Мэрилин Мюррей. Внутренний ребёнок и внешний человек

«Люди, знающие, что такое страдание, во всем доходят до самой сути: они испивают эту чашу до дна, когда другие лишь снимают с поверхности пенку. Человек не может дотронуться до звезд, если он не погружался в пучину отчаянья и не нашел пути назад».

На самом деле это мой тринадцатый год в России. В моём небольшом городке в Канзасе было много семей — выходцев из России. Отец ничего не рассказывал о своём детстве, я знаю только название деревень под Саратовом, откуда происходили его родители. Отец умер в 1984 году, мы многократно пытались что-то узнать про родню в России.

Получилось это только в 1996 году. Выяснилось, что предки моего отца жили в деревне под Саратовом с середины XVIII-го века.

Одна из сестёр моего деда умерла от голода в 1922 году, а его брата комиссары похоронили заживо в 1931, после того, как он — староста деревни — отказался сдать зерно. Мою бабушку по матери и мамину старшую сестру убило молнией, мама всю жизнь считала, что она тому причиной.

Два моих троюродных брата были сосланы в ГУЛАГ, я нашла их в 1990-е. Более шестидесяти лет они, когда-то воспитывавшиеся вместе, даже не знали, что оба живы. Наверное, та же участь могла постичь и меня, если бы родители не уехали в Америку.

Так что, как видите, у меня большой опыт общения с травмами. И меня учили: на них не нужно обращать внимание. Надо просто идти дальше и много работать.

Во время войны мы ненадолго переехали в город в Канзасе, где было производство. Мне было восемь, я шла из школы, потерялась, наткнулась на патруль солдат, и меня изнасиловали. Как меня и учили, я затолкала эту травму глубоко внутрь и продолжала жить дальше.

После школы у меня развилась астма, пришлось переехать в другой штат. Астма прекратилась, но начались дикие головные боли. При этом все внешние видели всегда улыбающуюся мать двух дочерей-красавиц.

В 1975 году я была координатором уже большой сети групп поддержки для женщин. Мы не знали понятие «травма», «личное пространство» и прочее. Ко мне шли женщины, образования не было, голова болела ещё больше.

По счастью, одна из подруг посоветовала мне пройти психотерапию. В 1980 году на психотерапию без психоза не отправляли, я сопротивлялась. Потом поехала и думала, что двух недель мне хватит. Терапия продолжалась семь месяцев.

Всё это время я прорабатывала насилие, которое со мной произошло, а также очень многие вещи. До того, например, я никому не говорила «нет». И никогда о себе не заботилась. И только психотерапевт научил меня жить иначе.

Иногда во время терапии я замечала, что погружаюсь в очень далёкие, инфантильные воспоминания, которые мне приходится прорабатывать.

После терапии тогда прошли все недомогания, которыми я страдала. Изменение моего состояния ясно видно на фотографиях тех лет, я чувствовала себя гораздо лучше. Мне было сорок пять, но я чувствовала себя лучше, чем в двадцать.

В будущем сентябре мне будет восемьдесят, у меня четверо правнуков. Но вообще собираюсь дожить до ста пяти, и у нас уже есть сценарий празднования этого моего юбилея.

После терапии я решила, что мои внуки и правнуки будут расти во внимании, свободно говоря о своих эмоциях, и они будут здоровы. После терапии я решила учиться на психолога, хотя к тому времени была успешным галеристом.

Своих преподавателей я спрашивала: «Что же происходит с человеком, переживающим травму?» Мне отвечали: «Мы можем знать только приблизительно. Мы не можем повторить травму в лаборатории, это не этично». Я отвечала: «Но вот я — такой человек».

За свои семь месяцев терапии я опустилась в глубокие слои бессознательного. И многое, что рассказывала своему психотерапевту, я рассказывала в каких-то детских выражениях. Он ещё сказал мне: «Будет неплохо, если ты это запишешь».

Свои диплом я назвала «Синдо-синдром». Sindo — латинское слово, означающее «расщепление». Сначала преподаватели подумали, что я про шизофрению. Но я говорила про обычные впечатления, которые переживает каждый человек.

Когда я завершала свой диплом, то поняла, что термины в нём неакадемичны, но преподаватель сказала: «Ничего не меняй». Хорошую теорию легко понять, легко запомнить, ей легко научить кого-либо. Мой диплом как будто писала восьмилетняя девочка, проходившая психотерапию.

Основная задача «метода Мюррей» — быть здоровой уравновешенной личностью. В каждом из нас живёт изначальный ребёнок.

«Изначальный ребёнок» (далее — ИР, прим.ред.) — это тот ребёнок, который был создан Богом при зачатии. Личность такого ребёнка не разделена на части, не фрагментирована. От рождения он обладает такими качествами как интеллект, темперамент, талант, творческие способности, личностные и внешние особенности. ИР способен проживать любые чувства — как «приемлемые», так и «неприемлемые».

ИР — это ваша душа, которая стремится к воссоединению с Богом. ИР — это вы — такие, какими вас сотворил Бог. Сердцевина ИР — это ваша душа, та часть, которая стремится к воссоединению с Богом.

Потом изначальный ребёнок проходит через море боли. Боль будет обязательно, даже если Вам попались идеальные родители. Травмы, оскорбления, пренебрежения, болезни, утраты любимых людей, стрессы. Это море боли я назвала «Плачущий ребёнок» (далее — ПР, прим.ред.).

ПР сотворён травмами. Его содержание — это печальные чувства — страх, горе, одиночество. Позитивная часть ПР — в том, что он даёт нам возможность сочувствовать и сострадать, быть нежным, без него вы не станете психотерапевтом и хорошим супругом.

Было бы очень хорошо, если бы мы могли подавлять чувства избирательно. Но, к сожалению, происходит так, что, подавляя неприятные чувства, мы подавляем и все остальные.

Как реакция на море боли возникает «контролирующий ребёнок» (далее — КР, прим.ред.). КР — это защитный механизм, сотворённый ИР для защиты ПР. Этот механизм будет использовать любые методы защиты, чтобы уменьшить Вашу боль.

Это может быть отрицание, обесценивание, а также различные способы отвлечения — спиртное, еда, кофеин или отвлечение на работу, церковь, покупки. Изначально КР возник как временный механизм.

Если КР — это здоровая часть вашей личности, его существование очень важно — именно он позволяет Вам быть ответственными и соблюдать здоровые личные границы по отношению к другим людям.

Но ИР и ПР не предназначены для того, чтобы всё время жить в подавленном состоянии. Часто КР становится постоянным механизмом, тогда это превращается в зависимость. Тогда КР постоянно должен что-то придумывать, чтобы удержать другие части личности под контролем.

Это могут быть обезболивающие — еда, кофе, никотин или отвлекающие средства — компьютер, забота о других, постоянная занятость, церковь.

Идеалом существования является здоровая уравновешенная личность (далее — ЗУЛ, прим.ред.) — идеальное сочетание ИР, ПР и КР. ЗУЛ — это эффективный синтез мыслей и внутреннего мироощущения. ЗУЛ — это сбалансированное сочетание ИР и сильных, положительных сторон ПР и КР. Зрелая личность способна проживать все чувства приемлемым образом.

ЗУЛ состоит из защитных механизмов, здоровых границ и ответственности КР, сочувствия и чуткости ПР и всех врождённых талантов ИР. Задача всех этих частей — стать зрелыми.

Если нужды ПР не удовлетворяются, а КР теряет терпение его подавлять, образуется разгневанный бунтующий ребёнок (далее — РБР, прим.ред.). Это — нездоровое соединение ПР и КР. Это — существо, который взрывается, невзирая на реакцию других, сверхтребовательное. Это — открытое и агрессивное образование.

Ещё один вариант нездоровой комбинации — когда КР и ПР сливаются с частью ИР. Образуется упрямый эгоистичный ребенок (далее —  УЭР, прим.ред.) — пассивный, скрытный, эгоистичный, манипулятор, интриган.

Оба эти варианта — РБР И УЭР отказываются нести ответственность за свои действия, считают себя жертвами даже там, где являются нападающими, будут делать то, что им хочется, даже если нанесут вред себе.

Обе эти схемы надо удалить, стереть, поскольку они — почва для зависимостей. Мы только должны признаться себе, что агрессия или пассивная агрессия — два средства, к которым мы часто прибегаем.

Впервые я представляла эту концепцию в 1981 году, и была к тому времени первым человеком в США, кто открыто говорил о пережитом насилии. После этого ко мне обращалось множество пациентов и психотерапевтов. Появилась обширная практика. Постепенно мой метод стали преподавать по всем Соединённым Штатам.

Потом ко мне обратилась аризонская система исправительных учреждений, там я работала с насильниками, и обнаружила, что многие насильники сами когда-то были жертвами. Возник вопрос, почему часть людей, переживших насилие, сами становятся насильниками, а другие применяют насилие только к себе.

Потом Аризонский университет открыл специальность «Помощь жертвам насилия». Потом был Международный университет, преподавание на Украине. Когда в 2002-м году меня пригласили в Россию, то я поехала с радостью.

После истории моей семьи я поняла, что тоже наполовину русская. Я должна приехать в Россию, чтобы учить людей быть уравновешенными, спокойными, счастливыми.

На занятиях я обучаю психологов, психотерапевтов, на моих занятиях бывают священники. Занятия предполагают четыре уровня, есть отдельный курс для инструкторов.

В 2012-м году мы для себя сделали статистику эффективности метода Мюррей.

В тесте принимали участие 876 человек, которых попросили оценить себя до и после терапии. До терапии 76 процентов поставили себе двойку, после — 86 поставили четвёрку.

Мы попросили оценить также эмоциональную сферу, физическое и интеллектуальное здоровье, и духовный рост. Все показатели самооценки выросли. Улучшились также оценки родственников семьи, собственной социальной активности.

По методу Мюррей разработан опросник, охватывающий десять видов травм, с которым люди могли столкнуться в детстве — от развода родителей до словесного и физического насилия. Одна из крупных компаний США пропустила через этот тест 17000 человек. Более 20% из них отметили три и более вида травм в детстве. Но ведь такие люди более подвержены физическим заболеваниям, склонны к любому виду насилия. По опыту моей работы в России, ситуация здесь ещё критичнее.

У нас на занятиях есть такое упражнение — нужно постараться вспомнить и последовательно нарисовать все события, которые травмировали тебя в детстве. В США мне нередко приносили полосы бумаги длиной от пола до потолка, но в России такой свиток может, достигнув пола, дотянуться потом ещё до середины длины класса.

И на занятиях мы говорим людям: детство прошло, теперь вы сами можете стать себе гармоничными родителями. Можно изменить весь мир по одному ребёнку за раз, и этот ребёнок — вы.