...Нам близки
и Памир, и Америка,
И Багдад, и Лионский залив.
Наш казак у восточного берега
Упирался в Дежневский пролив.
Легче птиц и оленей
проворнее,
Рассыпаясь по тысячам мест,
Доходил до границ Калифорнии
Одинокий казачий разъезд…
И теперь, когда
черные веянья
Разметали в щепы корабли, –
Снова двинулись в страны Рассеянья
Мы от милой чумазой земли…
На плантациях,
фермах, на фабриках,
Где ни встать, ни согнуться, ни лечь, –
В Аргентинах, Канадах и Африках
Раздается московская речь.
Не сломала судьба
нас, не выгнула,
Хоть пригнула до самой земли.
И за то, что нас Родина выгнала, –
Мы по свету ее разнесли.
Харбинский поэт
Алексей Ачаир,
участник Сибирского Ледяного похода
К святителю Иоанну Шанхайскому и Сан-Францисскому
В окна автомобиля врывается теплый воздух, мимо проплывают то бескрайние просторы океана, то захватывающие дух виды предгорий Сьерры-Невады; на остановках благоухают распустившиеся в этих краях в марте цветы и нежно-розовый миндаль. Совершенно чудесным образом Господь привел меня в Калифорнию.
Дело было так. Я заканчивала книгу, которую посвятила святителю Иоанну Шанхайскому, Сан-Францисскому чудотворцу. В процессе работы над книгой святитель Иоанн Шанхайский становился для меня все ближе и роднее, росло желание поклониться его мощам, побывать в соборе, который он строил в Сан-Франциско, в приюте, куда он привез своих шанхайских сирот. Мне очень хотелось и познакомиться с кем-нибудь из шанхайских духовных чад владыки, пока они еще не ушли в Вечность – ведь все они уже немолоды.
Но путешествие в Сан-Франциско представлялось мне практически невозможным; я также опасалась, что мое желание записать воспоминания духовных чад святителя тоже, наверное, лишено смысла: наверняка уже опрошены все, кто хоть что-то помнил о владыке.
И святитель Иоанн Шанхайский оказал мне огромную милость: все, что представлялось невозможным, – в одно мгновение стало очень даже осуществимым. Мы с моими новыми друзьями Настей и Наташей совершили всего за несколько дней большое путешествие: от Сан-Диего – до монастыря «Живоносный источник», основанного старцем Ефремом Аризонским, недалеко от Данлапа, на границе Калифорнии и Невады, побеседовали с герондиссой Маркеллой.
Затем мы доехали до Сан-Франциско и помолились в соборе Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» у святителя Иоанна Шанхайского, поклонились его мощам. Побеседовали с протоиереем Петром Перекрестовым – ключарем собора, который много лет служит у мощей владыки, собрал множество свидетельств и воспоминаний о его святой жизни и стал составителем прекрасных книг о святителе.
Мы также побывали в старом соборе, где служил владыка, пока строился новый собор, познакомились с его настоятелем – американским православным священником иеромонахом Джеймсом (Коразза) (по-русски его называют отец Иаков). Он оказался очень сердечным и внимательным пастырем и, хотя вечерняя служба уже закончилась и все прихожане ушли, отслужил, несмотря на заметную усталость, специально для меня и двух моих спутниц молебен, причем во время молебна покрыл меня мантией владыки.
Я простояла весь молебен на коленях у аналоя с иконой святителя Иоанна Шанхайского, покрытая его мантией, буквально потеряв ощущение времени и пространства, словно оказалась не на земле, а на Небе.
Мы побывали и в приюте, где отец Иаков провел для нас экскурсию и показал столовую, домовую церковь и келью владыки, причем в келье он разрешил нам даже посидеть в кресле святителя рядом с его портретом во весь рост.
Мне также удалось побеседовать с несколькими духовными чадами владыки. Неожиданно нас пригласил в гости Вениамин Васильевич Воробьев из Пасадены – духовное чадо владыки Иоанна. Вениамин Васильевич никогда раньше подробно не рассказывал о владыке и об истории своей семьи.
Мы с Настей тут же отправились в гости к Воробьевым. Пасадена – небольшой тихий город недалеко от Лос-Анджелеса. Из окон наших новых знакомых были видны горы, на улицах цвели розы. Обаятельная супруга Вениамина Васильевича, Елена Тиграновна, очень помогла нам: она давно старалась записывать воспоминания мужа и, когда он уставал рассказывать, многое зачитывала нам вслух сама. В довершение встречи Воробьевы угостили нас вкусным ужином, а потом вышли на улицу проводить.
Вот история духовного чада и прислужника владыки Иоанна Шанхайского – Вениамина Васильевича Воробьева.
«Ладошки у меня были еще маленькие, а я ими уже тесто замешивала»
Мама Вениамина Васильевича, Евгения Поликарповна, родом из Читы. Ее родные переехали на Дальний Восток давно, еще когда Государь Император раздавал переселенцам земли. Получив надел, развели свое хозяйство: занимались огородом, садом, выращивали поросят, сбывали их на КВЖД. Много трудились и радовались прекрасной природе здешних краев. Для сбора урожая нанимали работников, и хозяйка сама варила обед, чтобы всех накормить.
Евгения Поликарповна часто вспоминала, как ее, маленькую, уже приучали к труду: учили печь пироги и куличи. Иногда показывала детям: «Вот такие у меня ладошки были еще маленькие, а я ими уже тесто замешивала…» Потом, будучи в Шанхае, она стряпала для церкви. Папа работал больше всех и, вернувшись усталым домой, просил дочку сводить лошадку к речке. Так она научилась и со скотиной управляться.
Трудная дорога
Выросла Евгения, вышла замуж, родила троих детей: в 1916 году – сына Александра, в 1918 и в 1920 – дочерей Наталью и Нину. Жили они в Сибири. Муж, белый офицер, погиб при отступлении Белой армии на восток. С уходящими войсками в 1922 году двинулись и гражданские – все те, кому не приходилось ждать пощады от новой власти. Евгения, тогда совсем молодая и красивая женщина, тоже не стала ждать прихода красных: вдова белого офицера вряд ли могла ожидать снисхождения от победителей.
Евгения запрягла лошадку, посадила трех детей на телегу и отправилась в страшную, полную опасностей дорогу вместе с отступающей Белой армией – это было безопаснее, чем передвигаться самим по себе, к тому же среди белых были военные врачи, которые могли оказать медицинскую помощь. Маленький Сашенька все теребил маму: «Клыса, клыса», но она никак не могла понять, о чем он говорит. Поняла, только разглядев на телеге громадную крысу, спрятавшуюся в охапке соломы.
Она запрягла лошадку, посадила детей на телегу и отправилась с отступающей Белой армией
Беженцы хотели добраться до Китая и шли вдоль границы Манчжурии в сторону Харбина – русского города, основанного на китайской земле при строительстве КВЖД. Свирепствовала эпидемия гриппа, сначала тяжело переболел старший сын, затем слегла малютка Ниночка.
На помощь пришел один из белых офицеров, проникнувшийся сочувствием к малышам и их матери. Это был Василий Иванович Воробьев, 1890 года рождения, участник Первой мировой войны. С его помощью хрупкой молодой женщине удалось не только выжить самой в военное время, но и сохранить в живых всех троих детей и добраться до Харбина – города русских железнодорожников.
Горькая судьба русского Харбина
Сблизившись в страшных испытаниях, Василий и Евгения больше никогда не расставались, и Василий Иванович заменил сиротам отца. Поселились они в Харбине, но долго жить им здесь не пришлось. В 1935 году Советский Союз продал КВЖД китайцам, и все, чего достигли русские в этих краях при царе, было потеряно.
Начался великий исход русских из любимого Харбина: они уезжали от коммунистов еще дальше, вглубь Китая, чаще всего в международный Шанхай.
Шанхай
Воробьевы снова пустились в дорогу и наконец оказались в Шанхае. В 1934 году у них родился четвертый ребенок – Венечка, Вениамин Васильевич.
В те годы портовый Шанхай с его иностранными концессиями и филиалами всемирно известных фирм казался для многих землей обетованной. Здесь мгновенно появлялись новейшие мировые изобретения: электричество, трамвай, автомобиль и современная система канализации.
Англия, Франция, США, Россия получили в этом городе право экстерриториальности, то есть хотя их граждане и жили в Китае, но не подчинялись китайским властям и китайским законам. После отказа Советской России от права экстерриториальности положение русских эмигрантов в Шанхае оказалось тяжелым: как белые, они пользовались правами свободных людей, но являлись лицами без гражданства.
На вокзальной площади Шанхая местные мальчишки караулили беженцев и за небольшую плату показывали, где расположена православная церковь, где можно снять жилье подешевле и где находятся ломбарды: их содержатели скупали по дешевке все ценное, что оставалось у русских эмигрантов и что они продавали, чтобы не умереть с голоду.
У Воробьевых не осталось никаких фамильных ценностей, и продавать им было нечего. Но у мамы было три сестры, и так получилось, что они уехали в Шанхай раньше, вышли замуж за иностранцев, и, когда Евгения с семьей добрались до родных, те им очень помогли, даже купили сестре двухэтажный домик. Воробьевы стали сдавать нижний этаж, Василий Иванович сделал еще пристройку, жизнь налаживалась. Правда, этот дом не отапливался, в нем бывало холодно, и чаще всего семья собиралась в единственном теплом месте – на кухне.
Василий Иванович, как и многие русские мужчины, был мастер на все руки: мог паять, чинить, строить – все умел. Трудился всю жизнь: строил мосты, ремонтировал машины, научился водить автомобиль, потом стал водителем автобуса.
Владыка Иоанн Шанхайский
В 1934 году (год рождения Вениамина Воробьева) в Шанхай приехал епископ Иоанн (Максимович), будущий святитель Иоанн Шанхайский, Сан-Францисский чудотворец. Много лет он трудился над объединением и сплочением разрозненной епархии, занимался строительством кафедрального собора в честь иконы Пресвятой Богородицы «Споручница грешных» и основанным им же детским приютом имени святителя Тихона Задонского, Воронежского чудотворца. Люди шли к владыке днем и ночью, и он всех встречал с любовью. Так что дел у епископа Иоанна хватало…
Воробьевы жили в двадцати минутах ходьбы от собора, и мама Вениамина, глубоко верующая, в радости и скорби бежала в храм. Водила она с собой и детей, и Веня, можно сказать, вырос при церкви. В соборе служил епископ Иоанн Шанхайский (с 1946 года архиепископ).
Веня, когда немного подрос, стал прислуживать владыке. Придет, наденет стихарь, старается пользу приносить. Но по малолетству, конечно, не мог быть хорошим прислужником: постоит в алтаре, по храму походит, подойдет к владыке, рядом с ним постоит. Маме было очень приятно, что ребенок в церкви, а не бегает по улице. Евгения Поликарповна состояла также в женском комитете прихода, готовила еду для собраний.
Мальчик видел, как почитает владыку его мама, и тоже относился к нему с почтением, с чистым сердцем открывал ему все свои мысли и детские грехи.
На одной из фотографий – владыка Иоанн, отец Матфей и Веня – в нижнем ряду в центре, самый маленький из мальчишек, лопоухий. Веня хорошо запомнил, что через улицу от собора жил Боря Семенюк; его мама, Ольга Ивановна, готовила для владыки и его прислужников. После службы мальчишки всегда провожали владыку до его кельи: знали, что их накормят чем-нибудь вкусненьким.
Они ели, но сам владыка не спешил садиться за стол: он стоял в сторонке и всегда говорил детям какое-то поучение, объяснял, какой сегодня был праздник, или растолковывал какое-то непонятное церковное слово. То есть это был не просто обед или ужин. Ребятишки бежали что-то вкусное съесть, а владыка питал их еще и духовной пищей.
Дети ели, а владыка Иоанн не садился за стол: он стоял в сторонке и всегда говорил детям что-нибудь поучительное
Покушав, дети кричали: «Большое спасибо, владыка, мы хорошо поели!» Для него это была большая радость.
Доверие к Богу владыки Иоанна Шанхайского
Как-то, когда Веня был еще маленький, он стоял в соборе и чувствовал, что все прихожане и клирос сегодня особенно беспокойны. Был большой праздник, и ожидался крестный ход, а тем временем все ждали дождя. Небо потемнело, должен был разразиться сильный ливень, и владыке стали предлагать отложить крестный ход, чтобы не испортить иконы и облачение. В то трудное время переживали за каждую мелочь – все приобреталось для храма большими трудами, а тут иконы и облачение…
В конце концов священнослужители, клирос вышли на середину храма, прихожане взяли в руки хоругви и иконы – и все они с большой тревогой смотрели друг на друга. Спокоен был один владыка Иоанн Шанхайский, у него было сосредоточенно-молитвенное выражение лица, и он даже не подавал виду, что беспокоится, и не отвечал на робкие предупреждения. У него уже в те годы имелось такое доверие к Богу и, конечно, прозорливость.
В большом напряжении и ожидании вышли на улицу, пошли крестным ходом. И вот когда закончили крестный ход и все вернулись в храм – только тогда хлынул сильный ливень.
Оккупация Шанхая японской армией
Еще в июле 1937 года, после жестокой артиллерийской подготовки и авиабомбежки, Япония, давно зарившаяся на сырьевые богатства Китая, высадила в окрестностях Шанхая свой десант. Китайская армия не смогла противостоять японцам, и город был захвачен.
Заняв Шанхай, японцы обращались с китайцами крайне жестоко, но сначала не трогали иностранные концессии, не желая осложнять отношения с Англией и Францией. От белых требовалась только почтительность к японцам. Однако постепенно отношение оккупантов к европейцам становилось все хуже и хуже.
7 декабря 1941 года японцы атаковали американскую базу Пёрл-Харбор, а уже через несколько часов после атаки японские войска, стоявшие вокруг Шанхая, вошли в Международный сеттльмент. Очень скоро они интернировали европейцев тех стран, с которыми Япония оказалась в состоянии войны, устраивая для них концентрационные лагеря.
За время оккупации японцы выстроили в Шанхае пять лагерей: четыре для гражданских лиц и один для военнопленных. Воробьевы, к счастью, могли не опасаться лагеря: «белых» эмигрантов японцы не трогали, поскольку они были людьми, лишенными советского гражданства. Но в лагере оказалась Наталья Воробьева, старшая сестра Венички: она вышла замуж за шотландца, и они вместе с мужем были интернированы японцами.
Даже японцы почувствовали силу владыки Иоанна Шанхайского
Владыка всегда внимательно следил за ходом службы, если кто-то неправильно читал – он поправлял. Однажды Веня увидел, как рядом с владыкой в соборе стояли два японских офицера, одетых в парадную форму, высокого роста – видимо, с северных островов, они там более высокие. Мальчик заметил, что японцы внимательно смотрели на икону святителя Николая Чудотворца. Даже ребенку стало понятно, зачем они пришли к святителю Николаю – эта икона, ранее обновившаяся, очень почиталась в Шанхае, и ее почитали даже китайцы и японцы.
Позднее Веня узнал, что в Японии когда-то была миссия святителя Николая Японского, и он подумал: может, эти японцы были как раз из числа прихожан этой миссии?
Владыка ходил по Шанхаю, навещал больных, причащал умирающих, спасал бездомных детей – он знал, куда идти, в каком уголке города требуется его помощь. Даже перед тем, как люди появлялись у владыки, он уже знал, что они к нему идут.
Как-то епископ Иоанн собирался пойти проверить, цел ли один храм, но в той части города шла стрельба. На мосту стоял патруль из японских солдат. Владыка объяснил им, что хочет пойти и вернуться, и они ему разрешили, дали приказ пропустить. Была перестрелка, но владыка спокойно пошел, куда собирался, а когда возвращался назад и проходил мимо японцев – офицер приказал солдатам отдать ему честь: даже японцы почувствовали его силу. И владыка безбоязненно ходил по многим местам, где нельзя было его и ожидать.
Александр
Старший брат Александр стал сначала коммерсантом, ездил по китайским деревням, продавал какие-то товары, потом нашел работу на маленьком английском корабле: два русских охранника защищали корабль от пиратов. Русские, как охранники, очень ценились в те годы в Китае, они славились своей храбростью. Богатые китайцы не доверяли соотечественникам и нанимали русских телохранителей, зная, что бывшие белые офицеры, пообещав охранять, будут нести службу не за страх, а за совесть.
Наталья
Наталья с мужем-шотландцем оказались в лагере, где условия были очень тяжелыми. Кормили лагерников отвратительно: испорченными овощами, протухшим мясом, причем к концу войны отвратительное качество продуктов еще более ухудшилось. На все протесты европейцев японцы отвечали, что кормят белых лучше, чем питаются сами жители Японии.
Заключенные в лагерях часто страдали от туберкулеза, малярии и легочно-сердечной недостаточности, а также болезни бери-бери, связанной с плохим питанием и отсутствием витаминов.
За все время пребывания в лагере Наталье и ее мужу только один раз дали свидание с родными. Тогда папа передал им какие-то продукты и водку в консервной банке – запаял ее как новую. Водку можно было использовать в качестве лекарства и антисептика.
После войны Наталья с мужем уехали в Шотландию.
Нина
Как-то вечером в дом к Воробьевым робко постучали. Когда они открыли дверь, на пороге стоял весь мокрый, дрожащий от холода молоденький итальянец. Когда его впустили, он рассказал свою историю. Итальянцы в годы войны делились на сторонников Гитлера и антифашистов. После свержения Муссолини японцы считали итальянцев предателями и в лагерях с ними обращались с большей жестокостью по сравнению с другими европейцами.
Этот молодой итальянец по имени Тито служил на пароходике, и его экипаж предпочел утопить свое судно, но не сдать его японцам. Сами матросы выплыли и скрывались кто где мог. Так Тито оказался у Воробьевых. Ему грозил расстрел, и сострадательные русские, рискуя собственной безопасностью, дали ему пристанище в гараже рядом с домом, где он и жил до конца войны.
Как оказалось позднее, Господь неслучайно привел к Воробьевым молодого человека: он и сестра Венечки влюбились друг в друга и пошли к владыке Иоанну Шанхайскому за благословением на брак. Владыка благословил их с тем условием, что Нина останется православной, их дети будут крещены в православной вере и будут воспитываться матерью как православные. Так Нина вышла замуж за Тито, они обвенчались, а позднее уехали в Италию.
На корабле Нина родила первенца. Когда корабль пристал к берегу, свекровь-итальянка, увидев не только сына живым и здоровым, но и новорожденного внука, была вне себя от счастья: она плакала от радости, прижав к груди младенца, и показывала его всем с гордостью.
Владыка Иоанн Шанхайский после войны
После войны в Шанхае появилось множество автомобилей. Владыке иногда давали автомобиль, и он ездил по госпиталям, по тюрьмам. Веня очень любил кататься с владыкой на машине. В госпиталь мальчика с владыкой пускали, а когда архиепископ Иоанн ездил в тюрьму, Веня оставался ждать его в автомобиле.
Как-то малыш увидел в госпитале кота, которого уже видел раньше, и сказал владыке: «Это кот Васька!» И владыка ответил: «Нельзя называть животное человеческим именем». Веня запомнил эти слова на всю жизнь.
Владыка обходил больных, знал, возле кого побыть подольше, кого благословить, за кого усердно помолиться.
Машину владыке давали далеко не всегда, и он, как и раньше, много ходил пешком – по госпиталям, приютам, к больным на дом. Как-то раз итальянец Тито на американском рабочем грузовике выехал за город довольно далеко в сторону аэродрома. Видит: идет владыка, так далеко за городом, один.
Итальянец остановил грузовик, предложил владыке подвезти его. Архиепископ Иоанн стоит и смотрит: такой высокий грузовик, ступеньки высоко. А он был небольшого роста. Как же на него залезать? И тогда молодой и сильный Тито бережно поднял владыку и поставил на ступеньку грузовика, и тот сел в кабину, а когда приехали – спрыгнул сам.
Владыка Иоанн всегда сам знал, кто болен и кого нужно навестить, за кого нужно помолиться
Тито с удивлением узнал, а потом рассказал всем Воробьевым, что на окраине города жили совсем бедные русские люди. Они снимали там жилье, потому что оно было самым дешевым. И владыка так далеко ходил пешком, в полном одиночестве, окормлял людей. Он сам знал, кто болен и кого нужно навестить, за кого нужно помолиться.
Новая опасность
После японской оккупации началась гражданская война, и шестимиллионный Шанхай, крупнейший город Китая, стал центром противостояния между Гоминьданом – националистами под предводительством Чан Кайши – и коммунистами Мао Цзэдуна.
1949 год был ознаменован наступлением на Шанхай коммунистов. Вокруг воцарилась тревожная атмосфера, полицейские обыскивали всех подряд, люди осаждали вокзальные кассы, поезда уходили набитые битком, даже места на крыше стоили денег.
Некоторые русские решили вернуться в Советский Союз, их убеждали в том, что они смогут выбрать себе для жительства любой город, но это было неправдой: большая часть из вернувшихся оказалась в лагерях.
В Шанхае действовала Ассоциация российской эмиграции во главе с енисейским казаком Григорием Кирилловичем Бологовым – талантливым организатором и самоотверженным, храбрым человеком. Владыка Иоанн и Бологов долго хлопотали о спасении русских беженцев и детского приюта в Шанхае. Наконец с помощью ИРО – International Refugee Organization – Международной организации помощи беженцам, которую сами беженцы шутливо прозвали тетя ИРА, – для русских был найдет временный приют – крошечный филиппинский остров Тубабао, размером 3 на 4 километра.
Смерть папы и нападение на брата
Из семьи Воробьевых на Тубабао отправлялись только мама, Веня и жена брата с маленьким ребенком. Нина к тому времени уехала с мужем-итальянцем в Италию, Наталия с мужем-шотландцем в Шотландию.
Страшным ударом стала смерть любимого папы. Он прошел Первую мировую и гражданскую, а погиб от руки грабителей. Как-то Веня вернулся из школы домой, а мама лежит на полу и рыдает. Мальчик не мог понять, что случилось, и соседи объяснили ему, что его отца убили. Он готовился к отъезду на Тубабао, пытался поменять какие-то вещи на наличные, и его ограбили и скинули в реку, где его потом и нашли.
Брат Александр тоже пережил нападение, его тоже ударили по голове, ограбили и скинули в реку. Когда он пришел в себя, понял, что его сносит течением. Гибель была близка, но мимо проходил пароходик, и когда брат позвал на помощь, его заметили и подобрали. Он работал на английскую пароходную компанию и потом оказался в Австралии, а позднее забрал туда с Тубабао жену с ребенком.
Остров Тубабао
Всего на Тубабао приехали около 6000 русских. Таким оказалось последнее пристанище русской дальневосточной эмиграции – необитаемый остров в тропиках!
Поездку на Тубабао Вениамин Васильевич помнит очень хорошо – ему на тот момент исполнилось 15 лет. Капитаном корабля был грек, от сильной качки многие русские, особенно пожилые, болели и лежали в койках, а дети и подростки бегали по палубе.
На острове климат оказался совсем неподходящим для русских: круглый год стояла изнуряющая жара – около 45 градусов. Особенно тяжелым такой климат был для слабых, больных и пожилых людей.
Частые дожди чередовались с палящими лучами тропического солнца, а ночью на палаточный городок спускалась сырая прохлада. В таком климате мгновенно развивались кожные заболевания: людей одолевали прыщи, гнойники, фурункулы. Более серьезными и смертельно опасными были такие болезни, как тропическая лихорадка денге, гастроэнтерит, дизентерия и туберкулез. Портилась и покрывалась плесенью одежда.
Почувствовал мгновенное облегчение
Как-то Вениамин сильно заболел – настолько сильно, что лежал в кровати, а ведь каждый знает, как трудно удержать в кровати пятнадцатилетнего мальчишку.
Мама никому не говорила о болезни сына. Владыка зашел и сразу же спросил: «Где Вениамин?»
Вдруг, к большому маминому удивлению, в палатку быстрыми шагами вошел владыка Иоанн. А ведь найти Воробьевых было совсем непросто: большое количество палаток, без номеров, без адреса. К тому же мама еще никому не рассказывала о болезни сына. Владыка зашел и сразу же спросил: «Где Вениамин?»
Потом подошел к раскладушке и благословил больного. Воробьевы были очень рады и удивлены и не знали, как владыка нашел их. После его благословения Веня почувствовал мгновенное облегчение и быстро пошел на поправку.
«Его молитва защищает вас от бедствия»
Местные жители не спешили поселиться на Тубабао: здешние частые тайфуны представляли серьезную опасность. Как-то раз русские услышали по радио, что на остров надвигается сильный тайфун. Люди были очень напуганы, но позднее узнали, что тайфун обошел остров стороной.
Местные говорили: «Это русский священник обходит остров и молится за вас – его молитва защищает вас от бедствия».
Молитва владыки
И с дождем на Тубабао получилось, как в Шанхае. Веня работал в палаточной кухне, помогал поварам, открывал консервные банки, отнести-принести. Узнал, что скоро праздник и будет крестный ход. А на Тубабао дождь шел очень часто: надвигается огромная туча, идет такой ливень, словно небеса разверзлись, через пятнадцать минут все заканчивается, и от земли только пар идет.
И вот начинается крестный ход, а у Вени ушки на макушке, внимательно следит за происходящим: повторится ли Шанхайская история, намочит ливень крестный ход или нет. Все тревожно переглядываются: по всем признакам уже должен хлынуть ливень. А люди молятся, поют, владыка спокойно молится, на тяжелую тучу никакого внимания, кажется, не обращает.
И как только крестный ход закончился и люди вошли в церковь – хлынул сильнейший ливень, словно ожидавший окончания молитвы.
Приключения Вени в джунглях
Старшим на Тубабао было очень тяжело, а молодняку, конечно, полегче. Ходили в джунгли, плавали в океане. Веня возьмет хлеб, отправится к филиппинцам, угостит местных, а они ему – лодку: покататься. Что еще пятнадцатилетнему пареньку нужно?! Приключение! Уплывешь, а там ветер, течение относит от берега, нужно исхитриться и назад на остров вернуться.
Один раз бежит Веня босиком по джунглям, а навстречу змея, и не просто по земле ползет, а голова у нее стоит вертикально. Мальчишка испугался, но они с этой змеей благополучно разминулись.
А то еще идет по джунглям и видит: корова – не корова, буйволица, что ли, только что родила теленка и облизывает его. Веня ближе подошел, видит: дикое животное из джунглей, черное такое, размером поменьше коровы. И кто это был – до сих пор не знает…
Игуан было множество на острове. Если просто так увидишь эту здоровенную ящерицу – можно испугаться. Одна семья развела кур, так игуана схватила курицу – и поминай как звали!
Как-то Веня в очередной раз шел по джунглям, смотрит: хорошее место, вода тепленькая, неглубоко. Думает: дай похожу ногами по водичке. Только ногой ступил – как выскочит из воды кто-то похожий на крокодила! Веня сам подскочил вверх, выпрыгнул из воды – только его там и видели.
Приключения Вени в океане
Очень любил Веня плавать – вода в океане такая теплая, приятная. Красные кораллы, стоишь на них – маленькие рыбки подойдут прямо к тебе, красивые-красивые, и щиплют за ноги. С кораллами следовало быть острожным – они очень острые, можно сильно пораниться. Как-то Веня плыл под понтоном, а к его днищу пристали кораллы, и он сильно порезал ногу, так что пришлось даже идти в госпиталь.
А еще был такой случай. Веня загляделся на одну девчонку, а потом решил нырнуть, подплыть и схватить ее за ногу – испугать. Обычные мальчишеские проделки. Нырнул, резко и неловко повернулся – чувствует: что-то с шеей не так. И про девчонку забыл, кое-как вылез, прилег на понтон – оказалось, когда нырял, шею свернул, повредил шейный позвонок. Чувствует: ему все хуже и хуже, уже лежит только и двинуться не может.
Рядом с понтоном ехали на маленькой машине филиппинцы, их попросили довезти паренька до госпиталя. Привезли к врачам, велели лежать и не двигаться.
А с Веней купался друг, он был немой. Идет друг с купания в лагерь и Вениной маме на руках показывает, что ее сын шею себе повредил. Да так показал, что мама страшно перепугалась, прибежала в панике в госпиталь.
Но ничего, отлежался Веня – дня два полежал, а потом все прошло: молоденький был, все быстро заживало.
Пленники тропического острова
Русские беженцы слабели от жары и тропических болезней. Истекли четыре месяца, обговоренные ИРО и филиппинскими властями, но ни одна страна не спешила принять к себе русских. В общей сложности они прожили на острове около трех лет вместо нескольких месяцев.
Австралийцы выдавали визы, но только молодым и здоровым мужчинам, готовым на тяжелый физический труд. Французов интересовали те русские, у кого имелись родственники или близкие друзья во Франции. Парагвайцы вербовали беженцев с Тубабао для работы на плантациях в джунглях. Часть русских также выехали с острова в Южную Америку: в Доминиканскую республику, Чили и Суринам.
Владыка Иоанн выступил перед Сенатской юридической комиссией в США и описал критическое положение беженцев. Он познакомился также с сенатором Калифорнии Уильямом Ноландом и рассказал ему о русских беженцах. Сенатор приехал на остров. Кого, интересно, ожидал он увидеть на необитаемом ранее тропическом Тубабао? Одичавших дикарей? Но русские облачились в костюмы и встретили его как нормальные цивилизованные люди. Сенатор поговорил с ними и пришел к выводу, что они не коммунисты, а приличные джентльмены – их вполне можно пригласить в Америку.
Молитва, которая раскрывала все закрытые двери
Американцы согласились выдать визы тем, кто найдет спонсора – гражданина США, который гарантирует, что у приезжего будут работа и жилье. Найти такого спонсора было чаще всего невозможно. К тому же американцы решили, что дети русских, родившиеся в Китае, будут считаться китайскими гражданами. Поэтому Веня, как и прочий русский молодняк, считались китайскими гражданами, а квота для китайцев была переполнена, и получения визы предстояло ждать около восьми лет.
У этих русских мальчишек и девчонок не было ни денег, ни спонсоров-гарантов, но у них было нечто гораздо лучшее – горячая молитва их духовного наставника владыки Иоанна Шанхайского, которая раскрывала все закрытые двери.
У этих мальчишек и девчонок не было ни денег, ни спонсоров-гарантов – но с ними была молитва владыки Иоанна
Эта молитва сотворила невозможное: в апреле 1950 года Конгресс США одобрил поправку к Закону о квоте для эмигрантов, разрешавшую внеквотный въезд в США русских с Тубабао. Но прошло еще немало времени, пока поправка вступила в силу. И наконец русские беженцы оказались в Америке.
Веня с мамой, Евгенией Поликарповной, поселились в Сан-Франциско, рядом со старым собором.
Вот таким получилось Русское Рассеяние для семьи Воробьевых: Нина с семьей в Италии, Наталья с семьей в Шотландии, Александр с семьей в Австралии, а сам Вениамин с мамой – в Калифорнии.
Таким был Божий Промысл о русских беженцах: они рассеялись по разным уголкам земли и принесли с собой православную веру.
Как материнская молитва и заступничество владыки спасли Веню
Веня пошел в школу, английский язык он знал с малых лет, поскольку в Шанхае учился в частной школе Жанны Д'Арк. Потом юноша устроился работать, и первая его работа была совсем неквалифицированная: он убирал со столов грязную посуду в ресторане.
Как-то с Веней случилась удивительная история. Он накопил денег и купил себе мотоцикл. Радостный, отправился к другу в Санта-Барбару, этот друг предложил ему работать на стройке, и Веня согласился, потому что там обещали хорошее жалование, а в ресторане платили копейки.
Возвращался от друга домой окрыленный, переполненный впечатлениями и надеждами, но очень уставший. Глаза сами собой закрывались, и в какую-то минуту он отключился – задремал. И слышит мамин голос: мама с ним разговаривает. Он не может понять: откуда тут мама взялась, ведь она должна быть дома?
Опомнился, остановил мотоцикл, прилег в темноте прямо в траву, думая, что находится на обочине дороги, и уснул. Проснувшись утром, обнаружил, что ночью съехал с дороги и ехал в темноте уже среди деревьев. Это было совершенным чудом, что он не врезался в дерево и не разбился.
Приехав домой, узнал, что мама не спала всю ночь и молилась за него, обращалась за молитвенной помощью к владыке Иоанну Шанхайскому. Материнская молитва и заступничество владыки спасли юношу.
Главный инженер по строительству мостов в Калифорнии
Веня перешел работать на стройку, а потом поступил учиться на инженера-строителя. Женился, у него родился сын, сын тоже окончил университет, и сейчас у него растет дочка – внучка Вениамина Васильевича.
А сам Вениамин Васильевич Воробьев стал главным инженером по строительству мостов в Департаменте транспорта Калифорнии. И многие из тех мостов, по которым мы проехали от Лос-Анджелеса до Сан-Диего и Мексики, были построены под его руководством.
