"Ордена дать не могу. Но вот то, что имею"

У меня оставался один билет на сегодняшнего "Евгения Онегина" Андрия Жолдака в Михайловском театре: спутницу скосила температура. Ну оставался и оставался, мне не привыкать. Захожу в зал. Очень деликатная (это же Михайловский!) девушка-капельдинер выпроваживает, с максимально возможными реверансами, безбилетницу.

 

Безбилетнице лет девяносто. Минимум. Такие дамы, с камеей, застегивающей воротничок выцветшей, пахнущей ручной стиркой блузки, с крупными декоративными камнями в помутневшей от времени оправе сережек, с легким ридикюлем, в который вместилась вся тяжелая жизнь, случаются только в Санкт-Петербруге.

 

И вот она с палочкой, еле двигается, с аккуратно уложенными, окрашенными хной волосами, пытается преодолеть ступеньку бельэтажа - ей обратно, на выход. Я говорю девушке: дама - моя спутница, у нее есть место. "Покажите!" Достаю билет. "Предупреждаю: я оторву контроль". "Разумеется, отрывайте". Но история вовсе не про это. Мы сели. Полупогас свет. Как-то приспособив трость, дама свободной рукой протянула мне плитку шоколада. "Вдохновение". С Большим театром на обложке. "Я вам так признательна. Возьмите". И я сижу с этой шоколадкой, и понимаю, что держу один из самых драгоценных подарков в моей жизни. Что называется, от всей души. А что делать-то с ним? Нельзя съесть, нельзя! Надо хранить. Смешно. Глупо. Но так важно не съесть! Это же не обычная шоколадка.

Судьба распорядилась по-своему. И как всегда, умнее.

С шоколадкой в левом внутреннем кармане пиджака я зашел в свои любимые "Бублики" на Б.Конюшенной - употребить полуторную порцию солянки мясной сборной со 150 граммами водки. Солянка показалась мне недостаточно горячей. "Вас так давно не было, что я забыла, что вы, как некоторые, любите погорячее. Садитесь спокойно. Все подогрею и принесу", - я так много лет знаком с буфетчицей Ирой, и такой всегда это хороший градус знакомства, что оба улыбнулись. "Ну, вот теперь вы обязаны на Ире жениться!" - из-за соседнего стола поднялась седая женщина невероятного изящества с новеньким то ли орденом, то ли медалью на груди. "Да я шучу, не переживайте! Мы с подругами тоже любим солянку, Обмывали мой орден. Путин дал за "70 лет Победы", я же всю блокаду здесь была: в эвакуацию нас не взяли". И я протянул ей шоколадку: "Ордена дать не могу. Но вот то, что имею". "Ира, на твоих глазах 83-летняя женщина уводит молодого парня! - засмеялась она. - Мне подарили путевку на Кипр, в Лимассол. Послезавтра первый раз в жизни полечу самолетом. Привезу вам магнит. Ира, передашь, ладно?" "Передам, конечно. Парень спокойный, наш, питерский".

И вот тут меня накрыло. Видимо, есть какая-то магическая связь у меня с этим трудным городом, который мне ценнее всех других городов на свете.

А блокадница, ловко повернувшись на каблуках, бросила своим подругам - таким же седым, строгим и с задорным нравом бабулькам, - на прекрасном, безупречном английском языке: "Get up, ladies! It' s high time we went. Come on, don' t cry. It' s party time now".