Журнал Наука из первых рук.

  Эта цитата принадлежит выдающемуся российскому ученому, хорошо известному у нас в стране и за рубежом. Без малого тридцать лет своей жизни академик Грачев возглавлял иркутский Лимнологический институт, занимающийся изучением Байкала, и был не только исследователем, но и защитником огромного «пресноводного океана», признанного частью Всемирного природного наследия.

Ушел из жизни наш друг, наш Миша, талантливый ученый, много сделавший для российской науки. Он был чрезвычайно одаренным человеком, удивительным образом совмещавшим в себе любознательность и идеализм ученого со способностями организатора и предпринимателя. Круг его интересов был чрезвычайно широк: он всегда был в курсе последних событий в науке и готов был взяться за любое дело, если оно было интересным и могло дать важный результат. Мало кому из наших коллег удалось решить такое количество совершенно разных задач, важных для развития отечественной науки.

М. А. Грачев. 1978 г. Фото Г. Барама

Михаил Александрович ГРАЧЕВ – академик РАН, доктор химических наук, специалист в области биоорганической химии, физико-химической и молекулярной биологии. В 1987–2015 гг. руководил Лимнологическим институтом СО РАН (Иркутск). Лауреат Государственной премии СССР за создание метода микроколоночной жидкостной хроматографии и первого в мире прибора, работающего на этом принципе (1985 г.); международной Премии имени А. П. Карпинского (1998). Награжден орденом Дружбы (1999), орденом Почета (2008), орденом Александра Невского (2019)

Михаил был настоящим романтиком от науки. В 1965 г., через четыре года после окончания химического факультета МГУ, он уехал из столицы в Новосибирск после знакомства с блестящим экспериментатором Львом Сандахчиевым, впоследствии ставшем основателем ГНЦ вирусологии и биотехнологии «Вектор». Будущий академик Д. Г. Кнорре, который тогда заведовал лабораторией в недавно созданном Новосибирском институте органической химии СО АН, прекрасно разбирался в людях и дал новому сотруднику полную свободу действий, как ранее и самому Сандахчиеву.

Грачев имел прекрасное химическое образование и хорошую подготовку: мог в случае нужды поработать и стеклодувом. Его группа вскоре вышла на международный уровень в области изучения химических модификаций РНК, и мне посчастливилось тогда некоторое время поработать под его руководством.

Но вскоре химия отошла для Михаила на второй план – его привлекали масштабные проекты. Первым крупным достижением стала разработка приборного комплекса для молекулярно-биологических исследований. Небольшая группа специалистов института, ядром которой стали Лев Сандахчиев, Михаил Грачев и гениальный конструктор Сергей Кузьмин, создали приборный комплекс с уникальными характеристиками, который мог работать с образцами объемом порядка одной миллионной доли кубического сантиметра.

Работа была выполнена в невероятно короткие сроки, поскольку участники самодеятельного проекта работали дни и ночи напролет. Они выдвинули множество плодотворных идей и преодолели бесчисленное количество не только технических, но и бюрократических преград.

Новый приборный комплекс стал первым в мире устройством, которое позволяло проводить исследования биополимеров, выделенных из отдельных растительных клеток. Это было исполнение мечты Сандахчиева — изучать биохимию живых клеток средиземноморской водоросли ацетабулярии. Но Грачев увидел перспективы использования основного прибора этого комплекса для решения широкого спектра других задач.

Так на свет появился ныне широко известный жидкостный микроколоночный хроматограф «Милихром». Впоследствии тысячи этих приборов были произведены на различных предприятиях. Они выпускаются и сейчас и широко используются в научных и криминалистических лабораториях, на химических и биотехнологических производствах.

А лицензию на право использования двухлучевого микроспектрофотометра, лежащего в основе «Милихрома», приобрел лидер научного приборостроения тех времен – шведская фирма LKB. К этой акции приложил руку и сам Грачев, который позже писал: «Пригодилось знание английского и гены "красного купца”. Под руководством Лицензинторга прошел полезную школу международной торговли интеллектуальной собственностью – ​позднее на Байкале это очень мне пригодилось. Мы получили около 60 тысяч долларов и прекрасный швейцарский фрезерный станок, за которым я потом провел много месяцев, изготовляя новые "железки”».

Презентация «Милихрома» в Госплане CCCP (Москва). Слева направо: президент Академии наук СССР, академик А. П. Александров; директор НИОХ СО АН СССР, чл.-корр. В. П. Мамаев; д-р техн. наук И. И. Гейци; д-р хим. наук М. А. Грачев. Фото Р. Ахмерова

М. А. Грачев: «Сейчас много мечтают об "инновациях”. Начальники плохо понимают три вещи. Во-первых, для инновации желательны безумные идеи: например, выращивать средиземноморскую водоросль посреди Сибири. Во-вторых, нужен талант, а лучше – ​гений, который не обещает, а делает работоспособный предмет. Таланты и гении, как правило, люди очень неудобные и малоуправляемые. Как ни трудно, а приходится их терпеть. В-третьих, риск неудачи очень велик, а времени на внедрение нужно очень много – ​лет десять. Зато один "Милихром” окупает затраты не на один десяток академических лабораторий. От того же, что на доме появляется вывеска "Технопарк”, гении в нем не заводятся»

Кстати сказать, будучи в командировке в Новосибирске и работая именно на этом уникальном приборе, будущий академик Е. Д. Свердлов и его коллега Г. С. Монастырская придумали новый принцип секвенирования ДНК. Работа, где он был продемонстрирован результатами экспериментов на «Милихроме», была опубликована в престижном международном журнале FEBS Letters.

Сам этот принцип был в 1970-х гг. использован американским биохимиком У. Гилбертом при создании первого реального метода секвенирования ДНК (технология Максама – Гилберта). Ученый был знаком с российской работой и предложил использовать вместо хроматографии более быстрый и эффективный процесс электрофореза. Сам Гилберт за эту технологию получил Нобелевскую премию, а наших ученых, как это случается, не вспомнили.

Менее известным, но, пожалуй, даже более важным для развития молекулярной биологии в России стал другой проект, инициированный Грачевым. Известно, что по ряду причин, таким как засилье в Академии наук «лысенковщины», наша страна ко второй половине прошлого века очень сильно отстала от передовых держав по важнейшим направлениям биологических наук.

М. А. Грачев, февраль 1989 г. Фото В. Короткоручко

А науки эти в мире развивались стремительно, опираясь на новые технологические платформы. Наступил момент, когда стало возможным расшифровывать структуру нуклеиновых кислот, «читать гены», начала развиваться генная инженерия. Но в СССР в этой первостепенной важности области не было практически ничего.

Первые методы секвенирования нуклеиновых кислот базировались на применении радиоактивных препаратов – трифосфатов нуклеозидов, меченных изотопами фосфора или серы. В нашей стране эти препараты не производились, как и исходные изотопы серы и фосфора. Вопрос от необходимости организации соответствующего производства обсуждался на самом высоком уровне – в ЦК КПСС, поскольку уже стало очевидно, что дальнейшее отставание в области биологии грозит катастрофой (предполагалось, что и военной).

Задачу организации производства нужной радиоактивной продукции сначала, естественно, поставили перед физиками. Ведущие ученые московского Курчатовского центра взялись ее решить за 4–5 лет и при условии масштабного финансирования. Денег руководству страны на нужное дело было не жаль, но срок был совершенно неприемлем.

Узнав о проблеме, Грачев вызвался решить ее быстро и несравненно дешевле. И ему удалось запустить такой проект. Несколько наиболее толковых выпускников НГУ (в том числе Владимир Рихтер) были распределены в ташкентский Институт ядерной физики, где находился ядерный реактор. А сам Михаил погрузился в совершенно незнакомую ему область – занялся изучением базовых технологических процессов, использующихся в производстве изотопов фосфора и серы. Помогли и навыки стеклодува, и опыт химика-экспериментатора.

Молодежная команда «Новосибирский десант», вооруженная идеями Грачева и его коллег, взялась за работу, и уже через год нужная продукция поступила в исследовательские лаборатории. Так отечественные молекулярные биологи получили возможность изучать нуклеиновые кислоты, используя современные методы. Более того, долгие годы ташкентский ИЯФ экспортировал радиоизотопы фосфора в Великобританию, а В. А. Рихтер впоследствии организовал выпуск аналогичной продукции на Кубе.

Грачев всегда выбирал сложные большие задачи, и в какой-то момент ему стало тесно в стенах института новосибирского Академгородка. И он без колебаний согласился, когда в 1985 г. председатель Сибирского отделения академик В. А. Коптюг предложил ему поехать в Иркутский научный центр, чтобы возглавить Лимнологический институт.

Первое выступление нового директора Лимнологического института, чл.-корр. М. А. Грачева на заседании президиума Иркутского научного центра. 1988 г. Фото В. Короткоручко

М. А. Грачев: «Врезалась в память картинка: мне пять лет, я еду с мамой на поезде во Владивосток. Едем долго – 1944 год, война, время трудное. Народ говорит: сейчас будет Байкал, не озеро – море! Наконец, Слюдянка, торгуют омулем. Мое самое сладкое лакомство – морковка вареная. А тут – омуль, неиспытанный запах копченой рыбы. Таким был мой первый Байкал – кормилец!
Следующая встреча с Байкалом – букварь. Несколько строк об озере, самом глубоком в мире…
Потом – шестидесятые годы – знаменитый фильм Герасимова "У озера”. Помню картинку: зима, солнце, великолепные сосульки-наплески на берегу Байкала и возле них – юная героиня…
И вдруг – 1987 год. Академик В. А. Коптюг спрашивает: не согласитесь ли поехать в Иркутск и руководить головным институтом по проблеме Байкала? Огромная честь и огромный вызов: справлюсь ли? Судьба… Сомнений не было: еду»

У Михаила появилась возможность развивать проект действительно мировой значимости, ведь теперь объектом исследования стал крупнейший из возможных – сам Байкал! За короткий срок ему удалось превратить третьеразрядный институт в ведущий институт Иркутского научного центра, организовать активное международное сотрудничество, инициировать исследования по новым, актуальным научным направлениям. Как говорил он сам: «Мне повезло. Я попал на Байкал в 1987 г., когда падение железного занавеса широко открыло Байкал для мировой науки. При этом попутном ветре нам удалось уцелеть в шторме перестройки, сохранить свое лицо и даже стать сильнее».

Среди выдающихся результатов ЛИНа: установление причин смертельного заболевания эндемика озера – байкальской нерпы; изучение деталей формирования структур диатомовых водорослей; выявление источников и оценка реальных масштабов загрязнения Байкала сточными водами; исследование причин взрывного размножения водорослей в прибрежной зоне…

Академик М. А. Грачев инициировал разработку концепции Федерального закона «Об охране озера Байкал»: во время работы над ним в 1990–1999 гг. было подготовлено более 40 (!) редакций законопроекта. В 1996 г. благодаря В. А. Коптюгу и М. А. Грачеву Байкал был включен в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО

Его лаборатория первая в Сибири приступила к расшифровке вирусных геномов. Коллективу удалось расшифровать геном вируса клещевого энцефалита. Это был первый расшифрованный в России вирусный геном. Российские исследователи опередили очень сильных зарубежных конкурентов, пытавшихся выполнить эту работу.

И на новом месте Грачев не изменил себе в смысле постановки и решения необычных задач и умелого обращения с бюрократической машиной. Ему удалось получить патент на технологию забора байкальской воды! Хитроумно составленный патент неоднократно пытались оспорить, но безуспешно, а институт получил благодаря ему дополнительные средства. 

Всех побед и достижений академика Грачева не перечислить. Хотя и не все из поставленных задач он успел решить. Так, он потратил много времени, пытаясь разгадать загадку таинственной «сартланской болезни» – острого тяжелого заболевания, иногда возникающего при употреблении в пищу рыбы из некоторых водоемов. Эту болезнь вызывает какой-то неустановленный до сих пор токсин, который при определенных условиях накапливается в рыбе. Этой проблемой занимались десятилетиями многие, и Михаил, к сожалению, не успел ее решить.

Травма, полученная в автомобильной аварии, практически лишила его возможности двигаться. Но и прикованный к инвалидному креслу долгие годы, он до конца сохранял яркий ум, поражал своей информированностью и способностью мгновенно «включаться» в самые новые и актуальные направления науки. Он очень тяжело переживал и события, связанные с разрушением Российской академии наук и ее институтов. Не хотел верить в то, что это происходит намеренно, обращался к руководству страны с предложениями о развитии науки…

Рыцари Байкала: чл.-корр. М. А. Грачев, акад. В. А. Коптюг, Н. А. Логачев, чл.-корр. Г. И. Галазий

М. А. Грачев: «Как возникла фундаментальная наука и чем мотивированы люди, положившие свою жизнь на алтарь этой сферы деятельности человека? По моим наблюдениям, которые я сделал в течение 50 лет, занятие наукой не зависит ни от политического строя, ни от благополучия страны, ни от разнообразных реформ. Число молодых талантливых людей, приходящих в науку, остается постоянным. Для этого контингента занятие наукой самодостаточно, оно является целью жизни, а не средством для получения потребительских благ…
Обществу важно помнить о том, что этим истинным исследователям, хотя они, как и все мы, любят свою родину, в общем-то, все равно, где заниматься наукой. Если прижать их к ногтю, они уедут в другую страну и будут там заниматься своей работой. Потеря тончайшего слоя истинных исследователей для страны смертельно опасна...
Наша общая задача – сохранить тончайший слой смотрящих в огонь и способных делать фундаментальные открытия молодых и не очень молодых ученых. Им надо дать возможность спокойно работать. Во имя этой важнейшей задачи наука и власть обязаны найти общий язык, и сделать это нужно как можно скорее»

…В интервью по случаю своего 80-летнего юбилея академик Грачев дал знаменательный ответ на вопрос: «Как стать действительно хорошим ученым?»

«Если этот вопрос действительно задает молодой ученый, то ответ на него запоздал – тяга к науке закладывается в человеке еще в школьном возрасте, в 14–16 лет. Поэтому совет простой: если хотите успешно заниматься наукой, начинайте это дело как можно раньше либо много и упорно работайте, чтобы наверстать упущенное время.

И помните, что фундаментальная наука – это только мировая наука. Если открытие сделано, второй раз его делать не надо. Отсюда вытекает, что хорошему ученому нужно очень много читать и знать мировую научную литературу, нужно добиваться успеха, чтобы научный труд каждый день приносил радость».

В. В. Власов, академик РАН, научный руководитель Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН (Новосибирск), заведующий кафедрой молекулярной биологии и биотехнологии Новосибирского государственного университета

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.