Сейчас только ленивый не сетует на разобщенность городских жителей, их неспособность быть добрыми соседями, помогать друг другу в сложной ситуации. Удивляться не приходится: торговые центры, число которых стремительно растет и с которыми некоторые атеисты так любят сравнивать новопостроенные храмы, никогда не делали людей ближе. Храмы — делают. Но общественники-популисты пытаются всячески воспрепятствовать их строительству.В таком густонаселенном городе, как Москва, возведение новых объектов в сравнительно старых районах было и остается больной темой. Местные жители, очевидно, не желают чувствовать себя в роли уплотняемых героев известного булгаковского произведения. Но чтобы ставить знак равенства между пресловутым «уплотнением» и строительством храмов в спальных районах, надо стать жертвой особо едкого политического пиара.
Начнем с того, что Москва является городом, в котором, особенно в спальных районах, в бетоне типовых домов запечатлен государственный атеизм, исключавший наличие у советского человека каких бы то ни было религиозных чувств. Храмов в районах, возведенных в советское время, попросту нет. По количеству религиозных строений на душу населения Москва — один из самых «безбожных» городов в мире.
Тем не менее идея строительства новых храмов в спальных районах нередко натыкается на яростное сопротивление политиков местного масштаба.
Кто-то предлагает верующим ездить в центр города, где храмов достаточно. Но если бы этим советчикам предложили съездить в центр города, чтобы купить батон хлеба или кусок колбасы, — они бы, наверное, такой «шутки» не поняли. А для престарелых людей, молодых мам с колясками и инвалидов совет такого рода и вовсе звучит издевательски. А ведь хлеб духовный не менее важен, чем хлеб материальный.
С древних времен общины большинства традиционных религий имели территориальную привязку. Где человек живет — там он и молится со своими соседями, с собратьями, с которыми он составляет единое целое. Верующие, вынужденные путешествовать по приходам Москвы, — это, конечно, деформация религиозной жизни, возникшая после долгих лет государственного атеизма. Старая Москва, как и многие другие европейские города, строила храмы так, чтобы в них помещались все окрестные жители. Например, в заводских районах с многочисленным населением возводились особенно вместительные здания для молитвы.
Святейший патриарх Кирилл, сделавший строительство храмов в спальных районах Москвы приоритетной задачей своего епископского служения в столице, неоднократно заявлял, что храм — это не «точка» по оказанию религиозных услуг. Это средоточие духовной, социальной и культурной жизни, общения, взаимной помощи. Многие священнослужители организуют в своих приходах детские секции, образовательные программы, помощь нуждающимся, строят у храмов детские площадки. И последнее, что здесь спросят, помогая вам в сложной ситуации, — это — достаточно ли вы верующий человек.
Приход — это жизнь, здесь находят друг друга будущие семейные пары, формируются творческие и деловые коллективы. И называть храмы местом, где Церковь обогащается за счет продажи свечек, наверное, то же, что называть театр местом, где актеры обогащаются за счет продажи бутербродов и коньяка в антракте. И прикрывают свой бизнес спектаклем. Каждый видит свое.
Тем не менее находятся активисты, которым, вероятно, не дают покоя лавры воинствующих комсомольцев-безбожников, равно как и число политических очков на грядущих выборах. Эти люди распространяют листовки, в которых подробно расписывают, какие опасности связаны с появлением новых храмов в спальных районах. «Страшилок» много.
Прежде всего это покойники, которых бесконечной вереницей повезут в новопостроенный храм. Страшно? Да. Но странно думать, что ты или кто-то из твоих родственников обретет земное бессмертие. Или, может быть, все-таки лучше, когда приблизится неизбежное, чтобы какой-нибудь отец Иоанн из храма через дорогу, который учился с тобой в одном классе, нашел бы для тебя нужные слова? А может, все, что нам надо, — это дежурный анонимный священник два раза в жизни: на крещении и в морге? Ну и еще куличи побрызгать святой водой?
Другая «страшилка»: в храм будут съезжаться колонны машин, которые закатают все газоны, заблокируют въезды и выезды. Это самый интересный аргумент, потому что программа так и называется «храмы шаговой доступности». Это, разумеется, предполагает, что без машины до такого храма не добраться никогда.
Дальше: вокруг храма будут собираться армии бомжей и попрошаек, которые непременно заразят местных жителей букетом инфекционных болезней и напугают их детей. Разумеется, тот, кто лишен в жизни необходимого, это «недочеловек, которого лучше не видеть вообще, а в своем районе в особенности». Наверное, эта логика как раз и возникает там, где десятилетиями не было храмов и где, надо полагать, добропорядочные местные жители до сего момента не иначе как «истребляли» тех, кто потерял дом и доход.
Лучше бы построили детский сад. В отличие от объектов социальной инфраструктуры храмы строятся на частные пожертвования. Но если даже не принимать во внимание это обстоятельство, то стоит напомнить, что для появления такого объекта, как детский сад, нужны дети. А чтобы появились дети, нужно как-то доказать себе, что придется отказаться от ряда милых эгоистических привычек в еде, образе жизни, уровне потребления, нести ответственность за супругу, которой временно придется не работать, и так далее. Доказать себе необходимость всех этих сложностей, когда рядом с нами торговый центр, турагентство, кафе и рестораны, кинотеатр, где, как правило, свидетельствуют о свободной любви, очень сложно, даже невозможно. Поэтому строить детский сад станут разве что для детей, которых придется завозить в наш район из каких-то регионов, более благополучных в нравственном отношении. А вот храм, возможно, поможет превратиться в такой нравственно благополучный район любому району, если мы этого сами захотим, конечно.
Строительство храмов, увы, стало причиной того, что на строительные площадки сбегаются не упомянутые выше покойники, а люди, с виду как будто бы очень живые, но не принимающие жизнь, которая всегда была связана в Москве с верой в Бога. В ход идут политические технологии, обман, насилие. Но количество желающих наступать на грабли безбожия становится все меньше. Жалко лба.
