Как примирить историю?

Вопрос о примирении истории ставится в последнее время остро – возможно, потому что ответ на него так и не найден. Возможно ли это примирение вообще, все чаще спрашиваю я себя. Одно время мне казалось, что Великая Отечественная была тем самым катарсисом, который должен был примирить «белых» и «красных» – вопрос ведь стоял уже не о цвете политических убеждений, но о благе России. Аристократ Карбышев отказался сотрудничать с гитлеровцами, за что и принял свою мученическую смерть, а выходец из самой бедноты Власов на такое сотрудничество пошел легко и без раздумий. Деление в данном случае на «белых» и «красных» уже настолько условно, что не имеет смысла. Смысл в другом: кто для блага России, а кто нет.

И в этой связи заявленный КПРФ референдум о возвращении памятника Ф.Э. Дзержинскому на Лубянскую площадь меня, честно говоря, обескураживает. Постойте, не вождей ли КПРФ мы видим с пудовыми свечами в храмах? Не они ли картинно поклоняются святыням христианского мира? Не они ли – horribile dictu! – заявляют о сближении Церкви и власти (подразумевается, очевидно, власти коммунистов).

Некоторые прокоммунистически настроенные граждане очень обижались на меня, когда я сказала, что «православный коммунист» – это такой же оксюморон, как «скелет медузы»: можно быть или православным, или коммунистом. Двум богам не молятся. Обиды этих, искренне верующих, людей следовали из того, что они все же не до конца уяснили: подлинная коммунистическая идеология никогда не сможет примириться с любыми религиозными убеждениями, кроме коммунистических в чистом виде. Следовательно, ты или неверующий и ходишь в храм просто для формы, или же ты не коммунист. Кто угодно – социал-демократ, сторонник левой экономической модели, но не коммунист.

Поэтому до поры до времени торжественное присутствие г-на Зюганова на богослужениях хоть и вызывало у меня некоторое недоумение, но все же не шло вразрез с заверениями самих членов КПРФ, что-де, нынешняя партия – это совсем не те большевики, которые храмы рушили и священников расстреливали.

Однако заявленный референдум заставил задуматься: а действительно ли не те?

Сам вопрос о возвращении памятника Дзержинскому на Лубянку вызывает встречный вопрос: а зачем? Восстановление исторической справедливости, о которой говорят вожди КПРФ и их сторонники, тоже никак не согласуется с возвращением этого памятника. Напомню, что исторически на Лубянской площади находился фонтан работы Ивана Петровича Витали, сооруженный в 1835 году. Фонтан был демонтирован в 1934 году, сейчас находится в Нескучном саду и не работает. Для восстановления исторического облика Москвы было бы прекрасным решением вернуть фонтан Витали на то место, где он находился целый век, – и это бы очень украсило облик столицы.

Но нет, почему-то потребовалось именно памятник Дзержинскому вернуть на Лубянскую площадь, где он находился с 1958 по 1991 год.

Сторонники возвращения памятника Дзержинскому, в первую очередь упоминают, что это прекрасная работа Вучетича. Спорить не буду, Вучетич и правда великий скульптор. Кто же мешает любоваться его творением в парке искусств «Музеон», где памятник находится сегодня?

Боюсь, это вопрос скорее риторический. Для членов КПРФ, ратующих за возвращение памятника на Лубянку, важнее именно заявить свою позицию: Дзержинский – это хорошо, это наш символ.

Что ж, это их право. Более того, строго говоря, это даже их обязанность, если они действительно настоящие коммунисты. Ведь именно Дзержинский любил повторять слова Ленина о том, что «пусть погибнет 90% русского народа, лишь бы остальные дожили до мировой революции». Вот это взгляды по-настоящему коммунистические, без всяких туманных иносказаний.

На сайте КПРФ, отвечая на вопрос о том, что Дзержинский возглавлял «красный террор», коммунисты пишут: «Если вы назовёте пофамильно, кого лично замучил Феликс Эдмундович, это сделает вам большую честь… А если серьёзно, конечно, ему приходилось принимать жёсткие решения. Но нельзя забывать, в какое время занимал пост главы ВЧК Дзержинский. Мягкость проявлять было бы просто глупо, иначе бы не была выстроена система управления страной, да и страны бы такой, как СССР, не было. Ей гордятся многие поколения, внуки и правнуки революции 1917 года. К тому же нельзя забывать и другие заслуги Дзержинского. Помимо ВЧК, он возглавлял ВСНХ и поднимал экономику страны. Также для многих знающих людей он остаётся олицетворением борьбы с бюрократией и беспризорностью».

Даже трудно что-то прибавить: подобные заявления говорят сами за себя.

Про борьбу с беспризорностью отдельно любят упоминать сторонники «железного Феликса», при этом почему-то умалчивая, что вначале был именно «красный террор» – следствием которого, как и следствием гражданской войны, и стало появление в России беспризорников.

Относительно предложения «назвать пофамильно, кого лично замучил Феликс Эдмундович» хочется ответить, что подобные аргументы скорее годятся для умственно отсталых. Ни для кого не секрет, что именно Дзержинский в качестве главы ВЧК проводил жестокую политику репрессий против противников большевистского режима. Что именно он был инициатором массового террора, института заложников и т.п. Что именно он главной функцией ВЧК считал борьбу с контрреволюцией путём осуществления непосредственно репрессий. Что именно он возражал против ограничения полномочий ЧК, а на критику злоупотреблений ЧК заявлял, что «там, где пролетариат применил массовый террор, мы не встречаем предательства» и что «право расстрела для ЧК чрезвычайно важно», даже если «меч её при этом попадает случайно на головы невиновных».

Уже в сентябре 1918 года, после повторного назначения Дзержинского на должность главы ВЧК, ЦК РКП(б) и ВЧК разрабатывают совместную инструкцию: «Расстреливать всех контрреволюционеров. Предоставить районам право самостоятельно расстреливать… Взять заложников… устроить в районах мелкие концентрационные лагери… Сегодня же ночью Президиуму ВЧК рассмотреть дела контрреволюции и всех явных контрреволюционеров расстрелять. То же сделать районным ЧК. Принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки…»

Все эти документы доступны в архивах – в частности, в ЦПА при Институте марксизма-ленинизма, и мне не верится, что членам КПРФ они недоступны, коль скоро доступны всем остальным. Тут дело в другом – в желании переписать историю по-своему. Вопрос: зачем?

Ответа, вразумительного и внятного, я пока не получила.

И если уж г-н Зюганов называет себя православным христианином, не мог бы он прокомментировать следующее заявление «железного Феликса», которого он так чтит:

«Церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать её в обновлённой форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой… Наша ставка – на коммунизм, а не религию. Ликвидировать может только ВЧК…»

Может ли по-настоящему верующий человек поддерживать того, кто говорил такие слова – и слова эти сопровождались действиями?

Вопрос снова риторический.

И я не знаю, можно ли примирить историю, если для ее примирения приходится поступаться правдой.

Мне как православной христианке такое примирение видится невозможным.