Марина Журинская. Начало света

Очень много разных слов сказано в последнее время о покаянии. Слов горьких, справедливых, разных. Нокогда говорится: «отслов своих оправдаетесь, отслов своих осудитесь»,— всегдали понятны настоящий объем исмысл этого высказывания? Дело невтом, что сказать, дело втом, как сказать. Мне первых двух фраз текста всегда достаточно, чтобы понять, буду яего читать или нет. Если явэтих двух фразах вижу слова «либерасты поднимают вой»— все, яэто уже нечитаю. Потому что это теслова, закоторые идет осуждение. Это слова грубого осуждения, грубого глумления над образом иподобием Божиим, потому что люди невоют, они говорят.

Сказано, что изнутри, изчеловека, изсердца человеческого исходит всякая скверна. Скверны этой, надо сказать, выметать— невыметешь. Вот вам простой пример. Яприличному человеку говорю: «Какая опасная вещь— мшелоимство». Онспрашивает: «Ачто это такое?» Человек приличный, нонецерковный, поэтому объясняю, так сказать, вобщих чертах. Онговорит: «Ноэтоже здоровое стремление кматериальному совершенствованию». Вот! Онсказал «здоровое». Ведь онтаким образом уже дал свою оценку. Стойже легкостью стремление жить посредствам может быть названо «нездоровым». Слово «стремление»— это хорошее слово, оно уже содержит всебе положительную оценку. Аскажешь «здоровое стремление»— имыуже видим этакого Данко слебедиными крыльями. Ато, что это Плюшкин, нам вголову неприходит.

Языком надо пользоваться осторожно

Язык— очень богатая вещь, только нужно импользоваться уметь. Все вещи надо называть поихсмыслу, адля этого нужно проникать всмысл вещей духовный инеторопиться осуждать. Всякие слова насчет того, что сие есть дурно, асие есть хорошо, надо приберечь кконцу своего рассуждения. Слушатели ичитатели должны сами прийти кэтому выводу.

Яуже говорила, что если впервых словах содержится какое-то ругательство, янебуду читать. Нутак это я, атысячи людей срадостным блеском вглазах будут потирать руки иговорить: «А, ну-ка, ну-ка!» Вот это иесть соблазн малых сих.

Или взять слово «естественно». Что естественно? Естество бывает всякое. Всякое животное, скажем, естественно. Ночеловек— неживотное, хотя животное начало вчеловеке есть. Небуду говорить, что человек порочен и т. д., сейчас совершенно необэтом. Яотом, что человек осознает себя иосознает мир, иживет вэтом мире потрем параметрам.

Главный параметр осознания— это «Я»

Первый центральный, главный параметр— это «Я». Если человек неосознает себя человеком, тоонвообще никто. Даже животное обязательно должно осознавать себя центром своей вселенной, иначе как ему разобраться, где право, где лево, где вперед, где назад, где верх, где низ? Эти параметры впространстве определяются относительно той точки, которая «Я». Итут ничего неподелаешь. Это есть естественный, нормальный, природный эгоцентризм впрямом смысле слова. Нокак только онначинает переноситься насферу духовную, даже идушевную, получается дрянь. Так что, понимаете, невезде естественность хороша.

Что-то похожее науже человечность зарождается тогда, когда это самое «Я» понимает, что то, что онназывает «Ты»— это недрянь какая-то шелудивая, аэто другое «Я». Ведь другой человек сам для себя тоже «Я». Тут ирождается золотое правило: «Обращайся сдругим так, как тыхочешь, чтобы обращались стобой»,— потому что ты— это я. Дальше— хуже, нужно приложить уже громадное усилие. Вот «Я» и«Ты», ноесть еще «Он», третий вситуации, видимый или невидимый. Признать, что каждый изних— тоже Я? Человечество еще несделало этого шага. Отсюда всякая ксенофобия. Вот мыстобой люди, аэто так, чурки. Разница может быть какой угодно: токрестится невтусторону, свой пучок перьев носит незаправым ухом, азалевым. Анасамом деле разницы никакой.

Тоесть, человечество досих пор находится вцелом нанеком зверином этапе своего существования. Весь ужас втом, что нужно сделать колоссальное усилие христианину, чтобы понять, что тепризнаки, покоторым онгневно отвергает других людей— это невероучительные признаки, это пучки перьев. Это тоже самое, что «остроконечники» и«тупоконечники». Как известно всем, «остроконечники» и«тупоконечники» уСвифта— это протестанты икатолики вИрландии. Стех пор ничего неизменилось нивИрландии, нигдебы тонибыло. Человечество… Мывсё последние времена вычисляем, анамбы подумать опервых! Мыже еще несделали первых шагов всвоем человеческом развитии. Для нас Бог сделал все, что нужно, идаже больше, амывсе еще вкаких-то первобытных болотах копошимся. Науровне душевном идуховном такой эгоцентризм надо преодолевать.

Параметры осознания «Здесь» и«Сейчас»

Следующий параметр— место— «Здесь». Точно также место для человека позволяет ему описать себя вмире. Нормальный вопрос: ягде? Стукнули человека побашке, или онсам стукнулся, потерял сознание, приходит всебя, первый вопрос: ягде? Ему это очень важно знать. Это чистая правда. Это тоже совершенно естественный параметр. Ноесли мыбудем цепляться только занего, если мынебудем понимать это свое «где» врасширенном виде, изнас ничего неполучится. Потому что «где»— это иусебя дома, ивсвоей семье, ивсвоей церкви, ивсвоей стране, ивмире, наземле, вкосмосе. Вот так понятие «Здесь» все расширяется ирасширяется, авсе это для чего? Именно для того чтобы человек понимал, что он— частица, которая свободна: свободно живет, свободно движется вмировом пространстве. Это очень важно.

Итретий параметр— время— «Сейчас». Про это написаны тома, ипро это можно еще писать тома. Это очень сложно понять. Человек отсчитывает прошлое, настоящее ибудущее оттого момента, вкотором онсейчас находится, вкотором онсебя осознает иокотором онсейчас говорит. Нокогда мыописываем жизнь или все, что угодно, относительно настоящего момента, мыцепляемся зафантом, потому что кконцу описания время уже изменилось.

Отэгоцентрика кантропоцентрику идальше

Вот мывыяснили, что вфизическом смысле человек должен быть эгоцентриком. Нокогда ондействительно становится мыслящей единицей, онобязан стать антропоцентриком. Тоесть, онобязан понять, что центр тварного мира— человечество. Это чистая правда, тут ничего неподелаешь. Мыслить себя человеком можно только вкачестве частички этого человечества, созданного Богом вБожественных целях. Нотолько втаком смысле: «Янелучше других людей, иянехуже других людей, яодин из, ячадо Божие точно также, как любой другой человек». Вот что такое антропоцентризм.

Человечество вцентре мира, человечество вцентре вселенной. Иподумать отом, что этих самых человечеств очень много. Может быть. Отрицать это спеной урта, потому что обэтом ничего несказано сБиблии, непредусмотрительно, потому все, что вБиблии сказано, сказано для нашего спасения. Если там несказано одругих человечествах, значит, эта идея нашему спасению никак неспособствует иникак непрепятствует. Может быть, есть человечество, которое негрехопало? Может быть, нонам знать обэтом ненадо, потому что это никак неспособствует нашему спасению.

Нет пропасти между людьми верующими илюдьми неверующими, как будто верующие все понимают абсолютно правильно, аневерующие все понимают абсолютно по-другому иабсолютно неправильно. Есть гораздо более печальные вещи, объединяющие внынешнем современном мире верующих иневерующих. Еслибы эти вещи соединяли ихвдобре, тогда можно былобы рассуждать отом, можетли быть неверующий хорошим человеком? Но, простите занаучный термин, это нерелевантно.

Дальше антропоцентрический уровень продвигается куровню экклезиоцентрическому, когда люди начинают понимать, что человечество создано Господом как Церковь. Первая Церковь— это была церковь Адама иЕвы. Владыка Антоний довольно проникновенно написал отом, что ихгрехопадение— это, так сказать, грехопадение экклезиологическое, небытовое. Это такой серьезный церковный грех.

Авсегдали мыпонимаем, что все человечество создано как Церковь? Мыже неможем удержаться впределах даже совсем-совсем небольшой церкви. Ведь ежели нам сказать, отпадшие, недостойные, грешные какие-нибудь голые индейцы бассейна Амазонки— они члены церкви, потому что они члены человечества? Дакрик поднимется донебес. Амежду тем, Бог ихсоздал или неБог, вконце концов? Если Онихсоздал, они чада Божии или нечада? Чада. Ачто касается того, что они очень нехорошие, так мытоже бываем тееще замечательные. Аони бывают всвоей системе понятий даже ничего себе.

Вот такого экклезиологического понимания человечества нам очень остро нехватает. То, чего нехватает неверующим,— Бог сними. Верующим нехватает.

Очень много людей сгневом ивозмущением поднимут крик: «Как? Эти такие-сякие -тоже члены Церкви? Данизачто вжизни ясэтим несоглашусь». При этом «такие-сякие» тоже закричат: «Как это меня смеют причислять кчленам Церкви? Янаэто никогда несоглашусь». Ребята, абсолютно неимеет никакого значения, кто счем вэтом смысле согласится, акто счем несогласится. Давайте называть вещи своими именами! Всякие рассуждения, что так или нетак— это рассуждения богоборческие. Человечество создал Бог, создал его как Церковь, ачто касается отпадающих… Мыже изистории даже ихристианской Церкви, иправославной Церкви знаем, как далеко можно отпасть— почти добесконечности.

Вот у Льюиса в «Расторжении брака» есть замечательный эпизод. Пришел Наполеон всвоей невероятной гордыне, внежелании признать свою вину ивстремлении противопоставить себя ичеловечеству иБогу. Удалился даже отада натакое расстояние, что приходилось какие-то длительнейшие экспедиции снаряжать, чтобы его найти. Это хороший образ— дочегоже человек, созданный, замысленный как член Церкви, может отнее удалиться.

Окончательная модель мира должна быть христоцентрична

Очень важно понимать одну вещь. Церковь— вокруг кого? Церковь— чья? Церковь— Христова! Глава Церкви— Христос. Онотдал занее больше, чем вообще мог отдать человек ибольше, чем мог отдать Бог, потому что Бог неможет умирать. Христос умер заЦерковь. Если это кого-то ненаполняет трепетом, если кто-то непонимает, что это действительно больше всего остального, такого человека можно только пожалеть. Поэтому окончательная модель мира, завершающая, должна быть христоцентрична.

Всё вокруг Христа, вся Церковь вокруг Него, человечество вокруг Него, икаждый человек. Это модель мира аввы Дорофея, великого отца ивеликого мыслителя. Это онизлагал такую модель мира, которая больше всего похожа накакие-то космические модели. Это прекрасно, ивот так оно иесть. Ивэтом смысле нас горько объединяет всех— иверующих, иневерующих-то, что мывразной степени пренебрегаем вот этим священным даром Христовым, отталкиваем отсебя всвоих помышлениях христоцентрическую модель мира.

Есть очень печальная вещь. Еслибы верующие иневерующие объединялись вдобре, как яуже говорила, былобы хорошо. Нонет… Япрожила долгую жизнь ичем дальше, тем больше вижу, что объединяются они вполном отталкивании отидеи испрашивания прощения. Попробуйте заставить верующего неформально, аотизбытка, отглубины сердца попросить прощения. Унатренированных людей это самое «нупрости» срывается каждую секунду. При этом голос пустой, глаза пустые. Единственное, что заэтим чувствуется, это любование собой. Вот якакая хорошая, смотрите все, япрощения прошу. Нолюдиже недубины, они неискренность ощущают. Итут триумф наступает утакого просителя прощения— яже прощения просила, аэтот такой-сякой, проклятый, жестоковыйный простить неможет. Ахон…

Ядавно видела одну совершенно замечательную картину вхраме. Ровно посередине храма страшным образом поругались три бабки. Вдруг две изних накинулись натретью истали еепоносить. Она какое-то время довольно бойко отругивалась. Ябочком стояла, бочком-бочком стала отходить. Нотут бабка, оставшаяся вменьшинстве, выступила гордо перед царскими вратами иснеописуемой улыбкой перекрестилась, поклонилась. Потом, поскольку яже отних шарахнулась, и, тем самым, была отнесена кучастникам ситуации, она подошла комне итак задушевно сказала: «Видела, как язаврагов своих молилась? Вот теперь-то ихГосподь накажет!».

Ноэти еще, покрайней мере, просят прощения. Естьже люди, которые никогда вжизни непризнают, что они неправы или чего-то незнают. Для них это просто невозможно. УАндерсена в«Голом короле» наступило полное смятение, когда ребенок закричал: «Акороль-то голый!» НоуШварца впьесе поАндерсену все нетак просто. Потому что король ответил: «Да, это янарочно. Яповелеваю! Отныне все должны венчаться голыми». Его окоротили, конечно, новот эта идея: «янарочно ивсе должны венчаться голыми» -очень живучая идея. Понимаете, она независит оттого, верующий человек или неверующий.

Ямного лет назад видела сцену вмагазине, довольно неприятную. Это при советской власти, еще трешки были. Женщина, скромно одетая, культурным голосом говорит кассирше: «Вымне недали сдачу 3рубля. Явам могу показать свой кошелек, уменя нет ниодного рубля иниодной трёшки». Вместо того чтобы произнести что то, хоть как-то соответствующее ситуации, кассирша противным голосом орет: «Дакак высмеете так сомной разговаривать? Я30 лет вторговле, уменя почетная грамота изначок». Покупательница продолжает настаивать, что значок— это хорошо, нотрёшка тоже былобы неплохо. Через какое-то время выясняется, что культурный голос может преодолеть этот безумный визг.Ноесли выдумаете, что последовало извинение, товыошибаетесь. Кассирша взяла трёшку, бросила настол исказала: «На! Разбогатеешь тысэтой трёшки». Начто культурный голос ответил: «Так ведь иВыбы неразбогатели».

Вызнаете, эту самую невозможность признать свою вину разделяют между собой верующие иневерующие члены нашей земной церкви, члены нашего бедного человечества. Ноименно это заставляет меня быть оптимистом. Если человечество находится натаком новоначальном этапе развития, ниокаком конце света речи быть пока неможет!

Происходит пока начало света. Господь нам дал Лего исказал: «Теперь играйте». Амы, вместо того, чтобы играться, дурью мучаемся. Ноядумаю, что Онмягко, нотвердо будет настаивать натом, чтобы мыигрались, чтобы мыотстадии совершенно животного эгоизма переходили кстадии осознавания себя единым человечеством, замысленным Господом как Церковь испасенным Имже. Аминь.