но надо было всё попробовать. У нас такая поговорка в молодости была дурацкая: всё надо попробовать. Вот и попробовали. И я вам что хочу сказать, именно желание познать себя и меня привело к Богу. Как я потом прочитала: "Если ты не нашёл Бога в пустыне своего сердца, ты не найдёшь его нигде". Только познав свои немощи, мы начинаем понимать необходимость и  потребность в  Боге.

Когда ребёнок начинает кричать "Мама"? Когда он вдруг теряет её из поля зрения и ему становится страшно. Когда мы попадаем в тяжёлую жизненную ситуацию  мы начинаем кричать "Господи!", как дети, которые остались без мамы. А  кричать вот так  надо всегда. Мы каких детей любим? Послушных, которые всегда у руки. Что мы делаем с детьми, которые без спроса куда-то ушли? Что я первое кричу, когда моя дочь не появляется долго дома?  "Ну только появись. Я тебе дам!" Так и  господь наказывает нас,  значит любит. Он тоже ждал, а мы там где-то мотались 3 часа, пришли он раз  и подзадник, чтобы в следующий раз неповадно было.

У нас очень живая религия, но беда в том, что мы не хотим её знать, мы не хотим её изучать.  Житиями  святых мы как бы вдохновляемся.  У меня даже был период в жизни,  когда  я запоем читала жития святых и мне казалось уже, что я сама "кака-то свята", как у нас на острове говорят. Я проникалась этой святостью, могла не есть и не пить, только молилась часами и эту литературу читала.  Я была на третьем небе, не на седьмом, а на третьем, потом, правда, приходилось больно падать. Появлялся ближний, которого-то любить мы должны, а я ему: "Чё-ты тут меня отвлекаешь от молитвы, от святых  дел?"  В следующую секунду понимаешь: а  для чего тогда все эти книги, если ты первого же пришедшего послал. Господь   послал брата, чтобы  проверить тебя на вшивость, а ты его и погнал.

Наша живая религия, как кровь в жилах: если она хорошо бежит, а в молодости она хорошо бежала и всё легко давалось, а сейчас уже по-медленнее и чувствуешь, что это уже труднее делать, на это надо уже себя напрягать. Мы должны быть как живая молодая кровь, всё время быть готовыми к движению навстречу друг к другу. Я заметила, что маленькое дело сделаешь, поможешь в чём-то, не пройдёшь мимо чего-то, а потом чувствуешь такую благодать, как ни от какой трёхчасовой молитвы.

Наша вера в делах. Мы должны пример показывать того,  как классно мы живём с Богом в сердце и в уме. Просто быть самим христианами,  тогда и  люди потянутся. Нам надо просто-напросто своим примером показывать какая жизнь классная.

Вера у нас правая и славная — пра-во-слав-ная!!!

Ольга Кормухина: Иногда может показаться, что  мы какие-то фанатики. Часто приходится слышать: "Оль, я хочу попросить прощения". Отвечаю:  "Я тебя давно простила". Тогда говорят: "Ты же не знаешь за что?" Я отвечаю: "За то, что ты меня считала фанатиком". Просто когда человек воцерковляется, сам начинает жить духовной жизнью он всё понимает.   Духовная жизнь начинает проявляться всё сильнее тогда, когда ты начинаешь ею жить.

Алексей Белов: Есть вещи, которые нам не под силу объяснить. Вот причастие... Когда кровь и плоть входит человек видоизменяется. Учёные брали анализы и говорят, что сами молекулы в человеке после причастия изменяются.

Ольга Кормухина: Мне очень нравится как сказал Слава Бутусов на эту тему. Он говорит, что  для меня  поклоны, молитвы, это как некое натирание. Вот знаете, чтобы высечь огонь древние тёрли, тёрли палочку,  появлялась искорка и разжигалось пламя. 
Все мы говорим, что любим Бога, что мы люди верующие.  Но при всём этом    не следуем богу во всём, часто поступаем простив своей совести: "со - весть" - это  чья-то  весть. Мы молимся-то только тогда, когда какая-то опасность или нужда. Вот что-нибудь  припёрло и мы: "Ой, Господи,  помоги!". Я помню кризис жахнул и толпами в церковь повалили  бизнесмены и бизнесвумены. Такие скромные со своими ноутбуками стояли на службах. Стало устаканиваться раз и потихоньку перестали ходить. Вот я думаю, так когда же они были более искренними,  когда они себя считали умными до или после этого? И что вдруг случилось, что попёрлись они в храм-то?  Гром грянул, вот мужик и перекрестился.

И вот молитвы, поклоны - это как некое натирание. Слава прав. Это надо для того, чтобы  в конце получить маленькую толику этого огонька, любви к Богу и почувствовать благодать, которая и потом движет нами дальше. Ведь, поверьте, за  2 тыс. лет христианства если бы миллионы людей не ощущали благодать, оно бы умерло, как многие другие учения и религиозные движения. Секты возникают, переживают свой рассвет, потом упадок и исчезают.

Все смотрят именно на православных христиан. Весь мир чувствует душой, где истина. Ведь  вера у нас правая и славная — православная. Просто очень трудно переступить  барьер традиций семейных, национальных, каких-то своих жизненных наработок.  Я никого не тащу в религию — упаси Бог, просто я говорю, что надо жить так, чтобы людям захотелось быть с вами в одной церкви.  Почему мы прижились и укоренились, потому что мы Божией милостью почувствовали эту благодать и не хотим её упускать, потому что без неё вся жизнь кажется пресной, несолёной.

Алексей Белов: Человек редко занимает тем, что ему не принесёт плодов. Вот эфимерными проблемами заниматься вообще тяжело. И то, что касается вопросов веры — это довольно такая хрупкая, сложная субстанция,  особенно по отношению к современному человеку. Вот если бы человеку какая-то серьёзная компания, которую знают все, сказала: "Вот тебе пятнадцати этажный дом, вот гора кирпичей и ты год будешь их туда таскать. А за это ты получишь миллиард долларов". Он подумает: "Год потаскаю туда-сюда кирпичи, даже если здоровье как-то подорвётся - это того стоит". Конечно, большинство людей, кинулись бы эти кирпичи таскать.  Серафим Саровский говорит, что если бы человек знал, что его ждёт там (в царствие небесном — прим. ред.) он бы тысячу лет сидел в яме с червями, которые если бы его тело насквозь и он бы терпел, если бы только знал …

Господи, покажи мне живого Серафима Саровского! И он показал

Ольга Кормухина: Пути господни неисповедимы, и в один момент, очень сложный момент в моей жизни, очень судьбоносный момент в Лёшиной жизни, наши дороги привели нас на остров Залита к старцу Николаю. Он очень мало говорил, он просто жил, и мы старались дольше пожить, побыть рядом с ним, посмотреть, поучиться тому, каким должен быть человек на земле, божий человек, каким нас хочет видеть Господь. Отец Николай практически ни минуты не жил для себя, ни одной минуты, он всё отдавал Богу и людям. Это было такое самопожертвование, что не найдётся слов, чтобы его восхвалить. При этом в старце Николае была необыкновенная простота.

Я и Алексей подолгу бывали на острове, был такой период, слава Богу, когда мы имели возможность пожить там долгое время. Мы вросли в этот народ, там мы его заново открыли и заново полюбили. Там я почувствовала нежность, когда увидела, что даже мужики, которые выпивают, особенно после кончины батюшки, а мы очень часто ходим на его могилку, потому что хочется там побыть и напитаться  благодатью, так вот  даже пьющие мужики заходят, крестятся и из их глаз течёт слеза. Не слеза самосожаления или какого-то отчаяния, а слеза осознания своего недостоинства по сравнению с тем, кем этот человек мог быть, если бы не пагубная страсть. Наш народ замечательный, надо научиться его любить. И он готов любить, он хочет полюбить.

Алексей Белов: Познав плоды духовной жизни, встретив такого человека как отец Николай, я понял кем вообще может быть человек. Это запомню навсегда. Если мы там (в США — Прим. ред.) встречались с американским президентом, я держал его за руку и слушал  рассказы о том, как  его жена устроила кампанию "Скажи нет наркотикам" и типа того. Перед собой я всё равно видел такого же  человека, как я, он очень хороший актёр, он хороший политик, с большой буквы что ли, но всё то же самое. Но когда я увидел отца Николая  - это уже ни с чем сравнить невозможно.

Как я попал к отцу Николаю? Ольга меня отвезла. Я ведь очень хотел к нему попасть. Просил знакомых, которые были у него, а они вдруг куда-то исчезали. Почему я хотел попасть к отцу Николаю? Потому что я прочитал про Серафима Саровского. Президентов и королей я видел, встречался с ними, мегазвёзд тоже. Было и было, не было бы,  ну и тоже ничего бы страшного не случилось. Я прочитал про Серафима Саровского, я такого никогда не видел совершенно точно. И я просто молился: "Господи, покажи мне Серафима Саровского, если есть такие. Если таких нет, то всё это болтовня, и православие - это бред сивой кобылы". Вот если мне скажут, что у нас Олимпийская сборная самая лучшая. А вы покажите? О, так, блин, они все хромые! Какая же она самая лучшая? Вот съездите на Олимпиаду и докажите, что она самая лучшая. Вот я прочитав про Саровского, подумал: "Может ли такое вообще быть, это же фантастика". Его же Пушкин ездил смотреть, он даже нарисовал его, есть черновик, где нарисован Серафим Саровский. Я получил ответ на это, когда увидел отца Николая, когда соприкоснулся с ним, когда понял, что я для него не просто открытая книга, а что его даже самая маленькая молитва может изменить всю мою жизнь. И это случилось.

Это был 1998 год когда первый раз меня Ольга отвезла к отцу Николаю. Через  10 дней после этого у меня умирает отец. И когда он умирал, ему уже открылось видение того мира, он был страшно испуган,  видел бесов, ну явно не ангелов, потому что отмахивался от кого-то. И я сам чувствовал этот леденящий холод, как будто-бы бездна какая-то разверзлась. И сделать ничего не возможно. Как ему помочь я не знаю, у меня даже молиться не получалось, тогда  я просто прокричал про себя: "Отец Николай, помоги" и "ги" не успел докричать, как  у нас воздух в комнате двинулся, а батюшка в это время  был на острове за 800 километров от Москвы. И папа сразу затих. Мама сказала, что надо папу положить. Я положил, а  у него открылись глаза. Это были глаза младенца , которому сразу показали тысячу Дедов Морозов. У него в глазах был фантастический восторг. Я долго смотрел в эти глаза, потом закрыл их. Видимо таким людям как я нужно было что-то очень сильное показать и Господь показал.  Отец Николай показал мне каким может быть человек.

Ольга Кормухина: На могилке отца Николая сейчас  люди даже от рака исцеляются. Ездят, песочек едят, молятся и  исцеляются. Многие, даже кто знает его только по книжкам, спрашивают у нас: "А вы  правда его видели?"

Алексей Белов: Он был величайший человек.  В XIV веке жил Сергий Радонежский и теперь на том месте в лесу, где он жил, один из самых больших монастырей и большой город. Там, где Жил Серафим Саровский, тоже стоит огромный монастырь и огромный город.

Ольга Кормухина: Отец  Николай предсказывал, что на острове Залита через 80 лет будет монастырь.

Алексей Белов: Я был и на Афоне, и в Иерусалиме...

Ольга Кормухина: Отца Николая везде знают, даже там где больше никого, кроме Серафима Саровского не знают.

Алексей Белов: Афон - это такое место, где 2 тысячи  лет существует институт старчества, там в каждом монастыре живёт старец. И вдруг мы узнаём, что  на остров Залита приехала делегация старцев с Афона. Был там такой игумен Герасим. Я сейчас книжки читаю, где пишут, что к нему в келью весь Афон приходит. А он приехал к отцу Николаю, тот уже не выходил, лежал большую часть времени. И вот этот старец-грек провёл какое-то время у батюшки, а потом вышел, подошёл к часовне Николая Чудотворца, взялся за решётки и заплакал. Когда наша знакомая монахиня подошла к нему и говорит: "Отче, почему вы плачете". А он по-русски разговаривал, и ответил: "Вы не знаете, кто здесь живёт. Я весь мир объехал, я всех старцев  знаю, но  такого второго нет. Он зрит Пресвятую Троицу".  Вообще, таких святых, кто бы зрел Троицу, не очень много было.

Ольга Кормухина: С Афона ему постоянно звонили с вопросами. Весь мир звонил на Афон, а с Афона звонили отцу Николаю. Он был величайший светильник.

Почему я пришла к  отцу Николаю? Потому  что я прочитала житие Серафима Саровского. Вообще, моя жизнь стала управляться после того, как мне мама повесила на цепочку образок, с одной стороны которого была  Богоматерь Умиление, а с другой - Серафим Саровский. И я потом оглянулась и поняла  как Серафим всё устраивал. Не могла я к другому старцу попасть. У него спрашивали: "Отец Николай, а почему вы к Серафиму Саровскому отправляете, ему молитесь, ему советуете молиться, детей Серафимами крестите? Ведь ваш небесный покровитель Николай Чудотворец?" Он сказал: "Мы с Серафимом одного духа". Часто люди говорили, что в окошке домика отца Николая они выдели Серафима Саровского. И спрашивали у него: "Батюшка, а мы только Серафима видели, что это такое, наваждение?" "Нет. Он был здесь", - отвечал батюшка и даже как бы намекал, что он в духе Серафим. Мы ничего не знаем о божием домостроительстве и только можем гадать, но все чувствовали, что какой-то Серафимов дух у отца Николая присутствует. Иной раз стоишь и не знаешь кто перед тобой: он или Серафим.

Не могу оставить без внимания и главную тему пресс-конференции — концерт Ольги Кормухиной и Алексея Белова 2 сентября в Пскове, все средства от которого пойдут в Залитскую школу. Дело в том, что этот концерт может стать, а мы надеемся так и будет, началом целого большого движения, которое охватит всю Россию.

На фото: афиша концерта

Ольга Кормухина: Я  очень-очень счастлива, что всё это начинается с Пскова. Отсюда родом моя любимая княгиня Ольга. Видимо, она меня ведёт, она очень сильная и очень помогает мне, я это чувствую. И я просто счастлива от того, что именно на Псковщине мы хотим сделать вот такой российской почин. Уверена, что наши друзья артисты нас подержат, потому что это принципиально другая благотворительность, я даже не знаю слова такого, как это обозвать, может оно родится в процессе всей этой истории. Не хотелось бы называть это благотворительностью.

У меня была идея... В Древней Греции люди делали так: (сейчас даже туфли сниму, чтобы наглядно было) на одной подошве они писали своё имя, а на другой  писали "Иду за тобой". Оля — иду за тобой, Оля — иду за тобой (в это время Ольга Кормухина "ходила" туфлями по воздуху — Прим. ред.). То есть человек должен двигаться в этой жизни. Может это движение и будет называть "Иду за тобой"? У меня даже песни есть "Я пойду за тобой" и "Я иду за тобой". Так что уже и гимны есть, даже два на выбор. Осталось двигаться.

Надо не осуждать друг друга, не искать друг у друга соломинку в глазу, а вместе вынуть наше общее огромное бревно из глаза, которое нам мешает видеть друг друга, смотреть друг на друга с любовью. Наша русская история велика и поучительна. У нас две беды: зависть и междоусобица. Испокон веков было так: "Нехай моя корова сдохнет, лишь бы у соседа не было двух". Но всегда перед лицом великой беды наш народ объединялся, он забывал свои распри и становился великим народом, который сметал на своём пути всё, что только можно было. При этом, заметьте, всегда вовремя останавливался, не порабощая других, отвоёвывал своё обратно и всё,  и досвидос, и дальше - по  домам, на печку. Мне бы хотелось, чтобы мы не дожидались войн, голода, катастроф каких-то, а поумнели.

Пора заканчивать эту ерунду - по домам на печках сидеть. Давайте что-то делать. У нас в России дел невпроворот. Нам только надо взяться за руки и вперёд, ничтоже сумняшеся.

Мы хотим в народе наконец-то пробудить желание помогать ближнему. Я сама из Нижнего Новгорода и в юности работала экскурсоводом в Михайло-Архангельком соборе, где находится могила знаменитого Козьмы Минина. Князь Пожарский долго межевался: идти в поход или не идти, а вот этот посадский простой человек встал и поднял весь народ. Может этот нижегородский дух Козьмы Минина во мне дёрнулся?

Я всё гадала, ну почему же отец Николай меня в монастырь не пустил, что в миру-то он меня оставил. И вот я, наконец, поняла, зачем я вообще существую. Мне даже какой-то новый смысл открылся в жизни. Я понимаю теперь, что надо делать вообще и куда нужно своё творчество ещё применять. Потому что мало просто петь песни. Для меня лично - мало, Лёшке-то хватает, он всё-таки музыку пишет,  а мне надо что-то ещё, какую-то поляну окучивать. Хотелось бы, чтобы больше было огородников, тогда у нас такие плоды будут, а земля-то благодатная!