Арина Сергеева. Рождественское счастье

В начале того года и впрямь впору было ждать «нового счастья». Все старое счастье (и не очень понятно, какое из слов тут ставить в кавычки) пришло, так или иначе, к логическому завершению.

Бурный роман завершился также бурно, как и все два года проходил. Странного типа отношения, начатые сразу после него с идеей «клин клином вышибают», в общем, тоже были завершены — мирно, тихо, без упреков и слез. Было предельно понятно: мы абсолютно разные люди, и нас не держит рядом совсем ничего.

На работе было так тошно, что и вспоминать не стоит. Все было беспросветно, неинтересно, совсем «не мое» и приносило какие-то такие доходы, о которых даже говорить стыдно. После Московского университета било по самолюбию. Но тошно было еще и от того, что это не была работа даже «за идею». И идеи не было. Так, по накатанной дорожке все шло…

Какая-то детская вера в то, что после боя курантов все мгновенно изменится, все равно жила. Как будто после полуночи должно все преобразиться и стать совсем иным. Не стало, конечно. Новый год мы встречали с подружкой в центре Москвы. Я не очень помню логику нашего передвижения по новогодней столице, но в двенадцать ночи оказались в очень дорогом мне месте московского центра — на Страстном бульваре. У меня тогда еще промелькнуло в голове, что забавное совпадение.

Совпадение и вправду было интересное. Дело в том, что примерно в этом месте находилась школа, которую я когда-то закончила. И там же был храм, куда я ходила в школьные годы и недолго после. Увы, в университете лень и идея про «Бога в душе» взяли верх. И в храм я стала наведываться два раза в год: на ночные бого­служения, Рождественские и Пасхальные. Логики в этом не было почти совсем — эти походы были нужны для встреч со школьными знакомыми. Наша компания собиралась в двух храмах в центре Москвы. Храмы были рядышком, вот мы и общались после служб. Ну, и во время служб, если быть честной…

В общем, выпили мы в новогоднюю ночь с подружкой положенное шампанское, обменялись подарками, пошли гулять по празднующей Москве. Пытались попасть в какой-то клуб, не попали, поехали к ней… Да, это была необычная новогодняя ночь, но на утро я вернулась домой. К тем же самым родителям, от которых уходила еще «в прошлом» году. В ту же самую модель отношений, которая мучила всех членов семьи, но ни у кого не было воли хоть что-то поменять. Вернулась к той же самой внутренней пустоте.

Дальше все пошло обычным чередом «новогодних каникул»: гости, поездки к родственникам и друзьям, походы по магазинам. Мы умудрились даже попасть в небольшую аварию с мамой и братом. Относительно небольшую: все обошлись без единой царапины, а машина, только что купленная в кредит, была разбита вдребезги…

Приближалось Рождество. Никаких чудес я уже не ждала. К 7-му января у меня сил радоваться уже не осталось: елки, подарки, ожидание чуда — это все эмоции конца декабря — начала января. Как-то всегда так у меня было и не зависело никак ни от чего. Почему-то Рождество я всегда воспринимала как «один из праздников»… Важный, но один из нескольких.

Но по уже сложившейся традиции, на рождественскую службу все-таки я стала собираться. Решила в Сочельник спать до обеда, потом стала выбирать одежду. Как-то по-другому готовиться и в голову не приходило. Просто очередной повод «выйти в свет» в эти длинные праздники… Никаких других эмоций не было. Тем более предшествовавшая Пасха оставила холодное впечатление. Это была самая странная Пасха в жизни: на самой радостной службе в году я не чувствовала ровным счетом ничего. Периодически бегала все на тот же Страстной бульвар «подышать воздухом», включала какую-то музыку в плеере…

Я даже не чувствовала чего-то неправильного, пока в конце службы не подошла ко кресту. Настоятель храма меня, конечно, прекрасно знал. И обычно мы обменивались милыми поздравлениями и новостями. Так, две-три минуты, конечно, не больше. Тем более — Пасха. Но я подошла ко кресту, и только уже собиралась произнести то, что следовало, но поняла, что… батюшка меня в упор не узнает. Я списала все это, конечно, на возраст священника, да еще на то, что редко там стала бывать. Решила, что, видимо, стала там совсем чужой. И сочла это закономерным.

В общем, и перед рождественской службой мои мысли были далеки от религиозных. Я действительно долго собиралась, подбирала «правильный» платочек. Почему-то отчетливо помню эти сборы и то, что вышла раньше, чем надо было. По дороге зашла в кафе выпить кофе, читала «Анну Каренину» и даже мелькали мысли: «Ну, кафе-то круглосуточное, может, и не идти никуда…». Спас положение, как ни странно, какой-то мужчина, который стал мне усердно предлагать свое общество. Он заказал мне кофе, который я не просила, стал разговаривать про русскую классику, но намекал, что разговор лучше продолжить у него дома. Я испугалась и… сбежала.

Пришла в храм в растрепанных чувствах, с м