Что рассказали археологи о раскопках в центре Новосибирска

В сентябре 2018 года практически в самом центре Новосибирска, в преддверии начала строительства четвёртого автомобильного моста через Обь, были проведены спасательные археологические раскопки вокруг фундамента Никольского храма.

В этом месте (левый берег Оби, станция «Левая Обь», возле первого железнодорожного моста) располагался старейший населённый пункт на территории современного Новосибирска — село Большое Кривощёково, основанное в 1697 году легендарным вожаком переселенцев Федором Кренициным, лицо которого было пересечено следом от сабельного удара, отчего его и стали звать Кривощеком.

Сегодня я хочу немного рассказать вам, дорогие читателя, об истории Новосибирска и о технологиях археологических раскопок, с которыми меня в 2018 году познакомили их участники.

Александр Мазура – помощник начальника работ на местности

– Здравствуйте! Меня зовут Андрей. Я работаю в журнале Православие.фм.

– Здравствуйте. Я – Александр Марура. Здесь помогаю в организации работ.

– Вы руководите всем на местности?

– Нет, руководит Александр Присекайло, а я ему помогаю. Заместитель, можно сказать… Ставлю на работу волонтёров, объясняю, как и что нужно делать.

– А волонтёры разве не должны какую-то подготовку предварительную проходить?

– А мы их здесь всему учим. Перед работами рассказываем, как копать правильно, как с находками обращаться. Что для нас важно, какой материал фиксировать, а какой материал не нужен.

– И  до какого времени будут раскопки проводиться?

– Еще полтора месяца. До конца октября, до холодов. Когда работаешь, не холодно. Главное не останавливаться (смеётся).

– Понятно. И на сколько в глубь это все будет раскапываться?

– До полутора метров.

– А почему именно так?

– А дальше материк пошёл и песок. Там уже нет ничего. Культурный слой только полтора метра ближайшие. Где-то  меньше, где-то больше, но в среднем такой.

– Готовясь к приезду, я прочитал пару материалов, которые уже появились в наших ресурсах местных. В частности про останки, которые найдены возле фундамента. Что это какой-то неизвестный ритуал захоронения.  Здесь , как я понимаю, были еще какие-то жители до того как Большое Кривощёково появилось?

– А вот это мы бы и хотели выяснить. Это  неизвестно. Есть подозрения что были просто смешанные браки какие-то может с мусульманами, может еще с кем-то.

– А мусульмане здесь откуда?

– Татары. До сих пор есть татарская деревня в колыванском районе. Юрт-Ора называется. Километров тридцать от города. Там и мечеть стоит у них. Татары здесь живут. Ну и другие народы.

– Александр, а можете сориентировать как здесь должен пройти мост, какой участок будет в первую очередь раскапываться .

– Вот видите с белыми лентами палочка и вон там палочка- это будет опора моста.

– Получается, что эта  территория в первую очередь будет обрабатываться?

– Да, потому что техника именно здесь работать будет. Видите, участок имеет форму буквы «П»? В центре как раз располагается фундамент храма и раскопки там пока проводиться не будут, так как этот участок не потревожат.  А здесь, вокруг этого места, будет работать строительная техника. Поэтому мы сейчас и проводим тут спасательные раскопки. Все находки отсюда будут вынуты и здесь смогут работать строители.

– А что располагалось в селе непосредственно на данном участке?

– Здесь располагалось церковное кладбище.

– И кто похоронен возле церкви? Священники? Что можно найти на этой территории? Какие находки ожидатся?

– Керамика XIX века, кирпичей много нашли начала XX века.

– Кирпичи, которые ктиторы привносили в качестве дара для храма?

– Ну вот этого я не знаю…

– А как это вообще получается? Вынимается часть земли лопатами… Наткнулся кто-то на косточку, что дальше происходит?

– Ну оставляем её на месте, не выкидываем.

– А если  лопатой что-то  перерубят, передвинут. Это не опасно?

– Это конечно нежелательно. Ну а что делать? По другому никак не получится.

– Кисточкой

– Это ж сколько народу надо… Выкапывается участок до тех пор, пока какую-то находку не обнаружат. И если что-то важное найдено, тогда уже в этом слое работают более аккуратно. Стараются так, чтобы находки не повредить. Но работают, в основном, лопатой. Кисточкой тоже, но редко.

– А сколько сейчас людей работает?

– Одиннадцать человек. Как правило, такое количество каждый день и выходит. Сначала набиралось много людей. Но многие отказались в последний момент… А так мы бы всем работу нашли. Два семинариста, например, собирались приехать. Но тоже их нет.

– Александр, а фундамент храма можете показать? Это вон там, где крест, как я понимаю? Это, получается, апсидная часть, где престол был?

– Это территория храма. Точнее, к сожалению, не могу сказать.

– А Кривощёково было торговое, купеческое село?

– Торговое, еще занимались переправой. Скот за плату переправляли с берега на берег, людей.

– А по населению понятно кто здесь жил?

– Русские в основном, может быть и алтайцы, и татары, и выходцы из других местных народов.

Ирина Морозова – художник-реставратор

– Скажите пожалуйста что вас привело на раскопки?

– Я работаю в Институте археологии и этнографии СО РАН, художником-реставратором, вот зарисовываю стратиграфию, находки рисую.

– То есть, вы профессионал? И здесь по работе? Стратиграфия, как я понимаю, это слои земельные, песок, суглинок, которые здесь есть, и то, что в них находится?

– Да. Вот здесь, например, только техногенные отложения. Это современные остатки всяких конструкций. И все. Первый слой, где травка, это дерн., Дальше – техногенный слой, то что темное. А бежевый – это уже материк. Это все я и зарисовываю.

– Александр Мазура сказал, что вы примерно на полтора метра будете опускаться вглубь. А здесь получается материк значительно меньше по толщине до верхнего слоя?

– Да, здесь неровная поверхность, где-то глубже, где-то нет. То, что светленькое – там уже ничего не будет.

– Я правильно понимаю, материк –это тот материал где никаких следов человеческой деятельности нет и копать нет смысла?

– Да, вы правильно все поняли.

– А на квадраты все разбито, чтобы зонирование удобно было делать? В каком квадрате что было обнаружено и документировать это.

– Это упрощает археологам жизнь. Вы все правильно вы сказали. Обнаруженные в разных зонах вещи документируются, потом идут в институт, там материал исследуется. А затем все сдается в краеведческий музей или музей в институте археологии и этнографии. В Академгородке находится. Там тоже материал лежит.

– Больше то, что по Новосибирской области что было найдено?

– Не только. Там есть и с Алтая находки. И из других мест.

– А если мороз будет, как будете работать? Вы же зарисовываете руками на листе, будет холодно.

– Ну у меня перчатки есть. Утепляемся. Мне больше мешает дождь, чем холод.

Геннадий – рабочий раскопа

– Геннадий, скажи пожалуйста, как ты узнал про раскопки и что тебя  подвигло поучаствовать?

– Мне сестра сказала. Я уже участвовал в раскопках раньше. Мне интересно это: история, археология.

– Это профессиональное образование или зов души?

– Это, наверное, и то, и другое. У меня незаконченное историческое образование. Всегда интересно было.

– А больше именно раскопки или любые вещи, связанные с историей? Краеведение?

– Краеведение в меньшей степени. Меня фольклор интересует. История региона и археология. Вот и копаю…

– А если обнаруживается какая-то находка? Она не трогается с места, документируется или ее перемещают куда-либо?

– Нет, она должна оставаться на месте. Здесь документируют.

– А вот часть находок у вас вынута.

– А это техногенный слой. То что к археологии не имеет отношения.

– Это вон те косточки какие-то и черепа мелкие?

– Да. Это кости животных. Как археологический материал они не интересны.

– Черепки керамические тоже мусор?

– Нет. Черепок, если ты его нашел, он отмечается. На том месте, где был обнаружен.

– А если что-то расколется лопатой. Это не считается трагедией?

– Это не сильно страшно. Если в слое есть какие-то находки, то надо аккуратно их обкопать. Постараться. Но если что-то раскололось, то всё равно предмет документируется и дополняет общую картину.

– Я насколько понимаю село купеческое было. Вы находили какие-то монеты, клады?

– Нет, мы не находили. Это была больше фактория, чем купеческое село. Люди занимались торговлей и перевозкой через реку. Здесь переправа была.

– Читал некоторые материалы о Большом Кривощёково. Здесь же был довольно большой храм и весьма крупный приход. Около 7000 человек на начало XX века. Но это вместе с окрестными деревнями. А сколько было жителей в самом Кривощёково?

– Этого я не знаю, это лучше спросить у Сергея Владимировича Колонцова. Он здесь, на раскопках, научный руководитель и многое об истории села может рассказать.

– Сергей Владимирович научный руководитель раскопок, а Александр Присекайло – руководитель работ на местности?

– Ну, можно сказать и так.

– А как у вас дальше построена организация? Есть какие-то руководители отрядов у него в подчинении, а у них – рабочие раскопа?

– Нет. Разделение, скорее, функциональное. Есть те, кто в камеральной работают – систематизацию и описание находок выполняют, а есть те, кто непосредственно на раскопе, как мы.

– А каков распорядок дня?

– С утра , с 8.00 выходим на работу, восьмичасовой рабочий день. В 13.00 обед. К 17.00 работу заканчиваем.

– А если дождь идёт, это сильно мешает?

– Ну, некоторые виды работ нельзя делать… Зачишать слой, например.

– И что вы тогда делаете?

– Другую работу. Новые участки раздерновываем, например.

– Снимаете верхний слой почвы, который с травой?

– Да.

Александр Присекайло – руководитель работ на местности

– Александр, почему раскопки проводятся именно на таком участке и не затрагивают территорию храма?

– Потому, что эта территория не попадает в зону строительных работ. Здесь техника работать не будет. Это археологический памятник.

– То есть это место строители постараются вообще не задеть.

– Они не постараются, они не имеют права этого сделать, по закону. Участок под строительство был согласован и размечен таким образом, чтобы фундамент храма не задеть. Видите, где опоры встанут? Вон там и там. Как раз, где мы сейчас работаем, чтобы из этой части памятника все значимые артефакты извлечь. А часть археологического памятника с  фундаментом церкви будет законсервирована.

– А потом он тоже будет раскапываться?

– Когда кто-нибудь получит на него открытый лист. Или, может быть, здесь будет реализовываться какой-то проект музеефикации этого места. Пока точно не знаем.

– А почему раскоп такой маленький? Как я понял из плана Большого Кривщёково, село начиналось ещё с той стороны железнодорожной насыпи и, через это место, тянулось вдоль берега довольно далеко в сторону Октябрьского моста?

– Да, но там культурный слой не сохранился. С одной стороны его использовали при строительстве железнодорожной насыпи, с другой – брали грунт для строительства Октябрьского моста. И там и там полностью следы села уничтожены. Относительно нетронутым остался только этот участок, который огорожен.

– Когда начались раскопки?

– Непосредственно раскопки в начале сентября стартовали. Первые три дня ушли на то, чтобы подготовить территорию: скосить траву, спилить деревья, мешающие подобраться к культурному слою, разметить территорию лентами на участки.

– Это чтобы находки потом было удобнее документировать?

– Да, да.

– А работать выбудете до конца октября? Холода не помешают?

– Примерно, здесь и от погоды зависит многое, и от количества рабочих рук. Если будут холода, значит, будем какие-то навесы строить, чтобы работать. Нам надо до начала строительных работ всё успеть.

Здесь, судя по всему, мы наткнулись на довольно крупное кладбище, которое при церкви было. Плотность погребений хорошая. Здесь будем работать довольно долго…

– Александр Мазура сказал, что сейчас рабочих на раскопе всё-таки мало. Что многие не приехали, кто собирался. Значит, волонтёры вам всё ещё нужны?

– Да, волонтёры нужны. Работы затянулись. Если ваши читатели захотят поработать, можно мне позвонить, хотя бы за день, и приехать, поработать. Отработать лучше день полный.

Обучим всему здесь, на месте. Обедом накормим. Инструмент здесь выдадим. Одежду нужно брать рабочую. Обувь – с таким расчётом, что придётся много в земле копаться. Нужно рассчитывать также, что может быть дождь и мы какие-то работы, возможно, проводить в дождь будем.

Когда набирали людей, было дано объявление в ВК у меня на стене, люди делали репосты. На нескольких региональных сайтах давались объявления о проведении раскопок и ещё в новостях показывали. Так многие о раскопках узнавали и спрашивали, как можно приехать. Можете для своих читателей мои контактные данные указать.

– Когда в раскопе обнаруживают очередную находку, что происходит?

– Её фиксируют, описывают её местоположение в квадрате и слое, описывают саму находку, её параметры.

– А фотографии делают?

– Фотографии массового материала – нет. А фотографии индивидуальных находок – инструментов, орудий, монет, крестиков будут делаться.

– А что представляет интерес вообще, и какие находки попадаются наиболее часто?

– Индивидуальных находок пока немного. В основном, попадаются кирпичи, попадаются кости, потому что здесь кладбище при храме было.

– А фундамент храма давно был найден?

– Да, довольно давно. Мы,  когда здесь проводили археологическую разведку, уже знали, что здесь расположен фундамент храма и предполагали именно здесь найти следы жизнедеятельности жителей села.

Но здесь уже в XX веке были дачи. Много техногенного мусора, который очень сложно отделить от находок, которые нас интересуют. Культурные слои в некоторых местах перемешаны… Посуда, например, нами определяться будет только по клеймам. Потому, что если нет клейма, то очень сложно понять к какому времени она здесь относится, как и керамика. За последние 2-3 века она не очень изменилась. Первоначально мы её будем в камеральную собирать, а там уже специалисты её будут изучать более подробно.

– А кто, в основном, работает на раскопе?

– Фотографы, специалисты в «камералке», геодезисты, художники-реставраторы, а также рабочие раскопа, которые имеют опыт подобных работ.

– А что такое «камералка»?

– Камеральная – это полевая лаборатория. В ней обрабатывается и описывается археологический материал, пишется отчёт о работах и находках. Фотографируются индивидуальные находки.

Потом весь археологический материал будет сдан или в краеведческий музей, или в наш музей при Институте археологии СО РАН и там его можно будет увидеть.

– Александр, вы упомянули, что в зону раскопа попало кладбище при храме. А не опасно это – работать с человеческими останками? Вдруг кто-нибудь от болезни умер?

– На самом деле не очень опасно. Находим мы уже только чистые скелеты. Есть возбудители болезней, которые конечно сохраняются с течением времени, но кости просто лизать не надо (смеётся), и тогда ничего страшного не произойдёт с человеком.

– А почему археологов больше интересуют раскопки древностей, чем, например, храма XVIII-XIX века?

– Всё просто. По последним векам часто сохраняются фотографии, планы, много письменных источников. И археология может добавить мало что нового. А вот по более древним временам она, зачастую, является единственным источником информации.

Здесь первые переселенцы из европейской части России начали появляться в начале XVI века. Это были люди из разных слоёв общества – крестьяне, казаки, купцы, помещики. Поэтому здесь, конечно, археологам работать интересно.