Почему боятся православных?

Отец Дионисий и сам молод, остроумен и общителен, и у него с лёгкостью получается найти подход к неверующим и нецерковным молодым людям.

Но первое, с чем он сталкивается при встрече со студентами, школьниками, а также их родителями – это страх и недоверие по отношению к человеку в рясе. И только когда разными способами это недоверие удаётся преодолеть, люди с изумлением признаются: мы не ожидали, что священники… такие.

– Отче, вы много общаетесь с молодежью, и, по вашим словам, при знакомстве со священником молодые люди смотрят на него с опаской, а то и с враждебностью. Почему так получается? Откуда берется недоверие?

– Я это постоянно вижу: когда прихожу в школу, дети первые минуты относятся ко мне как к какому-то инопланетному существу.

Действительно, Церковь к этому вроде бы предпосылок не создавала. Но такая болезнь – рясофобия – существует. Человека в рясе боятся. И проблема в том, что часто сами священники воспитывают или поддерживают в прихожанах этот страх.

Когда-то в фильме «Королек – птичка певчая» я услышал фразу, которую на всю жизнь запомнил: священническая ряса делает ханжой. Разве правильно, что, надевая подрясник, человек пытается чуть ли не на голову стать выше всех остальных? Но ведь статус дает не одежда, авторитет нужно зарабатывать личными качествами.

– Как-то раз видел, идёт по улице священник, при виде его бабушка одергивает внука: «Видишь, батюшка идет, стой». Ребёнок спрашивает: «А что?» – «Ну, это же батюшка…»

Получается, священник на дороге – как милиционер: всем стать по стойке смирно. «Не трогайте нас, батюшка, мы себя хорошо ведём…» А должно быть наоборот: нужно подойти, взять благословение.

Многие боятся ещё и потому, что ничего о Церкви не знают.

– Сейчас пришло поколение молодых священников ― весёлые, активные, искренние, любящие. Как Вы думаете, они изменят ситуацию?

– Не знаю. Но в нынешнее, постсоветское время священник должен переформатироваться. Раньше он был требоисполнителем, а сейчас ему нужно быть буквально ходячей энциклопедией.

Вы посмотрите, люди по любому вопросу идут к батюшке. Делать прививки или нет ― спрашивают священника, хотя он не доктор. Любые проблемы – бегут к нему за советом. Но священники не всегда хотят вникать: «Зачем? У меня хватает забот по богослужению, по церковным делам». Однако священник обязан знать.

Много нужно людям о Церкви рассказывать, объяснять традиции православия. Вот мы ходим в подрясниках, это одежда 4 века. Как-то прямо при мне ребёнок спросил: что это за клоун и почему он в платье одет. Представьте, люди даже не догадывались, кто может так одеваться! Я рассказал, откуда и почему появилась традиция носить рясу.

Дальше. Современный священник должен быть другом. Пусть он очень занятой, у него похороны, крестины… Но когда вам плохо, я должен отложить всё и хотя бы 15 минут, но внимательно вас выслушать.

Можно сказать, что священник должен быть для прихожан вечным послушником. Послушником не в смысле исполнять послушания, а служить слушанием. Если плохо на душе, если надо выговориться, в лице священника человек должен обрести успокоение.

На приходе, где я раньше служил, с теми, кто хотел поговорить, мы просто гуляли по парку и общались. Другие желающие в это время ожидали на лавочках.

Людям иногда не наставления пастыря нужны, а просто чтобы их выслушали.

– Многие боятся идти в храм, потому что думают, что в церкви подавляется индивидуальность. Будто бы, будучи молодым и ярким, ты должен будешь стать «серой массой», всегда ходить «глаза в пол» и плакать о грехах. Как развеивать этот стереотип?

– Да, такой стереотип действительно существует.

Я сам, когда шел в семинарию, думал о том, что нужно будет теперь «всегда плакать». Я так хотел быть священником, но люблю музыку, люблю петь, танцевать… И настраивал себя: «Ну всё, от этого придется отказаться».

Но когда пришел в духовные школы, стал учиться, узнавать о православии, то понял, что в Церкви человек наоборот обретает свою индивидуальность. Почему? Потому что индивидуальность возможна только в свободе, а Церковь и даёт главную свободу – свободу от греха.

Посмотрите, мы все такие разные, но в одной Церкви. Каждый из нас индивидуален – красотой, умом, дарованиями, но все мы едины во Христе.

Конечно, и оплакивать свои грехи нужно – как великий святой Сисой, который жил подвижнически в пустыне, однако и на смертном одре повторял: «Я даже ещё не положил начало покаянию». Но не нужно именно на плаче зацикливаться.

– Как вы считаете, откуда вообще возник стереотип, что православие ― это религия мрачных, унылых людей – молодых женщин, с головы до пят замотанных в какие-то одежды, юношей с бесцветными глазами, длинными немытыми волосами и бородами?

– Таких меньшинство, но именно они и бросаются в глаза.

Возьмем, к примеру, скандал, который не так давно был в пригороде Киева, когда священник создал православную секту. Он не разрешал смеяться, запрещал какие-либо эмоции, кроме негативных ― только плач, чувство вины и всё. Этот случай по всем телеканалам показали, везде раструбили.

Но это не православие. Если мы посмотрим, например, на великого святого, аскета, молитвенника, проповедника и вообще, наверное, сверхчеловека – нашего Серафима Саровского, какой он давал монахиням совет? – «Всегда радуйтесь!»

Есть ещё такая история про преподобного Антония Великого. Один человек хотел научиться молитве, и ему сказали: «Иди в монастырь, там есть Антоний Великий, он тебя научит». Пока тот шел, в голове нарисовал себе образ старца: большая борода, под глазами ― мешки оттого, что всю ночь проводит в молитве на коленях, изнемогает от поста.

Пришел в монастырь, заглянул в окно и видит, что какой-то батюшка рассказывает смешные истории, а монахи чуть ли с лавок не падают со смеху.

Он забегает и с возмущением говорит: «Вот, если бы Антоний был, он бы вам показал!» А все отвечают: «Вот этот, который рассказывал истории, и есть Антоний». Гость спрашивает у преподобного: «Как ты можешь? Ты же аскет, ты наоборот, должен учить покаянию…»

А Антоний Великий ему отвечает:

– Кто ты по профессии?

– Я ― лучник короля.

– Возьми лук, натяни тетиву. Натяни ещё сильнее.

– Я не могу, она лопнет.

– Так же и человек: нельзя всё время его держать в напряжении, нужно иногда ослаблять тетиву…

В православии тоже есть потребность и расслабиться, и посмеяться, но не в каких-то дурачествах, а в радости и добром юморе.

– Бывает, спрашивают: почему у вас в церкви все так скучно, уныло, много поют, все время нужно стоять, тяжелые службы, архаичные пения, иконы странные, одежды, как вы сказали, 4 века? Что вы на это отвечаете?

– Человек просто не знает православного богослужения. В церковную жизнь нужно вникнуть – как и в любую сферу жизни.

Это как если посмотреть начало или середину шедеврального фильма, ничего не понять и сделать вывод, что фильм скучный. Так смотреть нужно от начала и до конца.

Мне говорят: «Батюшка, я в церкви не понимаю ничего, славянский язык тяжелый». – «Хорошо, – отвечаю, – вы когда сели за компьютер ― Windows, Word – сразу все поняли?» – «Нет». – «И сам я несколько раз включал-выключал компьютер, пока не разобрался. Так же и вера. Я так хотел разобраться и изучить веру, что выучился и стал священником. Вот плоды моего поиска. А вы что сделали, чтобы узнать православную традицию?»

Когда-то на своем первом приходе я прямо на богослужении рассказывал, что означает Божественная литургия, почему священник выходит на Великий вход, почему читается Евангелие, всё-всё. Не все были довольны, служба на часы растягивалась. Но прошло две недели, и ко мне стали обращаться прихожане, которые не попали на те проповеди: «Батюшка, мы хотим, чтобы вы и нам рассказали». А те, кто слышали, уже не просто стояли на службе, а проживали происходящее. Каждый знал, что означает конкретный момент богослужения.

Однажды мы провели Литургию с объяснениями для молодежи. Спустя время священник из кафедрального собора мне рассказывал, что к ним на службу зашла девушка, одетая, мягко говоря, не по-церковному. Он направился к ней, чтобы сделать замечание, но как только подошел, она ему и говорит: «Ой, а я Вас узнала, Вы на той неделе нам рассказывали о Литургии. Я тогда была в церкви первый раз. Мне так понравилось, хочу приходить каждое воскресенье, чтобы это слушать…» Батюшка после таких слов и забыл о том, что собирался замечание по поводу одежды сделать.

И это не единичный отзыв. Постоянно нужно подобные акции делать, объяснять смысл богослужения, чтобы люди понимали, о чем служба в храме, её назначение. Священнику хорошо, он-то всё это знает…

У нас в епархии есть ещё такой проект «День православия». Ставим посередине храма большой стол, выносим и расставляем на нём всю церковную утварь из алтаря, даже Евхаристический набор ― Дарохранительницу и Дароносицу (конечно, в Дарохранительнице Даров нет, мы их оставляем в алтаре), и объясняем назначение всех этих предметов, рассказываем, как готовится причастие.

Молодежь ведь не видит проскомидии, всей Литургии, потому что священники закрыты иконостасом. А тут мы всё показываем, и это имеет ошеломляющий эффект.

Затем мы выстраиваем ребят на солее, открываем Царские врата, и я из алтаря показываю им престол, объясняю, например, почему он квадратный, где что в алтаре стоит и для чего предназначено.

И когда они в следующий раз приходят в храм, то уже знают, например, почему первым делом нужно приложиться к иконе в центре храма. И многое другое. Так постепенно молодежь поближе знакомится с православной традицией и начинает уже осознанно жить в православной культуре.

– Вы общаетесь с современными детьми. Часто они закрыты для контакта с родителями и вообще, любыми взрослыми. А со священником идут на разговор?

– Дети и молодежь сейчас очень одиноки. И в многомиллионном городе можно остаться один на один со своими проблемами.

Просто человек свои духовные проблемы постоянно откладывает в «дальний ящик», а потом, когда они уже настойчиво стучат в двери сердца, и нужно срочно что-то решать, он оказывается настолько одинок, что не может ни с кем об этом поговорить ― ни с родителями, ни с друзьями.

Да, в этой ситуации может помочь священник. Батюшка ведь не только в подряснике и с крестом может быть, но и с приходской «молодежкой» на шашлыки пойти на озеро или поучаствовать в импровизированном концерте…

Взять меня ― ни слуха, ни голоса. Но когда пою, мне даже бабушки аплодируют. Я им говорю: «Хочу исполнить для вас песню, которую пою своей дочери, когда ее убаюкиваю», и начинаю: «Якби я мала крила орлині…» Все плачут. Плачут не оттого, что пою красиво, а потому что тронуты моими стараниями хоть что-то для них сделать.

На самом деле нашей молодежи настолько приелось потребительство, что им хочется «выжать», как губку, из своей души всё наносное, и вобрать что-то новое, настоящее. Молодежь ищет. И, как мне кажется, ищет именно того священника, который сможет дать ей это новое.

Но не все священники хотят работать с молодежью. Батюшке хорошо, когда его никто не донимает вопросами. А если честно, то половина и не знает, что на них ответить.

Работать с молодежью нелегко: молодые люди растут, и священник должен расти с ними. Ведь ребята задают такие вопросы, на которые им, максималистам, нужно дать четкий ответ. Парень или девушка думает, что всё именно так и не иначе. Это уже потом, когда поживешь немножко, повзрослеешь, начинаешь понимать, что бывает так, а бывает и по-другому. Но дети, молодежь не имеют жизненного багажа, и священник даже на какой-то нелепый, казалось бы, вопрос должен не отмахнуться, не сказать – «ты глупый», а объяснить и разъяснить.

Классический вопрос: «Можно ли вступать в половые отношения с мальчиком, которого я люблю?» – «Нет, конечно, Церковь не благословляет». – «Почему? Ведь я его люблю». И нужно объяснить так, чтобы поняла и согласилась. Донести мысль, что любовь не выражается каким-то физиологическим способом, любовь должна быть в глазах, в сердцах, в отношении. Если я люблю вареники, это не значит, что надо их есть каждый день с утра до вечера…

Разные приходится для молодежи объяснения искать. И стараться расти вместе с ней.

– Как разговаривать с молодежью о вере и Боге, чтобы не оттолкнуть?

– Наша задача сейчас, я бы сказал, пассивное миссионерство. Например, священник в подряснике, где бы ни находился, одним своим видом уже свидетельствует о Боге.

Меня часто спрашивают, почему всегда хожу в подряснике, и я рассказываю одну историю. Когда-то ко мне на улице подошла девушка и сказала: «Знаете, батюшка, я только что шла, чтобы покончить с собой. Но когда вас увидела, вспомнила о Боге. И поняла, что не смогу этого сделать…» Я не знал, что и сказать, она развернулась и ушла. Я так растерялся, что даже не успел спросить её, что случилось и чем помочь.

Этот случай произошел в начале моего служения. Вот так Господь мне сразу показал, что я даже после того в подряснике и спать был готов.

– Что бы вы сказали человеку, который, послушав вас и вдохновившись, очень хочет прийти в храм, увидеть там то, о чём вы рассказали, найти в лице священника друга, и советчика, и внимательного слушателя, но приходит и видит озабоченного, уставшего пастыря, который еле исповедует, потому что прихожан много, а он один.

– Я бы сказал, что нужно искать. Когда мы приходим к врачу, и он нас не устраивает, мы ищем другого. Так же и здесь. Нужно искать священника – не потому что этот плохой, просто он для другой категории людей.

Например, я для бабушек как священник вообще не подхожу. Я для них не то что неблагодатный, но вообще не батюшка. Одна мне говорит: «Чему вас там учили в семинарии и академии 8 лет? Я с отцом Симеоном церковь спасала, я за 2 месяца любого научу и ходить, и панихиду служить». Для неё я вообще пустое место.

Так что священника-друга нужно искать. Ведь человек всё в жизни ищет, становление личности нашей, собственно, и происходит в поиске.