Сергей Комаров. Пути святости в современном мире

«Неужели и сейчас есть святые?» – спросит кто-то. «Конечно, есть» – ответим мы. «И где же они?» – вновь могут спросить. Но, чтобы попытаться ответить, нам необходимо будет задать сразу еще один вопрос: а что такое святость? Ведь часто мы имеем о ней самые превратные понятия.

Согласно Священному Писанию, святость – это одновременно и призвание всех христиан, и необходимое качество повседневной христианской жизни. «Будьте святы, потому что Я свят» (1Пет.1:16) – ставит нам задачу Господь. И в то же время, быть христианином значит уже иметь в себе некоторую святость. «Ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная» (Рим.6:22) – говорит всем верным Римской Церкви апостол Павел. «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф.2,19) – пишет апостол в Ефес.

Само слово «святой» (по еврейски «кадош», по-гречески «агиос») в языке Писания имеет несколько другое значение, чем то, с каким мы привыкли его употреблять. В библейских книгах «святой» значит «отделенный для Бога, посвященный Богу». Говоря римлянам: «вы освободились от греха и стали рабами Богу», Павел имеет в виду их крещение, а под словами «плод ваш есть святость» подразумевает то, что теперь их жизнь должна быть посвящена Христу. Выражение «плод ваш есть святость» Толковая Библия Лопухина предлагает перевести с греческого языка так: «вы имеете свой плод в том, что направляетесь к святости». Итак, святость есть цель, и в то же время направление, устремление; это вектор движения к Богу. И люди, движущиеся к этой цели, всегда были и есть.

Читая жития святых, постоянно приходится удивляться тому, насколько святость непредсказуема, непонятна, иррациональна, а также незаметна и неузнаваема в грешном мире. Сами святые часто не узнавали святость друг в друге. Например, свт. Епифаний Кипрский очень не любил своего выдающегося современника, свт. Иоанна Златоуста, – считал его еретиком, открыто порицал, и способствовал осуждению вселенского учителя на Соборе под Дубом. Всю жизнь терпеть не могли друг друга блж. Феодорит Киррский и свт. Кирилл Александрийский, будучи идейными противниками в богословии. Златоуста свт. Кирилл тоже не жаловал – когда в 407 году тело Златоуста, умершего в изгнании, было привезено в Константинополь, александрийский святитель произнес известные слова: «Если Иоанн епископ, то почему Иуда – не апостол?»

Также бывает, что подвиг того или иного святого скрыт Богом, хотя мощи обретены нетленными и посмертные чудеса подтверждают святость. Например, отрок Артемий Веркольский. Двенадцатилетний мальчик из благочестивой семьи был убит молнией, и односельчане не отпели и не похоронили его, думая, что Бог покарал Артемия за какой-то тяжкий грех. Тело оставили на земле, набросав сверху веток. Но его непохороненные мощи остались нетленными и благоуханными, и явили множество чудес. Чем отрок угодил Богу? Тайна.

Или вот Иулиания, княжна Ольшанская. Нашли нетленные мощи шестнадцатилетней девицы. О жизни ее почти ничего не известно. Чем она отличалась перед Богом среди множества других, умерших в том же возрасте? Бог ведает. Мы – нет.

И современники Артемия и Иулиании не знали, и мы не знаем, в чем именно состоял их подвиг. И неудивительно. Мир, однажды уже осудивший Праведника, часто не видит и не понимает святости. Как и свидетельствует об этом текст паремии, читаемой в честь святого: «Достигнув совершенства в короткое время, он исполнил долгие лета; ибо душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия. А люди видели это и не поняли, даже и не подумали о том, что благодать и милость со святыми Его и промышление об избранных Его» (Прем. 4:13–15).

Понимание этих вещей дает много важных мыслей. К примеру, нельзя думать, что сегодня уже нет святости. Святой может жить рядом, но мы, по своей испорченности, святости не различаем и меряем все по своим личным трафаретам. К тому же, в нашем сознании зачастую обитают некоторые шаблоны святости, которые могут помешать нам воспринимать святость живую, современную. Нам кажется, что если святой, то непременно монах, или епископ, или мученик, или юродивый. А ведь вовсе не обязательно. Святость в современном мире находит новые формы, имея все ту же, главную основу: любовь к Богу и ближнему.

Например, такой случай вспоминается. Митрополит Вениамин (Федченков) рассказывает в одной из своих замечательных книг, что знал некоторого швейцара в Париже, прочитывающего за рабочий день три тысячи Иисусовых молитв. Он стоял перед входом в ресторан, кланялся посетителям, снимал шубы – а сам молился. Три тысячи молитв каждый день на протяжении многих лет! И об этом никто не знал, кроме духовника. Не святой ли человек? А могло ли нам когда-нибудь прийти в голову такое словосочетание – святой швейцар? Мы не привыкли к такому, а такое есть. Потому что «дивен Бог во святых Своих, Бог Израилев». И святость всегда будет непривычна, непонятна, удивительна, ибо она не от мира сего.

Насчет святости в миру можно было бы еще многое сказать. Например, когда мирянин совершает свои обычные мирские труды ради Господа и ближних, с молитвой и переживанием за людей – это уже выход за пределы общечеловеческих добродетелей, это именно шаг к святости. Мы могли бы вспомнить здесь о святости многодетной матери, трудящейся весь день ради детей, и читающей о них Псалтирь по ночам. Мы могли бы сказать о святости пожарника, идущего в пламя с молитвой на устах. Мы могли бы говорить о святости того университетского преподавателя, который под образованием понимает открытие образа Божьего в человеке, и реализует эту мысль в своей педагогической работе; о святости солдата, идущего под пули за веру и отечество; о святости врача, который, к примеру, за многие годы работы уговорил сотни молодых женщин не делать аборт. Мы могли бы говорить о любой профессии, в которой семя веры родило новый смысл, и превратило эту профессию в богослужение. Такая святость не очень-то заметна – кто может знать о ней, кроме Бога?

Христос предлагает каждому человеку драгоценный подарок – некоторый компас, в котором стрелка ориентирована на спасение. Этот компас есть вера. Любая негреховная профессия, духовно направленная по указанию данного компаса, может привести в Царствие Божие. Только все зависит от решимости, как говаривал преподобный Серафим Саровский.

Все мы можем быть одеты в очень разные одежды: белый халат медработника, или костюм официанта, или фартук хлебопекаря, или форму проводника, или мундир летчика. Но, имея в руках этот компас, мы движемся в одном направлении. Это направление – святость, и мы должны понимать, что этот путь открыт для всех нас.

Да, конечно, всегда нужны Церкви святые епископы, боголюбивые священники, бесстрашные мученики и исповедники. Всегда должен звучать в Церкви и громкий голос святителя, и обличительное слово юродивого. Нет на земле ничего красивее монашества. И все это было, есть, и будет в Церкви. Но, рядом с ними – монахами, священниками, юродивыми – должен стоять и обычный мирянин, ни на минуту не выпустивший из рук компаса веры, освятивший верою свой жизненный путь и превративший его в послушание Церкви и служение Богу. Образно говоря, нам необходимо учиться в одной руке держать этот компас спасения, а в другой: гаечный ключ, скальпель хирурга, баранку машины, перо журналиста, детские пеленки – словом, то, что доверил нам Господь. Не выпустим из рук ни того, ни другого. И тогда, даст Бог, плодом и нашей жизни будет святость, а конец – жизнь вечная.

Двери святости пока еще открыты, и Христос зовет нас войти в них. Причем, в каждой эпохе святость способна находить себе новые формы. Люби Бога, и делай что хочешь – сказал христианский мыслитель. Именно об этой любви, которая является главной заповедью и целью христианской жизни; о любви, на которую указывает стрелка спасительного компаса – веры, и напоминают имена святых, встречаемые нами ежедневно в церковном календаре.