Грозный, но не святой царь

 Необычная набожность

— Вячеслав Валентинович, царя Ивана Васильевича оценивают по-разному. Для одних он кровавый тиран, предтеча Сталина, другие готовы его чуть ли не канонизировать. А какой он был на самом деле? Маньяк и палач или святой?

— Это крайние точки зрения. Наверное, не маньяк и палач, иначе вряд ли бы удались ему те начинания, в которых он преуспел. Но и святой из него едва ли получается. Конечно, сильной набожностью государь отличался, но она несколько отличалась от обычной.

— Что это значит?

— Иностранцы, посетившие Россию в период опричнины, писали, что царь Иван изображал этакого «опричного игумена». В Александровой слободе было братство наподобие монашеского, сам царь был игуменом, князь Афанасий Вяземский — келарем, Малюта Скуратов — пономарем. Время они проводили в богослужениях, в трапезной Иван IV читал своим опричникам душеполезные книги.

 

— Как так — в богослужениях? Разве царь и его опричники были рукоположенными священниками?

— Конечно, они не были священниками. Имеется в виду, что они посещали богослужения. Впрочем, об имитации монастырской жизни в Александровой слободе, кроме иностранцев, никто не упоминает.

— Ну а что-то ведь Иван IV сделал для Церкви?

— Например, при нем прошли Соборы, канонизировавшие русских святых (1547 и 1549 гг.). В 1551 году в Москве прошел Стоглавый собор, решения которого во многом регламентировали жизнь Церкви. В 1564 году состоялся Поместный собор, на котором было принято уложение, дающее московским митрополитам право носить белый клобук. Можно вспомнить и начало книгопечатания — ведь печатали в основном богослужебные книги.

— А он участвовал в церковных службах, был молитвенником?

— Богослужения посещал, да, пока Церковь не наложила на него епитимью. Но государь молился и не посещая церковь.

— За что наложила?

— Так он же испросил разрешения на четвертый брак, что с церковной точки зрения было запрещено. Но, по версии царя, его первых трех жен отравили, и он просил особого снисхождения к себе. Кроме того, государь упоминал, что фактически третий брак не был совершен из-за болезни Марфы Собакиной, которая скончалась через считанные дни после свадьбы. Ему в виде исключения церковный собор разрешил повенчаться с четвертой женой (Анной Колтовской). Но наложили епитимью: в течение года не входить в храм; потом еще два года не причащаться. Конечно, во время походов царь мог и должен был и молиться, и причащаться.

— А что это был за Собор? Стоглавый?

— Нет, другой. Царь Иван созвал Собор, чтобы решить вопрос своего четвертого брака. Этот Собор решал также вопрос о выборе нового митрополита Московского, которым стал Антоний.

— И… Церковь подчинялась царю?

— Царю все подчинялись. Опасно было не подчиняться.

— Но вы сказали «пока ему Церковь не запретила» посещать богослужения. Значит, он все-таки прислушивался к ее мнению?

— Я уже говорил, что царь Иван был набожным человеком. К тому же едва ли он сам считал свои многочисленные браки нормальным явлением.

— И где-то придерживался церковных установлений, вот, например, понес епитимью, в храм не ходил. Но через два года после четвертой женитьбы ему стало можно посещать богослужения? Епитимья окончилась?

— Через два года четвертый брак уже перестал существовать. Царь снова женился. И еще раз…

— И каждый раз собирал Собор?

— Нет, четвертый брак был последним «официальным». Впрочем, последнюю жену Ивана Грозного Марфу Нагую именовали царицей.

— А что, царь так и не посещал храм, не причащался после четвертого брака?

— Сохранились свидетельства, что не причащался. Об этом писал папский посланник А. Поссевино, который побывал в России в начале 1580-х годов. Он же упоминал, что царь регулярно исповедуется. Храмы он, конечно, посещал.

— Сколько всего у Ивана IV было жен?

— Шесть или семь. Разные источники по-разному считают.

— Трех первых на самом деле отравили?

— Сказать сложно. Но известно, что царь был уверен в их насильственной смерти.

— Остальные сами умирали?

— Необязательно. Кто-то постригался в монастырь.

— Почему?

— Тут могли быть разные причины. Какая-нибудь личная антипатия или отсутствие детей. Могла играть роль и обстановка при дворе — в опалу попадали родственники очередной жены или появлялись новые приближенные, стремившиеся укрепить свое положение при монархе устройством выгодного брака.

— Он был психопатом и параноиком?

— Не думаю, что это так. Но некоторые его поступки сейчас сложно однозначно объяснить.

— Неприглядный образ складывается. Были ли у него достойные деяния?

— Конечно. К примеру, Иоанн IV расширял рубежи Русского государства. Венчался на царство и стал, таким образом, первым русским царем.

— Это он свою гордыню так тешил?

— Ну, не скажите: царский титул правителя давал новый статус государству. Не забывайте о концепции «Москва — Третий Рим». Россия, учредив царскую власть, декларировала свое преемство по отношению к Византии. Потом, по представлениям того времени, в мире может быть только один настоящий царь. Пока существовала Византийская империя, вопросов по этому поводу не возникало, а с ее падением это место могла занять тогда только Россия и ее правитель.

— Государственность государственностью, но сам Иван Грозный разве быть царем не хотел?

— Конечно, хотел; не хотел — не стал бы.

— Он отказывался от престола?

— Да. Первый раз перед учреждением опричнины, в середине 1560-х годов. Но это был точно рассчитанный политический ход — Иван Васильевич был уверен, что его попросят вернуться на престол на его условиях. Затем официально правителем стал Симеон Бекбулатович, а сам Грозный на время стал просто князем «Иваном Московским», хотя все нити реального управления страной по-прежнему находились в его руках.

— Зачем?

— О причинах этого шага идут споры. Есть и внешнеполитическая версия, есть и предположения о том, что государь хотел наложить руку на богатства Церкви. Как бы то ни было, через год Грозный вернулся на престол.

— Если он подозревал, что кто-то травит его жен, наверное, он должен был ожидать и покушений на себя? Кто-то посягал на жизнь царя?

— Да нет, о покушениях на его жизнь неизвестно. Хотя есть упоминания о заговорах, направленных против государя. Ученые до сих пор спорят, были ли эти заговоры реальными, или они плод деятельности «спецслужб» того времени и царской мнительности. И, конечно, были родственники, которые при удобном случае хотели бы завладеть престолом.

— Устроить переворот?

— Не вполне так. Был, например, эпизод: царь Иван очень занедужил, настолько, что опасались конца. Это был 1553 год, у царя был сын грудной младенец, царевич Дмитрий…

— Будущий святой, невинно убиенный Димитрий Угличский?

— Нет-нет, первого сына Грозного, от первой, любимой, жены Анастасии, тоже звали Дмитрием. Он младенцем и умер… А когда царь разболелся, была альтернатива — или ему наследует его сын, или сын Евфросинии Старицкой Владимир Андреевич. Это двоюродный брат Грозного, ему было в то время уже 20. И многие бояре хотели видеть царем именно его. А царь Иван IV, конечно, хотел, чтобы ему наследовал его сын. Велел присягать царевичу Дмитрию. Евфросиния Старицкая потом говорила: «Что ж это за крестоцелование, когда оно — невольное?»

— Она-то хотела, чтобы царем стал ее сын?

— Да, хотела. Но так вышло, что Грозный поправился, остался на царстве. И конечно, затаил обиду на Старицких. А через много лет, во время опричнины, с ними расправился. И не только с братом, но и со своей теткой Евфросинией — тоже. Она находилась в монастыре. Но потом по его приказанию ее умертвили, вместе с другими Старицкими. По одним источникам, Евфросинию утопили в реке Шексне, по другим — удушили дымом. По всей видимости, у царя были какие-то веские основания так поступить (веские для него).

— Евфросиния Старицкая ведь святая?

— Да.

— И не единственная святая, с которой царь расправился? Ведь был еще Корнилий Псково-Печерский?

— Что касается Корнилия, то здесь, видимо, важно то обстоятельство, что другой известный персонаж русской истории, князь Андрей Михайлович Курбский, который сбежал в Литву, а потом воевал против России и слал письма Ивану IV, находился в переписке и с влиятельным псково-печерским монахом Вассианом (Муромцевым). Курбский обличал царя в своих письмах. А царь этого очень не любил. И вот обнаружилось, что Курбский связан с монахами, — и разгневался на них, заподозрил «измену».

— Они на самом деле что-то замышляли на царя?

— Нет. Но они были как-то связаны с Курбским — этого оказалось довольно, чтобы наказать и Корнилия, и Вассиана.

— И еще был митрополит Филипп? Его ведь тоже по приказанию царя убили?

— Святителя убил, по-видимому, Малюта Скуратов. В житии митрополита Филиппа описывается, что Малюта задушил его подушкой, причем указывается, что записано это со слов пристава, который находился при митрополите, когда тот жил в Отрочем монастыре. Но вот отдавал ли царь Иван Малюте приказ задушить митрополита Филиппа, или не отдавал, мы не знаем. Есть у людей такая особенность: слышать между словами, читать между строк. Можно предположить, что Малюта не получал приказа, а убил по собственной инициативе — желая угодить царю. С другой стороны, не исключено, что всё произошло так, как пишет официальная версия, согласно которой митрополит Филипп умер в жарко натопленной келье (была зима, сильно топили). То, что у митрополита и царя был конфликт, — очевидно. Это хорошо прослеживается по источникам. Но вот какая особенность: имена Евфросинии и Корнилия есть в Синодике опальных, а имени митрополита Филиппа — нет. Это значит, сам Грозный не считал, что смерть Филиппа — на нем.

— А что такое Синодик опальных?

— Синодик опальных был составлен в конце правления Иоанна IV. Его в свое время реконструировал историк Руслан Скрынников. В Синодике имена людей, казненных по приказу царя. Царь Иван приказал разослать списки Синодика по монастырям, выделил деньги, чтоб перечисленных в нем людей поминали. Этот Синодик абсолютно достоверен.

— Получается, Грозный — как крокодил, проливающий слезы по своим жертвам?

— Ну, на всё свои причины — и на убийства, и на поминание. Не думаю, что царь в конце жизни раскаялся и считал всех убитых по его приказу невинными жертвами. Но зачастую смерть была неожиданной, человек не имел возможности покаяться, и это обрекало его душу на тяжелые испытания. На самом-то деле, участь души может решать только Бог, и, видимо, Иван IV в конце жизни пришел к выводу, что он не может за Бога определить судьбы душ этих казненных. Вероятно, именно поэтому и появился Синодик.

— Правда ли, что Иоанн IV в преддверии смерти принял постриг? Есть точка зрения, что «постригали» уже бездыханное тело. Какой версии придерживаетесь вы?

— Трудно сказать, может быть и так, и так. Дело в том, что пострижения великих князей и царей перед смертью происходили в последний момент — когда уже душа отлетала. Буквально: рядом находился епископ и на последнем вздохе осуществлял постриг. И понятно, почему: если человек выздоровел бы, ему пришлось бы быть монахом. А это ни в чьи планы не входило. Они хотели умереть в схиме, а не жить в схиме. С Иваном IV в этой связи всё не очень понятно. К его смерти не были готовы. Ему стало плохо, когда он играл в шахматы. Это было внезапно. Значит, никто не «караулил» последний вздох государя, чтобы тут же его постричь. Так что, возможно, постригали уже покойного.

— А… зачем постригаться перед смертью?

— Чтобы «наверняка», в ангельском чине войти в Царствие Небесное. По-видимому, владыки мира преследовали такие цели.

— Существовала ли на Руси традиция почитания Ивана IV как святого? Зафиксированы ли массовые паломничества к месту упокоения? Известны ли случаи исцелений и прочих чудес?

— Ни о чем таком я не знаю. Его похоронили, как и всех его предшественников, как и последующих царей, в Архангельском соборе Московского кремля. Ни о каких массовых паломничествах неизвестно. Хотя отношение народа к нему в целом было хорошим. Это видно по историческим песням, где царь изображен жестким, но положительным героем: народу запомнились взятие Казани, присоединение Поволжья... Да и к казням «бояр» народ часто относится с одобрением.

— Как вы считаете, есть за что Грозного канонизировать?

— Не думаю. Можно по-разному к царю относиться. Кто-то положительно оценивает, кто-то — отрицательно. Но даже если оценивать положительно, что он для страны сделал больше хорошего, чем плохого, то всё равно, принимая во внимание и его многочисленные браки, и казни, оснований для канонизации нет.