чтобы сделать свою мысль неразлучною с Богом”
(Лествица: 3, 3)
Приметы пути к счастью
Многообразны пути человека к Богу… Но начало пути богопознания – всегда в бескорыстном искании истины, нравственной чистоты и понуждения себя к добру. В Евангелии это условие выражено кратко и ясно: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5, 8). А один из самых читаемых и почитаемых на Руси древних святых – преподобный Иоанн Лествичник – уточнил: «Совершенство чистоты есть начало богословия».
Для того, чтобы мы действительно смогли вступить на этот тернистый путь, мы должны знать, что такое чистота – чистая природа, чистый воздух, чистая вода, чистые мысли, чистая молитва, святое безмолвие. И сегодня, для многих из нас, годами живущих безвыездно в дебрях мегаполиса и из-за нечеловечески стремительного уклада городской жизни почти единственной спасительной нитью является практическое приобщение к свидетельствам о святости и чистоте.
Идут пилигримы – их светлые нимбы,
Для вечного мрака уже нестерпимы,
А их голоса, как весенние ливни,
Срывают с души твоей маски и гримы.
Конечно, главное из таких свидетельств содержится в Ветхом и Новом Завете, поучениях Святых Отцов, житиях святых, в самом православном богослужении.
К этому перечню следует отнести и духовную практику, обретаемую современными пилигримами во время их паломничеств ко святым и заповедным местам родной нашей планеты Земля. Как есть в храмах намоленные иконы, так есть в мире намоленные места, где душа молитвенно соединяется с душами предков и не думается о мелочном, и дышится спокойнее, и теряется ощущение лихорадочной гонки, в которую современный человек втянут всей суетой жизни, – здесь благодать, ощущение святости становится явью:
Нам зримо подается чистота
Таинственным призывом к обновленью.
И чистый снег, и чистая вода
Любой душе несут благословенье.
Сейчас на земле остается все меньше таких мест, нетронутых современной цивилизацией и не оскверненных духовным растлением. Как сохранить эти роднички чистой природы, живительные оазисы чистоты и святости среди духовной пустыни немноголюдными, девственными? Все труднее и труднее это сделать, ведь истинное паломничество – занятие потаенное, но попробуй обойтись нынче без навязчивых организаторов, праздных соглядатаев и невольных свидетелей паломничества.
О, если б мы с тайной сумели
Возвыситься над суетой!
Метите, метите, метели,
Окутайте Русь Чистотой.
Где же лежит дорога к человеческому благородству, достоинству и счастью? Святые подвижники оставили нам все приметы этого пути. Сам Господь когда-то мудро отделил заповедные края Земли от шумных поселений и караванных дорог многокилометровыми пешими или конными переходами, труднопреодолимыми перевалами, раскаленными пустынями, стремительными реками, непроходимыми дебрями тайги и болот.
Тот, кому дано было преодолеть эти преграды, – испытывал радость соприкосновения с девственно чистой природой и мудрой святой простотой. В такие места уходили отцы-пустынники, чтобы ради будущего Царствия Духа не быть связанными узами житейских дел и попечений. Самое сокровенное, самое потаенное, самое возвышенное и самое горькое высказывается в дорожном уединении и позволяет тогда сродниться с молитвой:
Одни ли мы в дороге или дома?
Ужели не почувствовали близ
Тех, кто ведет? А мы всегда ведомы,
Не просто ж так идем, то вверх. То вниз.
Только предавая в себя в зависимость от стихии, понимаешь величие Творца и красоту Его Творения, ощущаешь всю суету и ничтожество человеческой гордыни, принимаешь всем сердцем совершенство Божественной Истины и, смиренно перенося путевые испытания, обретаешь гармонию духа. Тогда-то и рождается сама собой непрестанная и искренняя молитва.
Фото: Владимир Чуприков/photosight.ru
Турист и паломник – несовместимые антиподы
Молиться
без икон трудно – икона концентрирует в себе внимание молитвы. И при
всем этом, как иногда легко и просто молиться бескрайнему небу – этой
величайшей иконе Творца! И тогда чувство небесной родины, чувство
нестрашности окружающих пространств и еще чувство свободы в христианстве
охватывает человека с необъятной силой.
Ныне же на наших глазах происходит глобальное размытие национальных границ. Упрощение визового режима и стремительное развитие всех видов транспорта расширяют межэтнические контакты – и вот, все больше и больше наших соотечественников спешат поклониться христианским святыням, рассеянным по всему миру. Но не забываем ли мы при этом, что единственное назначение паломничества – возводить творение к Творцу.
А то зачастую бывает иначе – как мудро сказал писатель Валентин Распутин, «сегодня на изломе нашей истории скорость "вращения” жизни настолько возросла, что, кажется, именно по этой причине отталкивает многих от отеческого притяжения и вталкивает в чужую атмосферу». Чужая атмосфера – это иная культура, иная вера, иные идеалы… И тогда происходит подмена духовного паломнического делания «религиозным туризмом». А ведь, если разобраться, культура туриста и паломника – принципиально разные вещи.
Старец Паисий Святогорец предупреждает нас об этом: «…в наши дни, путешествуя для того, чтобы получить небольшую пользу, в поездах, самолетах, гостиницах получишь (скорее) большой вред. Все пришло к обмирщению. Какую пользу можно получить, направляясь в духовное место и видя там великое мирское бесчинство? Для того, чтобы все это пошло на пользу, надо быть очень сильным человеком…».
Увы, как часто у великих святынь мы видим это печальное и страшное свидетельство "внешних” православных – тех, кто с поверхности Церкви не ушел в ее недра и не живет Духом Божиим под спудом собственного христианского подвига: "Знаю твои дела; ты носишь имя будто жив, но ты мертв” (Откр. 3,1)
Турист и паломник – несовместимые антиподы. Цель туриста – получить максимум удовольствия: отдохнуть, расслабиться. И любые духовные искания этому мешают. Для туриста весь мир – это красивый набор мозаик в калейдоскопе, который, услаждая взор, не должен входить в глубину сердца. И, уж конечно, всякое аскетическое самоограничение в ущерб изысканному разнообразию «шведского стола» туристу в корне противопоказано:
Но кто же ныне думает о плаче?
Как от чумы, от тишины бегут.
Пресыщенность поет, гогочет, скачет.
И ей ли знать, куда ее ведут….
Паломник же на всяком месте свидетельствует о своей вере: всецело полагаясь на Бога, зачастую терпит лишения и, преодолевая искушения и соблазны, будучи погружен в непрестанную молитву, ограничивает себя от греха, соотнося все свои действия с евангельскими заповедями. В истинном паломничестве нет ни капли развлечения: движение к избранной святыни – вовсе не цель, а лишь средство приобретения опыта возрастания в Духе святости. Это – закалка духа и испытание веры. Это – своеобразный уход от мира, оставаясь при этом в миру, но не входя в его завораживающие круги. А туризм, наоборот, – глубочайшее погружение в мир, до захлебывания.
Быть в Церкви – это значит вступить на тесный и скорбный путь Христов, но как мало дерзающих на это! Сколь же легче сидеть "около церковных стен” в мягком кресле автобуса, слушать ангелоподобное пение и размышлять без особого труда об этой тесноте и скорбности. Увы, такие мы – как бы верующие… Но да благословит Господь идущих тем, настоящим Путем, да утешит их, да облегчит, да помилует их, а с ними и всех нас!
Впрочем, не будем судить всех мерою единою: «… предположим, что два человека отправляются в паломничество. Один идет по наезженной дороге, другой по тропинке. Однако оба идущих имеют одну и ту же цель. Бог радуется первому и любуется вторым. Дело становится худым лишь в том случае, когда тот, кто идет по тропинке, станет осуждать в своем сердце того, кто идет по шоссе, или наоборот» (прп.Паисий Святогорец).
У всех народов есть люди, охваченные непоседливостью. Одних толкает в путь неудержимая полнота их душевной жизни, других – пустота. Последние воображают, что возвращаются обогащенными, но повсюду оставляют по себе лишь смуту и неурядицу:
Ты посетил святыни всей Земли.
Но не отвергни тягостное слуху –
Бог не с тобой: ты слишком суетлив.
Твои дороги от томленья духа.
А богатые духом дарят своими исканиями других, и очень часто это бывает благодеянием для тех, кто встречается им на пути. В истинном паломничестве заключается то, что никогда не может примелькаться, – совершенство человеческого духа, сила человеческого чувства, моментальная отзывчивость на все, что окружает нас и вовне, и в нашем духовном мире.
И вовсе не географическое место определяет это состояние, а наша внутренняя гармония: «На всяком месте владычествия Его благослови, душе моя, Господа!» (Пс. 102, 22). Жажда достигать все новых пределов, жажда духовного совершенства движет жизнь и рождает шедевры человеческого творчества. И вся Природа тогда видится нам великим шедевром Бога, целебным подарком, напоминающим, что жизнь полна значения и смысла.
Очевидное свойство истинного шедевра – делать и нас равноправными творцами вслед за его истинным Создателем. В природе и заключен один из признаков шедевра – её картины остаются жить в наших сердцах надолго, почти навсегда. И мы сами обогащаем их песнями, словами молитвы, как бы додумываем вслед за Богом, дописываем то, что Он не досказал.
Фото: © Velotourist/photosight.ru
Очень нелегко возвращаться в мирскую суету
Распространено мнение, что святынь не так уж и много. Наоборот, мы окружены святынями. Мы не сразу замечаем, как осветляют они нашу жизнь, какое непрерывное излучение исходит от них, рождает у нас высокие стремления и открывает нам величайшее хранилище сокровищ – нашу богоданную Землю.
Есть на нашей Земле сакральные места, на которых, как на угодниках Божьих, печать Богоизбранности, где время не искажает святые черты. Где сохранно все и ничто не портится ни сыростью, ни подлостью. Где память не утрачивается, где можно самому увидеть все то, на что надеешься. И сколько бы ни шли здесь многочисленные войны, ни пылали костры пожарищ, и ни сгущался туман заброшенности и разрухи, вновь и вновь продолжается на них святая молитва, звучит колокол, совершаются Таинства:
Неуловимо веет Чистота,
Благоухает тайна Обновленья.
И светит неземная Красота,
И сердце ощущает примиренье.
Но есть места, которые не связаны ни с какими церковными событиями или святыми людьми, а просто выражают сущность православного духа. Такие места действуют на сердце с неотразимой силой – они благостны, успокоительны, и в них есть нечто священное. Такие места не освящены никакими событиями из «священной истории», но святы потому, что человек относится к ним, как к святыне. Такие места наполняют нас душевной легкостью и благоговением перед красотой своей земли. Про такие духовные оазисы писатель Константин Паустовский сказал: «Есть места, которые по своей прелести и сиянию простых полевых цветов вызывают в душе состояние глубочайшего мира, и вместе с тем странное желание умереть только здесь».
И солнце, и зябкое утро.
И в тайнах дымящийся вир,
И в сердце такая Премудрость.
Что сердце голубит весь мир!
Задыхаясь в хаосе мегаполиса, современному горожанину хочется испытать восторг и истинное удовлетворение от молитвенного общения один на один с Творцом, неважно где – в намоленной веками монастырской обители или убогой сельской церквушке, заснеженной сибирской тайге или на предвершинном горном перевале. Это не безоглядное бегство от всех и вся, не отшельничество, а опытное испытание Веры и Любви к Богу и человеку, ибо сказано: "Если находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно.” (свт. Кирилл Иерусалимский).
И очень нелегко после этого возвращаться в мирскую суету и всеобщее оскудение духа, особенно усугубившееся в последнее время в связи с умалением среди людей веры, надежды и любви. Чтобы успешно противостоять воинствующей безнравственности и изысканному цинизму обывательского «потребизма», следует, прежде всего, истово возлюбить родные корни, данную нам веру, нашу плодоносную землю, молитвенно помнить и почитать предков, чувствовать связь поколений.
И к чужим культурам надо пытаться подходить с интересом, с любовью – это основа свидетельства Православия, меч духовный, как учат нас прославленные пастыри-миссионеры: знаменитый востоковед архимандрит Иакинф Бичурин, святители Николай Японский, Герман и Иннокентий Аляскинские, Макарий Алтайский, Стефан Пермский и другие.
Фото: Владимир Чуприков/photosight.ru
Не успеешь опомниться – и уже проходит земная жизнь
Сегодня эгоцентризм, как медленно действующий яд, разлагает нас и в крупном, и в малом. Романтика умирает, не находя опоры в окружающей жизни. Однако, оставаясь наедине с природой, человек любуется заснеженными вершинами и излучинами рек, дремучим лесом и лесным зверьем, росой на утреннем лугу и звездной бездонностью, – но только не собой.
Самолюбование несовместимо со страннической жизнью. Если он начнет самолюбование, он не сможет поставить палатку, развести огонек для озябшего и накормить его супом. В окружающей нас предметной действительности правильно путешествующие люди могут служить здоровым разоблачением нездоровому и ложному примитивизму в представлении о том, что наружной шелухой предметов определяется все богатство бытия. Взирая на красоту окружающего мира духовным оком и одновременно проходя по нему усталыми ногами, ни на минуту не забываешь о внешней оболочке, и в то же время прозревается вечное, невидимое еще бытие – утверждение реальности невидимого мира в добавлении к реальности видимого.
«Все ищут покоя, но покой приходит к нам изнутри. И те бедняги, что паломничают от одной святыни к другой, хотят найти Христа, в то время как Христос находится возле них. Имея возможность найти Его без труда, они утомляются и в конечном итоге не находят его. Человек по-настоящему духовный не получает покоя от шатаний и любований разными достопримечательностями. Они для тех, кто страдает, потому что помогают им немного забыть свое расстройство. Человек духовный, имеющий божественное утешение, не нуждается в подобных вещах..» (прп. Паисий Святогорец).
Чрезмерная стремительность нашего времени у многих порождает горечь о том, что не удалось и, по-видимому, не удастся увидеть весь мир в его ошеломляющем и таинственном разнообразии. Не успеешь опомниться – и уже проходит земная жизнь, а ты не увидел еще и сотой доли того очарования, которое Господь щедро разбросал вокруг. Но это не так уж страшно, если вспоминать увиденные места не по их количеству, а по их свойствам, по их качеству.
Можно даже, сидя всю жизнь на дачном клочке земли, увидеть необыкновенно много. Все зависит от пытливости ума и от глубины зрения души. Чужое небо и чужие страны радуют нас только на очень короткое время, несмотря на всю свою красоту: «В конце концов придет пора, когда одинокая ромашка на краю дороги к отчему дому покажется нам милее звездного неба над великим океаном и крик соседского петуха прозвучит, как голос родины, зовущей нас обратно в свои поля и леса, покрытые туманом» (Константин Паустовский). Важно то, что сказал Христос самарянке: «Истинные поклонницы поклоняются Отцу в духе и истине» (Ин. 4, 23).
Фото: Владимир Чуприков/photosight.ru
Собираясь в дорогу, не будем суетливы
Вся жизнь христианина – это вечное и недостижимое (математик сказал бы – "ассимптотическое”) стремление к Идеалу, Который есть Христос. И наше христианство проверяется этим движением – не остановились ли мы в Пути, не родилась в нас статическая самоуспокоенность и лукавая компенсация отсутствия какой-либо духовной динамики этическим и эстетическим комфортом. А паломничество есть лишь одно из средств великого восхождения к Богу, базирующееся на этом основополагающем принципе духовной жизни.
Тем же христианам, которые по религиозной молодости бросаются искать внешнее, например, святые мощи и чудотворные иконы, хочется сказать: "Ищите прежде Царства Божия” (Мф.6,33), а тогда может быть приложатся вам и святые реликвии. Бывает, что посетят люди святыни и на этом успокаиваются, а нам заповедано искать общения с Господом и общения с людьми в Любви Христовой…
Борьба духа – это постоянный уход от подступающего зла. В действительности движение по этому пути есть странничество духовное, богоискательство, присущее всем этапам веры. Русские странники, скитальцы и богомольцы, проходя с дорожной сумой и посохом тысячи верст, вечно искали здесь, на грешной земле, потонувший в озере град Китеж, где уже нет зла, а всегда благовест и служение Богу.
Про них писал Мельников-Печерский: «Хранит их Господь и покрывает Своею невидимою дланью, и живут они в Невидимом граде. Возлюбили они Бога всем сердцем своим, всею душою и всем помышлением, потому и Бог возлюбил их, яко мати любимое чадо». Благо тем, кто несет до конца в себе эту невидимую Церковь!
И тогда, вдоволь побродив по просторам маленькой нашей планеты, уподобившись сим страннолюбивым подвижникам, возвращающимся из диковинных краев домой на родную землю, обратимся к ней вдохновенным молитвословием:
Всякий раз, прощаясь с тобою,
я не в далекий безвозвратный путь отправлялся,
но шел к тебе, моя милая Родина.
Шел, чтобы сказать: на всей Земле нет страны тебя прекрасней!
И снова и снова, собираясь в ближнюю или дальнюю дорогу, не будем суетливы. Неспешно помолясь, определим свои дорожные намерения и сделаем окончательный выбор – с каким путеводным Ангелом будем в дороге! Присядем, остановимся на минуту, и нелицемерно спросим себя – кто я, турист или паломник? И ответ на этот вопрос определит, станет ли для нас, новых пилигримов, вожделенная путеводная святыня той Силоамской купелью, из который душа получит духовное исцеление:
И снова их песни, поведав о чуде,
Утешат духовною жаждой томимых.
И малые дети, и взрослые люди –
Увидят: идут по земле пилигримы.
А наша благословенная Земля, согреваемая тихим молитвенным пением паломников-пилигримов, пусть отдохнет и найдет в себе силы очиститься от той чудовищной материальной и духовной скверны, которой мы столь бездумно обижаем ее…
Господи, помоги! Люди Твои, Господи, идут к Тебе!
С.-Петербург, 11 августа 2017
(Использованы фрагменты произведений: Александра Ратыни и иеромонаха Романа (Матюшина)
