Александр Моисеенков. Когда чешутся кулаки

Уже при чтении Евангелия невольно обращаешь внимание вот на что. С одной стороны, Христос яростно обличает беззакония мира сего, не щадя ни бедных, ни богатых, с другой же – наоборот, призывает не тратить силы на установление социальной справедливости и Сам в конечном итоге, вместо того чтобы возглавить антиримские выступления, добровольно идет на Крест. Примеру Учителя следовали апостолы, мученики, святители и все те, кто вроде бы и выступал против беззаконного миропорядка, но вместе с тем не был сторонником бунтов и революций. Вопрос – почему? Что их останавливало? Откуда такая непоследовательность и двойственность? Это трусость или нечто иное? И если иное, то что?

В последнее время на Церковь обрушилась волна критики. По своему масштабу она сопоставима с антирелигиозной кампанией, которая развернулась в России незадолго до событий октября 1917 года. Тогда еще ни храмов не разрушали, ни христиан не расстреливали, однако общество в своей значительной части уже было настроено враждебно против духовенства и веры. Сейчас ситуация очень похожая. И многое в разогревании настроений не увязывается с реальной жизнью и проблемами Церкви. Есть ощущение заранее продуманной и четко спланированной работы на заказ. На черный пиар, который часто построен на искусственно созданной основе – выдумках или извращении фактов.

Однако… дыма без огня не бывает. Ведь те проблемы, которые так сильно преувеличены современными СМИ, на самом деле существуют. И коррупция, и материальное неравенство среди духовенства, и случаи пренебрежения монашескими правилами, и много-много чего еще. Когда мои критически настроенные знакомые говорят мне обо всем этом, я попадаю в очень затруднительное положение. Отрицать реальные факты бессмысленно, однако и пускаться в обличительные нападки как-то не хочется. И вовсе не потому, что рядовому верующему молчать – положено (как часто с черной иронией говорят далекие от Церкви люди). У этого молчания есть более обоснованная мотивация, и она существенно отличается от доводов любителей помахать кулаками. Мотивация эта прекрасно выражена лично Христом: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36).

В истории человечества известно много примеров, когда счастье пытались построить на костях прежних тиранов и угнетателей. Как правило, подобные эксперименты заканчивались трагически: на смену старому режиму приходил новый, еще более жуткий и страшный. И какими бы благородными ни были изначальные цели любых бунтов и революций, заканчивались они одинаковым уродством и попранием самых важных ценностей. Борьба за свободу, равенство и братство в большинстве случаев оборачивалась несвободой, неравенством и враждой. А если за тысячелетия своего существования человек так и не смог изобрести методику эффективного и радикального переформатирования мира, то это означает одно: сам этот процесс нереализуем в рамках ныне существующего порядка вещей.

Просветители Франции говорили, что все беды от незнания, что стоит только привить землянам правильную систему ценностей (разумеется, без Бога в ее основе), и многострадальная планета тут же превратиться в рай. Примерно той же мысли придерживались и советские идеологи, только корень зла они видели в экономических отношениях: надо просто (пусть и насильно) разделить блага поровну, и уже через парочку поколений мы будем иметь общество всеобщего благоденствия. Основатели СССР настолько свято верили в свою мечту, что даже представить не могли, с каким громким треском завершит свое бытие их детище.

Вроде и просветители были правы, и советская империя при всех явных перекосах обладала одной из самых развитых систем социального обеспечения, а среднестатистический гражданин Союза мог чувствовать гораздо больше уверенности в завтрашнем дне, чем любой рядовой житель капиталистических стран. Но рая все-таки не вышло. Не вышло – и все тут! Потому что проблема не в знании или незнании, бедности или богатстве, знатности или безродности. Проблема – в человеке. И менять нужно не то, что нас окружает, или то, чем мы пользуемся. Менять нужно нас самих. Причем не просто менять, а переплавлять, переделывать, перерождать.

Сделать подобное чудо можно только с помощью Божьей и при свободном участии самого человека. Заметим, это процесс именно обоюдный: ни Бог без нашего согласия не станет насильно ломать нас через колено, ни мы без помощи Божьей не справимся с теми катастрофическими изменениями, которые произошли в людской природе после грехопадения Адама и передаются на генетическом уровне.

Поэтому за кого бы мы ни отдали свой голос на очередных президентских или парламентских выборах, сколько бы пуль ни было выпущено повстанцами в энной ближневосточной стране, сами участники этих событий всегда остаются такими же. Да, конечно, можно постараться хоть чуточку наладить экономику, улучшить социальную сферу, модернизировать науку и медицину. Но вот сам человек без Бога никогда не изменится! Именно для этого и была создана Церковь – как некое горнило, в котором очищается и переплавляется душа, избавляясь от греховного «шлака» и насыщаясь благодатной Божьей силой, конечно, если сама захочет пройти такую переплавку.

Ну, ладно, с миром более-менее понятно, но вот Церковь – разве она не должна быть идеальным местом, где существует правда, и только правда? Как ни странно, Церковь и является таким местом – в силу того, что идеален ее Глава – Христос. Неидеальны же ее члены – те самые люди, которые вошли в нее со своими скорбями, проблемами, болезнями и ранами. Люди, идущие к спасению, но еще не спасшиеся полностью. Души изменяющиеся, но еще не изменившиеся окончательно. Церковь – это больница, в которой нет ни одного абсолютно здорового человека, и где все без исключения – пациенты.

История знает немало попыток создания «чистой» Церкви, где каждый член жестко следует внутреннему кодексу благочестия, а нарушители – изгоняются. Но такие эксперименты всегда оканчивались плачевно. Яркий пример – донатистский раскол, который потряс североафриканские и западноевропейские общины в конце III – начале IV века. Епископ Донат и его последователи утверждали, что признаком истинной Церкви является святость и личное совершенство ее членов. По мнению донастистов, любые таинства теряют свою силу, если их совершили священники, которые чем-либо скомпрометировали себя перед лицом Церкви. Поэтому все без исключения люди, переходившие в раскол, должны были заново принять Крещение – уже от «достойных» клириков. Эта история кончилась тем, что донатизм выродился в малочисленную секту, которая постепенно прекратила свое бытие в VII веке. Снобизм никогда не шел христианам на пользу.

И все-таки. Предположим, что попытки создать «чистую» Церковь увенчались успехом. Что все нерадивые священники низложены, монастыри полны ревностными насельниками, все прихожане радостны и благодушны, одинаково счастливы и в равной мере святы. Утопия, но представим на минутку, что так и есть. Вполне логично, что раз я являюсь православным человеком, то автоматически состою в этом обществе идеальных людей. А уж коли так, то прав на ошибку не имею.

Приложив руку к груди, честно признаюсь – я не такой. Во мне столько слабости и грязи, что рассчитывать могу лишь на милосердие Божье и на то, что моих потуг едва хватит, чтобы хоть чуточку высунуть лицо из греховной лужи и воззвать к Богу о помощи. Но если я не могу похвастаться «геракловыми подвигами» в области аскетики и добродетели, то почему должен требовать от других христиан быть идеальными? Если сам – духовный калека, то имею ли право смеяться и критиковать своих немощных собратьев? Ответ очевиден. Я могу только сокрушаться о себе и желать другим скорого выздоровления, помогая им всем, что в моих силах. Молитва и труд – вот основные методы борьбы со злом, которое есть в мире и которое можно наблюдать и среди верующих. Не сотрясание воздуха революционными лозунгами или, что еще хуже, действия, направленные на разжигание розни, а смирение, любовь и понимание одной простой истины: перемены начинаются с меня.

Да, конечно, я не смогу побороть коррупцию, и какую машину покупать тому или иному батюшке – меня тоже не спросят. Но я могу постепенно меняться сам, могу по мере сил выполнять дело, которое мне поручил Господь. И если каждый будет заниматься именно своим делом – качественно и истово – то и церковный организм оздоровится, и сам мир станет куда менее грязным и злым.

Христианство – действительно странная религия. Вместо борьбы со злом внешним она призывает одержать победу над злом личным. Но этим лично мне и дорога Церковь – как место, где мы все равны перед Богом, где мы едины в своей боли, в своем стенании. Хотя, конечно же, не только и не столько в этом – мы также едины в надежде на исцеление и великое милосердие Божье.