Алексей Ильич Осипов. Крещение: так принимают в русские?

В конце ноября историки, политологи, культурологи, философы, богословы собрались в подмосковном наукограде Дубне, чтобы обсудить проблемы русской национальной идентичности и роли Православия в ней.

 «Русская идея − это единство в свободе по закону любви, как говорил Хомяков», − подчеркнул А.И. Осипов, выступая на XVII конференция «Наука. Философия. Религия», организованной Фондом апостола Андрея Первозванного и Объединённым институтом ядерных исследований.

Он уточнил, что свобода не безусловна: «Она может быть как освобождающей, так и порабощающей человека и общество. Истинная свобода состоит не в неограниченной возможности любой деятельности, но в господстве человека над своими страстями, искажающими его личность и его творчество».

«Один из глубоких мыслителей VI столетия святой Исаак Сирин писал о лжесвободе: «Невежественная (необузданная) свобода... есть матерь страстей. Неуместной этой свободы конец − жестокое рабство», − заключил профессор.

Быт по вере или вера по быту

О том, как теоретические вопросы религиозной и национальной идентичности могут решаться на практике в повседневной православной приходской жизни, рассказал в своём докладе заведующий кафедрой православного вероучения Российского православного университета, преподаватель Московской духовной академии священник Стефан Домусчи. Он особо отметил, что люди часто воспринимают крещение как акт однократного и необратимого принятия в «русские по вере», и не понимают, что если после этого вести образ жизни, несовместимый с Православием, то можно тем самым отлучить себя от Церкви.

«Сердцем религиозной идентичности является вера и учение, лежащее в основе как религиозно мотивированной духовно-нравственной деятельности, так и в основе религиозно ориентированного быта. Однако по значимости для обывателя они располагаются в обратном порядке, т.е. бытовые явления часто воспринимаются как более серьезные проявления идентичности, чем вероучительные и духовно-нравственные», − сообщил отец Стефан.

Он подчеркнул, что «при запрете религиозной жизни части религиозной идентичности утрачиваются в том же порядке, в котором указаны. Сначала забывают о богословии, потом о нравственных нормах, и затем о бытовых привычках. Значимость определяется как видимой пользой и частотой употребления, так и духовными усилиями, которые для этого прикладываются».

Священник напомнил, что церковные «каноны описывают тот минимум, выходя за границы которого, человек автоматически перестает быть членом Церкви. О таком понимании канонов свидетельствует молитвенное выражение «подпасть под свою анафему», т.е. через поступки самого себя отлучить от Церкви».

«Сотни лет человек не выбирал религиозную идентичность, но рождался в ней. При этом нравственная часть, как, впрочем, и вероучительная оказывалась частью бытовой традиции», − продолжил священник.

По его словам, «благодаря противостоянию с язычеством христианство на Руси вновь стало вызовом и личным выбором. Однако со временем ситуация повторилась, вера стала частью культурной и бытовой традиции. Со всей очевидностью разрыв собственно вероучительной и бытовой части проявился в расколе XVII века. Основой религиозной идентичности старообрядцев оказалась не смысловая или нравственная, но именно бытовая составляющая».

«В синодальный период религиозная идентичность во многом формализовалась. Хотя всякий верующий человек осознавал необходимость не только участия в религиозно-бытовой жизни, но и соблюдения нравственного минимума, можно было годами не исповедоваться, и это было делом урядника, но не делом совести. Формально быть отлученным от Церкви стало почти невозможным. Религиозная сфера перестала освящать и преображать всю жизнь, получив свое отдельное место в жизни человека; к ней стали обращаться при необходимости. Нельзя сказать, что этого не происходило раньше, но для светского общества того времени исключение стало правилом», − отметил отец Стефан.

Он подчеркнул, что «в начале советского периода воинствующий атеизм несколько изменил ситуацию и сделал границы более четкими. Однако в дальнейшем крещение без христианского воспитания и церковная жизнь, сведенная к культу, еще больше усилили разрыв между декларируемой и действительной религиозностью».

Православный – только по факту крещения?

«В конце того же советского периода, когда религиозная жизнь вышла из-под атеистического гнета, представления о том, что религиозная идентичность предполагает не только формальное крещение, но также соответствие вероучению и духовно-нравственной жизни, было почти утеряно. Несомненно, были люди, которые через сомнения и борьбу от неверия пришли к вере. Именно они своей активной, часто неофитской, позицией активно способствовали возрождению церковной жизни», − считает он.

По словам священника, «миллионы крещеных христиан не просто не знали элементарных основ веры, но и не отождествляли факт крещения в детстве с принятием на себя каких либо моральных и духовных обязательств. Здесь необходимо отметить, что при всем этом сохранилась некоторая часть церковного религиозного быта, которая представлялась вполне достаточной».

«Если и можно говорить о массовой религиозной идентичности, которая продолжает восприниматься как данность, то скорее в терминах М. Эпштейна как о «бедной религии». Кроме того, постепенно религиозный мир постигла та же участь, что и все жизненные миры, которые, по слову Ю. Хабермаса, «оккупированы» дискурсом эффективности. Религиозная идентичность замещается более актуальными. Человек в первую очередь оказывается политиком, актером, бизнесменом, а потом уже верующим», − убеждён священник.

Как считает отец Стефан, «сегодня в сознании подавляющего большинства обывателей религиозная (православная) идентичность создается фактом крещения и больше ничем. Несмотря на то, что большинство идентифицирующих себя с Православием отдают себе отчет в том, что они не становятся церковными, они вполне уверены в объективности и легитимности своей идентичности. Происходит это потому, что на бытовом уровне легитимность их идентичности подтверждается самой референтной группой, т.е. Церковью. Их идентичность, несмотря на несоответствие основополагающим критериям, подтверждается тем, что человека отпевают и поминают в храме, исходя не из того, был ли он церковным, но из того был ли он крещен. Конечно, можно спорить с подобной позицией, можно вспоминать слова святителя Илариона Троицкого «христианства нет без Церкви», но обедненная религиозная идентичность признается de facto в качестве достаточного критерия причастности Церкви. Подобная ситуация, как бы ни было больно это признавать, свидетельствует о серьезном кризисе религиозной идентичности в современном российском обществе и создает ощущение догматического и канонического нигилизма».

«Мы сами приучили людей, что можно считать себя православными и при этом не соответствовать никаким критериям церковности», − убеждён священник.

Он подчеркнул важность обязательных огласительных бесед перед крещением, и отметил, что «опасно ставить жёсткие критерии сразу, но надо делать это постепенно», объясняя новокрещённым, что православную идентичность можно и утратить.

Выбор разных народов

Священники Димитрий Кирьянов и Алексий Колчерин в своих докладах рассказали об историческом опыте христианизации разных народов России: татар, чувашей, марийцев, удмуртов, мордвы.

Отец Димитрий отметил, что кряшены, которых часто называют татарами, якобы обратившимися в Православие из ислама, на самом деле исторически никогда не были мусульманами, так как исламизация татарского народа проходила уже после 1552 года, и принятие ислама было одной из форм протеста татар против русификации. По словам священника, кряшены, как и многие другие народы Поволжья, перешли в Православие из язычества.