О Великой Отечественной войне вспоминает старший духовник Московской епархии протоиерей Валериан Кречетов. Текст этого интервью, записанного Александром Егорцевым в мае 2012 года для 3 канала (ныне закрытого), публикуется впервые. В беседе с тележурналистом отец Валериан рассказывает о некоторых духовных загадках и малоизвестных эпизодах войны.
 

— Отец Валериан, в первые дни после нападения Германии Сталин обращается к народу со словами, довольно странными для советского генералиссимуса: «Соотечественники, братья и сестры…» Странно, так обычно начинается проповедь православного священника. Откуда эта церковная лексика  — «братья и сестры» — в устах советского руководителя?

— В этом нет ничего странного: вспомним, что Иосиф Виссарионович все-таки окончил духовную семинарию, да и вырос он в очень религиозной грузинской среде. Другой вопрос, что в самой этой войне остается немало мистических загадок, о которых до сих не все знают. А ведь многое тогда происходило непостижимыми путями промысла Божьего. Во-первых, явные и никак не объяснимые совпадения с Церковным календарем. Война началась в День Русских Святых! А закончилась она практически на праздник великомученика Георгия Победоносца. Мы отмечаем окончание войны 9-го мая, хотя фактически военные действия были закончены чуть раньше.

— Вы замечаете какую то мистику в совпадении решающих событий Великой Отечественной войны с церковными праздниками?

— Совершенно верно. И больше того, поворот в войне связан с днем памяти Александра Невского, который празднуется 6 декабря. А это как раз начало знаменитого контрнаступления под Москвой…

— 1941 год, с войной столкнулось молодое поколение советских людей. В армию шли, по сути, 18-летние подростки. Это было уже поколение атеистов…

— Могу не согласиться, даже в значительной мере! Не все так просто: на войне многое совершалось не за счет того что принесла революция, в ВОПРЕКИ! За счет того, что осталось от царских времен.

Мой отец, участник Великой Отечественной войны, родился в 1900 году. А значит, его возрастание происходило еще при царе. Что такое 40 лет? — это не так много, даже 30 лет — это опять при царе детство. Оттуда же, кстати, и странное обращение Иосифа Виссарионовича, который вдруг вспомнил «братья и сестры». Видно, не он один этими корнями питался. Та мораль, то отношение к жизни, самопожертвование, которое было у русского солдата, — оно было заложено еще из Царской России.

— Но ведь в революцию, в годы гражданской войны, лучшая во многом часть общества, офицерский состав, они были расстреляны либо находились в лагерях. Кто пошел в 41-м году в армию? Разве могла оставаться хоть какая-то христианская вера в душах после такого тотального истребления?

— Александр! Кто может сказать, что происходило в душах людей? То, что происходило во время войны, а потом и после нее…

— А что происходило?

— А происходило то, что почти у всех наших солдат, как оказалось, и в карманчиках, и везде — были или молитвы, или кресты или ладанки. То есть все они шли с благословением и с молитвой.

— У советских солдат Красной Армии?! В те годы?..

— Да. Это же известно! Есть эти свидетельства. Вот спецотдел: они, перед тем как отправлять в разведку, проверяли — и в одном из рюкзаков нашли иерейский крест, это был священник…

— Раз уж вы заговорили о священниках… Православное духовенство принимало какое-то участие в боевых действиях?

— Конечно. Во-первых, я лично знал отца Александра Лайкова (здесь он жил, старичок). Во время войны он спас 30 наших офицеров, спрятав их в алтаре храма.

Но меня особенно потрясает поступок одного священника, о котором я слышал от отца Тихона Агрикова. Он, сам прошедший войну, так же как отец Кирилл (Иван Павлов), рассказал мне о таком случае. В фашистском концлагере, где находились наши военнопленные, оказались вместе один комиссар и один священник. Ну, священника, немцы, видимо, поместили в концлагерь не за религиозные убеждения, а за то что он был патриотом, кроме всего прочего. И вот происходит ЧП: кто-то, не выдержав издевательств, убил эсэсовца. Кто — не известно. Фашисты построили весь лагерный состав и сказали: если не признаетесь — каждого десятого расстреливать… Пленные все молчат. Тогда эсэсовцы начали считать. Идут и считают: раз-раз, десять — хлоп… И вот, доходит очередь до священника и комиссара, а они стояли рядом. И священник видит, что стоит 9-м номером, а комиссар — 10-й. Тогда священник вдруг отступил и поставил комиссара на свое место. Священника расстреляли…

Но интересна дальнейшая судьба комиссара! Через некоторое время концлагерь освободили наши войска. И комиссар этот сказал: «Он меня заменил в моем строю — и я его заменю в его строю!»

Когда он стал священником, я не знаю — отец Тихон мне не сказал...

— Священник Владимир Вигилянский, которого, кстати, вы здесь в советское время тайно венчали, мне как-то сказал, что у него есть очень редкая и любопытная фотография. Стоит молодой семинарист (это в первые годы после войны), видимо, только поступает в духовную семинарию — а на нем военная гимнастерка. И вот этот семинарист оказался будущим известным старцем Кириллом (Павловым). Что вообще известно об отце Кирилле?

— Отец Кирилл… Вообще эта тема очень интересная, потому что Господь приоткрыл нам не все, а только частично. Ну, может быть, не все знают, но мы знаем. Что-то все равно сокрыто, это уже тайна путей промысла Божия.
Вот смотрите, что было в самых «горячих» точках войны: в Москве была блаженная Матренушка. В блокаде Ленинграда — Серафим (Вырицкий). А в Сталинграде был нынешний отец Кирилл — Иван Павлов. Он был как раз среди участников обороны Сталинграда…

— Известный всем отец Кирилл Павлов? Он что, действительно воевал и в те годы был в Сталинграде?

— Да. Его часто спрашивали: «вы ли тот самый?» — но он молчал. Неправду он сказать не мог, а говорить о себе он, как монах — не хотел…

— Для меня, как и для очень многих, до сих пор остается загадкой — что же все-таки сталось с тем самым легендарным Павловым? Знаменитый «Дом Павлова», развалины которого сохранились в Волгограде…

— Вот говорят, что кто-то, может быть, другой... Но кто — никак не покажут, и вообще ничего больше не известно. А вот он-то есть… Иван Павлов.

— Кстати, тот Павлов, герой обороны Сталинграда, после войны куда-то исчез…

— Вот именно. У святых людей, знаете ли, есть свойство — они стремятся остаться в неизвестности… А вот еще один пример: схиархимандрит Михаил, не так давно почивший в Троице-Сергиевой Лавре. Я с ним еще в Переделкино общался. Он прошел войну в танковых частях — от начала и до Берлина. Он трижды выбирался из горящего танка! Вот это пример некоторых священнослужителей, которых я лично знал.

— Священнослужители, которые брали в руки оружие в годы Великой Отечественной войны, разве они шли защищать веру? О какой вере можно было говорить в те годы?! На минуточку! 1937-й год. Война началась через 4 года. До этого — кровавые репрессии, сотни священнослужителей были расстреляны при советской власти, остальные сосланы в лагеря…

— Не совсем так… Иосиф Виссарионович, кстати, в 1939-м году отменил Указ о преследовании духовенства, приказ Ульянова...

— В 1939-м?

— Отменен в 39-м, еще за 2 года до войны…

— Так все-таки Церковь какое участие принимала в сопротивлении?

— Самое активное участие принимала! Во-первых, самое главное, что она молилась, она наставляла тех, кто шел на фронт. Как молилась и моя мама (Царствие ей Небесное!). Она моему отцу, который был участником Великой Отечественной войны, написала: «Где бы ты ни был, что бы с тобой ни было — я тебя найду, если ты будешь жив. Иди и выполняй свой долг, не думай о нас!»

Вот такие были у нас матери и жены…

— Ваш отец вернулся?

— Да, вернулся... Он потом стал священником. В 49 лет пошел в семинарию, 30 с лишним лет прослужил. Но до этого он еще прошел Кемь и Соловки!..

У него не было озлобленности… И вот эпизод: когда он был в тюрьме, ему явилась мать, его умершая мама, урожденная Мария Васильевна Морозова. И он, как бы во сне, говорит: «Мам, я собираюсь жениться!..»  А он с мамой (моей мамой, тогда еще его невестой) переписывался, когда был в тюрьме. А у него была 58 я статья. Какие же тогда были невесты! Он сказал во сне своей маме: «Благословишь меня?» Она ответила: «Благословляю. И на войну!..» А это был 1931 год. До войны еще было 10 лет!.. То есть ТАМ уже было известно, что будет война. Это факт.

Во время войны мы оказались в оккупации, наша мама, рискуя собой и нами, она помогала партизанам, давала знаки, вывешивала белье, когда немцы были, чтобы наши не приходили…

— Снова вопрос: для чего? Ведь советское время было?

— Время советское, но люди были ЦАРСКИЕ! Вот например, я лично причащал, а потом и хоронил Игоря Борисовича Шапошникова. Это сын Бориса Михайловича Шапошникова, начальника Генштаба нашей Советской армии в начале войны. Кстати, учитель Жукова… Так вот, Борис Михайлович Шапошников каждый день клал земные поклоны с молитвой: «Господи, спаси мою Родину и народ русский!»

— Генерал?

— Маршал, советский маршал! Мы же недалеко тут от Барвихи. Наша прихожанка Клавдия Васильевна (Царствие ей Небесное), она мне сама рассказывала: когда шла однажды, мыла там какие-то лодки (она была уборщица), и там Семен Михайлович Буденный рядом сидел. Он ей: «Клавдия Васильевна, что это у вас такое?» А у нее крестик выскочил. «Ну-ка, покажи!» Она подошла, медный крестик такой. А он вдруг раскрывает китель: «А у меня вот какой!» А у него золотой крест…

 — У Буденного?!

 — Да, у Буденного. Она ему: «Семен Михайлович, вы шо ж, верующий?» — «Ну, а как же?» «Да вы же партийный!» — «Ну, это на бумаге…» Вот это личные слова, переданные мне знакомой старушкой…

— Личные истории, о которых не пишет пресса.

— Да. Но есть и еще один пример, о котором я никак не могу забыть. Мне его рассказала очевидица. Она жила в Смоленской губернии, в той самой деревне, где произошел этот случай. Шел фашистский карательный рейд: они сжигали деревни и жителей расстреливали, поскольку там партизанская война была. И в этой деревне находилась одна женщина, у которой был больной ребенок, наподобие ДЦП — как зайчик, убогий такой. И вот на подходе фашистов все побежали спасаться куда-то, иначе всю деревню сожгут! И она с ним тоже пытается убежать, а он еле ковыляет. Жители говорят: «Да брось ты его, ну, пристрелят, вся равно, мол, он не жилец!» Ну, а как же мать-то оставит свое дитя?! И она приковыляла с ним. Только приковыляла, нагрянули фашисты… Стоят автоматчики перед жителями деревни, готовы всех убить… И вдруг выползает этот ребенок. Выполз и пошел вдоль строя фашистов. Ковыляет-ковыляет, при этом приближаясь к автоматчикам. Потом вернулся, дошел до конца и опять пошел назад. И опять — вплотную к автоматчикам, почти под дуло. Те стали отступать… А команды все нет, и они не стреляют.

Что он сделал, не ясно, но они опустили стволы и уехали. И вся деревня осталась, из—за этого ребенка, в живых!..

— Ребенок, который был не жилец, который как бы не понимал?

— «КАК БЫ» не понимал!.. Но это в нашем понимании. «Убогие» — это значит «у Бога». Господь так на его сердце положил, чтобы он собой заслонил людей — он ведь шел под дулами автоматов. И этот факт мне рассказывала женщина, которая была среди тех детей, выживших…

— Отец Валериан, спасибо, что согласились рассказать нам об этих малоизвестных и загадочных эпизодах Великой Отечественной войны!

— Спаси, Господи, вас и ваших читателей! Не забывайте, что и для меня эта война навсегда осталась в сердце! И я помню, как еще ребенком шел из школы и вдруг услышал, почувствовал это радостное состояние: «Победа! Мы победили…»

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.