Павел Кузенков. Охранительная миссия истории

Россия – страна, которая уже своей историей доказала, что она является успешной цивилизацией. У нашего народа нет «комплекса жертвы», мы всегда смотрели в будущее, а не в прошлое. И потому рассуждения об охранительной миссии истории кому-то могут показаться неуместными, провокационными.

Мы привыкли под словом «охранительный» понимать нечто, что противостоит развитию и прогрессу. Охранение воспринимается как попытка затормозить, законсервировать, остановить. На самом деле это вовсе не так. Охрана, защита – естественное и, можно сказать, повседневное явление, которое присутствует во всех обществах. Прежде всего, охраной занимается система права. Одна из ее задач прямо так и сформулирована в учебниках: «охрана общезначимых, политических, национальных, личных отношений, их неприкосновенность…». Это миссия законодательной системы. Но, как показывает история последних десятилетий, одной юридической защиты для общества недостаточно.

Традиционная система права, к которой мы привыкли, это прежде всего право гражданское, светское. Она возникла в конце XVIII века в ходе революций во Франции и Америке, где были созданы эталоны антиклерикальных, сугубо светских систем социальных ценностных координат. Но эта система права в последнее время начинает пробуксовывать – и не только в нашем отечественном, как говорят, недостаточно развитом правовом сознании, но и в мире в целом. Дело в том, что система права основана на законе. Но что такое закон? Русский язык, как никакой другой, сохранил первончальную архаичную семантику этого слова: «за-кон» – это то, что привычно, обычно, то, что принято «испокон веку», «искони». Все древние общества воспринимали старину как один из главных, можно сказать, атрибутов закона. Это то, что мы сейчас называем традицией. Но представления о законе существенно изменились. И в современном обществе законно вовсе не то, что испытало проверку временем. Законно то, что принято в данном обществе, что установлено как норма.

Общепринято, что закон – морален. Но само слово «мораль» на самом деле довольно двусмысленно: оно образовано от слова mores – «нравы». Но бывают и аморальные нравы – помните у классика: «O temporа, o mores!» И это именно то, с чем сталкиваемся мы в современном мире, когда видим, что система правоохранения тут оказывается бессильной. Более того, поскольку она призвана проводить в жизнь то, что установлено законом в данном обществе, она оказывается главным инструментом насаждения извращенных нравственных норм. И многие народы столкнулись с тем, что их традиционные системы, их, если угодно, моральные устои, оказываются беззащитными.

Известна фраза нашего великого историка Василия Осиповича Ключевского, которую он еще в молодости записал в своем дневнике: «История – это не учительница. Это строгая надзирательница, которая никого ничему не учит, а сурово спрашивает за невыученные уроки». Это была его горькая реакция на знаменитое изречение Цицерона: «Historia est magistra vitae». Ведь латинское «magister» – это не просто учитель, это прежде всего начальник, наставник. Кстати, Цицерон, произнося эту знаменитую фразу, не ограничился только этим эпитетом: он назвал историю «свидетельницей времен» (testis temporum), «светом истины» (lux veritatis) и, что важно, «вестницей старины» (nuntia vetustatis).

История – наряду с религией и правом – всегда мыслилась как хранительница нравственных и ценностных координат, которые являются базовым фундаментом любого общества, в том числе и современного. Поскольку современное общество по сути своей безрелигиозно, его основой служит только право, которому, в свою очередь, не на что опереться, кроме общественного мнения. А последнее формируется знанием истории. И получается так, что на нынешнем этапе история является единственной хранительницей, охранительницей общественных устоев.

Именно история может дать современному человеку не просто некую систему мировоззренческих координат – она может доказать ему истинность этой системы. Это и есть самое важное, потому что, как мы знаем, очень трудно кому-то навязывать ту или иную систему мировоззрения. Особенно современным людям, сознание которых формируется информационной средой в том ключе, что никаких априорно заданных принципов и ценностей не существует. Каждый выбирает мировоззрение по себе. «Пусть цветут все цветы» – система сегментации, индивидуализации общества, за которой стоит, как все прекрасно понимают, стремление манипулировать этими разрозненными и эгоистичными индивидуумами. Для молодого поколения такая идеология очень привлекательна. Она позволяет выделиться, заявить о себе, о своей нетривиальности, знаковости и так далее. И главное – она ориентирована на подростковую реакцию сопротивления бездоказательному назиданию.

Поэтому историю сейчас уже нельзя преподносить как некую данность. Ее надо подавать как объективную информацию, исходя из которой люди сами могут выявить – конечно, с помощью учителей, с помощью профессионалов, но, тем не менее, именно самостоятельно – те ценности, те непреходящие ориентиры, сокровища человеческого опыта, которые потом помогут им не только в их гражданской жизни, но и в жизни личной. Ведь история – это не только политическая деятельность людей, это их поступки в целом.

Сегодня, после краха марксистской историософии, когда учение о том, что бытие определяет сознание и что существуют некие непреложные законы исторического развития, подверглось не просто критике, а фактически разрушению – и прежде всего самой исторической практикой, – в исторической науке возник некий кризис, который можно назвать «кризис агностицизма» – стремление вообще уйти от мировоззренческой проблематики, углубиться в конкретику, кейс-стадис, заниматься микроисторией и так далее. Но на уровне преподавания истории, на уровне школьной фазы погружения человека в исторический контент это не работает. Детям, подросткам, да и всем остальным людям, которые соприкасаются с историей поверхностно, нужно давать яркие, запоминающиеся и совершенно убедительные образы. Так что перед современными историками, прежде всего перед педагогами, стоит очень амбициозная задача: они должны сделать историю увлекательной, поучительной и при этом абсолютно неуязвимой для критики с точки зрения «а было это или не было». То есть опираться на очень выверенную историческую фактологию.

Ведь можно сделать историю поучительной и занимательной и подложить под нее нужный тебе исторический контекст. И надо сказать, что такого рода историческое конструирование сейчас очень востребовано. Прежде всего, в политике. И мы видим, как это прекрасно работает. Например, учебник по истории нашего любимого соседа, талантливо написанный великолепными специалистами, может фактически заменить войну. Он может у нас на глазах превратить это государство из нашего друга в нашего врага, нашего непримиримого соперника.

По сути дела речь идет о том, что историки в наши дни важнее, чем стратегическое оружие. Потому что они, во-первых, гораздо дешевле, во-вторых, они работают, что называется, на века, потому что их труд живет в поколениях. И самое важное, что они действуют незаметно. И вот это незаметное влияние историков не просто на судьбы людей, а на геополитический процесс превращает их в важнейший и очень ответственный элемент современной политической жизни. И поэтому, не побоюсь так сказать, историки – хозяева будущего России. В их руках фактически судьба нашей страны. Плюс современные технологии, каких не было раньше.

В свое время Уинстона Черчилля спросили: кто внес наибольший вклад в историю за последние 200 лет? И он ответил: конечно, учителя истории, потому что именно от них зависит, какая была история у той или иной страны. Ведь, погружая человека в океан исторической информации, очень легко его, что называется, в нем утопить. И он ищет какие-то ориентиры, какие-то маячки, которые он, собственно говоря, может найти только в учебниках, только в каких-то справочниках, которые для него готовят специалисты-историки.

А современные технологии эту проблему еще более усугубили. Известно, как сейчас получают информацию молодые люди. Они ее черпают не из книг. Книжная культура умирает у нас на глазах, как это ни прискорбно. Но новая, приходящая на ее место культура электронной информации дает нам еще больше возможностей. И если мы будем ею пользоваться грамотно и ответственно, мы можем действительно творить чудеса. А пользоваться новыми технологиями просто необходимо. Потому что, только если мы сумеем освоить эти инструменты, мы сможем переломить намечающуюся катастрофическую тенденцию в историческом знании нашей молодежи.

Ведь речь идет не только о том, что они плохо знают историю, – это еще полбеды. Они ее не знают вообще. Как это ни прискорбно. Я говорю это как преподаватель МГУ. Притом что иногда знания бывают удивительно подробные – каких-то фактов и имен. Но вопрос «Почему?» повергает современного студента в нокаут. Его не учат понимать историю, его учат запоминать историю. А ведь самая важная функция истории – это не сведения об исторических событиях, хотя это тоже важно, а это умение разъяснить их и, главное, умение объяснить, что делать в той или иной ситуации.

Фактически история рождалась как наука политиков. И Геродот, и Фукидид и все прочие отцы истории писали для политиков и не скрывали этого. По сути дела, история представляет собой такое вот пособие успешности или неуспешности тех или иных политических действий. Сейчас все гораздо шире, но, тем не менее, эта задача не уходит, и, может быть, даже выходит на первый план. Мы видим, как плохо знают историю западные политики, и с этим мы ничего поделать не можем. Но мы должны понимать, что плохое знание истории – это не просто какой-то дефект воспитания, а это фактически бомба, заложенная под весь социум. И как плохое знание физики разрушает технические аппараты, и ракеты падают, если у тебя ошибка в формуле, так плохое знание истории разрушает политический организм, и мы, как никто другой, знаем, что это такое.

И именно в XXI веке Россия выступает не просто как некая охранительница. Мы в XX веке сделали ошеломляющий исторический рывок, настолько всех опередили, заглянули так далеко вперед по тому пути, по которому не спеша двигалась Европа. В свое время Чаадаев и «западники» сетовали, что Европа уходит все дальше и дальше, а Россия все больше отстает. Но Россия одним махом обогнала старушку Европу. Она прорвалась, можно сказать, к вершинам гуманизма, она довела до логического конца все те тенденции, которые зародились в Англии, Франции, Германии. И мы, наши отцы и деды, увидели ту пропасть, в которую падает человек, лишенный Бога, – пропасть вседозволенности и одновременно – утраты свободы, пропасть, которая раскрывается перед человеком технологическим, перед человеком, который становится элементом огромной политической, экономической, какой угодно системы. И говорим современному миру, опираясь на свой исторический опыт: остановитесь! это всё очень опасно!

В XX веке Россия заглянула в ту пропасть, в которую падает человек, лишенный Бога, и говорит современному миру: остановитесь! это опасно!

А нас по-привычке пытаются упрекнуть в каком-то консерватизме, в попытке затормозить прогресс. Сейчас это выглядит просто наивно. Но как раз забвение истории дает возможность манипулировать в том числе и этой функцией современной России, показать ее совсем не в том виде, в каком она объективно выступает. Этому служит огромное количество разных инструментов, в частности такая, казалось бы, невинная вещь, как детские игры. Современные молодые люди тратят немало времени на компьютерные игры, многие из которых – исторические. А как построены эти исторические игры? Даже сами заставки к ним сделаны определенным образом.

Вот, например, знаменитая «Цивилизация», регулярно обновляющаяся. Что мы там видим? Мы видим, что человечество все время идет вперед, открывает новые земли, новые знания – и тут мы видим Красную площадь, на трибуне стоят люди, написано «СССР», бесконечные колонны людей в касках, с красными знаменами и голос за кадром: «но тоталитарные режимы стремились ограничить свободу человека…». Россия, победившая фашизм, преподносится как главный монстр человечества, как препона на пути к светлому будущему, к созданию нового человека. Того самого нового человека, которого так жаждали создать советские идеологи.

Или вот очень модная игра – «Мир танков» («World of tanks»). Как построен бой? В одном строю – и немецкие «Пантеры» с крестами Вермахта, и советские «тридцать четверки» с красными звездами, и японские, и американские танки… Каждый выбирает машину по вкусу – и играет сам за себя. Это очень важный момент. По сути идет подготовка к армии нового типа, к армии, в которой нет понятия «наши/чужие», в которой есть ты и та команда, к которой ты в данный момент примкнул. И в любой момент ты можешь поменять команду, машину, страну… Твоя задача – эффективно воевать. А что дальше? Личные бонусы.

У нас на глазах уже идет создание новой истории – истории, которая основана не на привычных нам ценностях – патриотических или общечеловеческих, а на ценностях индивидуализма, на индивидуальных ценностях, которые делают человека как бы выведенным из исторического контекста. А ведь именно история создает нацию.

В свое время византийские юристы задавались вопросом: что такое народ? И отвечали: народ – это люди, связанные общей судьбой. Уберите эту общую судьбу – и не будет никакого народа, будет население. А что задает людям общую судьбу? Только история. И погружаясь в эту общую судьбу, люди становятся друг другу своими. И это вопрос, который остро стоит не только перед Россией, но и перед всем человечеством – перед европейскими странами, перед азиатскими… Так что означают понятия государства, народа, нации? Что это такое? Этнические, экономические, культурные общности? Совершенно ясно, что это в первую очередь общности исторические. И потому очень важно понимать, что знание истории – это не просто путь к сохранению того или иного государства, это путь, который задает и общечеловеческую парадигму.

И самое важное: понимать, что изучение истории невозможно без определенной системы координат. Потому что в противном случае невозможно отделить героя от подлеца, человека, который совершил подвиг, от того, кто предал свою родину. Все это будут «исторические деятели». У каждого были свои резоны. И всем им, при желании, можно поставить памятник и написать похвальное слово. Поэтому создание некоей общепринятой системы ценностных ориентиров, ценностных координат, по которым историки-учителя учат истории, – это одна из самых важных задач наших дней. Но очень важно, чтобы это была не просто какая-то абстрактная историософская схема. Чтобы эти принципы вытекали из самой истории. И такие возможности есть.

В нашей русской истории есть огромное количество доказательств истинности евангельских заповедей. Например, о жертвенной любви, или о ценности семьи как богоданной форме человеческого бытия. Или о равночестности всех людей перед Богом, независимо от нации, пола, расы и так далее. Или об универсальной ценности справедливости. Все эти вещи можно доказать с помощью нашей родной русской истории, поскольку Россия – одна из самых успешных стран мира. Это не надо забывать.

И я бы считал нашим очень большим успехом, если бы историки смогли создать такие учебники нового поколения, которые историю превращали бы из довольно занудной дисциплины, забитой не очень понятной информацией, в увлекательную и – самое главное – очень полезную для повседневной жизни людей информационную среду.

И здесь очень большую роль играет вовлеченность детей в интерес к истории. И, конечно, любовь. Любовь и к своей собственной стране, и к своему народу, и к своему прошлому. И не просто к своим любовь, но любовь, которая всегда была свойственна русскому самосознанию, русской традиции, – любовь ко всем, в том числе и к нашим врагам, чем всегда, кстати, отличался русский народ. Какая страна за последние 100 лет нанесла больше вреда России, чем Германия? Но кто из нас ненавидит немцев? Или французов, которые сожгли Москву. Мы давно уже все простили им. И не потому, что мы не помним свою историю, а потому, что мы понимаем: есть французы и немцы – и есть Наполеон и Гитлер. Это не одно и то же. И такая способность русского человека к вселенскому охвату истории, к тому, чтобы выводить из нее позитив и гасить исторический негатив, – это тоже одна из удивительных и очень важных черт нашего самосознания, которой мы должны дорожить.