Режиссер "Легенды о Коловрате": время Фандорина в кино прошло

— Мы никаким образом не ориентировались на "300 спартанцев". Если б мы держали как референс этот фильм, у нас бы в кадре бегали орки.

Лично для меня "300 спартанцев" был фильмом, который меня расстроил. Потому что я мечтал когда-то снять об этом кино. Это легенда, которая будоражит умы не одного поколения. И вдруг я узнал, что они его уже снимают. Путем сложных переговоров я добился того, чтобы поехать на съемки. Я приехал, посмотрел, как они снимают, и подрасстроился.

Потому что мне показалось, что история со всякими орками и чудотворными зверями — это как-то не очень серьезно. Кино не произвело на меня сильного впечатления. Уже только потом, когда большое количество умов было взбудоражено этим кино, я понял, что, наверное, они что-то правильно поняли.

Даже если у вас возникает желание сравнивать с "300 спартанцами", я считаю, это уже большое достижение для нас. Но мы не претендуем на сравнение с ними, смешно было бы даже говорить об этом. Мы же не претендуем на то, чтобы считаться голливудским релизом.

Много лет я занимаюсь тем, что развиваю компьютерную графику, и у нас серьезная компания, которая сейчас вошла в сотню лучших анимационных компаний мира, что уже гигантское достижение, я считаю, для нас. И поэтому мы осваиваем те же технологии, что и американцы. Но технологии компьютерные — это никак не ноу-хау, это всего лишь инструмент.

Поэтому для нас "300 спартанцев" не были референсом. Мы всегда ориентируемся на Голливуд ровно потому, что они в индустрии первые. Так же, как и наша автомобильная промышленность — на каких-то лидеров рынка.

Мы делали историю, так, как понимали ее. Те люди, которые говорят, что наш фильм похож на "300 спартанцев", для меня похожи на людей, которые пришли в музей, встали посреди зала и сказали: "Да здесь все одинаковое. Здесь все маслом написано".

Разница между "300 спартанцами" и теми же нашими богатырями заключается, как в анекдоте о главном отличии морской свинки от крысы, в том, что у морской свинки лучше PR-агенты.

— Почему в фильме появляется прирученный медведь Потапыч? Мне показалось, что это какая-то клюква, персонаж будто из американского кино.

— Никто же точно не знает, что тогда было, фотокарточек нет. А ведь из преданий следует, что крупные звери тогда были приручены.

Поэтому фильм и называется легенда. Вы же не удивляетесь, что Илья Муромец 33 года пролежал на печи, а потом стал богатырем и вырвал дерево с корнем. Мы же понимаем с вами, как люди, хоть чуть-чуть знающие анатомию, что это невозможно. Если ты даже полгода лежишь в гипсе, у тебя наступает мышечная атрофия и ты не сможешь быть богатырем.

Я не думаю, что это клюква. Ну да, есть медведи. Вы отрицаете, что в России живут медведи? И что их было много и что их водили на ярмарку? Почему у Лермонтова может появиться медведь на цепи и это не клюква, а здесь не может появиться медведь?

А я, например, видел потрясающий кадр из Индии о чуваке, который кормит гиен по вечерам. Почему это должна быть клюква? Это такая часть идентичности.

— Почему вы выбрали для фильма эту былину о Коловрате? Это же довольно неизвестная история, не такая же раскрученная, как какой-нибудь Илья Муромец или Алеша Попович.

— Когда вы смотрите, например, "Аватар", вы же не спрашиваете, почему главный герой стал главным героем? Он ведь никому не известен.

Считайте, что мы возродили героя, который канул в Лету и был забыт. Не потому, что я считаю, что он несправедливо был забыт или справедливо был забыт, а просто нам кажется, что это поступок, человеческий поступок, который лично у меня чисто по-человечески вызывает уважение и интерес. И не только у меня, у многих людей.

И потом, для нас, для мальчиков, это всегда очень красиво. Каждый из нас в своей жизни проигрывал какие-то драки или состязания, и каждый раз приятно, когда после того, как тебе набили морду, тебя поднимают и говорят: "А ты ничего, пацан, молодец, крепко держался". Вот мне кажется, что самое большое доказательство твоей мужественности — это когда ты вызываешь у врага искреннее уважение.

А мужество, как вы знаете, — это главный критерий, по которому девочки выбирают мальчиков. Поэтому я считаю, что история Коловрата — это история на все времена, это архетипический сюжет для нас.

— Почему главный герой каждый раз, просыпаясь, забывает всю свою жизнь, и ему приходится заново запоминать собственную биографию? Зачем это было придумано?

— Мы — страна, которая с трудом верит в индивидуальный подвиг. Мы — поколение  в большой степени разочаровавшееся. Нам в наследство от старших досталось ощущение того, что все равно обманут, все равно сделают не то. Мы сегодня, в 2017–2018 году, — общество, которое категорически не верит в героизм одиночки.

Я точно такой же, как и все, но я просто сильно в себе с этим борюсь. Уже много-много лет я руковожу своей небольшой командой. И поэтому я понимаю, что есть сферы нашей жизни, когда ты обязан на кого-то положиться.

Я считаю, что самое правильное понятие патриотизма было сформулировано в стихотворении "С чего начинается Родина?". Если помните, первая строчка: "С картинки в твоем букваре". Я бы, может, сказал по-другому. Я скажу: с теплых рук мамы, бабушки, с пирожков на кухне, с друзей по классу или соседей по лестничной клетке, с глаз любимой и так далее. То есть Родина — понятие для меня очень конкретное. В этом смысле и Коловрат тоже не политическую систему защищает.

Некоторые поклонники нашего фильма все время спрашивают меня: а чего это он у вас такой худенький? Он же вроде богатырь? Но моей целью было не создавать героя, который рубаха-парень, косая сажень в плечах и вообще такой весь из себя супергерой. Изначально мне было важно сделать так, чтобы герой был простым смертным, перед которым вдруг встает вызов, значительно превышающий его по объему его личности.

Коловрат на наших глазах становится героем, чтобы эмоционально смотрящий кино человек задумался над тем, как бы он сам поступил в этой ситуации. Потому что если бы мы сразу взяли героя, который имеет гору мышц, который весь из себя атлант, то зрителю тяжело было бы себя с ним ассоциировать.

И потеря памяти в этой ситуации работает так же, как в русском фольклоре работает фраза "жил-был Иванушка-дурачок". Как только вы читаете это словосочетание, вы тут же понимаете, что вы умнее, сильнее и лучше, чем этот вот глупыш. И поэтому, начиная следить за повествованием, вам легче себя с ним ассоциировать.

Поэтому мы взяли простого парня без каких-то выдающихся способностей, кроме желания стать воином, что было нормально для любого мальчишки в те времена. Он еще и обладает некой слабостью. И поэтому для такого героя, как Коловрат, в отличие от меня, смотрящего кино, встать на ту ступень, на которую он сумел подняться, — это сделать над собой гораздо большее усилие, чем нужно мне, смотрящему это кино.

— Насколько фильм можно считать исторически достоверным? Претендовали ли вы на точность?

— Я категорически не сторонник того, чтобы люди ходили в кинотеатры изучать историю. Я считаю, что это самый убогий из всех возможных способов.

Задача любого творчества — вызвать эмоцию. И уже потом, после премьеры, огромное количество людей пришли домой, открыли как минимум Википедию и почитали, а более занудные откроют "Повесть временных лет" и так далее. Уже тогда они узнали, что там Коловрат из себя наколовратил.

Нет, мы совершенно не снимали "Легенду о Коловрате" как исторический фильм. Но из того скудного количества фактов, которые до нас дошли, мы исказили только один. По одной из версий Коловрат в момент, когда Батый взял Рязань, находился в Чернигове. Это единственное, что мы поменяли: мы его из Рязани отправили в стан врага, и уже оттуда он вернулся в Рязань уже после разорения города.

У меня не было задачи погрузить зрителя в то время. У меня была задача рассказать историю того, как человек, не приспособленный к совершению подвигов, сделал все, что от него зависело в жизни, чтобы решить задачу, которую он сам перед собой поставил.

Если мы сейчас попытаемся с вами точно описывать быт Рязани или Руси в те времена, мы, обладатели ватерклозетов и центрального отопления, будем смотреть на их жизнь, и нам будет казаться убогим, смешным и странным то, что они мылись раз в полгода, если вообще мылись, что навоз и дерьмо были у них под ногами. Нам будет казаться, что это совершенно невыносимая, некрасивая, неинтересная жизнь.

Наоборот, у меня была задача попытаться взглянуть на построенный топором без автоматизированных средств производства дом. Поставьте себя на место человека, который жил 700–800 лет назад. Вы пошли в лес, срубили деревья. Сколько их надо, чтобы построить дом? Каждое надо притащить, обтесать, поднять на довольно серьезную высоту. Это непростая работа. И вот вы построили дом, вот вы вселились в дом с вашей семьей. Он покажется вам красивым, этот дом? Конечно. Тогда как его увидеть глазами современного человека, чтобы он также показался красивым, чтобы его хотелось любить?

— Ранее в этом году вышел "Викинг", в котором строили за большие деньги все эти подробные декорации. Ваш же фильм почти целиком снят на зеленом фоне. Почему вы выбрали такой подход?

— Нет, декорации можно было и построить, просто для того, чтобы построить столько декораций, нам бы нужно было в десять раз больше денег. К тому же все дело в средствах выражения. Постройка таких красивых декораций, как мы хотели, могла оказаться неоправданным вложением.

Мне очень нравится замечательное выражение: "Я люблю театр, потому что я люблю театр". Я люблю, когда артисты говорят слова, когда они двигаются, я люблю, как загорается свет. Но если вы запретите артистам говорить, я начну делать пантомиму. Если вы у меня отнимете сцену, я буду показывать спектакли на улице. Если вы заберете у меня артистов, я буду сам рассказывать вам спектакли. А если вы запретите мне рассказывать, заткнете мне рот и свяжете руки, я наполню воздух такой атмосферой, чтобы вы поняли, как выглядит человек, которому хочется что-то сказать с завязанными руками и заклеенным ртом и с закрытыми глазами. Потому что мое дело — рассказывать истории.

Все репетиции в декорациях в современном театре занимают 1,5% времени. Они нужны только для того, чтобы артист знал, из какой двери он выходит и в какую часть кулисы он уходит. А настоящий спектакль собирается и складывается в репетиционном зале. Когда они в своих домашних одеждах приходят, сидят за столом, и жезл изображает ручка, меч изображает какая-нибудь железяка или палка. Для того чтобы случился театр, нужно два артиста, и все. Больше ничего.

Поэтому мы сделали яркое, большое, красивое, масштабное кино, но на зеленом экране. Я лично не вижу разницы. Когда я смотрю фильм "Титаник", я же тоже понимаю, что это декорации, не на настоящем же "Титанике" они снимали. Я все равно понимаю, что это артисты в костюмах, что это кино, что это мера условности, которую я должен принять.

Нескольких своих товарищей, которые считают себя специалистами в кино, я просил: когда будет видно, что это графика, ты меня по коленке стучи. И меня стучали по коленке ровно в тех кадрах, где не было графики. По большому счету, 90% людей, а может, и 99% людей не в состоянии отличить, где нарисовано, а где настоящее.

— Правда ли, что вся музыка в фильме написана Сержем Танкяном?

— Да, действительно, из музыки в фильме звучит только Танкян от первой до последней ноты. Он очень талантливый человек. Я перед ним поставил очень точные задачи, и он невероятно подробно их выполнял.

Я ведь обратился к Танкяну не потому, что он знаменитый и известный, а потому что я в его музыке вижу этот самый диапазон от ультимативной лирики до какой-то ультрасовременности. И поэтому мне было важно, чтобы саундтрек не был наполнен фольклоризмами. Мне как раз было важно, чтобы зритель чувствовал сопричастность с сегодняшним днем. Причем как юный зритель, который на подкорке ловит эти гитарные рифы, так и взрослый зритель, который слышит музыку и понимает, что да, это современное кино.

И в то же время Танкян — обладатель консерваторского образования, поэтому его мелодизм и полифония совершенно фантастические, это слышно и в его творчестве, когда он пишет для эстрады. Просто там это не так нужно было, и людям, которые в это не посвящены, было незаметно. А люди, которые в музыке разбираются, видят, что эта музыка написана невероятно сложным, талантливым и серьезным музыкантом.

— Если спросить вас как продюсера, ответственного за сборы фильма, не боитесь ли вы конкуренции с "Последним богатырем", который только что стал самым кассовым фильмом в новейшей истории российского кино и продолжает идти в прокате?

— Единственное, что нам может помешать в прокате, — это то, что все-таки в стране кризис и люди потратили свои деньги уже подряд на несколько хороших фильмов, которые вышли за последнее время, это "Салют-7", "Последний богатырь", "Притяжение" и так далее.

Мы не конкурируем с "Последним богатырем". Там же прямо сказка-сказка, а мы все-таки работали немного в другом жанре. У нас не фильм о богатыре. Где такое позиционирование? Нигде. Потому что это про обычного человека, про Коловрата. Мы же не пишем "Легенда о богатыре Коловрате".

Но по большому счету разница между "Последним богатырем" и "Коловратом" — такая же, как между "Титаником" и "Аватаром". И потом, наоборот, это же здорово, когда отечественное кино столько собирает, оно так или иначе у аудитории возрождает доверие к нам как к кинодеятелям.

— Почему вы выбрали такое название для фильма? Кажется, что "Былина о Коловрате" было бы точнее.

— Мы думали о том, чтобы назвать фильм "Былина о Коловрате", у нас была, естественно, и такая версия тоже. Но слово "былина" для меня лично имеет школьно-негативные ассоциации.

Даже не на уровне маркетинга, а просто на уровне физиологии. Я помню, в школе на уроке по литературе я писал былину в стихах.

И поэтому мне кажется, что слово "былина" не подходит даже орфоэпически. "Легенда" — слово крепкое, там есть "г", "д". А "былина" — оно мягкое, чем-то на блин похоже. И только поэтому мы выбрали слово "легенда".

Опять-таки, я очень надеюсь, что вернется былая слава этому слову и былой смысл, а не тот, что обрело. Но эмоционально это, конечно, былина. Слово "былина" правильное, потому что оно от слова "быль" происходит. "Легенда" — слово нерусское, и мы им часто стали пользоваться и заменили старое русское слово "быль".

— Вы не думали еще поработать над экранизациями романов Бориса Акунина о Фандорине, например более поздних? Сейчас и Егор Бероев, звезда вашего "Турецкого гамбита", готов к более возрастным ролям.

— Должен вам рассказать историю одну про "Турецкий гамбит". Когда он вышел, мы еще не понимали, как строится общественное мнение, как распространяется интерес к фильму. Через две недели после проката я встречаю одну очень известную сценаристку, которая очень хорошо ко мне относится. Она подходит ко мне, трясет меня за руку и говорит: "Джаник, я тебя умоляю, не расстраивайся! Я посмотрела кино. Оно ужасное. Я знаю, что все его ругают. Ты очень хороший человек, ты обязательно снимешь кино, которое получит свою нишу. Вот поверь мне".

Мне кажется, время Фандорина прошло в кино. Мне так кажется, я могу ошибаться. Мне очень понравился последний роман Акунина о Фандорине, "Черный город", я его с удовольствием прочитал. Но мне почему-то кажется, что сейчас этот жанр не очень популярен.

Да, был недавно успешный фильм "Убийство в Восточном экспрессе", замечательный опыт, меня он очень удивил. Действительно. Потому что я бы, например, если бы у меня было право решать, я бы, скорее всего, подумал, что такой камерный фильм вряд ли кого-то заинтересует. Но они нашпиговали картину суперзвездами. В России, к сожалению, звезд такого уровня нет. Не потому, что нет таких хороших актеров, а просто это опять-таки вопрос пиара.

Вообще не думаю, что как-то надо продолжать фандоринскую тему. Просто несколько фильмов вместе с "Гамбитом" вышло, и мне показалось, что тема уже исчерпана.

Беседовал Егор Беликов