Протоиерей Всеволод Чаплин. О равенстве мировоззрений и общественных дискуссиях (видео)

Продолжается дискуссия относительно того, как Церковь присутствует в общественном пространстве, может ли она выражать свой взгляд на те или иные вопросы. В некоторых секторах общества эта дискуссия становится очень напряженной и, прямо скажем, злобной. Происходит так, наверное, не в последнюю очередь оттого, что стало очевидно: верующие люди заняли подобающее им, адекватное место в общественном пространстве. Свести это место к советской модели или к французской не получится — по крайней мере, в обозримом будущем, пока наша страна остается свободной и пока не настало царство антихриста. Иногда высказывания церковных людей по значимым для них этическим вопросам пытаются оспаривать уже не на уровне аргументов, а на уровне окрика: почему вы вообще имеете право говорить?

Несколько дней назад Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства опубликовала свои комментарии к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ в части усиления ответственности за умышленное причинение легкого вреда здоровью и побои». Речь идет о популярной сегодня проблеме «семейного насилия» и о том, что под эту проблему пытаются в очередной раз подвести систему вмешательства государства в дела семьи и изменить сам характер воспитания.

Да, проблема семейного насилия есть. Я как священник знаю множество случаев, когда муж избивает жену, избивает детей, отказывает им в воспитании и в полноценном материальном обеспечении, страдает от алкоголизма или наркомании. Бывают и женщины, которые чудовищным образом относятся к детям. Очевидно, что и общество, и церковные общины, зная о таких случаях, должны предпринимать самые серьезные усилия. И, как правило, они эти усилия предпринимают. Так было на Руси всегда: и в дореволюционное время, и в советское, и в последние десятилетия.

Но сегодня пытаются внедрить такие правовые формулировки (псевдоправовые, прямо скажем), которые бы относили любое физическое сдерживание ребенка от поступков, опасных в физическом или нравственном отношении, к явлению недопустимому — к насилию над сформировавшейся волей ребенка.

Действительно, правы те, кто утверждает (и это много раз подчеркивалось в церковных выступлениях), что самостоятельность ребенка и его права, конечно, увеличиваются, развиваются с возрастом. Одно отношение может быть к двух-, трех-, четырехлетнему человеку; другое — к шести-, семилетнему; и совершенно иное — к тринадцати-, четырнадцати-, пятнадцатилетнему подростку, который, бесспорно, уже имеет право на самостоятельные решения, и грубой силой его не воспитаешь.

Но каждый родитель знает, что в определенном возрасте нужно если не физическое наказание, то как минимум «физическое сдерживание» — именно такой термин употребляется в одном из церковных документов — в «Позиции Русской Православной Церкви по реформе семейного права и проблемам ювенальной юстиции». Как мы помним, этот документ был принят Архиерейским Собором в 2013 году. Физическое сдерживание — естественное явление. Родители имеют право на то, чтобы удержать руку ребенка, тянущуюся к электрической розетке, родители имеют право сказать юному человеку: ты не пойдешь сегодня в два часа ночи общаться с людьми, которые могут быть опасны. Да, в какой-то момент, начиная с определенного возраста, родители уже так сказать и сделать не могут. Но существует опасность лишить родителей в принципе права на любое физическое воздействие на ребенка. За это обещают разного рода кары, говорят, что ребенок вообще не должен воспитываться, и чуть ли не в двухлетнем возрасте, а уж тем более в шестилетнем, он должен быть свободен от любого влияния, должен развиваться совершенно свободно.

Мы прекрасно с вами знаем, дорогие братья и сестры, что такое воспитание никогда не ведет к прогрессу, оно всегда ведет к распаду человеческой личности. Вот что говорится в документе Патриаршей комиссии по вопросам защиты семьи, материнства и детства: «Комиссия считает неправильным и недопустимым подходом криминализацию нормального родительского поведения и уголовное преследование применения тех методов воспитания, которые, не нанося какого-либо реального ущерба обществу и самим детям при разумном использовании, применялись на протяжении многих поколений, считались и считаются до сих пор социально приемлемыми в российском обществе. Запрет, а тем более уголовное преследование воспитательных физических наказаний, применяемых родителями в разумных пределах, включение их в понятия "жестокое обращение" или "насилие над детьми" представляется неоправданным и необоснованным искусственным ограничением богоданных прав родителей. Такое законодательное ограничение в целом не отвечает и верно понимаемым интересам детей».

Практике, которую на самом деле понимает любой ответственный родитель, не пытающийся экспериментировать над собственными детьми, пытаются противопоставить некую безжизненную схему, которая нереализуема в реальности — тотальный отказ от применения любой физической силы, любого физического сдерживания в процессе воспитания. Против этого восстает не только православная общественность, но и сам опыт жизни человека, и элементарная человеческая логика.

Возникает еще одна опасность: законопроект «О психологической помощи населению в Российской Федерации», который также подвергся критике со стороны Патриаршей комиссии, потому что в нем предлагается наделить детей правом обращаться к психологу, в том числе по телефону доверия, без ведома родителей и часто вопреки тем отношениям, которые сложились между родителем и ребенком.

Может быть, иногда такая возможность и нужна, если есть проблемы в семье и ребенок чувствует себя покинутым, обиженным, если возникают конфликты или возникает непонимание с близкими. Но все же родители по закону имеют абсолютное право нести ответственность за воспитание ребенка и определять его образ жизни. Именно поэтому любые контакты ребенка с психологами, среди которых вполне могут быть неблагонамеренные люди, должны контролироваться родителями.

Итак, верующие люди, представители Церкви, сказали свое слово. В ответ опять послышалось: «Вы тащите нас назад, пытаетесь отстоять интересы, давно отвергнутые нашим обществом». Но давайте посмотрим внимательно: не понесло ли общество грандиозного ущерба от того, что нормальная человеческая логика, в частности, логика воспитания детей, оказалась вдруг отвергнута в угоду безжизненным экспериментам? Сегодня Церковь не только говорит от истины, которая известна из Священного Писания, но и отталкивается от вещей, которые отражают человеческую природу, естественную логику. Она исходит из наследия веков, из самопонимания человека, из самоощущения многих народов, из того, что является для человечества добром, доказанным многовековым опытом.

Некоторое время назад развернулась еще одна дискуссия. В Москве было принято давно ожидаемое решение, что в то время, когда классы государственных школ свободны, воскресные школы, находящиеся рядом, могут использовать эти помещения для организации занятий. Практика такого рода распространена во всем мире. Муниципальные, частные и церковные школы очень переплетены в своей деятельности. Ученики могут собираться на занятия, в том числе связанные с религией, то в одном, муниципальном помещении, то в другом, которое принадлежит церкви, то в третьем — находящимся в руках общественной организации.

Но у нас тут же возникла жесткая дискуссия, в ходе которой опять вспомнили о «принципе отделения школы от Церкви». Он давно уже не содержится в Конституции, что не мешает некоторым юристам и даже государственным деятелям пытаться упомянуть этот принцип, якобы присутствующий в нашем праве. Нет его в нашем праве уже очень давно — более 20 лет, с 1993 года. Очевидно, в данном случае имеют место рецидивы советского воспитания: современное право люди знают немножко хуже, чем право тоталитарного периода.

Школьные классы использует множество разных организаций — иногда достаточно сомнительных — на коммерческой основе либо бесплатно. Воскресные школы — это такие же учреждения дополнительного образования, как кружки, клубы, дома творчества, разного рода спортивные образовательные структуры, многое другое из того, что окружает сегодня собственно школьную программу и собственно школьное здание.

Во многих регионах сегодня успешно делают воскресные школы полноценными учреждениями дополнительного образования, имеющими государственное признание. Но при этом возникает такой вопрос: что же означает присутствие в обычной светской школе занятий в рамках воскресной школы, занятий, подчеркнем, абсолютно добровольных? Означает ли это появление в школе какого-то недопустимого мировоззрения?

Убежден, что нет. У нас нет обязательного государственного мировоззрения, обязательной или государственной идеологии. Все мировоззрения в равной степени отделены от государства. Все идеологии — тоже. И религиозное мировоззрение тут не исключение и не особый случай. Когда в школе присутствуют группы людей, ведущих образовательную деятельность на основе религиозного мировоззрения, у них оснований для осуществления этого ничуть не меньше, чем у групп, занимающихся, например, образованием в духе демократии, валеологии, одной из новейших педагогических доктрин, толерантности и так далее. Любые идеологии и мировоззрения равны. Они не могут навязываться в качестве обязательных в школе — и в то же время они не могут дискриминироваться.

Кстати, к вопросу о толерантности. Я много раз упоминал «Декларацию принципов толерантности», принятую в 1995 году ЮНЕСКО. Там говорится следующее:

«Толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание… форм самовыражения и способов проявления человеческой индивидуальности». Более того, в документе сказано: «Толерантность — это обязанность способствовать… утверждению… плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии. Толерантность — это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины».

То есть нам предлагается мировоззрение, которое вовсе не обязательно является универсальным. Для христианина подобное мировоззрение неприемлемо. Его пытаются нам подать как нейтральное, как имеющее право на доступ в школы, в том числе в рамках обязательных для исполнения государственных программ. А религиозное мировоззрение при этом пытаются исключить из жизни школы. Возникают ситуации, когда уже сложившаяся практика присутствия воскресной школы в стенах светской школы во внеучебное время вдруг отменяется, как это произошло в городе Александрове по непонятному указанию из Управления образования Владимирской области.

Мировоззрения не могут не быть равными в государстве, объявившем себя деидеологизированным, даже если, положим, эта деидеологизация сегодня многим не нравится. Церковь и религиозно настроенные люди, конечно, имеют полное право на то, чтобы их мировоззрение имело право на точно такое же участие во всех общественных процессах, как и любое другое — будь то возможность по выбору заниматься дополнительным образованием либо общественная дискуссия.

Надеюсь, что наши оппоненты в ходе предлагаемых ими мер будут предельно честны, признавая за верующими людьми те же самые права, какие они признают за собой и за своими сообществами.