Беседа с Евгением Лебедевым – руководителем общества потомков репрессированных за веру

 

– Евгений Леонидович, как у вас появилась идея создать общество? Это связано с вашей собственной семейной историей?

– Все началось с того, что мне удалось прочитать краткую заметку о дедушке в «Епархиальных ведомостях», издававшихся в епархии еще при архиепископе Пимене (†1993. – М.Б.). Эта тема в семье была запретной, бабушка боялась рассказывать, она ведь сама после его ареста чудом не попала в лагерь… Когда я прочитал, что и прадед, отец деда, был священником, мне захотелось узнать что-то и о дедушкиных родителях. Пошел в архив, начал искать документы и нашел, что у прадеда, иерея Михаила Павловича Лебедева, было пять родных братьев, и четверо из них служили священниками в Саратовской епархии. Они не дожили до страшных лет, но сам отец Михаил был убит топором на пороге храма в 1906 году, во время так называемой первой русской революции. Он служил в селе Нарышкине Сердобского уезда, сейчас это Пензенская область. Подробности этого убийства мне пока неизвестны.

В 1930-х годах, когда почти все храмы в Саратове были закрыты, весь город знал отца Николая как "батюшку с Воскресенского кладбища”

Бабушка, жена моего деда Александра Михайловича, Софья Александровна, в девичестве Соловьева, тоже происходила из духовного сословия. Ее дед был священником и тоже Лебедевым! Но это другая династия Лебедевых, однофамильцы. Через бабушку я состою в родстве с репрессированным священником Николаем Бакурским. Его история произвела на меня огромное впечатление – тем более что мне удалось посмотреть его следственное дело. В 1930-х годах, когда почти все храмы в Саратове были уже закрыты, весь город знал отца Николая как «батюшку с Воскресенского кладбища». Он продолжал отпевать усопших, совершал по ним панихиды, его очень уважали в городе, ему доверяли. Когда его арестовали в 1936 году, ему было уже 63 года. Его судил областной суд. И он, будучи уже больным стариком, мужественно и твердо держался на этом суде, веры своей не предал и защищал ее. Свидетелями обвинения были два человека – одна его прихожанка, которая сама впоследствии была осуждена, и некий священник, который не знал элементарных вещей о богослужении, уверяя суд, что Великий пост бывает в январе… И отец Николай обличал его там, на суде, говоря: как же вы можете служить как священник? Он своих обвинителей посрамил. Но на приговор это не повлияло, отец Николай был осужден на пять лет и умер в ссылке в Магадане.

Сначала у нас был просто маленький коллектив единомышленников. Например, Ираида Ивановна Лежнина из Волгограда; мы с ней, как выяснилось, дальние родственники, и она, и я искали в Саратовском архиве священников Лебедевых, там и познакомились. Там же встретились и с другими потомками, начали обмениваться информацией.

Занимаясь серьезным делом, всегда ищешь общения с людьми, которые делают это дело профессионально. Поэтому мы вышли на епархиальную комиссию по канонизации подвижников благочестия и стали активно с ней сотрудничать. В сентябре 2011 года в епархии впервые совершалась память Собора Саратовских святых (в соборе на сей день только новомученики. – М.Б.). После панихиды на Воскресенском кладбище и поминального обеда был организован «круглый стол», на котором присутствовали члены комиссии, родственники и потомки пострадавших священнослужителей. И отец Кирилл Краснощеков, председатель комиссии по канонизации, выдвинул идею создать общество потомков репрессированных священников и мирян в нашей епархии. Так возникло наше «Возрождение».

– Полагаю, этому предшествовал процесс вашего личного воцерковления?

– Процесс воцерковления прошел для меня раньше, в православной вере я хожу вот уже два десятка лет. Началось с того, что окружили меня болезни со всех сторон, и врачи не могли мне помочь. А поскольку я окончил физфак, я начал размышлять и пришел к выводу, что лечить надо не только тело, но и то, что над ним главенствует, – душу.

– А причем же здесь физфак?

– Физфак учит думать. А к воцерковлению меня привела простая женщина, она у нас в институте, где я трудился, работала вахтером и как-то раз спросила меня: «Что ж ты, Евгений, без креста ходишь и не боишься?» Я ей ответил: «А чего бояться?» – «Ну как чего? В любой день может всё, что угодно, случиться». И этот простой разговор так на меня подействовал, что я стал с этой минуты потихоньку двигаться в направлении Церкви.

– Вернемся к обществу «Возрождение». Мне приходилось слышать, что не все потомки пострадавших священников и мирян откликались на ваш призыв, что вам случалось сталкиваться и с негативной реакцией…

Многие потомки репрессированных священников – люди невоцерковленные. Но невоцерковленность не означает еще безразличия

– Да, не все, конечно, отнеслись к этому положительно… Беда в том, что многие потомки репрессированных священников – люди невоцерковленные. Это очень страшно. Хотя и не удивительно: мы ведь все вышли из Советского Союза… Но невоцерковленность не означает еще безразличия, по крайней мере не всегда так. В нашем обществе сейчас свыше 70 человек, из них активно работают 40. Изначально мы планировали, что общество будет взаимодействовать только с людьми, живущими в Саратове и области, а получилось так, что оно превращается уже во всероссийскую организацию: с нами сотрудничают люди из Москвы, Петербурга, Липецка, Самары, Волгограда… Новые контакты возникают постоянно. У нашего храма во имя святых Кирилла и Мефодия (новый храм на территории Саратовского университета, освящен Святейшим Патриархом Кириллом в октябре 2014 г. – М.Б.) есть сайт, там есть страничка нашего общества. Там нас и находят люди, которым нужна помощь в поиске родных. Личный сайт есть у Ираиды Ивановны Лежниной, и на этот сайт приходит много просьб – люди просят помощи в поиске репрессированных родственников. Ираида Ивановна многим помогла. У нее, как она говорит, было несколько тысяч обращений, в том числе и из-за рубежа.

– Догадываюсь, что обращения в основном звучат так: «Бабушка говорила, что ее отец был священником, служил там-то, потом его арестовали… Помогите хоть что-то узнать». Сложно бывает помочь?

– Выяснить судьбу конкретного человека сложно. Далеко не всем удается помочь быстро, помощь оказывается, ну, так скажем, по мере поступления данных. Сейчас архивы открыты, есть у нас возможность в них работать, но документов сохранилось на самом деле очень мало. Бывает так, что люди не знают фамилию, знают только имя, не знают точно, где служил, – «вроде бы где-то за Волгой». И прямым путем пройти в большинстве случаев невозможно, приходится обходными путями выходить на этого человека. Иногда ищем информацию месяцами, а иногда и годами.

И все-таки открытия у нас бывают часто, очень часто. Два года назад к нам обратилась Людмила Александровна Малышева – родственница протоиерея Матфея Карманова, служившего в Хвалынске и расстрелянного в 1937 году. И мы с членом комиссии историком Валерием Тепловым сумели разыскать все документы буквально за месяц. И уже через два месяца вышла статья об отце Матфее в журнале Саратовской митрополии «Православие и современность»…

А этим летом тоже было чудесное событие. Нам написала внучка Саратовского митрофорного протоиерея Владимира Воробьева Ольга Алексеевна Дурбажева. Она живет на Ставрополье, в маленьком поселке. И очень своего дедушку любит, всю жизнь хранила и собирала о нем документы и фотографии. И все это нам прислала в Саратов. И мы здесь тоже по архивам поискали о нем сведения, которых недоставало. И перед нами предстал живой человек, настоящий молитвенник. Он много писал на богословские темы, публиковался в журнале «Епархиальные ведомости». Мы с Валерием Тепловым подготовили о нем публикацию для того же журнала Саратовской митрополии «Православие и современность». И, знаете, меня не покидает чувство, что отец Владимир за нас молится, что он нам помогает и поддерживает нас, по его молитвам разрешаются все наши проблемы.

– Вы работаете в православной гимназии и, насколько я знаю, привлекаете к своим разысканиям старшеклассников. Расскажите об этом.

– Да, у нас в гимназии работает клуб «Духовными тропами», созданный по инициативе директора гимназии Анны Владимировны Фоминой. Вот пример деятельности клуба: у нашего девятиклассника, Евгения Баландина, мама работает в гимназической столовой и активно участвует в жизни гимназии. Как-то она сказала мне: «Вы знаете, родственник моего мужа был верующим человеком и за это пострадал, а жил он в селе Мокром Петровского уезда».

Нам удалось узнать имя и фамилию этого человека: Баландин Дмитрий Михайлович. И оказалось, что отец Кирилл Краснощеков знаком с его следственным делом. Дмитрий Михайлович был председателем приходского совета в селе Мокром Петровского района, потом был репрессирован, но выжил и вернулся домой. И вот Баландины всей семьей поехали в село Мокрое. Там храм большой, старинный, полуразрушенный; в селе осталось всего несколько жителей. Но среди них – родственница Баландиных Татьяна Ивановна, и она, оказывается, сумела сохранить напрестольный крест и икону из этого храма. Баландины приняли решение собрать материал и издать книгу по истории села. А Евгений подготовил три исследовательские работы – об истории своего рода, об истории села и об участии уроженцев села Мокрого в Великой Отечественной войне. И успешно выступил с этими работами на трех конкурсах!

Одиннадцатиклассник из поселка Красный Кут Александр Ашмаров раскопал историю расстрелянного протоиерея Иоанна Орлова. И даже сумел примерно определить место его захоронения, там теперь будет установлен поклонный крест. И немало еще можно подобных примеров привести.

А вот Зара Петровна Семеновская в 84 года освоила интернет и самостоятельно нашла всё, что можно было найти, о своем дедушке – священнике Михаиле Семеновском; получила его уголовное дело из Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН). Что примечательно, до этой «встречи» с собственным дедом она в церковь почти не ходила. А теперь стала ходить, исповедоваться и причащаться и старается как можно чаще бывать в храме, несмотря на возраст.

– Значит, усопшие, окончившие земной век в страданиях, приводят своих ныне живущих потомков к Богу?

– Иногда приводят – тех, кто об этом и не помышлял. А когда-то бывает иначе: потомок так и остается неверующим. Но мы надеемся, что наши предки помогут привести к вере всех нас, грешных. Вступающим в общество говорю: поминайте своих предков, молитесь о них, ведь они молятся за нас. Память о предках – это богатство, которое нельзя украсть, нельзя поделить, оно принадлежит всем, и оно будет всегда с нами. Его нужно приумножать и увеличивать, потому что чем больше мы узнаем, тем мы богаче. Память о прошлом всегда бесценна, даже если мы знаем о ком-то или о чем-то совсем немного.

– Вы ведь выиграли грант конкурса «Православная инициатива»?

– Да, и это позволило нам сделать очень важную работу: скопировать в архиве всю официальную часть журналов «Саратовские епархиальные ведомости» с 1865 по 1918 год и перевести ее в электронный вариант. В результате общедоступными стали все сведения о передвижениях священников по епархии за весь этот период. Это заслуга представителя нашего общества из Липецка Константина Николаевича Климкина: компьютерщик-профессионал, он очень быстро все это сумел сделать, хотя объем работы был огромный – 2 тысячи страниц. Теперь любой поисковик из нашего общества и любой желающий может этой базой воспользоваться. Планы у нас такие: составить карту Саратовской епархии – карту мученичества: чтобы в каждом селе, поселке, городе были указаны разрушенные храмы, священники и миряне, отдавшие свою жизнь за веру.

– Почему вы назвали свое общество «Возрождение»? Возрождение чего имеется в виду?

– Наверное, возрождение нас самих.