Профессор Алексей Ильич Осипов. Что дает человеку Православие?

Что даёт мировоззрение человеку? Путешествующему важно знать цель, направление и средства для достижения этой цели. Жизнь каждого человека подобна кораблю, который спустили на воду, и он начал тонуть. Когда он потонет – никто не знает, но точно знает, что утонет. Для тех, кто достиг сознательного возраста, эта проблема встаёт в полную силу. Один из парадоксальных психологических феноменов: человек знает, что умрёт, но не верит в это. Другие умирают, но не я.

Основная цель нашего мировоззрения: увидеть, зачем, для чего я живу и что мне для этого нужно. При такой постановке вопроса придётся решать: а какое мировоззрение верное, какое отвечает цели человеческого существования и какими средствами можно достичь этой цели.

Что является целью человеческой жизни? Мы часто оперируем философскими понятиями, но можно просто заглянуть: что я хочу от жизни? Что все ждут от завтра? Сегодня прошло, ладно, а завтра?.. И так без конца. Интуитивное чувство в человеке всегда чего-то ждёт, на что-то надеется. Тот, кто считает, что испытал полноту счастья, ничего не ждёт. Он кричит: «Мгновение, остановись!»

Что человек ждёт? Счастья? А что такое счастье? Наверно, это такое состояние, когда человеку больше ничего не нужно, он достиг всего, это цель жизни. Но если он знает, что это состояние обязательно угаснет, с ним придётся расстаться, то он невольно ищёт чего-то того, что может всегда присутствовать в его душе.

Можно говорить о счастье, но лучше употребить слово, которое присуще христианской лексике, — радость. Христос, когда воскрес, сказал: «Радуйтесь!» Радость является ключевым словом, к нему стремится человек. Мы обо всём забываем, когда мы радуемся. Перед лицом этой цели мы должны задуматься, что же может дать нам эту радость, каким путём мы можем прийти к этой радости. Все мировоззрения к этому сводятся: указать эту цель, где человек достигнет радости, блага, счастья.

Если мы обратимся к материальной стороне жизни, то мы понимаем, что всё, самое лучшее в жизни, непременно кончается. Спросите любого человека в любом возрасте: у вас быстро прошли предыдущие годы? – «В один миг проскочило!» Даже Мафусаил, который прожил 969 лет, сказал бы, что быстро прошло всё, как один сон.

Православие показывает человеку, что подлинная радость, которая не может быть отнята от человека, в каких бы внешних условиях он не находился, вечная, бесконечная радость находится внутри человека, в духе человека. Это состояние может, как волшебный ларчик, открываться определённым ключиком, который только нужно найти, и правильно открыть. Все мы стремимся внутренне и внешне к тому, что на философском языке называется благом, на обыденном – счастьем, на христианском – радостью.

Есть ли другие смыслы жизни? Конечно. Философы скажут: истина. Истина потому велика, что приносит человеку величайшее благо. Истина, как интеллектуальное постижение, соотносится с благом, как непосредственным переживанием человеком в своей душе.

Православие даёт человеку ясное понимание смысла человеческой жизни. Люди живут, не думая о смысле своей жизни. Попробуйте так в работе – не думать о смысле, о цели, о средствах. Подходишь к человеку, он копает. «Зачем копаешь?» — «Не знаю…» Всё ясно с ним. А жизнь – это непрерывный труд. Христианство даёт ясное представление о смысле нашего труда, называемого жизнью.

Христианство утверждает, что смерть не бессмыслица, окончание жизни – это не нонсенс, это определённый этап, имеющий колоссальное значение в человеческом существовании. Христианство говорит, что Бог есть любовь. Бог есть Дух, Он вездесущ, всё пространство находится в Нём: не закон тяготения в часах, а часы находятся в поле действия закона тяготения. Бог – не объект, как мыслит грубое язычество, где-то находящийся. Бог – не субъект, не я, как это мыслят пантеистические системы, индуизм.

Выражаясь философским языком, Бог есть Объект-Субъект. Он и в человеке есть, ибо Христос сказал: «Царство Божие внутри вас есть». Бог во всём есть, ибо всё в Боге пребывает. Бог — не объект, на который можно помолиться, как на икону. Он — не субъект, Он — не я, Он — всё и над всем, превыше всего, источник всякого бытия. Понять и выразить словами эту реальность мы не можем, но Бог, поскольку Он есть, не может не открыть Себя человеку, и Он открывает Себя в той мере и степени, в которой это доступно нашему восприятию, и будет способствовать нашей пользе. Христианство утверждает то, что ни одна религия никогда не говорила: этот вездесущий Бог, по слову апостола Иоанна Богослова,»есть Любовь»: «пребывающий в любви, в Боге пребывает».

Мы привыкает к этим словам, но попробуйте сказать это представителям других мировоззрений — возникают трудности, особенно когда мы скажем, что это за любовь. Апостол Павел объясняет, что это за любовь и как она приобретается: «Мы проповедуем Христа распятого, иудеям соблазн, эллинам безумие». В другом месте он говорит, что Христос есть Божия Сила и Божия Премудрость, как Дух невыразим ни в каких словах, так Христос есть Его выражение, доступное нашему человеческому восприятию: «Кто видел Меня — видел и Отца. Я и Отец — одно есть».

Главнейшим и ценнейшим символом христианства является Крест. Кто добровольно пойдёт на жуткие страдания ради любви к человеку? Кто-то пойдёт ради своих детей, родных, тех, кого он любит: Аида, Ромео и Джульетта, Руслан и Людмила, а здесь мы что видим? — «Если Ты — Сын Божий — сойди с Креста и мы уверуем в Тебя». Слева кричит: «Если Ты — Сын Божий — спаси Себя и нас». Насмешки, издевательства — Он выше этого. Он страдает за них не потому, что к Нему хорошо относятся, это любовь жертвенная, которая исполнена одной целью — дать возможность каждому человеку обрести то сокровище, которое присутствует в каждом человеке, но которое закрыто как в ларчике, от которого мы никак не можем найти ключ.

Православие является той религией, которая отвечает человеку на смысл его жизни, деятельности, радости и страдания, которые он переносит в этой жизни. Какой смысл в этой жизни, если всё преходяще? Что это — мыльный пузырь? Ничто, бессмыслица? Христианство отвечает: всё, что совершается с человеком, случается не напрасно, а с одной единственной промыслительной целью — дать возможность человеку встать на правильную точку зрения, чтобы человек приобщился тому благу, которое именуется в христианстве Богом.

Чем отличается христианство от прочих религий? В тех религиях Бог является средством для получения рая, Бог — это тот, кто может дать мне рай, Он мне постольку и нужен, поскольку может дать этот рай. Сам Бог нисколько не нужен. Христианство говорит, что Бог и есть то благо, которое скрыто присутствует в каждом человеке, и приобщение Богу есть приобщение к тому вечному, нескончаемому благу, которое по природе предназначено человеку.

Почему часто люди приходят к отчаянию, кончают жизнью самоубийством? Они указывают порой на какие-то случаи, которые привели их к этому, но причина не в этом, эти случаи лишь следствия, которые выявляют бессмыслицу, присутствующее в душе человека. Русские люди потому и спиваются, что их приучили, что Бога нет. А если Бога нет в душе, нет вечности, значит, человека ожидает вечная смерть. А если так, то не всё ли равно, как эту жизнь прожить? У этого в доме всё чинно, порядок, а мне с бутылкой куда лучше — я выпил, и у меня «царство божье» на душе. Душа подсознательно чувствует, что если нет в этой жизни смысла, то и возникает принцип: бери от жизни всё. Бедный берёт от жизни бутылку, другой — шприц.

Очень важно, чтобы человек как можно раньше понял, для чего он живёт, что является смыслом его жизни. Православие говорит об этом. Но мало ли кто предлагает нам всякие решения, можно было бы не обратить внимания, если бы не было многих фактов, подтверждающих то, что говорит христианство. Мы живём в эпоху, когда история христианства насчитывает уже два тысячелетия: нам есть на что оглянуться, что почитать, есть возможность увидеть опыт тех людей, которые встали на путь христианства. Можем понять, рисует ли христианство идиллические фантазии, или то, что оно утверждает, находит своё подтверждение, основание в опыте, фактах. Это важный аргумент — огромное количество фактов.

Человек, правильно живущий, начинает приобщаться этому благу, переживает бесконечную радость, становится существом, переживающим вечность. Какова эта радость — об этом пишут многие и многие, причём это не какая-то восторженность или фанатизм, нет, это пишут те люди, читая которых, видишь потрясающую глубину ума. Этот мыслитель, мудрец показывает, что получает человек, вставший на путь православной жизни. Исаак Сирин оставил замечательное описание человека, который приобщается этому: будучи спрошен, что есть сердце милующее, он отвечает: «Это есть возгорение сердца о всякой твари: о гадах, пресмыкающихся, птицах, животных, причём такое, что он без слёз не может смотреть на страдание кого-либо из них. Такой человек молится тогда со всяким утешением и плачем о всяком человеке, в том числе о самих врагах истины. И он готов десятикратно в день быть сжигаем за любовь к людям, лишь бы не лишиться этого блага». Это слова одного из глубочайших мыслителей VII-го века. О нём писал американский психолог Уильям Джеймс: «Это величайший психолог мира».

Подобного рода свидетельств величайшее множество. Мы носим в душе своей это сокровище, Православие призывает человека открыть этот ларчик. Вот тебе ключ, поверь. Почему поверь? Множество людей разных народов, разных эпох, разного образовательного, интеллектуального уровня, социального положения, поверивших в это и ставших на путь правильной христианской жизни, получали этот ключик, открывали ларчик, и никакие страдания им не были страшны перед лицом той радости, которая открывается в человеке.

Какова эта радость? Радость не выразишь языком, но она вся выражена в одном слове, которое сказано о Боге: она в том чувстве любви, которое приобретается человеком. Христианство говорит, что не рассудочным путём мы приходим к цели жизни, мы можем много знать и быть как перегруженный компьютер: как был железка, так и остался железкой. И человек может быть такой же мертвечиной, хотя и быть ходячей энциклопедией.

Но человек может приобретать эту радость, быть исполненным ей и действовать ею на окружающих. Как важен в компании весёлый человек: все сидят и скучают — вдруг появляется такой — и пошло! Здесь речь идёт о человеке, который сам стал солнышком, этой радостью, этой любовью. Каждый это поймёт, когда не слова, не просто из приличия, а вся душа исполнена по отношению к нему любви. Это действует неотразимо и потрясающе на каждого человека. Серафим Саровский был малообразованный человек, не изучал ни философии, ни искусства, ни науки, и вдруг к нему приходили люди всех социальных уровней и находили у него потрясающее утешение. Это же самое важное, что нужно человеку, — утешение. Не сиюминутное, а то, которое оставляло след на всю последующую жизнь.

Православие в этом отношении представляет собой нечто исключительное в сравнении с другими мировоззрениями и религиями. Оно не заключает Бога ни в формы, ни в образы, ни в объект, ни в субъект, а призывает к соединению самому теснейшему с Богом, которое показано в соединении Бога с человеком в Иисусе Христе.

Один из важных вопросов: как христианин должен вести себя в этом мире? Православие утверждает, что человеческая жизнь не является единичной жизнью — все мы, независимо от нашего отношения, любим мы или не любим, нравится или не нравится — все мы являемся единым телом. Если бы это сказал какой-нибудь философ, то все бы сказали: это величайший философ! Был бы шум и гам. Христианство утверждает то, что не знал никто и никогда: мы являемся не одной из стихий мира, не горохом, рассыпанным по земле, а единым телом.

Если я это приму, то, что все люди являются частицей того же тела, к которому принадлежу и я, как я должен относиться к ним, к окружающему миру? Буду ли я ненавидеть, вредить, завидовать? — Это исключено! Если я начну рубить свою ногу — кому будет больно?.. И хорошие, и плохие — все в одном.

У студента зуб болит, приходит с кривым лицом. «Что такое?» — «Зуб болит». — «Так плюнь на него: пусть он болит, тебе-то что!»

Мы все связаны. Нет тех, кого мы можем ненавидеть. Вот что значит — Бог есть любовь. Любая ненависть — вред мне самому. Как опасно омертветь и быть выброшенным из этого тела. При каком условии это происходит? — Когда в человеке окончательно засыхает душа, когда он становится законченным эгоистом, когда ему никто и ничто не нужно, никакое тело, я сам по себе.

Так догматическое учение о том, что Бог есть любовь, находит практическое приложение в нашем, человеческом бытии. Любовь — высочайший принцип, потому что мы все — единое тело. Потому христианство и говорит: ненавидеть — грех, завидовать — грех, тщеславиться — грех. Грех — это зло, которое человек приносит себе. Третий закон Ньютона находит своё применение: когда я врежу другому человеку, то врежу самому себе, себя разрушаю.

Учение о том, что мы составляем единое тело, это учение о Церкви. Все, принявшие христианство, являющиеся членами этой видимой Церкви, составляют костяк, самую суть всечеловеческого тела. Мы все – единое тело, христиане – прежде всего. Этот принцип любви был главенствующим, если бы мы, христиане, по-настоящему любили друг друга, к нам бы все хлынули: «Там любят друг друга!» Не фальшивыми улыбками, «оскалом зубовным», а на самом деле, когда для человека можно сделать всё, что угодно. Ничего больше не нужно, никакой борьбы с сектами не нужно. Воспользуюсь пафосом Достоевского: «В один день все бы стали христианами». В древности именно так и было, язычники так и говорили: «Посмотрите, как они любят друг друга!» Даже своих смертельных врагов любят. Потому что Бог есть любовь, потому что это даёт человеку величайшее благо.

Самое главное для человека – найти верный путь в жизни. Что я должен делать, как должен жить, чтобы получить то, что интуитивно присутствует в моей жизни. Мне очень нравятся строки малоизвестного у нас английского поэта Бурдильона, его хорошо перевёл Полонский:

Ночь смотрит тысячами глаз,

А день глядит одним;

Но солнца нет — и по земле

Тьма стелется, как дым.

Ум смотрит тысячами глаз,

Любовь глядит одним;

Но нет любви — и гаснет жизнь,

И дни плывут, как дым.

Вся суть жизни заключается в этих строках, но только Православие ответит на важнейший вопрос: как приобрести эту любовь. Спросите у сектантов или людей других мировоззрений: а как приобрести эту любовь? Я пытался коварно спрашивать: католики рисуют романтику: Христос – это Жених, в Которого влюбляются всякие Терезы, Катарины, в прямом смысле слова. Прочие говорят: ну, любить надо. Я спрашиваю: как? Дайте мне 200 кг и – поднимай. Я надорвусь. Как поднимать?

Православие указывает конкретный путь раскрытия Царства Божия внутри нас, царства любви. Этот путь называется духовной жизнью. В этой жизни есть основополагающие моменты. Первый из них: нет там любви, где нет настоящего, истинного смирения.

Исаак Сирин пишет: «Не может быть любви к людям у того, кто имеет любовь к миру этому». Под миром разумеются страсти: кто не возненавидел страсти, у того не может быть истинной любви. Истинная любовь есть антипод эгоизма. Где эгоизм – там нет любви, там эго, я на себе сконцентрировал всё своё внимание, ради этого я готов пожертвовать всем и вся. Эгоизм и любовь – вещи несовместимые, это ещё все понимают. А вот то, что где нет истинного смирения – там нет любви – это для многих непонятно.

Не пассивность и забитость, не смиренничанье: смирение – это состояние души человека, который начинает видеть, что он – ничто без Бога, и всё – с Богом, с Богом я – бог. К этому надо прийти. Основная христианская истина – это синергия, сотрудничество, совместная работа с Богом. Ни человек сам без Бога не может приобрести Царство Божье, т.е. Бога, и Бог без человека не может спасти человека. Человеку дана свобода, это богоподобная свобода, и Бог не может коснуться моей свободы. Богу нужны не рабы, а сыны и дщери, говорит христианство.

Нигде такого учения не найти. В индуизме человек растворяется в Боге как кукла соляная в океане. В мусульманстве человек падает ниц перед всемогущим Божеством, и Оно даёт ему райские наслаждения. В других религиях Бог является инструментом, с помощью которого человек что-то получает – и больше ничего.

Христианство утверждает: человек, ты – как бог, к этому состоянию ты призван. Богу нужны свободные сыны, как равные Ему, а не рабы.

Смирение заключается в том, что человек осознает, что без Бога ничего не может. Захочет совершить доброе, а оно растворяется чем-то ненормальным. Сделал добро человеку – под ложечкой сосёт от восторга. Когда я увижу, что моё искреннее стремление быть добрым, не завистливым, не тщеславным, не гордым, не пьяницей – это состояние того, что я не могу этого сделать сам, а когда человек живёт правильной жизнью, то с Богом он всё может. Примеры неисчислимого количества святых свидетельствуют об этом, когда они достигали высочайших ступеней, преподобия – а не только подобия.

Это состояние достигается тогда, когда осознаётся, что только с Богом я обретаю высшее человеческое достоинство. Нет человека самого по себе, Бог создал человека, находящегося в общении с ним, в единении с Ним. Человек – существо, с Богом соединённое и без Бога не могущее существовать. Только синергия, соработничество с Богом способно привести человека к тому высшему состоянию, именуемому любовью.

Сам Бог является величайшим смирением. Это «для иудеев соблазн, для эллинов безумие», потому что Крест для тех и других неприемлем. Не было в истории такого, чтобы совершать спасение людей так, как это сделал Христос. Этот факт для горделивого человека до сих пор исполнен абсурда. Не понимают, что только в Боге есть всё благо, только в нём человек обретает всю полноту жизни. Мы читаем, что Христос, когда вознёсся, «сел одесную Бога» — вот к чему призван человек: стать как царь, вторым царём. Вот идеал, к которому призван человек, этот идеал достигается правильной христианской жизнью.

— У Исаака Сирина есть такое высказывание: «Человек создан был и находился в состоянии естественном, после грехопадения он оказался в состоянии нижеестественного, призван человек – к вышеестественному». Человек получил в зерне, в возможности быть подобным Богу. В жёлуде заключён весь дуб. Только при правильной жизни человек мог развить это древо, стать цветущим, а потом и плодоносящим. Грехопадение ввергло это семя в неблагоприятную почву, а человек призван к раскрытию этого семени, т.е. к полноценному общению с Богом.

Первый человек не знал и не мог знать, и Бог не мог ему дать понимания того, кто он есть без Бога. Не знал, потому что был с Богом, и понять не мог, потому что невозможно понять: кто не ел киви, тому не объяснить вкус киви. Господь знал, что человек согрешит, но через грехопадение человек промыслительно познал всю смертность, никчёмность человеческого существования без Бога. Не вкусив горького, не оценишь сладкого. Через борьбу с собой, осознание того, что победить не может, человек начинает понимать, как Господь готов помочь ему. Наша земная жизнь должна помочь человеку понять, какое благо обретаем мы через возвращение к общению с Богом. Это возвращение характеризуется состоянием смирения, оно делает нас способными к такому общению с Богом, которое обеспечивает нам непадательное состояние.

Люди достигали преподобия через познание себя, познание Бога, через понимание того, что даёт общение с Богом.

— Фактически в IX веке, формально в XI-м.

— Я не могу на этот вопрос ответить, он слишком общий. Можно лишь проиллюстрировать примерами, особенно на католических святых. Когда Франциск Ассизский молится о двух милостях: первая милость: «Дай мне пережить все те страдания, которые Ты пережил, страдая за род человеческий». Ни больше и ни меньше. Вторая милость: «Дай мне пережить всю ту любовь, которую Ты пережил, страдая за род человеческий». Какое безумие! Это человек, находящийся в потрясающей гордыне. Вот пример ложного смирения.

Апостол Павел пишет: «Иная слава солнцу, иная слава луне, иная звёздам, и звезда от звезды разнится во славе».

— Это догмат, о котором наше парижское православное богословие говорит как о самом серьёзном препятствии для соединения с католиками, но я нигде в их сочинениях не нашёл серьёзных аргументов, подтверждающих это мнение. Это не самое важное. Когда Папа служил мессу, а там присутствовал патриарх Афинагор, то он просто пропустил это место о филиокве.

Однажды в катакомбах служилась православная литургия, а пели иезуиты. Я им говорю: «Вас сжечь нужно! Вы пропели Символ веры без филиокве!» Но они же иезуиты: «Вы не беспокойтесь, мы его про себя пропели!»

Это одна из тех истин, которая имеет наименьшее отношение к практической стороне религиозной жизни. В чём суть всех догматов? В открывание того, как всё есть на самом деле? Это ошибка: нет слов, понятий в человеческом языке, с помощью которых мы могли бы выразить божественные вещи. Симеон Новый Богослов писал: «Я оплакивал род человеческий, так как, ища необычайных доказательств, люди приводят человеческие слова и понятия, и думают, что ими изображают божественное естество, которого никто ни из ангелов, ни из людей не мог ни увидеть, ни наименовать».

Поэтому все догматические формулировки являются некими векторами, оградой, по-гречески «орией», отсюда «орос» — догматическое определение Вселенских Соборов. Внутри ограды можно рассуждать, а за ограду выступать уже будет ошибкой.

Догматы направляют, но не являются адекватным отражением божественного существа. Я узнал, что Бог Един, но в Трёх Лицах. И что я узнал? Любой последний бесёнок в преисподней знает больше, чем все доктора богословия, и остаётся паршивейшим бесёнком. Догматы должны указывать путь правильной духовной жизни. Филиокве в наименьшей степени относится к этому.

Поэтому, я считаю, рано или поздно католики предоставят свободу думать так или иначе, а когда-нибудь, может, и откажутся от этого догмата. Это не затрагивает саму суть католичества, которая заключается в следующем:

1. Христос не имел никакой власти ни над учениками, ни над кем-либо. «Кто из вас хочет быть первым, да будет всем слугой». Ни одни апостол, ни один епископ никогда не имел власти, вся власть была нравственная. Моральный авторитет – вот что такое власть в Церкви.

Что произошло в Риме? Он не просто патриарх, он человек, который когда говорит «ex cathedra», то он непогрешим. Такого в истории никогда не было: патриархов судили, самого Папу Гонория осудили за монофелитскую ересь – человек всегда может ошибаться. И вдруг придумать догмат о непогрешимости. И не просто непогрешим – он обладает полнотой власти над каждой точкой земного шара, где есть католическая Церковь. У нас Патриарх не может местному епископу велеть перевести священника с прихода на приход, а у Папы полнота всей власти. Это полный антипод того образа, который даёт нам Христос.

2. Основы духовной жизни. Если мы коснёмся величайших святых католической Церкви, то мы придём в изумление. С самых первых веков и до последних мы видим их находящимися в прелести. Когда Терезе является так называемый «Иисус» и говорит: «До этого я был только Бог твой, а теперь Я — и супруг твой», — а та падает в обморок. Такого в Церкви никогда не было.

Катарина ходит по саду, а Христос является ей и толкует псалмы, обнимает её, прижимает к себе, вынимает из неё сердце, даёт ей другое – и это пишут не враги, а католические источники. Где вы такое найдёте?

Франциск Ассизский видит шестокрылого серафима, который поражает его молниями, и он узнаёт в этом серафиме Христа, и у него возникают язвы – стигмы, и он видит себя совершенно превращённым в Иисуса. Это что такое? Он говорит: «Я не вижу за собой ни одного согрешения, которого бы не исповедовал».

Пимен Великий говорит: «Поверьте, братия, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен и я». Сисой Великий, умирая, просветился как солнце, и он умоляет Бога дать ему время на покаяние.

Вот где причина разделения. Поэтому, даже если сейчас бы католическая Церковь отказалась от филиокве, даже если бы отказалась от папства (чего никогда не будет, иначе тогда всё католичество исчезнет, развалится на тысячи церквей, подчас крайне протестантского толка), то духовная жизнь останется прямо противоположной тому направлению, что было в первое тысячелетие неразделенной Церкви и во второе – Церкви восточной.

Католики возвели в Учители Церкви 23-летнюю монахиню, которая пришла в монастырь и сказала, что она будет молиться за всех и за священников, а не за себя. «Я буду великой святой, буду любовью в сердце Церкви». Это она пишет сама о себе.

Блаженная Анжела видит себя во мраке Святой Троице.

Мы видим здесь основные расхождения между Православием и католицизмом. Можно ли соединиться? – Нет. Они от этого не отступятся. Они готовы почитать и наших святых, но это их главное направление. К сожалению, мы идём вслед за ними, и у нас будут со временем подобные «святые».

— Основание простое. Стих из Апокалипсиса: «Вот Я стою у дверей и стучу, и кто откроет Мне, к тому войду и буду с ним пировать». Это образное выражение того, как Бог стучится в сердце каждого человека. Со стороны Бога прекращения общения не будет, доказательством этого служит Крест Христов, Боговоплощение, крестные страдания, смерть и воскресение. Богом сделано всё для спасения человека, а человек: «что имеем – не храним, потерявши – плачем». В раю человек думал, что всё у него в подчинении, он вознёсся мыслью, что он как Бог.

Состояние спасённости характеризуется тем, что человек переживает опыт жизни в страдании, в бытие без Бога. Этот опыт имеет огромное значение для человека. Человек отгораживается от Бога «медной стеной»: отойди, Господи, я как-нибудь без Тебя справлюсь. Без Тебя достигну бессмертия, постигну космос, получу все блага.

В результате познания своей немощи человек приобретает, по слову отцов, непадательное состояние. То состояние, при котором человек, познав себя и смирившись, никогда не отпадёт от Бога. И в таком состоянии человек будет после смерти, ведь сознание не умирает.

— А какие тут могут быть гарантии? Если я верю, что христианство есть истинная религия, что Бог настолько возлюбил мир, что распялся на кресте, то больших гарантий быть не может. Когда человек отдаёт жизнь за меня, то я знаю, что это действительно мой друг, о котором я буду вспоминать всю жизнь с благодарностью. Так и тут, Бог сделал всё, что можно, это предел.

Вера в это и даёт человеку гарантии, что любовь Божья не прекратится.

— Исаак Сирин, один из великих святых, говорит, что ничего не происходит с человеком случайно – ни страдания, ни беды, ни сама смерть, ни геенна, — а является промыслительным актом действия Божия. Он понимает эти вечные мучения как промыслительные, он прямо не говорит, что затем всё это прекратится, и человек вернётся к общению с Богом, но его мысль именно такова.

Под вечностью разумеется отсутствие времени. Апостол Павел, когда он был восхищен на третье небо, был в вечности, без времени, а потом опять вернулся во временное бытие. Время – категория нашей земной жизни. На самом деле время не есть безусловная реальность, таковой является вечность, ибо Бог вечен. Время – временная категория, оно существует постольку, поскольку мы находимся в этих условиях жизни.

Бог знал, когда творил. Так как Он есть любовь, то, следовательно, Он никого не предназначал к окончательным (не вечным) мучениям, т.е. тем, которые являются пределом, окончательным состоянием. Все перейдут в жизнь вечную, там у одних будет благо, у других – страдания.

В Церкви есть молитвы за усопших, ясно, что они не за праведников, молятся за тех, судьба кого неизвестна или печальна. В молитвах, значит, есть польза. Там поздно каяться, это верно, но изменения с душой могут происходить, иначе молитвы Церкви были бы бессмысленными.

Если принять точку зрения Исаака Сирина, то можно сделать вывод: когда Господь всячески предупреждает людей:

«Ищите прежде всего Царства Божьего», — что люди пойдут туда, где «червь неусыпаемый и огнь неугасаемый», то о чём идёт речь? Представьте, что кто-то приглашён на великолепный праздник. Один пошёл верным путём – и всё хорошо. А другой пошёл не туда, попал в руки разбойников. Может, потом только кого-то посылают с этого пира, ищут, спасают его, избитого, раненого, еле живого. Кто бы хотел попасть на пир через такие страдания?

Вот мне кажется – я подчёркиваю, – наверное, что ситуация такова. Не Бог нас будет наказывать за наши грехи, а наши неизжитые страсти, которыми мы здесь живём, и стараемся их забыть, эти страсти там открываются во всей силе. Одна только зависть съедает человека. Вот что значит падение с того или иного мытарства: страсть оказывается сильнее в человеке, чем та любовь Божия, которая открывается после смерти. И человек падает, увлечённый страстью. Страсть – это страдание. Сколько эти страдания будут продолжаться – мы не знаем. Но чем больше человек был зависим от страсти здесь, тем сильнее и дольше он будет страдать от неё там. И это и есть «червь неусыпающий и огнь неугасающий». Это и есть геенна.

Но, по мысли Исаака Сирина, это даёт душе человека возможность в конце концов изжить в себе эти страсти и приобщиться к Богу.

Есть другая мысль. Иоанн Златоуст пишет: «Потому Бог и благ, что геенну сотворил». Нигде в Священном Писании мы не находим слов о том, что Бог сотворил геенну, скорее Златоуст говорит об этом образно, не как о месте, а как о состоянии души, подверженной действию неизжитых страстей. Почему же Бог благ? – Невозможно адскому существу находиться с Богом. Для него это будет ад в адской степени. Есть болезни, когда человек не выносит света или звука. Заведите ему музыку – он вас разорвёт на куски. Поэтому для адского существа лучше быть вне Бога, пока эти свойства не изжиты в нём.

Поэтому геенна – состояние не бесконечное, а вечное, там каждый страдает неизжитыми страстями. Поэтому Христос и посылает апостолов учить и крестить, поэтому апостолы и рисковали жизнью, почти все кончили мученической смертью, проповедуя христианство, уча: идите на пир верным путём, избегайте ложных, ибо времени даётся не так уж много.