– Вы являетесь членом Патриаршего совета по культуре с момента его образования. В чем вы видите свою главную задачу в этом качестве?
– Думаю, это, прежде всего, решение вопросов, связанных с моей профессией. Также уже многие годы я занимаюсь вопросами сохранения исторической среды, архитектурных памятников. Надеюсь, что мой уже довольно богатый опыт в этой области будет полезен для разрешения проблем, встающих перед Русской Православной Церковью.
Кроме того, я – педагог. Моя миссия, в том числе, заключается в раскрытии будущим архитекторам значения этой творческой профессии как сферы высокого искусства, их эстетическом воспитании в уважении к традициям русской национальной культуры, неотъемлемой частью которой является духовная культура.
– Значимое место в вашей жизни занимает общественная деятельность в качестве президента национального Комитета ИКОМОС Россия. Что собой представляет эта организация?
– Аббревиатура ИКОМОС – сокращенное наименование на английском языке Международного совета по сохранению памятников и достопримечательных мест. Он был основан еще в 1965-м году, когда разрушенная войной Европа ощутила необходимость объединиться в деле восстановления исторической среды и координации научных подходов к созданию норм и правил охраны, а также мобилизации общества на это святое дело. Около двух лет назад национальный Комитет ИКОМОС Россия восстановил свое членство в этой международной организации, и начался новый этап его истории.
Недавно в Великом Новгороде состоялась ежегодная конференция членов российского национального Комитета, уже вторая по счету. Первая проходила в Ярославле, летом прошлого года. Ее участником, к слову, был древлехранитель Ярославской митрополии – настоятель Кирилло-Афанасьевского мужского монастыря Ярославля игумен Никодим (Федоров).
Ежегодная конференция сопровождается международным симпозиумом. В этот раз он был посвящен теме: «Памятники Всемирного культурного наследия в России – проблемы и перспективы».
Кижи, Карелия Архитектура – квинтэссенция не только русской культуры, но и русского духа
В сфере охраны культурного наследия, безусловно, наблюдается оживление. У регионов появляется интерес к включению своих достопримечательностей как кандидатов в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, а это – самый значимый и авторитетный в мире перечень выдающихся достижений человеческой цивилизации в области материального и нематериального наследия. Материальное наследие – это архитектура, городская среда, городские поселения, усадьбы, культурные ландшафты и природные достопримечательности, которыми Россия славится. У нас в стране 29 объектов, уже включенных в список ЮНЕСКО. 17 из них – архитектурные памятники, остальные – природные. Конечно, прежде всего, примечательны архитектурные ансамбли наших православных святынь. Одним из первых в список был включен Кижский погост – не самый древний, но уникальный по своей значимости, по известности в мире. Самый большой объект в списке – исторический центр Санкт-Петербурга. Среди памятников культурного наследия ЮНЕСКО – выдающиеся русские монастыри: Свияжский, Ферапонтов, Новодевичий, комплекс Соловков, а также Троице-Сергиева лавра, храм Вознесения Господня в Коломенском, соборы и церкви Ярославля. Их архитектура – квинтэссенция не только русской культуры, но и русского духа, и она обладает универсальной ценностью.
Думаю, что не ошибусь, если скажу, что архитектура является зримым символом нации. Неслучайно, когда приезжаешь в другую страну, обращаешь особое внимание на архитектурный объект, являющийся для нее знаковым. У нас в России это – и любимый туристами Кремль с его башнями, и храмы Покрова на Нерли и Покрова на Рву, и здание МГУ. Архитектура – это искусство, которое синтезирует в себе самое характерные черты национальной культуры, национального характера. Об этом мы и говорим на нашем ежегодном собрании.
Александр Кудрявцев – Одной из самых острых проблем в России сегодня является сохранение памятников деревянного зодчества, как церковного, так и светского. На ваш взгляд, можно предотвратить утрату этой части национального наследия?
– Совершенно справедливо говорить о двух категориях памятников деревянной архитектуры. Это – общественные здания, шедевры, которыми славится русская земля и которые характерны только для России, что признано всем миром. Прежде всего – шедевры культового зодчества, как уже упоминавшийся Кижский погост и целый ряд монастырей, скитов, отдельно стоящих церквей Русского Севера, Сибири, Дальнего Востока. Они, как правило, расположены в глуши, в удалении от поселений. В этом заключается определенный парадокс: эти церковные здания некогда были спасены от разрушения благодаря тому, что были недоступны, но вместе с тем из-за этого совершенно беззащитны сейчас.
Нам говорят: вот в Норвегии, например, тоже замечательное деревянное зодчество, в Финляндии, и там его состояние прекрасно контролируют. Но это совершенно другие масштабы пространств!
Сфера деревянного наследия у нас, к сожалению, самая динамичная по утратам. В целом таких произведений зодчества много, но убывает их количество невероятно быстро. В августе, например, сгорела знаменитая Успенская церковь в Кондопоге. Мы это тяжело переживали, да и любой культурный человек переживал происшедшее почти как утрату близкого человека.
Уничтожение деревянных памятников – это духовный терроризм
Полагаю, что трагедия в Кондопоге стала рубежом, перейдя который необходимо нам всем – государственным органам охраны памятников, общественным организациям, всем заинтересованным структурам – сосредоточиться на сохранении деревянного наследия. Наша страна обладает уникальным опытом организации дистанционной охраны и обеспечения безопасности объектов, и в этом случае его очень важно применить. Повторения пожара в Кондопоге допускать нельзя, Уничтожение деревянных памятников – это духовный терроризм. Такие утраты невосполнимы. Есть намерение воссоздать храм, но это все равно будет новодел, лишенный прежнего очарования. Архитектура не терпит клонов.
Что касается деревянной гражданской архитектуры, то она тоже представляет собой удивительный бренд русского градостроительства, сохранившийся, может быть, в силу того, что у нас долгое время не хватало ресурсов для замены деревянных зданий на каменные. И наши, и международные эксперты единодушно сходятся в том, что деревянные дома – уникальный компонент русской градостроительной культуры. Он присущ и Москве, и Петербургу. Что уж говорить об уникальных по сохранности деревянных объектах исторического центра Томска, Иркутска, Вологды, а особенно малых городов...
Мне кажется, что сейчас уже есть понимание того, что деревянная архитектура – культурная ценность. Хотя по-прежнему существуют примеры варварского отношения к ним, «бульдозерной модернизации» городской среды. Но есть и позитивные примеры. Например, в Иркутске в историческом центре создана особая зона с высокой концентрацией исторической деревянной застройки, отдельные объекты которой восстановлены и отреставрированы.
Выход, думаю, заключается в том, чтобы в генеральных планах развития городов России обязательно была зафиксирована зона охраны деревянной застройки и была определена ее роль в социально-экономическом развитии данного места. Генеральный план – это закон, на котором основано территориальное развитие того или иного поселения. Поэтому важно, чтобы корректировка генеральных планов относительно границ охраны – то, что сейчас происходит, например, в Томске, – была осуществлена в соответствии с интересами города. А город – это и власть, и бизнес-сообщество, и общественность. Генеральный план – документ общественного согласия. К нему надо идти через согласие всех участников. Надеюсь, что это станет повседневной реальностью.
– Среди объектов культурного наследия нашей страны немало храмов и монастырей. Существует определенное противоречие в видении дальнейшей судьбы этих объектов между Церковью и музейным сообществом. Возможен ли, на ваш взгляд, взаимоприемлемый компромисс в этом вопросе?
– Конечно, возможен. Просто надо садиться и разговаривать. Тут неприемлем диктат, даже если власть поддерживает ту или иную сторону. Полагаю, что лучший способ решения таких проблем – это диалог за круглым столом, с привлечением экспертного сообщества, деятелей культуры, местного сообщества, в общем, всех тех, кто заинтересован в том, чтобы этот вопрос был решен гармонично.
