5 ноября 1854 - день рождения фронтового сестринства

Я пришел к мысли, что всякая национальная история - это продукт волнообразной смены формаций и укладов. Речь идет о естественном процессе, который отмечен цикличным пересмотром прошлого, поэтому история как текст всегда подвижна и пластична. Она изменяется в той же мере, в какой отличается текущая реальность от той, которую она сменила. И чем больше это отличие, тем сильнее потребность у новой реальности найти себе подтверждение в прошлом.

История рождения Международного Красного Креста - яркий образец этого процесса. В "святые 90-е” я знал, что в далёком 1864 году несколько жителей Швейцарии, движимых гуманистическими идеями, которые изложил в своей книге "Воспоминание о битве при Сольферино" Анри Дюнон, создали в Женеве "комитета пяти” - общественную организацию, которая разработала и приняла воззвание к правительствам государств с предложением покончить с диким отношением к раненым на поле боя. Так как в те времена воевали много, то предложение назрело. Полтора десятка государств откликнулись на предложение, подписавшись под Женевской конвенцией, которая установила общие правила гуманного отношения к раненым во время войны. Несколько позднее к ним присоединилась другие страны, в том числе Россия. Вот собственно, и вся история. Она вполне меня устраивала, потому что в воздухе витали голубые и розовые идеи сближения с Европой и США. Когда же выяснилось, что в результате демонтажа СССР нас кинули, многое, в том числе благостная картина рождения Международного Красного Креста, перестала выглядеть как гжельский лубок. Я стал обращать внимание на шероховатости. Например, когда проамериканский сайт FB.ru снисходительно напоминил своим читателям, что "Российское общество Красного Креста появилось несколько позже всемирного, об этом часто забывают историки и любители старины” (https://fb.ru/article/380720/rossiyskoe-obschestvo-krasnogo-kresta-istoriya-sozdaniya-tseli-i-funktsii), я возьми да и проверь эту информацию. Оказалось, FB.ru лжет. На самом деле Российский Комитет Красного Креста объявился в Петербурге в 1879 году, а Международный Комитет Красного Креста в Женеве - в 1880 году. На год позднее. Это протокольный факт, который многочисленные "историки" пытаются вымарать утверждением, что Красный Крест на самом деле был создан в Женеве в 1864 году, но только назывался он "Международный комитет помощи раненым", а в 1880 году состоялось его переименование. Согласен, так и было, но только в России имело место точно такое же событие. За год до того, как переименовали "комитет пяти" в Женеве, в Санкт-Петербурге было переименовано в "Красный Крест" местное "Общество попечения о раненых и больных воинах". Вчитайтесь в это название! Единственным государством в мире, где требовалось не создавать Красный Крест, а именно переименовывать, на тот момент была Россия. Здесь первая в мире сестринская община "попечения о раненых и больных” вела свою деятельность уже 15 лет. И самое интересное, она действовала настолько громко, что об этом знал весь мир.

Все началось в Петербурге 5 ноября 1854 года - в праздник Воздвижения Честного Креста Господня. В тот день под патронажем вдовствующей невестки Николая I великой княгини Елены Павловны был создан первый в мире отряд женщин-подвижниц для оказания помощи раненым воинам в зоне боевых действий. В него вошли представительницы разных сословий, но костяк составляли титулованные особы - княгини, графини, баронессы: Бакунина, Стахович, Меркурова, Хитрово, Карцева, Грабаричи, фон Будберг, Чупати, фон Лоде… В том же ноябре 1854 года первые 28 крестовоздвиженских сестер милосердия прибыли в окутанный пороховым дымом Крым.

Крымская война, названная так по самому громкому месту сражений, на самом деле была классической мировой войной. Не случайно, в европейской историографии ее называют Восточной. В Чёрное море наказать Россию вошли корабли антироссийской коалиции в составе Британии, Франции, Османской империи при поддержке Австрии, Пруссии и всякой европейской мелочи типа Сардинии. Боевые действия разворачивались по всему периметру границ Российской империи: на Кавказe, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Чёрном, Азовском, Белом и Баренцевом морях, а так же на Камчатке и Курилах. Рулила всем "властительница морей" - Англия.

Крестовоздвиженские сестры прибыли в Крым, когда здесь уже прошли кровопролитные сражения на Альме (сентябрь 1854), под Балаклавой (октябрь 1854) и только что - Инкерманское сражение (ноябрь 1854), благодаря которому штурм Севастополя был сорван, но в целом ситуация складывалась для России проигрышная. Наши историки освещают эти события с проевропейской точки зрения, поэтому подвиг Даши Севастопольской (по документам - Дарьи Лаврентьевны Михайловой) у них выглядит как один из сюжетов той войны, хотя речь идет, ни много ни мало, об истоках первого международного гуманитарного движения, известного ныне как Международный Красный Крест. Оставшись без родителей, 18-летняя девушка продала все свое имущество и на вырученные деньги закупила целый воз медикаментов, с которым, отрезав свои косы, оказалась в самой гуще сражения на Альме-реке. Прямо на поле боя Даша перевязывала бойцов, стерилизуя их раны уксусом, а страдания - вином. На своей повозке она вывозила их в безопасное место. Молва о подвиге Даши Севастопольской докатилась до Петербурга, подтолкнув великую княгиню Елену Павловану пригласить к себе корифея тогдашней мировой хирургии, действительного статского советника Николая Ивановича Пирогова, который как раз просился в действующую армию. Как писал сам Пирогов «она объяснила её гигантский план: основать организованную женскую помощь больным и раненым на поле битвы и предложила мне самому избрать медицинский персонал и взять управление всего дела». Пирогов стал руководителем первой в мире сестринской общины, для которой он изобрел сегодняшнюю структуру младшего медицинского персонала: сестры операционные, перевязочные, сестры-аптекари и сестры-хозяйки.

Обучив своих дам, Пирогов принял участие в церемонии учреждения общины - это произошло на следующий день после Инкерманского сражения. А ещё через день государем-императором были утверждены Правила общины, и 11 ноября 1854 года в Симферополь, где скопилось несколько тысяч раненых, прибыли крестовоздвиженские сестры милосердия. По отзывам современников, их узнавали по наперсному знаку, коим были "золотые продолговатые кресты на широких голубых лентах” (С.Н.Сергеев-Ценский, «Севастопольская страда»). На лицевой стороне креста была выбита надпись «Ты, еси, Боже, Крепость моя!», а на оборотной: «Возьмите иго мое на себе». (http: //naukarus.com/ krestovozdvizhenskaya- obschina-sester-popecheniya-o-ranenyh-kak-proobraz-krasnogo- krest). В те грозные дни в Крым прибыли и сыновья императора, которые 16 ноября 1854 года исполнили поручение венценосного отца: провели церемонию награждения Даши Севастопольской, вручив ей золотую медаль «За усердие» на Владимирской ленте (это был исключительный случай - к золотой медали представляли только после трёх серебряных) и 500 рублей серебром. Так же была провозглашена воля Государя, назначившего девушке свое царское приданое. К тому времени Даша Севастопольская уже работала в команде Пирогова.

Всего на крымском театре военных действий выполняли свою миссию 202 крестовоздвиженских сестры. Они помогали хирургам, врачам, фельдшерам в операционных и на перевязочных пунктах, принимали участие в распределении и организации транспортировки раненых по степени ранения и его тяжести. Нередко сёстрам приходилось обрабатывать и перевязывать раны в полевых условиях, поэтому каждая вторая переболела тифом или крымской лихорадкой, а каждая четвертая - умерла от этих болезней. Из 120 севастопольских сестёр погибло 17 - каждая седьмая.

В те времена женщин не привлекали для оказания помощи в местах боевых действий, поэтому появление в рядах действующей Русской Армии девушек с золотыми крестами произвело эффект грома среди ясного неба. Их слава прокатилась по всей Европе, достигнув самого захолустья - английской военной базы в Скутари (азиатская часть Стамбула), куда британское командование отправляло раненых солдат из Крыма. Здесь за больными ухаживали монахини под руководством английской аристократки Флоренс Найтингейл. Деятельность русских сестер милосердия была на слуху, и «леди со светильником» (так Найнтингел прозвали раненые солдаты) тоже мечтала попасть на передовую. На второй год войны она даже побывала в кратковременной командировке под Балаклавой, где успела за свой счет воздвигнуть Большой крест белого мрамора в память о погибших. В конце 1855 года Найтингел прибыла в Крым уже со всей своей командой. Эта активность не осталась без внимания британской прессы (как известно, в Крымской войне родился не только военно-полевая хирургия, но и военная журналистика), поэтому домой Найтингел возвращалась в ореоле славы основательницы движения фронтовых сестер милосердия. Справедливости ради стоит сказать, что сама Флоренс Найтингел не разделяла точку зрения журналистов, потому что знала: её стамбульские сестры прибыли в Крым, когда стало безопасно - активные боевые действия на тот момент уже не велись. В Англии она даже пыталась скрываться от прессы под вымышленным именем, но тем самым только разжигала интерес к своей персоне. В 1858 году Найтингел написала «Заметки о факторах, влияющих на здоровье, эффективность и управление госпиталями британской армии» ("Notes on Matters Affecting the Health, Efficiency and Hospital Administration of the British Army”) - книгу, которая не только позволила реорганизовать британскую армейскую медицинскую службу, но и вдохновила Анри Дюнона на создание "Международного комитета помощи раненым" - первой международной гуманитарной организации.

Между тем, по итогам Крымской войны 68 крестовоздвиженских сестер милосердия были награждены медалью «За оборону Севастополя», а самые отличившиеся - Георгиевской медалью. Известный государственный и общественный деятель России А.Ф.Кони, говоря о крестовоздвиженских сестрах, утверждал, что «тут не было обычного заимствования последнего слова с Запада — наоборот, Англия стала подражать нам, прислав под Севастополь мисс Найтингель со своим отрядом». Правда, эта точка зрения оказалась одинокой, потому что победители бесцеремонно приписали инициативу в организации женского ухода за ранеными в условиях фронта себе. Пирогов в одном из писем (баронессе Раден) по этому поводу раздражённо писал: «Может, конечно, носиться слух в Западной Европе будто бы мисс Нейтингель с 37 сестрами, «дамами высокой души» была первая, которая по собственному желанию, приехала в Крымскую войну, чтобы с сестрами взять на свое попечение всех больных и раненых, находящихся в амбулатории. Мы, русские, не должны дозволять никому переделывать до такой степени историческую истину. Мы имеем долг истребовать пальму первенства в деле столь благословенном, благотворном и ныне всеми принятом… В октябре 1854 года Крестовоздвиженская община получила высочайшее соизволение, а в ноябре того же года она находилась уже на театре войны в полной деятельности. О мисс Нейтингель и о ее «высокой души дамах» мы в первый раз услышали только в начале 1855 г.».

Взошедший на престол Александр Второй 18 марта 1856 года подписывал унизительные Парижские трактаты. Приглашение на Женевскую конференцию стало еще одной пощечиной, потому что идея помощи раненым, рожденная и вскормленная в России, нагло провозглашалась изобретением Англии и Швейцарии. И все же на следующий год императрица Мария Александровна уговорила своего царственного супруга присоединиться к Женевской конвенции. В связи с тем, что Крестовоздвиженской общине было не к лицу участвовать в мероприятиях самозваного комитета, императрица создала еще одно "Общество попечения о раненых и больных воинах” - специально под Женевскую конвенцию. Дело в том, что все государства, подписавшие женевские протоколы, были обязаны создать у себя комитеты по оказанию помощи раненым, предоставив им статус нейтральности. Вот только не все торопились выполнить обещанное. Та же Швейцария, герб которой был взят за основу символа новой организации, создала не общество, на фонд Красного Креста, который начал действовать в Берне с 1866 года. США открыла свой Красный Крест только в 1881 году, а Франция и вовсе в 1919 году. Единственной страной, где Красный Крест развернулся сразу, была его родина - Россия. Здесь ничего не надо было придумывать или создавать. Тем более, что с 1867 года Высочайшей покровительницей Российского Красного Креста была официально провозглашена императрица. Она развернула кипучую деятельность, и уже на следующий год Санкт-Петербург стал местом, где государства всего мира впервые договорились отказаться от оружия, которое причиняет чрезмерные страдания. Это событие имело не меньшее значение, чем создание Красного Креста, потому что главы государств подписали международную декларацию о запрете разрывных и зажигательных пуль. Очень скоро под патронажем Ея Императорского Величества Российское общество Красного Креста превратилось в самую крупную в мире общественно-государственную структуру, аккумулирующую на своих счетах огромные суммы, переводимые благотворителями со всей страны. В структуре РКК насчитывалось 5 больниц, 12 богаделен, 36 приютов, 2 института, 38 гимназий, 156 низших училищ и пять сестринских обществ, в том числе «Утоли моя Печали» - в Москве, Святого Георгия - в Петербурге, Елисаветы - в Варшаве. (http://naukarus.com/organizatsiya-obschin-sester-miloserdiya-rossiyskogo-obschestva-krasnogo-kresta-1854-1918-gg). Таким образом, не смотря на декларации и заявления, которым не было недостатка в выступлениях участников Женевской конвенции, единственной страной, где Красный Крест существовал неформально, была Россия. Дело дошло до того, что в 1896 году Анри Дюнон, будущий лауреат Нобелевской премии мира, а в тот момент - нищий, всеми забытый и никому не нужный, стал получать от Российского Красного Креста персональную пенсию. В ответном письме инициатор создания Международного Комитета по защите раненых, наконец, выдавил из себя: «...Я не могу не отметить, что сегодня Красный Крест существует во многих странах мира и что в определенной степени выводы, сделанные мною в книге "Воспоминание о битве при Сольферино", были подсказаны благородным примером, который во время Крымской войны показала Её императорское высочество госпожа великая княгиня Елена Павловна». Так, спустя более чем три десятка лет (письмо датировано 17 июня 1896 года), создатель Красного Креста сознался в подлоге.

Подводя итог этому разговору, я хочу обратить внимание на историческую суть Крестовоздвиженской общины. Это была первая в мире международная пиар-акция, рассчитанная на подъем духа защитников Отечества в самый критический момент. Ведь СМИ в мире ещё только нарождались, но Россия уже попыталась использовать этот фактор. Благодаря прессе в Крымскую войну стало ясно, что в мире есть сила посильнее пушек - сила общественного мнения. Не случайно, вся история с рождением Международного Красного Креста выглядит как тщательно разработанная спецоперация. Женева была нужна Западу, чтобы отнять у России ее супер-оружие. Вот откуда та тотальная ложь, которой буквально окутана невинная история рождения фронтового сестринства.

Что же касается самой Начальной Общины, то детище невестки Николая I с достоинством продолжило существование параллельно с Красным Крестом. Крестовоздвиженские сестры вели независимую деятельность на поприще христианского смирения, согласно своему уставу. А в 1894 году, после смерти последней покровительницы из великокняжеского рода, они перешли в ведение Российского Красного Креста. В тот момент Крестовоздвиженская община представляла собой мощную благотворительную структуру, включавшую более ста сестер милосердия.