Открытие Киево-Печерской Лавры: как это было

Быстро летит время. Кажется, не так давно еще советский Киев облетела весть: Лавру возвращают Церкви!

Старшее поколение киевлян помнит, как 10 марта 1961 года в период хрущевской «антирелигиозной кампании» Лавра была закрыта, а 13 марта в Бабьем Яру на Куреневке прорвало дамбу, огораживавшую место, куда в течение десяти лет сливали строительную пульпу. Грязевой вал высотой 14 метров понесся вниз на Подол, покрывая жилые дома, транспорт, погребая заживо людей и животных. Куреневская трагедия унесла жизни порядка 1,5 тыс. человек. Власти умалчивали о количестве погибших и о причинах аварии, а верующим было ясно, что она напрямую связана с закрытием Лавры. Неслучайно известный киевский священник Георгий Едлинский, служивший много лет в Макариевском храме на Татарке, в тот трагический день напомнил прихожанам слова Христа о Силоамской башне: «Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме?» (Лк. 13: 4). И, призывая к покаянию, обратил внимание на разгул воинственного атеизма, закрытие храмов и монастырей.

И вот через 27 лет – в июне 1988 года – Церкви была передана нижняя часть древней обители. Первая Литургия состоялась на площади перед Аннозачатиевским храмом на Дальних Пещерах. Возрождалась монашеская жизнь.

Киево-Печерская лавра сегодня

Автору этих строк, тогда начинающему журналисту светской военно-патриотической газеты, удалось побывать у первого наместника Лавры – не менее молодого в то время архимандрита Ионафана (Елецких). Это было мое первое интервью с представителем Церкви: перестроечное горбачевское время позволило такое «ноу-хау» на полосах советских газет. Мое далеко не церковное воображение рисовало встречу с «отсталым церковником», однако, к моему удивлению, наместник оказался очень интеллигентным, образованным, приветливым собеседником. Мы разместились в его уютной скромной келье с иконами, горящей лампадой, стеллажом таинственных книг. В окно заглядывала реликтовая липа, по преданию посаженная еще преподобным Феодосием, было видно Аннозачатиевский храм, полоску седого Днепра. Казалось, мы перенеслись в далекую старину. Я узнал, что отец Ионафан приехал из Петербурга, где учился в академии, а затем преподавал церковное пение; о том, что он – церковный композитор и к 1000-летию Крещения Руси выпустил диск церковной авторской музыки.

Крестный ход в открывшейся Лавре. Монах Руф (Резвых; † 2009) и иеродиакон Игнатий, в схиме Иларион (Дзюбанин; † 2007)

Рассказывал, что Лавра пребывает в «мерзости запустения», что из храма, где предполагалось служить, братия вынесли горы мусора, идет ремонт и Литургия пока совершается на втором этаже 50-го корпуса, где должна разместиться братская трапеза. О том, что мощи преподобных, томившиеся многие годы в каких-то старых простынях, обрядили в новые облачения и что в пещерах, изуродованных безбожным временем, также идут ремонтные работы. Что в Лавру вернулись старые насельники, принимавшие постриг еще в 1950-х годах, а также пришло много молодежи, желающей монашества, и что нужно возрождать лаврский песенный обиход… Что сухие главы, покоящиеся в одной из старинных келий Дальних Пещер, вдруг покрылись маслянистой влагой – замироточили! – и это указывает на помощь Божию и покровительство Пресвятой Богородицы и угодников Печерских.

Наместник архимандрит Ионафан у 49-го корпуса (ныне – митрополия УПЦ), ноябрь 1988 г.

А еще молодой архимандрит тогда сказал о сокровенной мечте – возрождении из руин главной святыни Лавры – Великого Успенского собора, «богосозданного прообраза всех монастырских храмов Древней Руси», отстроенного греческими мастерами по велению Божией Матери стараниями преподобного Феодосия и взорванного немецкими оккупантами в 1941 году…

Руины Успенского собора после взрыва 3 ноября 1941 г.

Помню, как главный редактор-фронтовик молча читал этот материал, качал головой и после раздумий сказал: «Моя покійна мати ходила в Лавру на прощу і мене благословляла перед мобілізацією на фронт… Будемо друкувати, мабуть час прийшов…»^[1]

С тех пор минуло почти 30 лет. Киево-Печерская Лавра готовится к празднованию в следующем году 30-летия ее возвращения Церкви. За это время святая древняя обитель, родоначальница русского монашества, превратилась в цветущий оазис Православия, стала духовным центром Украинской Православной Церкви. Здесь находится резиденция Предстоятеля – митрополита Онуфрия – священноархимандрита Лавры; Киевские духовные школы; корпус синодальных отделов, издательство, типография, редакции газет и журналов, паломнический центр, многочисленные мастерские. В отстроенном Успенском соборе (2000) и других храмах, в том числе и пещерных, возносится молитва. Со всех уголков Украины и из-за рубежа, как и в далекие времена, сюда ежедневно устремляются паломники. Неслучайно Киев был назван «вторым Иерусалимом», «матерью городов русских». Здесь нашел упокоение первомученик безбожного гонения ХХ века митрополит Владимир (Богоявленский; † 1918), прославленный Церковью в 1992 году. И Лавра сегодня, как и встарь, остается «кузницей кадров»: многие ее современные насельники стали настоятелями возрожденных и вновь открывшихся обителей, известными иерархами на Украине и за ее пределами.

И вот наша новая беседа с ее первым наместником – владыкой Ионафаном, ныне митрополитом Тульчинским и Брацлавским.

***

– Владыка, когда вы впервые познакомились с Лаврой?

– Моя первая встреча с Киево-Печерской Лаврой произошла заочно, еще в раннем детстве, когда я отдыхал в тамбовской деревне у бабушки. На стене ее избы висела старинная цветная литография с изображением обители на берегу реки. Над храмами стояла Богородица с преподобными Антонием и Феодосием, внизу на берегу, под горой, были видны фигурки монахов, по Днепру плыл пароход, и из его трубы шел дым… Я прочел: «Святыя Ближния и Дальния Пещеры». Эта картина почему-то поразила мое воображение, и я стал расспрашивать у бабушки, что это за пещеры и кто изображен на литографии.

Та пояснила мне, что это Киевская Лавра – удел Божией Матери – и что туда ходили ее родители в паломничество, шли пешком много дней и ночей, питались лишь просфорами да черным хлебом, оттуда и привезли эту литографию. А дорогу узнавали, расспрашивая людей по городам и весям. Отсюда и поговорка: «Язык до Киева доведет». Считалось, кто в Лавре побывал, тому Бог и Матерь Божия поможет. Слушая бабушку, подумал тогда: «Вот бы побывать в этой чудесной Лавре!»

– И когда осуществилась эта детская мечта – побывать в Лавре?

– Богу угодно было, чтобы мой отец, советский офицер, получил вскоре назначение в Киев. Мне было тогда лет 10–11. Мы поселились на левом берегу Днепра в Дарнице. Название Дарница, кстати, идет из седой истории: в этом районе когда-то находилась слобода, где встречали гостей Киевского князя – с ценными подарками, с особым почетом.

И вот я подростком направился на правый берег через мост, поднялся на лесистые холмы Лавры, пошел вдоль монастырской стены с бойницами в ней. Заглянув в одну из них, увидал какое-то помещение или храм: дверь была закрыта, заметно было, что ее давно никто не отворял: порог зарос густой травой. И вдруг я услышал пение… Да-да, церковное пение удивительной красоты! Я подумал тогда: кто там может так красиво петь?.. Может, хор какой-то… Возвращался обратно, а чудесное пение звучало во мне, я испытал неземную радость. Не понимал я тогда, что это было маленькое чудо, указывающее мне на дальнейший жизненный путь, на мое многолетнее послушание – писать церковные песнопения…

Промысл Божий о каждой душе есть величайшее чудо, только люди не хотят замечать его

– Поразительно! Настоящее чудо!

– Для верующего человека вся жизнь – настоящее чудо. И то, что мы с вами сейчас трудимся в Церкви, – разве не чудо, не милость Божия? Промысл Божий о каждой живой душе есть величайшее чудо, только люди в большинстве своем не хотят замечать этого, не ищут Господа и не благодарят Его. От этого все человеческие беды…

– Расскажите, пожалуйста, как открывалась Лавра, как вы, такой молодой священнослужитель, стали ее наместником.

– Я покинул Петербург, где преподавал в семинарии, из-за преследования КГБ. У меня нашли самиздатовскую литературу, а в то время это грозило арестом. Ректор духовной академии посоветовал мне вернуться в Киев. Митрополит Филарет, тогда законный экзарх Украины, принял меня во Владимирский собор клириком. Я относился к нему с большим уважением, не зная всей подноготной. Он тогда говорил исключительно по-русски, всячески обличал раскольников-автокефалистов, возвращающихся из-за океана, униатов – на Украине уже поднималась волна националистического движения. И откуда было знать, что Филарет в будущем встанет на путь раскола, а я уже в епископском сане подвергнусь от него настоящему гонению…

Помню, в начале лета 1988 года в митрополии на Пушкинской, 36 зашел разговор об открытии Лавры. Филарет пригласил меня в кабинет и с ходу сообщил, что часть Лавры (Дальние Пещеры) возвращается Православной Церкви и что он решил назначить архимандрита Иакова (Пинчука) ее наместником, а мне благословляется быть там регентом хора.

В митрополии на Пушкинской, 36. 1990 г. Крайний справа – епископ Ионафан

Составили список из пяти монахов Киевской епархии, которым суждено было положить начало монастырской братии. Но что-то не получалось. Филарет нервничал. Через несколько дней меня опять неожиданно позвали к Филарету. Я ждал приема в большой гостиной митрополии. Мимо меня в кабинет Филарета прошел митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков) – он тогда был дружен с Филаретом. Владыка Ювеналий знал меня по Петербургу. Через минут двадцать он вышел, подошел ко мне и, улыбаясь, пожал мне руку. Когда меня пригласили войти, Филарет объявил: «Я решил вас, отец Ионафан, временно назначить наместником Лавры. Сейчас выезжаем в Совет по делам религий, и вы подпишете Акт о приеме монастырских корпусов». «Нет! Такое назначение выше моих сил!» – подумал я и готов был молить Филарета об отмене этого решения, столь неожиданным и неприемлемым для меня было это известие. И только обет монашеского послушания остановил готовый сорваться из уст отказ… И я промолчал, утешаясь словом «временно».

– Как встретила вас администрация лаврского музея?

– Директор музея-заповедника «Киево-Печерская Лавра» Юрий Кибальник встретил меня не очень радушно, с кислым выражением. Шутка ли: в атеистический музей, увешанный богоборческими плакатами и стендами, возвращаются монахи! Вместе прошлись по корпусам, осматривая врученное мне хозяйство. Всё было в крайне запущенном состоянии: стены поедал грибок, штукатурка сыпалась, половицы ходили ходуном. В одном из корпусов были выставлены напоказ святые мироточивые главы. Они должны были наглядно опровергать сам факт мироточения, иллюстрируя очередной «обман церковников». Но атеисты были посрамлены, когда главы замироточили.

Видели в это время Богородицу над Лаврой: так Матерь Божия утешала нас

В пещерах ожидала не менее жуткая картина. Все стены были без штукатурки, почерневшие. Корпус наместника, где позднее расположилась резиденция Митрополита Киевского Владимира, был, словно после бомбежки, подобен раскрошенной яичной скорлупе. Колодцы преподобных Антония и Феодосия засыпаны, их удалось найти с большим трудом. Сверху разбитого основания колодца преподобного Антония была проложена канализационная труба. Думаю, это сделали специально – по наущению диавола, чтобы как можно страшнее осквернить святыню. Мы с братией только руками разводили, понимая, что лишь Господь по молитвам преподобных Печерских может помочь нам. И мы молились и трудились.

Служили сперва в беседке на площади Дальних Пещер, потом – в нижней открытой галерее церкви Рождества Пресвятой Богородицы. Пищу привозили матушки из Покровского монастыря. Спали в первый месяц без кроватей, на полу. Но подъем духовный был огромный! Приходили люди со всего Киева, многие пожилые со слезами приносили пожертвования – последнее, скопленное на старость.

Архимандрит Ионафан с братией в Дальних Пещерах. Крайний слева – известный старец игумен Исаия (Коровай; † 2011)

И вот однажды шла Божественная Литургия. Мы причастились. Слышу: шум в народе, люди смотрят куда-то вверх. Вышел на площадь – а над церковью Рождества Богородицы сияет солнце, а вокруг него геометрически правильный черный круг. Больше я ничего не увидел. Но пришедшие с левого берега люди рассказали, что видели в это время очертания Богородицы над Лаврой… Так Матерь Божия утешала нас.

После Литургии чудотворный образ Успения Пресвятой Богородицы опускался на лентах с царских врат для поклонения. У иконы известные старцы игумен Пафнутий (в схиме Феофил; † 1996) и схимонах Дамиан († 1994). 1990 г.

– Владыка, известно, что вам удалось восстановить старинный лаврский песенный обиход, который был утерян.

– В этом неоценимую помощь оказал покойный архимандрит Спиридон, лаврский регент, живший в то время в Житомире. Я неоднократно ездил к нему с нотной тетрадью и записывал всё подробно. Впоследствии отец Спиридон переехал умирать в Лавру. Он принял схиму, после кончины был похоронен на лаврском кладбище. Много, много чудесной помощи получили мы в то время от нашей Покровительницы – Пресвятой Богородицы.

Открываю – а оттуда неземное благоухание! Сухая глава потемнела, покрылась маслянистой росой. Это было миро!

– Мироточивые главы в это же время «ожили»?

– Было, кажется, это летом 1989-го, через год после открытия Лавры. Прибегает ко мне послушник из пещер и плачет: «Отец наместник, виноват, недосмотрел! Убирал в пещерке с главами и недоглядел, как в сосуды попала вода!»

Я сразу насторожился: откуда в закрытых колбах вода? Пошли посмотреть. Заходим в пещерку, где в шкафах в специальных сосудах находились мироточивые главы. Открываю крышечку – а оттуда неземное благоухание! Сухая белая глава потемнела, покрылась маслянистой росой. Это было миро! Открываю еще два сосуда, уже металлических, а там благоухающей жидкости на два пальца! Меня сразу же окутал сильнейший аромат. Очень специфический, его даже трудно описать. Какая-то комбинация запахов, похоже на грушевый и яблоневый цвет и еще что-то такое, присущее только мощам. Признаться, растерялся даже. Велел позвать архимандрита Игоря (Воронкова), жившего в Лавре до закрытия. Тот пришел, перекрестился. Взглянул на сосуды и заплакал: «Это миро, отец наместник!.. Когда-то старшая братия говорила мне: откроют Лавру – замироточат главы. И вот дожили!..»

Мироточивая глава священномученика Климента Римского. Дальние Пещеры

Старшая братия уже в мире ином. Фронтовики, исповедники, многие прошли тюрьмы и лагеря. Но остались верными Православию, святой Киево-Печерской Лавре. Да и наше поколение уже в летах (улыбается), на первом рубеже к Вечному пути… А Лавра стоит и расцветает. Дай Бог, чтобы по молитвам преподобных отцов Киево-Печерских на многострадальной Украине воцарился мир. Будем молиться и верить.