Но излюбленный адрес его поношений – Православная Церковь, затем уже любая другая религия и, наконец, Сам Творец. Продолжая дело «Безбожника у станка», этот шутник, каскадер и ипполог уязвляет религию от имени науки: физики, химии и биологии. При этом аргументы он, похоже, позаимствовал у одного из персонажей из «Города Градова». В этой повести А. Платонова комсомолец, беседуя с соседями по вагону, вещает: «Религия должна караться по закону!.. Я расскажу всё последовательно! Потому что религия есть злоупотребление природой! Поняли? Дело ведь просто: солнце начинает нагревать навоз, сначала вонь идет, а потом оттуда трава вырастает. Так и вся жизнь на земле произошла – очень просто».
Выдавая себя за научного атеиста, этот просветитель демонстрирует с напускной миной трагического актера из клубной самодеятельности образ существа, выскочившего на экран из преисподней, само существование которых атеистам, как известно, положено отрицать: «Мне совершенно незнакомо чувство раскаяния, стыда. А когда слышу высокие слова о совести, мне хочется подмигнуть и сказать: "Ребята, мы все позавчерашние обезьяны и вчерашние питекантропы, так о какой совести может идти речь?!» Или такой перл: «Друзей продают за большие деньги». А вот еще одно его изречение, похожее на явку с повинной: «Мы, журналисты, все сидели на золотых цепях у разных олигархов».
Но не он один упражняется в пропаганде атеизма. То в пару с этой знаменитостью, то в одиночку на этом доблестном поприще подвизается еще один столь же разносторонний публицист, не устающий напоминать своим зрителям и слушателям об одном пережитом им пикантном приключении. Он атакует религию тоже от имени науки, но не естествознания, как его старший товарищ, а истории. Политическое кредо этого словоохотливого публициста, а заодно экономиста и романиста, с безграничной широтой творческой мысли соединяет апологию демократии с социал-дарвинизмом – чего стоит, например, его предложение ввести имущественный ценз для избирателей, – либерализм и расизм, пропаганду прав человека вкупе с апологией колонизаторов: «Извиняться за колонизацию – это все равно как извиняться победителю по боксу за свое первое место: ой, я нехороший человек – я победил».
Либерализм виртуозно соединяется с расизмом, а пропаганда прав человека с апологией колонизаторов
Претензию Града на холме творить суд и расправу над иными градами и весями сей публицист находит обоснованной, потому что население их состоит из уродов: «Вот если посмотреть на все эти страны, что их объединяет? Их объединяет, что они уроды».
Некоторое время назад этот издающий особого рода парфюм журналист предъявил публике свое новое амплуа: гебраиста, библеиста и романиста, на этот раз не как автора детективных романов, а в качестве знатока римских древностей. Погрузившись в эту блистательно освоенную им область, романист сделал колоссальной новизны открытие, запечатленное в книге «Иисус. Историческое исследование». В этом не столько исследовании, сколько детективном расследовании первые христиане уличены были в многочисленных актах террора против великодушной и заботливой римской администрации и лояльных Риму обывателей Палестины. Гебраист отождествил христиан с крайней фракцией зелотов – сикариями, хорошо известными из разных источников, более всего – из «Иудейской войны» Иосифа Флавия, и уподобил учеников Иисуса Христа современным ИГИЛовцам*. В хуле на Спасителя библеист доходит до пароксизма одержимости. Достается от него и ветхозаветным патриархам и пророкам. А вот современных христиан неизвестно с какой стати библеист принимает за пацифистов, утверждая, что христиане много бы дали, чтобы изгладить из Евангелия слова Спасителя: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10: 34). Но такого комплимента мы от него не заслужили. Это очевидная ошибка. Православные христиане следуют наставлению святителя Филарета Московского: «Люби личных врагов, гнушайся врагами веры и рази врагов Отечества», что на пацифизм совсем не похоже.
Как, вы не знали, что Ватикан сжег Коперника?!
Об изумительной разносторонней эрудиции неподражаемого романиста и гебраиста замечательно говорят такие его изречения: «Это сейчас Рим извиняется за сожженного Коперника и признает свободу совести»; «Лоуренс Аравийский не имел проблемы с исламом во Второй мировой войне» – а ведь и в правду не имел, скончавшись в 1935 году. В научной копилке энциклопедиста есть и одно географическое открытие, соразмерное с Колумбовым: Гренландия, оказывается, не датская колония, как считалось до сих пор, а часть Норвегии.
Среди самых блистательных проповедников атеизма обретается еще одна колоритная персона, которая в прошлом, по ее собственному признанию, испытывала нежные чувства к иппологу и каскадеру, а потом возненавидела его, оскорбленная равнодушием ипполога, на взаимность которого, казалось бы, судя по его увлечению, могли рассчитывать разве только кони, а не существа в человеческом обличье. Именует себя эта персона великим историком, подражая в скромности былому своему предмету, который однажды пожалел Свифта: он «страдал оттого, что не имеет достойного собеседника. Конечно. Я же еще не родился». Ученый труд, обессмертивший славу этой персоны, назван ею без затей, что называется, скромненько и со вкусом: «Первая научная история войны 1812 года». Сделанное в творении гения открытие обращает в ничто, в монблан макулатуры тысячи томов, посвященных этой войне, но и оно представляет собой плагиат, потому что «первая научная история» всего лишь комментарий к изречению, высказанному полтораста лет назад не менее замечательным историком – Смердяковым, сожалевшим, что в Отечественной войне 1812 года глупая нация победила нацию умную. Поклонница Наполеона, эта персона фамильярничает со своим героем и дерзит ему, считая себя равной кумиру. А еще она выдает себя за реинкарнацию человека из эпохи Ренессанса. Кого именно? Теряемся в догадках. Судя по масштабам персоны, то ли Леонардо да Винчи, то ли Микеланджело, но скорее она могла вообразить себя Изабеллой де Луна, Фьямметтой или Форнариной. При этом от пользователей социальных сетей персона навязчиво требует полюбоваться прелестью своей наружности и шиком своего платья, угрожая тем, кто ею не восхищается, истошными выкриками: «Я вас уничтожу». Глядя на такую картинку, вспоминаешь колоритные сцены из фильмов Феллини, с лихими перебранками и потасовками ночных путниц на стогнах Рима. По должности эта ренессансная личность – член Независимого комитета по правам человека. В этом качестве она, чтобы не вышло недоразумения, сделала заявление, в котором разделила человечество на людей и животных, уточнив при этом, что животных, не нуждающихся в ее высоком покровительстве, несравненно больше, чем людей, круг которых ограничивается почитателями этой персоны.
Эти трое – самые колоритные и неподражаемые экземпляры из породы современных научных атеистов. Имеются и другие атеисты, лишенные их радужного оперения, повторяющие зады из «Блокнота агитатора», но не о них речь. Велика ли беда от присутствия в интернете клоунов от атеизма. Может, и не было бы беды, если б в унисон с отмороженными фиглярами не высказывались публицисты другого типажа – соблюдающие правила бытовой пристойности, именующие – не себя, конечно, а друг друга взаимно – моральными авторитетами, совестью нации.
В унисон с отмороженными фиглярами высказываются и «серьезные» либералы, наши «моральные авторитеты»
Среди них не все выдают себя за христоненавистников и богоборцев, некоторые даже, напротив, рекомендуют себя христианами, но как только речь заходит об актуальных событиях в политической жизни, о России, о русском народе, российской истории, тем более о Русской Православной Церкви, моральные авторитеты в своих эмоциональных высказываниях немедленно уподобляются до неразличимости расшнуровавшимся фрикам и изрекают хулу на святыни. Идеологически эти совестливые авторитеты обозначают себя либералами, в редких случаях – либертарианцами, но если на вещи смотреть всерьез, то нынешние либералы, имя и число которых легион, с ликованием потирающие руки при виде наших действительных или мнимых неудач, удалены от классиков либерализма, таких как Локк, Милль или Грановский, на такое примерно расстояние, на какое отстоит от социалиста Анри Сен-Симона булгаковский персонаж – «говорящая собачка», предлагавшая у всех все отнять и заново поделить.
В завершение во избежание кривотолков уместно, как это принято ныне, уточнить, что охарактеризованные здесь персоны – плод вымысла, а их сходство с реальными лицами, если таковое имеет место, представляет собой случайное совпадение.
* - организация, запрещенная в РФ
