Путешествие в Рождество

Этот вопрос — о смысле Рождественского поста — который чаще всего задают люди нецерковные или только начинающие церковную жизнь, как-то всерьез меня озадачил. Рождество… Что это, как не тихое ликование Неба и земли, соединившихся в радости простых пастухов и воспевающих славословие Ангелов? Даже ребенок без труда озвучит вам настроение предрождественских дней: «Как можно не радоваться, если ты приглашен на день рождения?».

А ведь и правда, как можно не радоваться… Уместен ли посреди этой радости присущий посту покаянный настрой и утеснение плоти? Давайте немного отступим от детского предвкушения праздника и задумаемся. Что такое день рождения кого-то из близких для взрослого человека? Это то, что требует хотя бы небольшого, но труда и затрат. Не готовим ли мы какие-то особенные вкусности к визиту на чей-то праздник, не надеваем ли самое нарядное, не ищем ли подарок получше и не надеемся ли, что именно наши дары принесут имениннику больше всего утешения?.. И никто не спрашивает «зачем всё это?», потому что всем ясно, что куда хуже, чем просто проигнорировать приглашение, было бы явиться на праздник без подарка и одетым как придется. По житейскому разумению это более чем некрасиво. Не так ли — и в жизни духовной?

***

А еще очевидно и другое: многие поколения людей приходили в этот мир и уходили из него на протяжении тысяч лет до Рождения в Вифлееме Сына Человеческого,— приходили в мир безотрадный, поврежденный грехом и порабощенный смертью, за порогом которой тоже не было никакого успокоения от безрадостной жизни. Над миром довлел тяжкий Адамов грех, и в мрак уходили как грешники, так и праведники. Отрадой на протяжении всего этого времени звучали лишь голоса пророков, возвещавших о будущем приходе в мир Мессии — Спасителя, Грядущего возвести от плена народ Свой. Но и пророки, просияв своей праведной жизнью, уходили, а миру ничего не оставалось, кроме как ждать. Многие и многие праведники жили надеждой, ради которой стремились исправлять себя…

Все эти столетия Господь готовил человечество к Торжеству, к началу новых отношений Бога и человека. Возвращение в Эдем есть самая сокровенная человеческая мечта, уязвлявшая еще Адама и оплаканная им и ставшая реальной через Девочку, рожденную от потомков его, и через явление в мир Ее Сына. Вот вам и праздник, вот и Виновник торжества, вот и радость земли и Неба… Но сколько скорбных веков, сколько отпадений от Бога и долгих духовных странствий во мраке предшествовало этому! Приготовление человечества к появлению Младенца в яслях Вифлеема было долгим, многоскорбным и тяжелым, и мы, для которых ожидание Рождества занимает не годы и столетия, а всего лишь чуть более месяца, не имеем права забывать об этом.

И вот — Рождественское богослужение… От Авраама до сбывшегося пророчества Исайи — всего лишь пустыня и ночь, длинная, как история человечества; одно зачало рождественского Евангелия и вместе с тем — долгий путь мятущегося сердца, так похожего на холодный и равнодушный Вифлеем, в котором место Родившемуся Царю веков оказалось лишь среди скота. Бог рождается в сердце человека — а если этого не случается, то всё, что было сказано и древними пророками, и евангелистами, для него не более чем повод встретить еще один выходной после новогоднего буйства и, может быть, даже зачем-то поставить свечку в храме, зайдя туда на несколько минут. И ничего не будет узнано о том, как тысячи лет Господь готовил Ту, через Которую в мир придет избавление от смерти; о том, какую бесценную мы имеем возможность стать сопричастными тому, что хотели бы узреть, но не увидели сонмы праведников. Кто мы, с нашими грехами, — и кто они, вмещавшие в себя дивные слова утешения и надежды для всего человечества, прожившие свои жизни благочестиво и непреткновенно...

***

Нам неизвестно, каким был путь волхвов. Многие представляют его себе неким торжественным шествием, но, скорее всего, он был при этом нелегким и опасным. Пустыня — в древности, а кое-где и теперь — это место обитания разбойников и диких зверей. Быть может, эти самые волхвы есть не что иное, как образ мира, прежде никогда не знавшего истинного Бога?.. Мне кажется, что их долгий и смиренный путь к яслям Младенца очень похож на покаянное возвращение ко Творцу давно скитающейся в житейской пустыне заблудшей души. Возможно, что и наш пост — это путешествие, дорога, странствие… В дороге мы свободны от всего постоянного и накопленного, есть только необходимое, чтобы как-то поддерживать силы,— странствие вынуждает терпеть и преодолевать. Дорога не всегда приятна, потому что она дарит нас… самим себе, давая возможность побыть наедине с собой и увидеть, что сокрыто внутри нас на самом деле. И, кажется, становится понятно, почему в той пустыне было так темно: у этой ночи нет срока, потому что она — время этого мира, в котором далеко до рассвета, но горит Рождественская звезда. Это не останки света, добравшиеся сквозь безумное пространство в наш убогий мир, — это свет из окна родного, но давно оставленного дома, за холодной и быстрой рекой; это проблеск сквозь тьму неверия и греха; это стрела, которая пронзит сердце и навсегда свяжет его с Небом — таким, каким его видят только первый раз в жизни с маминых рук, каким его видят в последний раз перед смертью, каким мы его не желаем видеть, уставившись взглядом в землю, хотя даже земля — и та всегда смотрит в Небо....

Звезда продолжает гореть. Она сияет сквозь время и соединяет всех нас, прежде живших и живущих теперь, в неторопливом пути восточных мудрецов, несущих дары Великому Царю, спящему в простых яслях. Мы можем пойти вслед за ними и принести свой дар, но приготовить его можно только в самом путешествии, долгом и тяжелом, поскольку пройти сквозь себя, то есть честно встретиться с тем, что не без нашей воли оскверняло и порабощало нас, очень нелегко. Еще тяжелее что-то в себе признать и от этого отказаться. Но золотом, смирной и ладаном в нашем случае станут сердце сокрушенное, покаяние и надежда — всё то, ради чего Лежащий в яслях пойдет на Крест и что Он примет от нас как дар, ценней которого нет ничего.

Может не хватить целой жизни на исправление себя, но нескольких недель до Рождества вполне достаточно, чтобы дерзнуть на это. Если, конечно, намерение наше не отложится до какого-нибудь «следующего понедельника» после Рождества... Спасение близко — для нас, спешащих мимо себя, устающих от себя, своих тупиков и ошибок. Небом и землей славится Бог, благоволение Которого и есть и будет среди людей. В наших же силах обрести долгожданный мир, которого, как и прежде, очень не хватает и земле, и сердцу.